Текст книги "Стратегия. Командировка"

– За Дом культуры ховайся, молодой, за стеночку, за стеночку, – скороговоркой, но довольно спокойно подсказал Григорий Петрович.

– Да вон же дом капитальный! – Я показал на хоромы за забором.

– Цыганский он, сами у себя все сперли! – пренебрежительно махнул рукой дед. – Рассыплется!

Старое здание не внушало… Сколько ему лет?

– За Дом культуры-ы! – уже настойчивей завыл проводник.

– Кастет, бляха!

– Да не дергайтесь вы, трахома! Успеем! Пока еще волна дойдет! Задергались, как на танцах…

Так, АЗС точно не годится, у сооружения вообще не крыша, а готовый огромный дельтаплан.

– Костя, дело тебе говорю!

– Слышу я, Григорий Петрович, слышу!

А вот это административное? Нет. Я и сам знаю ответ – цемент там почти отсутствует, тоже сперли. Это в прошлые времена мы удивленно хихикали, разглядывая кадры хроники какого-нибудь американского катаклизма типа торнадо, когда легкие домики взметало в воздух, словно пушинки. Ничего, в последнее время и сами научились так строить – один гипсокартон и сайдинг, внешне красиво, внутри – пустота! Что и подтверждали собственные итоги разбора последствий очередного урагана.

В небе клубился даже не след обычного метеороидного трассера – на фоне грязно-серых облаков к земле продолжалась вытянутая под углом черная полоса жирного дыма, оставшегося вдоль траектории пролета болида. Яркость тела объекта стала такой силы, что, как мне показалось, на земле образовалась тень.

– Раньше-то строили на совесть, на века! Вишь, стоит! Только и делали, что красили! – взмолился Чуприн.

Я дернул ручку передачи, «егерь» рванулся к дому с колоннами.

– К стене ставь, ничего ему не будет, вот увидишь!

– Ударило! – рявкнул Сомов.

Пошел отсчет. Вот бы спрятаться за солидный сруб, подобный тем, что стоят на Кордоне или в Посаде! Такие никаким метеоритом не выкорчуешь!

Грунт под колесами еле ощутимо дрогнул.

– Баллистическая волна, по земле, – отметил заметно побледневший Гоблин. – Сейчас ударная придет!

Мысли летели короткими горячими отрезками. Правильно поступаю?

– Близко не жмися!

«Воровайка», сбив три мусорных бака, выстроилась за зданием, от заднего борта до стены метров десять. Хватит? Наверное, годная позиция. Два вспугнутых машиной ободранных пса дворовой породы не убежали прочь, а почти сразу вернулись на место, испуганно поглядывая в нашу сторону. Чуть подумали и все-таки легли в тени здания. Хороший знак!

Перед решеткой радиатора стояло несколько деревьев – даже если машину и понесет, есть шанс зацепиться за остатки стволов.

– Нормально будет, вот увидишь! – повторил дед.

– А если не увижу? – кисло усмехнулся я. – Сидите здесь, посмотрю.

– Вот уж хренушки, командир, все посмотрим, сам говоришь, пока еще докатится! – завредничал Григорий Петрович.

Низкий частный дом в окружении яблонь, стоящий практически напротив нас, не позволил увидеть более-менее точного места падения. Да и что бы дало это знание? По карте надо смотреть.

– Гоблин, пеленг бери.

– Есть! – Когда нужно, Сомов ведет себя по-солдатски. Никаких споров.

В небо поднимался кажущийся невысоким с такой дистанции огненный столб. Вблизи же… Лучше не представлять, что там творится.

Яркий всполох взрыва все рос, обрастая поверху черной шапкой пепла и поднятых частиц грунта.

– В кабину! – скомандовал я.

Там сама конструкция хоть как-то защитит.

– Пристегнулись!

Позади нервным матом забубнил Сомов – отвык пристегиваться, паразит, теперь ремень ищет! Ну, я тебе дам, если выживем!

Земля под колесами вновь качнулась, раздался какой-то растянутый низкочастотный хлопок, импульс инфразвука встряхнул тело. За стеклами кабины вперемешку со свистом нарастал оглушающий рев. Потом послышался жуткий скрежет – где-то начало срывать металл. Над крышей нашего убежища неслись куски шифера и профнастила, доски и листы железа, куски черепицы закручивало бумерангами. Весь этот шквал летел к магистрали и врезался в лес.

С животным страхом, когда разум выключается и передает управление системе древних инстинктов, справиться очень сложно, я это знаю. Страх боя гасится, им можно управлять. Этот же практически неуправляем. Однако выключаться нельзя – в отличие от дикого зверя, человек разумный настолько привык руководствоваться разумом, что старая система инстинктов часто атрофирована, не спасет. Это собачки могут найти верное решение. Мы, выключив башку, уже не можем, и пусть никто не врет, что ему таким образом удалось выжить, лишь много позже начав осознавать и действовать разумно… Это просто случай, удача. Голова должна продолжать работать, пусть и не во всю мощь. Для этого нужна практика и тренировка. Какого черта подобным будет заниматься мирный обыватель?

Местные просто спрятались в погребах.

У нас погреба нет. Так правильно ли я поступил?

– Ох ты ж хосподи! – вскрикнул Чуприн, сидевший рядом со мной.

Машина чуть присела на задние колеса – завихрения, срывавшиеся с обреза боковой стены строения, попытались поднять тяжелого «егеря». Я смотрел вперед и потому успел заметить сначала гигантское белое крыло автозаправки, легко сорванное с бетонных опор, а затем и стремительно улетающую в туче мелких обломков крышу Дома культуры.

Ударная волна проходила через станицу с грохотом, многократно повторившимися громовыми раскатами. Деревья, стоящие у дороги, падали как подкошенные, некоторые, не обломившись полностью, развевались над асфальтом, словно страшные обтрепанные флаги. Из окон домов вылетали стекла и целые рамы – серебристый рой мелких осколков звенел повсюду.

– На хрена тебе камера! – проорал что есть мочи Чуприн.

Фига себе, какие у него на лбу капли пота! Нашел время для интереса… Для отчета, трахома, для чего же еще, пусть и наши научники посмотрят! Хотели информации? Будет вам информация.

Красивое красное здание цыганского барона ураган взрывной волны разобрал – как ребенок постройку из дешевого китайского LEGO – одним пинком, и груда кубиков! Над согнувшимися под адским ветром уцелевшими деревьями зарябил красный фон летящих со скоростью пули кирпичей. Что было бы, поставь я «егеря» туда? В лучшем случае завалило бы по крышу.

Наконец волна ушла.

Стена здания, послужившая нам щитом, уцелела, отцы и деды действительно строили на века. В наступившей тишине неподалеку с треском повалилось почти устоявшее под ударом стихии дерево. Добили.

Гоблин с трудом оторвал руки от ушей. Точно, на барабанные перепонки давила тупая боль, как бывает после резкой посадки авиалайнера.

Обе собачки встали, невозмутимо встряхнулись и довольно бодро потрусили через полуразрушенные дворы. Их не интересует АЗС «Лукойл», их не радуют уцелевшие яблони садов. В реке мощный вал воды выплеснул на берега рыбу – вот что важно!

Я с опасением тронул ручку двери – не заклинило?

– Смотрите, близко к зданиям и деревьям не подходить! – предупредил нас Чуприн, следом за мной и сам спрыгивая на землю.

Не сговариваясь, мы пошли к автобусной остановке, которой больше не существовало.

Вопреки ожиданиям, асфальт не был усеян мусором, низовой супершторм выгладил все до последней пылинки, обломки и мусор задерживались лишь там, где возникали ветровые экраны любой формы.

– Словно подмели, – прошептал дед. – Я ведь хотел домик тут себе прибрать… Миша, и меня угости.

Сомов протянул ему пачку, щелкнул зажигалкой.

Хрясь! Со ствола одинокого дерева, практически лишенного веток, на землю упала старая телевизионная антенна.

– А я вот все думаю – что случилось с той жестяной будкой возле блокпоста? И с самой бабцой, если она сидела внутри? – несколько праздно поинтересовался Сомов, выпуская в небо дымную струю.

Блокпосту точно ничего не сделалось, да и волна на таком расстоянии должна была ослабнуть. Бронетехнике тоже. А вот жестянка вполне могла полетать.

– Унесло в Волшебную страну, к Изумрудному городу. Неясно только, кто тут злая волшебница Гингема и есть ли вообще добрая Виллина, – проворчал я.

– Смотрящие – это и есть Виллина! – уверенно заявил Гоблин, положив на асфальт счетчик Гейгера.

– Ну-ка, ну-ка? А Гингема? – прищурился я.

– Антисмотрящие! – смело заявил ничуть не смутившийся напарник. – Как в любой религии, Бог и диавол.

– Вы это о чем, молодые? – с интересом приблизился к нам Георгий Петрович. – Про Смотрящих я уже кое-что понял, а дьявол тут при каких?

– Да так, потом расскажем, версия, – отмахнулся я.

Черт, Гоб исправно продолжает читать мои мысли – может, в прошлой жизни мы были близнецами? Я тоже как-то размышлял над подобным раскладом: есть Хорошие Космические Парни, в контре им – Плохие Космические Парни… А Гудвин, Великий и Ужасный – это наш Сотников собственной персоной. Версия не версия, а обсудить ее стоит. И не в таком кругу.

– Никаких версий! – Сомов почти искренне возмутился. – Раз есть Добро, значит, должно быть и Вселенское Зло. Которое Добро регулярно ставит на правило и правит хорду. Кстати, командир, радиация в норме. Пока.

– Добро, зло… Много вы в этом понимаете, молодые! Простые, как семечки: черное вверху, белое внизу, – Григорий Петрович охотно начал философствовать.

Вот что значит постоянное ожидание удара! Привыкли люди к неизбежному. Только что упал метеорит, чуть не с Тунгусский размером, а он готов говорить на вечные темы.

– Это для людишек грешных да неразумных есть добро и зло. А уровнем выше все иначе – одни что-то строят, другие это ломают. Причем не суть важно, что именно строят. Если ваши Смотрящие занимаются строительством, пусть и неизвестно каким и чего, то обязательно должны найтись силы, желающие все поломать. Баланс!

На горизонте, набирая силу, полыхало зарево пожара.

– Оставить фантазии, экипаж, на юг смотрите!

В той стороне, где должен был находиться Майкоп, творился настоящий ад.

Даже если допустить, что метеороид упал не на сам город, а где-то рядом, нетрудно представить – там не осталось ничего живого. Пятно вывала строений и деревьев определилось не одиночным взрывом, а взаимодействием двух волн: той самой баллистической и взрывной ударной. Это огромный овал вскипевшей земли.

После страшного удара из-за мощной световой вспышки и потока раскаленных газов возникли лесные и городские пожары, в радиусе пары десятков километров остатки посадок и растительный покров сожжен полностью. Фантазия? Дай бог, такого и врагу не пожелаешь.

Я прикрыл глаза и на минуту представил, как метались обезумевшие люди и животные, видя приближение чудовища…

А потом грохот, свист – и все. Разбор по молекулам.

Как можно привыкнуть к такому? Только что на моих глазах погибла уйма людей.

Приходится привыкать. В заднице я видел такие командировки.

– Ну что, ребятки, путь на юг нам закрыт, через Майкопский узел к Хадыжам не подберемся, – вздохнул взмокший от волнения Чуприн, доставая из кармана пятнистых штанов огромный носовой платок.

В точку.

Те участки дорог, насыпи которых подмыло весенними паводками или проливными дождями прошлых лет, оставшись без ухода, не выдержат, асфальтовую ленту в таких местах просто сорвет с подушки – видели уже появившиеся провалы под полотном… А мосты? В Хадыженске после похожего удара мост уцелел, но он был удачно расположен, волна верхом прошла. Тот самый автомост, возле которого я повстречал ушлого рыбачка-консультанта, теперь лежит в русле взбесившейся Белой чудовищной плотиной…

В горах прошли сели и оползни. Дождя нет, так что пожары какое-то время еще будут выжигать все вокруг.

Приплыли.

Я повернулся к группе.

– И что теперь делать будем, золотая рота?

На том месте, где мы еще совсем недавно обозревали окрестности, «егерь» задержался на одну минуту. Природный амфитеатр, на котором вольготно расположилась станица Саратовская, пережившая за свою историю множество трудных времен, ее же и погубил, встретив ударную волну словно грудью.

– Краснодарцы поедут осматривать?

– Думаю, поедут, – после паузы ответил мне Чуприн. – Их земли… Остатки людей собирать будут, к себе вывозить.

– А в Белевцах как?

Григорий Петрович задумался.

– Ангары смотрят точно на север, волна пришла с юго-востока. Ослабла по степи. Да устоят, родные!

Вот Горячий Ключ точно уцелел, – так его и горы повыше прикрывают.

Сука, ну как можно жить в мире, постоянно ожидая падения с небес огненной смерти! Им надо что-то делать. Стремиться выяснять, что происходит, находить истину, пытаясь из элементов пазла сложить цельную картину, искать закономерности и создавать прогнозы, пусть самые примитивные. Наверное, еще можно оживить какие-то спутники, обеспечить передачу данных… Ну хоть какой-нибудь мониторинг! Не знаю, поднять высотную авиацию, чтобы посмотреть за бесконечные серые облака!

Только для этого нужно объединиться. Прекратить грызню.

Как это сделать, если с раннего утра по дорогам катаются «Тунгуски», а вся авиация заканчивается штурмовыми вертолетами?

– Может, все-таки вдоль берега моря? – осторожно предложил Гоблин, когда я через пару километров остановил машину возле уцелевшего придорожного магазина.

Опять нужна пауза, а то качу куда глаза глядят.

Пустынная федеральная трасса М-4 по-прежнему будила воображение. Дорога на юг. На курорт! Я попробовал уловить ауру былого восторга, когда после долгого пути и душной ночевки в плохом мотеле ты подъезжаешь к берегам Черного моря, и не смог.

– Да как морем, Миш? Сказали же, что где-то возле Ольгинки трасса разрушена напрочь! Давай выйдем, подумать надо.

– Вояки там стоят? – продолжил Сомов уже возле машины. Хлопнула дверь, Григорий Петрович тоже выбрался наружу.

– Ну.

– Загну! Вполне может быть, что они уже восстановили.

– Ага, разбежались.

Тут в разговор вмешался проводник, как человек местный, имеющий свое представление о перспективах дальнейшего движения группы.

– Вояки – оне воякам рознь, молодые! Даже если восстановили и катаются туда-сюда от безделья, нам-то какая радость? А ну как затормозят под стволами, да и в кутузку кинут песни тюремские спевать грустным хором? Кто вам, скажите мне, мудрому да старому человеку, пообещал, что солдатики-морячки примут нас с калачом и квасом, а стратегический груз оставят в неприкосновенности? Они там что, особенно добренькие? Кто вы для них такие вообще, как и я, впрочем? Я скажу! Непонятные личности с подозрительным заданием, вот кто! А то и обыкновенные мародеры.

– Шпионы, – подсказал я.

– Во! Самолетные двигатели везете! А кому? Грузинам? Абхазам?

– Туркам, и допрос с пристрастием, – уже становлюсь суфлером, зашибись!

Безнадега какая-то.

– Вас вообще куда несет, коллеги, на? – нехорошим голосом осведомился заводящийся в азарте Гоблин. – Какие турки, на? Надо пробовать, договоримся как-нибудь, мужчины с мужчинами всегда договорятся!

– Ты уже с одними договорился, когда пулемет увидел, – зло напомнил я другу. – А нам еще ехать через их владения не куда-нибудь, а в Туапсе, к записным врагам, в самое бандитское логово. С двигателями и ручным пулеметом! Сам бы пропустил таких орликов, подумай?

Сомов насупился, сказать нечего.

– Можно морем, – уже тихо предложил он. – Баркас найти, и вперед.

– Вы что, смогете? – Дед чуть нагнулся, заглядывая мне в глаза.

– Мы на чем угодно смогем, Григорий Петрович, хоть на танке, – устало ответил я. – Время дорого, вот в чем дело, таймер тикает. Пока подходящее судно подберем, да чтобы тихо. Пока перегрузим… А потом в Дагомысе их чем-то вынимать надо, издали по рации не предупредишь. Не успеем, провалим миссию.

– Костя, а как бы вы вырвались, если бы не двигатели?

Я не успел ответить, Сомов опередил:

– Я тебя умоляю… Добыли бы два мотоцикла и прошли бы через горки, как штык через масло, по любым тропкам.

Григорий Петрович сделал хитрые глаза шкодливого воспитанника детского сада, который один знает, куда спрятал воспитательскую сумочку, поиграл в воздухе пальцами, собирая взгляд на себя.

Мы притихли. Интриган старый…

– Есть один вариант! – гордо объявил дед, выпрямляясь и важно откидываясь на сиденье. И замолчал, подлец такой!

Наслаждается собственным величием гения.

– Кастет, что ты там говорил о допросе с пристрастием? – спокойно осведомился Сомов.

– Придется, – неохотно кивнул я, – аптечку передай!

– Вы что надумали, сынки? – насторожился подобравшийся Чуприн.

– Ничего личного, интересы Отчизны! – Гоблин ответил пафосно, как и положено по сценарию. А глаза такие проникновенные…

– Шутите?

– Григорий Петрович, вали инфу! – рявкнул я. – А не то шутки кончатся!

Дед быстро сбросил понты.

– Тихо, вы чего раздухарились?! Значится, есть такое предложение, – затараторил он. – Вполне приемлемый маршрут. Ехаем по грунтовочке мимо Горячего Ключа, тут неподалеку сворот будет, ага, не доезжая города. Потом добираемся до Октябрьского, это крошечный поселочек в предгорьях, так себе, две улочки, три дома. Дальше дорога идет на Транспортный. А там и Кутаис совсем рядом…

– Стоп, стоп! – прервал я докладчика. – Мишка, ты помнишь?

Тот внимательно посмотрел на меня, словно что-то вытягивая из мозгов, вспомнил и кивнул. В голове заново выстроилась предупреждающая фраза старшего лейтенанта Бориса, инструктировавшего нас перед броском по садам Туапсе: «И не ведитесь, если вам предложат идти по участку Хадыженск – Кутаис – Октябрьский – Горячий Ключ, там дорога пластами расползлась, не проедете даже на «егере»!»

Я коротко пересказал Чуприну тот разговор.

– Какие пласты? – возмутился проводник. – Вы что, думаете, что дорога по Гималаям идет? Там же предгорья, большей частью, считай, та же равнина. Дорога как дорога, не хуже многих. А тут такой танк! Да на этой «воровайке» где хочешь проехать можно, болот нет. Да и население там осталось, точно знаю, рассказывали.

– Где живут?

– В Кутаисе, Михаил! Че ты лыбишься? Вон какие парняги здоровые! И лебедка есть. Вытащим-толкнем! – И он самоуверенно согнул руку, показывая бицепс.

Не ведись… Как тут не вестись, когда все плановые пути отхода обрезаны?

– Что за люди и откуда сведения? – уточнил я.

– Вот с людьми может быть проблема.

Гоблин громко кхекнул, отворачиваясь, пробормотал себе под нос что-то скептическое.

Вот тебе и довесок к приемлемому маршруту! Проблемные люди! Сразу так бы и сказал, а то – лебедка, парняги, мышцу давай показывать…

– Много?

– Да откуда многим взяться? Пара кланов сидит. Там и раньше жителей было раз-два и обчелся, все в запустении. Это же дорогу местные как использовали? Как контрабандную. Везешь ты, Константин, к примеру, груз какой, для постороннего глаза неудобный, – вот тебе самый путь и есть. Контрафакт, паленку всякую без хороших накладных и фактур. Все основные посты ГАИ мимо, только свои менты дежурят, и то лишь в сезон – ни проверок, ни досмотров.

– Ясно, воровская тропа, – рубанул Сомов.

– Ты это, шибко не утрируй! – одернул его дед. – И нормальные люди ездили, жители, туристы дикие, обслуга магистралей. Просто возможность есть, вот водилы и использовали.

– Наркота, – предположил я. – А в Горячем перевалка.

– Уж не в Саратовской! – гордо сказал Чуприн.

Самые места для плантаций, которые хрен накроешь… Проблемность тамошних людей постепенно прорисовывалась. Я даже могу предположить источники получения информации: потребляющие и поставщики держат контакты, катаются как раз мимо Саратовской.

– Самый верный маршрут! – повторил дед.

Ладно, допустим, до того таинственного Кутаиса дорога точно есть, раз до сих пор ездят. А дальше? Те самые пласты? Стоп еще раз! Не связаны ли эти проблемные люди с бандгруппировкой из Хадыжей? «Да зачем вам такой геморрой?! Из города свернете, там и дорога получше». Так мне гангстерша сказала, разбиралась она, где какие дорожки проходят от Хадыженска!

А дед продолжал дожимать.

– Я, конечно, очень извиняюсь, молодые, – театрально начал он, – однако смею напомнить, что вы только что собирались с боями прорываться сперва через вояк, а потом и через бандитские заслоны в Туапсе! Еще был вариант прорыва на ворованном баркасе с пограничным сторожевиком за кормой. Так, Михаил? Ну и что вам после этого тихие местные? Справимся!

Бодрячок на загляденье.

«Тихие местные»… Да с таким названием можно блокбастер снимать! Ужастик уровня «Сайлент-Хилла». Знаем мы, какими могут быть эти тихие местные…

– Ну что, Гоб?

– Развинтим как-нибудь, – подмигнул мне напарник.

– Тогда поехали.

Было так: если уж вы собрались отдохнуть на Черное море, наслаждаться живописными видами, купаться на диком несуетном пляже, проводить время, расслабляясь в тихом уединенном месте, и в то же время не хотели отказываться от всех удобств, которые предоставляет путешественнику личный автомобиль, то этого места вам было не миновать. Трасса «Дон», Горячий Ключ – ворота в Причерноморье.

Дорога из столичного мегаполиса. Смешанные северные леса постепенно исчезали, их сменяли огромные зеленые равнины, на которых среди полей отдельными полосами и фигурными перелесками стояли деревья, прикрывавшие фермы и небольшие деревеньки. Равнина – до горизонта, что слева, что справа, – вольная воля, шалый простор! Местами зеленый ковер дикого поля и прямоугольники пашни прорезали сельские грунтовые дороги, и тогда становилась видна жирная черная земля. Проходили часы пути, одна композиция сменяла другую, кроссовер наматывал на колеса все новые и новые десятки километров, а общая картина за окном не менялась.

Но вот впереди показались горы Главного Кавказского хребта.

Бах! И картинка заместилась. Равнина отступила, и на юго-востоке появились невысокие холмы и увалы. Все стало как-то по-другому: люди, домики, рекламные щиты. Все чуть нарядней, чуть праздничней. Лишь сады одинаковые – утопающие в безмятежной зелени.

Асфальтовая полоса словно элеватор – затягивает машину в мифический мир вечного отпуска. Мелькают переезды и железнодорожные мосты, осталась позади мутно-зеленая гладь Кубанского водохранилища, отстучали колеса по стыкам плотины водосброса возле Тлюстенхабля… Вот и Саратовская, еще не сметенная свирепым ураганом ударной волны.

Впереди – горы.

Еще немного, и вашим взорам должно открыться Черное море! Ну же!

Открываем глаза.

Нет ничего этого…

Забудьте. Не в этой жизни и не на этой планете.

Элементы остались, но они уже не связаны друг с другом. Отмирают связи.

– Вот туточки, командир, – скомандовал Чуприн.

«Егерь» повернул налево, проехал по мосту через реку Псекупс и покатился по дачным окраинам Горячего Ключа.

– Улица Хадыженская, – обрадовался Григорий Петрович, – по ней и ехай до самого конца, там дорожка наша и начнется.

Население и здесь имеется, движуха заметна лишь по правой стороне, ближе к центру городка. Люди работают во дворах, проходящей мимо машины не опасаются. Жаль, что времени нет, было бы интересно заехать, ознакомиться с обстановкой. По мере того как мы продвигались по центральной улочке района на выезд, пустых домов становилось все больше и больше. Первое впечатление таково – всеобщее запустение. И это не последствия катастрофы: хорошо видно, что упадок начался гораздо раньше.

Дорога на Кутаис выглядела как два желтых следа почти не набитой колеи среди короткой зеленой травы. Видно, что ездят здесь нечасто.

– Заброшенные дачи, – прокомментировал дед появление группы убитых строений. – Не хотели местные люди жить в таких условиях, лучшего желали. Ну, чтобы вода была, газ… Вот и бросали жилье в таких местах. Не то уже время, чтобы воду в ведрах таскать.

– Самое то, – возразил ему Гоблин.

– Сейчас? Это да.

Удивительное дело! Уверен, что буквально в десятке километров отсюда стоят ряды свежепостроенных коттеджей ценой в парочку миллионов, которые за пару лет до катастрофы купили жители Севера и средней полосы, всю жизнь собиравшие деньги на домик в причерноморской деревне! Мы наивно считали, что собственный дом в этих краях стоит безумно дорого. Этим пользовались застройщики, возводя все новые и новые поселки простеньких коттеджей на продажу. И никто не задумывался над тем фактом, что совсем рядом есть прорва фактически брошенных домов, которые можно приобрести за копейки, если так уж жмет ковыряться именно в краснодарской земле с наивными мечтаниями: каждые выходные я непременно буду выезжать с семьей на золотистые пляжи Анапы. В результате такой политики в крае понастроили уйму жилья, имея немалое количество брошенного либо запущенного до скотского состояния. В общем-то причина возникновения феномена понятна: на обустройстве трубо– и газопроводов к старым деревням администрация денег не заработает, на этом никто не откатит.

А на рядах продажных квазибунгало откатит.

То и дело по сторонам от трассы попадались брошенные ржавые будки непонятного назначения, металлические опоры без проводов, куски бетонных свай.

– Костян, притормози, прикину, – попросил Сомов.

Чуть высунувшись в форточку, я с любопытством смотрел, как присевший у колеи Гоблин разглядывает следы на земле.

– Пару дней назад проезжали! – доложил он.

Ничто не учит так читать следы, как сталкерская работа на Платформе. В сводной группе сталкеров я всегда считался лучшим следопытом, однако сейчас и не подумаю проверять, Сомов – рейдер высшей категории, и этим все сказано.

– Причем на какой-то пузотерке ползли, резина малоразмерная! Вот этого я хрен когда вкурю, братва: а че не работать на подготовленной машине?

Через три минуты мы поехали дальше, и мои мысли переключились на другое.

Когда-то наш старый мудрый еврей Гольдбрейх рассказывал на посиделках в башне о клептоцивилизациях. Поднималась тема в порядке анализа вновь открытых анклавов: время было бурное, как раз тогда постоянно открывались все новые и новые горизонты, общины, тенденции… Клептоцивилизации – это когда все существование общины обеспечивается исключительно проеданием сворованного, найденного, отмародеренного. Когда все держится исключительно на внешнем ништяке. Сообщество после апокалипсиса ищет старое, ворует у предков или друг у друга, совершенно не собираясь что-либо производить самостоятельно, заново. Помню, как все сталкеры, особенно Серега Демченко, успели обидеться – ведь мы и есть охотники за ништяком, а он саблей по нервам! Дулись, пока Марк Львович не успокоил молодежь своевременными разъяснениями.

Да, сталкеры Замка Россия поначалу тоже искали исключительно прожорный ресурс. Так бы оно и продолжалось, ведь именно такой путь развития выбрали достаточно многие анклавы Земли-5.

Ситуацию резко переломил Сотников.

Потому что у него была Стратегия, не изменившаяся по сей день.

С тех пор находка штабеля металлопроката стала являться гораздо большей ценностью, чем гигантский амбар с тушенкой.

Именно тогда сталкеры начали заниматься по-настоящему нужной обществу работой: добывать не расходники, а средства производства.

Мы всем миром начали учиться ремеслам и стараться как можно больше делать самостоятельно. Производство и еще раз производство. Между прочим, нас с Гобом послали сюда не целый самолет угонять, а вывозить авиадвигатели, ящики с комплектующими и запчастями, парашюты и прочее: все то, что позволит наладить на месте сборку еще трех аэропланов. Именно производство, а не притыр.

– Объективно: это случайность, – утверждал профессор. – Русский анклав, как и большинство остальных, все еще должен был находиться на уровне клептоцивилизации, и было бы большим везением, если бы только к текущему времени начали проявляться ростки здравых намерений. Что тут сказать, Алексей Александрович оказался нашим главным ништяком… Роль личности в истории. И правильная стратегия, услышьте! Да-да, обратите внимание: он постоянно подталкивает службы к максимальному самообеспечению! И дело даже не в том, что Смотрящие могут в любой момент обрезать канал! Сотников прекрасно понимает, что на Земле-5 по-крупному выиграет лишь тот, кто раньше всех выскочит из губительных, развращающих тисков постапокалиптической клептоцивилизации!

Так вот, докладываю: на родной нашей Земле сегодня все под знаком «клепто».

Единственная харчевня, встреченная на пути, – та, где мы обедали в Новом Шахе. Майкопский рыбачок очень удивился, когда я спросил его о частных пекарнях и трактирах. Как рассказывает Григорий Петрович, он ни разу не слышал о существовании таковых даже в Краснодаре! Зачем, если все еще полны склады с консервами? Как-то поддерживается жидкое подворное хозяйство, однако огромные поля заброшены, стад не видно, кооперативов не возникло, складывается впечатление, что никто не думает о будущем в принципе. Даже наш мичман, имея отличную автомастерскую, способную начать работу в течение получаса, и не подумал найти рынок сбыта либо организовать новый.

О каких конкурентах в ходе поиска и вывоза самолетных движков мы переживали? Да они тут в болт никому не уперлись!

Мы можем бесконечно удивляться, однако все закономерно.

В чем беда? Беда в том, что реально Сотниковых среди людей мало. Их было много в Интернете, в блогерном звездобольстве, в понтах и пустых обещаниях. А как дошло до дела – куда только все мудрые да красноречивые прогнозисты и футурологи подевались! Скурвились, спрятались сетевые воины и стратеги по многоэтажкам, замерли в страхе за спинками диванов… Тут же нужно не просто выйти во двор, а в уже другой двор, страшный, беспредельный, дикий.

Так что Сотниковы – супердефицит. Суперништяк.

Конечно, когда-то эта расслабуха должна закончиться.

Протухнут консервы, станут химическим ядом лекарства, взятые из аптек.

Износится одежда, сломаются машины – жизнь заставит что-то делать. Вопрос один: останутся ли к тому времени кадры, способные на это?

В Октябрьском не было ни души, это чувствуется сразу, даже осматривать не стали.

Здесь, как и в Горячем Ключе, взрывная волна прошла верхом, не причинив строениям повреждений, однако вид был тот еще. После взрыва краше бывает.

Если в селениях вдоль дороги мало жителей, то нет и ухода за магистралью – с какого перепугу администрация будет тратить на эту блажь остатки не откачанных в личный карман денег? Правда, надо признать, местами попадались участки постепенно разрушающейся асфальтированной трассы.

Дорога в меру ровна, хотя в дождь наверняка очень скользкая и грязная. Вскоре начались действительно хреновые для пузотерок с обрезанными пружинами участки. «Егерю» же хоть бы хны, для такой зверь-машины здесь чисто автобан, похоже, местные мифологемы завели старлея в блуд. Где-то дорога просела, но ехать можно даже на паркетнике.

– Знакомец рассказывал, что незадолго до катастрофы менты народ приезжий спецом заворачивали на Шаумян! Чтобы сюда не лезли. Щас же все умные стали, прям по навигатору с Хадыжей на Горячий Ключ хотели пройти! – возмущался дед. – В выходные дни до сотни машин единомоментно на участке ехало. Туристы!

Кутаис тоже вымирал.

Нет, меня эти брошенные домики просто ушибают! Гоблин тоже не выдержал.