Текст книги "Монархи-долгожители"

Семейная идиллия

В январе 1840 года королева обратилась к парламенту. Ее речь не касалась вопросов управления страной или положения в колониях. Виктория объявила, что собирается выйти замуж. Сдерживая волнение, она назвала имя своего будущего супруга: принц Альберт Саксен-Кобургский.

Принц Альберт был двоюродным братом Виктории. Он появился на свет всего на три месяца позже, чем королева, и даже роды у его матери принимала та же повитуха. И король Леопольд, дядя Виктории, и ее бабушка считали, что этот брак – лишь вопрос времени. Однако первая встреча Альберта и Виктории, состоявшаяся в мае 1836 года, пробудила скорее дружеские чувства. В письмах к дяде Виктория выказывала симпатию к кузену и добродушно над ним подшучивала, а будущий принц-консорт ограничился замечанием: «Наша кузина – весьма добродушная особа». Позже, когда история любви этой пары облетела весь мир, она была слегка подкорректирована. Говорили о том, что молодые люди сразу же понравились друг другу. Однако многие исторические источники рисуют другую картину, а историографы даже задаются вопросом: был ли этот союз действительно счастливым?

Король Леопольд решил не полагаться на волю случая. Он устроил вторую встречу королевы и принца. В октябре 1839 года Альберт приехал с визитом в Лондон. На этот раз Виктория посмотрела на него по-новому, о чем свидетельствует ее письмо к дяде: «Красота Альберта впечатляет, он так любезен, так прост: короче, он соблазнителен». В дневнике же она была еще более откровенна: «Встреча с ним всколыхнула мои чувства. Как он красив! Его губы завораживают, у него такие очаровательные усики и бакенбарды». Вскоре королева оценила и другие достоинства своего избранника. Он был умен, образован, умел поддержать любую беседу. Рядом с этим человеком она могла быть счастлива – огромная редкость для династических браков. Именно это она и сказала лорду Мельбурну.

Впрочем, была одна небольшая трудность. Принц не мог решиться попросить руки королевы. Поэтому Виктории пришлось самой сделать ему предложение. Конечно же, она волновалась, хотя и не ожидала отказа с его стороны. Ведь Альберту, как и ей самой, с детства внушали, что принцы и принцессы могут выбрать себе пару только из числа себе подобных.

Поговорить с Альбертом она решила после королевской охоты. Это была их первая встреча наедине. Пригласив Альберта в свой кабинет, Виктория какое-то время поддерживала светскую беседу. Надеялась ли королева, что он первым заговорит о своих чувствах? Судя по ее письму к тете, герцогине Глостер, нет. Более того, она была довольна скромностью Альберта, его признание в любви и тем более предложение руки и сердца были бы непростительной вольностью, учитывая разницу в их положении.

Затягивать разговор не было смысла, и Виктория обратилась к своему кузену: «Я буду счастлива, если вы согласитесь на то, чего я желаю, то есть станете моим мужем». Альберт преклонил колено и поцеловал ей руку. А затем произнес: «Я буду счастлив провести мою жизнь рядом с вами». Вечером дневник королевы пополнился еще одной записью: «Я люблю его больше, чем думала, и я сделаю все, что в моей власти, чтобы облегчить его жертву».

Почему Виктория говорила о жертве со стороны Альберта? По законам того времени супруг королевы Англии вовсе не становился королем. Ему было уготовано незаметное существование, и все, чего от него ожидали – это появления наследников. Он не мог принимать непосредственного участия в управлении страной, имел право только на титул фельдмаршала. Так что роль мужа королевы была незавидной.

Впрочем, Виктория была полна решимости бороться, если не за права своего мужа, то хотя бы за его титул. Она обратилась за помощью к своему давнему другу и советнику, премьер-министру лорду Мельбурну. Королева в отчаянии спрашивала, чего же стоит ее власть, если она даже не может сделать своего мужа королем? Но лорд был непреклонен: титул Альберту мог дать только парламент. Он посоветовал Виктории не торопиться с этим вопросом, поскольку «те, кто делают королей, могут и свергать их». Королева в очередной раз показала свою выдержку и мудрость: она не стала настаивать и сменила тему разговора. Свои переживания она могла доверить только бумаге: «Я даже не могу сделать Альберта опекуном наших детей. Если после моей смерти мой сын будет совершеннолетним, то он станет опекуном младших братьев и сестер, а не их отец. А если дети не достигнут к тому моменту совершеннолетия, то будет назначен регент».

А что же Альберт? Как он относился к своему подчиненному положению? Ответ на этот вопрос дает его переписка с Викторией. Когда он узнал, что невеста собирается решать не только государственные вопросы, но и семейные – выбор дома, обстановки и даже свиты, он с горечью написал ей: «Подумайте о моем положении – я покидаю мою родину, все дорогие мне воспоминания, моих настоящих друзей ради страны, где все мне незнакомо и чуждо: люди, язык, обычаи, образ жизни, мое положение. Кроме вас, мне некому будет довериться. И мне даже не разрешают оставить при себе двух-трех людей, которые должны заниматься моими личными делами и которым я доверяю…» Однако его упреки не подействовали на королеву. Она не поддавалась на уговоры, а ее ответы порой были довольно жесткими и наверняка задевали самолюбие Альберта. Когда он предложил поселиться в Виндзоре, а не в Лондоне, то услышал: «Мой дорогой друг, вы совсем не разбираетесь в данном вопросе. Вы забыли, любовь моя, что я королева. Ничто не должно мешать или замедлять решение государственных дел. Парламент заседает, и почти каждый день неотложные дела требуют моего присутствия. Я не могу покинуть Лондон. Даже два-три дня отсутствия – это слишком долго». Даже медовый месяц продлился всего лишь две недели – и тоже из государственных соображений.

Свадьба Виктории и Альберта состоялась 10 февраля 1840 года – на подготовку церемонии пришлось потратить почти полгода. К выбору свадебного наряда невеста отнеслась со всей ответственностью, хотя и нарушила при этом некоторые традиции. Дело в том, что особы королевской крови обычно надевали тяжелое парчовое свадебное платье, украшенное драгоценными камнями и наполовину закрытое бархатной, отделанной горностаем накидкой. Виктория нарушила эту традицию, заказав белое платье из атласа, украшенное веточками флёрдоранжа (цветки апельсина) и отделанное кружевом. Впрочем, простым и скромным его назвать было нельзя. Хотя к тому времени было освоено фабричное производство кружев, все титулованные особы отдавали предпочтение кружевам ручной выделки. Более сотни кружевниц в течение шести месяцев трудились над украшением ее платья и длинной вуалью. Наряд дополняли свадебные украшения: серьги, шпильки с драгоценными камнями, бриллиантовое ожерелье. А напротив сердца королева приколола подарок принца Альбера – сапфирово-бриллиантовую брошь. Жених и невеста выглядели счастливой парой, да они и были счастливы, насколько это было возможно. Вся Европа с умилением смотрела на молодоженов, а свадебное платье королевы мгновенно стало образцом для подражания тысяч модниц.

Сразу же после бракосочетания молодожены отправились в Виндзорский дворец. Он был построен еще в XI веке Вильгельмом Завоевателем и считался одним из символов Британии. В его стенах некогда жили Генрих I, Джеймс I, Эдуард III, при котором началась Столетняя война, и Карл II… Кстати, дворцом Виндзорский замок стал именно во времена Карла II, когда многие его апартаменты были перестроены и залы наполнились предметами роскоши.

Никто не был свидетелем первой брачной ночи Виктории и Альберта. Но утром она отправила своему дяде восторженное письмо: «Спешу Вам сообщить, что я счастливейшая из женщин, самая счастливая из всех женщин мира. Я действительно думаю, что невозможно быть счастливее меня и даже – столь же счастливой». С каждым днем любовь Виктории к своему мужу разгоралась все сильнее, к концу медового месяца она буквально обожала его. Неудивительно, что сразу же после свадьбы она распорядилась поставить в своем кабинете второй письменный стол, чтобы как можно больше времени проводить с Альбертом.

Газеты того времени пристально следили за жизнью Виктории и ее мужа. Эта пара казалась удивительно гармоничной и счастливой. В придворных кругах разошлась мини-пародия, полностью раскрывавшая степень влюбленности королевы: «Мы и наш любимый Альберт». Но был ли счастлив он сам? Современные исследователи расходятся в мнениях на этот счет. Еще накануне свадьбы, во время прибытия Альберта в Англию, его встречала толпа зевак с плакатами:

 
Избранник королевы обвенчан будет с ней.
Вульгарной компаньонкой подсказан выбор сей.
Получит худо-бедно он толстую жену,
А с ней намного толще английскую мошну.
 

Виктория и в самом деле никогда не была худышкой. При небольшом росте это могло бы стать немалым недостатком для девушки. Но, несмотря на это, в молодости она была довольно привлекательна. «Мы, однако, довольно невысоки для королевы», – признавалась она в своем дневнике. Но ее светлые умные глаза, величественная осанка и внимание к собеседнику заставляли самых взыскательных эстетов через пять минут беседы с ней забывать и о небольшом росте, и о полноте. Альберт был строен и изящен, очень хорош собой. Злые языки могли бы сказать, что он намного привлекательнее своей жены. Однако когда они вместе появлялись на публике, казалось, что оба просто созданы друг для друга – настолько дополняли друг друга принц и королева.

Литтон Стрейчи полагал, что это был «семейный брак» – брак по расчету, в котором обе стороны от начала и до конца играли соответствующие роли. В определенном смысле это так и было. Виктория и Альберт совместными усилиями создали образ идеальной супружеской пары – верной, прочной, далекой от каких-либо скандалов и сплетен. Каждый из них приложил немало усилий для создания той атмосферы доверия и взаимоподдержки, которая отличает счастливые семьи от несчастных.

Виктория старалась сделать все возможное для того, чтобы Альберт не чувствовал себя иждивенцем. Она охотно прислушивалась к его советам, поскольку принц получил намного лучшее образование и пользовался заслуженной репутацией «ходячей энциклопедии». Его привлекала живопись, техника, архитектура, музыка. Любовь ко всем этим областям культуры он стремился привить и своей супруге. Жизнь высших придворных кругов казалась ему пресной и скучной, недаром он называл ее «пейзажем в серых тонах». Виктории происходящее во дворце казалось чем-то само собой разумеющимся, и когда горячо любимый муж предложил ее несколько разнообразить, она поначалу была удивлена. Тем не менее ей хотелось сделать приятное Альберту, поэтому вскоре при дворе начались перемены. Разумеется, на проверенные веками традиции никто не покушался, и революции в области этикета не произошло. Но с легкой руки Альберта в Виндзоре и Букингемском дворце было разрешено изредка устраивать карточные и другие настольные игры. Сам принц нередко играл на фортепиано и органе. Фортепианные пьесы в четыре руки, песни на музыку Мендельсона приобрели популярность – ведь во все времена придворные стремились перенять привычки своих монархов.

Не меньшую роль Альберт играл и в вопросах политики и управления страной. Писатель Андре Моруа говорил по этому поводу: «Некоторые политики находили, что у него слишком много власти. А его идеи относительно королевской власти многие считают несовместимыми с английской конституцией… Он вел Англию к абсолютной монархии». На первый взгляд, эта фраза полностью противоречит словам самой Виктории. В своем дневнике она упоминала: «Я читаю и подписываю бумаги, а Альберт их промокает». Но противоречие это – только кажущееся. Если поначалу молодая королева была полна желания править и не допускала ни малейшего вмешательства в решение государственных вопросов, то уже через несколько месяцев супружества ее позиция изменилась: «Мы, женщины, не созданы для правления, если б мы были честны сами с собой, то отказались бы от мужских занятий… С каждым днем я все больше убеждаюсь, что женщины не должны брать на себя правление королевством».

Одной из причин такой смены интересов стало рождение дочери. Виктория Аделаида родилась в 1840 году. Во время беременности принц Альберт трогательно ухаживал за женой, заботился о ней. Немногие монархи были так внимательны к своим женам. Когда после родов королева спросила, доволен ли ею муж, Альберт ответил: «Да, дорогая. Но не будет ли разочарована Англия, узнав, что родилась девочка, а не мальчик?» Виктория пообещала, что в следующий раз у нее родится сын. И действительно, через год на свет появился будущий король Эдуард VII.

Всего у Альберта и Виктории родилось девять детей: Виктория, Альберт Эдуард, Алиса, Альфред, Елена, Луиза, Артур, Леопольд и Беатриса. Разумеется, королева была избавлена от большинства трудностей, которые выпадают на долю многодетных матерей из низших слоев общества. Но не стоит забывать, что ее обязанности по отношению к стране оставались прежними. Ей приходилось совмещать огромное количество ролей: супруги, матери, правительницы. Поток документации, с которыми ей приходилось работать, был огромен: переписка, докладные записки министров, ее указания им. Едва ли она сумела бы справиться с ним, если бы не поддержка Альберта. Он помогал ей решительно во всем, приучал ко многим новшествам, давал мудрые советы. Почувствовав, что Виктория устает от внимания со стороны придворных и журналистов, он увозил ее в замок Балморал в Шотландии. Экскурсии, игра в кегли и прятки, беззаботные вечера – все это давало Виктории возможность отдохнуть. Пожалуй, это были самые счастливые дни их супружества.

Альберт и Виктория прожили вместе 21 год. И с каждым годом они все лучше понимали друг друга. Несмотря на то что их родители не были достойным примером для подражания (брак родителей Виктории совсем не был счастливым, а родители Альберта были уличены в супружеских изменах), королева и ее муж стали живой легендой, воплощением мечты об идеальной паре. Вероятно, именно поэтому Виктории удалось сделать почти невозможное: добиться от парламента признания прав своего мужа.

В 1856 году королева отправила премьер-министру официальное послание. На этот раз оно не касалось внешней политики или управления страной. Виктория решила, что настал подходящий момент для того, чтобы конституционно признать и закрепить права принца Альберта. К тому времени его популярность существенно возросла – по крайней мере, по сравнению с первыми годами после свадьбы. Альберт больше не был чужаком. Он общался с членами правительства, видными учеными и изобретателями того времени, его советы относительно экономики страны и внешней политики часто оказывались мудрыми и эффективными. Англия постепенно превращалась в передовую страну, из которой по всему миру распространялись последние изобретения. Телефон, телеграф, сеть железных дорог, объединившая страну, научные достижения и общее повышение уровня жизни были прекрасным фоном для того, чтобы немного изменить устаревшие законы и традиции.

Одной из самых удачных идей, которые добавили популярности супругу королевы, была организация первой Всемирной выставки. В 1849 году принц Альберт предложил организовать Международную выставку, в которой могли бы принять участие многие страны мира. Ее официальное название – «Великая выставка изделий промышленности всех наций 1851 года» – объясняло основную идею выставки. Экспонатами должны были стать лучшие изобретения современности, новинки, словом, результаты прокатившейся по Европе промышленной революции.

Список учредителей возглавила сама королева Виктория. Подготовительные работы заняли почти два года. Торжественная церемония открытия состоялась 1 мая 1851 года в Хрустальном дворце Джозефа Пакстона, возведенном из железа и стекла на территории Гайд-парка. На первом этаже здания и в его галереях разместилось более 13 километров выставочных стендов. Мероприятие пользовалось невероятным успехом. Один из посетителей выставки так описал свои впечатления: «В том здании было что-то волшебное, в нем была какая-то идея величия, таинственная и неожиданная, которая вас сразу охватывала. Общий вид его был вместе и очарователен и величествен». А королева Виктория назвала ее одним из чудес света и началом «золотого века».

Впрочем, Альберт был не только фанатиком прогресса. В первую очередь ему был присущ трезвый расчет. Всемирная выставка не только демонстрировала величие Англии и ее техническую мощь – она позволила заработать огромные деньги. Экспозиция была открыта пять с половиной месяцев, и ее посетило более шести миллионов человек. На эти деньги в Англии были открыты новые научные и образовательные заведения, в том числе – знаменитый Лондонский музей науки и естествознания и геологический музей.

Разумеется, парламент не сразу согласился удовлетворить просьбу королевы. Потребовался долгий год бюрократических проволочек, заседаний, споров. Но в итоге принц Альберт получил специальный «королевский патент», который давал ему право именоваться принцем-консортом, то есть принцем-супругом.

Альберт был искренне благодарен Виктории. Если поначалу его и подозревали в некоторой холодности по отношению к жене, теперь даже самые злостные сплетники не находили пищи для разговоров. Тем более что принц неизменно отзывался о своем супружестве почти восторженно. В одном из посланий к брату он писал: «Чем тяжелее и крепче цепи супружества, тем лучше. Супруги должны быть прикованы друг к другу, неразделимы и жить только друг для друга. Я хотел бы, чтобы ты приехал и полюбовался на нас – идеальная супружеская пара, соединенная любовью и согласием».

В начале декабря 1861 года случилось несчастье. Принц Альберт тяжело заболел. Поначалу Виктория надеялась, что он вскоре поправится, ей даже в голову не могло прийти, что ее «милый ангел», который прожил с ней рядом так долго, может умереть. Но в пять часов 14 декабря 1861 года это произошло. Теряя сознание, Альберт прошептал: «Моя дорогая жена…» Это были его последние слова.

Виндзорская вдова

Смерть Альберта оказалась настолько страшным ударом для Виктории, что она почти потеряла рассудок. Он был не только мужем, но и ее лучшим другом, советчиком, помощником во всех делах. Королева не представляла, как жить дальше… Но она сумела взять себя в руки и дала клятву посвятить остаток жизни памяти Альберта и воплотить в жизнь все то, что ему не удалось завершить. Вот отрывок из ее письма дяде: «Я твердо решила, бесповоротно решила, что все его пожелания, проекты, мысли будут для меня руководством к действию. И никакие человеческие законы не свернут меня с этого пути».

Она строго-настрого приказала слугам соблюдать точно такой же распорядок, какой сохранялся при жизни любимого мужа. Они должны были действовать так, будто их хозяин все еще жив: по утрам подавать ему кувшин с горячей водой для умывания, вечером класть на постель пижаму. В вазе на столе сменялись свежие цветы, часы заводились в одно и то же время… А безутешная Виктория отказывалась покидать Виндзорский замок. Ей был безразличен и ропот членов правительства, которые упрекали ее в пренебрежении к своим обязанностям, и попытки духовенства наставить ее на путь смирения. Нарядом королевы с момента смерти Альберта и до самой смерти стало черное платье. Ее затянувшийся траур вначале осуждали, позже к нему привыкли и воспринимали как должное. В память о любимом муже она приказала соорудить мавзолей в виндзорском парке. Чуть позже появились другие напоминания о покойном: Альберт-мемориал и концертный зал – Альберт-холл неподалеку от Музея Виктории и Альберта. Музей был основан еще при жизни принца-консорта.

В течение долгих месяцев королева Виктория находилась в тяжелейшей депрессии. За ней закрепилось прозвище Виндзорской вдовы. Она была шокирована, увидев его в сборнике стихов Редьярда Киплинга:

 
Кто не знает Вдовы из Виндзора,
Коронованной старой Вдовы?
Флот у ней на волне, миллионы в казне,
Грош из них получаете вы…
 

Но даже это не самое лестное прозвище не могло вырвать ее из той пропасти отчаяния, в которой она оказалась. Ее письма и дневниковые записи в разных выражениях повторяли одну и ту же мысль: «Мир померк для меня».

Пытаясь справиться со своим горем и увековечить память о любимом муже, Виктория написала книгу «Early life of the Prince Consort» (1867 г.). Позже увидели свет «Leaves from the journal of our life in the Highlands» (1868 г.), а в 1884 году – «More leaves from the journal of a life in the Highlands».

Поведение королевы после смерти супруга многие расценили как проявление слабости. Многие полагали, что она больше никогда не вернется к своим обязанностям и будет довольствоваться скромной ролью декоративной фигуры. Но они ошиблись. Королева победила в себе безутешную женщину.

Немалую роль в возвращении королевы к государственным делам сыграл Бенджамин Дизраэли. Несмотря на то что начало их знакомства было не слишком удачным и лишь невероятные усилия со стороны Дизраэли помогли ему преодолеть ее предвзятое отношение, он сумел сделать немало полезного для Британии. В те годы, когда он занимал пост премьер-министра (1868-й и 1874–1880 гг.), Британия приобрела контроль над Суэцким каналом, аннексировала ряд новых территорий, собрав под короной 40 стран – от Канады до Индии.

Дизраэли и королева были полностью единодушны в стремлении превратить Англию в самую могущественную державу в мире. Этой цели были подчинены все их усилия в области внешней политики. Королева предоставила ему самые широкие полномочия и неизменно поддерживала самые дерзкие начинания премьер-министра. Этот тандем оказался исключительно удачным, не зря историки называют его расцветом правления королевы Виктории.

Дизраэли восхищался королевой и стремился оправдать ее доверие. В 1875 году, когда между политиками Британии и Франции развернулась нешуточная борьба за Суэцкий канал, Виктория с нетерпением ожидала известий от Дизраэли. Запись в дневнике королевы от 14 ноября 1875 года буквально в двух словах объясняет, каким образом премьер-министру удалось обыграть своих политических противников: «Получила почту от господина Дизраэли с очень важными новостями о том, что правительство купило акции наместника Египта в Суэцком канале на четыре миллиона, что дает нам полный контроль над Индией и вообще ставит нас в очень безопасное положение! Потрясающая вещь. Это полностью заслуга господина Дизраэли». О предстоящей покупке Дизраэли сообщил королеве три или четыре дня назад. Тогда предложение казалось неоправданно смелым, однако Виктория не побоялась пойти на риск и поддержала его.

Следующий год оказался еще более удачным, чем предыдущий: в число заморских владений Британии входит Индия. Королева Виктория провозглашается «императрицей Индии» – титул, которым она гордилась, хотя никаких реальных привилегий он не давал. Дизраэлли стоило немалых усилий убедить парламент принять билль об этом провозглашении. За невероятные успехи на политическом поприще Виктория пожаловала своему советнику и другу графский титул.

С преемником Дизраэли, Уильямом Гладстоном, королева была в гораздо худших отношениях. Хотя Виктория и приняла его проект избирательной реформы, но к биллю «Хоум Рул» (речь шла о предоставлении самоуправления Ирландии) она не могла отнестись с одобрением: законопроект подрывал устои монархии. Впрочем, ей не пришлось бороться в одиночку. Билль вызвал настоящий взрыв негодования в палате общин, и Гладстон был вынужден уйти в отставку. Надо сказать, Гладстон и раньше сильно раздражал королеву, и не в последнюю очередь – своей манерой общения. Виктория негодовала: «Он говорит со мной, как будто я – общественное собрание». Очень многие члены правительства придерживались совершенно противоположного тона. Лесть, лесть и еще раз лесть – вот что ежедневно слышала королева. Нельзя сказать, что она оставалась равнодушной к ней. Однако сумела выработать некоторый душевный иммунитет к излишним восхвалениям. В конце концов, важно было не то, что думают о ней окружающие, а то, что она сама думает о них.

20 июня 1887 году вся Британия торжественно отмечала 50-летний юбилей царствования королевы Виктории. На состоявшийся по этому поводу торжественный банкет пригласили 50 европейских королей и принцев. Леди Рандольф, присутствовавшая на торжестве, в мемуарах описала свои впечатления от увиденного: «Я редко видела Лондон таким праздничным: синее небо, яркое солнце, пестрые флаги и взволнованная, но терпеливая толпа, равномерно рассредоточившаяся по бесчисленным улочкам…Зрелище было великолепным и впечатляющим. Изумительно красивые платья и мундиры казались еще ярче и прекраснее в мягком церковном полумраке с лучами летнего солнца, струившегося сквозь старинные витражи окон. Королева, являвшая собой славу и преемственность английской истории, сидела одна в середине огромного нефа. Это была маленькая и трогательная фигурка, окруженная пышным собранием и сотнями глаз, пристально следивших за каждым движением ее стареющего тела».

Виктория с достоинством принимала поздравления гостей. Но гораздо сильнее ее тронули не воздаваемые ей официальные почести, а небольшой эпизод. В ее дневнике сохранилось упоминание о нем: «…а маленькая девочка дала мне красивый букет, на лентах которого было вышито: «Боже, храни нашу Королеву, не только Королеву, но Мать, Королеву и Друга». И действительно, Виктория стала для подданных уже не столько представительницей своей династии и олицетворением монархии, сколько матерью. Зрелая, уверенная в себе, требующая неукоснительного соблюдения норм нравственности и морали, она прилагала немало усилий для того, чтобы постоянно поддерживать свой авторитет. Премьер-министр лорд Солсбери говорил: «Виктория непостижимым образом всегда точно знала, что хочет и что думает народ». У нее был настоящий артистический талант. Лондонцы плакали от умиления, когда она вместе с выздоравливающим после тифа Эдуардом проехала по городским улицам. Она целовала руку своего чудом избежавшего смерти сына, и простым жителям Острова этот жест казался трогательным и естественным. Позже, в старости, она демонстрировала верность традициям уходящего века: дворцы, где она жила, освещались не электричеством, а свечами. Доклады министров и отчеты, напечатанные на машинке, королева не читала. Всякий раз ее фрейлины переписывали их от руки. Ей не только прощали эти милые чудачества – они нравились народу Британии, для которого уважение к традициям оставалось одной из важнейших черт национального характера.

Интересно, что реальная помощь, которую королева оказывала своим подданным, далеко не всегда оказывала такой эффект. Несмотря на то что во время неурожая картофеля 1845 года Виктория пожертвовала 5000 фунтов в помощь голодающим и собиралась построить в Ирландии резиденцию, отношение к ней ирландцев оставалось враждебным. В 1863 году Дублинская корпорация даже отказалась поздравить принца Уэльского со свадьбой. Это было открытым вызовом. Многие ставили королеве в вину и то, что она «немка», и ее почти неприличную с точки выдержанных британцев скорбь по принцу Альберту. Непопулярные законы, на которых она ставила резолюцию, также подливали масла в огонь… Не стоит забывать, что именно на период ее царствования пришелся страшный голод в Ирландии, в колониях то и дело вспыхивали восстания, а каждая победа британских войск и каждое новое приобретение британской короны оплачивалось тысячами жизней простых солдат. Таким образом, нельзя сказать, что британцы были единодушны в своей любви к королеве.

За свою жизнь королева Виктория пережила несколько покушений. Правда, некоторые историки называют их несерьезными и даже высказывают предположение, что они были попросту подстроены. Первое покушение состоялось в самом начале ее царствования, накануне рождения старшей дочери. Восемнадцатилетний Эдуард Оксфорд дважды выстрелил в проезжающую карету Виктории, но промахнулся. Королева, которая была беременна, не пострадала, а ее несостоявшегося убийцу признали сумасшедшим. Но если бы Виктория в тот злополучный день умерла, не оставив наследников, английский трон снова стал бы свободен, ведь принц Альберт в тот момент не имел никаких прав… 29 мая 1842 года королева, проезжавшая в карете, снова подверглась нападению. Джон Фрэнсис, вооруженный пистолетом, обстрелял карету в Сент-Джеймсском парке. Как и в прошлый раз, его удалось вовремя остановить. Через несколько дней произошло еще одно покушение. Правда, позже выяснилось, что пистолет нападавшего мальчишки был заряжен всего лишь табаком и бумагой. Встревоженный принц Альберт обратился к парламенту с проектом закона, по которому любой, кто выстрелит или бросит что-либо в королеву, будет приговорен к семи годам заключения и телесным наказаниям. Однако на практике с теми, кто покушался на жизнь Виктории, обходились очень мягко. Отставной офицер Роберт Пэйт, который в 1850 году сумел прорваться к королеве и несколько раз ударить ее тростью, был просто признан невменяемым. Ирландец Артур О'Коннор, который под дулом пистолета (правда, незаряженного) хотел добиться от королевы освобождения ирландцев из тюрем, также получил символическое наказание. Очередная попытка убить Викторию состоялась в 1882 году, на этот раз нападавший был родом из Шотландии. И, по уже сложившейся традиции, был признан невменяемым и отпущен на свободу.