Текст книги "Тени. Что чувствуешь, когда тебе ломают жизнь?"

Глава 64

Я ненавижу в тебе абсолютно всё,

Так почему я люблю тебя?

Я ненавижу в тебе абсолютно всё,

Так почему я люблю тебя?

Three days grace, I hate everything about you©

«Ты всё ещё любишь меня… Просто, ты всё ещё любишь меня…», – эти слова крутились в голове Хенси на бесконечном повторе, изматывая и без того пошатнувшиеся нервы, заставляя её ворочаться в постели, сминая простынь, стягивая её и, в итоге, закручивая её вокруг своих ног.

– Чёрт побери, – устало выдохнула девушка, скидывая одеяло, переворачиваясь на спину и закладывая руки под голову. – Трюмпер, ты бы знал, как я тебя ненавижу… – девушка устало закрыла глаза. – Даже по ночам нет от тебя покоя…

«Можно подумать, тебе что-то не нравится, – язвительно подметил внутренний голос. – Не обманывай себя, Хенси, ты же…».

– Заткнись! – вслух сказала Хенси, садясь, а после вновь падая на кровать, закрывая голову подушкой. Это было так глупо – пытаться укрыться от собственного голоса таким детским способом…

«Я его не люблю, – убеждала себя девушка, жмуря до боли глаза и пытаясь провалиться в спасительный сон. – Но… Но почему, тогда, я не могу перестать о нём думать? – задав себе вопрос, девушка тотчас же сама на него ответила: – Потому, что ты его ненавидишь. Точно, ненавижу…».

Время шло, утекая в никуда, а вот сон никак не хотел приходить. Простынь уже давно валялась на полу, всё тело Хенси было в отпечатках от складок на ткани. Поняв, что уснуть не удастся, Хенси, не включая света, направилась вниз, где прихватила бутылку рома и вернулась в комнату. Отвинтив крышку, девушка сделала несколько глотков, морщась, смотря в темноту.

«Ты меня всё ещё любишь…».

«Я не знаю, когда смогу тебя отпустить…».

«Мориц, прошу тебя, не надо…».

«Не ври себе, Литтл…».

Слова, фразы из разного времени кружились в голове, заставляя склониться под их натиском, закрыть лицо ладонями и тихо, чтобы никто не услышал, прошептать:

– Может быть, он и прав…

Девушка разогнулась и вновь уставилась в темноту, вслушиваясь в тишину спящего и пустынного дома. Рука, то и дело, подносила к губам горлышко, вливая в горло ядрёный напиток.

«Ром-вино-ром, – подумала девушка, делая очередной глоток. – Определённо, завтра мне будет очень плохо…».

– Если бы у меня был шанс, я бы сделал то, чего лишён в этой своей жизни, пошёл к тем, кого в ней нет…

Хенси вздрогнула, вспоминая слова Себастьяна, которые он сказал ей сегодня днём.

«Решено, – подумала Хенси, вставая и натягивая на себя футболку. Обычно, если девушке нужно было куда-то выйти ночью, она не утруждалась тем, чтобы одеться, но сейчас был другой случай. – Пусть сегодняшний день будет свободным от всего, – думала Хенси, спускаясь по лестнице, крепко сжимая в руке бутылку, то и дело припадая к ней губами. – Пусть. Завтра всё будет, как прежде, но сегодня я хочу… Я хочу попытаться стать счастливой».

Подойдя к бару, девушка сунула туда початую бутылку рома и заменила её на коньяк, после чего поспешила в сторону подвала.

Мориц, который едва успел заснуть, непонимающе обернулся в сторону двери, где стояла Хенси. Девушка несколько мгновений помешкала, не решаясь сдвинуться с места, судорожно сжимая в ладони бутылку дорого напитка, перебирая голыми ступнями по полу.

– Литтл? – хрипловато спросил Мориц, садясь и жмурясь. В комнате было темно, но свет, проникающий через открытую дверь, всё же резал глаза. – Зачем ты пришла?

– К тебе, – выпалила девушка.

Закрыв дверь, она подошла к кровати, села. Не решаясь поднять глаза и заговорить, Хенси пыталась открыть бутылку, но пробка никак не подавалась.

– Помочь? – спросил Мориц.

– Обойдусь, – буркнула Хенси.

– Как знаешь, – пожал плечами парень. – Может быть, свет включить?

– Включи.

Включив ночник на самую маленькую мощность, дабы не раздражать привыкшие ко тьме глаза, Мориц вернулся взглядом к Хенси, которой уже удалось сорвать обёртку и теперь она дрожащими руками пыталась выдернуть пробку. Когда девушке это наконец-то удалось, она повернулась к парню и с требовательными чертями во взгляде потребовала:

– Пей.

– Чёрт, Литтл, – усмехнулся Мориц. – Ты меня споить решила?

– Пей, – повторила девушка.

В её голосе не было ни издёвки, ни угрозы. Он был ровным, низковатым, он удивлял Морица, но парень, всё же, решился и взял из рук девушки бутылку, делая несколько глотков.

– Пей больше, – попросила Хенси, когда парень попытался вернуть ей бутылку. – Больше и… быстрее.

– Что ты задумала?

Девушка не ответила, лишь покачала головой.

– Прошу тебя, Мориц, не будь свиньёй, – попросила девушка.

Пожав плечами, парень припал к горлышку, глотая горький дорогой напиток, стараясь не морщиться.

– Всё, я больше не могу, – тихо сказал парень, морщась и возвращая бутылку хозяйке.

Кивнув, Хенси забрала её и сама припала к тёплому горлышку губами, жадно глотая обжигающий янтарный напиток, пытаясь залить им что-то внутри, заглушить, но он лишь разжигал этот пожар сильнее. Спирт, вообще, не следует лить в открытое пламя…

– Может быть, ты скажешь, зачем пришла? – вновь попытался спросить парень.

Хенси как-то напряглась, ссутулилась, а, затем, резко развернулась и вдруг оказалась так близко к лицу парня.

– Ч… Что ты делаешь? – удивился Мориц.

– Что хочу, – ответила девушка.

Её горячее, горькое от выпитого дыхание обожгло губы парня, а через мгновение у него в голове что-то замкнуло, потому что Хенси прикоснулась к ним своими губами, закрывая глаза, целуя. На мгновение Мориц распахнул глаза, пораженный происходящим, он не верил в него. Он слабо попытался отстраниться, но рука, легшая на его затылок и едва слышный, умоляющий шёпот: «не надо», положили конец его и без того слабым попыткам прекратить странное действие.

Хенси целовала медленно, тягуче, ласково, с каким-то затаенным томлением, натянутой болью. Мориц не знал, что на него нашло, но уже через какие-то две минуты, парень сам притянул девушку к себе, углубляя поцелуй, беря её лицо в ладони.

Оторвавшись, наконец-то, от губ парня, девушка перешла влажными, отрывистыми поцелуями к его виску, уху, облизнула раковину и прикусила хрящик на её вершине. По телу парня пробежала дрожь, ладони вспотели, а дыхание сбилось ещё сильнее. Сердце в его груди ухало так, что, казалось, оно вот-вот разобьётся о грудную клетку, но даже это бы не заставило парня сейчас остановиться, слишком это было… Это было слишком!

Слишком горячо, слишком ненормально, слишком желанно. Смелые сны, фантазии, которые мучили парня на протяжении последних двух месяцев, вдруг стали реальностью, пусть пугающей, но реальностью. Остатками сознания Мориц понимал, что это может быть всего лишь очередной издёвкой, началом пытки, но… чёрт побери, ему было плевать!

– Если ты сейчас остановишься… – прошипел Мориц, запрокидывая голову, когда Хенси, спускаясь поцелуями по его груди, задела совсем свежую рану. Но боль эта не отрезвила, даже наоборот.

«Кажется, я всё-таки становлюсь мазохистом», – подумал Мориц, закрывая глаза и полностью отдаваясь ощущениям.

Пальцы парня сжимали майку на плечах девушки, мяли её, а затем потянули вверх, пытаясь снять. Оторвавшись от живота парня, который она покрывала поцелуями, девушка самолично стянула вещь, оставаясь в одних трусиках.

Мориц сел, беря Хенси за талию, проводя по гладкой, украшенной татуировками коже руками, он потянул её к себе, желая вновь ощутить её близко, ещё ближе, прикоснуться к её губам, но девушка не позволила ему этого, упираясь ладонью в грудь, заставляя тихо шикнуть от того, что она попала по ране. Побудив парня лечь на спину, Хенси вернулась к его животу, покрывая дрожащую плоть отрывистыми поцелуями и чувствуя, как же, за эти мимолётные десять минут, стало мокро между ног.

Запах Морица, вкус его кожи, звук сбитого дыхания действовали на девушку сильнее любого возбудителя, да что уж там, она еле сдерживалась от того, чтобы не скользнуть рукой в трусики и не подарить телу долгожданную разрядку. Кости и суставы выкручивало так, что, казалось, ещё чуть-чуть и девушка кончит просто от близости столь желанного тела.

Расстегнув не слушающимися пальцами штаны парня, Хенси нетерпеливо потянула их вниз, стягивая вместе с бельём. Когда ей открылось впечатляющее, подлинное возбуждение парня, девушку словно прошиб разряд тока, молнии, заставляя прикрыть глаза и полностью отдаться ощущениям и желаниям.

– Чёрт, Литтл, – прошипел парень, когда девушка пробежалась по его напряженному органу короткими ноготками и задохнулся кислородом, когда она сжала его член у основания ладонью и погрузила в рот, обхватывая набухшую головку губами.

Парень забился, словно в конвульсиях. Он с трудом мог вспомнить, когда его ласкали таким образом, но то, что сейчас делала с ним девушка это… Это не шло ни в какие сравнения со всем, испытанным им ранее. Это был рай и ад, одновременно; огненные реки текли по венам, а тело, казалось, медленно поджаривали на всё увеличивающемся огне.

– Хенси… – умоляюще простонал парень, подаваясь навстречу девушке, но она прижала его бёдра к кровати, не позволяя двигаться самостоятельно. Она сама задавала тема, заставляя парня извиваться, скулить и умолять: – Хенси, ты… ты сам дьявол…

Почувствовав, что ей и самой осталось недолго, девушка выпустила член парня изо рта и поднялась, впиваясь в губы Морица жадным поцелуем. Никогда прежде парень не ощущал такого желания и дикой похоти, как сейчас, а вкус собственной смазки во рту лишь подогревал ощущения; понимание того, что Хенси, вот так просто, сделала ему минет, срывало крышу и заставляло дёргаться, биться, словно четырнадцатилетний мальчишка.

Оторвавшись от губ парня, пошло облизнувшись, девушка стянула с себя бельё и отбросила его куда-то на пол, после чего оседлала бёдра парня, непонятным, мутным взглядом глядя ему в глаза.

– Хенси… – умоляюще протянул Мориц, тянясь к девушке руками, но она толкнула его в плечо, возвращая в исходное положение.

– А знаешь, – сказала Хенси, проводя пальцем по животу парня и задерживаясь в районе нижних кубиков пресса, – ведь у меня никого не было после… того случай.

Мориц вопросительно поднял бровь, смотря на девушку. Она продолжила:

– Да, Трюмпер, последний член, который побывал у меня внутри был – твой.

Парень шумно сглотнул, толком не зная, как реагировать на это заявление, но понимая, что оно так много значит. Приподнявшись, Хенси взяла член парня и начала медленно опускаться на него, замирая, когда внутри у неё оказалась лишь головка и резко опускаясь, погружая, принимая в себя всю длину. От непривычных ощущений, которые отозвались в теле застарелой, забытой болью, девушка прикусила губу и закрыла глаза.

Мориц, напротив, лежал, даже не моргая, вглядываясь в лицо своей мучительницы, которая сейчас была его… любовницей? Это туманило мозг и, одновременно, делало сознание болезненно, кристально чистым. Парень понимал, что это, должно быть, значит для девушки и как тяжело ей было на это решиться. И, что бы не двигало ею в этот момент, Мориц решил, что непременно поддержит её и не испортит всё.

«Я просто не имею права сломать её во второй раз», – думал парень, осторожно опуская ладони на талию девушки, на её бёдра, нежно поглаживая, пытаясь успокоить, расслабить.

– Давай, – сказала Хенси, открывая глаза и встречаясь с потемневшими от возбуждения глазами парня, но он не двигался.

Прикусив губу, девушка приподнялась, чувствуя, как член пленника почти выскальзывает из неё, и резко опустилась. Характерный хлопок голой кожи о кожу послужил чем-то, вроде спускового выстрела, команды «старт». Больше они не останавливались.

Сбитое до невозможности дыхание, шлепки мокрой, горячей кожи друг о друга, стоны, вздохи, порою, рыки, которые рвались из груди обоих, потому что и у парня, и у девушки внутри был намешан такой коктейль из эмоций и чувств, страхов и желаний, надежд и опасений, что они просто не могли сдерживаться, не желали этого.

Они то прижимались друг к другу, сливаясь кожей, будто куклы из воска, целовались, кусались, то отстранялись, смотря друг другу в глаза, словно проверяя другого на прочность, но никогда не следя за тем, кто же победил.

Совсем скоро стоны и вздохи перешли на полукрики, брань, которая смотрелась пошло и вычурно, но так хорошо отражала то, что творилась в душах этих двоих. Они были сломаны друг другом, и, теперь, они пытались залатать эти раны на своих телах, прикрыть их и заполнить пустоту.

Это не могло продлиться долго, очевидно, не могло, потому что всего здесь было намешано слишком: слишком долгое отсутствие нормальной близости у обоих, слишком острое желание, слишком спутанные и застарелые чувства, слишком жгучая ненависть и слишком острая… любовь?

Первой не выдержала Хенси, изгибаясь дугой, сжимая плечи парня и кончая. Чувствуя, как судорожно сжимаются мышцы внутри у девушки, как они сдавливают его до предела напряженный член, парень тотчас последовал за ней, изливаясь ей внутрь, издавая гулкий, низкий стон, а, затем, выругиваясь севшим голосом.

Ещё несколько раз поднявшись-опустившись на члене парня, Хенси поднялась, позволяя ему выскользнуть из себя и села. Сбитое, как никогда, дыхание рвало лёгкие, а мысли никак не хотели проясняться и возвращаться на свои места после самого оглушительного и острого в жизни оргазма.

– Хенси, – начал было Мориц, садясь и протягивая к девушке руку, но она перебила его.

– Ты был прав, – сказала она, смотря куда-то вниз.

– Ты о чём?

– Ты был прав, говоря, что я всё ещё люблю тебя, – ответила девушка.

– Знаешь, мне кажется, что я т…

Хенси не позволила ему договорить, зажимая ладонью рот и прося:

– Молчи. Просто молчи, Трюмпер. Я всё равно не поверю тебе. То, что я тебя люблю ничего не меняет, – девушка наконец-то нашла в себе силы и посмотрела парню в глаза, устанавливая напряженный зрительный контакт. – Я всё равно тебя ненавижу, Трюмпер. И не думай, что эта ночь хоть что-то значит.

Девушка встала и начала одеваться, под непонимающим, тяжёлым взглядом парня.

– Хенси, почему ты не хочешь просто выслушать меня? – спросил парень, когда девушка уже подошла к двери.

Встав и поспешно натянув трусы, он двинулся к ней, но Хенси остановила его:

– Нет, Мориц, возвращайся в постель.

– Но я хочу сказать…

– А я не хочу этого слышать, – перебила парня девушка, подводя черту под их разговором и перечёркивая ночь, которая для них обоих была чем-то совершенно особенным и волшебным.

Хенси вышла за дверь и заперла её. Несколько секунд она постояла так, зная, что Мориц, точно так же, стоит с той стороны двери. Хотелось ли ей вернуться? Да. Хотелось ли ей выслушать парня? Да. Хотелось ли ей простить всё и забыть? Наверное. Могла ли она это сделать? Пока что, нет.

– Ещё слишком рано, Мориц, – прошептала Хенси, сжимая в ладони ключ и медленно отходя от двери. – Слишком рано и… слишком поздно.

Девушка не лукавила, говоря, что любит Морица. На самом деле, где-то глубоко-глубоко, наверное, она понимала это все эти годы, но… Но это, как она и сказала, ничего не меняло. А эта ночь… Хенси просто последовала словам Себастьяна и пошла к тем, к кому не может пойти в реальной своей жизни и сделала то, чего лишена. Девушка искренне надеялась на то, что, хотя бы теперь, её оставят назойливые сны о том, как бы они с Морицем могли быть счастливы вместе, какой могла бы быть их любовь и каким умопомрачительным был бы их секс: без принуждения, по взаимному согласию, без боли физической, а, главное, душевной.

С тех пор, как парень «поселился» в её доме, не было ни дня, когда бы Хенси не видела его во сне, ни единой ночи. И в такие утра, просыпаясь в мокром насквозь белье, девушка потом долго стояла под ледяным душем, убеждая себя, что это лишь плод больной фантазии.

Но сейчас, когда фантазия стала реальностью, сокрытой под покровом ночи, Хенси поняла, что, пусть её сердце отравлено ненавистью, но первичной в нём всегда будет любовь к Морицу. А вот что с этим делать девушка пока что не знала…

Глава 65

Я помню, как много лет назад

Кто-то сказал мне, что следует

Быть осторожным в том, что касается любви.

Я так и поступал..

James Arthur, Impossible©.

Этой ночью, впервые, Хенси спокойно спалось, а вот утро, напротив, встретило девушку с самой наименьшей радостью, на которую только способен новый день. Солнце резало не выспавшиеся и припухшие с похмелья глаза, горло першило и болело от такого количества сигарет, разномастно спиртного, но, главное…

Девушка закрыла ладонями лицо, тихо застонав. Воспоминания о прошедшей ночи свалились на неё, обрушились, будто лавина. Она бы подумала, что всё было лишь сном, но футболка, в которой Хенси так и заснула, к тому же, одетая наизнанку говорила сама за себя, а ещё засос на шее и на острой ключице, следы от пальцев на бёдрах, которые, случайно, так сильно сжали нежное тело.

Рассмотрев всё это в зеркало с каким-то непонятным, нечитаемым взглядом, Хенси переодела майку на правильную сторону и пошла вниз. Девушка поставила вариться кофе, бросила в стакан с водой спасительные таблетки от похмелья и, выпив залпом целебный эликсир, пошла в душ. Холодная вода и массаж головы во время мытья прояснили мысли, таблетки подействовали и, воскреснув, Хенси оделась уже нормально и вернулась на кухню.

Сознание прояснилось и больше не путалось, в попытки подумать, но мысли девушки были всё равно где-то далеко отсюда. На автомате сделав бутерброды, не заметив, что намазала на хлеб и арахисовую пасту и вишнёвый джем, девушка сразу откусила от одного сэндвича, а другой бросила на тарелку.

Прихватив с собой чашку дымящего жаром кофе и пакет молока, содержимое которого Хенси несколько разлила по пути, девушка переместилась в обеденный зал. Просторное, чрезмерно светлое из-за обилия окон пространство резало глаза, заставляло хмуриться, пусть голова уже и не болела, если только морально…

Положив наполовину недоеденный бутерброд на тарелку, слишком долго пережёвывая и запивая большим глотком кофе, девушка смотрела куда-то перед собой, пытаясь понять, определить для себя: что теперь?

«А что теперь? – думала Хенси, лениво пережёвывая холодный завтрак. – Нужно понять, что это для меня значит. Насколько я понимаю, глупо обманывать себя и говорить, что это не значит ничего…».

Сделав большой глоток кофе, девушка поперхнулась, глаза заслезились. Так толком и не прокашлявшись, девушка потянулась к карману, где, обыкновенно, носила сигареты, но в это утро она была настолько растеряна, что даже не взяла с собой любимые «палочки смерти».

– Чёрт побери, – тихо ругнулась Хенси, перебирая вечно мёрзнущими пальцами. – Себастьян? – не очень громко позвала Хенси. – Себастьян? Чёрт, где этот мальчишка?

Не докричавшись до домработника, девушка сама сходила за сигаретами. Сев за стол и закурив, насладившись ощущением ядовитого дыма в своих лёгких, девушка с упоением выпустила его в прозрачный воздух обеденного зала, слегка запрокидывая голову. Ей так хотелось раствориться в этих ощущениях, что, обычно, ей так легко удавалось, полностью погрузиться в них, отвлечься от реальности, но сегодня был совершенно иной случай.

Кофе непривычно горчил, хотя Хенси давно привыкла к самой лютой крепости, она так думала, мысли путались, из раза в раз, неизменно, возвращаясь к прошлой ночи и к её пленнику, который, должно быть, смирено ждал – у него просто не было иного выбора – в подвале.

Тяжело вздохнув, девушка обняла чашку холодными ладонями и опустила голову. Это было слишком: слишком тяжело, слишком непривычно и, потому, слишком пугающе – людей всегда страшит неизведанное, даже, если это, неизведанное, всегда было их частью. Хенси просто не знала, как относится к тому, что проснулось в её душе, к тому, что, как оказалось, никогда и не засыпало. Подумать только, всего несколько фраз, уверенное: «ты меня всё ещё любишь» и вот уже на место ненависти приходит сердечный трепет, а вместо жестокой и холодной мстительницы появляется обыкновенная влюбленная девушка, которая не знает, как повести себя с предметов своего воздыхания.

«Если бы он смог меня простить», – подумала Хенси и тут же мотнула головой, хмурясь, делая большой глоток кофе, словно, пытаясь затопить, заглушить то, что проснулось в ней.

– А сможешь ли ты его простить? – вслух спросила Хенси у самой себя. – Если бы… Нет! – девушка склонилась ещё ниже, обхватила свою голову руками и со всей силы сжала виски, причиняя боль, пытаясь унять то, что так приятно и, одновременно, невыносимо болезненно ныло внутри. – Это всего лишь бред… Всего лишь бред… – шептала девушка, пытаясь убедить в первую очередь саму себя, но себя не обманешь и сердце знало ответ, оно шептало у неё в груди, стремительно избавляясь от рубцов и ран, исцеляясь:

«Конечно, простишь, давно простила, – шептал глупый орган, разгоняя непривычно тёплую, наполненную чем-то светлым, кровь по венам. – И он простит…».

– Заткнись, прошу тебя, заткнись, – прошептала Хенси, невольно всхлипывая и сильнее сжимая свои виски, а, затем, обнимая себя руками. Она не могла понять, как же, так внезапно, из стальной леди она превратилась в тряпку?

«Наверное, – думала девушка, – я всегда была такой. Иначе, я бы никогда не позволила случиться тому, что произошло вчера ночью, но… Но я ведь так хотела этого? – Хенси едва слышно, почти задушено всхлипнула, закрывая глаза. – Мориц прав, у меня никогда не поднимется рука, чтобы убить его. Я слишком слаба для этого, слишком… люблю. Господи, я ненавижу себя за это!».

Хенси полностью опустила голову, утыкаясь лицом в стол и беззвучно, без слёз зарыдала. Так сложно ей не было никогда. Она думала, что давно познала предел боли, оставила его далеко за спиной, но то, что творилось в её душе сейчас не шло ни в какое сравнение со всей ранее пережитой болью, хотя бы потому, что девушка и сама не очень-то хотела с ней прощаться.

Она чувствовала себя живой, живой, как никогда, и это пугало. Пугало и страшило потому, что девушка давно привыкла не чувствовать ничего, кроме лютой, жгучей ненависти. Она привыкла, что ею движет лишь желание мести, но теперь… Теперь место злости и холода заняло нечто иное: тёплое, мягкое, немного жгучее, пугающее, но такое приятное, такое забытое…

– Я сойду с ума… – прошептала девушка, упираясь одной ладонью в стол и второй рукой взъерошивая волосы. – Верно, уже сошла…

Около двери послышались едва уловимые, тихие шаги. Хенси подняла глаза, смотря на дверь. Это было глупостью, безумием, но девушка так остро сейчас нуждалась в том, кто выслушает, поможет, что ей было плевать. Эта поддержка ей сейчас была нужнее воздуха, верно, перекрой ей кто-нибудь кислород, пережми сейчас горло, она бы даже не заметила.

– Себастьян? – негромко позвала девушка, сама удивляясь тому, как непривычно звучит её дрогнувший, пропитанный слезами и страхами голос. – Себастьян, пожалуйста, зайди ко мне.

У девушки не было сомнений в том, что за дверью ходит именно домработник, через несколько мгновений она убедилась в том, что была права.

– Ты звала меня? – тихо спросил паренёк, заглядывая в обеденный зал.

– Да, – ответила Хенси, поджимая губы и обнимая руками уже холодную чашку.

– Мне убраться здесь? – услужливо спросил мальчик, делая шаг на территорию зала.

– Нет, – девушка покачала головой.

Несколько мгновений помолчав, сильно хмурясь, отчего между её бровями образовалась глубокая морщинка, Хенси продолжила:

– Мне очень нужно с кем-нибудь поговорить, – девушка вздохнула, сама не веря, что говорит это. – Ты можешь составить мне компанию?

– Конечно, Хенси, – ответил паренёк, прикрывая дверь и подходя к хозяйке.

Весь его вид говорил, что он крайне удивлён сменой настроения и поведения девушки, но он старался не показывать этого.

– Садись, – сказала Хенси, отодвигая от стола стул и приглашая парня.

Кивнув, Себастьян сел. Положив привычно сцепленные в замке руки на стол, помолчав несколько секунд, мальчик перевёл на хозяйку вопросительный, осторожный взгляд.

– Не бойся меня, – зачем-то сказала девушка. Она уже сбилось со счёта, сколько раз говорила это парню.

– Я не боюсь, – ответил мальчик, впервые ответил. – Тебя что-то гложет? – голос Себастьяна звучал искренне, участливо, отчего Хенси стало лишь хуже, она как-то сжалась, до белых костяшек сжимая чашку.

– Может быть, выпьем? – немного нервно предложила девушка, взглянув на парня.

Хенси давно привыкла почти всё время проводить под градусом, так было проще, меньше мыслей лезло в голову, а серьёзный разговор она, и вовсе, не мыслила без глотка спиртного.

– Я не буду, – ответил парень. Впервые девушка услышала отказ от него, что не могло её не удивить.

Она вопросительно взглянула на парня, вздохнула и сказала:

– А я выпью.

Сходив за бутылкой рома, девушка вернулась за стол, налила напиток в бокал и залпом выпила, после чего сделала несколько глотков из горла. Всё это время мальчик терпеливо ждал.

– Просто выслушай меня, хорошо? – сказала девушка. – И не перебивай. Ни в коем случае не перебивай меня, не говори ничего, пока я не закончу.

– Хорошо, – тихо ответил мальчик, кивая.

– И это, – девушка почесала висок, – не знаю, завтракал ты или нет, но, если ты чего-нибудь хочешь, сходи, возьми, я подожду.

– Я завтракал Хенси, не волнуйся, – ответил парень. – Я нечего не хочу.

Девушка кивнула. Несмотря на то, что ей так нужно было выговориться, она, одновременно, и страшилась этого, оттягивала этот момент, но тянуть дальше было некуда. Конечно, она могла запросто передумать, прогнать парня, но не в правилах Хенси было пасовать, да и не хотела она этого. Слушал ли её Себастьян искренне или просто боялся, как и все, Хенси не знала, да ей было и не важно, ей просто нужно было рассказать…

– Когда-то, ещё в школе, – начала говорить Хенси, глядя куда-то в стол, – Мориц с четверыми своими друзьями изнасиловал меня. Мне тогда было шестнадцать, как тебе сейчас. Изнасиловал и избил, – девушка сжалась и поёжилась.

Девушка посмотрела на парня, ожидая, что он что-то скажет, нарушив данное слово, но он молчал, смотря на неё своими огромными, голубыми глазами. Вздохнув, Хенси продолжила:

– Меня тогда с трудом откачали. У меня было очень много травм, повреждений, – девушка поморщилась и сделала глоток рома. – Я не сдала их полиции, потому что… Потому что не захотела им этого. Глупо, да? – девушка усмехнулась и посмотрела на парня, но тот продолжал молчать. – Я очень долго лежала в больнице: сперва обычной, потом психиатрической. Понятное дело, моя психика не смогла этого выдержать. А потом… Потом умерла моя мама. У неё случился сердечный приступ, когда она узнала, что со мной произошло.

Девушка замолчала и нахмурилась. Ей было удивительно от того, что сейчас все эти воспоминания не причиняли привычной боли, они словно приглушились, рассеялись, стали не такими болезненно острыми и страшными.

– Потом спился мой отчим. Он отправил меня к родному отцу, решил, что так будет лучше. А папа, в свою очередь, сдал меня в психушку, когда у меня случился приступ… воспоминаний. Макей, мой отчим, обещал меня забрать, но этого так и не случилось. Как я недавно узнала, он тоже не смог оправиться от всей этой ситуации, повесился в 2011 году. В общей сложности я провела в больницах два года, потом вышла. Решила уехать и начать жить заново. У меня не хватило денег на билет на автобус и я поехала с мужчиной, которой услужливо предложил меня подвести…

При воспоминаниях о своём неудавшемся ночном насильнике, девушка невольно поморщилась и отпила ещё рома. Она продолжила:

– Он пытался меня изнасиловать, а я… Я убила его. Не специально Себастьян, я просто защищалась. Тогда я была ещё не способна на умышленное убийство, это пришло с годами…

Хенси ожидала, что парень хоть как-то отреагирует на её страшные слова, но он по-прежнему молчал, внимательно смотря на неё и слушая.

«Всё-таки, хорошо его выдрессировали, – подумала Хенси, делая глоток жгучего напитка, – приказы для него не обсуждаются…».

– Я убила его, – продолжила девушка. – Убила и сожгла машину вместе с телом, я так боялась, что меня вернут в мягкие стены психушки, что непременно бы случилось, что мне было плевать, что я делаю и насколько это неправильно. В конце концов, я была в той истории лишь жертвой, по стечению обстоятельств ставшей убийцей.

Девушку передёрнуло, она впервые в жизни сказала это вслух – «убийца», употребила это по отношению к себе.

– Потом я познакомилась с Тимоти… У нас с тобой есть кое-что общее – он нас обоих спас, – сказала девушка и усмехнулась, но усмешка эта получилась горше полыни. – Потом были бои без правил, накопление состояния, выход в свет, знакомство с Бруно… Это всё не важно. А потом я решила мстить. Мстить тем, кто сломал меня и мою жизнь, убил мою семью. Целых три года я готовила план и вот, вернувшись в родной Штутгарт, я начала мстить. Кит, Кайл, Томас и Эдвард, те, кто надругался надо мной, их уже нет. Я упивалась их болью и слабостью, убивая их или позволяя сделать это другим. А потом очередь дошла до Морица…

Девушка замолчала, замолчала надолго, смотря перед собой и потирая бок бутылки.

– Знаешь, Себастьян, а ведь я его любила, тогда, в школе… Любила жгуче и безответно, не надеясь, что, когда-нибудь, мы будем вместе. Мы были людьми из разных миров. Я так предвкушала, как буду мучить его, ломать, как он сломал меня, представляла, как будет гаснуть надежда в его глазах, и у меня получилось, почти получилось… Но я не смогла, – девушка тяжело вздохнула. – После нашего с тобой вчерашнего разговора я решилась поговорить с ним обо всём, а потом…

Хенси гулко сглотнула, что так напомнило сдавленный всхлип.

– А потом, ночью, я пришла к нему и мы занялись сексом. Я сама хотела этого, жгуче хотела… Я была девственницей до того раза, когда он с друзьями изнасиловал меня, и после у меня не было ни одного мужчины… Но вчера… Вчера я просто сделала то, чего так остро хотела, о чём втайне мечтала, не смея признаться даже самой себе. Я поняла, что всё ещё люблю его. Понимаешь, Себастьян, люблю?

Девушка подняла на парня полные едкой боли глаза. Её душа сейчас расползалась на тысячи кусочков, словно лоскутное одеяло, разодранное дикими псами.

– Я сказала ему об этом, – продолжила Хенси. – И сказала, что это ничего не значит, что я его всё равно ненавижу и эта ночь ничего не значит, но… Но, мне кажется, это не так… И теперь я полностью растеряна, я не знаю, что мне делать… Я так мечтала о сладкой мести, о его боли, но… Но теперь я не уверена, что это на самом деле то, чего я желаю. Я потерялась, Себастьян, потерялась… И я совершенно не знаю, как теперь быть… – девушка сделала паузу, а после добавила, вздыхая: – Всё, я закончила. Можешь комментировать.