Текст книги "Капкан со всеми удобствами"

6

Всю ночь веселилась метелица. Порывы ветра, пугая вторжением, забрасывали в приоткрытую фрамугу холодные пригоршни снега. И хотя мы с Димкой привыкли спать под теплым одеялом, но в очень холодных условиях, окно пришлось прикрыть – сначала занавесив тюлью, затем полностью закрыв фрамугу. Стало жарко. Димка, ругаясь на все и на всех сразу, открыл форточку и дверь из спальни в холл. Сразу же с силой грохнула дверь в большую комнату. Показалось, что она закрылась навсегда. Следом начались такие дикие завывания ветра, что я влезла под одеяло с головой. Димке на вой вьюги было наплевать. Он уже опять спал.

Проснувшаяся Алена долго ходила кругами вокруг нашей кровати, пытаясь понять, что произошло. С одной стороны, отцовское похрапывание слегка успокаивало, с другой – меня-то не было! В конце концов я нашлась под одеялом с помощью рукоприкладства к моим ногам. Я взвизгнула и откинула одеяло. Дочь взвизгнула тоже и натянула свое покрывало на голову. Через десять минут мы пришли к консенсусу: бросить отца на произвол стихии. Пусть его вообще сдует с кровати за толстокожесть. Разобрали диван в большой комнате, закрыли за собой дверь и открыли фрамугу. Ветра с этой стороны не было. И хотя я не могу спать не на своем месте, Алена меня быстро убаюкала страшилками из общей хирургии.

Среди ночи Димка как сумасшедший влетел к нам и забрался ко мне под бочок. Сон сразу пропал. Показалось, что рядом притулился хладный клиент патологоанатома. Я попыталась отбрыкаться от мужа и руками, и ногами, но он жалобно бормотал, что в спальне на подоконнике лежит снег.

– Что ты сказал? – ужаснулась я.

Он пояснил. Но как! И у кого позаимствовал спросонья?

 
– Во сне я слышал робкий шум берез,
А с поля так тревожно пахло мятой.
Но за окном – по-прежнему мороз,
И снег на подоконнике лег ватой.
А на земле, как горестный навет,
Лежат холодные косые тени.
И только грустный мягкий лунный свет
Клубком свернулся на моих коленях…
 

Я молчала, погладив мужа по голове. Какие печальные стихи приходят в голову от холода. Ничего, сейчас согреется, возьмет совок и перекидает весь снег из комнаты на улицу. Слава богу, метель кончилась. Было тесно, но уютно.

Проспали мы до половины десятого. В кухне надрывался телефон. Аленка полезла через нас, напевая: «Землянка наша в три наката…» – но запуталась в отцовских ногах и свалилась на пол. Я попыталась вскочить и последовала ее примеру – именно в этот момент Димка с ворчанием согнул ноги в коленях. Когда же он решил встать, стало еще хуже – запутался в двух одеялях и сбил с ног только-только попытавшуюся подняться на ноги дочь.

Телефон на кухне умолк, но тут же с новой силой завопил снова.

– Почему не поставили на зарядку радиотелефон?

– Вчера, именно вы, дорогой папик, трепались по этому аппарату последним и зашвырнули его в голову дежурному хирургу вашего отделения. Только он не долетел. Не все мысли материальны.

– Ну и где была эта воображаемая голова? – почесав макушку, спросил муж. – Не помнишь, в каком углу? Впрочем, никто из вас никогда ничего не знает, а уж тем более где что лежит.

Я подлетела к аппарату на кухне и услышала рассерженный голос Наташки, с раздражением напомнившей:

– Есть идея – есть «Икея»! Все-таки продрыхли! Полчаса на сборы…

Полчаса – это огромный запас времени. Я ухитрилась обрадоваться отсутствию в спальне снежных гор, расстроиться безнадежно испорченной фанеровке подоконника – она вздулась и почернела, успокоиться тем, что есть проблемы и похуже, накормить семью блинами, печалясь о бедном сыне, упустившем столь замечательный случай, когда в дверь раздался требовательный звонок и в нее ввалилась Наталья в старой дубленке.

Пяти минут нам с дочерью хватило на то, чтобы одеться. Димка суетился под ногами и все требовал объяснить, какой дурак придумал ехать к черту на кулички за какими-то несусветными подушками. На дорогах снежные заносы, кольцевая наверняка забита машинами, прозябающими в заторах. Мое желание ехать за подушками сразу улетучилось. Более того, показалось, что дома я смогу принести больше пользы самой себе. Но Наташка с Аленкой стояли насмерть. Димка, сломленный их натиском, позволил себе сгоряча плюнуть и, попрощавшись со мной до следующих выходных (наверное, решил, что раньше меня из снежных заносов не откопают), ушел в спальню, громко хлопнув дверью. Последние слова, вернее обрывки слов, которые мне удалось услышать, означали критику в адрес некоторых жен, готовых с легкостью сменять долгожданные часы общения с родным мужем на авантюрные мероприятия, подруг, с которыми общаются не менее десяти часов в сутки, и… Дальше я с тяжелым сердцем закрыла за собой входную дверь.

– Брось расстраиваться, – вклинилась в мои переживания Наташка. – Ну и что хорошего ты увидела бы дома при пылесосе? Такого, что стоило бы удивиться и обрадоваться? Одноногого таракана-амфибию, совершающего круиз по воздуховоду из квартиры бывших алкашей… царствие им небесное. – Наташка набожно перекрестилась. – Не дай господи, приснятся трезвые, да с претензиями…

– Ой! – Меня как током дернуло. В детстве сунула палец в розетку, до сих пор вздрагиваю, когда включаю утюг. – Я забыла вернуть Алисе мобильный телефон! И это еще не все. Я забыла, куда его сунула! – В порыве отчаяния я развернулась к двери и на ходу стала рыться в сумочке.

Мой порыв вернуться домой был сдержан попутчицами. Они загородили дорогу к двери.

– Какой такой Алисе? – вытаращила глаза Наташка.

– Зачем тебе чужой мобильник? – спросила, в свою очередь, Алена, отнимая у меня сумку. – У тебя же есть свой. Вот он, кстати, а это, как я понимаю, – второй. Нашлась дорогая пропажа! – Дочь вытянула «подкидыша» из универсама.

– Это не тот. Этот мне в магазине подкинули.

Реакция на мое объяснение была странной. Попутчицы переглянулись. Алена потрогала мне голову. Наташка настоятельно требовала сказать, кто такая Алиса?

Я молча шагнула вперед и вызвала лифт. Ну как нельзя вовремя! Сосед Володя вышел выносить пакетик с мусором. Вежливо поздоровавшись, он мимоходом спросил:

– Погулять собрались?

– Хорошая погода, не правда ли? – вякнула я первое, что пришло в голову, памятуя о том, что надо немедленно прекратить все лишние вопросы и высказывания.

– В «Икею» едем, – весомо пояснила подруга. – Может, тебе подушечку прикупить?

– Не надо, – застеснялся сосед. – Я привык по-спартански. У меня знакомый друг вообще предпочитает спать на голом полу.

– Бомж, что ли? – усмехнулась Алена.

– Нет. Он спортсмен. А пол простынкой прикрывает.

Последние слова он уже докрикивал нам вслед. Мы сели в лифт и покатили в увлекательное путешествие…

Синий микроавтобус с очищенными стеклами и сметенным с крыши снегом стоял наготове. Увы, не для нас. Погода действительно была, как по спецзаказу. На солнце снег казался удивительно белым и чистым. Но это около подъезда и на игровой площадке. Слаженно орудовали деревянными лопатами Татьяна с мужем, очищая наметенные за ночь сугробы и сугробчики на пешеходных дорожках. На обочинах снег пестрел серыми пятнами грязи.

– Не поверите, с пяти утра маюсь, – пожаловалась дворничиха. – Метель только в восьмом часу прекратилась – и вот, полюбуйтесь! Солнце! Метели как ни бывало. А снегу! Собаки по уши скрываются!

Мы сочувственно поддакнули и рванули к проезжей части прямо по снежной чистой целине. Так показалось короче. Первой застряла и села в снег Наталья. Я велела дать задний ход, попыталась развернуться и уселась в метре от подруги. Алена шагнула назад и была подхвачена под руки Лешиком, но этого не знала, потому, беспомощно барахтаясь, требовала поставить себя на место, чем тормозила процесс своего спасения. Шлепнулись они вместе. У Лешика слетела с головы шапка. Дочь плюхнулась носом в снег и жалобно пропищала:

– Ма-а-ма!

С расчищенной части пешеходной дорожки на нас ошалело смотрела Татьяна:

– Сдурели, девки?! Я ж вам сказала: собакам – по уши!

Самостоятельно встать не удавалось. Я попробовала выползти на четвереньках, но руки тут же провалились в снег. Татьяна насчет собак оказалась права.

Наташка теперь спокойно сидела в снегу. Достала из сумочки зеркальце и носовой платок и старательно промокнула лоб…

Откопал нас с ней Лешик. Той самой деревянной лопатищей, позаимствованной у Татьяны. Аленка к тому времени подпрыгивала на чистом месте и хлопала себя по бокам руками.

Синий микроавтобус и не думал трогаться с места. Представляю, как радовались пассажиры началу нашей прогулки!

До метро ехали на автобусе. Там же и расстались с Лешиком – у него подвернулась какая-то халтура на работе. Знакомого микроавтобуса так и не наблюдалось. Недалеко от метро расположилась остановка фирменных автобусов «Икея». Очень удобно: загружаешься в пустой комфортабельный автобус и бесплатно доезжаешь до магазина. Точно так же едешь обратно. Несколько смутила большая толпа народа на остановке, но мы решили, что график движения транспорта сбился из-за снежных заносов, с которыми никак не могла справиться техника.

– Надо любыми путями влезть в автобус, – понизив голос, заговорщицки сказала Наташка. – Видите, сколько народа, – все за подушками! Ленусь, я хватаю тебя за воротник и пропихиваю вперед. Ирка, держи меня крепко под руку и ни при каких обстоятельствах не отпускай. Посадка будет тяжелой. Поедем без удобств…

Прошло пятнадцать минут. Автобуса не было, зато народа набралось не меньше чем на три. Первый показавшийся уже был напичкан самыми умными людьми. Они сели на конечной остановке. Средство общественного транспорта брали штурмом. Наталья, держа Аленку за воротник, настырно толкала ее вперед к достижению высоты первой ступеньки автобуса. Я получила, непонятно от кого, сумкой по голове и сразу от подруги отцепилась. Ехать в магазин мне решительно расхотелось. Наташка, углядев мое отступничество, мигом оттащила Аленку назад, к радости других потенциальных захватчиков.

– Ну нельзя же быть такой тюхлей! – простонала подруга. – Мы ведь уже почти влезли! Теперь не менее сорока минут ждать на таком холоде…

– Ты знаешь, я никуда не поеду. На фига мне эти подушки? Правильно Димка говорил – при таких заносах надо дома сидеть. Словом, я домой…

– Ну ма-а-ам, – заканючила Аленка. – Ну договорились же…

– Вы, как погляжу, оптимистки. Я влезть в автобус просто не смогу. Нет у меня этой пробивной силы, да и желания ехать тоже нет.

– Хорошо, – покорно согласилась Наташка. – Договариваемся так: если не влезаем в следующий автобус, возвращаемся домой. Согласна?

Усмехнувшись в душе, я согласилась, хотя ноги в сапогах из натуральной кожи и меха совсем задубели. Остальным было не легче. Возможно, очередного автобуса мы не дождемся. Но он появился буквально через десять минут. Опять напичканный умными пассажирами. Сколько же их только по одной Москве?! Двери призывно открылись прямо перед Аленкой, и толпа впихнула ее вперед. Наташка, схватив меня за воротник, пошла на прорыв. Деваться было некуда. Нас втиснуло в автобус и мигом раскидало в разные стороны. Люди вокруг нас аукались, как в лесу, и искали оторвавшихся близких.

– Ма-ам? – услышала я откуда-то спереди голосок дочери.

– Здесь она, здесь, – опередила меня Наталья. – Висит на черной шубе.

Стало жарко и душно. Двери никак не могли закрыться, водитель ругался на народ, пытавшийся втиснуть внутрь хоть половину ступни одной ноги с намерением подтянуться и пропихнуть телом утрамбованный массив чужих тел. Сзади напирали другие энтузиасты. Водитель перешел на нецензурную брань и сообщил, что никуда не поедет. Это возымело свое действие, и те счастливчики, кому удалось угнездиться на ступеньках, стали активно отбрыкиваться и отбрехиваться от напирающих. Двери наконец удалось закрыть, и автобус плавно тронулся. Все облегченно вздохнули, но ненадолго. Буквально через пару минут автобус встал – затор. Воздуха катастрофически не хватало. Кто-то ухитрился приоткрыть заглушку на крыше, и немного полегчало. Но только когда автобус вновь набрал ход. Бесчисленные остановки изматывали. Снегоуборочная техника вызывала приступы злости. Веселое настроение сменилось охами, ахами, а потом и скорбной тишиной. Вместо обычных пятнадцати минут мы добрались до магазина за час с лишним. Выгружались долго. Первая мысль, пришедшая в голову на земле, была о том, что еще придется возвращаться домой. На остановках толпилось огромное количество народа с таким же желанием. Решили немного отдышаться и с этой целью подошли к елочному базару. Кажется, народ окончательно рехнулся – до Нового года почти три недели, а елки уже покупают! Оглянувшись по сторонам, синего микроавтобуса я опять не увидела. И очень пожалела. Что бы там ни было, но после автобуса мы легко взяли бы его на абордаж.

Система продажи елок удивила – их действительно продавали, но после праздников каждый покупатель имел право притащить ее высохшую мумию назад и получить купон на определенную сумму, который следовало отоварить в «Икее». Придя в себя на свежем воздухе, бодро отправились в магазин, решив думать только о хорошем. Не сложилось! Прямо у входных дверей. Во-первых, мы по чьей-то вине застряли в вертушке и минут пять не могли сдвинуться с места. Во-вторых, пока стояли, прослушали информацию о том, что наше желание приобрести подушки накрылось медным тазом. Администрация магазина приносила искреннее извинение, но распродажа подушек по цене три за одну уже закончилась. С этим нерадостным известием мы и влетели в вестибюль. Делать нам в магазине было нечего, и Наташка, потеряв остатки рассудительности, рванула к мороженому. Оттащить ее от любимого лакомства невозможно, и мы смирились. Толпы желающих разъехаться по домам не только не уменьшались, но и, наоборот, увеличивались. Какая-то женщина, обмахиваясь попугаем цвета детской неожиданности, присела рядом с нами на лавочку.

– Какая странная игрушка, – вырвалось у Аленки при взгляде на несчастную птицу.

– Это не игрушка, – поправила ее женщина. – Это подушечка такая. Только одна и досталась.

– Вы успели на распродажу? – проглотив кусок мороженого, удивилась подруга.

– Да какая там распродажа? Выкинули каких-то зверюшек и сердечек непонятных цветов, да и то на короткое время хватило.

Мы посмотрели друг на друга и расхохотались. В конце концов, не только одни мы попались на рекламную удочку. Вон сколько таких же ненормальных толпится на остановках. Администрация рассчитала правильно: подушки – приманка, а они действительно были хороши! Ну не попал клиент на распродажу! С горя или от нечего делать пойдет шляться по отделам. Что-нибудь, да приобретет.

– Какие предложения? – весело обратилась я к родному коллективу.

– Может… пойдем обругаем компьютерные столики? – спросила Аленка.

– Почему именно их? Здесь всего полно… – Наталья пыталась переиграть ситуацию. Но дочь не сдалась, пояснив, что месяц назад мы купили дешевенький компьютерный столик без наворотов, и эта покупка требовала окончательного утверждения в преимуществе дешевого, но удобного над дорогим, но недоступным.

Гуляли мы по отделам не менее двух часов. Ругая все подряд и принципиально ничего не покупая. Это оказалось совсем легко, поскольку ничего не было нужно. Главная причина – дождаться, когда схлынет основной поток покупателей и появится возможность уехать в сносных условиях. Но привлеченный заранее распечатанной рекламой народ все прибывал и прибывал. Наталья съела еще три порции мороженого и решила положить конец праздношатанию. Когда мы подошли ближе к своей остановке, мне показалось, что лучше идти пешком. Толпа нервных пассажиров стояла с покупками, да какими! Елки, табуретки, некие массивные свертки… Надеяться было не на что…

В подошедший автобус ломились так, будто спасали свою жизнь. Но вместе с имуществом. Находясь на задворках толпы, мы от безысходности веселились. Впереди круто развернуло мужика с елкой, и он отлетел в сторону, потеряв преимущество при посадке. Автобус быстро заполнился. Мужичок с елкой старался влезть задом, плотно прижимая к животу поникшую гостью из леса. Ему это не удалось, какой-то бойкий собрат скинул его со ступенек и попытался влезть сам. Его тоже не пускали.

– Ну куда ж ты прешь, козел! – не выдержала Наталья. – Не видишь, ребенок стоит! Задавишь!

– У меня в автобусе жена! – огрызнулся парень.

– Ну и что?! – проорала Наташка. – Другой бы радовался. Такой повод – на пару часов от жены слинять, а этот добровольно в пекло лезет!

Как бы то ни было, но парень, как угорь, пролез внутрь. Закрывшиеся двери прищемили ему шарф, и автобус, прощально помахивая нам этим огрызком, тронулся в путь. Мы продвинулись вперед. Наталья точно рассчитала место, где откроются двери нового автобуса. Нам даже удалось сесть. Потом ко мне на колени присела скамеечка, на скамеечку улеглась чья-то объемная сумочка, а на сумочку облокотилась девчушка лет пятнадцати, которая потом всю дорогу жевала жвачку и говорила, что ее вот-вот вырвет.

– Вы не будете возражать, если я поставлю свою сумку немного на вашу ногу, – обратилась ко мне приятная молодая женщина. – Вам совсем не будет тяжело. Основной частью она стоит на моих ногах…

– И на моих, – проскрипел кто-то сзади.

Я с готовностью согласилась, поскольку девица, которую тошнило, была вынуждена сдвинуться от меня назад.

Обратный путь занял всего сорок минут. К концу пути правая нога у меня онемела. Наверное, сумка милой дамы стояла набекрень и сила ее тяжести сместилась в мою сторону. Не иначе как в сумке лежал сборно-разборный мотоблок. На конечной остановке нас уже ждали. Те самые умные пассажиры, толпа которых значительно поредела, как только Наталья со ступенек автобуса громогласно заявила, что рекламная акция с распродажей красочных подушечек – туфта чистой воды. В дверях ее прищемило, и мы не смогли выбраться на свободу. Водитель, измученный нареканиями со стороны работодателей, которым, в свою очередь, нажаловались пассажиры, соблюдавшие правила посадки на установленном месте, поторопился закрыть двери, пожертвовав нами.

– Правду не задушишь! – донеслось нам вслед.

Выяснив у водителя, что автобус делает круг у метро станции «Южная», мы попросили его притормозить там. Он отказался, сославшись на правила. Мы притихли, погрузившись в не очень приятные размышления…

Дав значительный крюк, прибыли почти на место прежней посадки. Очевидно, у водителя взыграла совесть, поскольку он правильно рассчитал – выйти нам не дадут. Толпа вмиг сметет нас от выхода в салон, и нам опять придется ехать в «Икею» со всеми вытекающими отсюда последствиями. Короче, вопреки правилам, он притормозил чуть раньше, и мы, уложившись в секунду, выскочили на заснеженную обочину – свидетельство активной работы снегоуборочной техники.

Все-таки русские люди – самые отзывчивые люди на свете. Пять человек столпилось рядом с нами и хором сочувствовали, глядя, как мы по уши в снегу стараемся выбраться на пешеходную часть. Проезжая стала опасно-узкой, не хотелось портить статистику происшествий на дорогах.

Помощь пришла все-таки со стороны проезжей части. Впритык к обочине остановился джип, из открытого окна высунулась круглая морда и лениво крикнула:

– Эй, бабье, грузись! Подкину к переходу.

Первой развернулась к машине Наталья, за ней – мы с Аленой. Не ползти же по-пластунски до пешеходной дорожки.

– Ноги обтрясите, ща мне все ковры уделаете… Хотя ладно, вам трястись негде, сигайте так!

«Сиганула» только Аленка. Мы с Натальей влезли с трудом.

– Куда? – спросила морда.

– Домой, – пискнула Аленка. – Только это в обратную сторону…

– Не вопрос, – постановила морда, и джип лихо развернулся в неположенном месте, несмотря на солидный поток машин. – Как тебя мама с папой зовут, красавица? – обратилась морда к Аленке.

– Елена Дмитревна, – тихо сказала она.

– Держи визиточку, Елена Дмитревна. Может, когда вспомнишь.

Дочь криво улыбнулась и дрожащими руками взяла протянутый предмет

Не решившись остановиться у своего подъезда, мы попросили притормозить у второго. Высказать до конца слова благодарности не успели.

– Не базлите, делов-то! – ответило на них открытое добродушное лицо парня.

С чего это я решила, что у него морда? Наверное, просто не с той стороны посмотрела.

7

Мы дружно помахали отъезжающему джипу рукой и потихоньку двинулись к своему подъезду, когда я с ужасом заметила, что вслед за ним рванул с места синий микроавтобус. Оказывается, он сменил место парковки, притаившись за углом.

Я понеслась в подъезд, рявкнув остальным, чтобы немедленно догоняли. Послушалась только Алена. Наташка фыркнула и двинулась следом не торопясь, да еще остановилась поболтать со старушкой из соседнего подъезда. Домой мы влетели как ошпаренные. Слава богу, Димки не было. Немедленно потребовала у дочери визитку. Она послушно вытащила ее из кармана, и я мигом набрала номер мобильного телефона парня, которого, как выяснилось, звали Никитой.

– Да! – рявкнуло в трубку.

– Никита, – заторопилась я, – вы нас сейчас подвозили к дому и дали визитку моей дочери. Посмотрите назад. За вами должен ехать синий микроавтобус. Там бандиты.

– Не понял?! – удивленно отреагировал Никита.

– Тебя преследует синий микроавтобус с бандитами. Я это точно знаю. В нашем доме убийство произошло, – добавила я на всякий случай.

– Ага, понял, – бодро откликнулся собеседник и добавил: – Извини, теперь уже некогда…

Я облегченно вздохнула и вернула визитку дочери.

– У тебя мания преследования, – серьезно покачала она головой.

– Просто не хотела, чтобы этот Никита шел с тобой на контакт. Пусть думает, что у нас здесь бандитский приют. Сплошные мафиози.

– Ну да. А ты крестная мать… Хоть когда-нибудь мы заживем спокойно? Ты читала записку от папика? Ну что ты хватаешься за сердце? Держись за пятки! Спорим, оно у тебя уже там? Спокойно! Читаю: «Ненаглядная жена (ненаглядная в том плане, что лицезреть тебя дома во время твоего краткосрочного отдыха мне просто не удается), уезжаю от тебя навсегда, может быть, даже до завтра. Учитывая твое неукротимое желание обложиться подушками, временно разрешаю пользоваться и моей. К сему, если ты меня еще помнишь, твой муж Дима». Мамочка, папику осточертели сосиски! А ты ему еще без конца твердишь, что он их очень любит.

– Эгоист. Кто ж их теперь есть будет? – проворчала я, не усмотрев в записке ничего страшного для себя. Вот для сосисок… – Звони бабушке. Наверняка папа там сидит, пирогами объедается. Сейчас я отбивные сделаю. Только телефон Алисе отнесу. Куда ж я его сунула?

Искали долго. Пока Алене не взбрело в голову заодно поискать свой страховой полис. По мере сужения круга поисков оба предмета оказались в шкатулке. Дочь напросилась идти со мной, чему я несказанно обрадовалась. Правда, перед этим пришлось объяснить причину, по которой у меня оказался чужой телефон. Соврать удалось экспромтом, прямо на ходу: неожиданно смолк городской аппарат – какая-то неисправность на линии, а мобильный нечаянно завалился под подушку кресла. Вот его я и искала с помощью Алисиного телефона. Она как нельзя кстати подвернулась…

Алиса бегала по дому в шелковой пижаме, то ли расставляя, то ли убирая в разных местах разные безделушки. Нашему приходу явно обрадовалась, заявив, что здесь от скуки можно свихнуться. Дочь легко нашла с ней общий язык, возразив, что скука занимает последнее место в длинном перечне обстоятельств, позволяющих сбрендить. На первом месте стоит наука. Мои извинения за задержку телефона были пропущены мимо ушей. После краткой экскурсии по квартире я онемела. Это какую же родительскую любовь, не входящую в противоречие с материальными возможностями, надо вызвать, чтобы так отремонтировать и обставить квартиру родному чаду? А может, это любовь богатого друга? Но сие не мое дело. Кстати, впечатление от второй встречи с Алисой меня не обмануло. Как оказалось, она только на два года старше моей дочери.

Меня усадили в кресло, где преспокойно и забыли с кипой журналов на английском языке, касающихся внутренней отделки и дизайна квартир. Дочь, подхваченная Алисой, помогала ей на кухне.

– Можно я прямо здесь эти огрызки съем? – донесся жалобный голос дочери. – С утра голодные, и дома пусто…

«Это она права», – краснея, подумала я.

– От нас даже отец сбежал. Оставил после себя только запах сосисок и записку, что стремится к лучшей жизни.

«А это она не права», – краснея еще больше, расстроилась я. Сосиски он вчера вообще не трогал, а лучшую жизнь, кроме меня, ему все равно никто не обеспечит. Его нудные нравоучения и бесконечные замечания может выдержать только мой ангельский характер.

– Так вы – одиночки? – радостно воскликнула Алиска. – Ну так и повеселимся!

На этом мое терпение, как и возможность краснеть дальше, себя исчерпало. Я с трудом выкарабкалась из мягкого кресла и, обмахиваясь журналом, отправилась на кухню. Обе девицы раскладывали что-то на тарелочках, причем Алиска ухитрялась левой рукой помешивать содержимое цептеровской кастрюльки.

Плиточный пол кухни с красивым орнаментом делил ее на две части невысоким фигурным подиумом. Я сразу же прикинула, сколько раз мне пришлось бы споткнуться, шлепнуться и перебить несчетное количество посуды, пока я научилась бы отделять обеденную часть от другой – предназначенной для готовки.

– Мамусик, хочешь кусочек?

Дочь протянула мне внушительный ломоть ветчины. Я хотела гордо отказаться, но не успела – съела его прежде, чем собралась что-то сказать.

– Дать еще кусочек?

– Давай, – решительно объявила я. – Разделю на три равные части, две съедим сами, последней заманим в семью сбежавшего мужа и отца. Пожалуй, пойду домой и припрячу ее в пустом холодильнике. Будет его лучшим украшением.

– Ма, ты что, обиделась? Шуток не понимаешь?

– Да нет, просто устала, и за ум пора браться. Отбивные ждут. Скучают, наверное. Как Наталья. Можете меня не провожать.

Но меня все-таки проводили – я не смогла справиться с хитрым замком.

– Это мне друзья подарили, – похвасталась Алиса. – Недавно ездила на стажировку в Англию. Теперь мой дом – моя крепость.

Я про себя отметила, что эта поговорка у нас стала более родной, чем у англичан. И еще подумала, что старею, – с молодежью мне скучновато.

Выйдя из лифта, нос к носу столкнулась с Лешиком, искавшим Алену. Ничтоже сумняшеся, послала его знакомиться с Алиской. Заодно и за Аленой присмотрит.

– Куда это ты его посылаешь? – выглянула из двери Наталья и протянула сыну пакет с мусором. – И откуда сама идешь?

– Минуточку.

Я на цыпочках подошла к двери Владимира и осторожно ее открыла, надеясь забрать у него очередную скорлупку от яйца или целлофановую оболочку от сосиски и дополнить до кучи Наташкин пакет. К великому моему удивлению, сосед за дверью не стоял. Также осторожно я ее и закрыла.

– Можешь следовать по указанному маршруту, – разрешила я Лешику. Он и пошел, провожаемый внимательным взглядом матери. – А ты задержись на секунду, – предложила ей шепотом. – А то мне некогда. Надо быстренько что-нибудь состряпать. Димка в бегах. Вернется выяснять отношения, а я ему отбивную под нос… Лепота! Подумай на досуге, как добираться до Светки.

– Уже подумала. Хотя мне также некогда. У тебя Димка, к счастью, уже слинял, а у меня все впереди… Слушай внимательно: осложнений нам не надо. Поэтому завтра вроде как едем кататься на лыжах. Нас везет Лешкин приятель – Мишка. Не забудь одеться соответственно. И лыжи навостри. Мишка предупрежден. Я недавно его тетку к профессору водила. Он с радостью согласился поехать. Тем более что дома ему скучно. Ладно, некогда мне с тобой трепаться. Выезд в девять часов. Специально договорилась на это время, чтобы ребята с нами не увязались. Для них поспать до часу дня в выходной день – дороже всего. – Наташка горделиво вскинула голову, любуясь сама собой со стороны.

Я не могла отказать ей в этом удовольствии. Подруга – замечательный организатор, о чем и собралась Наталье прошептать, но тут на нашем этаже остановилась кабина лифта, и мы, как испуганные куры, рванули в свои кофмортабельные курятники.

Тревога оказалась ложной (явилась Анастас Иванович), но своевременной. Через два часа у меня был накрыт почти праздничный стол и сделаны заготовки на следующий день. Я задумалась над тем, как сообщить мужу, что и этот выходной я тоже посвящу не ему, не семье и даже не подушкам, а прогулке на лыжах. Ничего хорошего на ум не приходило.

Муж Натальи, конечно, тоже будет возражать, но уговорить его сбагрить родную жену в лес на лыжах легче. Главное, чтобы были обеспечены завтрак, обед и ужин. Впрочем, к ужину подруга заявится сама. Я могу подарить ей очередную упаковку сосисок. Целый день Борис просидит за компьютером, радуясь, что не надо огрызаться на попытки жены поднять его ноги, дабы либо попылесосить, либо убрать откуда-нибудь какие-нибудь журналы и книги.

С Димкой дела обстоят похуже. Он так выматывается в больнице, что дома предпочитает отдыхать. Как назло, за неделю я не успела досадить ему в достаточной мере, чтобы он был рад моему временному отсутствию. Нет, он, конечно, может уединиться со своими специальными журналами, книгами, телевизором, наконец. Но я при сем обязательно должна выполнять роль маятника, методично давая знать о своем ненавязчивом присутствии. В конце концов от этого зверею. Ну как вам понравится такая ситуация: у вас вот-вот поднимется пена в кастрюле с закипающим бульоном, одновременно вы следите за тем, чтобы не сгорели обжариваемые лук и морковь для гречневой каши, уже заправленной рублеными яйцами, – смесь, коренным образом меняющая вкус гречки, а вас немедленно требуют в другую комнату к телевизору (журналу, книге), дабы вы могли не упустить какой-нибудь неповторимый момент. Вы из кухни кричите, что подойти не можете. В ответ орут, что это дурацкие отговорки, в результате которых упущена уникальная возможность ознакомиться с интереснейшим фактом. Далее удивляются, как некоторые вообще ухитряются жить, ничем не интересуясь?

С этими мыслями я закончила приготовления к завтрашнему лыжному турне, так и не придумав, что сказать в его оправдание. В последний раз я стояла на лыжах лет десять назад. Тогда мы всей семьей ездили кататься в Битцевский лесопарк. По прямой лыжне я пилила довольно лихо и не падала, а горки – даже маленькие – пугали со страшной силой. Димка горок и гор не боялся – в силу настырного характера. Дети тоже – по неразумению. Они даже падали как-то весело. Однажды мне все-таки удалось удачно съехать с пологой, но тем не менее показавшейся бесконечной горы. Понравилось. Решила закрепить успех, дождавшись Димку и его похвал. За компанию и подниматься веселей. Муж с силой оттолкнулся палками и рванул вниз. Почему он шлепнулся, я не поняла. Запомнилось только одно – нос Димки. Как глиссер воду, он мощно рассекал снег, только снежная пыль летела в разные стороны. Так немыслимой корягой с ободранным носом и притормозил у моих ног. С этих пор катание с гор вызывает у меня аллергию…