Текст книги "Монархи-долгожители"

Этот пресловутый Балканский вопрос

Невзирая на все несчастья, которые одно за другим обрушивались на род Габсбургов, Франц Иосиф продолжал со стойкостью и рвением заниматься делами своей державы. Императорские обязанности были для него превыше всего. Тем более они требовали полной самоотдачи в столь не простое время, каким была последняя четверть XIX столетия.

Европейские государства в этот период активно создавали новые союзы, меняя своих бывших внешнеполитических союзников на противников и наоборот. В этом отношении достаточно показательными были связи между Германией и Австро-Венгрией. Между этими странами с 1866 года не существовало никаких государственных или федеративных уз. Их отношения строились исключительно на основе международных договоров. Начиная с 1871 года рейхсканцлер германской империи Отто фон Бисмарк неустанно боролся за создание германо-русско-австрийского договора, который играл бы роль стабилизирующего фактора в Европе. Однако по мере того как русско-германские отношения становились все сложнее, изменялись и предпочтения Бисмарка. Ив 1879 году он сделал «выбор» в пользу Австрии. Концепция сообщества двух государств предусматривала сохранение Австро-Венгрии и использование ее потенциала прежде всего на востоке в качестве противовеса России. Для Франца Иосифа создание союза с Германской империей было равносильно решающему шагу к укреплению безопасности его державы. Император настолько сжился с этой мыслью, что до самого конца его долгой жизни этот союз оставался неизменной точкой отсчета всей его внешней политики.

После смерти Рудольфа новым наследником престола в 1896 году Франц Иосиф объявил своего племянника Франца Фердинанда. Он относился к нему весьма своеобразно: не приближал к себе и не стремился посвящать в государственные дела. Однако Франц Фердинанд успел создать в своей резиденции – Бельведерском дворце – настоящее теневое правительство. Он продвинул своих людей на руководящие посты (министр иностранных дел граф Алоиз Эренталь, начальник генерального штаба Франц Конрад фон Гетцендорф). Известно было также, что со своими тайными сотрудниками Франц Фердинанд разработал программу коренного изменения политической структуры монархии. Она была направлена на территориальное и политическое ослабление Венгрии, но не решала опасной чешской проблемы. Не лучше обстояли дела и с итальянским, румынским и польским вопросами. Франц Фердинанд главным образом стремился укрепить положение немцев в империи. Все это превращало наследника престола в «человека германского правительства» и прежде всего в подручного императора Вильгельма II, с которым он умел прекрасно находить общий язык.

Франц Фердинанд был весьма властолюбивым человеком. Он с большим трудом мирился с тем, что «шенбруннский дедушка», как назвали в придворных кругах Франца

Иосифа, не желал уступать ему дорогу. Весьма ревниво относился он и к возможным конкурентам. Поначалу таковым считали его легкомысленного брата, эрцгерцога Отто, но в 1906 году он умер. Злило Франца Фердинанда и то, что еще в 1900 году его вынудили подписать отказ от права на престол для его собственных детей. Таким образом, следующим наследником становился сын Отто, эрцгерцог Карл. Вводя это ограничение, Габсбурги еще не ведали, что впереди их ждет очередная трагедия.

А пока нынешнего монарха Австро-Венгерской империи особенно волновал балканский вопрос. После того как Габсбурги захватили Боснию и Герцеговину, в поле их интересов оставались и другие страны Балкан: Далмация, Хорватия, Словения, Воеводина, Истрия и независимое княжество Черногория. Но особенно их волновали события в Сербии, которая, вступив в союз с Россией, в 1876 году вышла из-под владычества Турции. С помощью россиян в столице Сербии – Белграде, прозванном турками «вратами священной войны», – было спущено зеленое знамя мусульман.

Главным своим врагом Сербия считала Австро-Венгрию. Белград стоял у самого слияния Дуная с Савой, и с австрийского берега крепостные орудия Землина держали город на постоянном прицеле. Сербский король Милан Обренович в 1883 году втайне от народной скупщины и министров вступил в сговор с Габсбургами. Австро-Венгрия сделала из Сербии нечто вроде своего протектората. На смену турецкому угнетению пришло угнетение немецкое. Но покорить полностью Сербию Австро-Венгрии было не под силу. Когда Габсбурги попытались силой подчинить ее своему диктату, Сербия «взорвалась» народными волнениями, но все они были подавлены королем с жестокостью, напоминавшей прежние ужасы правления турецких султанов. В конце концов Обренович вынужден был покинуть страну и переехать в Вену, где и скончался.

Австрийская политика на Балканах подвергалась ожесточенной критике со стороны России. Дипломаты отзывались о габсбургской державе как о «давно съеденной червями». «Лоскутная империя» начинала трещать по всем швам.

Тем временем Россия энергично сближалась с Францией и при этом опасались союза Германии с Австрией. И недаром. В 1899 году в Гааге состоялась мирная конференция, на которой были приняты конвенции о законах войны и о всеобщем разоружении. Но после нее все страны, напротив, начали усиленно вооружаться. Германский король Вильгельм II даже не скрывал своего боевого азарта: «Этот фокус в Гааге придумала Россия, но пусть в Петербурге не думают, что я побросаю в море свои пушки, лучшие в мире, и пусть русские торчат в Маньчжурии, а в Европе они всегда получат от меня коленкой под зад…» Никто и не думал нападать на Германию, но в Европе запахло порохом. И причиной тому стал так называемый «боснийский кризис».

Дело в том, что после того, как в 1878 году российские войска избавили болгар от гнета Турции, все Балканы охватило предчувствие свободы. Австрия в этой войне не участвовала, но на Берлинском конгрессе 1878 года представлявший ее граф Андраши, венгр по происхождению, с нескрываемым цинизмом заявил, что империя Габсбургов готова приобщить славян к мировой цивилизации. В ответ на такое заявление участники конгресса вручили Австро-Венгрии мандат на управление Боснией и Герцеговиной, в соответствии с которым она стала поспешно превращать захваченные земли в свою провинцию. Сербию резали по-живому, что привело к кровавому восстанию в стране. А в 1897–1899 годах, когда в Боснии начался массовый голод и люди питались травой и кореньями, Вена обложила голодающих налогом в три кроны именно на траву и коренья. Славянское население Боснии и Герцеговины стало убегать в Сербию и Черногорию. Затем Габсбурги начали притеснять православных священников и закрывать славянские школы. Под предлогом соблюдения тишины было запрещено пение народных песен. Вена натравливала православных на мусульман и католиков и наоборот. На улицах Сараево не стало слышно сербской речи, говорили в основном по-немецки. Вот такие «блага мировой цивилизации» принесла империя Габсбургов на земли южных славян.

Франц Конрад фон Гетцендорф в беседе с Францем Иосифом предлагал: «Не пора ли от методов управления Боснией и Герцеговиной перейти к методам энергичной аннексии? Генеральный штаб вашего императорского величества полагает, что можно захватывать даже всю Сербию, ибо Россия ныне ослаблена, а Германия преисполнена боевой бодрости». Это предложение было принято императором, и вскоре Австро-Венгрия целиком поглотила Боснию и Герцеговину. Славянский мир был возмущен этим, Сербия вооружалась, готовясь отбить нападение, но официальный Петербург пока молчал. Это обстоятельство пошатнуло доверие Белграда к русской политике. О причине такой реакции на происходящее со стороны России точнее всего высказался Петр Столыпин: «Мы никак не можем влезать в войну – ни в большую, ни в малую». Тем не менее простые русские люди были готовы в случае военных событий выступить на стороне сербов: в одной только Москве набралось десять тысяч добровольцев, желавших выехать в Белград, чтобы сражаться за братский славянский народ.

Наступил 1910 год – год появления знаменитой кометы Галлея, которую считали плохим предзнаменованием, несущим людям войны, засухи, эпидемии и природные катаклизмы. И хотя Земля задела лишь хвост кометы, без происшествий не обошлось. 15 июля 1910 года сербский студент Богдан Жераич стрелял в австрийского генерала Верешанина, который был поставлен Францем Иосифом во главе Боснии. Террорист промахнулся и покончил с собой. Однако, впоследствии стало известно, что он готовил покушение на самого императора, который в те дни должен был посетить Сербию.

Аннексированные Босния и Герцеговина оказались для Габсбургов лишь обузой. Не только Россия, но и Турция возмутилась агрессией Вены. Турки объявили беспощадный бойкот австрийским товарам, из-за чего Австро-Венгрия понесла многомиллионные убытки. Вместо вооруженного усмирения Балкан Европа наблюдала за невиданным подъемом национально-освободительного движения славян. А положение в этой стародавней «бочке с порохом», подложенной в погреб континента, день ото дня становилось запутанней. Дипломаты и политики хорошо понимали, что все это является прологом к мировой бойне, но лишь разводили руками: «Когда добрые соседи дерутся, стоит ли нам поджигать весь дом, чтобы они прекратили драку?..» В 1912 году началась 1-я Балканская война. В ходе ее Россия предупреждала Сербию, чтобы та не рассчитывала на вовлечение русских в войну, а Австро-Венгрия боялась, что Сербия получит выход к Адриатическому морю, куда может войти российский флот. Берлин наблюдал за всем этим свысока, единственным проявлением внимания со стороны Германии стало лишь поздравление кайзером Франца Иосифа с началом мобилизации австрийской армии.

В конце 1912 года по инициативе России в Лондоне открылась минная конференция. Дипломаты торопились уладить конфликты, так как Франц Иосиф ввел свои войска в Галицию. Австрийцы готовы были наброситься на Сербию: «Мы не уберем штыки, хорошо видимые с улиц Белграда, до тех пор, пока сербы не разойдутся по домам…» Пока в

Лондоне решали, как принудить Балканы к послушанию, в Турции власть захватила партия «младотурок», стремившаяся к сближению с Германией. Турция вновь напала на славян, но была разбита. Лондонская конференция решительно настояла на том, чтобы турки убрались из Европы.

Не успела закончиться 1-я Балканская война, как летом 1913 года разразилась 2-я. Она привела к тому, что вчерашние победители перессорились, поскольку всем хотелось урвать побольше от военного пирога. Давние борцы за свободу, греки, заговорили о возрождении Великой Эллады, а Белград – о создании Великой Сербии. Началась братоубийственная и грабительская война. Коалиция в составе Сербии, Черногории и Греции набросилась на братьев-славян Болгарии. Румыния отказалась от нейтралитета, и король Карл I двинул румынскую армию на Софию. Турки ударили с юга. Несчастная Болгария капитулировала. Таким образом, 2-я Балканская война полностью разрушила Балканский союз.

Вена тем временем утопала в роскоши. Оживленная публика, сверкающая бриллиантами, беззаботно и жизнерадостно прогуливалась вечерами на Рингштрассе. Венцы не задумывались о том, что положение на рубежах с Сербией становилось все тревожнее. К границам шли австрийские военные эшелоны. Белград лежал как на ладони под жерлами австрийских пушек. Никто не догадывался о том, что именно здесь «вязались те исторические узлы», которые никто не в силах будет развязать.

Роковые выстрелы в Сараево

Предгрозовую обстановку на Балканах в Европе связывали с поведением сербов, которые словно сами напрашивались на большую войну. У Австрии было много сторонников, которые приводили вроде бы веские доводы в пользу того, что сербам доверять не стоит. Резюмируя их, английский журналист Гамильтон писал: «Австрия имеет немало причин для подозрительного отношения к сербам. В самом деле, приятно ли иметь соседа, бегающего под твоими окнами с ножиком в руках и распевающего с утра до вечера о том, что в Дрине вода течет холодная, а кровь у серба слишком горячая».

Кроме того, после балканских войн Европу захлестнули разные мистические слухи и пророчества. Так, немецкий профессор Рудольф Мевес разработал оригинальную теорию, согласно которой в истории человечества события повторяются с последовательностью, схожей с цикличностью земных катаклизмов. Он предсказал, что в 1904 году разразится война в Азии (русско-японская война), а после этого войны будут сотрясать Европу вплоть до 1933 года. Затем в мир явится сам Великий Сабана (именно в 1933 году на политическую арену выйдет Гитлер). Удивительно, но почти так и случилось. Среди пророческих высказываний, в частности, было и предсказание, касающееся династии Габсбургов. Молва предсказывала, что эрцгерцог Франц Фердинанд не займет престола империи: «Он осужден умереть на ступенях трона…»

Тем временем австрийский император Франц Иосиф был уже слишком стар, чтобы крепко держать кормило власти в своей многонациональной державе. Еще в 1898 году император разделил со своим племянником Францем Фердинандом верховное командование австрийской армией. Но будущий наследник престола был окружен всеобщей ненавистью. Даже люди, относившиеся к нему благосклонно, писали о нем: «Нельзя отрицать в нем ярко выраженного эгоиста и той жестокости, которые отнимали у него интерес к чужим страданиям… Горе всем тем, кого он преследовал своей ненавистью!» А главную угрозу империи

Габсбургов Франц Фердинанд видел прежде всего в сербах, давно мечтавших о независимой Великой Сербии. Поэтому радикально настроенным сербским националистам он недвусмысленно дал понять, что им стоит умерить свои аппетиты. С тех пор австрийский наследник стал притягательной мишенью для тайных обществ. Сербы повторяли как клятву: «Австрия сама давно съедена червями, а наследника престола скоро съедят могильные черви…»

Еще в начале XX века в Сербии возникло тайное общество «Черная рука», которое возглавил полковник военной разведки Драгутин Дмитриевич, известный среди сообщников под псевдонимом Анис. Вокруг «Черной руки» на Балканах начала создаваться сеть тайных обществ. Одним из них стал «Союз или смерть», тесно связанный с сербскими организациями Боснии и Герцеговины и руководимый все тем же Анисом. Сербские националисты верили, что смерть наследника австрийского трона эрцгерцога Франца Фердинанда как нельзя лучше послужит делу освобождения славян. В исполнителях террористического акта недостатка не было: волна патриотизма захлестнула молодежь, и в ее среде быстро сложилась группа, готовая к его совершению. Это были сторонники революционного движения южных славян, так называемой «Молодой Боснии»: студенты Белградского университета Таврило Принцип, Неделко Габринович и Трифко Гребец. Узнав еще весной о готовящемся визите Франца Фердинанда в Сараево, они разработали план покушения. Оружие для них поставил боснийский националист Милан Цыганович. Он же научил их стрелять из пистолета, проинструктировал, как использовать бомбы. Заговорщики были снабжены капсулами с цианистым калием для совершения самоубийства, если дело сорвется.

Молодые революционеры готовились к покушению с душевным трепетом и какой-то обреченностью. Они принесли клятву в комнате, где на столе, накрытом черным бархатом, лежали крест, кинжал и револьвер. Гаврило Принцип сказал: «Я готов, я готов, я готов… Господи, укрепи меня». Затем он написал письмо Даниле Иличу, учителю и писателю из Сараево, который возглавил заговор. Еще в ноябре 1913 года Илич посетил Сербию, чтобы обсудить с Анисом это покушение. Но на тот момент мишенью «Черной руки» был военный губернатор Боснии Потиорек. Как и когда оба заговора слились в один, неизвестно, но мотивы обоих покушений были одинаковыми: террором заставить Австро-Венгрию отказаться от права управлять своими южнославянскими подданными.

Визит эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараево был назначен на воскресенье, 28 июня 1914 года, в священный для сербского народа день Видован. Это посещение города после военных маневров, проведенных в Боснии, да еще в день национальной скорби (именно в этот день в 1389 году Сербия оказалась под властью Турции), выглядело в какой-то мере провокационным. Уже накануне приезда эрцгерцога по столице Боснии и Герцеговины поползли недобрые слухи. Люди говорили: «Непременно что-то случится!» О готовящемся покушении стало известно Николе Пасичу, премьер-министру Сербии. Он счел своим долгом немедленно уведомить об этом австрийское правительство. Однако его послание было составлено в слишком обтекаемых выражениях и не вызвало необходимой реакции.

Вечером 27 июня 1914 года эрцгерцог с супругой Софией, графиней Хайек и сопровождающими лицами прибыли в небольшой городок Вилице, что в 50 километрах на запад от Сараево. Они остановились в отеле «Босния». Торжественный въезд в Сараево должен был состояться утром следующего дня. В программу пребывания высокого гостя входил прием в городской ратуше и поездка по городу для ознакомления с его достопримечательностями. Утром 28 июня поезд с гостями прибыл в Сараево. На нем приехали и агенты охранки, но по неизвестной причине остались на вокзале.

Автомобильный кортеж торжественно двинулся по улицам столицы. Ярко светило солнце, весь город утопал в цветах, черно-желтых флагах Габсбургов и красно-желтых боснийских. Из окон домов свисали яркие ковры, на каждом шагу виднелись портреты Франца Фердинанда. Горожане в праздничных костюмах приветствовали наследника престола. Впереди ехала машина бургомистра, за ней – открытый автомобиль, на заднем сиденье которого расположились Франц Фердинанд и его супруга. Кортеж медленно двигался по набережной реки Милечка. В толпе горожан, заполнивших набережную, находился Неделко Габринович. Решением организации именно на него была возложена священная миссия – убить наследника престола Габсбургов. Замаскированную под пакет с книгами бомбу молодой студент держал в дрожащих руках. Ему с трудом удалось пробиться в первый ряд. Неделко оказался рядом с двумя хорошенькими девушками. Молодые люди попросили полицейского показать им Франца Фердинанда, и тот пообещал им это сделать. Наконец впереди показалась вереница автомобилей. Толпа встречающих зашевелилась, раздались радостные возгласы. Мимо уже проследовало несколько автомобилей, когда полицейский показал им эрцгерцога. И в этот же момент мимо охранника в сторону автомобиля пролетела бомба.

Однако водитель эрцгерцога Лойка боковым зрением увидел, как молодой человек в черном бросил в машину какой-то предмет. Он успел нажать на педаль газа, и автомобиль рванулся вперед. Бомба упала позади машины эрцгерцога. По другой версии, Франц Фердинанд успел рукой отбить летевший предмет, тем самым защитив супругу. Осколками бомбы легко ранило несколько зевак и офицеров из следовавшего за эрцгерцогом автомобиля.

Франц Фердинанд закричал водителю: «Стой! Стой!», но тот понесся дальше и остановился только в безопасном месте у ратуши. Неделко Габринович, воспользовавшись возникшей паникой, попытался скрыться. Он бросился в реку, но его вытащили из воды и арестовали.

Несмотря на инцидент, который сильно напугал герцогиню Софию, Франц Фердинанд не отменил намеченную программу визита. Поездка продолжилась. У городской ратуши эрцгерцога торжественно встречали построенные в каре войска. Затем последовал обед с «отцами города», на котором высокородную чету искренне поздравили со счастливым спасением. Франц Фердинанд вполуха выслушал приветствие военного губернатора Боснии генерала Оскара Потиорека и иронически спросил: «Вы думаете, что будут еще какие-нибудь бомбометания?» Пытаясь как-то сгладить происшедшее, генерал в свою очередь задал ему вопрос: «Ваше Высочество полагает, что улицы заполнены убийцами?» Тем не менее было решено изменить маршрут следования кортежа.

Тем временем водитель Лойка осмотрел автомобиль эрцгерцога и обнаружил, что несколько осколков попали в верхнюю часть бензобака, но не пробили его. Другие осколки оставили свой след на левой половине кузова и свернутом верхе авто. О том, что маршрут следования кортежа изменен, водителя не предупредили. Как это могло случиться, остается загадкой. До сегодняшнего дня неясно и то, почему ведущая машина колонны, ехавшей с максимальной скоростью, свернула с набережной Аннеля на улицу Франца Иосифа. За ней в эту боковую улочку втянулся и весь кортеж. Потиорек сразу заметил оплошность и закричал: «Стой! Не туда! Поезжай прямо! Скорее! Что это? Это не та дорога!» Лойка резко затормозил, и вся процессия остановилась.

Пытаясь вырваться из пробки, автомобиль эрцгерцога медленно маневрировал у магазина деликатесов Морица Шиллера. По роковому стечению обстоятельств именно там в этот момент оказался Гаврило Принцип. Террорист выхватил револьвер и дважды выстрелил. Наступило общее замешательство. Потом люди с криком побежали в разные стороны. Террористу несказанно повезло, венценосные пассажиры оказались прямо на линии огня. Одна пуля пробила воротник мундира эрцгерцога, шейную артерию и застряла в позвоночнике. Вторая пуля, пройдя сквозь кузов автомобиля, пробила плотный корсет Софии и попала ей в живот. Первой умерла герцогиня. Смертельно раненный Франц Фердинанд успел проговорить: «София, ради наших детей, не умирай, прошу тебя!» Это были его последние слова. Через 10 минут наследник австрийского престола скончался.

Стрелявший был моментально схвачен. Покончить с собой ему помешали возмущенные свидетели покушения. Как позже выяснилось, чахоточный боснийский серб Гаврило Принцип являлся членом подпольной организации «Молодая Босния». Дальнейшее расследование показало, что пистолеты и бомбы террористы получили от «Черной руки». Заключение правительственной комиссии по расследованию обстоятельств покушения оказалось кратким: «Охрана организована была из рук вон плохо. Правильней сказать, ее вообще не было». Суд над 24 арестованными и обвиняемыми по делу об убийствах и покушениях открылся в окружном суде Сараево 12 октября 1914 года, а 23 октября судьи вынесли вердикт. Принцип, Габринович и Грабец были признаны виновными в убийстве и государственной измене, но поскольку им еще не исполнилось 20 лет, то смертную казнь применить к ним не могли. Все они получили максимальный срок заключения – по 20 лет каждому. Они умерли в тюрьме еще до окончания войны, в разжигании которой сыграли далеко не последнюю роль. Два года спустя всю ответственность за покушение на Франца Фердинанда и его супругу взял на себя Драгутин Дмитриевич-Анис. Вскоре руководитель «Черной руки» был обвинен в покушении на жизнь сербского принца-регента Александра и приговорен к расстрелу. Этот легендарный человек унес с собой в могилу множество тайн и загадок истории сербского сопротивления режиму Габсбургов.

Конечно, эрцгерцог Франц Фердинанд был убит не только из-за отвратительной охраны. Приговор ему вынесло время и созревавшая в недрах Европы, как гнойный нарыв, война. В тот год все страны ждали лишь благовидного предлога для нападения. И лучшего, чем убийство наследника престола Габсбургов, трудно было найти.

О покушении в Сараево Францу Иосифу осмелилась сообщить его любовница Катарина Шратт. Старый император заплакал: «Есть ли на этом белом свете хоть одно тяжелое испытание, какое миновало бы меня?., в моей жизни ничего не пощадили! Нет сына, нет жены, а теперь убрали и наследника…» В самой же империи ни венгры, ни славяне, ни сами же немцы слезинки по убитому не обронили. Напротив, в кругах высшего света воцарилось веселье. Гулянье на Пратере не отменили, на улицах Вены звучала музыка. Маркиз Монтенуово, внук императрицы Марии Луизы (второй жены Наполеона I), заявил как-то: «Нам давно нужен был предлог, чтобы поставить Сербию на место – в углу на коленях, и Франц Фердинанд дал нам его, а теперь его задача в этом мире окончена».