Текст книги "Современный культуроцентризм как объект методологического анализа. Теория интегральных аспектов мирового развития"

5. Модерн как переход от «идеациональной» культуры к «чувственной». Модерн как переход от «закрытого» общества-универсума к «открытому»

Я не случайно начал анализ теории Сорокина с последней главы его книги. Так я хотел показать жизненный вызов, на который Сорокин отвечает этой книгой. Логично считать, что сначала он получил жизненный вызов, задал в качестве ответа на него стратегические ходы, которые выразились в утверждении о фундаментальной оппозиции «чувственной» и «идеациональной» культур, а затем написал книгу, которая стала теоретическим обоснованием этого ответа. То, что Сорокин пишет в самом конце, является тем, с чего он начал и что должно определять понимание всего остального в его концепции.

Теперь можно перейти к описанию собственно дихотомии «чувственной» и «идеациональной» культур. Сорокин выделяет эти типы культур как типы основополагающих смыслообразующих компонентов («больших посылок» – как он это называет).

«Из этих двух систем культуры одну можно назвать идеациональной, а другую – чувственной. И поскольку эти наименования характеризуют культуру в целом, постольку они свидетельствуют и о природе каждой ее составной части.

Вероятно, ни идеациональный, ни чувственный типы культур никогда не существовали в чистом виде, но все интегрированные культуры в действительности оказываются состоящими из различных соединений этих двух чистых логико-смысловых форм. В некоторых преобладает первый тип, в некоторых – второй; в каких-то они оба смешаны в равных пропорциях и на одинаковом основании. Соответственно одни культуры ближе к идеациональному типу, другие – к чувственному, а некоторые представляют собой сбалансированный синтез обоих чистых типов. Эти последние я называю идеалистическим типом культуры (который не следует путать с идеациональным)»4040
  Там же. С. 61.


[Закрыть].

Далее каждый из типов рассматривается на предмет того, какие определения он дает по четырем характеристикам: «1) природы реальности; 2) природы целей и потребностей, которые должны быть удовлетворены; 3) степени, в какой эти цели и потребности удовлетворяются; 4) способов их удовлетворения»4141
  Там же. С. 62.


[Закрыть].

Во-первых.

Вот как по этим параметрам выглядит «идеациональный» тип.

«С точки зрения вышеупомянутых четырех пунктов ее большие посылки суть следующие: 1) реальность понимается как не воспринимаемое чувственно, нематериальное, непреходящее Бытие (Sein); 2) цели и потребности в основном духовные; 3) степень их удовлетворения – максимальная и на высочайшем уровне; 4) способом их удовлетворения или реализации является добровольная минимизация большинства физических потребностей, причем в максимальной степени, вплоть до полного отказа от них. Эти посылки – общие для всех разновидностей идеациональной культурной ментальности»4242
  Там же. С. 64.


[Закрыть].

Далее по этим параметрам описывается «чувственный» тип.

«Чувственная ментальность считает реальностью только то, что дано органам чувств. Она не верит ни в какую сверхчувственную реальность и не ищет ее, самое большее, что она может, так это – в своем ослабленном варианте – занять агностическую позицию по отношению ко всему миру, лежащему по ту сторону ощущений. Чувственная реальность мыслится как становление, процесс, изменение, течение, эволюция, прогресс, преобразование. Потребности и стремления носителя чувственной ментальности – в основном физические, и все делается для того, чтобы эти потребности были максимально удовлетворены. Способ их реализации заключается не в преобразовании или эксплуатации духовного мира индивидов, а в преобразовании или эксплуатации внешнего мира. Короче говоря, чувственная культура по своим большим посылкам противоположна культуре идеациональной»4343
  Там же. С. 65.


[Закрыть].

Во-вторых.

Сорокин выделяет в этих типах активный и пассивный подтипы. Активность выражается в направленности на преобразование общества и окружающего мира в соответствии с идеалами типа.

Вот как описывается активный «идеациональный» подтип.

«Активный идеационализм. Идентичный с общим идеационализмом по своим большим посылкам, он ищет удовлетворения потребностей и реализации целей не только путем минимизации телесных потребностей индивидов, но также и путем преобразования чувственно воспринимаемого, особенно социокультурного мира в направлении духовной реальности и целей, избранных в качестве основной ценности. Его носители не „бегут от мира иллюзии“ и не растворяют целиком его и собственные свои души в последней реальности, но стремятся приблизить их к Богу, спасти не только свои души, но и души других людей. Примерами активной идеациональной ментальности могут служить великие религиозные реформаторы, такие как первые апостолы христианства, папа Григорий Великий и папа Лев Великий»4444
  Там же. С. 65.


[Закрыть].

А вот как описывается активный «чувственный» подтип.

«Активная чувственная культурная ментальность (активное „эпикурейство“). Разделяя с другими формами чувственной ментальности все четыре сформулированные выше предпосылки, она ищет удовлетворения своих потребностей и достижения целей на пути наиболее „эффективного“ преобразования, настройки, перестройки и реконструкции внешней среды. Преобразование неорганического и органического мира (технология, медицина и прикладные науки), культуры и общества, рассматриваемое главным образом внешне, является орудием этого вида ментальности. Великие исторические деятели, великие завоеватели и основатели империй – вот ее воплощения»4545
  Там же. С. 66.


[Закрыть].

В-третьих.

Сорокин выделяет множество аспектов социального и культурного существования. Каждый из этих аспектов содержит движение по какой-либо категориальной оппозиции. Это движение Сорокин называет флуктуациями. Но среди таких флуктуаций он выделяет суперритм, такую флуктуацию, которая определяет стратегический смысл социокультурного движения. Суперритм задается движением внутри оппозиции «идеациональное – чувственное». Это задает то главное, на что Сорокин обращает внимание. Этот суперритм является бесконечным, так как у каждой из полюсов оппозиции есть своя часть правды и неправды.

Вот как Сорокин пишет об этом.

«…Рассматриваемый нами суперритм возможен, по-видимому, только при условии, что каждая из трех основных систем истины и реальности – и соответствующая форма культуры – отчасти истинна и отчасти ложна, отчасти адекватна и отчасти неадекватна. Каждая из них содержит жизнеспособную часть, что дает ее носителям возможность адаптироваться к своей среде – космической, природной и социальной; несет им минимальный опыт, необходимый для удовлетворения их потребностей; служит основой их социальной жизни и культуры. Но по той причине, что каждая из трех систем имеет еще и несостоятельную часть – ошибки и заблуждения бок о бок с истиной, – каждая из них уводит своих носителей прочь от реальности, дает им псевдознание вместо знания подлинного, мешает их адаптации и удовлетворению физиологических, социальных и культурных потребностей. По мере того как такая система истины и реальности приобретает вес, растет и начинает все более и более монополистически господствовать, ее ложная часть тоже имеет тенденцию расти, в то время как ее здоровая часть имеет тенденцию к снижению. Становясь господствующей, система стремится изгнать все другие системы истины и реальности, а вместе с ними – и жизнеспособные элементы, которые они содержат. Как и люди с диктаторскими наклонностями, добившиеся власти, эта система все больше утрачивает свои здоровые и все больше развивает свои ложные элементы. В конечном итоге такая тенденция ведет к тому, что система по мере роста ее господства становится все более и более неадекватной»4646
  Там же. С. 858.


[Закрыть].

Проанализируем сказанное.

Во-первых.

Свою критику концепции суперритмов Сорокина я хочу начать с того, то обращу внимание на важный пункт. Это соотношение между социальной эволюцией мира при переходе от средневековья к модерну и переходом от «идеациональной» культуры к «чувственной».

Сорокин считает, что социальную эволюцию можно сделать производной от эволюции внутри суперритма. Переход от «идеациональной» культуры к «чувственной» будет переходом к власти той социальности, которая в максимальной степени будет реализовывать логику «чувственного». В противоположность этому я хочу утвердить невозможность сделать социальную эволюцию в предлагаемой логике. Эта эволюция должна рассматриваться как та, которая имеет внутри себя свою логику.

Более того, в предлагаемой мной логике переход от «идеационального» к «чувственному» можно связать с социальной эволюцией и во многом сделать производным от нее.

Во-вторых.

Рассмотрим традиционное понимание социальной эволюции при переходе от средневековья к модерну как переход от контр-либеральных и контр-демократических социокультурных форм к либерально-демократическим. У так понимаемого перехода может быть прорисована следующая логика. Будем считать, что средневековая миросистема утверждала «закрытое» общество и «закрытый» универсум.

«Закрытым» можно считать тот универсум, элементам которого предзадана «сверху-вниз» система мира. Элементы не могут изменять эту систему. Они ее могут только через себя реализовывать. Система мира либо присутствует как данность, либо создана высшей сущностью. Этот универсум является позитивно понимаемым завершенным. Христианский универсум в его каноническом виде можно считать «закрытым» универсумом.

«Закрытому» универсуму соответствует «закрытое» общество. «Закрытым» можно считать такое общество, система которого предзадана элементам социального мира (для простоты их можно называть индивидами). Индивиды не могут менять систему, которая им предзадана, они могут только реализовывать ее через себя, занимая соответствующие места в социальной структуре. Такое общество является позитивно понимаемым завершенным обществом. Средневековое христианское общество можно считать «закрытым».

При этом надо понимать ту логику существования, которую получает человек в «закрытом» обществе-универсуме. Его положение можно назвать позитивно понимаемым «человеком пассивным». Мир и общество предзаданы ему. Он не может их менять. Он может только соответствовать им. Причем надо понимать, что «закрытое» общество-универсум имеет, как правило, иерархическое строение. Это иерархия качественности. Она сквозная, проходит через общество и сверхземной мир до создателя мира. В этой иерархии те сословия, которые находятся ниже, должны служить тем, кто находится выше. То, что с точки зрения эгалитарного сознания, является социальной несправедливостью и эксплуатацией человека человеком, с точки зрения иерархического сознания является естественным и справедливым.

Такое общество в классификации Сорокина должно называться «идеациональным». Но важен вопрос: как именно здесь присутствует «идеациональность»? Она присутствует в виде религиозной идеологии. Здесь надо ввести еще одну характеристику средневекового общества. Оно будет «идеологическим» обществом. Это означает, что в таком обществе установлена «сверху и для всех» система предельных представлений о мире (идеология) и институциональный контроль над сознанием. Всякий, кто рождается в таком обществе, не сможет не стать религиозным человеком, так как не сможет обойти систему религиозного воспитания и образования. А если кто-то и станет противоречить идеологии, что система социальных санкций должна будет привести его к нужной норме. Конечно, это только идеал такого общества, но тем не менее.

В-третьих.

А теперь зададим вопрос: какие жизненные вызовы может создавать такое общество?

По размерности «система – индивид» создается вызов «идеологического деспотизма», социального неравенства, эксплуатации человека человеком и негативно понимаемой неизменности.

По размерности «система – система» создаётся вызов войны «идеологических» обществ всех против всех. Ведь, несмотря на то, что каждое из средневековых обществ является «идеациональным», все эти общества в идеологическом плане противопоставлены друг другу. У каждого своя религия или своя конфессия одной религии. Все они отрицают друг друга. Это означает, что вместо мирового объединения они создают мировое разъединение. Помноженные на логику социально-системной организации, эти идеологии должны находиться друг с другом в состоянии постоянных холодных или горячих войн. Индивидуальный человек становится расходным материалом в этих войнах.

Кроме того, по размерности «человек – природа» создается вызов неадекватности социально-технологического развития. Ведь человек средневековья постоянно находился на грани выживания из-за стихийных бедствий, неурожаев, эпидемий болезней и т. п.

Если считать, что средневековое религиозно-идеологическое («идеациональное») общество создавало эти вызовы, то в каком направлении должен был идти ответ на них? Здесь можно поставить такой принцип: ответ на вызов является структурным отрицанием вызывающей ситуации. Если главным, что создает вызов, является «закрытый» характер общества-универсума, то движение ответа должно происходить в направлении утверждения и построения «открытого» общества-универсума.

«Открытым» можно считать такой универсум, в котором элементам мира не предзадана системная организация. Такую организацию создают и пересоздают сами элементы по своим проектам, реализуя свои жизненные программы. Такой универсум является позитивно понимаемым незавершенным и незавершаемым. Движение в таком универсуме является позитивно понимаемой эволюцией, развитием.

«Открытому» универсуму соответствует «открытое» общество. «Открытым» можно считать такое общество, система которого не предзадана элементам социального мира (для простоты их можно называть индивидами). Индивиды могут создавать и изменять социальную систему в соответствии со своими планами. Положение индивидуального человека в социальной структуре не предзадано, оно является продуктом его творческой активности. Такое общество является позитивно понимаемым незавершаемым обществом. Движение в нем является позитивно понимаемым развитием.

Человек в таком обществе-универсуме является позитивно понимаемым «человеком активным». Он участвует в построении и социальной системы и системы мира (в той мере, в какой это для него становится возможным).

В-четвертых.

С точки зрения крупномасштабной социальной динамики, переход от средневековья к новому времени (модерну) является переходом от «закрытого» общества-универсума к «открытому». В качестве сопутствующих можно описать все фундаментальные изменения, происходящие при этом в социальных и культурных формах.

Вот теперь можно описать, как именно происходило изменение по дихотомии «идеациональное – чувственное». Средневековое «идеологическое» общество утверждало не просто смысл человеческого существования за пределами земной реальности. Оно утверждало предельный вариант традиционализма, который и выражается в понятиях «закрытое» общество и «закрытый» универсум. И то и другое понималось как позитивное. Мир и человек были созданы Богом по своему плану. В этом смысле они завершены и совершенны. Несовершенство и дисгармонию в мир вносит человек. Именно поэтому в христианстве человек задается как позитивно понимаемый «человек пассивный». По библейской мифологии мир создан Богом совершенным, как «райский сад». Но человек нарушил запрет Бога своей несанкционированной активность (сорвал плоды с древа познания добра и зла). Именно это утверждает активность человека как стратегически негативную, как волюнтаризм. Человек, для того чтобы вернуться к райскому состоянию, должен привести свою активность в соответствии с божественным планом относительно него. Именно в этом смысле человек должен быть «человеком пассивным».

Теперь надо понять, что христианство (как идеология социальной системы) выступало в роли обоснователя этой системы и обоснователя традиционализма как такового. Человеческая активность для него находится под подозрением. Все что нужно, человеку дает Бог. Общество, в котором существует человек, задано божественным распорядком. Если мы теперь представим, что внутри средневековой системы человек не остается константным, что развивается его деятельность, развиваются его представления о мире, накапливаются стремления к изменению жизни, сама жизнь представляется наполненной социальной несправедливостью и насилием, то направленность на решение этих проблем должна требовать не только собственно изменения социальных и материальных условий жизни, но и критику той идеологии, которой это общество обосновывается. Как писал об этом Маркс, критика земли подразумевает критику неба.

Таким образом, переход от религиозно обосновываемого «закрытого» общества-универсума к «открытому» предполагает в качестве сквозной задачи критику религиозного обоснования текущей социальности и критику самого религиозного мировоззрения. Ведь в фиксированном состоянии находились не только социальные отношения, но и представления о мире в целом. Все те знания, которые касались природы и универсума, тоже удерживались в фиксированном состоянии. Для выхода из него нужно было не только создавать новые представления, но и бороться за «открытую» природу и «открытый» универсум. Корпус средневековых знаний в этом отношении был построен в своей подавляющей части на разного рода религиозно-мифологических символических конструкциях, которые с эмпирической реальностью имели мало общего, которые распространялись скорее через силу традиции и авторитета, а не через опыт и проверку. Для выхода из этого состояния нужно было утвердить стратегию «расколдовывания мира» (как это назвал М. Вебер). Само «расколдовывание» должно было очищать общество и природу от тех символических покрывал, которые на них повесило христианско-догматическое сознание. Это неизбежно должно было выводить человека и природу к некоему исходному состоянию, которое проявляется как чувственно воспринимаемый мир. Это можно назвать движением от символизма к натурализму. Так вот, движение к «открытому» обществу-универсуму с неизбежностью должно было натурализировать и общество и универсум. Если это выразить в терминах Сорокина, то это был переход сначала к «идеалистической», а затем и к «чувственной» культуре.

В-пятых.

Вот таким образом можно прочертить логику социальной эволюции при переходе от средневековья к модерну. Эта логика не только не будет производной от абстрактного перехода от «идеационального» мира к «чувственному». Она сама задаст в качестве одного из своих производных такое движение. В той мере, в какой «идеациональное» будет распознаваться как участвующее в идеологическом обосновании наличной социальной реальности, воспринимаемой негативно, движение отрицания будет утверждать «чувственное» как то, на основе чего можно создать новую социальную реальность, «открытое» общество. Переход к чувственной стороне мира будет ассоциироваться с освобождением от негативной социальности и обосновывающей ее религии. Переход к чувственному миру должен будет восприниматься как переход от неподлинного к подлинному в широком смысле. Средневековый пансимволизм будет восприниматься как то, что не пролагает путь к истине, а скрывает его.

Разумеется, что эту логику можно не считать единственной. Можно предполагать, что частично развёртывание чувственной стороны мира и стремления к чувственному имеет и другу логику. Но можно считать, что логика перехода к «открытому» обществу-универсуму задает стратегическое понимание такого перехода, его главное содержание. В этом аспекте модерновый переход можно назвать переходом от «культуры «мостов к трансцендентному» к «культуре прохождения через земную реальность».

В-шестых.

Важным во всем этом является то, что так понимаемый переход к модерну имеет позитивное содержание. Это не абстрактное движение от «идеационального» мира к «чувственному», хотя и заданное ограниченностью «идеационального». Это движение в логике эволюции социального мира в направлении решения его фундаментальных проблем. При этом оказывается, что религия, религиозное сознание используется логикой социально-системной организации в своих целях, для обоснования текущего социального порядка. Когда созревают условия для социальной трансформации в направлении построения «открытого» общества-универсума, религиозная идеология и сама религия становятся объектом стратегической критики. Они критикуются именно как способы обоснования негативно понимаемой социальности и негативно понимаемой картины мира. Под ударом критики оказывается не только «закрытое» общество, но и «закрытый» универсум. Социокультурное самосознание под ударами этой критики движется в контр-религиозном направлении. Оно постепенно переходит в противоположный полюс – к атеистически-материалистическому мировоззрению. Так мы получаем стратегический смысл модерновой контр-религиозности.

Надо видеть, насколько он отличается от «эпикуреизма» (так Сорокин иногда называет суть «чувственной» культуры). Разумеется, что внутри модернового мира появляются и те тенденции, которые можно считать «эпикуреизмом». Но под это понятие невозможно подвести стратегический смысл контр-религиозности модерна.

И здесь снова можно указать на то, что мой анализ проводился в про-модерновом понимании модерна. То есть, я старался придать модерну максимум позитивности. Если мы снова захотим утверждать контр-модернистское сознание (в его неконструктивном варианте), то нам нужно будет отрицать эту позитивность и утверждать, что модерновое движение происходило в направлении именно увеличения абстрактного чувственного (или индивидуалистического) понимания человеческой жизни, что все остальное (в том числе и социальная эволюция) является продуктом такого движения.

В-седьмых.

Другим аспектом перехода к модерну можно считать переход от «идеологического» общества к «пост-идеологическому».

Если в первом типе общества утверждается «сверху и для всех» система предельных представлений о мире (мировоззрение, заданное как идеология), то во втором типе общества нет так заданного мировоззрения. Каждый субъект общества имеет право на исповедание любого мировоззрения. Главным является конструктивное сосуществование субъектов с различными мировоззрениями в рамках единой социальной системы. Нельзя сказать, что нет никаких принципов, которые задавали бы общую рамку для всех. Такие принципы есть. Но они касаются коммуникативных аспектов существования множества субъектов. Можно даже назвать это специфической идеологией («постидеологической» идеологией). Но это будет не общая для всех мировоззренческая рамка, а общая для всех коммуникативная рамка. Какие-бы мировоззрения не исповедовали субъекты общества, они должны поддерживать конструктивное сосуществование со всеми другими субъектами. В этом смысле можно назвать такую идеологию «интеридеологической».

В-восьмых.

Еще одни аспектом перехода к модерну, который нужно описать, является переход от «культурной» социокультурной архитектуры к «посткультурно-интеркультурной».

«Культурной» социокультурной архитектурой можно назвать такую систему мира, которая состоит из социокультурных систем типа «культура» (культура в кавычках). А социокультурной системой типа «культура» можно назвать тот тип общества, который я назвал «идеологическим». Причем здесь важно выделить и социокультурную организацию и тип социокультурного самосознания. Относительно организации можно привести все те определения, которые я задавал для «идеологического» общества. Относительно самосознания можно говорить, что оно предполагало свою систему как центр мироздания, окруженный врагами разного рода, прежде всего, врагами веры, врагами истины. Свое мировоззрение, своя вера утверждалась с положительным знаком. Чужая вера утверждалась с отрицательным знаком. Можно говорить о том, что для «культурного» самосознания все пространство вне своей системы воспринималось как вражеское, занятое врагами веры.

Отсюда и те негативные феномены, которые можно видеть в «культурах» как «идеологических» обществах. По размерности «система – индивид» это идеологический деспотизм, институциональная борьба с инакомыслящими и инакоделающими. По размерности «система – система» это идеологические, «культурные» войны. Причем надо иметь в виду, что при оценке социального существования каких-то идей, каких-то вероисповеданий нужно постоянно удерживать возможность эксплуатации этих идей и вероисповеданий в целях правящей элиты. По Сорокину, должно получаться, что правящие элиты являются тем, что задается типом «ментальности» («идеациональной» или «чувственной»). Но в гораздо большей степени именно идеология становилась объектом манипуляций властными инстанциями. Вся несправедливая социальность должна была оправдываться как установленная высшими силами и имеющая безусловно позитивное значение, как служение низкокачественных слоев общества высококачественным. Все войны, по каким бы мотивам они ни создавались, всегда оформлялись на уровне массового сознания как войны за веру. Веру здесь надо понимать широко, как мировоззренческую систему, на которой основана идеология.

Если это становится фундаментальным жизненным вызовом, то в какую сторону должен идти ответ на этот вызов? Воспользуемся принципом: ответ является структурным отрицанием вызывающей ситуации. Это значит, что ответ должен идти в направлении формирования «посткультурно-интеркультурной» социокультурной архитектуры. В отношении самосознания это будет переход к «посткультурно-интеркультурному» самосознанию. Оно должно утверждать единство человеческой природы во множестве ее социокультурных проявлений. Вместо человечества, разделенного «культурами» на несоизмеримые области, враждующие друг с другом на уровне геополитики и идеологии, должно утверждаться человечество как единое в себе, хотя и разделенное на системы и группы. Если борьба «культур» обосновывалась религиозными идеологиями, то движение в «посткультурно-интеркультурную» сторону должно уменьшать власть религий, создавая единое безрелигиозное коммуникативное пространство как внутри социокультурных систем, так и на уровне человечества в целом. При последовательном отрицании религиозного, это движение должно утверждать «чистую посткультуру», то есть должно утверждать максимально безрелигиозное (даже атеистическое) мировоззрение. Но в среднем, сбалансированном варианте утверждается «интеркультура» как двухуровневое построение. На одном уровне находятся «культурные» организованности и принципы. Но другом – «посткультурные», общечеловеческие. Организованности первого уровня существуют под условием ненарушения принципов второго уровня.

Реальное развертывание модерна (как его можно начать от эпохи религиозных войн после Реформации, которая в максимальном варианте продемонстрировала негатив «культурной» организации по размерности «система – система») является формированием «интеркультурной» архитектуры при последовательном увеличении «посткультурной» составляющей.