Текст книги "Игры на брачном ложе"
Автор книги: Трейси Уоррен
Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
Глава 19
Медовый месяц Мэллори провела как в сказке. Все дни слились для нее в один восхитительный день. Но время от времени на нее все же накатывали воспоминания о Майкле. Однако это случалось все реже. Сначала, осознав, что реже думает о нем, она испытала угрызения совести.
Ее мучило чувство вины. Однако Адам умело отвлекал ее от грустных мыслей. Мэллори таяла от каждого его прикосновения, поцелуя, ласки. В его объятиях она забывала обо всем на свете.
Со временем Адам и его страсть заняли в жизни Мэллори главное место. Она думала только о муже и ночах любви. В ее голову все чаще приходила мысль о том, что, вспоминая Майкла, она, быть может, тем самым предает Адама. Ведь он был ее супругом, любовником и надежным другом. Она должна была хранить ему верность. Но и Майкла Мэллори не могла просто так взять и забыть. Она считала своим долгом хранить память о нем.
Одним словом, Мэллори совсем запуталась в своих мыслях и эмоциях и поэтому решила не углубляться в размышления о той ситуации, в которой оказалась. Мэллори просто жила и радовалась каждому дню, каждой ночи, проведенной с Адамом, опытным наставником во всем, что касалось любовных утех.
Днем они ездили кататься в экипаже или верхом, ходили на прогулки, посещали близлежащие маленькие города и деревушки, любовались старинными храмами и историческими руинами. Они совершали экскурсии в живописные места Уэльса, восхищались их разнообразием и красотой. Однажды Адам даже пригласил жену на рыбалку. Мэллори вынуждена была разуться на берегу реки, снять чулки, подоткнуть подол платья и пройти по мелководью к большому валуну, с которого было удобно ловить рыбу.
В этот день клева не было, однако Адам так возбудился видом босых ног жены, что отнес ее на руках на берег, уложил на расстеленное на траве одеяло и показал новую позу, от которой они пришли в полный восторг.
Адаму не было равных в том, что касалось любовных утех. Он доставлял Мэллори наслаждение и утолял ее страсть. Молодожены занимались любовью раза два за день, а также утром и ночью. Казалось, что со временем аппетит Адама только разгорается, он становился все более пылким и неистовым, а его ласки – все более изобретательными.
Так, однажды за обедом Адам снял обувь под столом и стал ласкать Мэллори ступней и пальцами ног, доведя почти до обморочного состояния. Впоследствии Мэллори не могла вспомнить, ела ли она что-нибудь за обедом или нет и что в этот день вообще подавали на стол. Несмотря на присутствие слуг, Мэллори так сильно возбудилась, что готова была отдаться мужу прямо тут, в столовой. Заметив ее горячечный настрой, Адам отослал лакеев, запер дверь и занялся любовью с женой – сначала на столе, а потом на полу.
Когда Мэллори в изнеможении упала ему на грудь, Адам объявил, что они только что познакомились с позой номер тридцать шесть, и обещал ночью показать тридцать седьмую. И сдержал слово. Эти позы требовали от Мэллори ловкости и гибкости, однако она с упоением освоила их.
И вот наконец медовый месяц подошел к концу, пришла пора уезжать.
Наблюдая за тем, как Пенни укладывает в дорожный сундук ее вещи, Мэллори с грустью думала о том, как хорошо было бы остаться здесь еще хотя бы на недельку. Может быть, ей следовало написать Квентину и Индии и попросить у них разрешения задержаться в замке? Впрочем, Мэллори хорошо знала, что Адаму необходимо вернуться в Грешем-Парк, там его ждали неотложные дела. Из-за свадьбы он запустил их, и теперь ему предстояло наверстать упущенное.
Нравилось это Мэллори или нет, но им нужно было возвращаться в большой мир.
Подавив тяжелый вздох, Мэллори взяла перчатки и прелестную дорожную шляпку из зеленого бархата, украшенную белым страусовым пером. Это была одна из шести шляп, купленных для нее Адамом в близлежащем городке во время их первой поездки. Шляпка прекрасно подходила к ее замшевому дорожному платью.
– Все упаковано, миледи, – доложила Пенни, закрывая сундук и защелкивая на нем кожаные ремни. – Прикажете отнести их вниз?
– Да, конечно.
– Вам доводилось прежде бывать в Грешем-Парке, миледи? – осмелилась спросить Пенни после того, как лакеи вынесли сундук из комнаты. – Интересно, как выглядит эта усадьба?
Мэллори покачала головой. Она сама не раз задавалась тем же вопросом.
– Нет, я никогда не была там. Но поместье наверняка очень красивое.
Во всяком случае, она надеялась на это.
Зная, что Пенни прежде нигде не жила, кроме Брейборн-Холла и городского лондонского дома Клайборнов, Мэллори не стала повторять ей слова Адама о том, что его поместье представляет собой груду развалин. Мэллори решила, что будет лучше, если они с горничной увидят все своими глазами.
Кроме того, она доверяла Адаму и знала, что, в каком бы состоянии ни находилась усадьба, он постарается сделать все для того, чтобы обеспечить комфорт жене и слугам.
Мэллори бросила последний взгляд на комнату, с которой у нее было связано множество приятных воспоминаний. Здесь они с Адамом провели не одну бурную ночь. Мэллори знала, что до конца жизни будет помнить эту спальню и этот замок, в котором прошел ее медовый месяц. Но впереди ее ждало новое место жительства, родовое поместье Адама Грешем-Парк. Что-то готовит ей этот переезд?
«Все будет хорошо», – сказала она себе, чтобы справиться с охватившей ее тревогой.
Адам не собирался жениться на ней, да и Мэллори никогда не предполагала, что выйдет за него замуж. Но их брак обещал стать крепким, прочным союзом. Во всяком случае, Мэллори поклялась сделать все, чтобы это было так. Она хотела стать хорошей женой, такой, о которой Адам только мог мечтать. Что касается Адама, то Мэллори уже убедилась в том, что из него выйдет прекрасный заботливый муж.
Впереди ее ждало счастливое будущее, поэтому Мэллори не следовало бояться переезда в поместье Адама. Мэллори уже сейчас чувствовала себя вполне довольной и счастливой. Адаму удалось вернуть ее к жизни, и за одно это она должна быть благодарна ему.
Мэллори надеялась когда-нибудь вернуться сюда, в этот замок на побережье, где они с Адамом прекрасно провели медовый месяц. Квентин и Индия наверняка разрешат им снова приехать в свой гостеприимный дом.
Мэллори вдруг густо покраснела, вспомнив все позы, которые показал ей муж. Чтобы горничная не заметила ее смущения, она наклонилась и стала рассматривать свою перчатку.
Лакеи тем временем успели вынести из спальни весь багаж. Вздохнув, Мэллори вышла вслед за ними из комнаты и спустилась вниз.
Адам уже стоял в холле и разговаривал со своим камердинером. Увидев Мэллори, Финли поклонился и отошел в сторону.
Адам с улыбкой шагнул навстречу жене.
– Ты готова к отъезду?
Мэллори кивнула:
– Да, милорд, все готово. Мы можем ехать домой.
Они ехали весь день и только к вечеру остановились в Бристоле, в гостинице, чтобы переночевать и на следующее утро снова отправиться в путь. Летнее солнце стояло уже низко над горизонтом, когда они на следующий лень добрались до поместья Грешем-Парк.
Мэллори с первого взгляда понравилось поместье Адама, его зеленые плодородные земли и небольшие ухоженные лесочки. Правда, вскоре она заметила и заросшие сорняками пустыри, и заброшенные фермерские подворья. Но Мэллори знала, что Адам усердно трудится над восстановлением своего имения. Он стремился вернуть своих арендаторов и сделать их жизнь более благополучной.
Когда экипаж остановился перед большим кирпичным усадебным домом, Мэллори убедилась в том, что Адам сильно преувеличивал, называя его грудой развалин. Это было двухэтажное здание, возведенное в стиле эпохи короля Якова I. Его парадный фасад с окнами и ажурными парапетами, озаренными золотистыми лучами заходящего солнца, находился в отличном состоянии.
– Как здесь мило, Адам, – вздохнув, промолвила Мэллори, выходя из экипажа.
Подъездная дорожка, ведущая к дому, была усыпана скрипевшей под ногами галькой. Адам бросил на жену загадочный взгляд и повел ее к дому, оставив кучера присматривать за багажом.
Мэллори ожидала, что дверь откроет слуга, но Адам сам распахнул ее, и вскоре они оказались в просторном холле, стены которого были обиты темными дубовыми панелями. Пол тоже был деревянным и довольно истертым. Мэллори обратила внимание на то, что на нем не было ковров. В холле стоял только небольшой столик для визиток с треснувшей мраморной столешницей.
Но больше всего Мэллори поразило отсутствие слуг.
– Где твой дворецкий? – спросила она, снимая перчатки. – По-моему, он должен был встретить нас в холле.
Адам взглянул на нее с извиняющимся видом, который, впрочем, выглядел довольно наигранным.
– В этом доме нет дворецкого. У меня не было времени нанять его.
Мэллори была изумлена его словами. Она не представляла, как может существовать приличная усадьба без дворецкого или мажордома. Ее с детства окружали десятки слуг. В штат прислуги Брейборна входили три сотни лакеев, конюхов, горничных, поваров, садовников и камердинеров. Все они обслуживали многочисленных хозяев и гостей дома.
– Ну хорошо, – с натянутой улыбкой промолвила Мэллори, – в ближайшем будущем мы исправим это упущение. Ты согласен?
Адам улыбнулся.
– Разумеется. А теперь я хочу показать тебе твою комнату, которая находится наверху.
И Адам жестом пригласил Мэллори подняться по дубовой лестнице с массивной резной балюстрадой, на столбиках которой были изображены яблоки, инжир, кисти винограда, птицы и олени.
– Мне надо привести себя в порядок с дороги, – сказала Мэллори. – Но сначала мне хотелось бы хотя бы бегло осмотреть дом.
Адам озабоченно нахмурился, однако через секунду его лицо озарилось улыбкой.
– Мы проделали большой путь. Я советовал бы тебе сначала устроиться в комнате и немного отдохнуть. У тебя еще будет масса времени для того, чтобы побродить по дому.
Если бы Мэллори плохо знала Адама, то решила бы, что это был простой совет без всякой задней мысли. Однако она была знакома с ним с детства и изучила все оттенки его голоса и выражения лица. Мэллори понимала, что за его предложением отдохнуть что-то кроется.
Повернувшись, она взглянула в глаза мужа.
– И все же я предпочла бы сначала осмотреть дом, хотя бы его небольшую часть. А завтра твоя экономка покажет мне все остальное.
Сунув руки в карманы, Адам отвел взгляд в сторону.
– К сожалению, экономки здесь тоже нет. Ее, как и дворецкого, тоже нужно еще нанять.
Нахмурившись, Мэллори скрестила руки на груди.
– Так кто же входит сейчас в штат твоей прислуги? Перечисли! – потребовала она.
– Прислуги вполне достаточно для того, чтобы поддерживать нормальную жизнь в усадьбе. Кроме кучера и лакея, здесь есть повар, несколько служанок и садовник. Ну и, конечно, не следует забывать о Пенни и Финли, которые приехали вместе с нами.
Мэллори некоторое время озадаченно молчала, обдумывая эту информацию, но затем успокоилась. Адам долгое время находился в отъезде, и ему было не до найма большого штата прислуги.
– Думаю, на первых порах мы обойдемся, – наконец сказала она. – А потом нам все же придется значительно расширить штат. Я даже рада, что смогу нанимать слуг самостоятельно. Ты позволишь мне это?
На губах Адама заиграла улыбка. Он явно почувствовал облегчение.
– Конечно. Теперь ты хозяйка в этом доме. Прислуга находится в твоем подчинении.
– Хорошо, в таком случае позволь мне немного осмотреться в моих новых владениях.
Улыбка снова исчезла с лица Адама.
– Мэллори, я настаиваю на том, чтобы ты сначала отдохнула. Позволь, я провожу тебя в спальню, а обход дома мы пока отложим.
– Но почему? Ты пытаешься что-то скрыть от меня!
– Вовсе нет.
– Не ври мне, Адам Грешем, я тебя слишком хорошо знаю.
Он на мгновение задумался, а затем обреченно вздохнул.
– Ладно, если ты настаиваешь, давай пройдемся по дому. Вскоре ты сама поймешь, почему я не хотел показывать тебе его.
Его слова встревожили и заинтриговали Мэллори. Может быть, ей действительно следовало уступить мужу и удалиться в свою комнату? Впрочем, вскоре любопытство взяло верх над беспокойством, и она шагнула вслед за Адамом к массивной двустворчатой двери.
Он распахнул ее, и они переступили порог просторного помещения с высокими потолками и антресолями. Это была не просто комната, а огромный зал, залитый лучами закатного солнца, струившегося сквозь многочисленные окна. Ее стены были обиты все теми же резными панелями из потемневшего дуба. В них были встроены массивные буфеты и шкафы с пустыми полками. Интерьер был по-мужски тяжеловесным и мрачноватым. В глубине располагался огромный мраморный камин.
Дом был старым, поэтому можно было предположить, что на антресолях, украшенных резными арками, раньше, в былые времена, сидели дамы и сверху наблюдали за тем, что происходило внизу.
Мэллори понравился зал. Правда, здесь не хватало мебели, не говоря уже о способных создать уют шторах, коврах, вазах и тому подобном.
Высокие окна без портьер выглядели голыми, убогими.
Обернувшись, Мэллори увидела, что Адам стоит, привалившись спиной к стене и скрестив руки на груди.
– А где мебель? – спросила она. – Почему здесь так пусто?
– Мой отец распродал мебель много лет назад, – с грустной улыбкой ответил Адам.
До Мэллори доходили слухи о том, что прежний граф, отец Адама, был настоящим мотом и кутилой, но она и представить не могла, что увидит в родовом поместье подобную картину разорения.
– Но наверное, не все комнаты в этом доме находятся в столь плачевном состоянии? – осторожно спросила Мэллори.
– В том-то и дело, что все, – с горечью ответил Адам. – Мой дражайший папаша обратил в звонкую монету все, что только можно было вынести из дому, а потом спустил вырученные деньги. В доме осталось только то, что было накрепко прибито или приклеено к полу и стенам. Порой мой отец по своей прихоти обменивал то, что было у него под рукой, на продукты и выпивку, не заботясь о цене вещей. Много лет назад один слуга рассказывал мне, что его господин как-то обменял дорогое постельное белье на дюжину яиц, которых ему в этот момент вдруг захотелось отведать. К тому времени все куры в усадьбе были уже проданы или забиты. Отцу и в голову не пришло, что обмен был неравноценным. Он мог по крайней мере запросить за белье две дюжины яиц и свиной окорок в придачу.
Адам отделился от стены и подошел к окну.
– Значительную часть доставшегося ему в наследство состояния отец проиграл в карты, – продолжал он. – Так он спустил серебряный сервиз, подарок королевы Елизаветы, поставив его на кон в карточной игре с каким-то торговцем, который затем переплавил его в монеты. Фамильные портреты пошли с молотка, он не пожалел даже портрет моей матери, написанный вскоре после свадьбы. Однако к тому времени она была уже мертва, и отец не видел ничего страшного в продаже портрета.
– Ничего страшного? – возмутилась Мэллори. – Но ведь то, что он сделал, чудовищно!
– Да, ты права, – ровным, бесцветным голосом произнес Адам. – Мой отец действительно был настоящим чудовищем. – Он вздохнул и повернулся к ней лицом. – Мне не следовало привозить тебя сюда. Лучше бы я отвез тебя назад в Брейборн и оставил на попечение брата до тех пор, пока не привел бы свою усадьбу в полный порядок. Но во мне взыграл эгоизм, я не захотел ехать в Грешем-Парк один, без тебя.
У Мэллори бешено забилось сердце, и она машинально прижала руку к груди.
– Я пойму тебя, если ты выразишь желание уехать отсюда, – продолжал Адам, стараясь не смотреть на жену. – Впрочем, если думаешь, что здесь тебе придется спать на полу, то заблуждаешься. Как только была назначена дата свадьбы, я занялся обустройством комнат будущей графини. Там есть все, что тебе нужно, поверь. А если окажется, что в твоих комнатах чего-то не хватает или что тебе что-то не нравится, ты только скажи: я все куплю, переделаю, доставлю в усадьбу!
– Адам…
– В столовой много новой мебели, ты сама скоро увидишь. Я обставил для тебя одну из гостиных. Надеюсь, тебе понравится. Там есть даже письменный стол, за которым ты сможешь писать письма родным и друзьям. – Адам сделал паузу и провел рукой по волосам. – Я думал, что если ты сначала увидишь свои комнаты, то не так испугаешься вида пустых помещений с голыми стенами в других частях дома. Повторяю, я не стану корить тебя, если ты решишь уехать отсюда. Хочешь, я прикажу заложить лошадей? Пенни, наверное, еще не распаковала твой багаж. Или, может быть, останешься хотя бы на ночь? Ты сможешь отправиться в путь на рассвете и…
– Перестань пороть чепуху, – перебила Мэллори мужа и направилась к нему. – Я никуда не поеду. В каком бы состоянии ни находился этот дом – он мой.
Адам взглянул ей прямо в глаза.
– Если то, что ты сообщил мне о моих комнатах, правда, то я прекрасно устроюсь здесь, – продолжила она. – О большем нельзя было бы и мечтать, учитывая сложившиеся обстоятельства! – Подойдя к мужу, Мэллори обхватила его за талию. – Надеюсь, спать нам придется не на соломенном матрасе, брошенном прямо на пол?
Адам свел брови на переносице.
– У тебя будет кровать из вишневого дерева, с большой периной, набитой гусиным пухом.
– В таком случае в столовой наверняка стоят стол и стулья, а не старые деревянные ящики?
Адам усмехнулся.
– Ты права, мы будем сидеть за столом, как приличные люди.
– Значит, ты успел купить хорошую фарфоровую посуду, серебряные столовые приборы и льняные скатерти с салфетками?
Адам обнял жену и притянул к себе.
– Если хочешь, мы, конечно, можем есть руками, но в нашем распоряжении обязательно будут столовые приборы.
– Надеюсь, в гостиной есть диван, столик и кресла и мы сможем там пить чай перед сном? А ты, если захочешь, сможешь выпить и что-нибудь покрепче.
– Мне не нужны крепкие напитки, когда ты рядом. Я понял, что ты для меня лучший возбудитель и лучшее успокоительное.
Мэллори засмеялась и прильнула к нему.
– В таком случае мы можем осмотреть эти комнаты прямо сейчас. Что же касается остальной части дома, то для меня она как чистый холст для художника. Ты ведь разрешил мне устроить все по своему вкусу, правда?
– Да, делай все, что считаешь нужным. Покупай все, что тебе хочется.
– На твоем месте я была бы осторожней. Ты не боишься, что я могу поймать тебя на слове?
Адам поцеловал жену.
– Я не буду стеснять тебя ни в чем. Кстати, я заказал в Лондоне несколько каталогов мебели. Они помогут тебе сориентироваться.
Лицо Мэллори озарила счастливая улыбка.
– О, я очень рада! Буду с нетерпением ждать, когда их пришлют. Я давно поняла, что брак – это настоящее приключение.
– Приключение? Хм… Даже не знаю, как относиться к твоим словам.
– Относись к ним как к приключению. А сейчас я предлагаю пойти осмотреть мою спальню. Я сгораю от нетерпения! Мне хочется увидеть, как ты ее обставил.
– Надеюсь, обстановка тебе понравится. Я очень старался угодить.
– Я наверняка буду от нее в восторге, у тебя хороший вкус, – сказала Мэллори, чувствуя, что он волнуется.
Адам припал к губам жены, и она, потянувшись к нему, привстала на цыпочки.
– Сегодня ночью мы проверим прочность кровати, – прошептал Адам. – А также мягкость перины.
– И упругость пружин, – с улыбкой добавила Мэллори.
Адам засмеялся.
– Да, сегодня мы заставим их скрипеть!
Глава 20
У Адама отлегло от сердца, когда он понял, что Мэллори искренне понравились ее комнаты. Она восторгалась элегантной мебелью в стиле чиппендел, из атласного дерева и клена, с бледно-кремовыми стенами и драпировками абрикосового цвета. По мнению Мэллори, плюшевый диван и стулья с мягкой обивкой из золотистой парчи придавали гостиной роскошный вид.
Сунув руки в карманы, Адам внимательно наблюдал за женой, порхавшей по комнатам, застывавшей в восхищении, охавшей, ахавшей и расточавшей похвалы. Особый восторг Мэллори вызвал письменный стол из палисандрового дерева, который Адам выбирал специально для нее. Она долго выдвигала и задвигала ящички и рассматривала письменные принадлежности – чернильницу, перья, листы писчей бумаги с ее новыми вензелями.
Решив, что Пенни отправилась в свою комнату и занялась распаковкой собственных вещей, Мэллори заперла спальню на ключ, чем очень удивила и обрадовала Адама. Она легла на шелковое покрывало и похлопала ладонью по постели рядом с собой, приглашая мужа прилечь. Адам не видел причин отказываться и, бросившись на постель, заключил Мэллори в объятия. Не теряя времени, молодожены принялись испытывать кровать на прочность.
Так началась их семейная жизнь в Грешем-Парке.
Три недели пробежали незаметно, как один день. Адам рано вставал, садился на жеребца Эрика и объезжал имение. Этого скакуна молодожены привезли из Брейборна вместе с Пенси, верховой лошадью Мэллори. Во время своих объездов Адам заезжал к арендаторам, чтобы обсудить насущные дела и выслушать их пожелания. Возрождение поместья шло полным ходом.
Иногда Мэллори отправлялась вместе с мужем. Ей хотелось познакомиться с соседями и местными арендаторами. Вскоре новые знакомые приветствовали ее по дороге радостными возгласами или взмахом руки. Мэллори с детства приучили подавать милостыню, заботиться о больных и бедных, и она решила, что будет правильным перенести традицию благотворительности и сюда, в Грешем-Парк.
Повар одобрил ее инициативу и по распоряжению Мэллори каждый раз собирал провизию в корзинки, которые она брала с собой. Мэллори раздавала гостинцы детям бедняков и убогим. Она помогала также деревенскому доктору во время обхода больных, покупала для них лекарства. Жившие на территории поместья старики находились под ее опекой.
Одна из старух как-то назвала Мэллори ангелом. Услышав ее слова, Адам подумал, что это чистейшая правда.
Молодожены обедали вместе, а потом вновь расставались до вечера. Адам шел в кабинет, чтобы заняться документами, счетами и ответами на деловые письма. Часто к нему присоединялся недавно нанятый управляющий, которого рекомендовал Эдвард. Этот человек сразу же сумел завоевать доверие владельцев Грешем-Парка. Он с энтузиазмом взялся за дело и проявил себя как честный усердный работник, хорошо разбирающийся в сельском хозяйстве. Адам нисколько не жалел о том, что нанял его на службу.
Мэллори с рвением взялась за ведение домашнего хозяйства. Казалось, что она занималась этим всю свою жизнь. Работа спорилась в ее руках. Адам не сомневался, что его жена с честью справится с ролью хозяйки большого дома.
Слуги боготворили молодую графиню. Она на деле доказала, что хорошо разбирается в людях, наняв дворецкого по фамилии Брук и экономку, которую звали миссис Дейлили. Оба зарекомендовали себя с лучшей стороны, возглавив штат прислуги.
Однажды за ужином Мэллори сообщила мужу, что собирается пополнить ряды служанок, лакеев, помощников повара и посудомоек. По правде говоря, Адам не видел в этом необходимости, но не стал спорить с женой, поскольку полностью ей доверял.
Количество обитателей усадебного дома постоянно росло. Вскоре к ним прибавился еще один – кот Шарлемань. Его привезли через неделю после приезда в поместье Адама и Мэллори. Кот был явно недоволен тем, что ему пришлось просидеть всю дорогу в тесной закрытой плетеной корзине. Когда его достали, он подозрительно огляделся вокруг, распушив хвост и выгнув спину. Однако как только Мэллори взяла своего любимца на руки, он сразу же успокоился и замурлыкал.
Адам понимал кота. Он сам был готов мурлыкать в объятиях жены. Адам был счастлив, и лишь одно обстоятельство омрачало их безмятежную семейную жизнь: Мэллори не любила его. Во всяком случае, она не испытывала к нему тех нежных, трепетных чувств, о которых мечтал Адам.
Тем не менее он надеялся, что она в конце концов полюбит его.
Не раз Адама тянуло признаться жене в своих подлинных чувствах. «Я люблю тебя, Мэллори. И всегда любил», – хотелось ему сказать, но он сдерживал себя.
Порой Адам живо представлял себе сцену признания. В его фантазиях лицо Мэллори сияло от радости, на нем читалось выражение безграничного счастья, и она с упоением целовала его.
Впрочем, признание могло закончиться и совсем другой сценой. А что, если, услышав слова любви, Мэллори удивится, испугается, почувствует жалость к мужу, а потом свою вину перед ним? Ведь она не сможет ответить ему взаимностью…
Именно поэтому Адам молчал о своих чувствах.
Возможно, он поступал как трус, но Адам боялся разрушить то хорошее, что существовало сейчас между ними. Нет, он не мог рисковать хрупким благополучием, установившимся в их семье. Молодожены были счастливы, и со стороны Адама было бы эгоизмом мечтать о большем.
Оторвав взгляд от документов, которые он посматривал в своем кабинете, Адам взглянул на кота, устроившегося на краю письменного стола, и погладил по бархатистой черной шерстке. Шарлемань сощурил зеленые глаза и лениво потянулся. Мэллори осматривала сегодня чердаки и оставила кота за закрытой дверью, в кабинете мужа, опасаясь, что если Шарлемань увяжется за ней, то может вылезти на крышу, упасть и разбиться.
– Ну что, мурлыка? Скучно тебе без хозяйки? – промолвил Адам. – Ничего, она скоро придет, снова возьмет тебя на руки и прижмет к своей груди.
Адам завидовал коту. В отличие от него Шарлемань был уверен в том, что Мэллори любит его. Тяжело вздохнув, Адам вернулся к своим бумагам, хотя не сразу смог сосредоточиться на них.
Минут через десять в дверь кабинета тихо постучали, и на пороге показалась Мэллори.
– Я не оторвала тебя от работы? Если помешала, скажи, я зайду позже.
Улыбнувшись, Адам отложил перо в сторону.
– Нет-нет, ты не помешала. Входи. Нас с Шарлеманем интересуют выводы, к которым ты пришла, осмотрев чердак.
– Там мрачновато, но я надеялась обнаружить на чердаке старые вещи, которые можно было бы реставрировать, а затем использовать в быту.
Адам сомневался в том, что Мэллори найдет на чердаке что-нибудь стоящее. Отец давно уже продал все более или менее ценное, тем не менее Адам не стал отговаривать жену.
Он видел, как сегодня утром она собиралась приступить к осмотру хлама, скопившегося на чердаке, куда уже давно никто не поднимался. Она надела самое затрапезное платье из своего гардероба, а также одолженный у повара большой фартук. Поцеловав жену и пожелав ей удачи, Адам спустился вниз, а она пошла наверх.
Насколько знал Адам, Мэллори взяла с собой нескольких служанок и крепкого лакея.
И вот теперь она наконец вернулась. Улыбнувшись, Адам встал из-за стола и шагнул ей навстречу. Мэллори была красива даже в затрапезном одеянии. Из-под шарфа, которым была повязана ее голова, выбивались темные завитки, белый фартук был в пыли и грязи.
Увидев хозяйку, Шарлемань встал на лапы и потянулся к ней, выгнув спинку. Он требовал к себе внимания и ждал ласки. Мэллори погладила его, и кот замурлыкал.
– Чердак в плачевном состоянии, там скопились горы разного хлама, – сказала она. – Его необходимо убрать, это я поручила служанкам. У меня создалось впечатление, что у владельцев дома до чердака лет двадцать не доходили руки.
– А может быть, и больше, – заметил Адам. – Последней, кто пытался навести там порядок, была моя мать. У тебя лицо измазано грязью.
– Правда? Где именно?
– Вот здесь, у носа, – сказал Адам и достал из кармана белоснежный носовой платок. – Позволь мне.
Мэллори запрокинула голову, и Адам аккуратно стер грязь, а потом сорвал с ее розовых, нежных, похожих на влажные лепестки губ поцелуй.
– Тебе так и не удалось найти там что-нибудь стоящее? – спросил он, усаживаясь на свое место за стол.
– Там в основном собран разный хлам. Но все же я обнаружила кое-что интересное. Мне хотелось бы показать тебе свою находку. Подожди, я сейчас принесу ее сюда, она стоит в коридоре.
Она исчезла за дверью и через минуту вернулась с картиной в руках. Холст был повернут к Адаму тыльной стороной.
– Это полотно нашла одна из служанок в темном углу за грудой ящиков, – сообщила Мэллори. – Возможно, здесь изображена одна из твоих родственниц. Во всяком случае, девушка с этого портрета очень похожа на тебя.
Мэллори повернула картину лицевой стороной, и у Адама перехватило дыхание.
– Ты узнал ее? – спросила Мэллори.
Адам кивнул.
– Да, – сдавленным от волнения голосом промолвил он. – Это Делия, моя сестра. О Боже, я думал, он продал ее портрет.
«Или уничтожил его, как уничтожил саму Делию», – подумал Адам, но не стал произносить эти слова вслух.
– Ты имеешь в виду своего отца? – уточнила Мэллори.
Адам кивнул, чувствуя, как к горлу подступил комок.
– У тебя была очень красивая сестра, – сказала Мэллори. – Сколько ей лет на этом портрете?
– Пятнадцать, – с трудом произнес Адам. – Я хорошо помню то лето, когда с нее писали портрет.
«Это было ее последнее лето», – подумал он. Адам уехал в университет, не подозревая, какая трагедия произойдет в его семье в следующем году.
Он долго внимательно рассматривал лицо изображенной на портрете девушки. У Делии были нежные карие глаза, еще по-детски округлый подбородок и маленький рот. Ее губы навсегда застыли в полуулыбке.
Как он мог забыть сестру? Ее образ почти стерся из его памяти. «О если бы я остался тогда в поместье, – с горечью думал Адам. – Если бы мог предположить, что сделает этот ублюдок с моей милой Делией! Мне нужно было увезти ее из дома».
– Куда мы повесим эту картину? – спросила Мэллори. – Я думаю, мы могли бы поместить ее в гостиной. Или, если хочешь, начнем возрождение галереи фамильных портретов и это полотно положим в основание коллекции.
– Значит, ты не станешь возражать? – спросил Адам.
– Возражать? Против чего?
– Против того, чтобы повесить портрет Делии в галерее. Учитывая то, как она умерла, я не стал бы осуждать тебя, если бы ты решила повесить этот портрет где-нибудь в менее приметном месте. Например, здесь, в моем кабинете.
Мэллори поджала губы.
– Хорошего же ты обо мне мнения! Конечно, ты можешь повесить портрет сестры здесь, если тебе этого хочется! Но если ты сделаешь это только для того, чтобы убрать его с глаз, то я буду решительно против. Неужели ты стыдишься выставлять напоказ портрет Делии?
– Разумеется, нет.
– В таком случае с чего ты взял, что этого буду стыдиться я? Какими бы ни были обстоятельства ее смерти, она твоя сестра. Сестра, которую ты любил всем сердцем.
Адам резко встал и, подойдя к окну, долго молча смотрел в него, заложив руки за спину.
В конце концов, поставив портрет на пол у стены, Мэллори подошла к мужу и тронула за плечо.
– Расскажи мне о Делии, о том, что с ней случилось, – попросила она.
– Ты же знаешь, что произошло с моей сестрой, – глухо ответил Адам.
Мэллори покачала головой.
– Мне известно, как она погибла, но я не знаю, почему так случилось.
– Лучше тебе не знать этого, Мэллори.
Адам жалел о том, что разговор зашел о смерти Делии. Ему следовало молча повесить портрет сестры на стену кабинета, и дело с концом. Но теперь он видел, что разжег любопытство жены своими уклончивыми ответами. Адам никогда никому не открывал душу и не рассказывал подробности, связанные с гибелью Делии. Даже его лучший друг Джек Байрон ничего не знал об этом.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.