Текст книги "Современный культуроцентризм как объект методологического анализа. Теория интегральных аспектов мирового развития"

5. «Духовная» сфера цивилизаций и исторические метаморфозы ее научного и технического аспектов

Перейдем к анализу параграфа, который относится к науке («10.2. Научные революции и кризисы»).

Во-первых.

«Цикличность в развития духовной сферы наиболее очевидна в области науки, где отчетливо проявляется периодическая смена революционных прорывов к новым рубежам знаний эволюционным освоением достигнутых рубежей и кризисами науки, когда устаревшая научная парадигма уже не дает реального прироста знаний, но лишь мешает адаптироваться к изменившимся условиям жизни общества»108108
  Там же. С. 436.


[Закрыть].

Во-вторых.

«Предыстория науки как накопление первичных прикладных знаний началась в эпоху нижнего палеолита. <…>

Первый переворот в системе знаний (исходный пункт первого большого научного цикла) произошел в период неолитической революции, был ее отправной точкой и основой. Чтобы приручать животных, обрабатывать землю и выращивать на ней растения, заниматься ремеслом и строить жилища, требовался новый, несравненно более высокий уровень знаний… <…>

Первый большой цикл развития науки относится к периоду раннеклассовой мировой цивилизации (III—II тыс. до н. э.). Ирригационное земледелие, строительство дворцов, храмов, пирамид, развитие разнообразных видов ремесел, ведение товарного хозяйства, внутренней и международной торговли, использование денег, сбор налогов, организация государственного хозяйства – все эти эпохальные и базисные инновации требовали обширных и разнообразных знаний…»109109
  Там же. С. 439.


[Закрыть].

В-третьих.

«Второй большой научный цикл стартовал одновременно с античной мировой цивилизацией, а его пик был достигнут в середине I тыс. до н. э., когда в Афинах и других греческих городах про– изошла научная революция, содержание и значение которой раскрыто в начале параграфа. Ее итогом стал глубочайший прорыв в научном знании, зарождение натурфилософии как фундамента системы абстрактных наук. Пирамида научного знания окончательно сформировалась, охватив как естественные, так и общественные дисциплины.

Однако не стоит считать, что научная революция того времени – прерогатива Древней Греции и Рима. Этот же период отмечен выдающимися научными открытиями и инновациями в Китае. …Китай добился серьезных успехов в таких областях, как астрономия, медицина, архитектура и техника. О высоком уровне развития науки в древней Индии свидетельствуют труды индийских ученых…»110110
  Там же. С. 441.


[Закрыть].

В-четвертых.

«Начало третьего большого цикла развития науки относится к эпохе Ренессанса, к фазе подъема раннеиндустриальной мировой цивилизации, когда средоточием научного творчества стала Западная Европа. Десятки и сотни важных открытий и изобретений были сделаны в XVI—XVII вв., а в целом за 350 лет этой цивилизации их число почти в 10,6 раза превзошло количество открытий и изобретений, созданных за 900 лет существования средневековой цивилизации. В индустриальную эпоху научная мысль развивалась еще более быстрыми темпами. В 1751—1908 гг. было сделано почти в 19 раз больше естественно-научных открытий, чем за предыдущие пять с половиной столетий»111111
  Там же. С. 444.


[Закрыть].

В-пятых.

«Сразу двумя переворотами в науке охарактеризовался прошедший ХХ в.: революцией в естествознании конца XIX – начала ХХ в., заложившей основы третьего технологического уклада, и научно-технической революцией середины ХХ в., открывшей дорогу для утверждения четвертого уклада. Опережающими темпами увеличивались затраты на исследования. Было провозглашено торжество науки, утвердилась вера в ее всемогущество, возможность эффективного и сравнительно быстрого решения с ее помощью узловых проблем, стоящих перед человечеством. Однако в этом мощном потоке, торжествующем гимне науке все более отчетливо проявились диссонансы.

Во-первых, основные усилия ученых, работавших по заказам государств-соперников, направлялись на создание все более мощного оружия массового уничтожения. <…>

Во-вторых, приоритет отдавался естественным и техническим наукам, основной задачей которых было покорение природы, более активное использование невозобновляемых природных ресурсов. <…>

В-третьих, резко снизился уровень социальной ответственности науки за последствия применения полученных открытий… <…>

В-четвертых, научный прогресс позднеиндустриального общества зиждился на завершающей жизненный цикл индустриальной научной парадигме… <…>

Перечисленные четыре фактора стали главными причинами глубочайшего кризиса науки в конце ХХ – начале XXI в., утраты ею творческого потенциала и авторитета в обществе. Но, как известно, свято место пусто не бывает – освободившуюся нишу тут же заполнили астрология, дианетика и прочие антинаучные, псевдонаучные, а также религиозные течения. Кое-кто заговорил о конце века науки…»112112
  Там же. С. 445.


[Закрыть].

В-шестых.

«Переходный период между закатом индустриальной и становлением постиндустриальной парадигмы будет долгим (он растянется как минимум на полвека) и мучительным. Это связано прежде всего с принципиальными отличиями новой парадигмы от ее предшественницы. Для постиндустриальной научной парадигмы характерны:

– лидирующая роль общественных и гуманитарных, а не естественных и технических наук (человеку и обществу пора, наконец, познать самих себя);

– ориентация на становление позитивного варианта ноосферы, на рациональную коэволюцию общества и природы, а не агрессивное ее покорение;

– циклично-генетический и цивилизационный, а не линейно-прогрессивный и формационный подход;

– приоритет духовной сферы; формирование общества, основанного на знаниях, а не только на производительных силах, экономическом базисе, рыночных отношениях;

– формирование интегрального социокультурного строя, идущего на смену чувственному строю»113113
  Там же. С. 447.


[Закрыть].

Проанализируем сказанное.

5.1. Еще один пример преобладания «графии» над «логией»

На этом примере (способе описания циклизма научно-технической деятельности) видна та специфика метода Авторов, которую я назвал преобладанием «графии» над «логией». Авторы берут в этом пример с П.А.Сорокина и используют результаты его работы в этом направлении. В результате появляется пространственно-временная сетка (размеченная на тысячелетия, столетия и десятилетия, а также на мировые периоды и локальные цивилизации) по которой можно отмечать количественные показатели по числу научных открытий и изобретений.

Одной из важных сторон слабости «логии» Авторов является соотношение между религией и наукой. Казалось бы, достаточно очевидно, что эти стратегии понимания мира являются антагонистическими. Казалось бы, что их взаимоотношения (и даже борьба) должны составлять важное содержание мировой истории (особенно истории модерна и его глобализации). Но Авторы стараются сгладить эту конфликтность. В этом они тоже следуют позиции Сорокина. В качестве одного из базовых содержаний «постиндустриальной» парадигмы они указывают «формирование интегрального социокультурного строя, идущего на смену чувственному строю». Это результат нерефлексивного принятия концепции Сорокина.

5.2. Соотношение между религией и наукой как соотношение между стратегиями культуры «мостов к трансцендентному» и культуры «прохождения через земную реальность

Надо достаточно четко поставить логику соотношения между наукой и религией как соотношения между выражением культуры «мостов к трансцендентному» и культурой «прохождения через земную реальность». Эти культурные стратегии могут сочетаться в рамках одной социокультурной системы. Но преобладающая стратегия будет задавать границы для осмысленности развертывания второй.

Еще один важный момент относится к пониманию техники и технологии. В логике Авторов разговор о технологиях всегда является разговором о феноменах в рамках «прохождения через земную реальность». То есть, когда оцениваются древний и средневековый периоды, они оцениваются только по технологическим проявлениям, которые соизмеримы с модерновой техникой-технологией. Но это существенный дефект метода. Древний и средневековый человек жил в другом мире, в котором над миром господствовали боги (или единый бог). Боги создавали и поддерживали мир, обращение к богам за разного рода жизненной поддержкой (в частности, за поддержкой в производстве каких-то важных для жизни материально-технологических составляющих) было фундаментальной частью жизненного процесса. Боги давали в руки людей средства для жизни, боги учили людей разным технологиям, поддерживали основные природные процессы и т. д. Общение с богами в разных жизненных аспектах было фундаментальным технологическим слоем этого типа культур. Если мы будем понимать это, то будем понимать и то, что такая культурная система ставила стратегические ограничения на развертывание культуры «прохождения через земную реальность». Уважительное отношение к богам требовало все время иметь их в виду и соответствующим образом обращаться с ними. Это утверждало теоцентризм в понимании мира. Уважительного отношения требовала и сама теократическая культура (те ее слои, которые были способом взаимодействия между миром богов и земным миром). Теоцентрическое мировоззрение и теократическая культура были теми инерциальными реальностями, которые ставили стратегические границы для развития всего, что связано с земным миром, с акцентом на земное.

Имея это в виду, следует говорить о том, что всякая теоцентрическая-теократическая культура ставит стратегические границы на развитие техник-технологий в рамках направленности на земное существование. Но многое здесь зависит от степени развитости, осознанности и тотальности утверждения стратегии на построение «мостов к трансцендентному». Можно считать, что все культуры до-модерновых эпох были в той или иной степени теоцентрическими и теократическими, хотя степень развитости-осознанности-тотальности утверждения теоцентризма-теократизма была разной. Были проявления и агностицизма-материализма. Но они имели локальный характер. Это следует считать важной характеристикой, задававшей границы «про-земному» (не связанному с обращением к богам) технико-технологическому развитию.

Средневековье в этом смысле является эпохой, в которой логика построения «мостов к трансцендентному» приобрела характер предельного отрицания логики «прохождения через земную реальность». Соответственно этому ставились уже вполне осознанные границы для «про-земных» техник-технологий. Теоцентризм-теократизм стал вполне осознанным противопоставлением стратегии, направленной на земное. Такое противопоставление продолжается во всем последующем времени.

Можно говорить, что универсум для до-модерновых культур имел в позитивном смысле целостный и завершенный характер. Это задавало то отношение к нему, которое выражалось в позитивно понимаемой пассивной позиции человека. Человеку предзадана система мира. Если в ней и есть несовершенство и хаос, то человек не может изменить этого или человек сам является тем существом, которое порождает хаос. Особенно тотально это было выражено в средневековье. Мировые религии можно считать мировоззренческими программами, которые утверждали именно такое представление о мире и человеке. Вполне можно говорить о том, что вызовами для них как ответов стало то состояние мира, которое можно было бы описать как господство человеческого волюнтаризма, порождающего мировой хаос, борьбу всех против всех. В так понимаемой ситуации человек должен был занять позицию отрицания своей свободы, он должен был принять программу ее стратегического ограничения. Именно такую программу можно видеть в монотеистических мировых религиях (я называл ее программой «закрытого» общества-универсума). Логично понимать, что культуры, построенные на идеологии этих религий, должны были задавать позитивно понимаемого «человека пассивного» и утверждать в максимальном варианте тот технико-технологический аспект человеческого существования, который в предельной степени был бы опорой не на свои собственные силы и свой разум, а на помощь высшего существа. Это должно было ставить стратегические границы для «про-земной» техники-технологии. Такая техника в эпоху средневековья должна была развиваться скорее вопреки, чем благодаря господствующему мировоззрению.

5.3. Модерновая социокультурная революция и христианская «механизация» природы

Модерн можно рассматривать как мировоззренческую революцию. Это переход от «закрытого» общества-универсума к «открытому», от «человека пассивного» к «человеку активному», от культуры «мостов к трансцендентному» к культуре «прохождения через земную реальность». Именно эти стратегические перемены задали ту небывалую для прежней истории направленность, которая привела к формированию современной науки и техники-технологии.

Причем надо иметь в виду, что христианство по-своему сыграло существенную роль в формовании модернового отношения к природе. Христианство механизировало природу. Если для языческого сознания мир богов имел родство с первобытным анимизмом, для которого все явления природы и природные объекты были наполнены духами, то для христианского сознания, которое утверждало строгое единобожие, нужно было изгнать всех этих духов, освобождая природу от их власти. Так природа уже оказалась продуктом чьего-то создания. В той мере, в какой человек формирующегося нового времени утверждал свою творческую природу, он связывал ее с творческой природой христианского Бога, задавая свое творчество как продолжение божественного творения мира. Так природа стала созданным материально-чувственным миром, подлежащим дельнейшей перестройке.

5.4. Борьба с религиозным мировоззрением как основополагающая для формирования модерновой науки

Противостояние между наукой и религией является базовым мировоззренческим противостоянием для развертывающегося модерна. Формирование знания, которое даст возможность понять мир и преобразовать его, не привлекая представление о сверхземном, и является формированием науки. Описанная стратегия не просто должна была развертываться. Она должна была отвоевывать себе социокультурное пространство, так как это пространство было занято теоцентрическим сознанием и соответствующими социальными институтами. Развёртывание науки должно было становиться аспектом развертывания «открытого» общества-универсума, общей активизации человека и перенаправления его активности на земную и социальную реальность. В логике этой борьбы происходит процесс секуляризации всех аспектов человеческого существования. Мир в целом (в том числе и социальный мир) в представлении нового человека должен был становиться все менее наполненным исходной гармонией, все более подлежать переопределению. Отсюда возникают различные варианты теорий эволюции-развития-прогресса. Наука в этих теориях становится тем пространством познания, которое позволяет посмотреть на мир с точки зрения человеческого разума, сбросившегося с себя множество предрассудков прошлого (в том числе и тех предрассудков, которые идут от религиозного сознания).

С точки зрения религиозного сознания, это было стремлением человека необоснованно эмансипироваться от и религиозных принципов и от принципов, заданных разного рода традициями. В противоположность этому утверждалось стремление восстанавливать логику «закрытого» общества-универсума при принятии части модерновых эмансипаций. При каждом кризисном эпизоде в развертывании модерна контр-модернистская рефлексия старалась проинтерпретировать его как результат отпадения от религиозного понимания мира.

Такое противостояние про-модернового и контр-модернового вариантов самосознания модерна продолжается до сих пор. Как это ни странно, Авторы по-своему участвуют в этом противостоянии отчасти на про-модерновой, отчасти на контр-модерновой стороне. В целом их мировоззрение является про-модерновым. Оно основано на базе «отрытого» общества-универсума. Человеческое общество размещается ими в логике природной-космической эволюции: от большого взрыва, через формирование Солнечной системы и Земли, через биологическую и социокультурную эволюцию. Это, безусловно, является про-модерновым основанием их мировоззрения. Одновременно это мировоззрение можно назвать научным. Более того, их вариант научности следует считать позитивистским. Если одной точкой отталкивания для формирования научного знания является религия и все потустороннее по отношению к земному, то второй точкой отталкивания является предельное теоретизирование (философия). Новоевропейская наука конституируется на этом двойном отрицании (это хорошо видно на примере О. Конта, в его утверждении научной социологии как той, которая располагается в эпохе позитивного знания, приходящей на смену религиозно-мифологической и метафизической эпохам). В позиции Авторов, в их утверждении господства «графии» над «логией» видна позитивистская установка. С другой стороны, Авторы, акцентируют «духовный» уровень в структуре цивилизаций, утверждают важную роль религии. В этом отношении они, некритично принимая позицию П.А.Сорокина, занимаются критикой «чувственного строя» современности. Это выглядит откровенной примитивизацией «логии».

5.5. Периодизация развития науки и периодизация развития искусства. Необходимость считать до-модерновую, «культурную» науку полноправной в логике мировых периодов социокультурного развития

Интересно сравнить периодизацию развития науки, которую дают Авторы, с их периодизацией развития культуры (искусства).

Вот список «циклов в динамике культуры», который дают Авторы:

«Первый большой цикл в динамике культуры относится к периоду раннеклассовой цивилизации, когда появились города и государства, возникла письменность, имущественная верхушка по– лучила возможность содержать в своей свите профессиональных художников, скульпторов, архитекторов, поэтов, музыкантов… <…>

Второй большой цикл в истории культуры охватил более тысячелетия и включал в себя периоды подъема в Древней Греции, Александрии (эллинизм) и гораздо более длительный период римского владычества – от культуры этрусков до обширной, но не обильной шедеврами, равнозначными греческому наследию, культуры Римской империи, которая впитала в себя немало элементов культуры покоренных ею народов. <…>

Третий большой цикл культуры начался после длительного упадка культуры и искусства в период становления Средневековья. <…> С конца I тысячелетия средневековая культура находится на подъеме, но ее развитие строится на идеациональной, религиозной основе. <…>

Старт четвертому большому циклу культуры был дан в эпоху раннеиндустриальной цивилизации. Его средоточием явилось блистательное итальянское Возрождение… <…>

Следующий, пятый, большой цикл культуры относится к периоду индустриальной цивилизации (середина XVIII – конец ХХ в.), когда утвердилось господство чувственного социокультурного строя. <…>

Можно с высокой степенью уверенности прогнозировать, что XXI столетие станет началом шестого большого цикла в динамике культуры, содержанием которой станет ренессанс высокой культуры как важнейшей составной части интегрального социокультурного строя, сохранение и обогащение всемирного культурного наследия, к чему призывает декларация ЮНЕСКО «О культурном разнообразии»»114114
  Там же. С. 453.


[Закрыть].

В чем разница между представленными периодизациями развития науки и культуры?

Первая существенная разница состоит в том, что средневековое искусство признается искусством (несмотря на то, что его содержание было преимущественно религиозным), а с точки зрения развития науки средневековая технологическая парадигма (которая была с основном наполнена обращением к сверхземным силам за помощью в земных делах) не признается в качестве науки-техники. Это просто нелогично. Ведь искусство средневековья является таким же обращением к высшим силам, как и разного рода ритуалы и мольбы. Если последние являются именно технологиями преобразования чего-то в земной реальности, то они должны признаваться в качестве технологий. Если в качестве основного знания утверждается знание о сверхземном (теология), оно должно признаваться в качестве «средневековой науки».

И здесь мы попадаем в развилку между знанием-технологией в рамках культуры «мостов к трансцендентному» и знанием-технологией в рамках культуры «прохождения через земную реальность». И то и другое можно считать знанием в рамках определенного метода (условной наукой). Существенную несимметрию между этими знаниями-технологиями задаёт наша мировоззренческая ориентация. Если эта ориентация задана как движение к сверхземному, то наукой по преимуществу будет считаться теология. Если наоборот – то наука в новоевропейском смысле.

Наша мировоззренческая ориентация может существенно влиять на нашу позицию в качестве методолога (каким является в данном случае позиция культуролога). Если мы признаем в качестве науки только новоевропейскую науку, то может получиться (как это получилось у Авторов), что средневековое знание о сверхземном вообще не признается за науку (и этот период исчезает из периодизации развития науки). Но позиция методолога должна осуществляться из точки нейтральности по отношению к множеству методов зрения на мир. В этом случае методолог должен и новоевропейскую и средневековую системы знания считать науками, но относящимися к разным социокультурным программам. Теологию – к средневековой программе, заданной культурой «мостов к трансцендентному», новоевропейскую науку – к модерновой программе, заданной культурой «прохождения через земную реальность». Именно такую точку зрения и предлагаю я.

Вторая существенная разница между указанными периодизациями у Авторов состоит в выделении двух периодов модернового искусства (раннеиндустриального и индустриального) вместо одного модернового для науки. Это выделение взято из «Социальной и культурной динамики» П.А.Сорокина. Там выделяются три типа культуры: «идеациональная», «идеалистическая (интегральная)» и «чувственная». Главной областью проекции этих типов на эмпирическую реальность является реальность средневековья, модерна и перехода между ними. Вместо того, чтобы выделять два типа и переходный период между ними трактовать как не более чем переходный период, Сорокин выделяет переходный период в качестве особого типа культуры. Это показывает его стремление утвердить интегральный тип культуры в качестве самого адекватного человеческой природе. Авторы некритично принимают это разделение. Таким образом у них вместо одного, модернового периода получается два. Для Сорокина (и очевидно для Авторов) теоретическое углубление науки (наука ХХ века в гораздо большей степени является проникновением в суть вещей, сильно удаленную от эмпирической реальности, воспринимаемой органами чувств) является свидетельством движения от «чувственной» культуры к «идеалистической». Точно такое же движение искусства (в его разнообразных символистских формах) является подобным же свидетельством. Но если считать, что ни то, ни другое не выходит за пределы условной земной реальности, то тогда нет никакого движения «от чувственного к идеациональному». Есть только углубление в мир земной реальности, суть которой оказывается просто скрытой от непосредственного наблюдения. Интересно, что Сорокин (и Авторы, которые в целом поддерживают его пафос) утверждают позитивистскую методологию в социологическом исследовании. Тем самым они на практике отрицают теоретическое углубление, которое по их представлению должно говорить о переходе к «интегральной» культуре.

Можно обратить внимание на противоречивость и эклектичность позиции Авторов по отношению к религии. С одной стороны, они утверждают важность религии как составляющей «духовного» аспекта цивилизаций. С другой стороны, они вполне демонстрируют атеистически-материалистическое мировоззрение, утверждая в качестве науки только новоевропейски понимаемую науку, а в качестве техники-технологии – только новоевропейски понимаемую технику-технологию. Тот взгляд на мир, который выражается в общей концептуальной основе их «цивилиографии», является выражением стратегии исторического материализма.