Текст книги "Игры на брачном ложе"

Глава 24

Проснувшись рано утром, Адам тихо встал с постели и направился к себе, чтобы принять ванну и одеться. Однако, сделав пару шагов, он остановился и, обернувшись, взглянул на жену.

Мэллори продолжала крепко спать. Ее густые волосы рассыпались по подушкам, щеки пламенели, розовые губы слегка припухли от его поцелуев.

Адам вдруг почувствовал угрызения совести. Сегодня ночью он не щадил жену, отдавшись на волю безудержной страсти, хотя знал, что Мэллори после треволнений нужен покой и отдых. Впрочем, похоже, она осталась довольна его напором и пылом.

Повернувшись, Адам двинулся по ковру, заглушавшему его шаги, к двери.

Через час Адам, одетый в костюм для верховой езды, уже шагал через усадебный двор к конюшням. Конюхи, вежливо поздоровавшись с господином, оседлали его жеребца.

Увидев хозяина, Эрик заржал, приветствуя его, и стал бить копытом землю в предвкушении прогулки. Адам вскочил в седло и пришпорил коня.

Он мчался по покрытым инеем полям и лугам, ноябрьский порывистый ветер бил ему в лицо, трепал волосы и обдавал холодом. Копыта Эрика глухо стучали по замерзшей земле.

Адам думал о Мэллори, о том, что она лежит сейчас, разметавшись в теплой постели. У нее нежное горячее тело, которым он наслаждался всю ночь. Сладкая дрожь охватила его, когда он вспомнил, как они занимались любовью.

«Я люблю тебя, Адам», – сказала она в пылу страсти. Вспомнив эти слова, Адам почувствовал, как бешено забилось его сердце. Когда-то он мог только мечтать об этом признании из уст жены. Но когда оно прозвучало, Адам не стал демонстрировать свою радость. Он сдержал себя потому, что все время помнил об одном обстоятельстве, ни ночью, ни днем не дававшем ему покоя.

Он помнил о Харгривсе…

Мысль о сопернике вновь привела Адама в ярость. От напряжения у него свело челюсти, а на скулах заходили желваки. Разум говорил ему, что у него нет оснований для ревности.

Тем не менее вопреки здравому смыслу Адам бешено ревновал жену к бывшему жениху и ничего не мог с собой поделать.

Ревность терзала его сердце, впивалась в него своим ядовитым жалом, отравляла жизнь.

Адам поверил жене, когда она сказала, что Харгривс застал ее врасплох своим поцелуем, что она не отвечала ему и хотела оттолкнуть. И все же сцена объятий Майкла и Мэллори стояла у Адама перед глазами, он не мог забыть ту острую боль, которая пронзила его сердце, когда он вошел в гостиную и увидел обнимающуюся парочку. При воспоминании об этом кровавая пелена застилала его взор и непроизвольно сжимались кулаки.

Прежде Адам не считал себя ревнивым. Его любовные связи не задевали сердце, не трогали душу настолько глубоко, чтобы дорожить очередной пассией и отчаянно бояться разрыва с ней. Некоторые любовницы пытались спровоцировать Адама, разжечь в нем пламя ревности, чтобы подогреть чувства. Но это им не удавалось. Адам смеялся над их нелепыми попытками привязать его к себе и бросал таких женщин.

Дело было в том, что он не любил их. Но в отношениях с Мэллори все обстояло по-другому. Она должна была принадлежать только ему, и никому больше. Адам был готов на все, чтобы удержать ее.

Ему снова стало не по себе при мысли, что Мэллори может уйти от него. Он не собирался навеки разлучать ее с Харгривсом. Когда Мэллори родит ему третьего или четвертого ребенка, Адам, возможно, разрешит ей снова видеться с бывшим женихом, который, он надеялся, к тому времени тоже обзаведется семьей. Но до тех пор Адам не позволит им встречаться.

Он не доверял Харгривсу, полагая, что тот будет подкарауливать Мэллори, заманивать ее в хитро расставленные ловушки. Вряд ли он так просто откажется от нее. И Адам был готов противостоять козням соперника, держать его на расстоянии от Мэллори.

«Я слишком люблю Мэллори и не желаю рисковать нашими отношениями», – думал Адам.

Попридержав коня, он окинул взглядом окрестности. Кругом, куда хватало взора, простирались его земли. Сердце Адама преисполнилось гордости. Он не сомневался, что его поместье – их с Мэллори поместье! – скоро расцветет. Их брак тоже с годами окрепнет. Они непременно будут счастливы, несмотря на происки Харгривса.

Адам будет ублажать Мэллори в постели, делать ее счастливой, а многочисленные домашние заботы не оставят ей свободного времени, чтобы вспоминать о бывшем женихе. С течением времени она забудет Харгривса и окончательно поймет, что все ее будущее связано с Адамом Грешемом.

Немного успокоившись, Адам пустил коня шагом и попытался сосредоточиться на текущих делах. Сначала он должен совершить объезд имения, а потом уже, вернувшись домой, окружит жену своим вниманием и заботой. А ночью они снова предадутся страсти.

Проснувшись, Мэллори обнаружила, что лежит в постели одна. В комнату сквозь окна проникал неяркий свет осеннего солнца. Мэллори потянулась, чувствуя во всем теле сладкую истому после бурной ночи любви. Адам доказал, что был дерзок во всем – и в обыденной жизни, и в страсти.

«Он любит меня, – подумала Мэллори, блаженно улыбаясь. – И безумно ревнует».

Адам был бешеным ревнивцем и ярым собственником, это она уже поняла. Вспомнив вдруг о его запрете видеться с Майклом, Мэллори перестала улыбаться и недовольно нахмурилась. Вся эта ситуация с бывшим женихом была неприятна ей. Мэллори не понимала, почему она не может все объяснить Майклу и по-человечески проститься с ним, прежде чем прекратить общение.

Она дала Адаму слово выполнить его требование и должна подчиниться, но мысли о Майкле не оставляли ее. Он так много страдал: был серьезно ранен на поле боя, томился во французской тюрьме, а затем узнал, что его любимая вышла замуж, получив известие о его гибели. И после всех пережитых Майклом невзгод и бед Мэллори была вынуждена нанести ему новый удар – отказаться от общения с ним!

Майкл невольно подумает о том, что опоздал всего лишь на три месяца. Вернись он тремя месяцами раньше, и Мэллори могла бы стать его законной женой! Эта мысль будет терзать его до конца жизни.

Мэллори не дождалась жениха… Впрочем, она, как и все вокруг, была убеждена в том, что Харгривс погиб. Она вспомнила, что во время траура тайно лелеяла надежду на неожиданное возвращение Майкла. И вот по иронии судьбы он действительно вернулся домой, как будто воскреснув из мертвых, но к этому времени Мэллори уже успела выйти замуж.

Всего три месяца…

Но что было бы, если бы она дождалась Майкла? Сделал бы он ее счастливой? Мэллори не знала, но ей было ясно, что мир вокруг был бы совсем другим, если бы она вышла замуж не за Адама, а за Майкла.

Одно Мэллори могла сказать с уверенностью – она нисколько не жалеет о том, что стала женой Адама Грешема.

Адам вернул ее к жизни, заставил смеяться, дал ей ощутить восторг и испытать множество удовольствий. Возможно, ей повезло, что все в ее жизни сложилось именно так.

Будь у нее право выбора между Майклом и Адамом, Мэллори выбрала бы в мужья последнего.

Она любила Адама Грешема, и у него не было оснований бояться, что она уйдет к другому.

Вздохнув, Мэллори откинула одеяло, встала с постели и позвонила в колокольчик.

Через час, приняв ванну и надев теплое платье из темно-синего кашемира, она спустилась вниз. В холле Мэллори столкнулась с только что вернувшимся мужем. Его лицо раскраснелось от ветра, волосы были растрепаны. Мэллори поняла, что он катался верхом.

Увидев жену, Адам широко улыбнулся.

– Доброе утро, – сказала она, и он ласково ответил на ее приветствие.

Не обращая внимания на слуг, Адам обнял Мэллори и без всякого смущения пылко поцеловал.

– Надеюсь, ты хорошо спала?

Мэллори кивнула.

– Да, во всяком случае, я успела выспаться, хотя ты оставил мне для этого очень мало времени, – сказала она, понизив голос.

Засмеявшись, Адам снова поцеловал ее.

– Мне надо подняться наверх, чтобы переодеться.

– Да, действительно, – с улыбкой согласилась Мэллори. – Честно говоря, от тебя несет конским потом.

Адам шутливо щелкнул ее по носу.

– А что ты собираешься делать, пока я буду приводить себя в порядок?

– Займусь делами, – ответила Мэллори, кивнув в сторону двух поставщиков, которых только что ввела в дом миссис Дейлили. – В усадьбу привезли мебель, и я должна тщательно осмотреть ее.

– Понятно, – промолвил Адам, проводив взглядом лакеев, тащивших массивный письменный стол из орехового дерева. – В таком случае не буду мешать тебе. Встретимся за обедом!

– Хорошо, надеюсь, к обеду ты выйдешь в чистой одежде и от тебя не будет разить конюшней!

Запрокинув голову, Адам расхохотался и, снова поцеловав жену, зашагал к лестнице.

Проводив его долгим взглядом, Мэллори направилась к экономке и поставщикам мебели.

Следующие три недели Мэллори была по горло занята делами. Под ее руководством дом постепенно преображался, помещения ремонтировались и обставлялись новой мебелью. С утра до вечера в доме толпились поставщики, обойщики, плотники, носильщики, маляры. Рабочие красили и белили потолки и стены, клеили обои, вешали люстры, настенные светильники и портьеры, стелили ковры, заносили и ставили мебель.

Служанки и лакеи трудились не покладая рук, мыли, чистили, распаковывали посылки, прибывавшие из Лондона, и расставляли по местам новые предметы декора. Здание на глазах превращалось из полупустого сарая в комфортабельный, современно обставленный жилой дом, резиденцию графа и графини.

Местная знать стала все чаще наносить визиты Мэллори и Адаму. Соседям было любопытно взглянуть на перемены, произошедшие в доме, и познакомиться с Мэллори.

– Леди Грешем – сестра герцога Клайборна, – слышала Мэллори за своей спиной перешептывания гостей и видела их почтительные улыбки.

Ей не раз говорили о том, что Грешем-Парк выглядит сейчас великолепно, на что Мэллори отвечала, что преобразования еще не закончены и у них с мужем впереди много работы. Она поила гостей чаем и развлекала светскими разговорами.

Адам был занят не меньше, чем жена. Он регулярно встречался с арендаторами, фермерами и соседями-помещиками и обсуждал с ними всевозможные вопросы, связанные с благоустройством поместья. Вечером, за ужином, он делился с Мэллори впечатлениями от поездок и встреч, а также своими планами на будущее. Сейчас его волновала весенняя посевная, к которой надо было готовиться с осени.

Супруги больше не заводили разговоров о Харгривсе. Мэллори время от времени вспоминала бывшего жениха. Ее все еще мучили угрызения совести из-за того, что она не объяснилась с ним. Она знала, что причинила Майклу боль. Чтобы отогнать тяжелые мысли, Мэллори с головой уходила в работу. Кроме того, Адам не давал ей скучать и предаваться грустным воспоминаниям.

Наступивший декабрь принес с собой холода и метели. Супруги решили провести зиму в Брейборне, в обществе родственников. Мэллори была взволнована будущей встречей с родными и с нетерпением ждала ее.

В день отъезда Мэллори надела красивое изумрудно-зеленое дорожное платье и короткую лисью шубку с капюшоном, которую Адам неожиданно подарил ей сегодня утром. Они сели в закрытый экипаж и направились в сторону Глостершира.

Дороги находились в отличном состоянии, и поездка доставила супругам большое удовольствие. Ближе к вечеру, когда уже начали сгущаться сумерки, вдали показались очертания усадьбы герцога.

«Вот я и дома, – невольно подумала Мэллори и тут же спохватилась. – Нет, теперь мой дом в Грешем-Парке, а здесь я буду в гостях».

И все же Брейборн и его округа казались ей родными, до боли знакомыми местами. Выйдя из экипажа, она окинула взглядом огромный, сложенный из желтоватого камня усадебный дом, в арочных окнах которого горел свет. На крыльцо высыпали слуги и устремились к гостям. Крофт, как всегда исполненный достоинства, со сдержанной теплотой приветствовал Мэллори и Адама в холле.

– Мэллори, Адам, как я рада видеть вас! – воскликнула Клер, быстро спускаясь по парадной лестнице.

Мэллори крепко обняла невестку, и они расцеловались. Адам тоже тепло поздоровался с герцогиней. Вскоре в холле появились Эдвард и Эсме, за которой увязались несколько собак. Животные вертелись у ног, радостно виляя хвостами.

– Проходите в гостиную, – радушно пригласила Клер гостей, когда Мэллори сбросила на руки лакею шубку. – Я приказала перенести ужин на час позже, чтобы у вас было время прийти в себя и оглядеться. В течение дня съехались почти все родственники. Нет только Кейда и Мег, но это вполне объяснимо – им непросто добраться сюда из Йоркшира. Они прислали записку с сообщением, что приедут завтра к полудню.

Клер провела Мэллори и Адама в гостиную.

– Ты прекрасно выглядишь, – сказала она золовке. – Брак явно пошел тебе на пользу.

– Да, это правда, – согласилась Мэллори.

– А может быть, вы уже ждете прибавления в семействе? – понизив голос, спросила Клер.

Мэллори покачала головой:

– Нет еще.

– О, прости, возможно, я задаю бестактные вопросы. Но дело в том, что сейчас я не могу думать ни о чем другом. С детьми столько хлопот! Кроме того, я опять беременна.

– Это замечательно! Я рада за тебя и брата, – сказала Мэллори, снова обнимая невестку.

Лицо Клер лучилось счастьем.

– Эдвард говорит, что ему все равно, кто будет – мальчик или девочка. Но я чувствую, что на этот раз рожу мальчика, будущего маркиза Хартсфилда.

– О, я вижу, ты уже сообщила Мэллори радостную новость, – промолвила Ава Байрон, входя в гостиную.

– Мама! – воскликнула Мэллори и бросилась в ее объятия.

Горячо поцеловав дочь, Ава окинула ее с ног до головы внимательным взглядом, а затем облегченно вздохнула.

– У тебя цветущий вид, дорогая. Ты выглядишь довольной, у тебя здоровый цвет лица и веселый взгляд. Я вижу, Адам хорошо заботится о тебе.

– Очень хорошо, – согласилась Мэллори, бросив взгляд на мужа, который, стоя поодаль, разговаривал с герцогом.

Ава слегка нахмурилась.

– А что там вышло у вас с майором? – с тревогой спросила она. – Я была изумлена, когда ты сообщила мне в письме, что он нежданно-негаданно вернулся в Лондон. Как прошло ваше расставание, дорогая?

Мэллори тяжело вздохнула. До сих пор ей казалось, что встреча с Майклом произошла во сне, а не наяву. Оказывается, ее многомесячный траур, ее страдания, ее слезы были всего лишь результатом прискорбного недоразумения. Но нет худа без добра. Мэллори была благодарна судьбе за то, что она одарила ее любовью Адама.

Повернув голову, она встретилась взглядом с мужем. Он тепло улыбнулся ей, и душа наполнилась нежностью.

– Все хорошо, мама, – наконец ответила Мэллори. – Майкл Харгривс – завидный жених, и я надеюсь, что он в скором времени встретит свою любовь.

Выражение лица Авы снова смягчилось.

– Ты права. Тебе нужно думать не о нем, а об Адаме, который любит тебя всем сердцем.

– Да, это так.

Мэллори хотела было рассказать матери о том, как сильно Адам ревнует ее к Майклу, но не стала этого делать. Ей не следовало посвящать близких в тонкости ее отношений с мужем.

– Ты, наверное, смертельно устала, – сказала ей Клер. – Тебе нужно отдохнуть с дороги. Мы решили разместить тебя в прежней спальне. Но если ты хочешь занять более просторные апартаменты, то только скажи, и я распоряжусь, чтобы слуги приготовили их для тебя и Адама.

Мэллори покачала головой:

– Нет, спасибо. Моя комната нас полностью устраивает. Надеюсь, теперь никто не будет устраивать переполох, обнаружив в моей постели Адама?

Клер и Ава рассмеялись.

– Что вас так сильно рассмешило, дамы? – спросил Джек, появившийся в гостиной вместе с беременной Грейс.

Но Мэллори, ее невестка и мать вместо ответа снова рассмеялись. Мэллори поняла, что их пребывание в Брейборне будет веселым и беззаботным.

В течение двух недель Мэллори от души веселилась и развлекалась в обществе родственников разных возрастов – братьев, сестер, тетушек, дядюшек, племянниц, племянников, кузенов и кузин.

Комнаты дома были украшены ветками падуба и сосны, от которых распространялся свежий смолистый запах. Помещения с утра до ночи оглашались звонким смехом детей и взрослых. Зимние развлечения были не менее интересными, чем летние. В доме устраивались пышные обильные трапезы. Из столовой хозяева и гости обычно переходили в гостиную, где подолгу пили силебаб – напиток из молока с вином, сидром и сахаром – или горячий ароматный пунш и играли в различные комнатные игры, отгадывали шарады, пели рождественские гимны.

По ночам Мэллори и Адам запирались в спальне и занимались любовью, со смехом вспоминая сцену, разыгравшуюся здесь несколько месяцев назад и приведшую к свадьбе.

Наконец наступило Рождество. Вернувшись из церкви с праздничной службы, обитатели дома поспешили в свои комнаты, надеясь найти там подарки, и не обманулись в своих ожиданиях. Мэллори была изумлена, обнаружив целую груду пакетов, свертков и коробочек. Разворачивая каждый подарок, она ахала и охала от восторга. Среди них было много драгоценностей.

– Я же говорил, что куплю тебе столько украшений, сколько дней в неделе, чтобы ты могла часто менять их, – сказал Адам, любуясь женой, у которой блестели глаза и розовели щеки.

Мэллори взяла нитку розового жемчуга и примерила ее перед зеркалом. Подойдя сзади, Адам обнял жену и поцеловал в щеку. Кроме этих бус, он подарил ей также браслет, украшенный изумрудами, диадему с сапфирами, серьги с аметистами, усыпанную бриллиантами брошь и кольцо с опалом. Но больше всего Мэллори понравился простой золотой медальон с выгравированным узором из роз. Его створки открывались, и в два небольших углубления с обеих сторон можно было вставить или положить то, что хотелось сохранить на долгую память.

Мэллори на минуту задумалась.

– Я хочу, чтобы ты срезал прядь своих волос, – наконец сказала она. – Я положу их в медальон.

Улыбнувшись, Адам поцеловал жену в затылок.

– А что ты положишь во второе отделение медальона? – спросил он.

Мэллори помолчала, поглаживая пальчиком гравированную золотую поверхность украшения.

– Хм… – наконец снова заговорила она. – Об этом ты скоро узнаешь, подожди немного.

Адам запрокинул ее голову и поцеловал в губы.

– С Рождеством, дорогая.

– С Рождеством, любовь моя.

Дни слились для Мэллори в одну праздничную вереницу. Близился Новый год, а за ним и шестое января – Богоявление, знаменовавшее собой конец Святок. Как всегда бывает, под Новый год в доме заводили разговоры о новых начинаниях и планах на будущее. А Мэллори в это время невольно вспоминала Майкла.

Она не знала, где и с кем он проводит праздники, но надеялась, что Адам в кругу друзей и родных и не чувствует себя одиноким. Возможно, теперь Майкл презирает ее. Мэллори было больно думать об этом. Они не виделись со дня его возвращения в Лондон. Все это время Мэллори испытывала неприятное чувство от того, что не объяснилась с бывшим женихом и не попрощалась с ним.

Однажды вечером, когда Адам уехал вместе с другими мужчинами на прогулку верхом по заснеженным окрестностям, Мэллори сидела одна в спальне и вспоминала прошлое. Она была охвачена беспокойством. Ей не хотелось вступать в новый год с долгами, незавершенными делами и печальными мыслями.

Канун Нового года был лучшим временем для того, чтобы проститься с Майклом и попросить у него прощения. Мэллори испытывала чувство вины перед ним, ее мучили угрызения совести, и от этого она не находила себе места. Казалось, на ее жизнь легла чья-то черная тень.

Мэллори часто приходила в голову мысль о том, что она не обретет счастья и покоя до тех пор, пока не загладит свою вину перед Майклом, не объяснится с ним. Он наверняка считает, что она предала его.

Мэллори сдерживала клятва, которую она дала Адаму. Она обещала мужу не видеться с Майклом. Но что ей мешало написать бывшему жениху? Муж ничего не говорил Мэллори по поводу переписки.

Некоторое время Мэллори обдумывала эту идею. Адам мог сказать, что она прибегает к уловкам, так как он запретил ей любое общение с Майклом. Но с другой стороны, что плохого в том, если она напишет одно-единственное письмецо? Тем более что это письмо положит конец всяким отношениям с Майклом.

Мэллори должна была очистить совесть и распрощаться с прошлым.

Не раздумывая больше, она быстро встала, подошла к секретеру из розового дерева, достала лист бумаги, перо, чернила и стала писать.

Глава 25

Мэллори и Адам вернулись в Грешем-Парк вскоре после праздника Богоявления, тепло попрощавшись с родственниками и пообещав наведываться в Брейборн.

Выйдя из экипажа, Мэллори поспешила в дом. Уже в холле она почувствовала уют новой обстановки. Теперь вдоль оклеенных кремовыми обоями стен стояли длинный изящный стол из орехового дерева с позолотой и стулья с мягкой обивкой.

Передав пальто и муфту Бруксу, она поздоровалась со слугами, вышедшими поприветствовать господ. Они пожелали друг другу счастливого Нового года, и у Мэллори стало тепло на душе. Она видела, что в ее отсутствие прислуга не сидела сложа руки. В доме было чисто: натертые воском полы сияли, медные ручки дверей и подсвечники блестели, воздух был свежим, в комнатах разносился запах барбарисового мыла, из каминов была аккуратно выметена зола.

– Надеюсь, прислуга хорошо отметила Рождество? – спросила Мэллори дворецкого.

– Да, миледи, мы прекрасно отметили праздники. Все были очень довольны вашим угощением, особенно запеченными гусями и устрицами.

Мэллори улыбнулась.

– Все было тихо? Никаких происшествий?

– Праздники прошли спокойно, миледи, – доложил дворецкий. – Правда, в ваше отсутствие приезжали несколько посетителей, они оставили визитные карточки и подарки к Рождеству. Кстати, сегодняшняя почта уже пришла. Прикажете рассортировать ее и доставить вам наверх, в гостиную?

– Не стоит разбирать почту, – неожиданно вмешался Адам, – я сам просмотрю ее.

Поклонившись, дворецкий передал ему стопку корреспонденции.

Адам быстро просмотрел ее и протянул Мэллори несколько писем, в которых, вероятнее всего, содержались приглашения, а также модный французский журнал. Мэллори взяла их, поблагодарив мужа.

– Я пойду наверх, мне надо переодеться, – сказала Мэллори. – Поднимешься со мной?

– Нет, я сначала зайду в кабинет, взгляну на скопившуюся за время нашего отсутствия деловую корреспонденцию.

– Не засиживайся за работой слишком долго.

– Не беспокойся, я скоро поднимусь к тебе. Надеюсь застать тебя в ванне, – с улыбкой сказал Адам и поцеловал жену.

Мэллори бросила на него лукавый взгляд.

– Хорошо, буду ждать тебя, – сказала она и направилась к лестнице.

Войдя в кабинет, Адам взял из ящика письменного стола серебряный нож для разрезания бумаги и вскрыл письмо, которое тщательно скрывал от внимания Мэллори. Пробежав его глазами, Адам смял в кулаке ненавистный листок бумаги.

Это было письмо от Харгривса. Этот наглец просил Мэллори о встрече в следующий ее приезд в Лондон. Но Адам не мог допустить этого! Пусть злосчастный майор ждет встречи с Мэллори до второго пришествия. Адам решил положить конец переписке Харгривса с Мэллори.

Тем не менее Адам полагал, что будет правильно, если он покажет полученное сегодня послание жене и обсудит с ней возникшую сложность. Она поклялась больше не общаться с Харгривсом, а, насколько знал Адам, Мэллори всегда держала свое слово.

Адам чувствовал, что жену гложут тайные сожаления о внезапном прекращении отношений с Майклом без всяких объяснений. Она хотела проститься с ним как полагается, по-дружески. Мэллори не понимала, что это невозможно, что о дружбе между ней и Майклом не может быть и речи. Харгривс навсегда потерял ее, и, несмотря на хорошую репутацию майора, которого в обществе считали честным благородным человеком, Адам не желал, чтобы он виделся с его женой. Адам подозревал Харгривса в тайном желании вернуть Мэллори.

«На его месте я бы непременно попытался ее вернуть, – думал Адам. – Мне было бы безразлично, замужем она или нет, ничто не помешало бы мне ухаживать за ней».

В конце концов Адам решил, что будет лучше, если он не покажет ей письмо Харгривса. Если Майкл не получит ответа, то, возможно, оставит попытки наладить связь с Мэллори. А сам Адам пока займется устранением майора со своего пути. Прежде всего ему необходимо внимательно следить за почтой.

Адам решил, что прикажет Бруку приносить всю корреспонденцию сначала к нему в кабинет. Почта должна находиться под его строгим контролем. Адам запретит дворецкому обсуждать это распоряжение с другими слугами и прикажет ни в коем случае не докладывать о нем Мэллори.

Адам ощутил укоры совести, его поведение было продиктовано ревностью. Он выставлял себя перед Бруком полным идиотом, но не мог поступить по-другому. Когда дело касалось сохранения его брака, он не останавливался ни перед чем.

Подойдя к камину, Адам взял кочергу и поворошил обуглившиеся, еще не остывшие поленья, и на них вновь появились язычки голубого пламени. Поставив кочергу на место, Адам вынул из кармана письмо Харгривса и бросил его в огонь, а потом долго, с чувством удовлетворения смотрел, как пламя пожирает бумагу.

Когда письмо наконец превратилось в горстку пепла, Адам вернулся к письменному столу и принялся разбирать корреспонденцию.

Спустя десять дней Мэллори, кутаясь в зеленую, вышитую розами кашемировую шаль, вошла в библиотеку и села в удобное просторное кресло с высокой спинкой. В камине весело потрескивал огонь. Несмотря на холодный январский день, в помещении было тепло.

Мэллори раскрыла авантюрный роман, который она взяла у Мег во время пребывания в Брейборне, и углубилась в чтение. За окнами падали крупные хлопья снега.

Адам после обеда уехал на деловую встречу с соседом-помещиком, и Мэллори решила провести вторую половину дня за чтением. Она наслаждалась редкими часами отдыха. До обеда ей обычно приходилось принимать визитеров, а также просматривать счета и вместе с миссис Дейлили составлять меню. И вот неожиданно у нее выдалась свободная минутка, которую она могла провести в библиотеке.

Мэллори начала читать новую главу, когда в дверь вдруг негромко постучали. Оторвав глаза от страницы, она увидела стоявшего на пороге Брука.

– Прошу прощения за беспокойство, миледи, – поклонившись, сказал он, – но к вам явился визитер. Прикажете провести его сюда?

«Ну вот мой отдых и закончился», – с грустью подумала Мэллори.

– Да, конечно, Брук, пусть войдет.

Заложив страницу закладкой, Мэллори отложила книгу в сторону и встала. «Кто бы это мог быть?» – подумала она, теряясь в догадках, и разгладила складки на юбке своего белого шерстяного платья, которое удачно дополняла пестрая шаль с цветочным узором. Возможно, к ним в усадьбу заехал кто-то из соседей? Как бы то ни было, но графине следовало радушно принять гостя.

Через минуту на пороге библиотеки снова появился Брук и громко доложил:

– Вас желает видеть майор Харгривс, миледи.

Мэллори оцепенела, лихорадочно вцепившись пальцами в шаль.

– Майкл! – ахнула она.

В комнату быстро вошел Харгривс, его густые светло-русые волосы были растрепаны, и он нетерпеливо провел по ним рукой, пытаясь пригладить. Взгляд серых глаз Майкла был устремлен на Мэллори, в них читалось волнение.

– Спасибо, Брук, вы можете идти, – сказала она, и дворецкий, поклонившись, удалился.

Соблюдая почтительную дистанцию, Майкл отвесил графине поклон.

– Леди Грешем, я благодарю вас за то, что вы не отказались принять меня. Я не был уверен, что вы захотите увидеться со мной.

Мэллори ответила не сразу. Ее чувства пришли в смятение. Она вспомнила последнюю встречу с Майклом. Мэллори тревожило и то, что она дала мужу слово никогда больше не видеться с бывшим женихом, и вот волей-неволей Мэллори нарушила его.

Но разве она была виновата в том, что не сдержала клятву? Мэллори не могла выставить Майкла за дверь не выслушав. Она должна узнать, зачем он приехал. В своем письме Мэллори постаралась все объяснить ему, и Майкл наверняка понял ее.

– Ну что вы! Я рада вас видеть. Прошу, садитесь, – наконец с натянутой улыбкой, за которой она пыталась скрыть тревогу, промолвила Мэллори. – Я прикажу подать чай, вам нужно подкрепиться с дороги. В такую ужасную погоду стаканчик-другой горячего чая вам не помешает.

Кивнув, Майкл опустился в кресло, а Мэллори прошла к тому месту, где висел колокольчик. Позвонив, она тоже села. Однако Майкл неожиданно вскочил на ноги и стал нервно мерить шагами комнату. Внезапно он остановился и в упор взглянул на Мэллори.

– У вас все хорошо? – резко спросил он.

– Да, у меня все прекрасно.

Но о Майкле явно нельзя было сказать того же. Он еще больше исхудал, у него был бледный, болезненный цвет лица.

– А как поживают ваши близкие? – продолжал допытываться он.

– Все, слава Богу, пребывают в добром здравии. А ваши?

– У моих тоже все хорошо, – рассеянно ответил Майкл и нервно провел рукой по волосам. Походив еще немного по комнате, он снова остановился. – Простите меня, я знаю, что не должен был приезжать сюда. Я тайно приехал в поместье и долго ждал, когда Грешем уедет, чтобы явиться к вам. Но даже когда он ускакал из усадьбы, я еще некоторое время медлил, не решаясь нанести вам визит.

– Зачем вы приехали, Майкл? – мягко спросила Мэллори. – Вы получили мое письмо?

– Да, получил. Оно многое мне объяснило, но я так и не понял, почему вы не ответили мне.

Мэллори с недоумением посмотрела на него. Она не могла взять в толк, о каком ответе идет речь. Майкл остановился посреди комнаты.

– Я не мог не приехать сегодня сюда, – продолжал он. – Ведь когда-то мы были очень близки. Разве можно так просто взять и оборвать наши отношения, отказавшись даже от дружеского общения? Я не верю, что вы сами захотели этого. Вас наверняка заставил муж! Я прав?

Мэллори молча отвела глаза в сторону.

– Мэллори, признайтесь, вы счастливы? Неужели Грешем именно тот человек, с кем бы вы хотели прожить до конца своих дней? Неужели вы любите его больше, чем кого бы то ни было?

Майкл явно хотел спросить: «Неужели вы любите его больше меня?» – но не осмелился произнести эти слова. Тем не менее Мэллори прочитала их между строк. В комнате повисло тягостное молчание.

Мэллори не хотела причинять Майклу душевную боль, но он сам вызывал ее на откровенность. Он не оставил ей шансов пощадить его самолюбие.

– Да, я люблю его, Майкл, – наконец громко и отчетливо произнесла она. – Я люблю Адама всем сердцем.

В глазах гостя отразилось отчаяние, и у Мэллори сжалось сердце от жалости к нему.

– Вы мне очень дороги, Майкл, – продолжала Мэллори. – Я никогда не забуду вас. Это и понятно, ведь когда-то мы были женихом и невестой, и если бы не трагические обстоятельства, то наверняка стали бы мужем и женой. Но ситуация изменилась. Теперь мое сердце принадлежит не вам, а Адаму.

– Неужели это правда? Я не желаю верить в то, что вы больше не любите меня, что наша любовь умерла.

– Тем не менее это так. Не забывайте, что я замужем.

Майкл быстро подошел к ней и взял ее руки в свои.