Текст книги "Современный культуроцентризм как объект методологического анализа. Теория интегральных аспектов мирового развития"

15. Флуктуация этерналистской и темпоралистской ментальностей. Организационная трактовка «идеализма-этернализма» и «материализма-темпорализма»

Вот как Сорокин характеризует промежуточные варианты между «этернализмом» и «темпорализмом».

«Третий вариант представляют многочисленные древние и современные теории, которые утверждают, что конкретные вещи подвержены изменениям (находятся в процессе), но отношения между вещами и законы, управляющие изменениями, постоянны и неизменны.

Первые относятся к сфере Становления, вторые – к сфере Бытия. Такие взгляды преобладали в теории «эволюции» XIX в., по которой все непрерывно трансформируется, но причинные законы этого изменения мыслятся как постоянные и вечные. Традиционное представление о существовании незыблемых научных законов и единообразных отношений между изменчивыми явлениями; сама сущность каузальной связи, согласно которой А неизбежно связано с Б в этом постоянно изменяющемся мире; сама сущность любого строго научного понятия или определения, которые считаются вечными истинами (в противном случае, в соответствии с господствующим мнением, они не были бы истинами и не были бы научными), но при этом описывают вечно изменяющуюся действительность – эти и десятки других подобных теорий являются всего лишь разновидностями третьего способа решения. Так или иначе все они отводят какое-то место Становлению, а какое-то – Бытию (иногда вопреки своим собственным точкам зрения). Четвертый способ представлен теми, встречающимися во всех областях науки и философии теориями, которые утверждают, что «форма» определенного класса явлений постоянна, тогда как содержание все время изменяется. Здесь форма находится в сфере Бытия, а содержание – в сфере Становления. Еще один, правда, не столь ярко выраженный вариант такого же решения дают фундаментальные понятия естественных наук. Хотят или не хотят ученые устанавливать в ходе своих исследований текучих явлений некие фиксированные и – предположительно или фактически – неподвижные точки координат, они вынуждены предполагать, допускать, постулировать подобную фиксированную и в течение какого-то времени неизменную систему координат.

В классической механике Ньютона абсолютное пространство рассматривается как вечно равное самому себе и неподвижное»6666
  Там же. С. 384.


[Закрыть].

Проанализируем сказанное.

Следует сказать, что Сорокин здесь принимает за промежуточный вариант то, что можно назвать полным вариантом «материализма-темпорализма» и «идеализма-этернализма». Оба варианта содержат представление о соотношении «формы» и «материи».

При организационной трактовке «материализма-темпорализма» мы задаем «материю» как то, что является неизменной конструктивной основой универсума. Изменяющейся основой будут «формы». Если мы придаем активность элементам мира («материи»), то они будут источником постоянной смены форм. Такова онтологическая структура научного представления о мире. Причем речь здесь пойдет преимущественно о новоевропейской науке. Если мы будем считать, что эта наука является конкретным выражением стратегии на построение «открытого» универсума, то она должна основываться на принципах материализма-темпорализма. Это не будет означать, что наука не подразумевает ничего неизменного. Это будет означать только то, что неизменным будет скорее уровень конструктивного набора (элементарные формы и способы конструирования из них форм более высокого порядка). Все формы природного универсума для науки будут продуктом конструирования из форм более низкого порядка. Будет утверждаться так или иначе понимаемая эволюция природы и общества. При этом все формы высокого порядка будут продуктами такой эволюции на основе конструктивных наборов.

При организационной трактовке «идеализма-этернализма» мы задаем «форму» как то, что является неизменной конструктивной основой универсума. Изменяющейся основой будет «материя». Если мы придаем активность системе форм, то они будут господствовать над материей. Последовательно проведенный принцип «идеализма-этернализма» создаст «закрытый» универсум, в котором существует иерархия форм (от высшего уровня к низшему). Каждый из уровней обладает своим статусом завершенности. Универсум в целом будет характеризоваться как завершенный. Материя в таком универсуме не будет полагаться источником форм. Наоборот, формы будут являться источником активности, накладываясь на те или иные «материи». Элементы мира, составляющие материи, будут считаться тем, что должно принимать формы как способ организации своего универсума. Эти формы будут задавать элементам мира жизненные программы. Они будут считаться «субстанциями», «субстанциальными» формами. Мир в этой терминологии может быть описан как иерархия «субстанциальных» форм.

А теперь представим себе процесс перехода от «идеализма-этернализма» к «материализму-темпорализму» (он же будет процессом перехода от средневековья к модерну). Исходное представление о мире должно быть представлением о «закрытом» универсуме и иерархии «субстанциальных» форм. Постепенный переход к «открытому» универсуму должен был совершаться как множество шагов «открывания» в разных аспектах реальности. Каждый из таких шагов должен был расформировывать какие-то «субстанциальные» формы и ставить на их место то, что можно считать продуктами конструирования «снизу-вверх» на основе соответствующего конструктивного набора (нужно было находить набор конструктивных элементов и способ конструирования из них нужных форм). Если взять этот процесс в его тотальности, то он будет тем самым «расколдовыванием мира», о котором говорил М. Вебер. Средневековые «субстанциальные» формы в этом процессе должны восприниматься как символические одежды, в которые запечатали мир. Мир нужно распечатать. Миру нужно дать возможность самоопределяться относительно форм его организации. Последовательно и тотально проводимый процесс расколдовывания в его конкретном выражении является тем, что конституирует новоевропейскую науку.

В качестве конкретного примера можно привести формирование новоевропейской космологии. Если для средневекового понимания космос представлял собой систему «субстанциальных» форм, созданных Богом, олицетворял собой максимальную неизменность как позитивное свойство, то для новоевропейского понимания космос наполнился изменением. А это изменение на стратегическом уровне превратилось в космическую эволюцию. Лаплас в конце XVIII века представил свою теорию формирования Солнечной системы как процесс построения большой организованности путем «конструирования-в-процессе» на основе элементарных конструктивных элементов и законов их взаимодействия (правил конструирования). Это было первым последовательно проведенным материалистическим и темпоралистским понимаем космоса. Если для Ньютона в качестве глобального организующего начала ещё выступал Бог, то Лаплас уже «не нуждался в этой гипотезе».

В противоположность исходному пониманию мира как системы «субстанциальных» форм (на предельном уровне которой находится Бог или форма форм) расколдовывание мира превращало универсум в систему уровней организации «материи» (через процесс конструирования «снизу-вверх»). Этот вариант утверждается при последовательно и тотально проведенном принципе материализма-темпорализма (это же будет соответствовать и логике «открытого» универсума). Если стратегия «идеализма-этернализма» была и остается идеологической основой «закрытых» обществ, то стратегия «материализма-темпорализма» утверждалась как идеологическая основа «открытых» обществ. Самым ярким примером этого может служить СССР. Марксизм как идеология (основываясь на просвещенческом пафосе) утверждал максимальный вариант «открытого» общества. Двигаясь по направляющим борьбы за «открытие» общества, он утверждал максимальный вариант «открытой» природы и универсума. В рамках этого пафоса утверждался максимальный вариант материализма, который превращал все видимое в различные формы самоорганизации материи как метафизической основы. Это было результатом предельной борьбы с идеализмом как идеологической основой эксплуататорских обществ.

16. Флуктуация этерналистской и темпоралистской ментальностей. От «недиалектического» модерна к «диалектическому»

Следует обратить особое внимание на то, как Сорокин характеризует XIX и ХХ века в отношении «этернализма – темпорализма».

Во-первых.

«…Наша ментальность становится все более и более «темпоралистской», все меньше и меньше ищущей вечный и устойчивый аспект реальности и все больше и больше – ее мимолетные и преходящие качества. Первым следствием этого был чрезвычайный расцвет динамического воззрения. Все вещи все в большей мере стали рассматриваться с их динамичной стороны, как нечто непрерывно движущееся, изменяющееся, никогда не пребывающее в состоянии покоя и неизменности. Все считается находящимся в состоянии течения, непрерывного изменения. К самим терминам «сущность» и «неизменная природа» относятся с подозрением, как к понятиям «схоластическим» и «метафизическим». Так называемые «биологизм» и «психологизм», наводнившие сферу эпистемологии, логики, философии, стремились искоренить понятие незыблемой абсолютно достоверной истины. Предпринимались попытки свести истину и достоверность всего лишь к биологическим «рефлексам» и обычной «адаптации» (большинство биологов), к психологическим «ассоциациям», «шаблонам восприятия», «обусловленным ответам» или к «полезности мышления по принципу наименьшей траты сил… <…>

Согласно их теориям, «природа никогда не ставит ученого в ситуацию, когда он непременно должен выбирать между истиной и ложью. Следовательно, и само слово «истина» – в том однозначном смысле, который до сих пор придавал ему ценность – постепенно исчезает из научного словаря и заменяется терминами «конвенция» и «конвенциональность». <…>

В такого рода темпоралистских «истинах» не остается ничего от абсолютной вечной истины. Она заменяется мимолетными, условными, релятивистскими тенями и фантомами. Мир в целом, в том числе и мир нашего сознания, превращается в жуткий и фантасмагорический комикс (я даже не могу сказать в «пространство», «сферу» или «вселенную») скоротечных, изменчивых, преходящих теней событий, объектов, личностей, ценностей. Не остается ничего «прочного», никакой «фиксированной точки отсчета», вечной и абсолютной границы между истиной и не истиной, правильным и неправильным и т. д.»6767
  Там же. С. 397.


[Закрыть].

Во-вторых.

«Другим проявлением этого динамично-темпоралистского воззрения было чрезвычайное распространение, особенно с конца XVIII—начала XIX в., различных теорий Становления, начиная с теории биологической эволюции Ламарка—Спенсера—Дарвина—Гексли—Геккеля и других биологов и кончая теориями социальной динамики, социальной эволюции, социально-культурного прогресса Тюрго—Кондорсе—Конта и целого легиона социологов, антропологов, историков, экономистов, политических мыслителей и обществоведов.

Понятие Становления – изменения, процесса, эволюции, течения, трансформации, мутации, революции – превратилось в фундаментальную категорию человеческого мышления, своеобразную линзу, через которую западное общество все больше и больше смотрело на реальность. И все более слепым становилось оно по отношению к его вечным и непреходящим составляющим»6868
  Там же. С. 398


[Закрыть].

В-третьих.

«Другое следствие темпорализма – все убыстряющийся темп нашей жизни и все ускоряющийся ритм социальных изменений. Темп изменений вырос уже до сумасшедшей скорости в переоценке всех наших ценностей – от изменения моделей автомобилей, радиоприемников, одежды, зданий до смены жен и мужей, нравов, бестселлеров, художественных стилей, научных теорий, философских учений, убеждений, экономических и политических структур. В этой гонке наше темпоралистическое время начинает пожирать своих собственных детей. Новая „модель“ не успевает устояться и укорениться, как уже вытесняется и сменяется еще более новой „моделью“, новым фасоном или „образцом“. Не случайно, конечно, открытие социологов XIX в., что „мода“ и „фасон“ – это законодатели нашей культуры. Мода безусловно является самым любимым детищем нашей темпоралистской ментальности, тогда как „устойчивая продукция“ – это дитя более этерналистской культуры. <…> Поэтому и вся социальная жизнь и сознание в целом тоже находятся в текучем состоянии, бесформенном, неопределенном и расплывчатом, наподобие первичной протоплазмы или сонмища мерцающих теней. <…> Отсюда же – отсутствие определенности стабильности и уверенности в нашей духовной и общественной жизни»6969
  Там же. С.402.


[Закрыть].

Проанализируем сказанное.

Во-первых.

Надо обратить внимание на то, что Сорокин акцентирует увеличение проявлений «темпорализма» как количественное нарастание «чувственной» ментальности.

С предлагаемой мной точки зрения, нарастание темпорализма является результатом последовательно проводимой логики утверждения «открытого» общества-природы-универсума. Процесс выработки и реализации шагов движения к «открытости» должен был переводить какие-то части универсума из состояния «закрытости» средневековыми символическими формами к тому их состоянию, которое являлось результатом процесса построения их с помощью конструктивных наборов и процессуальности.

В отношении общества этот процесс можно видеть как многошаговое действие движения от сословно-монархической социальности к либерально-демократической. При этом все институты общества должны были последовательно становиться продуктом человеческого социального конструирования реальности. Вместо сверхземного обоснования социальные и культурные формы становились продуктами человеческой активности. Их источник перемещался внутрь человеческой природы (понимаемой биологически, психологически, социально или как-то по-другому). Для про-модернистской логики этот процесс был безусловно положительным. Он освобождал человека от власти тех жизненных форм, которые утверждались авторитетом церкви или господствующих социальных классов. С точки зрения контр-модерна (пафос которого чувствуется в тех описаниях современности, которые дает Сорокин), этот процесс является негативным, так как он делает относительными те принципы и жизненные формы, которые считаются продуктами божественной воли. Но с точки зрения про-модерна, это процесс – стратегически позитивный, так как он дает возможность негативно понимаемые социальные и культурные формы превратить из продукта божественной воли в продукт человеческой воли, которая навязывается социально-силовым путем.

В этом источник позитивности модерна. Этот источник нужно видеть. Логику развертывания модерна можно разложить на две базовые составляющие. Первая будет относиться к ответу на вызов негатива той социокультурной архитектуры, которую я назвал «культурной» и которая представляет собой набор «закрытых», «идеологических» обществ. В той мере, в какой формировался чёткий ответ на вызов, формировалась идеология «открытого» общества-природы-универсума. На протяжении всего развертывания модерна этот вызов-ответ приобретал все более определённый характер и на уровне предельного теоретизирования и на уровне конкретных форм мышления и практики. Этот аспект модерна можно назвать движением по отрицанию. Но отрицательное движение постепенно становилось положительным, то есть движение в сторону «открывания» все более становлюсь самоценным. «Открывание» универсума становилось безусловной, самоценной логикой.

Сорокин говорит об «этернализме» и «этерналистских» реальностях как о том, что существует, но отодвинуто «темпоралистской» оптикой на периферию внимания. Но в логике ответа на вызов негатива средневековья «этерналистские» реальности не являются тем, что существует объективно. Они конституируются человеком. С точки зрения про-модернового сознания все предельные реальности конституируются человеком. Для человека остается только остается выбрать те из них те, которые наиболее соответствуют его природе. В этой логике можно говорить об «этернализме» и «темпорализме» как о стратегиях конструирования реальности и выбирать те варианты конструирования, которые можно считать наиболее конструктивными.

Позиция Сорокина, которая неявно утверждает «темпорализм» как забвение «этерналистских» реальностей, является по сути контр-модернистской. Она не просто сохраняет возможность обоснования «этернализма». Она проходит мимо социокультурной логики формирования «темпорализма» модерна. Она отодвигает в сторону огромный пласт реальности. Вроде бы, Сорокин знает о теориях социальной эволюции. Вроде бы он знает о логике, по которой Просвещение критикует средневековье. Но это не становится для него основанием рассматривать социокультурную логику модерна как критику негативно понимаемого средневековья.

Если же мы будем охватывать рефлексией эту логику, то мы получим в качестве объекта анализам два фундаментальных социокультурных феномена: средневековую и модерную миросистемы. Первая будет сознательной и тотальной реализацией программы «закрытого» общества-природы-универсума, вторая – сознательной и тотальной реализацией программы «открытости». И то и другое следует признать масштабными социокультурными экспериментами. В их отношении нельзя говорить о «смене ментальностей» как о чем-то похожем на смену времен года (как это получается у Сорокина). В их отношении следует говорить о небывалой до этого в истории смене социокультурных программ, фундаментальных мировоззренческих ориентаций. Причем надо четко понимать, что это не простая эволюция мировоззрений. Это та эволюция, которая связана с социальным существованием мировоззрений. Без социальной размерности их существования средневековье и модерн будут абстрактными движениями в сторону «этернализма» и «темпорализма» (и других подобных «измов»).

Во-вторых.

Для лучшего понимания логики развертывания модерна следует сказать о двух его фазах: недиалектической и диалектической. Это фазы в развертывании «открытого» общества и природы.

Можно начать с «открывания» природы. Первой фазой этого процесса можно считать ту, которая будет, с одной стороны, расформировывать средневековые представления, а с другой стороны, утверждать новые представления, которые она будет создавать в логике конструирования форм видимого мира через различные конструктивные наборы. Это будет последовательностью шагов «расколдовывания». Можно считать, что у такого процесса «открывания» есть стратегическое ограничение. Оно проявит себя в тот момент, когда условная «вся природа» будет «расколдована». В разных областях естествознания такое ограничение наступало в разное время. В физике оно примерно соответствует концу XIX – началу ХХ века. Физическое знание к тому моменту считалось практически завершенным в своей основе. Движение познания предполагалось как движение в отношении каких-то частных аспектов. Если понять, что это становится вызовом, что так понимаемое познание не является окончательным, что прорастают ростки нового представления о природе, то движение в направления еще одного глобального шага «расколдовывания» будет уже движением критики не собственно средневековых, а ранних модерновых представлений. «Расколдовывание» в целом станет пониматься не как однократный, а как многократный (в пределе – бесконечный) процесс смены одних общих представлений другими.

«Открывание» природы должно превратиться в диалектический процесс смены одних представлений другими. Прежние представления должны переходить из статуса «безусловного» в статус «условного». Они должны стать «конвенциями», тем, что принималось за истину только на определенном участке познавательного движения. То же самое надо будет говорить о всех преследующих шагах. Они тоже должны стать движением «приближения к истине», а не «обладания истиной».

То же самое следует сказать в отношении общества. Процесс «открывания» в логике развертывания модерна тоже стал множеством шагов приближения к идеалу «открытости». Все те промежуточные формы, которые стали результатами реформ-революций, подвергались критики за их несоответствие идеалу. Проходил нарастающий процесс социальной и культурной эмансипации. Все большее число представлений переходило из статуса «несозданного» в статус «созданного». Постепенно это должно было делать процесс эмансипации бесконечно продолжаемым.

Итак, «диалектическое» познание-преобразование природы и общества является тем, что составляет суть «диалектического» модерна. Логично видеть, что в этом процессе происходят новые и новые «революции» во всех аспектах человеческого существования. Наиболее очевидно это было во второй четверти ХХ века (когда Сорокин писал анализируемую книгу). В этот период, можно сказать, и совершался переход от «недиалектического» модерна к «диалектическому». То, что казалось установившими достижениями раннего модерна, само стало объектом модерновой критики, само стало представляться тем, что по-новому «закрывает», хотя и было результатом «открывания» по отношению к прежним формам жизни и познания.

Понятно, что для контр-модернистской критики весь этот процесс представляется простым и негативно понимаемым нарастанием относительности всего на свете.

В-третьих.

Надо понимать, что в логике земного аспекта человеческого существования весь этот интегральный процесс не является абстрактным движением «темпорализации». Чем больше человек актуализировал те вызовы, которые ему создавало земное существование, тем более оказывалось, что человек приговорен к познанию и преобразованию окружающей его действительности. Мало того, что на протяжении всей истории его преследовали голод в результате стихийных бедствий и эпидемии болезней. Современные познания в геологии и космологии говорят, что человечество находится на относительно беспроблемном участке между чередой глобальных катастроф геологического и космического характера. Человек обречен на следующую глобальную катастрофу. Сама Солнечная система когда-то перестанет существовать. Если человек не познает и не преобразует земную реальность так, чтобы не быть поглощенным следующей глобальной катастрофой, он прекратит свое существование.

В этом отношении развертывание модерна уже не является абстрактным развертыванием «чувственной» ментальности, «темпорализма» и т. п. Это фундаментальный ответ на тот глобальный вызов, который человеку создает природа. Разумеется, что религии дают свои ответы на тот же вызов. Они предлагают то или иное спасение от земной реальности в целом и от смерти в частности. Но выбор между этими двумя стратегиями ответа уже не является абстрактным выбором между равными по своей силе мировоззрениями.