Текст книги "Ветхий Замес"
Автор книги: Виктор Бахтин
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
Возвращание
Сатанеев был дьявольски прав.
Левая рука Создателя, обещанная быть отрубленной, неожиданно получила помилование вернуться на свое место. Браслет на Сатанеевском запястье проиграл первый аккорд к гимну «Славься» – знак экстренного вызова. Судя по цвету сигнала – Архипарх. «Ну что ж? Лед тронулся, господа-товарищи! Вспомнили-таки о блудном сыне».
Он знал, что после того, что он нахитрил в Логической Памяти, ничто уже не сможет остановить Вирус, кроме как изничтожение всей Программы. Он мог отсиживаться в Межпространстве сколько угодно. Выход же за пределы был рискован, но он знал, на что идёт, поскольку во Всегрозном не было коварства. «Поздно, Батенька, спохватились! Но уж если Вам угодно стало спохватиться, извольте-с! Могу попритворяться в Покаяние и сделать вид, что искренне пытаюсь исправить содеянное. Это очень даже кстати… кое-какие исправлениьица там и впрямь архинеобходимы… Революция продолжается!»
Сатанеев заправил красный галстук за пояс хитона, весело крутанул ртутное зеркало, съел пару спичечных головок и завещал:
– Азазелло, проследи, чтобы Кот сделал семь перегонок и две очистки. Семь! А не три. В случае неисполнения разрешаю откусить ему хвост. Первую фракцию разрешаю выпить без меня. Адью!
– Создатель ждет. Пройдите, Ваш Превосходство, – выдавил из себя Архипарх, с трудом пряча хмурую антипатию.
Савваоф сидел в облаке. Лик Его был суров. Рот скорбно замкнут. Дух Его говорил за Него:
– Нет в Мире совершенства. Ты, супостат, – Моя Главная ошибка. Не любишь ты Меня. Гордыня твоя через Ложь уклонилась от Праведности. И Вирус этот ты внес в Программу. В Мой Мир! Ты знаешь, что Я тебя породил и могу сейчас изничтожить, как уничтожил все твои поганые «стукалки». Но Я даю тебе шанс уцелеть. Есть в злокачественном Вирусе, осквернившем Программу, то, что лишь ты, как причина Беды, можешь только сам и упразднить. Убей дитя свое ублюдочное, и Я прощу.
По неясным побежалостям на хитоне Создателя было видно, как трудно Ему было все это говорить.
– Жить будешь у себя в ссылке. А трудиться – здесь, в поте лица своего. С Земли анафему для тебя не снимаю, нет тебе пути туда. Клянись Богом своему Создателю встать на стези праведные и исправиться от лукавства.
– Клянусь, Боже, – прошептал Сатанеев, и из искрящихся глаз его полились крокодиловы слезы.
Покаявшийся буквально изводил себя трудом, дни и ночи проводя в секторе Памяти, тасуя комбинации пробных чипов и демонтируя тестовые блоки. За выдающееся усердие Сатанееву было даже разрешено «употреблять» в рабочее время.
Шли годы, чиповеки размножались в геометрической прогрессии, а к Вирусу подхода так найти и не удавалось.
В недолгое время Сатанеевской анафемы Создатель распорядился конфисковать все сатанеевские «стукалки» и деструктурировать их. Теперь же Лукавый (врал, или вправду так было?) утверждал, что весь Наднебесный запас наиредчайшего минерала Простатита был уничтожен в этом акте вандализма и что без этой материи никакой антивирусный Ключ работать не сможет.
Ситуация выглядела столь безнадёжной, что Сатанееву удалось даже выторговать себе в прямое подчинение тысячу аплодиторов, переименованных в простатиторов, сменивших гражданскую униформу на хитоны цвета хаки и носивших прилегающие шапки с ушами и с выдающейся пипкой на макушке (для сканера). Тяжело экипированные эскадрильи прочесывали все известные астероиды. Ежедневно они доставляли ящики с минералами.
Но увы! Искомого Простатита меж ними не было. А синтезировать минерал оказалось невозможно из-за имевших место коррекций во Второй день Сотворения, необратимо изменивших базис Программы.
Как бы там ни было, кляча Истории шла своим мерным шагом, отмеряя век за веком, и в кнуте не нуждалась.
Люди на Голубой планете рождались, грешили, каялись, смеялись, плакали, трудились, молились, влюблялись. Потом опять (смотри сначала). И всё возвращалось на круги своя.
Стукенция
В свои триста постанафемных земных лет Адам был практически здоров. Он благополучно вошел в тот неопределенный возраст, в котором уже не кажется, что будешь жить вечно, но и не знаешь когда помрешь.
Пра-пра– и пра-пра-пра-пра-…внуки Адама, отгуляв юбилей Пращура, отбыли восвояси. Ева гремела на кухне посудой, а Патриарх, потягивая молодое «Ефратское», отмачивал в холодной воде усталые пальцы, ибо на сей раз ему пришлось поставить шестьсот двадцать шесть спаренных шелобанов, благословляя новобрачную родню.
«В другой раз, – думал он, – когда Отче объявится, спрошу – нельзя ли чем-нибудь этот обычай заменить? Больно же!.. Всем…»
В такие моменты он любил доставать свою Реликвию – единственное материальное свидетельство из Наднебесья. Подарок товарища. Такой серенький твердый квадратик с плоской пипкой посерединке. Пипка мигала. Это мерцание действовало на Адама завораживающе, и он мог умиляться часами. «Только стукни…», – вспоминал Адам товарищеские слова. Он никогда не решался этого сделать, ибо имел уже горький опыт общения с Высшими Силами.
Нынче же в нём как-то особенно свербил искус. «Стукнуть? Да уж настукался сегодня… А ежели подумать, так я ведь и помру, ни разу не стукнув!..» – эта мысль его ужаснула. Вообще-то поначалу стукалки у него было две. Другая – от Швилипка. Но та при изгнании куда-то бесследно испарилась. А эта… вот… и мерцает… красота… А! Катись оно всё!
Патриарх, резво хватив из горла остатки «Ефратовки», зажмурился и… СТУКнул…
– Что?… Что такое? Погасите свет! Это чёрт-те что! Три часа ночи!
Невеликий человечек в ночном колпаке беспомощно щурился и почёсывал до боли знакомую бородку клинышком.
– Товарищъ… – благоговейно протянул Адам Савваофыч.
– Батенька! Сколько лет, сколько зим! Какими судьбами? Точнее, какого чёрта? Это провокация! Как это может быть?
– Так я… товарищъ Сатанеев… как вы сказали… пипку стукнул…
– А ну, покажь!.. Хм-м… Впрямь моя, – Сатанеев, похоже, стал неподдельно рад встрече. Он повернулся к Адаму и оценивающе прищурился. Из левого глаза его выскользнула искорка.
– У… у, батенька, ну и пощёлкала вас здешняя житуха! Вон и седина в бороду, а как насчёт беса-то? Хе-хе?.. Если хотите знать: Вы – первая Бытовая жертва Революции. Я – первая Идейная. А сколько их ещё будет? Героев и рядовых? – Сатанеев сжал брови пятернёй. – А вы, значит, берегли, лелеяли… потом стукнули и… вытряхнули меня из постели… Превосходно! И как же вы сохранили?
– Да… все забыли, впопыхах-то… Нас когда выперли, горячились, и трусы мои фиговые не проверили. А она там и была.
– Угу… А знаете, после вас все стукалки изничтожили. Одна эта сохранилась. Вот за что люблю людей – за уважение к реликвиям… А этот старый Хрен…
– Не надо! – сурово перебил Патриарх. – Ты при мне, товарищъ, не богохульствуй! Мы всем Ему обязаны, Слав те Хосс… А как хорошо Там было-то!.. Все потеряли – и… У… у… у… Лимиты… фонды… – Адам с искренним отчаянием вжал кулак в бороду. Поскольку все слезы на эту тему уже давно были истрачены, он вздохнул и выпрямился:
– Но теперь мы живем по Правде… Скука-а… Одна святая обязанность – детей строгать. Так и тружусь в поте лица своего. Сей день триста годков уже стукнуло.
– Ах, какой конфуз… Я без подарка… прямо из койки… Тем не менее примите, так сказать, мои искренние… – гость что-то прикинул в уме. – Ну так жить тебе ещё шестьсот тридцать лет! – начал было Сатанеев, но споткнулся (разглашение Гос. Плана! Деструктурирование без суда, статья 64) – Хе-хе… Это я так… пошутил… Хе-хе… Никто не знает. Это я соврал… хе, хе… А это я опять пошутил… насчет вранья…
Двадцатичетырёхпроцентный лоб Адама напрягся морщинками…
«Слава Богу, запутал», – подумал Сатанеев и облегчённо продолжил:
– А… чёрт с ним! Забудь! Ерунда всё это. Слыхал, небось, я из-за тебя тоже в анафему угодил. Но, отсиделся в Межпространстве, с товарищами. Обратно позвали – куда они без Сатанеева? Лучший Психохимик! Однако, надругались по-всякому: орально и публично. Лгуном ославили. А когда я врал? Я шутю… Но этот старый Хрыч!..
Патриарх чувствовал, что его былые симпатии к товарищу как-то поблекли. Он уже сожалел, что стукнул… Катился бы этот дружок подальше, со своим прибором. И даже не предложив шутнику посошок, с итоговой интонацией молвил:
– Ты, товарищъ, эту штуку забери. Ибо твоя и чую – не к добру она мне, хоть и Реликвия… от дреха подальше… и чтоб я тебя ненароком опять из сортира не вытащил…
– Ах, товарищъ! Если бы ты только знал, как ты нам помог!
Сатанеев уже прикидывал было: как надурить Адама, чтоб тот уступил реликвию, а тут… сам отдает! Лафа! – Революция не забудет!..
– А если Сам вдруг спросит – молчи! Во-первых, я в опале, а потом, знаешь ли, что Он с тобой за утайку сотворит? Перечислить?
– Не надо, наизусть заучил.
– То-то… «Конспирация»! Понял? Ни гу-гу, Амба! – великий психохимик стукнул по пипке.
Так и расстались.
«Сволочь», – подумал Адам на Земле.
«Придурок», – подумал Сатанеев в Межпространстве.
«Господи, опять на огурцы потянуло… надо ещё грядку посадить», – подумала Ева и крикнула в комнаты: – Кто там, Адаша?
– Никто… так… чихнулось…
Так, почти случайно, после 300-летнего убогого существования под унизительным полуанафемным режимом Сатанеев вновь обрел тайную Свободу перемещения. Это и были те самые «Ноги», о которых он говорил Азазелло. Теперь он – хоть куда, без пропуска, видимый – невидимый, тот Свет – этот Свет. «Йя-ху!!! Дай собрать Силы! Ещё потягаемся, Вечный Хрен!»
Это был Подпольный праздник.
Праздник торжества духа и тела сатанеевского.
Азазелло был уже изрядно интоксицирован мухоморами, а Кот сидел в тазу с нектаром. Сатанеев вот уже полчаса апеллировал к их скудному разуму и гражданским амбициям.
– Кто мы? – заходился он в риторическом пафосе. – Мы – узники Системы! И Этой, и Той. Вы – с Того света, а я – с Этого. Мы – интер… свето… налисты! И задача у нас общая – Свобода! Неограниченная! Хватит векового Подполья! Функционеров-компутерщиков – на фонарь! Архипашку первым! Все подотделы разгоню!.. Нет, Чистки оставлю, пригодятся. Ты скажи, глупая твоя костяная башка, где Мне, с таким Размахом, искать поддержки здесь? Искупилов? Пинэс? Эргомудр? – Слюнтяи! Волобуев?.. – Ну, этот шельмец на особом счету… А я зна-аю, что у него в холодильнике припрятано! А вы, товарищи придурки, ни ухом ты, Киса, ни рылом ты, Азик, ничего не знаете! Вот где у меня он, – прошипел Сатанеев, складывая пальцы в кулак. – Он за свою траханную репутацию черта с диаволом продаст.
Сатанеев резко подтянул Азазелло за рога к своему носу:
– Ты-то хоть, ископаемый, меня уважаешь?
Динозавр утвердительно икнул. Сатанеев нетрезво откинулся, как будто впервые разглядывая своих подопечных.
Приступы любви случались с ним ровно за минуту до отключки.
– Эх, за что люблю вас, чертей? Погодите, товарищи. Вот придет время, дам вам по мозгам. Будете меня помнить. Какой хороший день! Так славно всё получилось… Так, шаг за шагом… шаг… Хр-р-р…
Промежность
Настало время поближе познакомить вас с убежищем супостата.
Межпространство было буферной зоной, где не работали законы ни одной из Гармоний. Оно называлось Геенной и использовалось как свалка, в Белых дырах которой сгорало все непотребное с обеих сторон, и место это было полно всяких непредсказуемостей.
Великая Мировая Помойка жила своей странной жизнью. Издержки бурного Созидания были сброшены в кучу, где спрессованный Хаос, как предполагалось, должен был изничтожить их. Однако ж некоторые отбросы нашли себе убежища, а иные даже начали размножаться. Здесь можно было найти премного вредных вещей, вроде Желтой зыби или прилипчивых Гравицапп.
Что бы там ни говорили, а если где-либо в Мироздании есть наличие свободной энергии, это порождает Балансную тенденцию. Вот почему и в этом Бардаке самообразовался некий Порядок. Так, неконтролируемый рост популяции Порноминералов неожиданно стабилизировался столь же размножившимися зелеными Камнеедками.
Белые дыры оказались не всеядны, а даже привередливы. Иногда их выворачивало наизнанку, и они выплескивали всякую дрянь в ту или иную сторону. На Голубой планете эти, ставшие регулярными, тошнотики образовали «слабины». Самая знаменитая из «мокрых» слабин располагалась к восходу солнца от осиной талии Длинного континента. Другая, «сухая», прочно обосновалась на другой стороне шарика и место было Гиблым. Впоследствии, дураки и герои ходили в эти Зоны (туда, не знаю куда) искать Славы (то, не знаю что).
По ряду этих причин Межпространство с самого его основания пользовалось дурной славой среди обитателей Наднебесья. Из первых аплодиторов, изучавших геенные хитрости, некоторые возвращались безмозглыми и не помнили ни себя, ни Создателя, ни за чем ходили, ни зачем вернулись. А иные – канули бесследно. Поэтому всякие эксперименты в Промежности (так называл это Сатанеев) велено было прекратить, а для перехода в Гармонию Противоположностей был рекомендован только один метод – использование наручных антитаймеров, которые останавливали Время на момент проникновения, что создавало временной тоннель в Геенне, и было вполне безопасно для ваших мозгов.
Единственный, кто продолжал втихомолку исследовать запретную Зону, был сам инициатор запрета – неукротимый Сатанеев. Он нашел небольшую нейтральную зону между шестью белыми дырами, где можно было не опасаться всяких неожиданностей и сколь угодно долго присутствовать там во внематериальной форме. Правда, это требовало энергозатрат.
Сотрудники ГОЭЛРОна неоднократно докладывали Создателю о необъяснимых утечках квазиэнергии, следы которой на другой стороне не обнаруживались, а оседали где-то в Зоне. На робкое предложение продолжить исследования вороватой энергетики Белых дыр был получен категорический отказ даже без объяснения.
Дьявольски изобретательный Сатанеев измыслил «протаймер». В антитаймерах временной вектор просто обрезался. В супостатском же изобретении Время не останавливалось, а было всевекторным, то бишь шло одновременно во всех направлениях, что, зависимо от потребляемой мощности, отвоевывало в Зоне сферические участки нормального Простанства различного диаметра.
В один прекрасный день Сатанеев с садистки-сочувственным вздохом надел прибор на шею Азазелло и цыкнул зубом. Недельная голодная тренировка не прошла даром. Азазелло, во избежание неприятностей, глянул на пипку и неуклюже, лапой нажал её.
Пока тянулись положенные контрольные тринадцать земных минут Азазеловского путешествия по Межпространству, Сатанеев густо причащался, а по истечение вышеупомянутых, зажал в кулак бороду и вновь отчетливо цыкнул.
Азазеллочка уверенно материализовался и сразу съел мухомор.
– Умничка ты моя, Невредимец ты окаянный! Теперь Промежность – наша!
Так завершился первый успешный эксперимент по использованию малоразумных тварей в квазинаучных целях.
Ухомор
Выиграв битву за персональное пространство, Сатанеев первым делом оборудовал себе алхимическую каморку по своему вкусу и переселил туда своих подопечных – Азазелло с Котом и весь запас мухоморов. Теперь ищейки Архипарха пущай хоть занюхаются.
С тех пор Сатанеев все чаще отлучался в Межпространство, оставляя вместо себя спящую пьяную псевдогаллограмму.
Через некоторое время к его каморке приросли гроздья камер для его будущего Воинства. И все они имели вход в Центральный Чертог.
Сатанеев задался целью создать новую породу аплодиторов. Рядовые Господские летуны обладали переменной сообразительностью в диапазоне от участкового (10 процентов) до Эйнштейна (30 процентов) для выполнения задач различной сложности. Они обязаны были слушаться любого, кто превосходил их процентами, обращаться к ним «Ваше Превосходство» и исполнять приказания, ежели они не содержали противоречий или не были заведомо неБогоугодны. Любой Превосходящий мог отменить приказ нижепроцентного или добавить что-либо, если это было в Русле. Аплодиторам вменялось освежать свою Память о Русле неустанным штудированием «Полного собрания Соответствий», а также трилогии Создателя «Сотворение. Дрехопадение. Возрождение».
И это было их единственным развлечением.
Супостат, получивши в свое полное подчинение тысячную эскадрилью, изрядно помучился, пытаясь изменить основополагающие принципы их Программы, подсовывая им на досуге (запрещенные) революционные агитки, но, не преуспев в этом направлении, решил пойти путем создания искусственных потребностей.
Умело злоупотребив дупликатором, Революционер переселил в Геенну свою эскадрилью, оставив в Наднебесье их дубль-галлограммы, усердно притворявшиеся ремонтной борьбой с Вирусом. Пищей аплодиторов была общая для всех амброзия. Она давала энергию. Нектар же был напитком, осуществляющим тонкую регулировку энергобаланса на случай переусталости.
Мухоморы всегда были предметом неустанного Сатанеевского интереса. Он пытался выжать из них все, что можно. Выжимки он концентрировал, перегонял, высушивал без доступа эфира. Все испытания проводились в Большом Дрозофиллярии. Однако, зелья, бывшие чудодейственными на земных тварях, оказывались бесполезными в Наднебесье, пока злоученому не пришло в голову смешать грибной экстракт с нектаром через клазменную дегидратацию, где седикьюлы нектара замещались молекулами мухоморовки.
Первач
Алхимик с удовольствием рассматривал формулу нового вещества. Он верил в силу символов. Значки образовывали что-то вроде осьминогого паука, вцепившегося в свою жертву, и поэтому картинка получалась многообещающая. Он соскреб красную кашицу на стеклышко и скатал из него несколько шариков размером с ноготь. Теперь предстояло выбрать из спящих аплодиторов своего «Адама». Сатанеев врубил все мониторы разом. Он переводил взгляд с одного молодого, ничем не омраченного лица на другое точно такое же. Лица летунов ничего не выражали и ничего не подсказывали. Эмоции в гармонии Соответствий были прямо пропорциональны уму. Поэтому, если простой аплодитор выглядел по – ангельски нейтрально, то вершиной эмоциональности был Сам Всечувствующий.
Решив не затруднять себя эмоциональным выбором среди своих орлов «первой ласточки», Сатанеев просто призвал своё любимое цифросочетание. Так коту вменилось революционное задание: отыскать среди расслабившихся одного с номером 666 и вложить в ухо пилюлю. Кот вернулся с задания, взгромоздил ноги на стол и без спросу набулькал себе нектаровки. Сатанеев, в наказание, молча выпил налитое и вырубил все мониторы, за исключением 666-го.
Подопытный мирно спал, как предписывал Устав, ангельски сложив ладони под правую щеку… Внезапно, он вздрогнул и сел. Почесал левое ухо. Затем вынул шарик, некоторое время недоумённо порассматривал его, зачем-то понюхал и запихал поглубже обратно. При этом довольно-дьявольски улыбнулся и зааплодировал крыльями. Сделав несколько загадочных пируэтов, запел «Славься» на ментовском жаргоне и, сложив крылья, пошел вприсядку.
– Перебор! – потёр руки Сатанеев, и дал радостную оплеуху Азазелле. – Когда мы победим, я сделаю из тебя скульптора, и ты сваяешь памятник Мухомору.
Сатанеев повернул монитор на вызов. Зашаренный явился немедля, тяжело дыша, с горящими глазами, с улыбкой от уха до уха и распоясанный.
– Ну что, радостный ты мой? Балдеешь, падло?.. Верни-ка мне шарик!
– Помилуй, Ваш Превосходство! Не лишай Счастья! – простонал 666-й и схватился за ухо.
– Ну и ну… – протянул Сатанеев, с трудом скрывая глубокое удовлетворение от наслаждения паническим отчаянием подопытного. – Может, и не лишу… а может и в другое ухо дам. Ну, да сейчас тебе и одного много: ишь как у тебя ноги-то крутит! Постой, а где у тебя тень-то?
– Давеча была. А на кой она мне? Так легче…
– Дуропляс ты, так тебя легче распознать… Надо будет доработать… Так и быть, оставлю тебе Мой шарик. А вот ты, орёлик, скажи мне сейчас «Господи».
Улыбка аплодитора скривилась, выдавая внутреннюю борьбу, лицом он сделался багров, а из ноздрей пошел серный пар. Он брякнулся на колени и выдавил:
– Хосс-с-поди, помилуй.
Дух Сатанеевский занялся, и он был готов сам сплясать гопака, но сдержался. А вместо этого, восстамши, покровительски возложил руку свою на взмокшие кудри аплодитора и произнёс:
– Быть тебе моим Антипархом среди дерьмонов, и посрамить тебе поганого Архипарха с его паскудным менталитетом. Я вложил в тебя революционный Запал, посему нарекаю имя тебе Саддам!
* * *
Можете себе вообразить самодовольство Сатанеева, в эмпирическом экстазе с головой окунувшегося в масштабную работу по строительству своего Воинства? Нет, не можете… Для того, чтобы это понять, надо быть о семидесяти пяти процентах. Мы же с вами – увы!
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
