Текст книги "Современный культуроцентризм как объект методологического анализа. Теория интегральных аспектов мирового развития"
Автор книги: Вадим Беляев
Жанр: Политика и политология, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)
Вторая мировая война уже может рассматриваться как война между новыми системными мирами (с коммунистической, нацистской и либерально-демократической идеологиями). Если считать, что эти идеологии являются продуктами симбиозов между идеалом «открытости» и социально-системными логиками, то сама эта война и последующая за ней холодная война мировых систем капитализма и социализма должна была стать обобщенным вызовом «борьбы систем». Ответ на этот вызов должен был направлять к предельно контр-системному мировоззрению. Таковым можно считать условный постмодерн. Он в предельном варианте утверждает анархизма как нечто позитивное. Постмодернистское сознание существенным образом промодулировало своевременный мир, сделав его во многом контр-системным по своей идеологической направленности. Хотя, с другой стороны, разного рода системные организованности продолжают оставаться и создавать идеологические симбиозы с идеалом «открытости».
Именно так можно представить разговор о социологическом «универсализме – сингуляризме». Он будет существенным образом связан с логикой социально-системной организации и борьбы с ней. В проекции на пространство идеологии эта борьба создавала различные идеологические симбиозы. Именно такие проекции и можно увидеть у Сорокина. Но у него они заданы как абстрактные идеальные типы.
В-третьих.
Отдельного внимания требует тот идеальный тип, который у Сорокина называется концепцией «мистического единения индивидов». Можно считать, что этот тип образуется как результат, с одной стороны, реализации стратегии «открытости», а с другой стороны, реализации стратегии «закрытости». Конкретным выражением этого можно считать религии, которые внутри себя реализуют логику «мировой освобождающе-объединяющей революции». В качестве таких религий можно привести мировые религии, которые сформировались в осевую эпоху.
Рассмотрим вариант христианства. Что делает евангелическое христианство? Оно совершает мировое освобождение-объединение. Оно освобождает человечество от связанности его множеством социальных и культурных делений и объединяет на основе универсалистской этики и монотеистической религиозности. Если убрать монотеистическую религиозность, что мы получит попытку совершить в чистом виде социально-этическую революцию, утверждающую «открытый» социальный универсум. Это открытость в своем предельно отрицающем выражении. Речь не идет о том, чтобы строить какие-то организованности. Речь идет только об освобождении от них. Можно говорить, что евангелическое христианство утверждает принцип анархизма. Но монотеистическая религиозность является выражением логики «закрытости». Она создает «закрытый» универсум на сверхземном уровне. Именно такой способ организации и можно назвать «мистическим единением индивидов». С одной стороны, индивиды не подчиненны никаким организованностям. А с другой стороны, они подчинены универсалистской этической программе, заданной высшей сущностью «сверху-вниз».
Первоначальное христианство существовало в этой логике религиозного анархизма. Но социализированное христианство Рима уже является тем его вариантом, который и хочет и обязан обосновывать религиозным способом иерархическую социальность. В такой функции христианство существовало на протяжении всего его социально-исторического существования. Именно в рамках такого существования создавались идеологии «социологического универсализма» в разных его вариантах. Но надо видеть, что его евангелический заряд создавал постоянную основу для контр-системных движений. Все контр-системные восстания (особенно крестьянские войны) возвращались к евангелическому варианту в качестве идеологического обоснования. Все они демонстрировали варианты религиозного анархизма. Самым масштабным феноменом такого рода стала Реформация, которую можно считать либерально-демократической революцией внутри католической миросистемы. Параллельно с Реформацией, в Германии началась крестьянская война, которая как раз проходила под лозунгом христианского анархизма.
Теперь представим, что контр-системное движение по отношению к средневековой социальности и социальности абсолютистских государств привело к Просвещению, которое в своем позитивном варианте выразило логику христианской «мировой освобождающе-объединяющей революции», но в контр-религиозном исполнении. Лозунг Великой французской революции «Свобода, Равенство, Братство» вполне выражает логику этой мировой революции. Но в социализированном варианте такая революция соединилась с логикой разделения социального универсума на разного рода и масштаба организованности, что выражалось в противопоставлении одних социальных групп другим, одних государств другим. К этому надо прибавить логику революции в отдельно взятой стране, последующий экспорт резолюции, революционный террор и т. п. Все это погружало идеальное содержание революции в материю социальности. Но в логике идеального содержания вполне можно было говорить о «мистическом единении индивидов» при том, что это происходило на безрелигиозной основе.
Последующее развертывание модерна можно представить себе как постоянную актуализацию исходной «мировой освобождающе-объединяющей революции» и соединение ее с логикой системной социальности в тех или иных вариантах. Самые радикальные варианты в ХХ веке дали постмодернистские течения.
Можно следовать Сорокину и выделять в рамках описанной логики идеальные типы мировоззрений, связанные с «мировыми освобождающе-объединяющими революциями». Все они будут тем или другим «мистически единением индивидов». Но это будет упрощением той сложной логики, которую я постарался описать.
19. Результирующий методологический анализ
Кроме проанализированных мной флуктуаций у Сорокина есть и другие. Но другие флуктуации не имеют принципиального значения и не вносят стратегически нового. Поэтому можно перейти к общему методологическому анализу его концепции.
Во-первых.
Прежде всего, следует сказать о двух базовых составляющих концепции Сорокина.
Первой составляющей является его идея о двух типах ментальностей и двух типах культур: «идеациональной» и «чувственной» (промежуточная, «идеалистическая» форма рассматривается как переходная). Предполагается, что человеческая природа содержит внутри себя как движение в «идеациональную» сторону, так и в «чувственную». На словах Сорокин утверждает свою позицию как отстраненную, которая не находится на какой-либо стороне этой оппозиции. Но на деле его позиция оказывается на стороне «идеациональной» культуры.
Это выражается прежде всего в несимметричности его критики. Она максимизирована в отношении «чувственного» и минимизирована в отношении «идеационального». Описывая современное состояние мира как апофеоз «чувственной» ментальности, Сорокин не жалеет красок в описании негатива. Когда описывается средневековье (как апофеоз «идеациональной» ментальности в разных ее аспектах), то не видно никаких существенных критических высказываний.
Эта несимметрия выражается и в том, что за «чувственным» и «идеациональным» закрепляются разные стороны человеческой природы (за «чувственным» – материально-биологическая сторона, а за «идеациональным» – нравственная). Поэтому получается, что апофеоз «идеациональной» культуры знаменуется невозможностью нормально воспроизводить материально-биологический аспект человеческого существования – что создает стратегический поворот к «чувственному». А апофеоз «чувственной» культуры знаменуется невозможностью нормально воспроизводить нравственный аспект человеческого существования – что создает стратегический к повороту «идеациональному». Именно поэтому критика «чувственной» культуры у Сорокина становится критикой «безнравственного» мира.
Второй составляющей является собственно тот взгляд на мир, который позволяет Сорокину построить его социологическую теорию. Этот взгляд видит человечество как единую в историческом пространстве-времени реальность, разделенную на системы. Системы рассматриваются как те организованности, которые состоят из индивидов, но объединены господством определенной ментальности. Под ментальностью понимается свойство индивидов акцентировать в себе либо «чувственную» сторону, либо «идеациональную». Флуктуация этих ментальностей создает суперритм, которому подчиняются все остальные аспекты социальной организации или самосознания.
Когда Сорокин говорит о разложении социокультурной реальности на системы, эпохи и аспекты, когда он говорит о флуктуациях соответствующих аспектов, то уверяет в своей нейтральности. Но когда разговор переходит к критике «чувственной» культуры, то становится видно, что нейтральности у него нет.
Во-вторых.
Кроме того, следует акцентировать, что позиция Сорокина в целом может быть охарактеризована как неконструктивная контр-модернистская. Что означает «контр-модернистская»? Контр-модерном можно считать теоретические и практические движения, которые формировались на протяжении всего развертывания модерна и формируются до сих пор. Я говорил, что развертывание модерна можно рассматривать как переход от «закрытого» общества-универсума к «открытому». Контр-модерн является в этом смысле стремлением сохранить или вернуть представление о «закрытом» типе организации и саму эту организацию. Контр-модернистская критика модерна акцентирует «нравственный распад» мира в модерне. Поскольку Сорокин критикует модерн в таком же отношении, то его критическая направленность может быть названа контр-модернистской. Контр-модерн можно разделить на конструктивный и неконструктивный. Первый будет признавать позитивное содержание модерна. В этом случае при утверждении «закрытости» на стратегическом уровне будет утверждаться «открытость» на тактическом уровне. Вообще все модерновые содержания признаются в этом направлении как тактически позитивные. Неконструктивный вариант будет отрицать у модерна вообще какой-либо позитив. Модерн будет рисоваться только в негативных красках.
Если посмотреть на критику модерна у Сорокина (особенно критику ХХ века), то станет достаточно очевидным, что она может быть признана и контр-модернистской, и неконструктивной. Сорокин не признает за модерном стратегического позитива, который можно было бы утвердить. Хотя он не раз утверждается, что его позиция относительно соотношения «чувственное – идеациональное» нейтральна, его пафос сосредоточен на «идеациональном» и модерн рассматривается только как переход к негативно понимаемой «чувственной» ментальности.
В-третьих.
Следующий аспект концепции Сорокина будет касаться соотношения между принципами его социологического теоретизирования и принципами модерна.
Сорокин никак не соотносит принципы своей теории и принципы организации модернового мира. Но вопрос о таком соотношении является фундаментальным. Пусть какой-то теоретик задает социологическую теорию, которая касается всего мирового исторического пространства-времени. Но всегда возникнет вопрос: а сама эта теория основана на каких принципах? является продуктом какой именно реальности, проявившей себя в истории? Речь пойдет о том, как теория, описывающая социально-культурную эволюцию, описывает появление в этой эволюции самой себя. Если при анализе возникнет ситуация, когда теория не описывает культурно-исторический генезис самой себя, то тогда можно признать эту теорию неадекватной.
Проведем такой анализ относительно теории Сорокина. Она задает социально-историческое пространство человечества как разделённое на системы и организованности внутри систем. Будем для простоты считать последние индивидами. Далее вносится представление о двух фундаментальных типах ментальности: «идеациональном» и «чувственном». Под ментальностью понимается способность индивидов быть акцентированными на «чувственном» или «идеациональном». Это очень важный пункт. Он показывает, что в теории Сорокина нет надындивидуальной инстанции, которая могла бы трансформируясь, придавать индивидам либо одно ментальное направление, либо другое. Ритмы флуктуации ментальностей здесь надо понимать как акцентирование у индивидов того или иного ментального типа (или количественного преобладания индивидов с тем или иным ментальным типом).
Но как эти антропологические принципы соотносится с социокультурным самосознанием средневековья и модерна? Если иметь в виду, что сам Сорокин в главах о флуктуациях принципов «реализма – номинализма» указывает на то, сто средневековое мировоззрение были преимущественно «реалистическим», а модерновое – «номиналистическим», то его мировоззрение следует отнести к «номиналистическому» типу. Номинализм означает свободу от власти установленных порядком мироздания или высшей сущностью структур, относящихся к человеку, природе и универсуму. В рамках номинализма можно построить социологическую теорию, которая будет утверждать, что все существенные изменения организационного или когнитивного порядка осуществляются человеком как деятельным существом. В каком направлении он будет действовать, таким он и будет конституировать мир в мысли и на практике.
Получается, что Сорокин в своей социологической теории утверждает онтологический и когнитивный номинализм. Тем самым он дает человеку в истории возможность самому создавать представления о мире и реализовывать их на практике. Что следует из этого вывода? Во-первых, это должно означать, что Сорокин (именно как социолог с нейтральной позицией) не находится на нейтральной позиции. Он находится на позиции модерна. Во-вторых, это означает, что само представление о модерне не соответствует тому содержанию модерна, которой утверждается его социологической онтологией. Если понимать, что противопоставление «реализм – номинализма» (а также противопоставления «этернализм – темпорализм», «идеализм – материализм», «универсализм – сингуляризм») являются по своей сути организационными противопоставлениями, то главным, на что надо обращать внимание при интерпретации перехода от модерна к средневековью, является организационные стратегии. Так я и делаю, когда утверждаю этот переход как переход от «закрытого» общества-универсума к «открытому». Одновременно (как это было показано выше), я последовательно провожу организационное толкование всех тех «первых принципов», о которых говорит Сорокин.
Каков основной вывод из сказанного? Он таков: основным содержанием перехода от средневековья к модерну должно быть изменение организационных стратегий в разных аспектах социокультурной реальности. В сжатом виде это передается формулой: переход от «закрытого» общества-универсума к «открытому». В более развёрнутом виде это будет переходом от «субстанциально-контр-инновационного» общества к «функционально-инновационному», переходом от «идеологического» общества к «пост-идеологическому», переходом от «культурной» социокультурной архитектуры к «посткультурно-интеркультурной». Также модерн будет и переходом от культуры «мостов к трансцендентному» к культуре «прохождения через земную реальность». Последняя будет соответствовать переходу от «идеациональной» ментальности к «чувственной» у Сорокина. Надо обратить внимание на важный акцент: переход от «идеационального» к «чувственному» не будет центральным содержанием модернизации. Скорее это следует рассматривать как поворот, созданный ответом на вызов негатива культуры «мостов к трансцендентному» в рамках «закрытого» общества-универсума.
В-четвертых.
Следующим пунктом должно быть акцентирование перехода от средневековья к модерну как центрального содержания современной истории.
Если мы признаем, что модерн (как системная реальность в историческом пространстве-времени) является тем, что определяет характер современного мира, то тогда переход к ней должен иметь глобальный организационный смысл. Это должно быть мировой организационной революцией. Сорокин, говоря о флуктуациях социокультурного пространства по ряду параметров, не акцентирует то, что в историческом времени происходит увеличение осознанности и тотальности реализации определенных принципов. До средневековья в европейском и мировом пространстве не было последовательного и глобального утверждения каких-либо принципов. Точнее сказать, флуктуации были, он они не имели характера глобальных проектов. Средневековье первым показало возможность глобального и сознательного проектирования на уровне «первых принципов». Можно говорить, что европейское средневековье было сознательным утверждением логики «закрытого» общества-универсума как организационной стратегии. Если представить себе, что таковым является и условное мировое средневековье, то тогда можно видеть всемирный характер такого проектирования. Если модерн является ответом на негатив средневековья как стратегии, если модерн считать сознательным и глобальным переходом к «открытому» обществу-универсуму, то он будет попыткой совершить мировую организационную революцию. Эта революция, с одной стороны, будет результатом возможности в европейском пространстве-времени осознать и совершить ответ на вызов негатива «закрытого» общества-универсума, а с другой стороны, она будет результатом глобализации модерна.
В-пятых.
Следующий методологический аспект будет касаться соотношения «графии» и «логии» в концепции Сорокина. Надо обратить внимание, что Сорокин размечает мировое историческое пространство-время на социокультурные системы, а эти системы в свою очередь разделяются на ряд фундаментальных аспектов онтологического и гносеологического характера. Основным становится исследование «флуктуаций» в социокультурных системах по тем рядам параметров, которые были предварительно выделены. Сами параметры являются достаточно очевидными, чтобы можно были проводить то, что можно назвать «социо-графией» и «культуро-графией» (или «социокультуро-графией»). Каждый параметр представляет собой оппозицию. Поэтому становится возможным измерять количественное присутствие в разных точках пространства-времени оппозиционных акцентов. Соркин применяет преимущественно количественный анализ проявления этих акцентов. Опираясь на это, можно утверждать, что в его концепции преобладает «графия» над «логией». В результате получается глобальная «социокультуро-графия». 90% работы Сорокина (если не больше) направлено на построение этой «графии» и небольшой процент работы посвящен «логии». К последней можно отнести интерпретацию всего эмпирического материала с точки зрения проявления в нем «идеациональной» и «чувственной» ментальностей. Несмотря на то, что об этом говорится постоянно, это разговор оказывается односложным.
Такое преобладание «графии» указывает на позитивистскую методологию Сорокина. Он так строит свое исследование, чтобы оно было максимальным образом эмпирическим обобщением, а не сложной интерпретацией фактов, сильно нагруженной теоретизированием. Максимальная теоретическая нагрузка как раз показывала бы преимущество «логии» над «графией». Достаточно очевидно, что Сорокин отрицательно относится к такой нагрузке. Для него важно, чтобы исследование было максимально опирающимся на факты, чтобы теория присутствовала не более чем в виде эмпирических обобщений.
Парадоксальным образом, получается, что, с одной стороны, Сорокин критикует позитивизм второй половины XIX – начала ХХ века как проявление «чувственной» ментальности (и видно, что для него эта критика имеет ценностное содержание), а с другой стороны, он утверждает этот позитивизм как методологический принцип. Это можно считать еще одним проявлением внутреннего методологического противоречия в его позиции. Как критик «чувственной» ментальности Сорокин акцентирует в первой половине ХХ века переход от позитивизма в разных его проявлениях к тому, что является так или иначе теоретически нагруженным. Теоретическая нагрузка для него оказывается тем, что выражает движение к «идеациональному». Но своей «социокультуро-графией» он утверждает движение к максимальной теоретической ясности. А эта ясность противопоставлена «туманности» разного рода философских и культурных систем. Если брать в качестве вызова негатив противопоставления таких систем, то ответом будет движение к позитивистской ясности, к максимальному приоритету описания фактов над теоретизированием.
Но позитивизм логично считать когнитивным ракурсом перехода от «закрытого» универсума к «открытому». Если для «закрытого» универсума важны «первые принципы», от которых выстраивается все остальное в универсуме, то при переходе к «открытости» должен включаться процесс глобальной очистки универсума от «первых» (и других, заданных «сверху-вниз») принципов. Последовательное движение в этом направление в своем пределе должно превратиться в позитивистскую методологию. Универсум в ней должен строиться радикально «снизу-вверх», от элементов мира (фактов). В максимально позитивном варианте теоретизирование должно быть не более чем эмпирическим обобщением.
Итак, получается, что Сорокин критикует позитивизм, когда считает его предельным утверждением «чувственной» ментальности, но принимает его (причем в неявном, нерефлексивном виде), когда он становится выражением организационной революции модерна. Это еще раз показывает, что главная идея Сорокина (о стратегическом значении противопоставления «идеациональной» и «чувственной» ментальностей) логически несостоятельна. С точки зрения «графии», он находится на про-модерновой позиции, а с точки зрения «логии» – на контр-модерновой.
В-шестых
Еще об одном аспекте можно сказать так: содержательный анализ «логии» этой концепции таков, что вместо «социологии культуры» у Сорокина получается то, что можно назвать «антропологией социальности и культуры». Это еще один ракурс его позитивистской социологической методологии. Сорокин в максимальной степени освобождает индивида от власти над ним системных реальностей (как тех, которые утверждаются в средневековой и контр-модернистской стратегиях, так и тех, которые утверждаются в про-модернистских концепциях (наподобие марксистской)). Отрицание от этого приводит к «антропологии социальности и культуры». «Идеациональное» и «чувственное» как типы ментальностей становятся тем, что определяется качеством индивидов, индивидуальными предпочтениями. В этом смысле Сорокин еще раз демонстрирует себя как позитивиста, для которого «человек индивидуальный» является главной системообразующей реальностью. Утверждая этот социально-онтологический позитивизм, Сорокин находится на стороне «открытого» общества (причем в радикальном его варианте).
Это еще раз показывает, насколько логически противоречивой является его концепция.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.