Текст книги "Тени. Что чувствуешь, когда тебе ломают жизнь?"

Глава 34

Хенси сидела на диване в гостиной, слегка улыбаясь своим мыслям, невесомо держа в пальцах почти прогоревшую сигарету. На заднем фоне то и дело проходил Бруно, который собирал чемоданы. Его рабочая поездка должна была продлиться всего пять дней, но парень собирался взять с собой кучу вещей, что никак не позволяло ему покончить со сборами.

– Хенси? Хенси?

– М? – только с третьей попытки парню удалось достучаться до девушки. Обернувшись, она кивнула, показывая, что слушает.

– Хенси, ты меня, вообще, слушала?

– Если повторишь, то послушаю, – без тени раскаяния ответила девушка, туша сигарету.

– Я тут битый час объясняю тебе, а ты… – парень вскипел. Постоянная отстраненность, холодность и невнимательность девушки обещали довести его до ручки. И он был уже очень близок к этому состоянию. – А ты, Хенси, ты даже не слушаешь меня! И так всегда! Каждый раз, когда я пытаюсь как-то поговорить с тобой, ты меня игнорируешь! Я не понимаю, неужели, ты действительно не слышишь меня? Что у тебя могут быть за такие важные мысли, что мешают тебе ощущать реальность? Хенси, ответь мне! Или, может быть, тебе просто нравится издеваться надо мной?

– Всё сказал? – прежним спокойным тоном спросила девушка и встала. Между ними стоял диван, который служил естественной преградой и защитой на тот случай, если Хенси вздумает решать вопрос кулаками.

И это не пустые слова. Несмотря на то, что, логически, мужчина всегда имеет физическое преимущество над женщиной, Хенси была слишком хорошо тренированной и обученной, чтобы Бруно мог дать ей отпор в случае чего. Она укладывала на лопатки и куда более сильных представителей мужского пола, так что, у хрупкого парня не было шансов и он это знал.

Однажды, когда она только начинали встречаться, Хенси наглядно продемонстрировала ему свою силу и умелость. Тогда Бруно, не знавший ещё о странностях девушки, попытался добиться от неё близости. Пришёл в себя он только на следующий день в больнице. Сказав всем, что очень неудачно упал с лестницы, парень не стал выдавать возлюбленную, но на всю жизнь запомнил, что шутить с ней опасно не только потому, что она может испепелить взглядом и уничтожить словом, но и потому, что она может покалечить физически.

Он не знал, что явилось причиной такого странного поведения девушки, таких странных её реакций на его прикосновения – она не рассказывала Бруно о своём прошлом и тех страшных тайнах, что хранили сундуки времени. Не знал о страшных событиях 21 апреля 2007 года, не знал о её бойцовском прошлом и двух годах, проведённых в психбольнице. Не знал, что она когда-то убила мужчину, напавшего на неё. Он ничего не знал. Никто не знал.

– Хенси, – немного остыв, произнёс Бруно, – почему ты всегда так холодна со мной?

– Если не нравится, найди себе знойную южанку.

– Я не об этом, Хенси, – парень нахмурил брови, глядя в лицо девушке. В лицо, на котором не отражалось ни единой эмоции. Ей было всё равно и это причиняло парню почти физическую боль. – Я готов терпеть всё: твои странные увлечения, твою грубость, но терпеть твою холодность и равнодушие я не могу.

– Тогда, – девушка вздохнула и вернулась на диван, – тебе лучше не возвращаться. Ты все вещи собрал?

– Ты так легко меня отпустишь? – обида огромным кровожадным монстром впилась в сердце юноши, терзая его. – Хенси, эти два года совсем ничего для тебя не значат?

– А что ты хочешь, чтобы я сказала? – обернувшись через плечо, девушка взглянула на парня.

– Что что-то чувствуешь. Хотя бы что-то… – негромко ответил парень, отчаянно хватаясь за последние ниточки надежды, что призраками растворялись в его руках.

– Если бы ты почувствовал хотя бы сотую долю того, что чувствую я, ты бы сдох на месте от боли, – подумала девушка.

– Если бы она могла почувствовать ту боль, что причиняет мне, она бы никогда так не делала, – горько подумал парень.

Они оба молчали, смотря друг на друга. Никто не хотел нарушать молчание первым, точнее, Хенси не хотела, а Бруно просто ждал, отчаянно веря, что девушка скажет хоть что-то доброе, откажется от своих слов. Он верил, хотел верить, что у неё всё же есть сердце, но каждый день, прожитый с ней, убеждал парня в обратном.

– Прошу тебя… – почти взмолился Бруно, обходя диван и вставая перед девушкой. Он ненавидел себя за эту слабость, но всегда поступал так, поступал так извечно, потому что не хотел поступать иначе.

«Какой толк быть сильным, если твоя сила тебя же и сломит?» – думал парень каждый раз, когда прощал любимой очередной ужасный поступок, которых накопилось уже тысячи. Измены, оскорбления, побои, унизительные развлечения – вот лишь малая толика того, что пережил Бруно за последние два года и продолжал переживать каждый день. Но он не мог иначе, он не хотел. «Пусть так, пусть больно, пусть – как угодно, но с ней» – думал парень, каждый раз идя на примирение, в котором никогда не был виноват.

– Хенси? – его голос звучал мягко, даже немного по-детски, он опустился на корточки, заглядывая девушке в глаза, потом подумал и встал на колени. – Хенси, прошу тебя, прости меня…

– За что? – вопрос был задан с такой интонацией, что невозможно было понять: ирония это или прямой вопрос?

Глядя в глаза девушке взглядом щенка, которого только что побили, но он всё равно предано бежит за хозяином-извергом, парень взял её за руку и уткнулся в её колени лицом, шепча:

– Прости меня за то, что накричал. Я был не прав.

– Почему же? – бесцветность тона Хенси убивала, не позволяя понять, что она имеет в виду. – Бруно, ты сказал правду – я часто бываю холодна к тебе, даже слишком часто. Но, если тебе это не нравится, тебе придётся поискать ту, что устроит тебя, потому что я не стану меняться.

– Не нужно, – ответил парень, его слова почти поглотили колени девушки. – Не нужно меняться, Хенси, я люблю тебя. Люблю. И буду любить.

– Бруно, тебе всего двадцать один год, – в голосе девушки скользнули эмоции и она слегка улыбнулась, запуская пальцы в длинные волосы парня и слегка массируя кожу у корней. – К чему такие громкие заявления?

– Потому что я знаю, что не отрекусь от своих слов.

– Но ты имеешь на это право.

– Ты можешь у меня его отнять, – парень поднял голову и посмотрел на девушку блестящими от наворачивающихся слёз глазами.

– Пожалуй, – Хенси вновь усмехнулась, поглаживая парня по щеке и слегка щипая. Бруно едва заметно поморщился, но ничего не сказал. – Бруно, я оставлю это право тебе, меня больше привлекают иные твои права… – мягко скользнув ладонью под ворот поло, девушка пробежалась пальцами по чувствительной коже спины парня и царапнула её. Глаза парня загорелись надеждой, но он не двигался с места, ровно, как и ничего не говорил.

Встав, девушка настойчиво притянула парня к себе, не позволяя встать, утыкая лицом в бедро. Парень шумно вздохнул, но продолжил неподвижно сидеть, полностью отдаваясь во власть девушки. Забираясь одной рукой глубже под ткань поло, девушка щекотала кожу, поглаживала её, слегка царапала, раздражая проводки нервов, которых особенно много в чувствительном месте вдоль позвоночника. Скользнув пальцами по выступающим позвонкам, девушка несильно надавила между ними, одновременно стягивая волосы парня и несильно дёргая, вырывая из груди парня тихий сон, заглушенный телом девушки, от которого Бруно не смел и не хотел оторваться.

Глухо застонав, парень развёл ноги, слегка подаваясь вперёд – инстинкты брали своё – что было очень неудобно делать, стоя на коленях. Хенси старательно оглаживала шею парня, голову, спину – её руки были везде, ни на секунду не теряя контакта с телом парня, которое отзывалось на прикосновения девушки лёгкой дрожью и томными вздохами-стонами.

– Когда-нибудь, она сведёт меня с ума, – думал Бруно, уже слабо соображая и целуя, лаская бёдра девушки, обтянутые кожаными штанами. – Уже свела, – додумал парень, касаясь мокрым язычком поверхности брюк. Даже через материю чувствовалось, насколько у Хенси горячая кожа, насколько желанная…

Издав почти болезненный стон, Бруно обнял девушку за бёдра, кладя свои мелко дрожащие от возбуждения ладони на место под ягодицами девушки. Притянув её к себе, парень уткнулся носом в низ живота, почти в лобок, покрывая чувствительные места отрывистыми поцелуями.

Парню казалось, что он близок к обмороку или инфаркту, не слушающимися пальцами взявшись за пуговицу на её штанах, он начал расстегивать их, не видя перед собой ничего, кроме тонкой полоски загорелой кожи, которую обнажила чуть задравшаяся майка.

– Тебе пора, – сказала Хенси, кладя ладонь на голову парня и несильно, но твёрдо удерживая его от дальнейших действий. Из-за сильнейшего возбуждения, парень не расслышал, что она сказала, но поднял глаза, когда он вновь потянулся к ней, а она, сжав его волосы у корней, мягко оттянула его от себя. – Тебе пора, – повторила девушка, садясь на диван и широко разводя ноги, даже не заботясь о том, чтобы застегнуть штаны. Бруно смотрел на неё каким-то затуманенным взглядом, слыша слова, но не понимая смысла.

– Что? – спросил парень, после пары минут молчания.

– Тебе пора. За тобой такси приехало.

– К чёрту его.

– И самолёт? – Хенси усмехнулась. – Самолёт ждать не станет даже такую именитую персону, как ты.

– Плевать, пусть улетает, – ответил парень, подползая к девушке, но она остановила его, упираясь босой ступнёй в его плечо. – Хенси, в чём дело?

– Езжай, – ответила она, тянясь за сигаретами. – Я никуда не денусь, когда ты вернёшься, а вот работа может…

– Ты беспокоишься, что я могу потерять работу?

– Мне бы этого не хотелось…

– Хорошо, – согласился парень, вставая. Оглянувшись по сторонам, он прикусил губу и оттянул поло вниз, пытаясь прикрыть им болезненное возбуждение и думая о том, как поедет в таком состоянии.

– Есть хороший способ, – сказала девушка, видя, как мнётся парень. Бруно посмотрел на неё, ожидая продолжения. Медленно встав, Хенси кошачьей походкой подошла и прошептала парню на ухо, опаляя кожу дыханием: – Хочешь узнать, какой?

– Да, – выдохнул Бруно, сглатывая. Сердце внутри забилось ещё быстрее, хотя, казалось, быстрее уже никуда. Намеренно медля, Хенси улыбнулась, облизала губы и так же горячо прошептала в ухо парня:

– Ручкой, Бруно, ручкой, – она взяла расслабленную ладонь парня и мягко потянула вниз, кладя на вздыбленную ширинку. – Думаю, тебе осталось немного, успеешь, – усмехнувшись-оскалившись, девушка чуть прикусила мочку его уха и отошла, возвращаясь на диван. – Ну, что же ты стоишь?

– Эм… – телефон, оставленный парнем на тумбочке, завибрировал в третий раз, ему звонил таксист, который уже начал сомневаться, что к нему кто-то выйдет.

– Ладно, иди, – внезапно изменила тактику девушка. – Иди, а закончить и в такси можно.

Парню стало неловко от одной мысли о самоудовлетворении в публичном месте, но он, накинув куртку и взяв чемодан, изнывая от требующего выхода возбуждения, собрался уходить.

– Я вернусь через пять дней, – напомнил парень, смотря на девушку, которая ленивым взглядом наблюдала за тем, как он обувается.

– Не волнуйся, время пролетит быстро, – девушка произнесла это как-то двусмысленно, странно улыбнувшись при этом, но Бруно не заметил этих проявлений.

– Пока, – махнув на прощание рукой, парень открыл дверь.

– Пока, до встречи, – ответила девушка.

Когда за парнем закрылась дверь, Хенси раскинулась на диване и, прикрыв глаза, подумала:

– Время летит очень быстро для всех, кроме тех, кто обречён на полное одиночество и не имеет шанса вырваться. – ухмыльнувшись, девушка повернула голову в ту сторону, где находился вход в подвал, где томился её давнишний палач, по иронии судьбы ставший жертвой.

Хенси обещала, что вернётся вечером, но отказалась от этой идеи. В конце концов, она имеет полное право давать слово и брать его обратно – у парня просто нет иного выбора, кроме как молча – или не молча – соглашаться с ней, потому что теперь она пишет правила игры. И эти правила, обещала себе Хенси, будут искусны и изощрённы.

– Пусть посидит там пару деньков, – думала девушка, закуривая и закрывая глаза. – Думаю, Томасу это пойдёт на пользу, меньше спеси будет. А если не будет… Будем выбивать, – девушка усмехнулась и добавила, глубоко затягиваясь: – Хотя, выбивать и так, и так будем.

Глава 35

Скажи, ты умеешь жалеть?

«Ах, да» – ухмылка в ответ.

А душа твоя может болеть?

Ах, да! У тебя её нет!

Otto Dix©

Перед Хенси стояли в ряд ещё десятки автомобилей – очередная пробка, которые случались не так часто, как бывает в перегруженных столицах, но если они случаются, то отнимают много времени и не меньше нервных клеток.

– Что там стряслось?! – нервно думает Хенси, пытаясь выглянуть и разглядеть, что стало причиной остановки. – Опять сбили кого-то? Да когда ж они ездить научаться…

Лениво переводя взгляд из стороны в сторону, девушка оглядывает своих невольных «соседей», которые так же, как и сама девушка, зажаты в ряду из десятков автомобилей. Слева мужчина, который нервно разговаривает по телефону, скорее всего кричит, на заднем сиденье плачет ребёнок, девочка лет 5—7 на вид. Позади мужчины стоит автомобиль, за рулём которого сидит средних лет женщина, то и дело начиная клевать носом и склонять голову к рулю.

– Как мило, – с ухмылкой подумала девушка, переходя к следующему авто и его хозяину – молодому парню, который выглядел растерянно и даже испугано. – Наверное, – думает Хенси, – впервые сел за руль – и сразу пробка! – девушка любила разглядывать автолюбителей в подобных ситуациях, потому что это было, пожалуй, единственным, на что можно было отвлечься.

Остальные автомобили левого ряда были слишком далеко, чтобы разглядеть, кто ими управляет, потому Хенси, вздохнув, повернула голову вправо, но настроение её резко изменилось. Там, в левом ряду, наравне с её автомобилем, стояла машина в которой…

– Мисс Ламберт, – прошептала Хенси, незаметно пересаживаясь на пассажирское сиденье, чтобы быть ближе к женщине, и опустила стекло.

Хенси видела мисс Ламберт не так много раз в жизни, но сразу же узнала её. Годы не то, что не изменили её, она даже стала выглядеть моложе – воистину, пластическая хирургия и современная косметология творят чудеса! Как подсказывал цветущий вид и дорогой автомобиль сделанной блондинки, мистер Ламберт, с которым мать Тома развелась ещё в 2002 году, продолжал содержать бывшую супругу, как и прежде. Но девушку Хенси заинтересовало другое. Мисс Ламберт сейчас выглядела как-то встревожено, расстроено, у неё даже образовались складки между бровями, несмотря на весь вколотый ботокс. Женщина разговаривала по телефону и Хенси, стараясь остаться незамеченной, начала прислушиваться к её разговору. У мисс Ламберт было открыто окно, так что, напрягши слух, девушка смогла расслышать её слова, несмотря на гул автомобилей.

– Я не знаю, я же говорю… – потерянно произносит женщина. – Нет, он не может быть у Аманды. Что значит – почему? Потому что она мне и сказала, что он пропал! Да я не закатываю истерики… Я просто волнуюсь. Аманда сказала, что они с Томом немного повздорили, он ушёл и… И не вернулся. Последний раз Аманда видела его три дня назад, получается, пошёл уже четвёртый день, как Том пропадает неизвестно где…

– Зная Тома, – подумала Хенси, – я бы решила, что он ушёл в запой или всё бросил и сорвался на отдых. Ламберт всегда был таким… – девушка ухмыльнулась и покачала головой. – Как же мило, я тоже начинаю проникаться историей исчезновения Томаса… – Хенси вновь вслушалась в разговор, но услышать ничего не смогла: где-то сзади протяжно просигналил автомобиль, а потом колона медленно двинулась вперёд, разлучая её с мисс Ламберт. – Наверное, так лучше, – подумала Хенси, когда автомобиль женщины проехал вперёд и свернул, исчезая из виду. Положив руки на руль, перебрав пальцами под нетерпеливые гудки тех, кто был позади неё и кому она мешала проехать, Хенси вздохнула и плавно надавила на газ. – Ты сам виноват, Том, – думала девушка, выезжая на свободную полосу и набирая скорость. – А теперь больно будет не только тебе. Ты сам виноват…

До дома Хенси добралась минут через двадцать. Привычно бросив автомобиль у обочины, девушка поспешно ворвалась в свой дом. Громкий хлопок двери заставил домработницу вздрогнуть и обнять щёточку для пыли, молодая девушка словно пыталась спрятаться за ней. Взглянув на хозяйку, девушка стало ещё более не по себе: её глаза как-то странно бегали, а в движениях была какая-то маниакальная уверенность. Подумав, домработница всё же решила обратиться к Хенси и, вздохнув, заговорила:

– Мисс Литтл, с вами всё в порядке?

– А не похоже? – ответила девушка и взглянула на прислугу, заставляя её сжаться под своим взглядом.

– Просто, мне показалось, что вы немного взволнованы…

– Так и есть, – согласилась Хенси, чем ещё больше удивила домработницу. – Но, Джулия, тебя это не касается.

– Я…

– Разговор окончен, – вернувшись к своему привычному холодному тону, отрезала Хенси и, круто развернувшись, пошла вглубь дома. – А, Джулия, – добавила девушка, обернувшись, – приготовь что-нибудь посытнее и побыстрее.

– К ужину?

– Сейчас. У тебя есть примерно сорок минут, ты должна успеть. Понятно?

– Да, мисс. – Хенси удовлетворённо кивнула и продолжила путь. Ей предстояла долгожданная встреча с Томасом, и девушка хотела сделать всё в лучшем виде.

Как и обещала, Хенси не заходила к пленнику целых три дня, которые показались парню томительной вечностью. Том, который всегда был весёлым, задиристым и безумно самоуверенным гас с каждым часом, проведённым в неволе. Сперва он пытался держать себя в руках, пытался верить, что всё это лишь глупый розыгрыш, но, чем больше времени проходило, тем сложнее ему становилось верить. Час за часом каждое его светлое предположение, каждая надежда рушились, осыпаясь под ноги прахом. Парень не имел при себе часов – как назло забыл надеть, перед выходом из дома – и потому ожидание казалось ему ещё более томительным.

В первый день своего заточения Томас пытался звать на помощь, пытался освободиться, пытался как-то угрожать пленившей его девушке, но всё было тщетно – к нему никто не пришёл, его никто не слышал. В какой-то момент к Тому пришла ужасающая догадка о том, что его здесь просто бросили. Заперли и бросили, чтобы он медленно умирал от голода и жажды. Эти предположения заставляли стада ледяных и колких мурашек бегать по его спине. Тому казалось, что, наверное, впервые в жизни ему было так страшно. Страшно, из-за того, что ничего не понятно. И из-за того, что он ничего не может изменить.

Время шло. На второй день своего заточения Томас перестал кричать – голос охрип и сел, да и пересохшее горло нещадно саднило от бесконечных криков. Потом он перестал пытаться высвободиться из оков. От постоянных резких движений железные браслеты его кандалов разодрали запястья почти до кости, и теперь они отвратительно ныли и даже начали нагнаиваться, что заставило парня беспокоиться ещё и о том, как бы не умереть от заражения крови.

К началу третьего дня своего невольничества Томас уже не предпринимал никаких попыток к освобождению – он даже не двигался, сжавшись в комочек и прижавшись к стене. От постоянного контакта с холодным камнем, от сидения на нём, всё тело парня болело и ныло, прося о смене позы, о разминке, о мягкой постели. Но ничего этого не было. А ещё была проблема с туалетом…

Остатки воли и самообладания не позволяли Тому обмочиться, но это не то, что не улучшало его положение – это добавляло муки, боли и страха. Из-за того, что он три дня уже ничего не пил, парню удавалось сдерживать позыв мочеиспускания, но это стоило многого. От постоянной невыносимой рези внизу живота у парня периодически темнело в глазах. Он каждый раз надеялся, что уснёт или потеряет сознание – и всё, он проснётся дома и ничего этого не будет. Но сознание он не терял, несмотря на боль, а сон, который на какие-то жалкие минуту обнимал парня, не приносил ни отдыха, ни облегчения.

Если вначале парень чувствовал себя пленником, невольником, но теперь он стал ощущать себя животным, запертым в клетке, он почти перестал ощущать себя человеком, почти перестал мыслить. Его сознание к третьему дню заточения стало туманным, пугающая однообразность и скудность обстановки приглушали все чувства, отупляя. Все чувства, кроме боли – её Том испытывал каждую секунду, даже, казалось, во сне.

Сейчас парень сидел, прижимаясь к стене, обняв свои колени руками и уткнувшись в них лицом. Поза была неудобной, от неё тело болело ещё больше, но такое положение позволяло Тому чувствовать себя хоть чуть-чуть увереннее, чуть-чуть более защищенным. В голове парня не было ни единой мысли, кроме одной: «Я выживу?». Он боялся, но боялся даже не самой смерти, а того, каким медленным и мучительным может быть путь к ней.

Когда в замке повернулся ключ и тяжёлая дверь открылась, Том даже не поднял головы, не говоря уже о том, чтобы посмотреть в сторону вошедшего. Он сидел, продолжая находиться в этой неудобной и зажатой позе, обнимая себя, пытаясь успокоить, пытаясь отвлечь. Том чувствовал чьё-то присутствие, ощущал чей-то взгляд, от чего хотелось съежиться ещё больше и вовсе пропасть. Парень сам не заметил, как начал едва заметно поглаживать себя по плечу, убаюкивая.

Тому начались вспоминаться моменты из детства, когда его мать точно так же, как он сейчас, гладила его, успокаивая, и пыталась убедить, что никаких монстров нет. И призраков тоже нет. Он так живо это вспомнил… А потом бизнес его отца пошёл в гору, у Тома появилась няня и мама больше не баюкала его, оставив сына на профессионала.

Это было странным, но Томас, этот надменный, самовлюбленный, даже, порой, жестокий человек был близок к тому, чтобы заплакать. Ему так хотелось, чтобы рядом была мама, которая успокоит и утешит, которая прогонит всех монстров и злодеев.

– Соберись, тряпка, – шикнул на самого себя Томас, стискивая зубы. – Тебе двадцать четыре года, какая мама? Сам выберешься!

Устав от ожидания, гость негромко покашлял, обращая на себя внимание. Том резко вздрогнул, сдерживаясь, чтобы не шикнуть, потому что железные браслеты вновь впились в раны, причиняя боль. До парня словно только что дошло, что кто-то пришёл. А, раз кто-то пришёл, то этот кто-то может помочь! В изумрудных глазах парня загорелась такая надежда, какой никогда он не испытывал. Подняв голову, стараясь не тревожить затёкшее тело и болезненно напухший мочевой пузырь, парень повернулся в сторону двери. Но надежде его было не суждено выжить, пусть парень пока и не знал об этом…

Там, в дверях, стояла Хенси, терпеливо ожидая, когда пленник обратит на неё внимание. Сложенные на груди руки, тяжёлые взгляд глаз цвета стали, всё это действовало на парня как-то угнетающе, пусть он пока и не признавался себе в этом. Повернувшись, он хотел выглядеть сильным, уверенным, показать, что девушке не удалось испугать его и сломить, но вышло иначе. Как только парень двинулся с места, боль, оглушительная, пронзительная боль пронзила его тело, вгрызаясь в нервы и разрывая их на алые ленточки. Он едва успел закрыть глаза, чтобы не заплакать, но опущенные дрожащие ресницы предательски намокли.

– Вставай, – приказала Хенси, не двигаясь с места. Парень хотел ответить «не буду», но предпочёл поберечь измотанные голосовые связки. – Если ты не будешь меня слушать, хуже будет, – добавила девушка, поняв, что пленник не намерен так быстро сдаваться. – Я думала, что эти три дня чему-то тебя научат…

– Мне плохо… – едва слышно прошептал парень, вновь опуская голову. У него оказалось куда меньше сил, чем он думал. Намного меньше…

– Это хорошо, – ухмыльнулась девушка. – Заходите, – бросила она кому-то за дверью. В помещение послушно зашли трое охранников, останавливаясь около хозяйки и ожидая дальнейших действий. – Отнесите его в ванную. Пусть сходит в туалет, приведёт себя в порядок. – несмотря на боль, Том сделал над собой усилие и поднял глаза. Слова девушки казались ему странными, более, чем странными.

– Что… – начал парень, но Хенси грубо оборвала его:

– Закрой рот. Спасибо потом скажешь. Так, – она вернулась к охранникам, – всё понятно?

– Понятно, мисс. Его в ванной сопровождать?

– Да, – ответила Хенси и, посмотрев на пленника, добавила: – Он пока ещё не всё понял и не всё уяснил, так что, будьте с ним. Надеюсь, Томи, тебя не сильно смутят сопровождающие? – парень не ответил, но Хенси и не требовала ответа – взгляд парня и его выражение лица говорили куда больше, чем мог сказать он сам. – Приступайте, – бросила она охранникам и удалилась.

Том немного мутным взглядом следил за тем, как к нему подходят трое охранников. Каждый накачанный и высокий мужчина был в два раза больше самого Томаса. Ламберт никогда не был дохляком, всегда был спортивным и рослым, но сейчас он чувствовал себя какой-то слабой девчонкой. Молча подойдя к парню, охранники сняли с его наручники и рывком подняли на ноги, беря под руки.

Оказавшись в вертикальном положении парень охнул и попытался вновь сесть – слишком всё болело, слишком всё это было ненормальным и странным, слишком нереальным.

Мужчины молча вывели парня из помещения, провели к лестнице и вывели из подвала. Доставив парня в ванную комнату, мужчины сразу подвели его к унитазу. В голове Тома забилось, что он не сможет идти в туалет при ком-то, просто не сможет, потому что это унизительно, но новая волна боли ослабила его сомнения и принципы. Не слушающимися пальцами он начал расстегивать ремень на своих джинсах, но у него ничего не получалось – мышцы затекли, руки дрожали. Неизвестно, сколько бы продлились его попытки, но охранники, выполняя порученное задание, молча стянули с него штаны, а затем и трусы, разворачивая парня и усаживая на унитаз.

Томасу впервые предстояло справлять малую нужду в сидячем положении – раньше он не позволял себе подобного, ибо он – не девчонка, но даже он понимал, что это самый правильный выбор. Слишком всё затекло, чтобы парень мог ровно стоять, слишком долго он терпел. Внутренние мышцы были предельно напряжены и никак не хотели расслабляться, принося облегчение. Когда это наконец-то случилось, Том закрыл ладонями лицо, словно маленький ребёнок пытаясь убедить себя в том, что, если он не видит, то и его не видят, и согнулся, насколько позволяла боль в животе.

Парень просидел так десять минут – после холодного пола и оков его новое положение казалось более, чем комфортным, но Том понимал, что вечно он так просидеть не сможет. Аккуратно отняв ладони он лица, он посмотрел на дверь, точнее, в её сторону, потому что самой двери не было видно из-за спин охранников. Рослые мужчины, подобно грозным статуям, не двигались с места, сверля «своё задание» взглядами. Тому вновь стало неуютно от того, что он сидит на унитазе в присутствии целых трёх незнакомых человек. Лёгкий румянец выступил на его коже, но он быстро взял себя в руки, натягивая на лицо маску равнодушия и немного надменности. Он хотел выглядеть победителем, он хотел верить, что всё ещё может им быть…

– Теперь, иди в душ, – сказал один из охранников, видя, что пленник начал отвлекаться. Том, взглянув лицо мужчине ответил:

– Не пойду.

– Пойдёшь.

– Нет, – Том начал смелеть. – Не пойду и вы меня не заставите.

Отвечать охранники не стали. Один из них остался около двери, а двое подошли к Тому и, рывком поставив опешившего парня на ноги, потянули к душевой кабине.

– Вы не… Что вы делаете?! – пытался возмущаться Том, но с него в два рывка сорвали одежду и толкнули в душ. – Отвалите!

– Ты должен принять душ, – словно робот ответил охранник.

– Пошли вы! – Том сделал это зря, зря сопротивлялся, зря пытался дерзить, потому что мужчина, который кулаком мог пробить стену, схватил парня за шею, прижимая к стенке душа, припечатывая к ней щекой. – Что вы делаете?! – закричал Том выше обычного, пытаясь вырваться, но крепкая рука лишь сильнее сжала его загривок, легко удерживая на месте. Том пытался что-то сделать, ударить, но был не в состоянии даже повернуть головы. Он никогда ещё не чувствовал себя так бессильно и паршиво.

Поняв, что ему скорее свернут шею, нежели отпустят, парень перестал сопротивляться и замолчал, не двигаясь.

– Можно, я сам? – уже совершенно другим тоном спросил Том. Он не особо надеялся на то, что его послушают, но охранник перестал его держать, отпуская и позволяя обернуться.

– Мойся, – вновь, односложно приказал мужчина. Коротко кивнув, Том повернулся к ним спиной и потянулся к душу. Руки не слушались парня – он несколько раз выронил лейку и никак не мог настроить подходящую температуру воды.

Том не мог найти в себе моральных сил, чтобы повернуться к угрюмым охранникам, больше похожим на шкафы, нежели на людей, но и стоять спиной к ним было неуютно – Тому постоянно казалось, что они вот-вот сделают с ним что-то плохое. А как бы не был самоуверен Том, он понимал, что в этой битве у него не будет шансов.

Смыв с тела пену, парень перекрыл воду и потянулся за полотенцем. Рука его зависла в воздухе – в этом месте всегда были полотенца в его доме, но он был не дома… Покинув душевую кабину, пытаясь не показывать своего смущения, парень оглядел помещение, в поисках полотенец и, найдя их, быстро обернул одно вокруг бёдер.

– Теперь, почисти зубы.

Внутри дома взыграло сопротивление, его Эго не желало терпеть подобных приказов, даже несмотря на то, что парень сам хотел бы этим заняться.

После того, как парень покончил со всеми гигиеническими процедурами, ему позволили одеться в свою одежду – она выглядела ещё вполне прилично – только бельё выдали свежее, а сразу после вновь взяли под руки и повели в подвал. Точнее, потащили, потому что Том отказывался добровольно возвращаться в свою темницу.

– Вы ещё пожалеете! – как-то зло-отчаянно крикнул парень, когда за охранниками закрылась дверь, вновь оставляя его в одиночестве.

На этот раз его не стали приковывать, этот факт радовал, но перед ним по-прежнему оставалась тяжёлая дверь и трое сторожевых, что легко могли вышибить парню мозги. В бессилии разведя руками. Том хотел вернуться на своё прежнее место, но встал на месте, оборачиваясь на дверь, в замке которой повернулся ключ, открывая её.

В помещение вошла Хенси. При виде её спокойно-надменного взгляда, у Тома невольно сжимались кулаки. Девушка прикрыла дверь и, сделав два шага, остановилась, глядя на парня. Пара минут молчания, клокотания сердца в груди Тома и вот, Хенси обращается к нему:

– Томи, ты же хороший мальчик? – на лице девушки заиграла какая-то нездоровая улыбка, а глаза загорелись ещё более больным блеском.

– Ты больная, Литтл, – это был не вопрос, это было утверждение – не громкое, но такое уверенное. Парень поднял взгляд, смотря в стальные глаза девушки. – Отпусти меня.