Текст книги "Тени. Что чувствуешь, когда тебе ломают жизнь?"

Глава 46

Джулия, как и обещала, вернулась к Эдварду в подвал и принесла еду. В отличие от Томаса, который долго не верил в то, что его никто не станет травить, Эдвард спокойно отнёсся к пище и без лишних проверок начал есть, попутно болтая с Джулией, словно боясь, что, замолчи он на мгновение, девушка исчезнет.

– Не нужно так много болтать, – сказала девушка мягко улыбаясь. – Ты же подавиться можешь.

– Если я вчера не подавился, – подумал Эдвард, – то умереть от удушья, явно, не моя судьба. – прожевав и проглотив пищу, парень ответил: – Я слишком долго молчал, чтобы сейчас разбрасываться мгновениями не одиночества. Джулия, может быть, ты снимешь с меня наручники? Я не убегу, обещаю, я же знаю, что там охрана… А так я хоть поесть сам смогу… и одеться потом.

– Вряд ли мне стоит снимать с тебя наручники без разрешения, – вздохнула девушка, кладя вилку в тарелку.

– А ты потом наденешь их обратно.

– Я не могу, прости, Эдвард…

– Ладно, – вздохнул парень, – я понимаю… Но, может быть, ты хотя бы снимешь с меня этот чёртов корсет…

– Не ругайся.

– Извини, – парень и сам удивился, что не огрызнулся в ответ. – Снимешь с меня корсет и поможешь надеть штаны?

Джулия посмотрела на валяющиеся в углу штаны Эдварда, затем перевела взгляд на его обнажённые ноги, которыми он прикрывал всё остальное, и залилась краской, опуская взгляд.

– Я не могу, – тихо ответила Джулия.

– Почему? – спросил парень и тут же сам ответил, вздыхая: – Впрочем, я сам всё понимаю, не глупый, – отчего-то в сердце парня защемила обида, хотя причин обижаться на девушку у него и не было. Кто она ему, чтобы он мог от неё чего-то ждать? – Если ты поможешь мне, тебя накажет н… Хенси.

– Эдвард, не нужно ослушиваться Хенси, знаешь… – девушка замолчала и нахмурила брови. – Знаешь, лучше слушаться её, на самом деле, лучше, она же на самом деле не такая уж и плохая, просто…

– Не плохая? – повысил голос парень, не понимающим взглядом смотря на девушку. – Джулия, она держит меня в этом подвале, она похитила меня и… – парень запнулся. – И она делает со мной плохие вещи.

– Какие?

– Она… Бьёт меня.

Джулия взглянула на парня, на синяк на его скуле и челюсти. Ей стало как-то больно, она вздохнула и прикусила губу.

– Хенси далеко не такая хорошая, как ты думаешь. И, я не понимаю, что она могла такого сделать, чтобы ты так слепо верила в то, что она нормальная?

– Она спасла мою семью, – ответила девушка, закрывая глаза.

– Что ты имеешь в виду?

– Я родом из Сирии, но мне удалось бежать в Германию, когда началась война, – девушка начала теребить передник. – Здесь я и познакомилась с Хенси, она взяла меня на работу, платила большие деньги, которые я посылала домой. А потом она помогла моей семье перебраться в Германию, убежать из того ада, что который год пожирает нашу родину. А ещё она оплатила лечение моим братьям, которые были серьёзно ранены на войне, она бы остались инвалидами, если бы не Хенси.

Эдвард сидел молча, слушая девушку и с каждым словом понимая, что слишком много хорошего сделала Хенси для неё, чтобы она помогла ему, чтобы она ослушалась спасительницу. В душе парня даже зародилось сомнение в том, что Хенси такой монстр, потому что, раз она помогла совершенно чужому человеку, то, может быть, в ней не так уж много темноты, как парню казалось?

– Эдвард, – девушка вздохнула и села чуть ближе, борясь со смущением. – Она не плохая, не плохая… Просто, у неё очень взрывной характер. Я уверена, что, если ты будешь делать всё, что она скажет, будешь мил и исполнителен, то всё будет хорошо. Она не станет делать тебе больно просто так. Ты веришь мне?

Девушка подняла взгляд и посмотрела в почти чёрные глаза парня, которые смотрели куда-то в пол и, одновременно, вглубь себя.

– Верю, – тихо ответил Эдвард, опуская глаза. – Но… Но что, если у неё есть причина, чтобы делать мне больно?

– Ты сделал ей что-то плохое?

– Эм… – парень прикусил губу и тут же поморщился, потому что она всё ещё болела после того, как Хенси вырвала из неё серёжку. – Может быть, Джулия… Может быть…

– Прости меня, Эдвард, – выдавила из себя Хенси, чувствуя, как с каждым словом её чувство самоуважения падает ниже и ниже. – Я не должна была вести себя так, как вела.

– Молодец, – одобрительно кивнул Мориц. – Продолжай. – Сглотнув, Хенси продолжила:

– Я вела себя, как полная дура. Я не должна была подставлять тебя, Эдвард. Из-за меня у тебя проблемы…

– И я должна заплатить за это. – подсказал Мориц. Хенси подняла на парня взгляд, продолжая молчать. – Повторяй, – раздраженней повторил Мориц: «и я должна за это заплатить». Ты меня слышишь, Литтл?!

– И я должна за это заплатить. – севшим голосом повторила девушка…

Эдвард сглотнул и закрыл глаза, сжимая за спиной кулаки. «Какой же я идиот, – думал парень, – какой же я идиот…».

– Эдвард, ты будешь доедать? – спросила Джулия, после нескольких долгих минут молчания.

– Нет, я не хочу, – ответил парень, не поднимая глаз.

У него в голове крутилась, словно заев, одна и та же фраза: «я должна за это заплатить…». Парень со всей силы зажмурился, ему вдруг захотелось разрыдаться, но он не мог позволить себе этого в присутствии девушки.

– Эдвард? – немного испуганно обратилась к парню девушка, потянувшись рукой, но не решаясь дотронуться.

– Уходи, – едва слышно выдохнул Эдвард. – Прошу тебя, уходи.

Лицо Эдварда было максимально напряжено, чтобы не выпустить наружу слёзы, которые так и рвались изнутри, но голос всё равно предательски дрожал, выдавая парня.

– Хорошо, – кивнула Джулия, вставая и забирая поднос. – Я вернусь завтра. Наверное…

Не найдя в себе силы, чтобы ответить, Эдвард просто кивнул, продолжая сидеть с закрытыми глазами. Не задавая более вопросов, Джулия покинула комнатку и заперла дверь, оставляя Эдварда наедине со своими мыслями. Наконец-то открыв глаза, парень опустил взгляд в пол и почувствовал, как по щекам потекли непрошенные горячие слёзы. Солёные капли скатывались по подбородку и срывались вниз, разбиваясь об ноги парня, обрызгивая мельчайшими брызгами пол.

– Я не выйду отсюда, – как-то обречённо подумал Эдвард. – Не выйду…

Парень сам не заметил, как начал совсем легко покачиваться взад-вперёд, успокаивая себя, убаюкивая. Он смотрел в одну точку, пытаясь найти какой-то выход, какую-то зацепку, что могла бы доказать, что не всё потеряно. Но её не было. А был холодный подвал, который окружал парня со всех сторон, ноющая боль в запястьях и затрудненное дыхание, к которому парень уже почти успел адаптироваться.

Эдвард не знал, сколько он так просидел: час, два? Время текло невыносимо мерно и незаметно, проходя мимо парня и сквозь него, уносясь в прошлое, исчезая в необратимом водовороте. Это было странно. Так странно вдруг начать чувствовать себя слабым и беспомощным и… виноватым? Как бы Эдвард не пытался гнать от себя эти мысли, но он всё сильнее убеждался, сильнее начинал верить в то, что он заслужил всё то, что с ним сейчас происходит, что творит с ним бывшая одноклассница.

Память то и дело подкидывала картины из того злосчастного дня, когда они – группка подростков, решили потешить своё самолюбие, поиздеваться над одноклассницей. Думали ли они тогда, какую ошибку совершают? Нет, не думали. Единственным, кто сомневался в правильности их поступка, был Кайл, но его раскаяние ничем ему не помогло. Да и был ли смысл в раскаянии, если страшную ошибку уже не изменить? Наверное, нет…

Эдвард не знал о том, что Кайл раскаивался каждый день, после того поступка – они никогда не говорили о сделанном, казалось, парни вовсе забыли про свою жестокую «шалость», вернувшись к обычной жизни, окунувшись в водоворот новых событий, которых так много, когда тебе всего шестнадцать лет. А потом был выпускной класс, экзамены, поступление в университет – как-то незаметно бывшие неразлучные друзья разъехались, потеряли друг друга, начав жить другой – взрослой жизни, в которой не было места школьной дружбе и, тем более, её тайнам.

Эдвард никогда ранее не вспоминал о содеянном – а зачем? Никто не призвал их к ответственности, никто не знал о том, что произошло на пустыре между гаражами, а самим парням это не казалось чем-то серьёзным, страшным. Наверное, сейчас Эдвард впервые вспомнил, выстроил события того дня в хронологическом порядке и попробовал посмотреть на них уже другими – взрослыми глазами.

Да, если бы Эдвард мог хотя бы предположить, чем всё обернётся, он бы никогда так не поступил. Наверное, никогда. Он не мог говорить об этом с полной уверенностью, потому что тогда, в шестнадцать лет, всё происходящее казалось ему смешным и правильным. Он не думал о том, чему они подвергают Хенси, не думал, чем для девушки обернётся это и, конечно, Эдвард не мог даже предположить, что это когда-нибудь всплывёт.

Слишком много лет прошло, слишком много всего случилось и ещё больше забылось. Эдвард успел забыть о том, что когда-то в его классе училась такая, как Хенси Литтл. И, конечно, он не мог подумать, что когда-нибудь эта неприметная, но бойкая девушка возьмёт над ним верх. Он не мог подумать, что будет вот так сидеть в каком-то подвале, скованный наручниками, не мог подумать, что почти добровольно станет делать то, к чему его принудила бывшая одноклассница, не мог. А сейчас…

А сейчас всё казалось почти логичным и это пугало. Эдварда пугало собственное осознание своей вины перед девушкой, которое, наверное, двинулась умом именно после того проклятого дня.

– Чёртова геометрия, – горько сказал Эдвард и сам рассмеялся от своих слов. Рассмеялся истерично, запрокидывая голову и оглушая немые стены своим смехом.

А ведь всё началось именно из-за этой дурацкой оценки по геометрии, из-за какой-то оценки… Конечно, она была всего лишь поводом, и Эдвард это прекрасно понимал, но она послужила спусковым крючком, который развязал им руки, позволив почувствовать себя правыми восстановителями справедливости, а Хенси посчитать провинившейся и заслуживающей наказания. А, если бы не она…

Мысли парня прервал звук открывающейся двери. Повернув голову в сторону звука, парень увидел, что в его темницу зашли трое охранников, запирая за собой дверь. Посмотрев на каждого по отдельности, Эдвард вздохнул и отвернулся, возвращаясь к своим мыслям. Ему было всё равно, зачем пришли мужчины. Он даже не обернулся, когда услышал звуки приближающихся шагов, когда его накрыли три тёмные тени. А в следующий миг…

В следующий миг тело парня пронзила оглушительная боль, которая яркой вспышкой заслонила сознание. Если бы Эдвард не успел стиснуть зубы, его крик порвал бы барабанные перепонки всем, кто находился в помещение. Но это было только началом.

Вслед за сокрушительным ударом в бок, парень получил не менее сильный удар ногой в живот, потом ещё и ещё раз. Голова закружилась, пол и полоток поменялись местами и Эдвард упал на спину, бессильно, подобно червю, пытаясь повернуться, извиться, уклониться, но всё было тщетно. Трое крепких мужчин окружили его, со всей силы пиная ногами, не позволяя парню даже вдохнуть, не давая ни секунды передышки.

Всхлипнув от боли, Эдвард перевернулся на живот, пытаясь защитить жизненно важные органы, спрятать их от ударов, но жалкие попытки парня не увенчались успехом. Удары были настолько сильными, что он невольно подлетал, отлепляясь от пола и вновь падая.

Когда один из охранников особенно сильно пнул парня в бок, попадая под рёбра, Эдвард дёрнулся вперёд, пытаясь подняться, вставая на колени. Не имея возможности помочь себе руками, не помня себя от боли, парень упал лицом вниз, утыкаясь лбом в холодный пол.

Парню было страшно, безумно страшно, что мужчины своими ударами повредят ему что-то, покалечат, и потом он будет медленно умирать от внутреннего кровотечения, отказа почек или ещё чего-нибудь в этом духе. Сейчас то, что Эдвард был сыном врача, играло с ним злую шутку – он слишком хорошо был осведомлён о том, что может случиться с его организмом после подобных побоев.

Всхлипнув, парень повернул голову, упираясь щекой в пол, он уже почти не чувствовал, что плачет – слишком страшно и больно ему было. Слишком…

И тут побои прекратились, прекратились так же резко, как и начались. Всё тело гудело, ломило, горело. Эдвард хотел изменить положение, но не мог найти в себе силы на это. Склонившись к парню, мужчины быстро развязали ленты корсета, расстегнули молнию и освободили его от кожаного плена. Получив полный доступ к кислороду, парень судорожно вдохнул, лёгкие расправились, а сдавленные рёбра вернулись в привычное положение, болезненно выпрямляясь.

Повернув голову, вновь прижимаясь щекой к полу, Эдвард дышал ртом, хватая кислород, пытаясь унять боль во всём теле и жжение в лёгких. Он открыл глаза и замер, даже дыхание в груди парня замерло, а ещё, казалось, сердце. В дверях стояла Хенси. Девушка держалась одной рукой за дверной косяк, а во второй её руке была бутылка рома, к которой она периодически прикладывалась, не отрывая взгляда от парня. Эдвард даже не заметил, когда она пришла…

Увидев, что парень наконец-то заметил её, Хенси оскалилась в какой-то пьяно-злобной усмешке и обратилась к нему:

– Я не плохой реконструктор, не так ли?

– Литтл, что ты…

– Заткнись! – рявкнула девушка и пошатнулась, но успела схватиться за косяк. – Пошли вон, – бросила девушка охранникам.

Несмотря на явное физическое и количественное превосходство, мужчины, подобно верным псам, поспешили исполнить приказ. Как только за мужчинами закрылась дверь, Хенси ещё раз оскалилась и двинулась к Эдварду. Парню очень не нравилось её выражение лица, её злой огонёк в стальных глазах, а ещё какая-то маниакальная решительность, которая сквозила в её взгляде, холодя парню душу.

Парень хотел было поменять позу, сесть, но почувствовав острую боль, вздохнул и просто лёг на живот, пытаясь расслабить избитое тело.

– Ты мне не ответил, Келли, – с пьяной решимостью и какой-то пугающей игривостью в голосе, обратилась к парню Хенси.

– Пожалуйста, оставь меня, – попросил парень. – Мне очень больно…

– Ахаха, – девушка залилась смехом, а после залила в себя новую порцию крепкого алкоголя. – Хорошо, Келли, отдыхай, – резко сменив тон, сказала девушка и направилась к двери.

Эдвард облегчённо вздохнул и прикрыл глазами. Он был сейчас так благодарен бывшей однокласснице за то, что она не стала его добивать. В отличие от него…

– Спасибо, – едва слышно прошептал Эдвард.

Парень вновь не заметил, что девушка никуда не ушла, остановившись около двери, постояв какое-то время. Эдвард почувствовал её присутствие только когда девушка вновь подошла к нему и особенно сильно выдохнула, донося до обоняния парня своё дыхание, пахнущее крепким алкоголем.

– Ты же обещала уйти? – негромко и слишком наивно спросил Эдвард, поворачиваясь лицом к девушке и открывая глаза.

– А я передумала, – оскалилась девушка.

– Пожалуйста, не трогай меня, – ещё тише попросил парень.

– Пожалуйста, не трогай меня, – повторила девушка слова парня. – Не трогать тебя? Не трогать?! – Хенси схватила парня за подбородок, едва не сворачивая ему шею, заставляя отнять лицо от пола и смотреть ей в глаза. – А что вы мне сказали, когда я умоляла меня отпустить и не трогать? Что вы сказали?! А ничего вы не сказали! Вы просто изнасиловали меня, продолжили насиловать!

– Хенси, я… – попытался что-то сказать парень, но девушка не дала ему такой возможности.

– Мы с тобой ещё не закончили, Келли, – резко вернувшись к спокойному тону, сказала Хенси и сделала ещё глоток рома. – Вчера ты уже смог немного меня понять, но не до конца, далеко не до конца…

– Что ты имеешь в виду? – спросил Эдвард.

– Потерпи чуть-чуть, – ответила Хенси, ухмыляясь, и пихнула голову парня вниз, отчего он ударился лбом об пол. – Потом ещё чуть-чуть и ещё чуть-чуть, и ещё чуть-чуть…

Хенси обошла парня, опускаясь на колени сзади него, но он даже подумать не мог о том, что она сделает что-то подобное. Не мог, пока в его задний проход не упёрлось горлышко бутылки. А в следующий миг твёрдое и гладкое стекло продавило мышечное кольцо сфинктера, раздвигая его стенки и врываясь внутрь.

– Ты что делаешь?! – не своим голосом закричал парень, дёргаясь вперёд, пытаясь соскочить с инородного предмета.

В ответ на попытки парня, Хенси ловко перехватила его одной рукой под живот, удерживая на месте, а второй направила длинное горлышко дальше, вгоняя его глубже и наклоняя. Девушка даже не подумала о том, чтобы освободить бутылку или закрутить крышку и теперь её содержимое хлынуло в прямую кишку парня, обжигая нежные стенки сорокоградусной крепостью.

Оглушенный болью и шоком, Эдвард на мгновение замер, открывая рот и пытаясь сделать вдох, но воздух внезапно стал каким-то вязким, похожим на вату, он не проходил в дыхательные пути парня, застревая там.

Этого промедления Хенси оказалось вполне достаточно, чтобы, перехватив парня удобнее, вогнать в него длинное горлышко до конца. Его крик приятно резанул по ушам, вызывая улыбку удовлетворения. Парень забился, задёргал скованными руками, пытаясь как-то избавиться от инородного тела внутри себя, но его движения и рывки не приносили освобождения, а причиняли лишь лишнюю боль. Эдварду казалось, будто он какой-то поросёнок, которого насадили на вертел, вот только убить перед этим забыли.

– Что ты делаешь? – вновь закричал парень, дёргая руками, сжимая внутренние мышцы, пытаясь вытолкнуть терзавший его тыл предмет, но это приносило лишь новую боль. – Ты ненормальная! Это ненормально! Мне больно, что ты делаешь?!

– А мне не было больно?! – зло прошипела Хенси, вынимая бутылку почти до конца и резко загоняя обратно, вырывая из груди парня высокий крик. – Мне не было больно, Келли?! Между прочим, Келли, ты был первым, кому пришла в голову идея трахнуть меня именно так! Слышишь, Келли, как тебе возврат долга? Нравится?! – девушка вновь вынула бутылку и загнала её обратно, с какой-то особой злостью, особым остервенением. – Я тебя ненавижу, мразь,

Более девушка не говорила ничего, продолжая терзать тело парня длинным горлышком бутылки, не обращая внимания ни на его крики, ни на мольбы, ни на что. Она упивалась его болью и бессилием, наслаждалась слезами – пусть она и не могла видеть его лица, но она знала, что он плачет – она мстила ему, мстила за всё, через что Эдвард со своими друзьями заставил её пройти. Мстила.

И самым сладким в этом моменте было то, что это было только началом. Её месть продлится так долго, как ей захочется. И только смерть избавит парня от мук, смерть, о которой девушка когда-то молила, корчась от боли в руках парней, пока те продолжали, игнорируя её мольбы, терзать её тело.

В какой-то момент Хенси почувствовала возбуждение, настоящее возбуждение – острое, дикое, неконтролируемое. Она всегда могла только так – доминируя, унижая, причиняя боль, но сейчас, когда она терзала тело своего врага, который плакал, всхлипывал и дрожал от боли и страха, девушка была близка к одному из своих лучших оргазмов.

Рука сама собой потянулась вниз, ложась на лобок и начиная массировать напряженную плоть – в этот раз ей захотелось собственной помощи. Миг – выдох, задержка дыхание, глаза закрыты, перед ними темнота и вот она взрывается бардовым фейерверком. Вдох так и не происходит, тело содрогается, мышцы напрягаются, а затем расслабляются – Хенси едва удаётся не упасть, но она быстро берёт себя в руки.

Не спеша достав сигарету и закурив, девушка вынула бутылку из заднего прохода парня, брезгливо разглядывая раскрасневшийся, раздражённый инородным вмешательством сфинктер.

Сев прямо на пол, Хенси сделала несколько затяжек, медленно вдыхая дым и ещё более медленно выдыхая, смотря за тем, как сизый дым расползается в воздухе и растворяется. Пошевелившись, Эдвард повернулся и лёг на бок, смотря на Хенси мокрыми от слёз и покрасневшими от боли глазами, в которых появилось что-то такое, что так грело разбитое сердце девушки. Это что-то – злость. Сладкая, неподдельная, настоящая злость жертвы к своему мучителю.

– Ну же, Келли, перестань на меня так смотреть, – сказала девушка. – Испепелить взглядом меня тебе не удастся, а умилостивить… – девушка замолчала и сделала затяжку, после чего потушила сигарету об пол и бросила.

– Ты ненормальная, Литтл, – прошипел Эдвард, поджимая ноги и морщась от боли в заднем проходе. – Ты больная!

– Спасибо, – ответила девушка и встала. – А вот за «Литтл», ты получишь, – со всей силы замахнувшись, Хенси ударила парня в живот.

Эдвард согнулся пополам, хрипя от боли и задыхаясь. Хенси, усмехнувшись, просто переступила через парня и пошла к двери.

– Ты чёртова ненормальная! – кричал парень вслед девушке, слизывая кровь с губы, которую он, сам не заметив, прокусил во время пытки бутылкой. – Ты психопатка! Ты пожалеешь об этом!

– Не думаю, – холодным тоном ответила Хенси и добавила перед тем, как закрыть дверь: – Отдыхай, Келли, это только начало.

Когда за девушкой закрылась дверь, парень закрыл глаза и стиснул зубы, чтобы не закричать, не завыть. Беззвучно воя, отчего жилы на шее парня, казалось, вот-вот должны были порвать кожу, парень пытался выплеснуть ужасающий коктейль эмоций, что душил его сейчас.

Эдвард больше не думал, что он виноват перед Хенси. Сейчас он вообще не думал. В данный момент была только боль: едкая, прожигающая боль, которая рвала нервы и забиралась в душу, растаскивая её на кусочки.

Сейчас не было ни единой части тела, которую бы не терзала боль. У Эдварда болело всё, абсолютно всё. А непривычная боль сзади заставляла желать смерти, только бы не чувствовать её, не думать о том, что только что произошло. Впервые в жизни парню захотелось умереть, потому что боль физическую можно перетерпеть, забыть, а вот воспоминания об изнасиловании бутылкой едва ли когда-нибудь сотрётся из памяти.

А ещё, ещё парня угнетали и давили к земле слова девушки о том, что это только начало, потому что, если это только начало, то парень даже представить себе боялся то, что будет потом.

– Зачем она это сказала? – стучало в голове у парня, пока он пытался глотать слёзы и не кричать. – Зачем она надо мной измывается? Ей мало моей физической боли? Зачем ещё и душу мне травить? Зачем?

Столько вопросов и не одного ответа. Потому что их, ответы, могла дать только сама Хенси, но едва ли бы она стала это делать. Эдварду не оставалось ничего, кроме того, как пытаться лечь так, чтобы было хоть чуть-чуть менее больно и постараться уснуть. За последние три дня парень по-настоящему смог понять смысл выражения: «сон лечит».

– Если бы он ещё и память стирал, – подумал парень, закрывая глаза и где-то внутри себя надеясь, что не проснётся.