Текст книги "Александрийский Мусей от Птолемеев до Октавиана Августа"

Далее мы находим у Плутарха (De Pyth. or. 17) краткое упоминание о Мусее в Дельфах, который не был самостоятельным храмом, но являлся пристройкой к южной стене храма Аполлона, примыкая также и к святилищу Геи. Тут был священный источник с водой для возлияний и омовений. «А Музы были здесь поставлены как помощницы в гаданиях и хранительницы источника…» (Ibid.).

Остатки древнего святилища Геи в Дельфах примыкают к внешней стене храма Аполлона, окружающей теменос неправильной трапециевидной формы. Между этой стеной и высоким стилобатом, на котором поставлен нынешний дорический периптер, остаётся достаточно свободного пространства. Однако Плутарх говорит о Мусее в прошедшем времени; в его эпоху почитание Муз здесь было уже оставлено. Храм Аполлона, который посещают участники диалога Плутарха, был построен только в 366–339 гг. до Р. Х. Поскольку писатель приводит посвящённые дельфийским Музам стихи Симонида Кеосского (ок. 560 – ок. 480 гг. до Р. Х.), речь может идти о Мусее на участке прежнего храма, так называемого храма Алкмеонидов (по имени афинского аристократического рода, финансировавшего строительство). При его последующей перестройке, новая стена, ограждавшая теменос, прошла прямо по фундаментам нескольких древних зданий. Участок Муз мог находиться западнее стои афинян и колонны наксосского Сфинкса. Как внутри старого теменоса, так и вне его. Собеседники диалога Плутарха, поднявшись к храму по Священной дороге, садятся у источника, не заходя на внутреннюю территорию святилища. В любом случае пристроенный непосредственно к главному храму бога-Мусагета дельфийский Мусей вполне вписывается в нашу гипотетическую реконструкцию архитектурной формы Мусея как замкнутого священного участка, в данном случае, наверное, окружённого портиками дворика с источником святой воды и статуями Муз. Музы, по преданию, привели сюда первую пророчицу, вскормленную ими на Геликоне и вещавшую стихами (Plut. De Pyth. or., 9). Расположенная восточнее стоя афинян представляла собой настоящий музей воинской славы, так как за её колоннадой были выставлены принесённые в дар богу военные трофеи (Paus., X, 11, 5). На стенах храма Аполлона были начертаны афоризмы семи мудрецов (Op. cit., X, 24, 1). Музы хранили память и о них, и о почитаемых здесь героях. Вокруг стояло великое множество статуй: Диоскуров, Орфея, афинских прародителей Эрехтея и Кекропа, знатных граждан Тегеи и Афин, знаменитых фессалийцев, изображения аргосских героев-атлетов Клеобиса и Битона, статуя победителя персов Мильтиада. Статуи же самих Муз, помимо тех, что были на их священном участке, украшали фронтоны главного храма (Paus., X, 19, 3).

Скульптурное убранство Мусеев завершит собираемый нами зрительный ряд. Мы не случайно так подробно описали римские саркофаги: их барельефы, в большинстве своём скопированные с греческих оригиналов, помогут представить аналогичные, более крупные произведения эллинских скульпторов, обрамлявшие жертвенники в Мусеях, или составлявших декор «мемориальных» стен, подобных стене гетайров в Дионе.

К ним мы добавим рельеф, опоясывающий круглой формы пьедестал какой-то статуи, найденный в 1868 году при раскопках римской виллы в Галикарнассе (совр. Бодрум, Турция), восточнее знаменитой усыпальницы Мавсола (Мавзола)[121]121
  Подробное описание и прорисовка: Trendelenburg Α. Der musenchor, relief einer marmorbasis aus Halikarnass // Programm zum Winckelmannsfest der Archäologischen gesellschaft zu Berlin. 36. – Berlin, 1876.


[Закрыть]. Рельеф, хранящийся теперь в Британском музее (Greek & Roman Antiquities, inv. 1868, 0405.159), ваялся раньше римского времени. И видимо, был приобретён хозяином виллы как раритет, датируемый современными исследователями примерно II веком до Р. Х. Развёрнутые по кругу чередующиеся фигуры стоящих и сидящих Муз, между которыми возвышается Аполлон, образуют хор, прославлявший того, кому ранее, до перемещения, был посвящён памятник. Не обязательно погребальный, хотя в каталоге Британского музея высказывается предположение, что это мог быть фрагмент алтаря при гробнице (Greek and Roman Antiquities catalogue, number: Sculpture 1106). Музы держат разнообразные атрибуты: маски, флейты, свитки, лиру, глобус. Выше пьедестал опоясывают изящные розетты. Полагают, что автор хора Муз принадлежал кругу скульптора Филиска Родосского, о котором будет сказано ниже.

Из статуй мы выберем только групповые композиции, которые создавались скульпторами греческой классики и раннего эллинизма, оригиналы и римские копии. Они дадут нам приблизительное представление об утраченных александрийских изваяниях.

Статуи Муз в геликонской долине, к сожалению, тоже утрачены, но по большой ширине пьедесталов можно предположить, что геликонские Музы не стояли, а восседали на престолах.

Наоборот, изваянные через семьсот лет Музы, украшавшие двор роскошной виллы Тиберия Клавдия Язона Магна, верховного жреца храма Аполлона в Кирене (Ливия, Шаххат, Археологический музей, Ptolemaïon Quarter; памятник включён в список Всемирного наследия ЮНЕСКО), изображены стоящими на низких постаментах, под коринфской колоннадой, опоясывающей выложенный мозаиками двор усадьбы. К сожалению, во времена варварских нашествий на Киренаику, у них были отбиты головы и державшие атрибуты руки. Изображение безголовой Музы Талии из Кирены стало теперь символом итальянской общественной организации Talìa consulenze per i beni e le attività culturali и её издательства.

Язон (Ясон) Магн был удостоен собственной статуи, поставленной ему на афинской агоре в 157 году от Р. Х., то есть, в царствование приёмного сына Адриана, Антонина Пия (138–161 от Р. Х.). Жрецом в Кирене Магн стал позже, при императоре Коммоде (180–192 гг. от Р. Х.). Пьедестал статуи, обнаруженный в 1955 году[122]122
  Benjamin Anna S. Two Dedications in Athens to Archons of the Panhel-lenion // Hesperia: The Journal of the American School of Classical Studies at Athens. Vol. 37, No. 3, Jul.-Sep., 1968. P. 338–344. Plate 101, fig. 1.


[Закрыть], имеет надпись, свидетельствующую, что до переселения в Кирену Язон Магн выполнял обязанности архонта (предстоятеля) Панэллинского союза, – объединения греческих полисов, занимавшегося организацией городских празднеств, религиозных церемоний, мусических и спортивных агонов. Лига была любимым детищем «филэллина» императора Адриана, и когда мы будем освещать «мусические заслуги» этого правителя, в частности – благодеяния, оказанные им Александрийскому Мусею, мы поговорим обо всех соратниках императора на поприще культуры и просвещения, в число которых, наверное, входил Язон Магн. Пока же перейдём к самым знаменитым в истории искусства изображениям Муз.

Речь пойдёт о клементинских, или тибуртинских Музах (Рим, Museo Pio-Clementino, зал Муз)[123]123
  Россиянам, даже не бывавшим в Италии, они хорошо знакомы, так как парк в Павловске под Санкт-Петербургом украшают бронзовые копии, отлитые по тибуртинским оригиналам.


[Закрыть]. В этой группе чередуются изваянные из паросского мрамора фигуры, восседающие на тронах: Каллиопа (inv. 312), Клио (inv. 291), Терпсихора (inv. 308), Талия (inv. 295). И стоящие: Мельпомена (inv. 299), Полимния (inv. 297), Урания (inv. 293). Не хватает девятой Музы – Евтерпы. Объединяет всю группу Аполлон Кифаред (inv. 310). Нам, в данном случае, неважно, что головы Муз являются наложенными фрагментами других античных статуй, или даже подделками скульпторов XVIII века. Подобная «реставрация» двести с небольшим лет назад не вызывала неприятия. Гораздо важнее общая композиция и время создания статуй.

Они были исполнены в первой половине II века нашей эры (время правления императора Адриана) и являются копиями с каких-то греческих оригиналов рубежа IV–III столетий до Р. Х., то есть – начального периода истории Александрийского Мусея. При этом Урания была найдена непосредственно на развалинах виллы Адриана в Тибуре (Тиволи). Там же найдены (ставшие экспонатами испанского музея Прадо) сидящие Терпсихора, Клио и Талия, прежде составлявшие отдельную группу (Мадрид, Museo Nacional del Prado, зал Муз, inv. Е-38, Е-41, E-68). Остальные статуи обнаружены между 1774 и 1786 годами при раскопках соседней виллы, так называемой виллы Кассия (Кассии – древний род, владевший землями в Тибуре с республиканских времён, но принадлежала ли им конкретно данная вилла уверенно сказать нельзя). После кончины Адриана его вилла несколько раз перестраивалась, затем Константин Великий увёз часть её богатств в Константинополь, но вплоть до владычества готов она оставалась в относительной сохранности. А на вилле Кассия в VI столетии хозяевами стали готские вожди и их сановники, которые просто забирали себе ценности из опустевших соседних имений. Таким образом, там могли оказаться семь Муз и Аполлон.

Вспомним, что Адриан строил свою резиденцию как мир в миниатюре, собирая там имитации достопримечательностей разных римских провинций. Главные строительные работы осуществлялись между 132 и 134 годами, сразу после возвращения императора из Египта. Римская и греческая библиотеки, Зала философов, Дом с тремя экседрами, Каноп (имитация египетского поселения вблизи Александрии), изображение нильского крокодила на берегу канала, статуи обожествлённого Антиноя в образе Осириса, фигуры Исиды, Птаха и египетских жриц, – ясно указывают на египетские симпатии императора. А если вспомнить ещё, что он долго жил в Александрии и вёл беседы с учёными Мусея (SHA Hadr., 20), вполне вероятно, что первообразы тибуртинских Муз находились именно там.

Чуть позже правления Адриана, в 180-е годы, подобная же скульптурная группа Аполлона Кифареда и Муз (здесь они все изображены стоящими) украсила термы Фаустины (супруги императора Марка Аврелия) в Милете. Хотя термы не относятся к культовым зданиям, римляне проводили в них досуг, включающий и мусические искусства. Кроме того, эти фигуры (Стамбул, Археологический музей, галерея 19, зал 7), предположительно, являются копиями работ Филиска Родосского (III или II вв. до Р. Х.). Оригиналы, вывезенные римлянами как трофеи откуда-то с Востока после падения власти Антония и Клеопатры, были помещены в портике Октавии в Риме (Plin. Nat. hist., XXXVI, 4, 10.). Портик с двойной коринфской колоннадой, расположенный рядом с театром Марцелла, у берега Тибра, Октавиан Август строит (и посвящает своей сестре Октавии) сразу после завоевания Египта (строительство закончилось около 23 года до Р. Х.). Помимо коллекции трофеев там находилась большая библиотека, одна из самых известных римских библиотек (Dio Cass., LIII, 1, 3–4.), которой заведовал Гай Мелисс, вольноотпущенник Мецената, грамматик и поэт. Назначивший его император в это время не жалел средств на то, чтобы новые библиотеки в Риме (одновременно формировались греческая и латинская библиотеки храма Аполлона Палатинского) если и не затмили бы славу Александрии, то, во всяком случае, сделали бы Вечный Город достойным её преемником.

Для полноты картины вспомним ещё одну скульптурную группу смешанного типа, вывезенную в XIX веке из предместья Неаполя Агнано в Германию (Франкфурт-на-Майне, Städtische Galerie Liebieghaus, inv. 159–163). Она представляет собой пять торсов Муз (утрачены головы и руки). Три Музы сидят, остальные – танцуют. Статуи были изваяны на Делосе между 120 и 100 гг. до Р. Х., затем попали в Неаполь, где, как и в Милете, Музы украшали римские термы.

Мы не будем рассматривать отдельные изображения Муз, хранящиеся в собраниях музеев Европы и Америки, поскольку в Александрийском Мусее явно находилась целостная группа. Отметим, что танцующие Музы чаще изображаются вместе с Аполлоном, который «руководит» их хором. В Александрии культ бога-Кифареда не был особенно распространён, александрийские праздники с мусическими агонами посвящались Дионису (божеству-покровителю и рода Александра Великого, и всего рода Птолемеев). У нас нет сведений о том, что рядом с Мусеем были храмы Аполлона или Диониса. Поэтому нам предпочтительнее предположить во дворе Мусея статуи только Муз, без бога-Мусагета. И при этом – фигуры стоящие или восседающие на престолах.

Во всех случаях, когда удаётся сопоставить архитектурные и скульптурные фрагменты, мы видим одну существенную особенность: под открытым небом располагались не только алтари (это как раз было нормой в античной храмовой архитектуре), но и изображения, обычно помещаемые во внутреннем пространстве храма. За исключением долины Муз, сакральное пространство, в котором находились статуи, всегда представляется замкнутым, что естественно как для старых, стиснутых стенами городов Эллады, так и для новых городов эллинистического Востока, создававшихся по строгим регулярным планам, в особенности – для Александрии Египетской, где все кварталы представляли собой правильные квадраты и прямоугольники.

Облик небольших городских Мусеев, как, например, в Теспиях, более всего соответствует описанию храма гипетр (hypaethros, греч. Ûpaiqroj, букв.: под открытым небом) у Витрувия: «У гипетра же по десяти колонн и с передней и с задней сторон храма… во внутренней его части находятся два яруса колонн, отделённые круговым проходом от стен, как портики перистилей. Середина у гипетра – под открытым небом, без крыши» (Vitr., III, 2, 8. Перевод Ф. А. Петровского). Но для Мусеев более крупных размеров остаётся предположить в качестве теменоса храма сам перистиль – квадратную или прямоугольную площадь, обнесённую стеной с внутренней колоннадой в один или два яруса. Жертвенник располагается в центре дворового пространства, статуи – рядом, одной группой, или вокруг, между колоннами портиков. Такая композиция позволяла делать с внешних сторон, даже по всему периметру храма, пристройки, в которых и размещались библиотеки, коллекции, залы для занятий. Фасад, обращенный к городской площади, мог быть решён целиком в виде парадной стой или иметь выдвинутый вперёд центральный портик. То есть, созерцался такой храм больше изнутри, не имея охватываемого одним взглядом силуэта.

Это предположение позволяет объяснить тот давно смущающий исследователей факт, что современники Александрийского Мусея не только не записали его в канон Семи чудес света, в отличие от Александрийского Маяка, но и вообще не оставили сколько-нибудь подробных его описаний. Нет изображений Александрийского Мусея и на монетах, чеканившихся в городе в период Римской империи. Между тем, богатые коллекции этих монет позволяют увидеть, хотя и схематизированные, но имеющие отличительные признаки знаменитые здания Александрии. На реверсах монет встречаются: силуэт Маяка, заметно отличающийся от реконструкций учёных XIX века, храм Исиды с колоссальной, поднимающейся выше пилонов статуей богини, храм Гора-Гарпократа, под сводами которого Исида держит на руках бога-младенца, Серапей – огромный периптер, показанный как в профиль, так и анфас, храм Благого Демона. Но ни на одной из монет нет Мусея[124]124
  Первое исследование, где было отмечено странное игнорирование монетариями Александрии одной из главных достопримечательностей города: Handler S. Architecture on the Roman Coins of Alexandria // American Journal of Archaeology. Vol. 5, № 1, Jan., 1971. P. 57–74. Вышедшие позднее публикации не добавляют ничего нового: Christiansen E. The Roman Coins of Alexandria: Quantitative Studies, 1–2. – Aarhus, 1988; Christiansen E. Coinage in Roman Egypt: The Hoard Evidence. – Aarhus, 2003; Emmett K. Alexandrian Coins. – Lodi, 2001.


[Закрыть].

Ещё одно следствие вытекает из нашего предположения. Представив себе перистиль городского Мусея, мы замечаем схожесть пространственного решения храма Муз с таким широко распространённым памятником античной архитектуры как гимнасий, также имевший большой двор или несколько дворов, обрамлённых колоннадами, за которыми находились полузамкнутые помещения для занятий, отдыха, омовений, переодеваний, массажа. Сходство не случайно, ведь в городских Мусеях IV века до Р. X. именно учебно-просветительская функция становится ведущей. Вряд ли можно полностью отождествлять все городские My сей со школьными зданиями как это делал У. фон Виламовиц-Мёллендорф[125]125
  Wilamowitz-Moellendorf U. von. Der Glaube der Hellenen. Bd. II. – Berlin, 1932. S. 140.


[Закрыть]. В настоящее время, преобладает мнение об определённой специализации разных типов греческих школ. Но иногда Мусеи, гимнасий и дидаскалии (городские училища) действительно составляли единое целое. В некоторых афинских дидаскалиях около 345 года до Р. X. устраиваются праздники и состязания, посвященные Музам (Μουσεία), что предполагает наличие в них священных участков Муз для обязательных в таких случаях религиозных церемоний и жертвоприношений. В речи оратора Эсхина на процессе против Тимарха, в начале 345 года, порицается излишнее вмешательство афинских властей в организацию таких празднеств: κοά περί παιδαγωγών επιμελείας και περί Μουσείων εν τοις διδασκαλείοις (Aesch., I, 10).

Гимнасии перистильного типа эллинистического и римского времени лучше всего изучены археологами в Эпидавре, Олимпии, Милете, Приене, Эфесе и Саламине (на Кипре). Самый ранний по времени – гимнасий в Эпидавре (ок. 300 г. до Р. Х.). Здесь архитекторы применили старый дорический ордер для оформления контрастирующего с глухими стенами входного портика, воспринимающегося как совершенно самостоятельная постройка, так как, помимо фронтальных колонн здесь имеются ещё и боковые. Три самых больших зала гимнасия имеют внутренние колоннады, ещё одна – окружает палестру. Предназначенный первоначально для спортивных занятий и игр, гимнасий был приспособлен римлянами под Одеон (дом пения). То есть, оказался непосредственно связанным с мусическим культом. При этом оформление перистиля частично было сохранено. Зала для пения возводится в его центре.

В Олимпии древний гимнасий перестраивался несколько раз, с III по I века до Р. Х. При всех перестройках оставалась дорическая колоннада внутреннего двора, но снаружи во II веке был добавлен пропилон – проход с двумя симметричными коринфскими портиками. Тогда же пристраивается длинная стоя со стороны южного фасада, наиболее хорошо сохранившаяся и частично отреставрированная. Впечатляют размеры всего комплекса: 210×120 метров, что сопоставимо со священными участками главных храмов города.

В Милете гимнасий II века до Р. Х. (так называемый гимнасий Евдема, по имени богатого милетца, пожертвовавшего средства на строительство) украшает четырёхколонный ионический портик со сквозным проходом во двор. Там посетителей встречали скромные боковые портики дорического ордера. Но противоположный парадному входу фасад целиком занимала более высокая ионическая колоннада. За ней находился ряд комнат для занятий. Позже, нарушая симметрию, к западной стене гимнасия добавляют длинную прогулочную стою, обращённую колоннадой ко всему комплексу общественных зданий на агоре. Противоположные стороны площади занимают два больших рынка и булевтерий (городской совет)[126]126
  Здание булевтерия в Милете (175–164 гг. до Р. Х.), ставшее хрестоматийным примером эллинистической архитектуры, также представляет для нас интерес с точки зрения возможностей компоновки объёмов на ограниченном городском пространстве. Оно находится напротив гимнасия, несколько южнее. Двор окружают глухие стены, прорезанные в центре четырёхколонным коринфским портиком. Изнутри двор полностью окружён дорической колоннадой, центральную часть занимает большой жертвенник с мраморными барельефами. За ним – собственно зал булевтерия со скамьями на 1 500 человек, спускающимися амфитеатром. В Александрии таким же образом двор Мусея мог замыкать Большой дом учёных, упоминаемый Страбоном (XVII, 1, 8, C794). Хотя, в равной степени, возможно, что Большой дом занимал центр двора.


[Закрыть], южнее римляне сооружают огромных размеров трёхъярусный нимфей, с севера, вплотную, пристраивают термы.

В Приене почти идеальный квадрат (34×35 метров) Нижнего гимнасия, построенного около 160 года до Р. Х., имеет только внутреннюю колоннаду. Комнаты вытянуты вдоль западного и северного фасадов, одно из помещений идентифицируется с экседрой, присутствующей и в описаниях Академии и Александрийского Мусея (Diog. Laert., IV, 1, 19; Strab., XVII, 1, 8, С794). Здесь, в Приене, это раскрывающаяся во двор квадратная зала с каменными скамейками для учеников. Двор и экседру разделяет портик из двух ионических колонн, а со стороны улицы, создавая световой колодец, её окружает верхняя колоннада от карниза до середины глухой стены.

В Эфесе, перестраивая гимнасий у Магнесийских ворот, римляне, кроме возведения выступающего в центре коринфского портика, поддерживающего фронтон, поставили коринфскую колоннаду по всей длине главного фасада, обращённого к ведущей от Магнесийских ворот улице. Меньших размеров колоннады коринфского ордера окружают дворовое пространство (130×107 метров). Римляне объединили гимнасий со столь любимыми ими термами, застроив часть дворовой территории сводчатыми корпусами, но сохранили очертания квадратного двора старого здания, возможно, оставшегося от того времени, когда город находился под властью Птолемеев (263–197 гг. до Р. Х.).

Подобную же перестройку, окружив территорию старого птолемеевского гимнасия коринфскими портиками и присоединив с восточной стороны банный комплекс почти равный по площади самому гимнасию, римляне проделали в Саламине, всего через пару десятилетий после того, как остров Кипр из-под власти Клеопатры VII окончательно перешёл под римское управление.

Мы приводим подробности, касающиеся не только планировки, но и декора зданий для того, чтобы подчеркнуть стремление архитекторов эллинистическо-римского времени придать гимнасиям столь же торжественное оформление, какое имели городские храмы. Это облегчало превращение профанного пространства в сакральное, и наоборот. Если в Антиохии-на-Оронте Мусей был перестроен римлянами в здание городского наместничества и суда с сохранением дворового пространства, то гимнасий, имевший двор с портиками, столь же легко можно было перестроить в святилище. Непосредственные предшественники Александрийского Мусея – афинские Академия и Ликей изначально были гимнасиями за стенами Афин, один из которых стал собственностью Платона, переходившей по наследству его преемникам. Другой был предоставлен властями города Аристотелю для преподавания, и затем был выкуплен Феофрастом. Для святилищ Муз вполне можно было использовать уже имевшееся пространство обоих гимнасиев, дополнив его жертвенниками и статуями. Затем римляне опять перестраивают Академию и Ликей, используя старые фундаменты и старые камни. Как развалины гимнасиев римского времени Академия и Ликей предстают сейчас перед археологами и туристами.

Об Академии и Ликее мы поговорим в следующих главах как можно подробнее. И рассмотрим (насколько позволяют источники) не только их архитектуру, но и организацию мусических союзов внутри их философских школ, направления деятельности, коллекции, тексты, созданные в их стенах, процесс обучения, биографии учившихся и преподававших там знаменитостей, в особенности – питомцев Аристотеля, отправившихся в Восточный поход с армией Александра Македонского, и питомцев Феофраста, которые будут приглашены Птолемеями в Александрию.