Текст книги "Курьезы холодной войны. Записки дипломата"

Перед концом апартеида: на исторических выборах в Южной Африке

В 1993 году в соответствии с принятым ею решением и с согласия правительства Южной Африки Организация Объединённых Наций приступила к развёртыванию своей широкой миссии, получившей название ЮНОМСА, по наблюдению за организацией и проведением в этой стране первых демократических выборов. Сами выборы были назначены на конец апреля 1994 года, но работа по созданию новых механизмов и процедур их проведения началась за много месяцев до этой даты. В этой связи ООН стала соответственно направлять первые группы участников миссии уже во второй половине 1993 года, постепенно наращивая своё присутствие с приближением сроков выборов. Мне было предложено возглавить работу миссии в трёх из девяти провинций этой очень большой по территории страны уже в ноябре того же года, но выехать туда я смог лишь после завершения подготовки проекта доклада генерального секретаря по реформе Совета Безопасности, которая мне была поручена несколько ранее. Мой выезд состоялся лишь в январе 1994 года.

В этой связи следует упомянуть, что политическое и социальное положение в Южной Африке в этот период было очень сложным и нестабильным. Режим государственного правления, основанный на укоренившейся системе апартеида, то есть раздельного и неравного сосуществования различных рас при сохранении власти, богатства и привилегий в руках белого меньшинства населения, начал испытывать серьёзные проблемы под воздействием внешнего и внутреннего давления.

К тому времени Южная Африка всё более остро чувствовала на себе растущую изоляцию со стороны международного сообщества, и в ответ на неё правительство Де Клерка стало принимать некоторые меры по ослаблению определённых аспектов жёсткого режима апартеида, в том числе выпустив из тюрем на свободу Нельсона Манделу и других политических заключённых. Почувствовав колебания системы, всё более смело и открыто начали проходить выступления её противников внутри страны, которые неизбежно сталкивались с ожесточённым сопротивлением тех значительных сил белого населения, которые стремились сохранить прежний режим собственных привилегий. Действия противоборствующих слоёв южноафриканцев стали превращаться в почти каждодневные демонстрации и столкновения, в ходе которых нередко применялось оружие, что приводило к человеческим жертвам, содействуя расширению насилия и кровопролития. Довольно серьёзные политические противоречия возникли также и между соперничавшими группировками коренного населения. Особенно остро они стали проявляться между наиболее многочисленными зулусами провинции Квазу-Наталь и другими племенными объединениями. События в Южной Африке превратились в одну из главных тем международных средств массовой информации, которые подробно и красочно освещали их на протяжении многих месяцев в преддверии выборов.

Я улетал из Нью-Йорка в Южную Африку на мрачном фоне этих тревожных событий, что вызывало беспокойство за мою безопасность не у только у моей жены, но и у ряда моих друзей и коллег по работе. По пути в Йоганнесбург у меня была однодневная остановка для пересадки в Париже, где мне удалось повидаться с семьёй работавшего там моего однокашника Бориса Борисова и приехавшим туда на это время из Женевы моим сыном Андреем. Зная по сообщениям СМИ о кровавых столкновениях в Южной Африке, они тоже призывали меня проявлять осмотрительность и осторожность. В Йоганнесбург я прибыл утром после многочасового ночного перелёта из столицы Франции. Итак, я оказался в самой южной стране Африканского континента – на земле, которая мне всегда представлялась экзотично привлекательной, но, как советскому, почти недоступной и, возможно, поэтому ещё более интересной…

…Южная Африка… Первыми европейцами здесь оказались неутомимые и решительные в ту историческую эпоху мореплаватели-португальцы. В поисках морского пути в Индию и к островам Пряностей в 1488 году, то есть за четыре года до первого плавания Колумба в Америку, знаменитый Бартоломеу Диаш открывает самую южную оконечность Африки, которую он назвал «Мысом Страшных Бурь», доставившим ему в этом месте много серьёзных тревог. Однако при получении донесения о новом открытии португальский король сменил это непривлекательное для моряков название на обещающее «Мыс Доброй Надежды». А всего несколько лет спустя ещё более знаменитый португалец Васко да Гама обходит этот мыс и достигает берегов сказочной Индии. Южная Африка лежала у ног Португалии, однако, начав активную колонизацию близких к этой земле Анголы и Мозамбика, португальцы не предприняли никаких серьёзных усилий для утверждения на ней своего присутствия. Этим упущением через некоторое время не преминули воспользоваться другие европейские страны.

Ко второй половине XVI века наряду с Испанией и Португалией крупными морскими державами становятся Англия, Голландия и Франция. До определённого времени англичане и французы в своих планах освоения новых земель сосредоточивали главное внимание на территориях Нового Света. Голландцы же, находясь со времён императора Карла V в составе Великой Римской империи, к которой в 1580 его сын Филипп II присоединил и Португалию, постепенно превратились в основных торговцев теми дорогими восточными товарами, которые португальские мореплаватели с огромным риском и трудностями доставляли на своих судах в Лиссабон. Скупая эти товары в столице Португалии, голландские купцы затем с большой для себя выгодой распродавали их по всей Европе. Однако когда голландские провинции начали войну за независимость против Испании, Филипп II запретил их негоциантам вести коммерческие дела в Португалии и, сам не желая этого, вынудил предприимчивых голландцев самим заняться приобретением экзотичных и дорогих в Европе восточных товаров.

К концу 1500-х годов голландские купцы уже вели через мыс Доброй Надежды довольно активную прямую торговлю со странами Южной и Юго-Восточной Азии и приступили к постепенной колонизации островов сегодняшней Индонезии. Оттуда их суда стали совершать переходы в новые для европейцев земли. Они были первооткрывателями Австралии, которая довольно продолжительное время называлась Новой Голландией. Несколько позднее, в XVII веке голландец Абель Янсзоон Тасман откроет Новую Зеландию, само название которой говорит о его родных краях, и Тасманию, увековечившую его славное имя. Совершая свои плавания в Азию и обратно вокруг мыса Доброй Надежды, голландцы использовали его близлежащие бухты и гавани на стороне Атлантики для пополнения запасов воды и продуктов, а также для отдыха экипажей, но вплоть до середины XVII века саму территорию не осваивали. Первые попытки устроить на мысе перевалочную базу предпринимали англичане, которые, следуя за голландцами, тоже стали включаться в торговлю с Азией. Однако эти попытки оказались не очень решительными, так как тогда англичане предпочитали использовать в этих целях более освоенный ими и легче обороняемый остров Святой Елены.

В 1652 году могучая голландская Ост-Индийская компания, убедившись на опыте в практической пользе наличия постоянной базы около мыса Доброй Надежды, приняла решение основать там поселение, получившее название Капстадт, впоследствии изменённое англичанами в Кейптаун. Первые колонисты-буры (потом они стали называть себя африканерами) некоторое время жили мирно с самыми древними обитателями этой земли – готтентотами и бушменами, ведя с ними примитивную торговлю. Прекрасный климат и богатые земли Капской области стали привлекать новые потоки иммигрантов из Голландии и Германии, а после отмены Нантского эдикта Людовиком ХIV в 1685 году к ним присоединились волны французских гугенотов. Именно последним Южная Африка обязана широким распространением виноградарства и виноделия. В Западной Капской провинции, и особенно в её столице Кейптауне, до сих пор встречается немало французских названий улиц, поселений и местностей.

Рост населения и сокращение свободных земель со временем побудил фермеров-буров продвигаться на север и на восток, оттесняя коренных жителей в пустынные области и постепенно расширяя территорию колонистов. Голландия продолжала оставаться хозяйкой Капских владений вплоть до начала Наполеоновских войн, в ходе которых голландское королевство было захвачено французами, а его король принц Оранский вынужден был спасаться бегством в Англию. Находясь в войне с Францией и действуя якобы от имени законного правителя Голландии, англичане захватили Капские земли и удерживали их до Амьенского перемирия 1802 года, но уже в 1806 году снова овладели ими, так как Голландия выступила союзницей Франции против Англии. Это завоевание было закреплено за Великобританией Венским конгрессом 1814—1815 годов. С тех пор она стала владелицей этой голландской колонии.

Приход англичан и отмена ими в конце 1830-х годов рабства, на котором основывалось хозяйство буров, вызвали недовольство последних и постепенно привели к усилению их противоречий с новыми правителями территории. Антагонизм между ними достиг такой степени, что буры начали массами сниматься с обжитых мест Капской области и переселяться ещё дальше на север и восток на земли зулусов, коса, цвана и других племён, известных под общим названием банту. Основавшись на этих землях, переселенцы довольно быстро создали на них несколько независимых бурских республик. Но уже в 1843 году англичане, используя своё неоспоримое военное преимущество, аннексировали республику Наталь, а остальные были объединены в Оранжевое Свободное Государство – по названию протекавшей через него реки Оранжевая. Англия признала это новое государственное образование буров.

Несмотря на такое большое переселение, называемое в Южной Африке Великим Треком, значительная часть буров всё-таки продолжала оставаться в Капской области, но к этому времени её начали активно заселять английские иммигранты, утверждая и расширяя в ней своё культурное и языковое влияние. В 60—80-х годах XIX века число европейских иммигрантов в Южную Африку стало существенно возрастать в связи с открытием богатых залежей алмазов в районе Кимберли и золота в Трансваале, то есть в области, лежащей по другую сторону реки Вааль. В этот же период для работы на расширявшихся площадях сахарных плантаций англичане стали ввозить индийцев из Индии, где был избыток рабочих рук. Они, кстати, в этих же целях вывезли много индийцев в свои другие колонии в Восточной Африке, на острова Карибского моря, в Британскую Гвиану в Южной Америке и даже на Фиджи, в которых и по сей день проживает немалое число их потомков. Самым известным южноафриканским индийцем стал Махатма Ганди, который жил в провинции Наталь с 1893 по 1914 год, где он создал организацию Индийский конгресс Наталя.

Продолжая политику освоения новых африканских территорий, Англия стала продвигаться в глубины континента по оси Кейптаун – Каир, покоряя в войнах разные племена его коренных жителей. В ходе своей широкой экспансии Лондон предпринимал неоднократные попытки аннексировать и бурские республики, что в итоге вылилось в англо-бурскую войну 1899—1902 годов с последующим захватом Оранжевого Свободного Государства и Трансвааля. После нескольких лет переговоров с непокорными бурами относительно приемлемого для обеих сторон компромиссного решения об их территориях английский парламент принял в 1909 году «Акт о Южной Африке». В соответствии с данным Актом был учреждён Южно-Африканский Союз, вошедший в состав Британской империи. В 1910 году ЮАС получил статус британского доминиона.

В ходе Первой мировой войны ЮАС воевал на стороне Англии и как её союзник в 1915 году оккупировал принадлежавшую Германии Юго-Западную Африку (впоследствии ставшую Намибией), которая по Версальскому договору была передана под его опеку.

Первые шаги в создании государственного режима апартеида были сделаны в Южной Африке после прихода к власти Националистической партии буров в 1924 году. Этот режим получил закрепление и дальнейшее развитие в последующие предвоенные годы в результате объединения партии националистов с другими подобными политическими группировками. После окончания Второй мировой войны, в которой ЮАС снова выступил союзником Англии, в результате принятия целой серии новых законодательных актов режим апартеида приобрёл свои основные формы в качестве официальной государственной политики правительства белого меньшинства. Он был окончательно закреплён в результате референдума среди белого населения, проведённого 31 мая 1961 года, которым страна была одновременно переименована в Южно-Африканскую Республику…

Ко времени развёртывания миссии ООН по наблюдению за подготовкой и проведением первых демократических выборов в ЮАР, как упоминалось выше, правительство Де Клерка уже предприняло некоторые меры по устранению или ослаблению ряда аспектов режима апартеида. Помимо освобождения из тюрем определённых политических заключённых, предоставления возможностей на проведение демонстраций, отмены жёсткого правила раздельного пользования общественными местами и услугами по цвету кожи («только для белых», «только для цветных», «только для чёрных») и некоторых других шагов, власти перестали требовать, чтобы чёрные, приезжая в города из своих отдалённых от них поселений только на время работы, после окончания рабочего дня уезжали обратно туда. Эта последняя мера привела к совершенно непредвиденным социальным последствиям и к невероятному взрыву преступности, которая буквально захлестнула страну, и с которой всем её жителям и приезжим пришлось столкнуться лицом к лицу.

Для более ясного понимания разворачивавшихся тогда в Южной Африке событий следует привести о ней хотя бы некоторые краткие сведения. По своей территории, которая в шесть раз (!) превышает площадь Франции, она, бесспорно, является крупным государством. Для иллюстрации можно отметить, что, например, на прямой перелёт от Йоханнесбурга до Кейптауна реактивным самолётом требуется почти два с половиной часа, то есть примерно столько же, как от Москвы до Франкфурта или от Нью-Йорка до Майами, а от Кейптауна по длине страны до границы с Зимбабве нужно пролететь приблизительно такое же расстояние, как от Москвы до Парижа.

Представьте теперь себе, дорогой читатель, что на этой большой территории проживает около 40 миллионов человек, из которых белые (англичане и буры) составляют всего 5 миллионов, но владеют 87 % всей земли. С учётом примерно 800 тысяч индийцев на все остальные 35 миллионов чёрного и цветного населения приходилось лишь 13 % от её общей территории. Свыше 34 миллионов этого чёрного населения составляют около 20 различных племенных групп (зулу, коса, басуто, цвана, свази, бечуаны и др.), говорящих на разных языках и способных общаться друг с другом только на языке своих бывших колонизаторов – английском или африкаансе (бурском голландском). Часть этого населения была размещена в искусственно созданных 10 бантустанах, сформированных по племенному признаку и считавшихся якобы самостоятельными образованиями.

Другая примечательная сторона апартеида применительно к небелому населению состояла в том, что чёрные и цветные не могли жить в тех городах или посёлках, где проживали белые. Но белые нуждались в рабочей силе, которую в основном, и к тому же очень дёшево, представляли небелые, в первую очередь чёрные. Для того чтобы совместить эти два противоречивых требования, режим апартеида нашёл очень выгодное для белых решение: на расстоянии 30—60 километров от периметра городов были созданы тауншипс, или поселения для чёрных. Рано утром они на отдельных поездах или в специально для них предназначенных вагонах, автобусах и микроавтобусах плотными массами приезжали в города на работу, а после её окончания тем же транспортом уезжали обратно в свои чудовищно грязные и примитивные бидонвилли.

Там они жили в совершенно страшных условиях, где не было ни водопровода, ни электричества, ни туалетов и где процветали ужасающая нищета, безработица, наркомания и преступность. Тауншипс имели свою собственную внутреннюю администрацию и полицию. Белые в них не только боялись и не хотели появляться, но и не могли. Лишь белые полицейские на броневиках и крупными силами иногда появлялись на их улицах для выполнения определённых заданий властей. Эти поселения находились к тому же подобно концлагерям за высокой колючей проволокой и охранялись часовыми, вооружёнными автоматами, пулемётами, и даже броневиками. Их охраняемые ворота открывались и закрывались только для того, чтобы пропустить транспорт с рабочей силой, после чего они снова запирались. В другое время туда было нельзя никому войти или оттуда выйти.

Во всё это было бы, видимо, очень трудно поверить, если бы я не побывал в нескольких тауншипс сам и не увидел этих страшных, отталкивающих мест собственными глазами. В самих же белых городах и посёлках при апартеиде после окончания рабочего дня никого, кроме белых, не было. Практически в них не существовала и преступность. На улицах полицейских в форме было значительно меньше, чем в больших городах США или Западной Европы, но, несмотря на это, их жители чувствовали себя в полной безопасности в любое время дня и ночи.

Ко времени моего приезда в Южную Африку жителям тауншипс уже формально не запрещалось жить в городах среди белых или оставаться в них на ночь, но ни у кого из них не было денег или иных средств переселиться за пределы своих бидонвиллей и найти себе жильё в обычных городах. Так что, несмотря на введённые на этот счёт послабления, подавляющее большинство чёрного и цветного населения, как и при апартеиде, продолжало приезжать в них только на работу и после неё возвращаться к себе.

Однако довольно скоро после отмены упомянутого запрета на улицах больших городов, особенно в Йоханнесбурге, который был окружён очень крупными тауншипс, как, например, Соуэто, где насчитывалось более миллиона жителей, стали появляться их безработные обитатели и уголовники. Сначала они приезжали с работающими на лёгкий промысел воровства, грабежей и нападений на не знавших подобных преступлений горожан, а затем скрывались среди возвращавшихся с работы масс людей за колючей проволокой своих охраняемых бидонвиллей. Их главными жертвами были, как и следовало ожидать, имущее белое население и приезжавшие в страну иностранцы. Постепенно эти преступные элементы стали находить себе временное пристанище в городах, а затем прочно обосновались в них.

Надо сказать, что эти формы преступности разрастались с такой быстротой и приобрели такие широкие масштабы, что в том же Йоханнесбурге – тогда наиболее охваченном этим злом городе – было действительно опасно выйти на улицу за двери гостиницы, где кучки бандитов и воров, не скрываясь, постоянно поджидали своих жертв. В ответ на эту усиливавшуюся бурю преступности и ввиду неспособности полиции справиться с ней буквально всё население стало вооружаться до зубов. Этому способствовало не только то, что оружие было не запрещено, но и было невероятно дешёвым благодаря его массовому контрабандному ввозу из соседнего Мозамбика и относительно недалёкой Анголы, где после гражданских войн его оказалось чрезмерно много. Я был очень удивлён, когда в относительно спокойном в то время Кейптауне обнаружил, что почти все виллы и отдельные особняки, а там их было очень много, были превращены в вооруженные крепости. Один из моих богатых кейптаунских соседей-буров, у которого был оружейный магазин, рассказал мне во время застолья на его вилле, что все виды оружия раскупались населением так быстро, что он безуспешно пытался ускоренными путями обеспечить пополнение своего ассортимента и удовлетворить безумный спрос.

Мне пришлось окунуться в эту взвинченную преступностью обстановку уже в самом здании аэропорта, когда, получив багаж, я прошёл таможню и оказался в вестибюле, ведущем к выходу, перед толпой встречавших пассажиров людей. Согласно предварительной договорённости каждого сотрудника миссии ООН должен был встречать её местный представитель. Поэтому я сразу же стал искать табличку с моей фамилией и увидел её в руках молодой женщины, стоявшей в двух шагах от таможенного прилавка. Увидев меня и убедившись, что я носитель фамилии на табличке, она, не успев даже поздороваться или сказать слова приветствия, довольно срочным и внушительным тоном сказала: «Прошу вас отойти со мной на несколько шагов к нашему представителю службы безопасности и, никуда не отходя от него и ваших вещей, подождать ещё двух наших сотрудников, которые должны были прибыть тоже вашим рейсом».

Когда мы подошли к сотруднику службы безопасности и представились, он тут же поставил мои вещи между нами и вручил мне лист бумаги, попросив меня сразу же прочитать его и обсудить с ним вопросы, которые у меня могут возникнуть в связи с прочитанным. Уже мои самые первые шаги на земле Южной Африки, когда я ещё только вышел из охраняемого таможенного зала, были связаны с применением мер безопасности, и, поскольку я к такому приёму был совершенно не подготовлен, он не мог меня не удивить. Вручённый мне для прочтения текст поднял моё удивление на ещё более высокую отметку: он весь состоял из коротко, почти в военно-приказном духе составленных инструкций по самообеспечению безопасности во время пребывания в Южной Африке.

Среди прочего в инструкциях говорилось: не выходить на улицу в одиночку и предпочтительно делать это в составе нескольких человек; не доверяться никому из незнакомых и не представленных официальными лицами или организациями людей; не носить с собой больше чем необходимый минимум денег и каких-либо финансовых документов; не оказывать сопротивление ворам и грабителям во избежание получения увечий, ранений и других серьёзных последствий; садясь в автомобиль, запирать двери на замки и держать стёкла закрытыми, проявляя особое внимание на остановках перед светофорами, где нередко совершаются похищения машин, сопровождаемые ограблениями и кражей документов; избегать таких скоплений людей, как уличные толпы, митинги, демонстрации и т.д. Наряду с другими инструкциями рекомендовалось немедленно сообщать обо всех происшествиях в службу безопасности миссии ООН ЮНОМСА и в полицию по приводимым телефонным номерам.

Быстро пробежав глазами этот внушительный и совсем не радующий приезжего список инструкций обеспечения его собственной безопасности, я спросил опекавшего меня сотрудника, действительно ли обстановка в стране была настолько серьёзной, что она оправдывала составление подобных инструкций и вручение их прибывающим прямо в аэропорту. Не вдаваясь в подробности, он подтвердил, что необходимость в таких инструкциях была вызвана каждодневными происшествиями в городе, которые не обходили и сотрудников нашей миссии. Он сказал также, что нам, всем вновь прибывающим, на этот счёт будут даны дополнительные разъяснения и рекомендации на отдельном брифинге после прохождения оформления документов в Центральной штаб-квартире ЮНОМСА в Йоханнесбурге. Как раз в это время к нам подошли вместе с встречавшей нас девушкой два других прилетевших сотрудника, которым тут же были вручены инструкции по безопасности, но им пришлось знакомиться с ними по дороге в город, так как наши сопровождающие предложили нам направиться к ожидавшей нас машине.

Когда мы направились к выходу, нас со всех сторон стали атаковывать стоявшие тесной толпой на нашем пути мужчины, предлагая такси и услуги носильщиков. Некоторые из них делали это настолько настойчиво и даже агрессивно, что сопровождали нас до самой машины и пытались даже перенять из наших рук вещи, которые мы по рекомендации наших местных опекунов твёрдо удерживали руками, отклоняя навязчивые предложения незнакомцев о помощи. Даже в погрузке наших вещей в микроавтобус эти энергичные люди тоже хотели принять участие, а когда всё было сделано без их услуг, они просто откровенно стали просить денег. Мы направились в зарезервированную для сотрудников ЮНОМСА первоклассную многоэтажную и совершенно недавно построенную гостиницу в самом центре Йоханнесбурга – города, который возник вокруг посёлка уже давно завершённых золоторазработок, о чём сегодня продолжают напоминать горы земли на его заброшенных приисках.

Внешний вид деловой столицы Южной Африки при первом впечатлении от проезда по его центральной части представлялся довольно ординарным и провинциальным. Даже машин в городе было не так много, но обращало на себя внимание присутствие на пустынных улицах, особенно около магазинов, гостиниц, кафе и ресторанов, небольших кучек незанятых, плохо одетых и грязноватых людей. Показывая на них, наш сотрудник безопасности сказал, что они были одними из тех, кого и следовало опасаться.

Мы остановились прямо у широких стеклянных автоматических дверей нашей гостиницы, где нас встретили её носильщики вместе с двумя вооружёнными автоматами охранниками. Через несколько минут нас уже учтиво и эффективно оформляли любезные служащие, которые, вручив ключи от наших номеров, напомнили нам о необходимости повсюду вне гостиницы проявлять большую осторожность, в том числе даже при переходе через её широкий внутренний двор, где размещалось много открытых для публики с другой стороны комплекса разных магазинов и кафе. Через этот двор нужно было проходить в примыкавшее к гостинице здание офисов, на нескольких этажах которого размещались помещения ЮНОМСА. По одному и без особой необходимости на улицу выходить не рекомендовалось.

После размещения в просторном, удобном номере и принятия душа я выяснил по телефону место и время моего прихода для оформления документов и получения дальнейших распоряжений со стороны моего непосредственного руководителя – главы нашей миссии в Южной Африке, которым был бывший министр иностранных дел Алжира Брахими. Это был тонкий и умудренный опытом дипломат французской школы, которому было суждено впоследствии сыграть ведущие роли во главе миссий ООН в Гаити, Конго, Афганистане и Ираке, а также в качестве эксперта и специального советника Генерального секретаря ООН, в том числе в вопросах реформы её миротворческих операций. Ко всему прочему Брахими очень хорошо знал мировую литературу и современную историю, в чём я мог убедиться в наших с ним многочасовых беседах при последующих встречах. В офисе ЮНОМСА меня ждали к двум часам, предоставив мне некоторое время прийти в себя после длительного перелёта из Парижа. Я решил воспользоваться этой паузой для того, чтобы пораньше пообедать и просмотреть местные газеты относительно событий в стране.

В фойе первого этажа я разыскал газетный киоск и, приобретя несколько крупных южноафриканских газет на английском языке, направился в сторону большого гостиничного ресторана. У входа в ресторан в ожидании рассадки стояла небольшая группа европейцев, которая оживлённо обсуждала только что произошедший с одним из них очень неприятный инцидент. Я встал за ними и, разговорившись, узнал, что это были первые прибывшие накануне на выборы наблюдатели от Европейского союза. Мы познакомились, и, когда за ними пришёл официант, они предложили мне сесть вместе с ними, чтобы поговорить о наших общих делах, связанных с подготовкой и проведением выборов. С некоторыми из них мне довелось потом встречаться ещё несколько раз в ходе нашей работы в разных местах Южной Африки. Во время обеда мои собеседники с волнением и негодованием сначала рассказали мне о только что случившейся с ними, а точнее с их коллегой-англичанином, истории.

В тот день, немного поработав в гостинице после завтрака, они всей группой решили немного погулять по ближайшим улицам. Хотя их тоже предупреждали об опасностях подобных прогулок, они решили, что, будучи в составе группы из пяти мужчин, им на этот счёт беспокоиться было не нужно. Сначала они побродили по внутреннему двору гостиницы, осматривая магазины, а затем через открытый для публики вход вышли на улицу. Там они сразу заметили подозрительных типов, которые, сохраняя некоторое от них расстояние, следили за ними по мере того, как они продвигались по улицам. Увидев, что ничего интересного на улице в этом месте не было, и желая избавиться от неуютного сопровождения, наблюдатели от ЕС решили вернуться в гостиницу через её отдельный центральный вход, к которому они к тому времени уже приближались.

Перед тем как в неё войти, они остановились у большой витрины в нескольких метрах от входа. Посмотрев на неё, трое из них направились внутрь гостиницы, а англичанин и другой его коллега последовали за ними минутой позже. За два шага до дверей англичанин уронил из рук пакет с покупкой и нагнулся его поднять, но не успел, так как его опередил бросившийся за ним сзади тип, который, схватив пакет, побежал дальше. Опешивший от неожиданности англичанин сначала хотел инстинктивно броситься вслед за вором, но в этот же момент почувствовал, что кто-то ловким движением пытается вытащить кошелёк из заднего кармана его брюк. Обернувшись, он увидел рослого верзилу, который, не обращая внимания на хозяина кошелька, совершенно нагло пытался завершить свою операцию. Осознав, что дело вот-вот закончится для него плохо, англичанин рванулся в открывшуюся дверь гостиницы и спасся за ней вместе со своим кошельком.

Всё это произошло в считаные секунды в нескольких метрах от охранников гостиницы, которые, осознав, что произошло, лишь пожурили европейцев за проявленную неосторожность. В ответ на выраженное последними недоумение, почему вооружённая охрана не стала преследовать бандитов, те ими объяснили, что их обязанности ограничиваются лишь внутренними помещениями гостиницы. Никаких полицейских поблизости нигде не было. Мои европейские коллеги решили довести этот инцидент до сведения местных властей при их первой же предстоявшей встрече с ними. Этот случай, по-видимому, подтверждал обоснованность и списка инструкций ЮНОМСА о мерах самообеспечения нашей собственной безопасности, и рекомендаций персонала гостиницы на этот счёт.

К двум часам я направился через внутренний двор гостиницы в здание, где располагались офисы нашей миссии. Когда там при оформлении моих бумаг люди узнали, что я прошёл через гостиничный двор один, они очень удивились и настоятельно рекомендовали при последующих переходах через него в их офисы и обратно искать себе знакомого сопровождающего. По их сведениям, несколько наших человек в этом дворе уже подвергались ограблениям. Действительно, общая обстановка с безопасностью в Йоханнесбурге и даже во дворе нашего гостиничного комплекса представлялась довольно неуютной.