Текст книги "Тени. Что чувствуешь, когда тебе ломают жизнь?"

– Хорошо, Мориц, я расскажу тебе всё, – ответила девушка после столь долгой паузы.

Она взглянула на парня, её глаза, её колодцы зрачков казались сейчас такими пугающе глубокими, что от них веяло холодом вечности. Мориц невольно поёжился, словно ощутив это ледяное прикосновение на своей коже.

– Я не помню, как меня нашли – была без сознания. Несколько дней после я тоже не помню… Наверное, это хорошо, за эти три дня боль приутихла и стало чуть легче, тогда мне так казалось… В эти три дня, что я была в бессознательном состоянии был мой день рождения, мне исполнилось семнадцать…

Мориц сжал зубы, отчего жилы на шее дрогнули. Вроде бы, он знал в школе, когда родилась Хенси, но как-то не думал об этом…

«Получается, – думал Мориц, напряжённо следя за лицом девушки, которая, судя по взгляду, была где-то не здесь, – что я не просто изнасиловал её, но и сделал это перед её днём рождением…».

– Когда я пришла в себя, – продолжала Хенси. – Было, конечно, ужасно херово, больно: физически, но больше морально, но рядом со мной был отчим, он всегда был мне, как отец, даже ближе, – девушка нахмурилась. – Тогда я думала, что всё, когда-нибудь, забудется, что я смогу жить дальше…

– Но ведь ты живёшь? – спросил Мориц и тут же пожалел, поняв, какую глупость сморозил. От взгляда Хенси, которым она посмотрела на парня, по душе пошла изморозь.

– Это не жизнь, Трюмпер, – холодно ответила девушка, но в её голосе звучала горечь. – Хотя, со временем я нашла свой смысл… Но до этого мы ещё дойдём, а сейчас…

Девушка встала и закурила, смотря в стену так, словно там было окно или прекрасное произведение искусства. Медленно выпуская горький дым, Хенси продолжила:

– Врачи сами удивлялись тому, что я выкарабкалась, с моими-то травмами. Конечно, некоторые ваши «подарки» и по сей день со мной. Так, у меня правая почка с тех пор работает только на 40 процентов. А ещё благодаря вам я не могу иметь детей.

Мориц поморщился и опустил глаза. Это было только начало рассказа, только первые дни, после трагедии, а ему уже хотелось сдохнуть от чувства вины.

– Но, Трюмпер, – продолжила говорить девушка, сжимая в пальцах тлеющую сигарету, – я надеялась на то, что всё будет хорошо. Знаешь… – девушка запнулась и сделала такую глубокую затяжку, что лёгкие и пальцы обожгло. – Мориц, я тогда думала, мне казалось, что ты придёшь, извинишься. Мне казалось это таким логичным. И, знаешь, наверное, я бы простила тебя. Может быть, я бы смогла…

На несколько мучительно долгих секунд воцарилась тишина, Хенси докурила и бросила окурок прямо на пол, раздавливая и тут же закуривая вновь. После двух тяжёлых затяжек девушка вновь заговорила:

– Но ты не пришёл. Это сейчас я понимаю, что плевать ты хотел и на меня, и на мою жизнь, но тогда я была молодая и глупая девчонка. Но, Мориц, спасибо, ты заставил меня очень быстро повзрослеть.

Парень хотел сказать «прости», как-то ещё извиниться, но проглотил эти слова. Эти слова сейчас уже ничего не значили, Хенси не соврала, вначале его пребывания здесь сказав, что он опоздал со своими извинениями на восемь лет.

– Ты не пришёл, – повторила девушка. – Да и, в общем, вообще никто толком и не приходил. Как оказалось, никому ты и не нужен в момент беды, только семье. Семье…

Хенси запнулась, закрывая глаза и пытаясь унять жжение от слёз в глазах и боль в груди, её израненное сердце так ныло сейчас…

– Но и семья не вся ко мне приходила. Ко мне приходил только Макей – мой отчим, он старался как-то развеселить меня…

У Морица сердце сжалось от того, сколько боли сейчас было в словах девушки, в её дрогнувшем голосе.

– Он пытался как-то вытащить меня, убедить, что нужно жить. А ещё… Ещё Макей так отчаянно хотел найти и наказать моих обидчиков, которых он считал последними мразями, то есть, вас. Но я ничего ему не сказала, и следователю не сказала и, вообще, никому ничего не сказала. Мне не хотелось поднимать эту тему и отправлять вас под суд.

– Почему? – тихо спросил парень.

Мориц понимал, что любое его неосторожное слово может вызвать такую бурю, после которой он едва ли сможет оправиться, но он, отчего-то, рисковал и говорил.

– Потому что я была молодая и глупая, – ответила Хенси.

Её голос буквально звенел от скрываемой, утаиваемой боли, а по щекам покатились едкие, словно кислота, слёзы, которые она тотчас стёрла тыльной стороной ладони. Хенси продолжила:

– А потом… Потом началось что-то странное… – девушка нахмурилась. – Господи, какой же я была глупой и как ничего не понимала…

Закурив уже третью сигарету, не обращая внимания на горечь во рту и лёгкое головокружение, девушка продолжила говорить:

– Почему-то, ко мне тогда не приходила мама… Макей, мой отчим, говорил, что она заболела и потому не может прийти… Что ж, я говорила, что всё понимаю и терпеливо ждала. Когда её болезнь затянулась, я начала писать ей письма и пересылать вместе с Макеем домой.

Девушка улыбнулась и одновременно с этим из её глаз скатились две крупные слезинки, ожигая щёки солью. Смотрелось жутковато…

– Потом меня куда-то перевезли… Я не особо обратила на это внимание. Прошёл, кажется, месяц, мама так и не приходила и Макей… он тоже вдруг исчез, а потом вернулся. Вернулся какой-то другой… Он стал грустным, потухшим… А потом он начал пить. Мне было так страшно, когда он пришёл ко мне пьяный, нет, не за себя, он бы в жизни меня не тронул, я же его Капитан…

Вспомнив об их игре, девушка не смогла сдержать эмоций, они накрыли её с головой, погребая под собой остатки самообладания. Мориц, ведомый неким непонятным порывом, встал и сделал несколько шагов в сторону Хенси, протянул руку, но так и не решился подойти ближе, прикоснуться. Порыв тепла, протянутая рука зависли в воздухе, протягиваясь невидимой нитью к девушке и обрываясь, опадая на пол невидимым серебром.

– А потом… Потом отчим начал приходить всё реже, однажды даже накричал на меня, а в другой раз его вывели, потому что он был слишком пьян. Врачи боялись за меня, а я… А во мне что-то сломалось. Я попыталась покончить с собой, повеситься. Безуспешно, как ты можешь понять. После этого меня перевели в психиатрическую больницу. Как выяснилось позже, всё это время я лежала в психиатрическом отделении обыкновенной больницы, но оно не шло ни в какое сравнение с тем, куда меня перевели. Тут начался мой ад, в котором я медленно умирала…

Девушка едва заметно покачивалась взад-вперёд. Она стояла боком к Морицу, но, тем не менее, ему удавалось увидеть ту боль, ту невыносимую, разъедающую боль, которая отражалась на её лице. Парню вновь захотелось что-то сказать, что-то правильное, как-то помочь, искупить вину хоть чуть-чуть. Но слова не находились, они застряли где-то в горле, причиняя боль. Да и был ли смысл что-то теперь говорить?

– Не буду красочно описывать жизнь в мягких стенах психбольницы, скажу лишь, что это – ад, – продолжила девушка, немного взяв себя в руки. – Особенно, если ты совершенно один в этом аду, а те, кто тебя окружают – врачи и медработники, смотрят на тебя, как на бешеного зверька и молчат. Я не успела оправиться от произошедшего, а они медленно добивали меня… В какой-то момент Макей вообще перестал ко мне приходить, меня вновь перевели в другую клинику, по сравнению с которой первая казалась раем. Никогда не забуду этих лиц… этого отношения… Тогда я перестала чувствовать себя человеком, я почти поверила, что я лишь больной и опасный для общества псих, зачем иначе им так долго держать меня в психушке? Наверное, они были правы… А потом… Потом был случай, который положил конец надежде, точнее, первый случай из целого ряда. Я напала на медсестру, просто напала. Не знаю, что мною двигало. В то время у меня случались эти странные приступы неконтролируемой злости, которые остались со мной и по сей день… Я избила её, даже думала, что убила… и вскрыла вены её заколкой. Удивительно, как у меня получилось. Я была уверена, что умру, я желала этого, но… Но меня вновь спасли. Отчего-то чёртова жизнь никак не хотела отпускать меня. Больше я не писала матери, больше я не ждала отчима, больше я не верила, что вновь смогу жить. Мне казалось, что это конец и я останусь в этих мягких стенах навсегда…

Хенси замолчала, её молчание продлилось долгих десять минут, в которые она курила и думала о чём-то своём. Горло першило от крепкого табака, глаза болели от невыплаканных слёз, но более всего ныла душа, раны которой так сильно сковырнули, выпуская наружу гной и кровь.

– Но потом пришёл Макей и забрал меня, просто забрал. И я вновь поверила… Он сказал, что всё будет хорошо, что мы непременно справимся, просил у меня прощения за то, что пропадал и обещал завязать с алкоголем. Я ему поверила. Мы всегда верим тем, кого беззаветно любим, – девушка поджала губы. – Но меня мучил вопрос – где же моя мама? Мне просто хотелось её обнять, поговорить с ней обо всём, я была уверена, что, после обсуждения с ней этой ужасной ситуации, она как-то сама собой забудется, перестанет быть моим ночным и дневным кошмаром… Мне просто хотелось её увидеть…

– И что было, когда вы поговорили, когда увиделись? – спросил Мориц. Всё это время он так и продолжал стоять, не решаясь ни подойти, ни вернуться на кровать.

– Ничего, – тихо ответила Хенси и достала новую сигарету, но так и не зажгла её, замирая с ней в руках и через секунду забывая о ней.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего не было, Трюмпер, – ответила девушка и подкурила. – Мы не встретились.

– Как это? – парень на самом деле не понимал, он же не мог подумать, что…

– Моя мама всегда была очень эмоциональным человеком, она за всех болела, всем сопереживала и когда… Когда это произошло со мной, она не смогла с этим справиться, – девушка опустила голову, пряча лицо, но Мориц всё же увидел крупные кристаллы слёз, падающие на пол. – После того, как она узнала о произошедшем со мной, у неё случился сердечный приступ, потом ещё и ещё… Третий она не смогла пережить, – Хенси сжала в руке зажигалку. – Она умерла, Мориц, умерла спустя две недели после того дня… А я продолжала писать ей письма почти год, не зная, что её больше нет. Я даже не была на похоронах… Так получилось, что наша встреча состоялась на кладбище…

Хенси прикусила губу и вновь замолчала. Её грудь вздымалась редко и высоко, а внутри мерно билось сердце, с каждым ударом высекая новую искру боли. Её душа так кровоточила сейчас…

– У Макея были проблемы с работой, – продолжила Хенси. – Его уволили и было сложно ухаживать за мной, мне требовалось так много внимания… Он решил, что будет правильнее отправить меня к родному отцу и его новой семье. Я согласилась. В конце концов, Макей никогда меня не обманывал и не подводил, а ещё он обещал забрать меня через полгода, непременно забрать…

Хенси на время выпала из реальности, погружаясь в тот день, когда она разговаривала с отчимом на перроне, готовясь сесть на поезд, как она не знала тогда, что они прощаются навсегда…

– И что было потом? – спросил Мориц.

– Отцу я никогда не была нужна и я это прекрасно знала. Я попыталась стать с ним ближе, но он дал мне понять, что не следует этого делать. Я не стала настаивать. В то время у меня была лишь одна цель – вернуться к отчиму, прожить эти полгода и вернуться, а ещё… Ещё я панически боялась возвращения в психбольницу… Это было моим худшим кошмаром. Одним из… Но в одну «прекрасную» ночь моя психика не выдержала: слишком долго я пыталась скрывать и сдерживать то, что творилось внутри. Кажется, это называется флэш-бек… В общем, меня вернули в больницу. Из-за сильных препаратов я мало чего помню из первого времени, да и потом я была, в основном, похожа на овощ… Так продолжалось ровно до тех пор, пока я не поняла, что за мной никто не придёт, что меня бросили и, выйду ли я оттуда, зависит лишь от меня. Именно тогда я научилась мастерски блефовать. Врач, который наблюдал меня, поверил мне и, в итоге, выписал. Выписал больше, чем через год…

Девушка бросила на пол очередной окурок и раздавила его.

– В общей сложности я провела в больнице два года. Два года… Тот, кто не проходил через это, никогда не поймёт, каково это…

– Я тебе верю, – зачем-то сказал Мориц.

– Мне всё равно, – ответила Хенси, даже не взглянув на парня. – Я понимала тогда, что никому я больше не нужна, я решила уехать и попробовать начать жизнь с чистого листа: найти работу, хоть какое-то жильё… Была глубокая ночь, когда я добралась до конца города, где собиралась сесть на рейсовый автобус, но у меня не хватило денег на билет, – девушка горько усмехнулась. – Наверное, это и называется «фатум». В результате, меня предложил подвести милого вида мужчина. Видя, что у меня глаза слипаются, он предложил мне пересесть на заднее сиденье и поспать, пока мы не доберёмся до Бремена. Я согласилась, а когда проснулась… – девушка тяжело вздохнула и вновь закурила. – А когда я проснулась, он уже почти раздел меня. Никогда не забуду того ужаса, что я испытала тогда…

– Мразь, – сказал Мориц, понимая, что из его уст это звучит несколько странно, ведь он и сам недалеко ушёл от этого ночного насильника.

– Не буду с тобой спорить, – ответила Хенси. – Он попытался меня изнасиловать, а я боялась этого больше всего в жизни… В общем… я даже не думала о том, что делаю, я лишь хотела остановить его, как-то защититься. Тогда мне казалось, что смерть – это намного лучше, чем вновь пройти через всё это… Помню, я тогда нащупала сумку под своей головой и что-то вытащила оттуда, это оказалось ручка. Я ударила ею, вгоняя мужчине в шею, прямо в сонную артерию. Сперва я испугалась, видя, как он хрипит, я забилась в угол, а затем… А затем что-то щёлкнуло во мне, я выдернула ручку, позволяя ему сойти с крови, это случилось достаточно быстро. Потом я просто села за руль и загнала машину в лес. В багажнике так удачно лежала канистра с бензином… Я облила машину и подожгла её, уничтожая все улики и труп. Мне было плевать, насколько это плохо, мне было важно лишь спастись от нового «срока» в мягких стенах, который бы мне непременно светил за это. Всем же плевать, что он сам напал на меня, а я лишь защищалась и убила его случайно?

Девушка наконец-то повернулась, смотря на Морица.

– И что было дальше? – тихо спросил парень, сглатывая. Взгляд девушки выворачивал душу, но парень, отчего-то, не находил в себе сил, чтобы отвернуться, он не хотел этого.

– А потом я пришла в Бремен, – пожала плечами Хенси. – Там я познакомилась с Тимоти, точнее сказать, навязалась ему. Он взял меня в «дело».

– В «дело»?

– Да, больше двух лет я провела на рингах, участвуя в боях без правил.

– Так вот в чём дело, – тихо прошептал Мориц.

Теперь стало понятным, отчего девушка так искусно и легко управляется с его телом, запросто обездвиживая его и делая больно.

– Да, – кивнула Хенси. – Каждый раз, выходя на бой, я думала, что умру. По сути, каждый раз мог стать последним, таковы правила. Но этого не происходило. Там же, в клубе, я познакомилась с нужными и важными людьми, которые, со временем, вывели меня в свет, познакомили с миром богатых и знаменитых. К слову, к тому времени у меня уже было приличное состояние, я была одним из самых элитных бойцов, мои бои стоили невообразимо дорого, особенно те, где я стояла в паре с мужчиной.

– Такое разве есть? – удивился Мориц. Новая информация шокировала и пугала.

Парень даже представить себе не мог, через что пришлось пройти Хенси – той девчонке, которую он с друзьями жестоко изнасиловал в школе.

«Наверное, Хенси права, – подумал Мориц, напряжёно глядя на девушку. – Я не заслуживаю смерти».

– Да, есть, – кивнула Хенси. – Но потом я практически отошла от дел, – девушка нахмурилась. – Сейчас я не выйду на ринг не за какие деньги, только если по большой просьбе Тимоти… Слишком уж я ему обязана.

Хенси завела руки за голову, разминая их, взъерошила волосы, забывая их пригладить вновь, открывая лоб с бледным шрамом. Мориц поставил его девушке, его рука невольно потянулась к собственному лбу, который вот уже два месяца украшал точно такой же рубец.

– В общем, каждый день я была на пороге гибели и каждый раз выживала, – Хенси усмехнулась. – Как видно, старушка с косой меня боится.

– И её можно понять, – сказал Мориц и замялся, сам не понимая, зачем открыл рот. Хенси смерила его непонятным взглядом, но никак не ответила, продолжая свой рассказ:

– Я не особо-то радовалась тому, что имею: деньги, уважение, статус это всё так… пусто? – девушка взглянула на парня, словно пытаясь найти ответ в его глазах.

Коротко кивнув, словно отыскав во взгляде Морица искомое, Хенси продолжила:

– У меня не было смысла, Трюмпер, понимаешь, так бывает, когда… – она облизала сухие губы и прикрыла глаза. – Когда тебе ломают жизнь… Примерно три года, а с учётом двух лет в психушке – пять, я просуществовала, не зная, зачем я просыпаюсь, зачем я дышу, ем, куда-то хожу, что-то делаю… А потом я увидела тебя…

– Что? – Мориц так опешил, что не подумал о последствиях того, что он перебивает Хенси, которая могла сделать ему очень больно за это.

– Что слышал, – спокойно ответила девушка.

Она полностью повернулась и подошла к парню, останавливаясь всего в одном шаге от него, сокращая дистанцию между ними до пугающей близости.

– Ты… – начал Мориц, но запнулся, шумно сглотнул. – Ты можешь объяснить?

– Запросто, – кивнула Хенси. – Это было почти четыре года назад, кажется, в начале сентября, в Париже. Я приехала в этот город по работе, а ты… не знаю, зачем. Да это и не важно. Помню, как сейчас, такси встало на светофоре, образовалась небольшая пробка, мне было нечего делать, я смотрела в окна и… И увидела тебя. Ты вышел из какого-то там бутика, не помню его названия, ты разговаривал по телефону и, понятное дело, не заметил моего пристального взгляда. Я провожала тебя глазами до того момента, пока ты не скрылся за поворотом. И в этот момент во мне что-то щёлкнуло, я обрела тот самый смысл, которого мне так не хватало. И этим смыслом стала – месть. С того мига не было и дня, чтобы я не думала о вас, не собирала на вас информацию, не готовила идеальный план… Целых три года я доводила свой план до совершенства, сглаживала острые углы. Как видишь, у меня всё получилось. С твоими друзьями вообще не возникло проблем, Эдвард, так вообще, – Хенси усмехнулась, – сам сел ко мне в машину. Это могло бы стать прекрасной социальной рекламой: «не пейте, иначе…».

Девушка улыбнулась-оскалилась, прикрывая глаза, а Мориц стоял в недоумении: что же является правдой – боли или насмешка в её глазах?

– Хорошо, что Бруно согласился мне помочь, – внезапно продолжила девушка.

– И не раз, – едва слышно буркнул Мориц, вспоминая свой «опыт» с парнем, который ему бы так хотелось забыть, и невольно хмурясь.

– Кстати, с Бруно я познакомилась примерно тогда же, – продолжила девушка. – Не прошло и года с тех пор, как я решила мстить и в моей жизни появился он, – Хенси нахмурилась. – Порой, он меня бесит, но он является прекрасной игрушкой и, так сказать, тренажёром. Он позволяет мне всё и…

– Ты его любишь? – этот вопрос был настолько неожиданным, что Хенси не смога сдержать удивления, вопросительно глядя на пленника.

А ещё в глазах парня было что-то такое, какая-то такая серьёзность, что путала девушку – это совершенно не подходило ни к ситуации, ни к их отношениям.

– А какая тебе разница? – спросила Хенси, взяв себя в руки и натянув на лицо привычную маску равнодушия.

– Просто интересно, – пожал плечами парень. – Он то тебя точно любит, раз пошёл ради тебя на… на такое.

– Да, он меня любит, – подтвердила Хенси.

– А ты нет, – сказал вдруг Мориц.

Это было смело, слишком смело и дерзко, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что собирался себе позволить парень.

– И с чего ты это взял? – спросила Хенси. Она не собиралась переубеждать Трюмпера, ей было просто интересно услышать его аргументы.

– Можно маленькую предысторию? – спросил парень.

– Валяй, – разрешила девушка, разводя руками. – У нас полно времени, раз уж решили говорить по душам, то давай делать это качественно и по совести.

Хенси подошла к кровати и села, выжидающе глядя на пленника, ожидая его реакции, начала рассказа. Парень несмело сделал несколько шагов, но всё же подошёл и тоже сел. Вот так вот сидеть, в опасной близости от своей мучительницы, казалось странным. Вот так разговаривать с ней, по душам, как она это назвала – и вовсе казалось дикостью.

– Давай свою предысторию, – скучающе сказала девушка, начиная рассматривать свои ногти и всем своим видом показывая, что слова парня её особо не интересуют.

– Помнишь ли ты, Хенси, как ты относилась ко мне в школе? Ну, до того дня?

– Ты о чём? – безразлично спросила девушка, стараясь не показать виду, как дрогнуло у неё внутри сердце.

– О том, что ты была в меня влюблена.

– Что? – вопрос получился искренним, неподдельным. Хенси повернулась к парню, впиваясь в него ледяным взглядом. – Что ты сказал?

– Что ты была в меня влюблена. И не пытайся это отрицать, Литтл, прошлого не перепишешь.

Видя, как вскипает девушка, как вздрагивают желваки на её челюстях и чернеют глаза, парень поспешил продолжить.

«Если умирать, то красиво, – подумал Мориц. – К тому же, мне и самому интересно знать ответ…».

– С чего ты взял это? – спросила Хенси, старательно делая вид, что ей всё равно, но каждым своим движением выдавая, что это не так.

– Это было видно, – ответил Мориц. – Об этом знал не я один, но… Но догадки это – одно, а совершенно другое дело…

– Говори, – стальным тоном сказала Хенси, она готова была услышать всё, что угодно, но не это…

– Как-то тебя не было в классе, ты забрала сумку, а вот тетради и всё остальное оставила на парте… Прости уж, но я не сдержался и заглянул в твои записи, обнаружив там много интересного о себе: портреты, стихи… Одну строчку я помню до сих пор, – парень прикрыл глаза, припоминая и цитируя: – «Если бы ты позволил мне держать тебя за руку, я бы никогда не причинила тебе боли»…

– Замолчи, – прошипела девушка, с трудом удерживаясь от того, чтобы не огреть парня по голове подносом или бутылкой. – Заткнись!

– Нет, Хенси, – покачал головой парень. – Ты была влюблена в меня и это… Это помогло мне, – парень несколько стушевался, опуская глаза.

– Ты говоришь о том, что знал? – не веря своим ушам, спросила Хенси. – Знал? Так поэтому именно ты позвал меня, повёл на… на этот грёбанный пустырь?!

Девушка буквально кипела, в висках отчаянно стучал пульс, оглушая, путая мысли.

– Да, – честно ответил парень. – Я знал. Знал, что ты пойдёшь со мной.

– Какой же ты урод…

Голос девушки вибрировал, дрожал, резонируя в воздухе. Глаза блестели от злости, ненависти и… обиды, жгучей обиды.

– Ты даже не представляешь, какая же ты тварь, – выдавила из себя Хенси. – Ты…

– Может быть, ты дослушаешь меня?

– Ты ещё рот открывать смеешь?! Я могла подумать что угодно, я думала, но… Но как ты так мог?

– Потому что ты меня бесила, – ответил парень. От возмущения Хенси подавилась воздухом.

– Бесила? Трюмпер, ты правда думаешь, что это уважительная причина, чтобы сделать то, что сделал ты?!

– Тогда мне казалось, что да.

– И чем же я тебя бесила?! Что я такого сделала тебе, чтобы заслужить подобное?! – девушка уже откровенно кричала, не думая о том, как это может выглядеть.

В конце концов, Мориц – лишь её пленник, и, если она решит, что не хочет, чтобы он запомнил её такой, она может просто убить его. Может…

– Ты была слишком непокорная для того места, которое ты занимала…

Хенси вопросительно посмотрела на парня. У неё не укладывалось в голове: неужели, он действительно не понимает, что самолично забивает гвозди в крышку собственного гроба. Мориц продолжал:

– Ты задела меня, Хенси, очень задела, – Мориц нахмурился, глядя на девушку.

– И за это ты решил меня изнасиловать со своими дружками, избить до полусмерти и бросить подыхать, как собаку, – закончила за парня девушка. – Всё, достаточно, – Хенси встала. Мориц провёл её взглядом. – Закрой рот, Трюмпер, я не желаю больше слышать от тебя ни слова. Я-то думала, что жизнь тебя чему-то научила, но…

– Ты ошибаешься, Хенси, – дерзко перебил девушку парень. – Жизнь меня научила, а ещё ты, знаешь ли, Литтл, ты оказалась прекрасным учителем…

– Закрой рот, – Хенси попыталась сказать это спокойно, но вместо того прорычала сквозь зубы.

– Нет, я не замолчу, – покачал головой Мориц.

– Трюмпер, да ты хоть понимаешь, что я могу с тобой сделать за подобные слова, за подобную наглость?

Хенси вновь подошла к парню, упираясь ладонями в матрас и склоняясь к его лицу. Они были сейчас так близко, что ничего не видели, кроме глаз другого. Шумное дыхание, бешеный пульс и взбесившееся сердце, а ещё глаза, глаза – чёрные от злости, ненависти и… чего-то ещё?

Находиться в подобной близости было рискованным для них обоих: Хенси могла запросто наброситься на парня, но и он, в свою очередь, мог нанести удар. Мориц не был прикован и наручников на его руках тоже не было. При желании они могли растерзать друг друга в клочья, положить конец этой ненависти и жгучей обиде, но никто из них не делал первого шага, продолжая медлить, подогревая напряжение в воздухе.

– Я. Могу. Тебя. Уничтожить, – делая звучные паузу между словами, сказала Хенси, в упор глядя в глаза парня. Эти прекрасные шоколадные глаза с коньячной поволокой…

– Тогда, почему ты этого ещё не сделала? – спросил парень, не разрывая зрительного контакта. – А хочешь, я отвечу – почему?

– Ты – труп, Трюмпер, – прошипела Хенси.

Дыхание девушки щекотало кожу и Мориц невольно облизал губы, отвечая на, фактически, приговор:

– Ты не убьёшь меня ни сегодня, ни завтра, потому что ты бы уже давно это сделала. А не сделаешь ты этого, потому что всё ещё любишь меня.

– Что?

Хенси прекрасно знала, каково это – когда тебе бьют под дых, но те ощущения, что сейчас спёрли её дыхание, были куда сильнее и острее. Казалось, будто её грудь вдруг сковали свинцовым корсетом.

– Ты. Меня. Всё ещё. Любишь, – максимально чётко ответил Мориц.

– Ошибаешься, – покачала головой Хенси и, взяв с тумбочки нож, полоснула по телу парня.

Она не задумывалась и не смотрела, куда бьёт, не заботилась о том, чтобы не убить его. Просто удар, просто доказательство, что он ошибается. Но, когда парень согнулся, а на пол закапала алая кровь, пачкая его частыми каплями, Хенси изменилась в лице, она заволновалась, что серьёзно покалечила пленника неосторожным и, по сути, ненужным доказательством.

«Ну, и кому ты что доказала?», – спросил мерзкий внутренний голос.

Сглотнув, стараясь унять дрожь в руках, Хенси тронула парня за плечо. Стараясь вложить в голос как можно больше презрения и равнодушия, девушка обратилась к пленнику:

– Ты живой? – парень молчал в ответ, лишь сильнее сгибаясь. – Эй, Трюмпер, ты что, умереть тут удумал? – маска равнодушия слетела к чертям, она толкнула парня в плечо, пытаясь разогнуть его, посмотреть ему в лицо, оценить рану. – Трюмпер, твою мать, не будь ребёнком, покажи, что у тебя там…

Вместо ответа парень как-то обмяк и начал медленно соскальзывать с кровати. Хенси не успела его схватить и он упал на пол, открывая залитую кровью грудь.

– Трюмпер, твою мать, только не смей умирать сейчас… – шептала Хенси, опускаясь на колени и пытаясь осмотреть рану.

На вид всё было не так страшно, но парень был без сознания, а крови было слишком много.

– Господи, прости меня… – неслышно прошептала Хенси. – Врача нужно позвать!

Девушка подскочила на ноги, но остановилась, потому что Мориц поморщился, видно, приходя в себя, и что-то промычал.

– Что? – спросила Хенси, вновь опускаясь на колени рядом с парнем. – Я сейчас врача позову…

– Я же говорил…

– Что говорил?

– То…

– Трюмпер, ты бредишь. Закрой рот, не говори ничего… – Хенси растеряно водила глазами по лицу парня, по дрожащим ресницам, сухим, но всё равно таким притягательным губам.

Веки парня чуть разомкнулись, открывая тёмные шоколадные глаза, которые сейчас укутывала лёгкая поволока. Медленно облизав губы, слишком томительно открывая рот, парень сказал:

– Признайся, Литтл, любишь.

– Что? – девушка опешила. Как-то внезапно Мориц перестал умирать и нормально открыл глаза.

– Что слышала, – ответил Мориц, полусадясь и прислоняясь спиной к тумбочке. – Если бы ты меня просто ненавидела меня, ты бы спокойно бросила меня умирать. Не спорю, что ты ненавидишь меня, но, признай, что в этой ненависти есть место любви?

– Ты – тварь, – каким-то непонятным голосом ответила Хенси и встала. Мориц внимательно следил за ней взглядом. – Мне тебя не за что любить. К тому же, разве можно причинять боль тому, кого любишь? Напомнить тебе?

Не дожидаясь ответа, Хенси замахнулась и ударила парня в лицо, от силы удара он упал, роняя на пол капли алой крови. Ударив парня несколько раз по телу, попадая то по почкам, то по рёбрам, Хенси фыркнула и направилась к двери.

– И запомни, Трюмпер, – бросила парню девушка, оборачиваясь в дверях, – любимым не причиняют боль.

– Как же я тебя понимаю, – прошептал Мориц, садясь и утирая кровь с разбитой губы.