Текст книги "От/чёт"

Так в Житии святого Антония указано, что тот жил в пещере со своими двенадцатью учениками, сорок лет. Умер Антоний в 1073 году. А это значит, что свой монастырь он основал не позже 1033 года, что гораздо ближе к тому времени, когда освободившийся из плена Моисей Угрин мог добраться до Киева. Кроме того, в одной из редакций Киево-Печерского патерика указывается, что в первый раз Антоний поселился в пещерах под Киевом в 1015 году, еще при жизни Владимира. Сразу после смерти великого князя и убийства Святополком Бориса, Антоний покинул пещеры и бежал на Афон. Что было дальше неизвестно, но в Житии Моисея Угрина указывается, что обратил его в монашество, еще в польском плену, некий афонский чернец. Может быть, этим чернецом был Антоний? И потом к нему в киевские пещеры Угрин и пришел?

Выстраивается любопытная связь Владимир – Антоний – Моисей Угрин. И Борис, сын Владимира, возможно воскрешенный братьями Георгием и Моисеем Угринами. И пещеры, на которые, по сути, указывает карта. И явная нелюбовь к Киево-Печерскому монастырю Владимира Мономаха. А ведь Мономах пришел к власти в Киеве после восстания, поднятого против «жидов», то есть в трактовке Куарда – общины иудаитов и способствовал их изгнанию из Киева и Руси.

Все это дает основание предположить, что переносимое из страны в страну забальзамированное тело Иуды, было в конце X или в начале XI века упокоено в пещерах под Киевом и скрыто под чужим именем. Возможно, при этом был исполнен какой-то обряд, с помощью которого удалось перенести «проклятье Иуды» на тело другого человека.

А сегодня в библиотеке, я посмотрел книгу, переплетенную вместе с поэмой «Черты ветхого и нового человека». Более того, я вспомнил, что видел эту же книгу в сундуке, из которого выкопал «Молитву иуды» две недели назад. Эта книга называется «Паломник Киевский». Тот экземпляр, что я сегодня смотрел в библиотеке, принадлежал Николаю и Павлу Сафоновым. Первый из них входил в масонскую ложу «Вервь раскаяния», ту самую, в которой состоял Алексей Петрович Хвостинин.

И вот что я обнаружил. В этой книге то ли Николай Сафонов, то ли его брат Павел, в общем, кто-то из них отметил один абзац на странице 32. Вот, я его выписал: «Дальние пещеры или пещеры преподобного Феодосия ископаны, первоначально, преподобным Антонием, вместе с первыми своими сподвижниками на том самом месте, где до него подвизался пресвитер Иларион. Здесь погребен был преподобный Феодосий, коего мощи, потом, были перенесены в великую Лаврскую церковь в 1090 годе, могилу его доселе показывают в сих пещерах; в них покоятся 46 нетленных телес святых Угодников Печерских и кроме них, 31 Мироточивая глава и часть мощей Св. Младенца от Ирода за Христа убиеннаго». А рядом маргиналия теми же чернилами, которыми заляпан титульный лист этой книги. Одно только слово: «Кто». И три знака вопроса.

Я думаю, что в Дальних пещерах Киево-Печерского монастыря, в тех пещерах, где когда-то жил Иларион, первый русский по рождению митрополит, где первоначально поселился Антоний, именно там, под подложным именем лежало тело Иуды, укрытое его поклонниками, может быть Моисеем Угриным, с ведома князя Владимира или кого-то из его потомков. Пометка «Кто???», может трактоваться так: тот кто ее оставил, знал, что тело Иуды находится в киевских пещерах, не не мог определить, под именем какого из 46 святых.

Вот поэтому ваш Илларион Сафонов и говорил о том, что возможно воскресение в Советском Союзе. Он имел в виду Киев, Украину. И может быть тело Иуды до сих пор там. Хотя утверждать не берусь. Сколько мне известно, в 1920-е и 1950-е годы в монастыре проводилось вскрытие рак и их научная экспертиза. Мумифицированных останков было найдено крайне мало. Большинство мощей оказалось сборными. Но следует иметь в виду еще один вариант: где-то в районе Дальних пещер, до сих пор есть тайное укрытие, никем не обнаруженное и не раскрытое в последние девятьсот лет. А в нем, в этом укрытии – мощи Иуды, апостола, объявленного предателем, чье тело так долго не принимала земля.

Мы помолчали. Оказалось, что говорить нам больше не о чем. Он еще раз поблагодарил меня и ушел. А я засел за компьютер.

[файл: И-3]

Четыре слова нижнего регистра «хвостининской» литореи могут быть соотнесены с картой. «Плоть» – это Восток, пещера и в ней мощи Иуды. «Вервь» – без сомнения Север, знание о способе обмена живого на умершего. «Сила», скорее всего – слово, заклинание, то есть Юг. Наконец, «душа» – то, что осталось. А остался Запад и изображением какой-то лохани. Может мыться надо перед обрядом?

На рисунке Хвостинина, помимо цифр на «юбке» колокола, есть еще цифры на «языке». Я вывел на экран Acer'a рисунок. На «юбке» все цифры, следующие за стрелками, разделены точками на две части. Две группы цифр, написанных на «языке» колокола, разделены двумя точками на три части. Вот так: ↑1.6.3, ↓1.4.4. В третьей группе, после второй точки следуют две цифры, разделенные запятой: ↑4.2.2,3. Предположим, что первая цифра, по-прежнему означает строфу, а вторая – строку. Тогда третья цифра (а в последнем случае и четвертая) дает слово. Через пару минут у меня на экране значились четыре слова:

«ЧАША – КРОВИ – ЖИЗНИ ПИТИЕ».

Ну, вот, пожалуй и разгадка тайны посудины, обозначенной на карте. Всякому, кто хочет добиться воскресения путем обмена душ, нужна кровь того, чью душу он намерен вернуть из шеола. Вот почему Иуда у Леонардо и на русских иконах тянется к чаше. В той чаше – вино, перевоплощенное в кровь Иисуса. Своего рода Грааль, полученный Иудой в час последней совместной трапезы. Уходя, он, возможно, припрятал чашу, а отдавая душу, воспользовался ей.

Нет, не все. Формула обмена, зашифрованная в литорее, видимо, выглядит таким образом: 2–1 – 2–3. Два тела, одна веревка, два заклинания (или одно, повторенное дважды, или одно из двух слов) и три души. Я думаю, что три души это две смешанные крови дающие одну новую. И вот почему: в письме о смерти Алексея Хвостинина говориться о двух порезах. А в самом первом случае – с Иудой – так и не ясно, что значат слова «расселось чрево».

Может быть, ему, Иуде, понадобилась и собственная кровь? Возможно поэтому какую-то землю, то ли ему принадлежащую, то ли как-то еще с ним связанную называли Акелдама – земля крови? Существуют так называемые «лицевые Евангелия» миниатюры которых иллюстрируют все события земной жизни Иисуса. Так на некоторых, лицо Иуды измазано киноварью, то есть кровью. В тех же лицевых Евангелиях в сцене тайной вечери Иуда тянется либо к чаше, либо к рыбе. А рыба это и есть Христос.

Они все знали! И говорили прямым текстом. Не только рисунками, а самыми что ни на есть словами. Вот «Слово о Законе и Благодати» Илариона, того, самого, в чьей пещере поселился святой Антоний. Где оно у меня. Вот: «И уже не жертвенныа крови вкушаще, но Христовы пречистыа крове вкушающе, спасаемся». И Еще он же: «Не прободаем ребер, но пием источник нетлениа.»

Если же поклонники Иуды думали, что они могут воскресить его, значит у них должна оставаться его кровь, «источник нетления», то что позволит совершить обмен душами. «Грааль Иуды». Укрытая катарами в Окситании (а это и значит в Испании или во Франции), кровь Иуды должна сыграть свою роль в его воскресении, так же как тело из Киевских пещер, заклинание с Балкан и знание об акте повешения из Германии.

Итак, гипотеза. Для воскресения необходимы четыре элемента. Первый – тело, второй – кровь, третий – веревка со специально завязанным узлом для повешения того, кто отдает свою душу в обмен на душу воскрешаемого. Четвертый элемент – заклинание. С этим туго. Непонятный «сетдезунт» никак не тянет на требуемый набор звуков.

Ну ладно. Проверка. У нас есть пять предполагаемых случаев воскресения, путем обмена душ.

1. Иуда – Иисус. Вероятность воскресения – 90 %. Источник сведений один, но сомневаться в его подлинности не принято. Источником зафиксировано наличие и сохранность тела воскрешаемого. Некто Иосиф выпросил тело у Пилата, «обвил его чистою плащаницею и положил его в новом своем гробе, который высек он в скале; и, привалив большой камень к двери гроба, удалился». Действие – самоповешение. Чаша с кровью реконструируется с помощью позднейшей изобразительной традиции. Собственная кровь – «рассевшееся чрево» и «земля крови» Указаний на заклинание нет.

2. Борис – Георгий Угрин. Вероятность – 30 %. Все источники косвенные. Много гипотетических построений. Тем не менее. Тело в наличии. До возможного воскресения оно цело, после – отрублена голова. О повешении речи не идет. Крови обоих (судя по тому, как Бориса убивали) – море. Заклинание не упоминается.

3. Дракула – слуга. Вероятность – 70 %. Два источника: ватиканский и московский. Тело, пробитое копьями. Отличий от первого случая здесь нет. Слуга повешен. Указаний на кровь слуги нет, но Дракула был убит ударами копий, так что крови было в избытке. Кроме того, в легенде он тем и занимается, что пьет кровь и тем дает бессмертие своим жертвам. О заклинании в источниках ничего не говориться.

4. Герцогиня Анна де Шалон – аббат Кариа. Вероятность 50 %.

Один источник и тот сомнительный. Тело в сохранности, более того, смерть от яда спасла его (ее) от расчленения. Указаний на повешение аббата Кариа нет, но после посещения герцога и герцогини в тюрьме, он исчез навсегда. Ничего о заклинании. А вот об использовании крови герцогини, косвенно свидетельствует шрам на руке.

5. Александр Хованский – Алексей Хвостинин. Вероятность – 40 %. Один источник, цель создания которого – доказать отсутствие воскресения. Тем не менее. Тело – в равной сохранности, что и у герцогини. Намек на использование крови – шрам на левой руке у юноши, «ранка» у самого Хвостинина и разбитая мензурка с чем-то похожим на кровь. Намек на повешение – характерные следы шее Хвостинина. Заклинание – никаких намеков.

Получается, что во всех случаях предполагаемого воскрешения сохранность тела, пусть израненного, является обязательным условием. Повешение прямо или косвенно упоминается в четырех случаях. Кровь – косвенно в трех. И еще в двух не было никаких препятствий, чтобы ею воспользоваться. Более того, в двух случаях – герцогини и княжича – возможно, были предприняты специальные действия, чтобы кровь получить.

Самое темное во все этом – заклинание. О нем ни прямо, ни косвенно не упоминается. Тем не менее, зачем-то Хвостинин, Клоотц и Кариа возились с бумагами, найденными Алексеем в погребе. И зачем-то его предок шифровал Лаодикийское послание, сам Алексей Хвостинин прятал это послание в поэму. Нет, заклинание должно быть. Но не СЕТДЕЗУНТ же. Даже с «ЕАРом» или «АЕРом» вдобавок.

Вдруг заметил, что как дитя малое, ерзаю на стуле перед компьютером. Очень хочется поделиться с кем-нибудь кусочком тайны. Я даже набрал номер мобильника Пола, но строгий женский голос сообщил: «Sorry the subscriber is not available now. Please call back later». Голос, кстати, один в один, Елены, жены Пола. Ну, может это она и есть. Ладе бы позвонить. Но ее номера я и не знаю. Не знаю даже какой ее номер мне нужен. И нужен ли. И потом, ну что мне Лада. Что я Ладе. А вот же.

Суббота

Здание моего вуза строилось в конце 1970-х годов для Дома политпросвещения. Архитектура полностью соответствует эпохе: бетон, бетон и еще раз бетон. И окна во весь этаж. Система отопления, рассчитанная на французскую Ривьеру. Кондиционеры архитекторами предусмотрены не были. В результате, зимой здесь холодно и сквозняки, а летом духота и запах. Запах, вообще-то здесь всегда. Туалеты-то мыли в последний раз в 1980 году, к Московской олимпиаде. Ну да я не об этом.

Сразу за двойными стеклянными, конечно же, дверями в три человеческих роста, начинается холл, уходящий двумя рядами колонн, куда-то за кольцевую дорогу. Я, по крайней мере, за восемь лет работы, до конца его ни разу не доходил. Минуешь охрану из побитых жизнью мужичков с единым выражением похмельной строгости на лицах – и к лифту, направо. Или туда же направо, но чуть дальше, к преподавательскому гардеробу. Ну, в крайнем случае, когда совсем невмоготу, еще дальше направо и вниз. Там мужской туалет.

Зачем такой холл Дому политпросвещения был нужен, теперь уже никто не скажет, а студенты его используют в качестве большой жилой пепельницы или по другому «сачка». По моим поверхностным, правда, наблюдениям, треть студентов каждый день дальше сачка не продвигаются. Да и зачем?

А несколько раз в году, каждый студент и преподаватель входя в холл, обязательно направляется к первой колонне левого ряда. Там в эти дни ставят стол, всегда один и тот же, у него либо в правом ближнем, либо в левом дальнем углу (это как развернут) четкая нестираемая надпись: «Война, пошла на!». На стол водружают обтянутый красной материей стенд, прислоняя его к столбу. Ну а уже на стенд помещают фотографию умершего сотрудника и краткий некролог. В такой день вокруг стенда обязательно толпятся кучки студентов и преподавателей. Деньги на поминки начинают собирать, о дне и месте похорон узнают. Ну и так, испытывают смешанные чувства.

И сегодня утром, продираясь сквозь потный поток студентов к единственной (из шести) открытой двери в наш МУПЭП, я углядел стенд и повернул влево. Фотография была маленькая, что в случае с преподавателем бывает редко. Да и некролог совсем короткий.

Но даже тогда, когда я все это для себя отметил, ничего в душе не екнуло. А подойдя почти в плотную, через спины студентов я, наконец, разглядел фотографию. Она была сделана в прошлое воскресенье, на шашлыках. Андрей, стоял в полуоборота к камере, улыбаясь и показывая на что-то у себя за спиной. Фон был специально высветлен. Возникло ощущение, что он указывает на пустоту, в которую собирается уйти. Под фотографией был написано от руки черным фломастером:

«Вчера в автомобильной катастрофе погиб студент третьего курса юридического факультета Андрей Скобяницын».

В группе студентов, стоящих около стенда я заметил девушку, бывшую на шашлыках, как же ее… ну не помню сейчас. Она то всхлипывала, то начинала тихонько подвывать. Я оттянул ее за локоть и спросил, как это случилось. С трудом удалось разобрать сквозь всхлипы, что он торопился на первую пару, и на проспекте Вернадского его подрезал какой-то крутой джип. Шкоду Андрея закрутило на мокром асфальте, он выскочил на встречную полосу и врезался в поливальную машину.

Она разревелась в полный голос, и я не знал как спросить. Да и не хотел, боялся спрашивать.

– А девушка… Лада… Она с ним была?

– Они вместе…. Андрей ее вез на первую пару. Удар на его сторону пришелся. Он весь переломан, живого места не осталось, а у нее почти ни царапины. Только вот тут… и сразу…

Она поднесла руку ко лбу и тут же отвела, испугавшись, что показывает на себе. Света (вот как ее зовут!) дернулась уходить, но мне нужно было выжать из нее один ответ. Я сильнее сжал ее локоть, чуть развернул к себе.

– Где… они… сейчас?

– На Пироговскую увезли… Там больница и… морг.

Света, вывернув свой локоток, бросилась бежать куда-то в глубину холла. Я медленно пошел по лестнице на третий этаж, где должен был проводить семинар. Не было никаких смешанных чувств. Вообще никаких чувств я тогда не испытывал. (Да и сейчас, когда я достукиваю эти строки на своем Acer' их, похоже нет). Зато, пока я шел по лестнице, целиком все обдумал.

У меня есть примерно сутки на то, чтобы проверить, истинность своих вчерашних построений. Возможность уникальная. Обычно историкам такое недоступно. Экспериментальная история, все эти плавания на папирусных лодках и строительство дольменов вручную – полная чушь по сравнению с тем экспериментом, который я могу, а значит должен, поставить на себе. Только вчера я разложил на составляющие обряд, необходимый для воскресения погибшего человека, путем обмена душ. А сегодня, стоя перед стендом с фотографией Андрея, я понял, каким должно быть заклинание. Тем самым. Только букв (и звуков) в нем должно быть не девять, а двенадцать. И произносить его, видимо, надо дважды, набрав 24 звука. И не по-русски, а на аутентичном языке. Иуда русского не знал. Да и не было тогда русского языка.

Впрочем, все это мне и предстоит проверить в ночь с субботы на воскресенье. Какая там Испания, какая альмаматерь! Жизнь моя закончиться сейчас. Но, если мое открытие истинно, то впервые в исторической науке, подтверждение истинности будет получено опытным путем и неопровержимо доказано. А если нет… Кто-то об этом пожалеет? Уж точно не я. Разве что гражданин Сергеев А. М. куском локтя подавиться.

Студентам своим я сказал, что на сегодня занятия по моему предмету отменяются, и просил передать это той группе, которая должна прийти сюда же на вторую пару. Вот уж кто испытал смешанные чувства, так это первокурсники. Радость школьника, которому отменили занятия, смешалась у них с явной обидой: чего ж мы тогда приперлись сюда в такую рань? Но мне сегодня, да и вообще теперь, не до них. Пусть хоть весь МУПЭП разнесут на первой паре в субботу.

Пробегая к выходной двери, краем глаза углядел, что какой-то парень, с виду похожий на студента дернулся за мной, на ходу доставая мобильник. Но джип за ним, видимо, закреплен не был. Так что я остановил частника и укатил, даже и не оглядываясь.

Дома, первым делом, я ринулся к мусорному ведру и вытряс его содержимое на целлофановый пакет. Три баночки из-под йогурта, обертка от пачки печенья, упаковка из под кофе и то что я искал: два тампона. Ну вот и кровь. Я вылил в стакан остатки «Бифитера» и опустил туда тампоны.

Итак. Тело Лады лежит недалеко, в морге на Пироговке. Не думаю, что расстояние играет какую-то роль. Но лучше, чтобы оно было поближе. Крови не много и в спиртовом растворе, но уж какая есть.

Веревка. Помню, что дома была. Алена еще купила, просила натянуть на кухне для того, чтобы сушить белье. А потом ей эта идея разонравилась, и я закинул веревку на антресоли. Где сейчас и найду.

Нет, не нашел. Все выкинул с антресолей, но там почему-то оказались главным образом книги и какая-то женская одежда. Полчаса тупого хождения по квартире дали соответствующий результат. Я вспомнил, что когда запихивал книги на антресоль, хозяйственные вещи сложил в тумбочку. А тумбочку поставил к мусоропроводу. Под телевизор. И дверь герметически зашпаклевал. И табличку привесил.

Больше часа долбил, долбил и долбил эту дверь хлипеньким молоточком и вконец ее раскурочил. Но элемент № 3 теперь у меня в руках.

В комнате с колокольчиками от того времени, когда я всерьез вознамерился купить церковный колокол из небольших, в одну из балок вогнан толстый крюк. Он выдержит.

Теперь Сергей Сергеевич. Я два раз а ускользал от его молодцев. Он может обидеться и начать мне мешать уже теперь. К тому же испытательный срок, который он мне назначил, кончается сегодня.

Я набрал номер телефона, оставленный им. Сразу после того как девушка на том конце провода передала трубку главе агентства, я заявил что буду готов предоставить подробный и полный отчет в понедельник, после совещания с академиком. В каком угодно виде: лично, по телефону, на бумаге…

Тут уж он вступил в свои права и потребовал встречи в конспиративном месте.

– Запоминайте, но не записывайте: станция метро «Боровицкая», эскалатор напротив аптечного киоска. Поднимитесь, сразу буде дверь с надписью СА 74 ниже: В3-черта, П-IIА.

– Я знаю эту дверь.

– Как? Откуда? Почему?

– Да успокойтесь. Я же езжу в «Безымянку». И очень часто поднимаюсь на этом эскалаторе.

Не объяснять же ему, что табличка, свинченная именно этой двери, сейчас валяется в у меня в коридоре. Мы договорились, что я приду туда в понедельник к «двенадцати ноль-ноль», как выразился этот cabron.

Очень хотелось позвонить академику. Спросить, кто у них с Сергеевым теперь старший, кто кем командует. Но сдержался. Академик может поднять волну и ею меня накроет прямо сейчас. А мне нужна эта ночь с субботы на воскресенье. Дальше ничего.

Опять веревка. Два часа убил на то, чтобы узел петли выглядел таким же, как на рисунке. Не уверен, что это вообще важно.

Скорее всего «немецкая» часть Истины состоит в знании о повешении, как таковом, а не в особом узле, нарисованном художником XVII века. Но рисковать чистотой эксперимента из-за частности не хотелось.

Теперь, когда я убедился, что все составляющие обряда на местах и никто помешать мне не может, я могу спокойно дописывать свой отчет. Собственно говоря, уже дописал. Осталось добавить, что я сделаю прямо сейчас вечером в субботу в половине двенадцатого.

Я приготовил две одинаковые копии моего отчета и жду приезда курьера из DHL. Одну копию отправлю в Барселону, по адресу Barselona, Avinguida de Roma, 38. Куард был приятным собеседником. К тому же он искренне мне сочувствовал. Не вижу причин не предоставить ему все собранные мной материалы.

А другая посылка будет доставлена одному моему однокурснику. Последние 10 лет, мы встречались лишь эпизодически, на конференциях и защитах диссертаций, связь друг с другом не поддерживали, так что вычислить его будет сложно. Значит, в ближайшее время гражданин Сергеев до него не дотянется. Я позвонил ему и предупредил об отправленной посылке. Будем считать, что я назначил его ответственным за экспертизу моей гипотезы и ее экспериментального подтверждения. Человек он неприятный, из тех, кто за внешней доброжелательностью скрывает глубокое и искреннее презрение ко всем людям, кроме нескольких, им лично отобранных друзей. Но он из чистого снобизма не откроет папку до тех пор, пока не посчитает наш договор выполненным или недействительным. Пусть сам решит, стоит ли придавать гласности результаты моего открытия. А мне, в любом случае, будет все равно.

Ну вот, осталось написать лишь о том, что я собираюсь сделать после того, как курьер увезет посылки. Сначала я хотел выйти прогуляться по ночной Москве, а заодно утопить свой ноутбук. Но потом решил, что случайности, вроде вывернувшей из-за угла машины, мне сейчас не нужны. Кроме того, неизвестно что взбредет в голову гражданину начальнику Сергееву. Вдруг он пошлет своих специалистов ко мне в квартиру, пока меня не будет?

Так что я первым делом вскрою ACER и просто-напросто раскрошу системный блок молотком. Потом открою входную дверь. А дальше все по плану…

На этом заканчиваются материалы, присланные мне Василием Михайловичем Сретенским. Как писали когда-то давно на рукописях, оставшихся незаконченными, CETERA DESUNT – иного нет.