Текст книги "Монархи-долгожители"

Полному охлаждению между супругами способствовали и долгие путешествия и поездки по стране, в которые с удовольствием отправлялась Сиси. Особенно она любила бывать в Венгрии. И хотя жители этой второй половины империи Габсбургов хорошо помнили о жестоком подавлении венгерского восстания Францем Иосифом, к Елизавете они относились с большим уважением. Впервые она появилась здесь с мужем в 1857 году. Тогда, по понятным причинам, императорская чета была встречена в Венгрии прохладно. Но неподдельный интерес императрицы к истории и нынешнему положению страны, к самим венграм довольно быстро настроил население по отношению к ней на доброжелательный лад. Тем более, что все хорошо знали, что она не ладит с эрцгерцогиней Софией, которую так ненавидели в Венгрии. С появлением в семействе Габсбургов молодой императрицы в сердцах мадьяров зародилась робкая надежда на то, что в ее лице они найдут свою заступницу, которая сможет повлиять на Франца Иосифа в венгерском вопросе. Елизавета каким-то неведомым чутьем уловила эти надежды и поняла, что здесь ей доверяют. Поэтому когда она приезжала в Венгрию, то чувствовала, что все ее душевные раны словно затягивались. Вернувшись в Вену из очередной поездки, императрица засела за изучение венгерского языка и вскоре овладела им в совершенстве. В ее библиотеке появились книги венгерских авторов, а ближайшей подругой стала уроженка Венгрии Мария Валерзе, позднее ставшая графиней Лярош. А однажды Елизавета и вовсе вызвала в австрийском свете бурю негодования, появившись в театре в венгерском национальном костюме.

Несмотря на то что императрица была малосведущей в законах большой политики, она неожиданно для всех продемонстрировала удивительную дальновидность, дипломатический такт и политическое чутье в решении венгерского вопроса. По-женски тонко ей удалось подвести мужа к мысли о необходимости урегулирования отношений с Венгрией. Франц Иосиф и сам прекрасно понимал, что политика кнута ни к чему хорошему не приведет, и все больше сближался с супругой во взглядах на решение этой проблемы, осознавая, что дарование Венгрии права на самоопределение не несет никакой угрозы для могущества империи. В результате в феврале 1867 года в венгерском парламенте был зачитан указ о восстановлении конституции страны. Таким образом, в том же году и была создана Австро-Венгерская империя. Это событие стало триумфом для Елизаветы.

Императрица была обворожительной женщиной, вызывавшей восхищение своей красотой, легкостью и грацией. Она и поныне считается самой красивой монархиней Европы XIX столетия. Стремясь сохранить стройную фигуру (при росте в 1 метр 72 сантиметра ее вес никогда не превышал 50 кг) и юную внешность, Сиси занималась гимнастикой, часами гуляла на свежем воздухе, великолепно ездила верхом. А еще она регулярно делала маски из тонко нарезанных кусочков молодой телятины, клубничного сока, обожала ванны из оливкового масла или дистиллированной воды, а ее завтрак обычно начинался с коктейля, изготовленного из белков пяти-шести яиц и сухарика. Перед полуднем Елизавета выпивала чашку бульона, сваренного из нескольких килограммов мяса, а в обед пила охлажденное во льду молоко, сырые яйца и бокал токайского вина. Ежедневно придворным парикмахерам требовалось не менее трех часов, чтобы уложить ее дивные волосы в замысловатую прическу.

Елизавета уже не любила мужа, но еще была очень молода и красива, поэтому ей так хотелось любви и счастья. И хотя свои любовные связи женщина умела хорошо скрывать, не обходилось и без скандалов. Так, из воспоминаний графини Лярош известно о пылкой любви Сиси к молодому венгерскому графу Гунияди. Она уехала с возлюбленным на остров Мадейру. Когда об этом смелом и демонстративном поступке стало известно Францу Иосифу, он отозвал в служебном порядке Гунияди в Вену, а императрице велел срочно покинуть Мадейру. Но Сиси, вместо того чтобы вернуться домой, отправилась в Англию. Там она пустилась в новую любовную авантюру: завязала роман с английским аристократом Мидлетном, ставшим позднее генералом. Эта связь оказалась самой длительной: генерал сопровождал ее в поездках по всей Европе и до конца своей жизни пронес любовь к Сиси. А однажды он даже осмелился лично засвидетельствовать свое почтение Францу Иосифу, который хорошо был осведомлен об «английских похождениях» Сиси. Тот отнесся к непрошеному визитеру холодно, и вскоре англичанин, собрав чемоданы, отбыл на туманный Альбион. Повторная просьба принять его в 1907 году также получила категорический отказ императора: «Мидлетн принят не будет, мое решение твердо и окончательно».

Еще одно, менее известное любовное приключение Сиси произошло в 1874 году. Однажды она пришла без сопровождения на бал, проводившийся в банкетном зале Музик-ферайн. Она скрыла под маской и свою красоту, и свой титул, потому что хотела, чтобы ее полюбили «просто так». И действительно, загадочная стройная незнакомка вскоре привлекла внимание молодого чиновника Фрица Пахера Листа фон Тайнбурга. Провожая ее после нескольких танцев, он объяснился ей в любви и попросил снять маску, но она этого так и не сделала. Тем не менее в пылкой душе юноши еще долго жили воспоминания о единственной встрече с этой загадочной женщиной, а Сиси потом признавалась, что, может быть, это был тот редкий случай в ее жизни, когда судьба одарила ее настоящей любовью. Они долгие годы писали друг другу письма, при этом императрица так и не открыла ему своей тайны, используя для переписки псевдоним.

Экстравагантное и даже странное поведение императрицы вполне объяснилось ее своеобразной натурой. Елизавета была романтиком и всегда жила в своем собственном сказочном мире. Она говорила своей подруге: «То, что я иногда поступаю ужасно, не должно в свою очередь возмущать других. Любовь не является грехом. Бог сотворил любовь и каждый имеет свою мораль. Если мы своей любовью не причиняем боли третьему лицу, никто не смеет быть судьей такой любви». У Елизаветы была очень тонкая и ранимая душа, она всю жизнь как будто убегала от самой себя. Есть документальные свидетельства, что в ее роду были душевнобольные, а такие болезни, как известно, часто передаются по наследству. Действительно, одна из сестер Сиси, княгиня Аленсон, долгое время находилась в психиатрической клинике в Граце, а сестра Елена, которую прочили в жены Францу Иосифу, стала жертвой религиозной мании. Поэтому саму Елизавету нередко называли императрицей «с чудинкой».

Венценосные супруги были очень разными людьми: по характеру, наклонностям, душевному настрою, образу жизни. К тому же в силу своего высокого положения в обществе они никогда не принадлежали всецело самим себе. В 1868 году Елизавета родила еще одну дочь – Валерию. Но между супругами уже не было прежней близости, хотя открытость и доверие в их отношениях сохранились. Постоянным предметом беспокойства Франца Иосифа стало все возрастающее желание жены как можно реже бывать в Вене, которая была для нее подобием тюрьмы. Во время ее долгих путешествий он сильно тосковал о ней и писал ей множество нежных и ласковых писем, в которых старался успокоить и обнадежить ее томящуюся душу.

В 1872 году умерла эрцгерцогиня София, и Елизавете начало казаться, что она еще сможет обрести столь желанный ей покой и гармонию в жизни. Но вместо этого судьба преподнесла ей жесточайший удар – смерть единственного сына и наследника престола, кронпринца Рудольфа. В минуты невыносимого горя только что получившая известие о его гибели Елизавета выказала нечеловеческую выдержку. Именно она сделала то, на что не решился никто другой – сообщила мужу, что их сына больше нет. Она первой увидела Рудольфа в гробу, укрытого по грудь белым саваном. На мгновение ей показалось, что он просто заснул со странной улыбкой на губах. Только в эти страшные минуты до прихода мужа она дала волю своему отчаянию, упав на колени перед мертвым телом сына. В эти часы, наполненные траурными церемониями и скопищем чужих ненужных глаз, Елизавета старалась держаться из последних сил. И ей это удалось. Франц Иосиф умолял ее не присутствовать на церемонии погребения, но она выдержала все до конца.

После похорон глубокой ночью императрица незаметно вышла из дворца. Первый фиакр, встреченный ею в этот поздний час, отвез ее в монастырь капуцинов, где только что похоронили Рудольфа. Елизавета, отказавшись от услуг монаха, медленно спустилась в склеп, освещенный тусклым светом факелов. Еле сдерживая нечеловеческий крик, она тихо произнесла: «Мальчик мой, скажи, что же с тобой случилось?» Однозначного ответа на этот вопрос нет до сих пор, есть лишь несколько версий гибели кронпринца, о которых мы расскажем позже.

После смерти сына последние 10 лет жизни Елизаветы стали годами прощания со всем, что ее окружало. Она раздарила все свои сколько-нибудь нарядные вещи, предпочитая носить в основном черные платья. Ее душевное состояние явственно свидетельствовало о том, что жизнь потеряла для нее всяческий смысл. Напрасны были надежды Франца Иосифа, что острота боли от утраты со временем утихнет. Жена заперлась в маленьком особняке в Ишле, там, где он впервые увидел ее. Изредка Францу Иосифу удавалось вытащить Елизавету в свет, но единственным способом забыться для нее стали путешествия. Как тяжело раненный зверь, она искала такое место, где можно было бы хоть на минуту отключиться от преследовавшей ее боли утраты. Императрица все больше походила на душевнобольную. Как-то в одном из разговоров о жизни и смерти она сказала: «Что мы знаем об этом? Еще никто не вернулся из этого путешествия и не рассказал нам, что там нас всех ожидает».

Иногда прогулки Елизаветы затягивались на весь день, за это время она могла пройти 15–20 миль. Как правило, ее сопровождал студент афинского университета, которого она шутливо называла «греческим лектором». Он читал императрице стихи греческих авторов и нес за нею поклажу. Во время прогулок она нередко вела себя странно: пряталась за каким-нибудь деревом и меняла наряд. А однажды, будучи в Париже, императрица лунной ночью отправилась в собор Нотрдам, а потом зашла в дешевое кафе и съела чашку лукового супа. Выходя на прогулки, Елизавета брала с собой кошелек, набитый деньгами и часто подавала милостыню.

Франц Иосиф редко виделся с женой и уже с трудом мог припомнить, когда они в последний раз сидели вместе за обеденным столом. Известно, что во время одного из ее вояжей по Франции он посетил Елизавету в курортном местечке Кап-Мартен. Но этот визит был чисто внешней демонстрацией благополучия во взаимоотношениях императорской четы.

Елизавета по-прежнему категорически отказывалась от охраны, создавая трудности отвечавшему за ее безопасность детективу французской полиции Ксавьеру Паоли. Она постоянно игнорировала его требования, говоря: «Успокойтесь, мой милый Паоли, что может со мной случиться?

Кто может пожелать зла бедной женщине? Впрочем, все мы подобны лепестку мака или всплеску маленькой волны на поверхности воды». Между тем, опасность была близка. Говорят, что накануне трагедии императрице были посланы некие мистические предостережения. Так, однажды, когда она читала в саду о сицилийской мафии, над ее головой появился черный ворон, который стал кружиться и истошно каркать. Прислуга долго пыталась отогнать его, но он возвращался снова и снова. Еще одно недоброе предзнаменование случилось в Швейцарии. С балкона своего гостиничного номера Елизавета увидела в парке таинственную женщину, одетую во все белое. Та стояла среди деревьев и в упор смотрела на нее. Не на шутку напуганная и взволнованная императрица велела слугам прогнать странную незнакомку, но, обыскав весь парк, они никого не нашли. Придворные сразу вспомнили старинное поверье, существовавшее у династии Габсбургов: перед всяким несчастьем в императорском роду всегда появляется таинственная женщина в белом как предвестница беды. Так было в 1867 году, когда в Мексике был убит брат Франца Иосифа Максимилиан, так было и в 1889-м, ставшим годом гибели кронпринца Рудольфа.

Наступил 1898 год. С его приходом жизнь Елизаветы стала особенно неспокойной. Ей не сиделось на месте, и она металась по всей Европе: из Биаррица в Сан-Ремо, из Сан-Ремо в Ко, из Ко в Киссенген, оттуда в Бад-Ишль и опять в Ко. В окружении императрицы чувствовалось какое-то напряжение, да и она сама, видимо, его ощущала. Говорят, что Елизавета даже предсказала свою собственную смерть за сутки до гибели на берегу Женевского озера, сказав: «Не хочу жить. Хочу, чтобы моя душа выскользнула через маленькое отверстие в сердце и воспарила к небесам». На следующий день она решила навестить баронессу Ротшильд на ее вилле в Прегари. Все сопровождавшие ее в этой поездке в Женеву принялись отговаривать императрицу от поездки, но она осталась непреклонной: «Я готова ко всему, готова заглянуть в глаза судьбе. Если что-то должно случиться, нет силы, которая могла бы этому помешать»[3]3
  И хотя Елизавета всегда путешествовала инкогнито, уже на следующий день после ее приезда в Женеву газеты сообщили о посещении города австрийской императрицей и назвали отель, в котором она остановилась. Среди многих заметку об этом прочел итальянец Луиджи Люкени, который давно вынашивал намерение убить кого-нибудь из коронованных особ.


[Закрыть].

10 сентября после полудня 60-летняя императрица с придворной дамой вышла из отеля и направилась к набережной Мон-Блан, чтобы сесть на пароход и доплыть до Прегари. Неожиданно к женщинам подбежал Люкени и с чудовищной силой вонзил в грудь Елизавете остро отточенный трехгранный напильник (по другим данным, сапожное шило). Императрица упала. Прохожие помогли ей встать, и она сама дошла до пристани и поднялась на палубу. Но там она побледнела и снова упала, успев только сказать: «У меня немного болит грудь». Когда ее уложили на скамью, то увидели, что на платье из пробитого напильником корсета капает кровь. Елизавета потеряла сознание, у нее началась агония. Оказалось, что убийца пронзил ей сердце. Так трагически ушла из жизни эта удивительная женщина.

Убийцу тут же схватили. Оказалось, что он родился в Париже, своих отца и матери не знал, работал строителем, кочуя из одной европейской столицы в другую. Очутившись в Женеве, Люкени увлекся идеями социалистов и анархистов. Под их воздействием он и задумал совершить это убийство, при этом ему было все равно кого убивать – итальянского короля Гумберта, или русского царя Николая II, или герцога Орлеанского. Сообщение в газете предопределило выбор террориста, тем более что однажды в Будапеште он видел Елизавету и хорошо запомнил ее внешность. Проведенная экспертиза засвидетельствовала, что убийца психически здоров, а его действиями руководило желание отомстить ненавистным аристократам за свою горькую жизнь и… прославиться. На вопрос полицейского, почему он напал на Елизавету, Люкени спокойно ответил: «Она была первой коронованной особой, которая повстречалась на моем пути». На судебном процессе, когда его спросили, чувствует ли он раскаяние, Луиджи ответил: «Конечно же нет». При этом он с удовольствием позировал фотокорреспондентам и посылал в зал воздушные поцелуи. Убийцу приговорили к пожизненному заключению, но через 12 лет он повесился в женевской тюрьме.

Сообщение о гибели императрицы было срочно направлено в Вену. Когда адъютант Франца Иосифа, граф Пара пришел доложить ему об этой ужасной вести, тот по его лицу понял, что случилось несчастье. Прочитав телеграмму, император тяжело упал в кресло, обхватив голову руками. Немного придя в себя, он увидел рядом своего племянника Франца Фердинанда и тихо сказал ему: «Неужели нет на свете такого горя, от которого могла бы уберечь меня судьба!?» И, как оказалось потом, уготованная ему судьбой горькая чаша еще не была выпита им до дна.

Муза по имени Катарина Шратт

Кроме Елизаветы в жизни Франца Иосифа была еще одна женщина – актриса Катарина Шратт, которая долгие годы оставалась его возлюбленной, музой и спутницей. Их любовные отношения начались в 1885 году и ни для кого, в том числе и для императрицы, не составляли тайны. Более того, именно она и подобрала подругу мужу. Елизавета хорошо понимала, как он страдает от отсутствия семейного счастья и любви, которые она уже не могла ему дать. И хотя мысль о том, чтобы подыскать достойную любовницу для собственного мужа, может показаться не очень этичной, это было со стороны Елизаветы своеобразным проявлением заботы и сострадания по отношению к человеку, с которым она была когда-то счастлива. Кроме того, императрица хотела, чтобы Франц Иосиф настолько увлекся другой женщиной, что ему было бы не до нее и она могла бы вести свой привычный образ жизни.

Однажды Елизавета попросила свою подругу графию Ларош подыскать для Франца Иосифа достойную подругу. Единственное условие состояло в том, что эта женщина не должна претендовать на то, чтобы стать императрицей. Графиня предложила ей нескольких придворных дам, готовых с удовольствием утешить императора, о котором давно уже говорили как о «соломенном вдовце». Но Елизавета отвергла все кандидатуры. А вскоре она остановила свой выбор на молоденькой хорошенькой артистке Венского императорского театра Катарине Шратт, жене венгерского аристократа. Катарина была очень доброй женщиной и не претендовала на какие-то привилегии. По мнению Елизаветы, именно она могла дать Францу Иосифу то счастье, которого он был лишен по ее вине.

Их знакомство произошло в императорской канцелярии, куда Катарина пришла с какой-то просьбой. Для Франца Иосифа этот визит оказался приятной неожиданностью. Он часто посещал Венский театр и, испытывая симпатию к этой красивой и талантливой актрисе, старался не пропускать ни одного представления с ее участием. Видимо, Сиси хорошо знала об этом. Кроме красоты и таланта Катарина отличалась скромностью и интеллигентностью, что не могло не произвести на императора благоприятного впечатления. Вскоре он поделился с женой своими впечатлениями от личного знакомства с актрисой, и та высказала пожелание тоже поближе с ней познакомиться. Катарине было направлено приглашение посетить императорский двор. Ее встреча с императрицей была очень сердечной, за ней последовали другие, в результате чего женщины подружились и часто вели долгие задушевные беседы.

Что же касается Франца Иосифа, то сначала его встречи с актрисой хранились в тайне, но очень скоро, по мере того, как они становились ближе друг другу, стали практически публичными. У императора появилась не только любовница, но и близкий друг. Елизавета несомненно была рада этому, ведь теперь ее бесконечные путешествия по всему миру уже не вызывали у мужа недовольства. Возможно, в знак благодарности женщине, которая помогла получить ей желанную свободу, она поручила одному из самых известных придворных художников нарисовать портрет Катарины. Вскоре актриса покинула сцену и незаметно вошла в жизнь императорского двора и семьи Франца Иосифа. Она жила тихо и не причиняла никому неудобств. Франц Иосиф почти ежедневно навещал ее в скромной венской квартире, а когда он покидал Вену, Катарина ехала вместе с ним. В императорском летнем курорте в Ишле у нее была своя вилла, куда император, как правило, приезжал на коне или приходил пешком.

К любовной связи Франца Иосифа с Катариной австрийцы относились спокойно. Забавные истории и анекдоты, которые придумывали на эту тему в народе, были скорее смешными, чем злобными. И только дочери Франца Иосифа относились к любовным похождениям отца иначе. Гизела и Валерия неоднократно говорили ему, что эта связь бросает тень на всю императорскую семью, что такое поведение главы империи недостойно и вредит им. Но 70-летний император был тверд как скала, он не мог и не хотел предавать свою любовь.

Однажды Катарина получила оскорбительное анонимное письмо. Она собрала вещи и уехала в Брюссель, оттуда – в Баварию, а затем в Рим. В Риме она добилась аудиенции у папы и получила его благословение на расторжение брака со своим мужем, бароном Киссом. После этого стали ходить слухи о ее возможном скором морганатическом браке с Францем Иосифом (к этому времени Елизаветы уже не было в живых). Но этого не случилось. Престарелый монарх просто любил эту уже немолодую женщину, так же как и она его, и ничего другого им не было нужно.

Катарина находилась рядом с Францем Иосифом в течение долгих тридцати лет. Это было время их тихого счастья. Актриса не вмешивалась ни в государственные дела императора, ни в придворную жизнь. Она ни разу не позволила использовать свои отношения с венценосной особой для решения проблем других людей. Но, кто знает, смог бы Франц Иосиф достичь столь преклонного возраста и без малого 70 удерживать в своих руках бразды правления империей без любви и поддержки этой женщины.