Текст книги "Ветхий Замес"
Автор книги: Виктор Бахтин
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
Первоискус
Искупилов удалился в пустыню. Ему было тошно.
Сорок дней и ночей минуло с тех пор, как он последний раз касался амброзии. Телом он был слаб, но Дух его был стоек. Когда перед лицом его вдруг появился аплодитор, Искупилов подумал, что это мираж, ибо явленец был странен. Он взглянул на Искупилова, затем на табличку с портретом на своем медальоне, взял медальон в зубы и ни слова не сказав, улетел. А глаза него были бесновато-красноватые.
Вместо него почти мгновенно явился Сатанеев в золотом хитоне и солнцезащитных очках, с сундуком и кувшином.
– Тю-ю, батенька! Да ты совсем охлял. Кожа да кости. Негоже так истязать себя. Революции нужны дееспособные военачальники, – заявил он, с энтузиазмом открывая сундук с амброзией.
– Я сыт Словом Божьим.
– Да не дури, выпей хоть Нектару… Не пытайся уверить меня, что готов умереть за Программу. Она теперь – Моя. А Создатель сейчас далеко и бессилен, как и ты. Я здесь Хозяин.
– Жив Господь, и никому не преступить стези Его.
– Брось валять дурака! Забудь об Отче. Он тебя не помнит. Я дам тебе такую власть на Земле, какую тебе и на Небе никто не даст. А Отче… Он выжил из ума… грезит. Что тебе в Нем? Я здесь Босс, и всяк блажен будет, кто Мне поклонится…
– Пошел вон… – прошептал Искупилов потрескавшимися губами и отвернулся. – Ибо только Господу поклонюсь и токмо Ему служить буду. Да, ты в силе теперь, но будешь низринут. И не по тебе, супостат, одолеть Веру мою. Изыди!..
Сатанеев зарычал от ярости и досады, разбил кувшин о камень и прошипел:
– Ну смотри… второй раз не предложу… Я тоже горазд на предсказания. Твои долбанные Вера, Надежда и Любовь породят массу недоношенных людишек, которых ты так любишь лишь за то, что они от Бога братья и сестры твои. А они, неисправимые, торжественно убьют тебя как миленького, ежели попробуешь сунуться к ним со своими благоучениями. Массаракш… ш… ш…
С этим шипением Сатанеев пнул сундук и с ним исчез.
В этот момент небо потемнело от шелеста. Это был Архипарх с эскадрильей неприсоединившихся аплодиторов.
– Ну, слава Богу! Ваш Превосходство! Зачем маячок выбросил? Еле сыскали. И то по следу Сатанеева: я его нектагонку пометил. Возвращайся, Ваш Превосходство. В небесах пусто. Только Я с аплодиторами. Все «заземлились», супостаты-богоотступники. И сынок мой не устоял, пошёл поперёк батьки. Одно утешение, что ведает он Любовью. Я знаю, что такое Любовь. Ах, только б они в суете не обернули её в Разврат, не запачкали бы липкими руками своими. Мы не дадим им произвольничать. Но если сын мой скурвится, – тут Дедал вырвал у себя чуб, – то будь свидетелем: я его породил, я его и…
На том и перенеслись в Наднебесье.
Итак, силы были неравны, и время решающей схватки ещё не пришло, поэтому противные стороны разлетелись восвояси, строя планы борьбы, обещающей стать затяжной.
* * *
А взбешённый массовик-затейник Сатанеев-Зевсупитер опять соврал насчёт того, что дважды не предлагает: через 4000 лет он опять предложит весь набор искушений для Искупилова, что слово в слово записано его учеником из смердных Матвеем в четвертой главе его Свидетельства.
Лики
Не судите меня строго за фрагментарность и ахронологичность. Просто я не хочу утомлять вас тем, что уже описано другими, но хотел бы показать общую атмосферу, царившую в перестроечный период, особенности взаимоотношений между богами и людьми и олимпийцами между собой. И как эта новая форма общения повлияла на их характеры, определившие в будущем трагический исход первого революционного эксперимента.
Люди врут.
Поверьте мне: никому из смердных не следует верить вполне. Всяк, кому не лень, добавлял в божественные истории разную отсебятину. После того, как Олимпийские сплетни были записаны в стихах, они известным образом канонизировались в Эпос – красивую, но, безусловно, искажённую картину допотопных событий. На этом ненадёжном фоне надуманных историй я хочу рассказать вам несколько правдивых.
Разве не интересно вам будет, к примеру, узнать, почему красавчик Хапполоне никогда не был женат? Потому как однажды этот Неотразимый потерпел всё же любовное фиаско.
Наверное, вы краем уха слышали историю, как он (с перенектару) встретил невинную нимфу с ракообразным именем Дафния, и с распутным смехом гонялся за ней, и лира брякала об его колчан. И это так пугало девушку, что она молила Матушку-Землю избавить её от этих несносных звуков. Матушка вняла, и в тот момент, когда Хапполоне прикоснулся к несчастной, та превратилась в лавровое дерево. Блистательный настолько был потрясен метаморфозой, что, враз протрезвевши, он сломал у дерева зеленую ветвь, сплел из нее венок и носил его, не снимая даже во сне. Этот венок стал символом Промаха. А все девственницы на Земле с тех пор кладут в суп лавровый лист, ибо верят, что это может предохранить их от случайного изнасилования.
В остальном же Хапполоне в делах любовных был «не промах» и впоследствие имел трёх сыновей.
Или вспомним Минафину. У этой красивой женщины была одна мучительно скрываемая тайна: у неё было два хвостика.
Откуда взялись эти чёртовы хвостики у небожительницы? Спросите у Волобуева. Или лучше у Сатанеева. Ибо именно он, в Кущах, через подставных лиц, соблазнял отдыхающее начальство бесплатными прогулками, как он это называл, в «Беспредельный Рай», где не было ничего недопустимого, включая шарики. Кто бы там ни был виноват, а Минафина тех хвостиков ужасно стеснялась, поэтому была девой и богиней Войны и Мудрости. Согласитесь, это звучит как Гений и Злодейство. По словам Великого африканского поэта, вложенным им в уста Великого европейского музыканта, это вещи несовместимые. Но если вы обладаете почти неограниченной властью и при этом у вас два хвостика, любые качества становятся совместимы ради того только, чтобы покрыть один комплекс неполноценности. Бедная Минафина! Ей пришлось ослепить одного юношу, который имел неосторожность случайно увидеть её купающейся. Он и хвостиков-то не видел… К чести богини, она обычно все же смягчала свои горячие наказания, и тот юноша получил дар Провидца. Но чаще милость её проявлялась в том, что она облегчала страдания несчастных, даря им легкую смердь…
Порою гнев Минафины превращал полубогов в монстров. Так, тройняшки морского полубога Форсуна были превращены в Горгош и были так ужасны, что никто их не любил, кроме Хапполоне. Как ценитель изящного, он полагал, что Горгоши были лучшими скульпторами-портретистами своей эпохи. Дело в том, что стоило кому-нибудь встретиться с ними глазами, всякий смердный мгновенно минерализовался. Позитивно отличаясь от «идеальных» скульптур того времени, эти изваяния были глубоко реалистичны в деталях, и все обязательно имели две особенности: широко открытые глаза и рот, и драматически-беспокойное выражение лица. Весь фокус заключался в необычных глазах Горгош, а вместо волос у них были змеи. И смотреть на все это безнаказанно можно было только через зеркало. Но об этом никто, кроме Минафины, не знал, и она открыла этот секрет одному жихарю по имени Персяй, который специальным мечом облегчил участь Горгоши по имени Медуза.
А вот поучительная история Эроспидона.
Икар, милостию Божьей воскрешенный из мертвых к бессмердию, и бывший помощником Архипарха, тяготился ролью аплодитора. Летание после крушения ему наскучило. И он заземлился на научную работу при подотделе Коллективных разумов в качестве мирмиколога. (Если вы не знаете, это такая наука про муравьев). Его диссертация называлась: «Влияние отклонений в сексуальном поведении отдельно взятого рабочего муравья на этическое мировоззрение Коллективного разума Муравейника». Это было серьезным вкладом в теорию размножительной программы. Поэтому назначение его богом Любви ни у кого не вызвало недоумений. Он вытащил себе имя Эроспидон, и задачей его было рассылать свои тонкие стрелы, отравленные страстной гормональной приставкой, в конкретных индивидуумов, запланированных на размножение.
Однажды Судьба сыграла с ним сексуальную шутку.
Жила-была в то время девица Психая. Родители Психаи хвалились, что их дочь красива как богиня Любви. Слухи дошли до высоких прекрасных ушей. Такого сравнения никакая богиня снести, разумеется, не могла. Поэтому Афродуня попросила Эроспидона, чтобы тот стрельнул в девицу в присутствии монстра Кадавра, дабы потом вдоволь насмеяться над её патологической любовью. Обстоятельства состоялись, но Эроспидон оплошал в кустах, поцарапавшись об собственную стрелу. Слава Богу, взгляд его в этот момент был на Психае, а не на Кадавре. Тут бог Любви на своей поцарапанной шкуре познал, чем он награждал своих жертв. Поэтому он возвел дворец (точную копию Попандопулосского) и поселил туда свою любовницу. А сам был невидим. А ей было любопытно, и она ночью зажгла свечку посмотреть. В сей момент все пропало, и Эроспидон, и дворец. Было о чем горевать. Психая наплакалась как следует и пришла просить Афродуню вернуть любовника. Та увидала её зареванное лицо и красный нос, и ревность её прошла. Но богиня была вредной и устроила Психае испытание: до утра отделить в амбарной куче пшеничные зерна от ржаных. Никому смердному того в жизнь не сделать! Но Эроспидон послал своих дрессированных мурашей, и они сделали эту работу. На том вредность богини не исчерпалась, и она послала Психаю в одно место, чтобы та отнесла туда волшебный крем Красоты. Психая, слов нет, была красавицей. Но какая женщина не хочет стать ещё лучше? Она не устояла от соблазна украсть чуть-чуть крема и намазаться. И тут же умертвилась, ибо крем был убийственный. Позднее, Икар стал должником Сатанеева, выпросив для Психаи бессмердия. Ещё позже, через 3000 лет, он искупил свою вину перед Богом, совершив важный подвиг.
Мой вам совет. Если встретите Сатанеева, не просите у него бессмердия ни для себя, ни для кого. Придет час, и он с вас такого спросит, что огорчитесь.
Баулизм
Началось все с того, что в одной местности появилось странное создание. К пришельцам необычного вида в то время уже слегка привыкли, хотя относились все же настороженно. Звали его Паном или Козлоногом, вы догадываетесь – почему. Он был тихим землебездельцем, поселившимся на бесплодном каменистом участке, и не похоже было, чтобы он там вкалывал. Полеживал себе, играя на свирели. Самое поразительное было то, что этот кусочек пустыря вскоре расцвел как божественный оазис. Все там вырастало огромное и в обилии. На вопросы: как это ему удается, Пан отвечал, что бог дает ему урожай, а на вопрос: кто твой бог? – говорил – Баул. Если бы вы видели, какой там рос виноград! В отличие от других, Пан угощал вином всякого и безвозмездно. И бог виноделия Вакхсилий был его частым гостем.
Все гадали: кто такой чудесный Баул, и не поможет ли он им? И, по примеру Пана, строили на холмах «высотки», этакие каменные кострища, где жгли продукты кастрации животных, и призывали Баула. И невдомек им, завистливым, было, что богом плодородия был Азазелло.
Динозавр удивлял и радовал Сатанева своей способностью грубо, но правильно понимать слабые стороны чиповеческой природы и делать на этом свою собственную карьеру. Он шел своим путем, свершая иногда сложные многоходовые комбинации из простых действий, которые в силу простоты срабатывали без сбоев. Вот пример, из-за которого нам придется слегка вернуться к истории одного из славных героев.
Дуракл был одним из внебрачных сыновей Зевсупитера. Он везде этим хвалился и был живым воплощением плодов супружеской неверности царя богов. Мстительная Хераджуна навела дерьмона вселиться в Дуракла, и будущий герой, рехнувшись, убил свою жену и детишек. Очнувшийся вдовец был столь огорчен содеянным, что спросил Оракула: что ему делать. Тот сказал, что он должен отдаться в рабство царю Ингридеусу и совершить дюжину подвигов во искупление вины, и тогда станет бессмертным.
Вредный царь обрадовался бесплатному герою и легко придумал одиннадцать невыполнимых заданий, а с последним мучался… Тут ему помог Азазелло.
Жил тогда ленивый царь Афгей. Ему лень было приказать чистить конюшни. За это дворец звали Вонючим. Эти залежи и привлекли Баула-Азазелло, как материальная основа доказательства своего могущества. Это была многоступенчатая затея. Во-первых, он подкупил буковатого Посейдоха невиданным кладом из фальшивых динариев. За это тот обещал проделать определенную работу. Во-вторых, он дал совет Ингридеусу заставить Дуракла очистить за день конюшни. В-третьих, во сне подсказал герою, как это сделать. В результате Дуракл наворотил каменьев и безнаказанно изменил русло одной из Сибирских рек. На волнах Посейдоха дерьмо с конюшен было вынесено в море и выброшено великой горой на берег безымянного острова. Так одним камнем было убито много зайцев. А тот остров получил неблагозвучное название, и все обходили его большой стороной.
У дерьмонов появилась престижная работа – дерьмовнедрение. Была работа эта вонючей, но за нее давали два шара в уши, да ещё один на карман – про запас. Поэтому в добровольцах отбою не было. По ночам они большими эскадрильями доставляли оргудобрение на поля тех, кто поклоняется Баулу, и внедряли его в почву. И все видели, что на землях сих всё произрастает намного лучше, чем у неверующих соседей, и присоединялись к оргиям, и отливали ему идолов – Золотых Тельцов, эдаких бугаев с фаллосом до полу – рогатым символом Плодородия и Половой Силы. И никто не думал о Создателе. Вседержитель был далеко и требовал многих ограничений. А этот был реален, близок к народу. Появлялся он весь в цветах и с венком на рогах, с клюшкой для гольфа в одной руке, и с живой молнией в другой, и в шумном сопровождении Вакхсильевских каналий. И люди праздновали его Возвращение. И начинался буйный Разврат.
Бог этот дрехи не считал и каяться за них не требовал. Он благославлял дрех. Он говорил, что душа бессмердна, и впоследствии его верных поклонников ждет вечное наслаждение. У него был маленький лоб, густые усы, и говорил он с легким южным акцентом. Но к каждому слову его прислушивались и называли его чаще не Баулом (что означало – Мироед, или глотающий без разбору, или Обжора), а Владыкой, или Отцом народов, что имело оттенок Того, кто стучит по столу кулаком, грозно вопрошая: «Кто в доме Хозяин?» И люди строили ему храмы на высотках, где сжигали органы размножения животных, и жрицы-поклонницы охотно приносили себя там в сладкую жертву любому желающему. И число их росло, и Разврат крепчал.
Патланты
Время лечит. Оно создаёт в памяти удобные провалы как раз там, где хранились неприятные воспоминания.
Хапполоне, оправившийся от неуспеха Выставки Достижений Изящных Искусств, вышел на Олимпийский Комитет с новой идеей. Идея была столь грандиозна в своей простоте, что по понятиям её автора граничила с гениальностью, поэтому он волновался, и певучий его голос то и дело срывался на вибрирующий фальцет.
– Господа! Вы, наверное, согласитесь, что трудности озлобляют. Вдумайтесь, какой может быть художник из голодного? Какой философ из бедного? Какой танцор из лысого? И какой композитор из задолжавшего? Я вижу путь к созданию Идеального Общества через удовлетворение всех насущных потребностей. Люди не должны быть озабочены трудом и печалями о дне грядущем, и тогда все их силы и творческие способности свободно откроются созиданию Прекрасного. Не это ли Замысел Создателя? Воровство искоренится, ибо у всех все будет. И законов не будет, и судов, и палачей, ибо судить будет некого. Стяжательство обессмыслится, ибо не будет ни богатых, ни бедных, и денег не будет. Все станет Общее, и Зависть умрет.
Прелюбодеяния самоизведутся, ибо Семья исчезнет как пережиток. Внешность у всех будет одинаково-прекрасная, и Ревности не станет. Дети будут всеми равно любимыми цветами жизни, а старость станет желанным отдохновением от творчества и временем наслаждаться творчеством молодых. Сейчас созрели все условия для создания Идеального Общества на отдельно взятом острове в Патлантическом океане.
Я прошу выделить мне фонды на купол в тридцать мегафлюид и тысячу аплодиторов для исполнительных работ. Ещё потребуется пятидесяти процентный разбавитель для Амброзии и Нектара. А также следует добавить островитянам ума до тридцати процентов.
Итак, господа, как видите, я немногого прошу, но все мы будем иметь шанс обрадовать Создателя к его Возвращению исполнением Его Мечты.
Олимпийцы дерьмократически загалдели. Это показывало, что идея пришлась им по душе, поскольку мало кто из них всерьёз думал о благе Отчего Замысла, у всех хватало личных забот, и они были рады, что нашелся чудак, готовый к этому бремени.
Сатанеев выразительно взглянул на Азазелло и подмигнул. Азазелло осклабился и пихнул под бок Волобуева. Волобуев встрепенулся и ущипнул Пинеса. Пинес встал и, оглянувшись на Зевсупитера, сказал:
– Я полагаю, что главная задача дерьмократов – поддерживать любые благие намерения и мостить ими дороги к реализации общей Высокой Цели… Господа! Неожиданно выплывший на повестку дня вопрос достаточно прост и ясен, чтобы без дискуссии приступить у голосованию в первом изложении. Итак, кто, в целом, ЗА?
Руки поднялись, шум усилился, а ведущий подытожил:
– Мы имеем подавляющее всех большинство без обсуждения, поэтому давайте уважать время ближних своих и экономить свет. Предлагаю XXIV заседание Дерьмократического Олимпийского Комитета считать…
– Погодите, господа! – засуетился Хапполоне, – Я ещё не показал вам отобранные мною образцы для новой породы людей.
Пинес посмотрел на Зевсупитера, тот махнул благожестом, и ведущий сделал то же самое докладчику. Бог Солнца взмахнул лирой, и невидимый оркестр заиграл вальс «Олимпийское спокойствие». Под музыку из мерцающих облаков выплыла танцующая пара. Он был высоким красивым мужчиной с белокурыми волосами до лопаток, и сквозь разрез кимоно было видно, что грудь у него лысая. Двигался он легко, без принуждения, и Афродуня мечтательно потрепала кудри сидевшего у нее в ногах Эроспидона, на что он понимающе брякнул колчаном.
Хераджуна с досадой отметила, что партнерша была также очень соблазнительной и проверила – куда смотрит супруг. Многоопытный Зевсупитер внимательно изучал свои ногти. А танцовщица и впрямь была хоть куда: длинноногая и тоже белокура (дались же эстетам блондинки!) Томные глаза её были таинственно прикрыты ресницами небывалой длины, а волосы, веером распустившиеся в круге вальса, доходили ей до колен. Что ни говори, а идеальный вкус у Сиятельного имел место быть.
Три грации уже суетились, обнося аплодирующее заседание Нектаром, а Хаппо-лоне в паузах выкрикивал лозунги: «Да здравствует будущий Город Солнца!», «Да здравствуют патланты – строители Бездрешного Общества!», «Да здравствует Патлантида – остров Свободы, Равенства, Братства, Искусства и Любви!»
Танцоры, никогда до этого не бывавшие на Олимпе, чувствовали себя на седьмом небе и вдохновенно наворачивали круги, вздымая туманные волны с цветами от Нереид, и все были так довольны, что Пинес, впервые за протокольную историю Дерьмократии, забыл закрыть заседание голосованием.
Хапполон дал себе зарок не бриться до полной Победы Высокой Цели на отдельно взятом им острове. Он говорил, что его бороду снесет лишь похвала Господня, когда узрит Всевышний созданный богом Солнца город Светлого Будущего, Залежь Мудрости и Кладезь Искусства, Шедевр Совершенства и Гармонии.
Тысяча аплодиторов, бросив континентальные работы, трудилась над созданием идеальных условий жизни на Патлантиде. Всем им было приказано отпустить бороды. Но не предполагал Хапполон, ослепительно увлеченный своей идеей, что бороды им вскоре придется заталкивать за пояс, ибо его энтузиазм, умноженный экономическую безграмотность, привел к тому, что фондов на квазиэнергию конечно же не хватило. Тогда он, как с ним случалось в критические моменты, изобрел солнечные батареи, отчего макушка защитной сферы стала видимой и издалека блистала над островом парящим в воздухе куполом, эдакой летающей тарелкой.
Когда амбронектаразбавитель был установлен и включен на неограниченный режим первого требования, обоих избранников помыли в неоновом душе и поместили в дупликатор. Каждые две минуты из него выходила новоиспеченная пара в одинаковой одежде и удивленно рассматривала толпу себе подобных. Некоторое время пары стихийно держались вместе, но через полчаса теряли друг друга и общались с кем попало. Наибольшее оживление царило возле кухни, где разбавитель выдавал дармовые угощения в виде манной каши, лёгкие разновидности Нектара и кое-кто из отдуплившихся первыми, уже икал от пьяного обжорства.
Через десять часов работы дупликатор был отключен, на чем искусственный рост народонаселения естественно прекратился. Лимитирующим фактором был единственный жилой дом на 300 квартир, с одинаковым расположением комнат, цветом унитазов, мебелью и посудой. Все помещения были на одном этаже и кому куда заселиться, решали метанием жребия. Жребием была Лира Хапполоне, которую бросали над толпой. Тот, на кого жребий падал, получал очередной номер и, потирая шишку, шел выбирать себе супругу или супруга. (Его Сиятельство полагал, что институт брака должен отмереть сам собой.) Выбор сексуальным тестированием был им категорически отвергнут – как очень долгий, поэтому бросали фанты.
Единственная заминка произошла с новоселами в квартиру № 13. Супруга истерически отказывалась переступить несчастный порог.
– Суеверия не должны омрачать светлого Разума строителей Нового Общества, – поучал Сиятельный организатор.
Однако предрассудок был столь настойчив, что Хапполоне пришлось объяснить обладателям злосчастного номера, что у него имеются запасные спецаппартаменты. И пара, облегченно вздохнув, вошла в помещение, и бог запер за ними дверь.
На дверях ясным латинским языком было начертано: «дестуктуратор».
Квартира № 13 так и пропуствовала до самого… Но об этом потом…
Жилищный вопрос был решен. Вставал вопрос Занятости. Оказалось, что все хотят быть танцорами, ибо других наклонностей у них не было. Сиятельный уговаривал, что в каждом зарыта уйма талантов, надо только откопать, высвободить их. А для начала просто попробовать что-нибудь. Первая идея, от которой Нежноухому пришлось отказаться, была его любимая Музыка. К его огорчению, никакой музыкальности, кроме чувства ритма, в танцорах не было. И репетиция Первого Образцового оркестра щипковых инструментов завершилась какофоническим провалом и сломанным инструментом Великого дирижера. Сладкострунный пригласил было Нереид в учительницы музыки, но жены собрали Женский Комитет и вынесли из него требование, чтобы никаких иновнешностных училок тут не было. Когда же Хапполоне вызвал пьяного Пана с большой свирелью и волосатой грудью, мужчины спешно образовали МужКом, и все вернулось на круги своя.
Зодчие потратили неделю на утрясение Устава Союза Архитекторов, затем одна группа рьяно взялась за проектирование восьмидесятиэтажного Куполскреба, другая группа «Метрорыл» носилась с идеей Века – постройкой замкнутого туристического подземного маршрута вокруг Земли.
Союз Композиторов был озабочен проектом ЛикБеза нотной Грамотности для себя и для других под лозунгом: «Ноты – на каждую полку» и «В каждую квартиру – по скрипичному ключу».
Компутерщики обвиняли композиторов в том, что те украли у них лозунги, бездарно заменив «компутер» на «ноты».
Звездочеты, под девизом «За использование энергии астероидов в мирных целях», подключили Союз Изобретателей к созданию первого космического челнока «Патлантида – Аполлон-1» на квазимодной тяге.
Художники рисовать не умели, поэтому создали «Союз Художников», где ваяли из всякого хлама, брызгали красками на стены и называли это «неформальным искусством». Центральным шедевром во дворе пятиугольного здания Союза (подарок от Союза Архитекторов к первой годовщине) была развороченная гигантская галлокомпозиция под названием «Создатель, разрушающий Мессаракша». На вопрос: «А где Создатель-то?» специально приставленный гид терпеливо пояснял всем непонятливым, что это – точная копия с записи навсегда утраченного оригинала, и что никому не дано видеть подлинного лица Создателя, но можно лицезреть плоды его деятельности, и скульптура символизирует безграничность Самокритичности Великого Творца.
МассоЛит проводил очередную кампанию «За новые формы в любовной лирике». Последним всплеском шедевральности в изящной словесности был сатирический сборник «Их нравы», критикующий безобразие моральных норм двадцатичетырехпроцентных жителей Большой Земли. Правда в Союзе Критиков нашлись умники, утверждавшие, что под видом сатиры кое-кто пытается протащить в Патлантиду откровенную порнуху. Также широко обсуждалось новаторство подхода к Любви одаренного члена Союза Пиитов под псевдонимом Маякушкин. Судите сами, сколько созидательной энергии вложено им в эти строчки:
Любить, это значит –
Вглубь двора
Вбежать, и до ночи грачьей,
Блестя топором,
Рубить дрова,
Силой своей
Играючи.
Какой накал страсти! Какая рубящая четкая рифма! И диалектический смысл тоже есть – Созидание через Разрушение. Впрочем, об этом можно говорить до бесконечности, поэтому я не буду.
Прозаики объединились в Эпическую группу «Ни дня без строчки». И каждый вечер они собирались в спецкабачке «Эпигон», где входным билетом была рукописная строчка. Строчки сбрасывались в корзину, затем доставались оттуда дежурным глаВРЕДом и в порядке очередности публиковались в альманахе «Строкомер».
Союз Редакторов просуществовал недолго, и причиной его роспуска было вредительство, тормозщящее поступательный Издательский Процесс. Поскольку тюрем на острове не было, редакторов отпустили под честное слово измениться в дружески-поощрительную сторону.
Неожиданной творческой проблемой стало размножение. Все было просто только в мозгах Хапполоне. На тропе же самовоспроизведения островитян встретилось немало терний. Полупища богов с одной стороны ускоряла процессы естественного репродуцирования людей, с другой – продлевала их жизнь втрое значительней чиповеческой. Первое поколение детей появилось в один день, и все были на одно лицо. Роды были легкими – примерно как высморкаться. Некоторые хитроумные мамаши пытались ставить метки на своих чадах, чтобы впоследствии опознать. Поскольку в роддоме фломастеров не водилось, они прищипывали малышей. В результате все дети были доставлены в Детский Дом с синяками, и, невзирая на визгливые демонстрации мамаш, были там продержаны до полной неразличимости.
Должен отметить, что патологическое сходство Патлантов порождало недоразумения. Так, некий муж возвращался после тяжёлого творческого дня усталым и голодным, и видел у себя в постели отдохнувшего уже другого такого же мужчину. Первые попытки возмущаться быстро выявили полную бессмысленность всяких претензий. Просто, вторгшийся в свою квартиру спрашивал номер квартиры, с которой пришелец её перепутал, и шёл отдыхать туда, правда, без гарантии, что она уже не занята. Проблема решилась установкой лампочек у входа: зелёная горит – жена свободна, красная – муж. Словом, вопрос идентификации периодически назревал, а Сиятельный упрямо настаивал на идентичности. Хотя первые компромиссы им уже были сделаны: разрешил же он пиитам Псевдонимы?
Половой вопрос не прост даже у гамадрилов, чего же говорить о людях. Дерьмократическая зараза проникла и в эту интимную сферу жизни острова. Женсовет временно объединился с Мужкомом, требуя свободы пола. На что Хапполоне пригрозил ввести среднеполость и почкование.
Поскольку все островитяне были бездарны, а учить их как-то было надо, была открыта сеть профориентационных школ закрытого типа по половому признаку. Так Вельзевелли преподавал скульптуру в закрытой (для женщин) Академии трёхмерной Лепки и Ваяния. А Арахна в аналогичном заведении обучала женщин Художественной Штопке. Правда, Вельзевелли долго не продержался и с показательным треском был выставлен на континент за открытие подпольной школы татуировки.
Шаг за шагом все благие волны Хапполоновского идеализма разбивались о гранит чиповеческой Природы. Дети оказались нисколько не талантливей родителей и более того: был в них Негативизм. Многие мечтали стать дворниками, милиционерами или ворами в законе. Они не уважали своих неопределенных родителей и вредничали с воспитателями. Это было активное меньшинство, так называемая «попса». Одни пошли в бродячие философы бичевского типа, другие изобрели спорт. Они соревновались: кто дальше забросит лиру или книгу, носились на мотоциклетках вдоль по острову, пугая мирных жителей, и нюхали невесть откуда взявшийся желтый порошок, от которого крыша у них съезжала набок, усиливая безответственность. Единственные музыкальные инструменты, которые они признавали, были бубен и барабан, а танцевали они запрещенные танцы «Тряс», «Круть», «Руки в ноги» и «Манго»; брились наголо или оставляли странности в виде гребней или фиолетовых сосулек.
Из пассивного большинства основная масса детей была непомерно толстой, их звали «чипса», и они днями просиживали, играя в компутерные игры и жуя амброзивные чипсы. Один из них, самый толстый, проявил неожиданные способности к матьиматьихе и вычислил кругатуру квадрата, но никто его не понимал, и от этого достижения никому не стало, ни холодно, ни жарко.
Хапполоне все чаще сожалел о своей затее, он даже согласился пригласить Зевсупитерских Муз повдохновлять. Но патландкам их способы вдохновения не понравились вплоть до рукоприкладства. Сиятельный был на грани отчаяния. Он молился Создателю, но безответно. Он просил Фортуну найти выход.
И этот выход случился.
Может, именно расстроеность в чувствах Хапполоне привела к тому, что, заряжая свои солнечные батареи, он открыл озоновую дыру не в том месте, и непрошеный протуберанец вылетел из Светила, попав в ту дыру. Под дырой был Сиреновый Риф. Сирены нежились на солнышке, ублажая снотворным пением страдающего бессонницей Посейдоха. Певуньи вначале обрадовались: какими бронзовыми они стали из сиреневых. Но к утру поврежденная их кожа облезла вместе с перьями. Они перестали петь и с горя от стыда утопились. Разгневанный Посейдох мстительно устроил землетрясение, и Город Светлого Будущего, Залежь Мудрости и Кладезь Искусства, Шедевр Совершенства и Гармонии, погребся под морскими волнами на веки вечные.
Случается же такое…
Хапполоне скорбно сбрил бороду и развеял её по ветру с горы Олимп. Лиру похоронил там же. С тех пор никто его не видел и не слышал.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
