Текст книги "Ветхий Замес"
Автор книги: Виктор Бахтин
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Заземляне
К началу июля погибельный Приток прекратился, а 17 числа Благословленное судно осело на Армянской горе. Вокруг было склизко, и гулять не хотелось. 21 августа Цой раздраил верхнее окно для проветривания и гонял голубей, пока они не улетели. А 27 февраля дал команду «сушить концы». И вышло все семейство на сушу. Все восемь. И взяли от всякого скота чистого и нечистого по паре и сожгли их огнем, и дым от всесожжения поднялся до Наднебесья, известив Создателя, что задание выполнено.
И дым этот был внят Создателем за благоухание Успокоения. И сказал Он в сердце Своем: отныне Я уже не буду проклинать Земли за чиповека, потому что помышление сердца чиповеческого есть вирусное Зло от юности его, и не буду Я более поражать всего живущего, как Я то сделал.
И посетил Савваоф блаженных избранников на месте их швартовки.
На вопрос Создателя: «Как плавание?», Цой с лаконичностью морского волка ответил: «Всё путём». Но, подумав, добавил:
– Как ты велел, Отче, я раздраил верхи 26 августа. Так вот, на крыше Друшлага средь птичьих какашек были следы, вроде как чиповечьей ноги, только одной нормальной, а другой – костяной, без плоти… и ещё одно место вроде прожжено…
Встревоженный Савваоф мобилизовал Архипарха и все оставшееся чиповечество, и они добросовестно обошли Друшлаг со всех сторон, но не найдя никаких следов исходящих, успокоились. Архипарх, проверив прожженность крыши, заявил: «Видать, молнией шарахнуло. Хорошее дерево гофер: и воду и огонь держит. А следов не видно, может, дождями смыло…»
Таким образом поверхностное расследование привело впоследствие к результатам, описанным в подглавке «Боготворение», там, где про Вакхсилия, в конце. Если не лень, можете проверить; я никогда не вру.
И сказал тогда Отче уцелевшей восьмерке:
– Плодитесь и размножайтесь, и все, что движется и растет, да будет вам в пищу, но только плоти с Душею её, то бишь с кровью её, не ешьте. За всякую Кровь взыщу беспощадно. Молитесь лишь Богу своему, Единому и Всемогущему, Всепроникающему Духом Святым и Незримому. Не выдумывайте иных божков, не поклоняйтесь ни ангелам небесным, ни избранным из смердных, не делайте кумиров и идолов, не поклоняйтесь вещам рукотворным: ни через дерево резанное, ни через металл литой, ни через камень долбанный, ни через малевание на досках.
И вот вам Знак Моего Завета. Вот Радуга семицветная в облаке. Всякий раз после дождя она будет радовать ваших глаз и напоминать Мне, что Я зарекся более устраивать Мокрые Чистки.
Аплодиторы, раздел за разделом, перетаскали все чипы из Друшлага, и высвободилось полно места для семьи и для скота. Цой был рад, что не было нужды ставить дом, ибо обжитое за год судно, бывшее им плавучей тюрьмою, стало домом родным, и был срок веять семена к посеву.
Прежде всего, Цой выкопал колодец, сложил баню и посадил виноград. Весна того года была необычно ранней, и вся планета будто оживала от сырости, одевшись первоцветами и нежной зеленью. Пара аистов, по привычке селиться возле жилья, свила гнездо на крыше Друшлага, и люди радовались птичьей свадьбе, усматривая в этом добрый знак. Дни Лета пролетели в благословенных заботах о хозяйстве. Урожай был роскошный, и вся семья усердно благодарила Создателя за Спасение.
Как-то по осени, после бани, Цой напился вином первого урожая до упаду (по-видимому оттого, что доброй питейной практики не имел). А младший сын его был Хам. Этот сын, сам недавно ставший отцом Хананада, случайно увидел отца голым в предбаннике и в бессознательном состоянии, о чем сказал братьям. Они же пошли, не глядя, и прикрыли отца.
Ну и что? – спросите вы. С кем не бывает? Зачем, как Хам, всем об этом рассказывать, праведного порочить? Вы очень верно спросили. Сейчас увидите, почему.
В день следующий, как Он, бывало, посещал Адама, Создатель явился к Цою, отпивавшемуся в шатре крепким чаем. О, эти сентябрьские полнолуния! Время божественных посещений. Обратите на них внимание. Каждый раз в это время Господь посещает детей Своих. ОН может явиться вам, как ваш лучший друг или подруга, или просто как хороший знакомый. Будьте готовы к таким визитам и отнеситесь к каждому визиту в это время как к Наднебесному. А ещё лучше, отнеситесь к каждому визиту в любое время, как если бы вы встречались с Создателем или Искупиловым.
Цой, как всегда, был счастлив видеть Савваофа и тут же замучил Его своими достижениями.
В конце радостного отчета Цой простосердечно рассказал и свое вчерашнее приключение. Реакция Всевышнего его обескуражила: Отче встревожился и стал ходить туда-сюда, досадливо приговаривая непонятное: «Прополз-таки, аспид! Ах, беда-то какая!» А Цою он сказал:
– За это Хананад будет проклят, и ты об этом им скажешь.
– За что, Отче, внука наказываешь?
– Смотри! Вот ты обрёл расположение Мое и в семени твоем Моя Надежда. То, что сын твой увидел тебя нагишом, это – ерунда. А то, что не укрыл, а счел забавным другим рассказать, это – Знак. Он должен почитать тебя как Отца и Моего Прореха, ибо ты Меня Представляешь. Это он не твою наготу видел, а Мою. В тех других сынах почтенье твое благое ко Мне унаследовалось, а в нём – нет. Значит, и в потомстве его не будет. И не ценно Мне семя от него и пусть Хананад будет рабом сынов твоих во всю жизнь. Аминь.
С тех пор стиль поведения младшего сына называют «хамским», а этот незначительный эпизод показывает, как строг стал Создатель в селекции чиповеков по вирусоустойчивости, что объяснит вам вскоре некоторые Его действия, на первый взгляд кажущиеся странными.
Еще до ухода своего в Медитацию Савваоф распорядился сократить ресурс основных жизненных систем чиповеков до 120 лет. Как Он выразился: за пренебрежение. Но любимчикам Своим Он по-прежнему отмерял изрядное долголетие. Цой видел 950 зим и умер.
Итак, изошедшие от Цоя три источника, три составные части уцелевшего чиповечества растеклись по благодатным землям орошенной планеты и умножились весьма, и возводили города, и усиливали государства. Раз в году, 27 февраля, они праздновали Выходной. Наливали в чан вино, опускали туда маленький Друшлачок из дерева гофер и пили оттуда, пока судно не коснется дна. Тогда дверцы суденышка открывались и оттуда извлекались пряники в виде всяких птиц и зверей. И тогда все благодарили Бога и рассказывали душераздирающие истории из Мрачного прошлого. И глядя на радугу в облаке, радостно думали о Светлом будущем и о том, как силен Надежа Савваоф, Бог их праотцев от Адама.
Гордострой
Если один верблюд пойдёт из Еврусаляма на восток, а другой через девятнадцать дней выйдет из Бадгада на юг, то через три дня они встретятся в точке, где суждено было стать, возвыситься и пасть в руины Великому городу, имя которому Бабийлон.
Поселенцы были заядлыми строителями и изобретателями. Они понапридумывали много новых ремесел и всяких устройств, которые работали за семерых. А семеро освободившихся ломали свои головы над тем, как сделать так, чтобы было за двадцатерых, и они считали матьиматьихой, и рисовали геометрией. И были учёные. Они были из тех, кто сомневался в простых Истинах, и выдумывали сложные. Вместо того, чтобы говорить, что Радуга – это Чудо Зарока Божьего, они говорили, что это – рефракция через интерференцию от источника света во влажности. И на них удивлялись, а о Зароке забывали. А когда они измыслили обжигать глину в кирпичи, ими восхищались и называли Светочами, а Бога не благодарили.
Говорили все на Великом и Могучем Латинском языке. И решили они построить из кирпичей Башню до самого неба, чтобы была им Слава Великая.
Славу они стяжали… Иную… Потому что Создатель, проносясь как-то в поднебесье, спросил Искупилова:
– А что там возвышается в долине?
– Новый город, Отче, город Бабийлон.
– А что там за Башня невиданная?
– Смею предположить: Храм Савваофу от благодарного чиповечества.
– Похвально, похвально. Очень любопытное сооружение. Взглянем поближе.
Они материализовались в странников и приблизились среди повозок и бетономешалок к Центральным Воротам Башни, где с антифриза сияло золотыми буквами недвузначное:
«ХРАМ ЧИПОВЕЧЕСКОМУ РАЗУМУ»
Мимо бесконечной чередой тянулись повозки с кирпичом, а рослый прораб Стройки Века широко водил руками, указывая, где что класть по чертежу.
– Изыди, старче! – подпихнул он Всемогущего, – Не видишь, Размах какой! Стройка какая! Гляди, ненароком зашибут… Вира! Вира помалу!!!
Странники удалились на пустырь, где Создатель, стряхивая известку с хитона, ярил Себя сквозь зубы:
– Вира помалу?! А ну как Я им майну помногу учиню! Какое свинство! Забыли, гордецы, кто дал им этот вонючий двадцатичетырехпроцентный разум и благородный Язык! И как он у них повернулся? Куда возвысили они себя? Посмотрим, самовенчанные, как вы запоете, если язык у вас вырвать!
– Отче! – вступился Искупилов. – Не гневись неразумности убогих сынов Твоих. Не надо вырывать. Пусть он станет врагом их. Давайте спутаем их языки, дабы они не стали понимать один другого и устыдились бы несостоятельности своей Гордыни.
Благоразумие Искупилова всегда действовало на Всеразящего отрезвляюще.
– Хм-м! А ведь верно. Чем проще наказание, тем оно понятней. Сделайте, как вами сказано. Аминь.
Сказано – сделано. За непропорциональность Великой Гордыни скудному разуму и забывчивость, кому обязаны, Искупилов решительно сместил языковую панель, и стали все говорить на разных языках.
И не понял тот, кто был внизу, что тот, кто был наверху, сказал: «Бросаю кирпич!» Слышать – слышал, а понять – не понял, и перестал жить. И те, кого прорабы ругали по-французски, не поняли ругани и, матюгаясь, разошлись обедать. А прорабы не поняли японской ругани начальников и тоже решили пойти к женам. А начальники, не найдя общего языка, расстались в недоумении. И гордость им изменила, и пошли они искать тех, кто их поймет и рассеялись.
Такова была судьба первого Интернационала, ставшего символом завышенного самомнения и первой Великой Незавершенкой в чиповеческой истории.
Савваоф видел, что Искупилов волнуется. Когда тот волновался, он слегка заикался. А заикался он тогда, когда предлагал что-то неприятное, но обдуманное и выношенное.
– Отче, д-дозволь мне на минуту стать левой Твоей рукой! Противно мне это, но в-верю, что должен сказать это… Если враг силен, у него не дрех поучиться. В-вот, есть у людей бог лживый и распутный – Баул. И Ложь его жива в чиповеках, ибо он не просто с легкостью поощряет то, с чем трудно бороться, а и на деле демонстрирует свою силу. Архипаррх не может выяснить почему, но у поклонников Баула на земле все растет лучше, нежели, прости, Господи, у Твоих. Аплодиторы не могут работать вблизи Лжебога, становятся вялыми, как осенние мухи. Злодей хорошо защищен и мы догадываемся кем. Нам нужен пример Силы Твоей для отвернувшихся, заблуждающихся и неверующих. Дай его и увидишь – сгинет Неверие и перестанут неразумные овцы Твои строить поганые высотки, и обратят лицо к Тебе.
Как ни неприятно было Создателю слышать сие, Он знал, что это Правда. И, поблагодарив Искупилова, отпустил его, сказав: «Я подумаю».
Семявик
Кобыла Истории, обсохнув от Потопа, резво держала рысь по направлению к Будущему.
Разделение языков оказалось чревато усилением отдельных государств и ожесточением междуусобиц, которые, впрочем, не носили того жестокого и затяжного характера, как допотопные.
Уволенные с божественных постов олимпийцы уже не могли влиять на события с той разнузданной безответственностью и персональными амбициями, как это было в период Долгого Отсутствия; поэтому ничего, кроме переписей населения от того времени документально почти не осталось.
Нет ничего скушней, чем читать про «мужские роды»: этот родил этого, тот родил сего… Нам достаточно знать, что в девятом колене Цоя, от линии старшего сына родился Аврал. Он с детства был кучерявым и все делал правильно: не воровал пряников и не мочился на тыквы соседа. Поэтому Создатель положил на него свой селекционный глаз. Аврал был бесплодно женат на Таре. Тара же была красавицей, он ей не изменял, и готовился так и умереть. Но в 75-летний юбилей праведника, Дух Божий передал Авралу первую инструкцию: покинуть всё и идти туда, куда потом скажут. Аврал был Богопослушен и пошел, взяв жену и племянника Сота. И никакие сомнения не тяготили нового отшельника, поскольку Создатель обещал произвести от Аврала Великий народ, а также всяческую жизненную протекцию и возвеличание имени.
Аврал погонял своих верблюдов, с каждым шагом приближаясь к государству Етипет, где царствовал Фанфарон. Етиптяне были народ неплохой, но идейно-необразованный. Их жрецы участвовали в политике. Поэтому, уклонясь от Истины, создали режим удовлетворения духовной жажды таким, какой был им удобен для коррупции. Они заплатили продажным художникам, которые сделали идолов, чтобы была наглядность для неграмотных, а жрецы одевались в храмах в маски Монстров допотопного времени и говорили на никому из людей непонятном мертвом языке – Латыни, чтобы все думали, что это язык богов, только специальным священникам доступный. И сам Фанфарон совмещал должности Первосвященника и бога. Фанфарон старался быть добрым и справедливым, и не обижал пришельцев, идущих с миром.
Но ни он, ни Аврал не знали, что они избраны быть участниками Мистерии для демонстрации силы Саввафовой, и роли уже расписаны, и Аннушка уже разлила масло… О чём это я? Великодушно простите: компиляторский зуд. Сейчас справлюсь. Так!.. Уже лучше…
Итак, сперва на Аврала был наведен мандраж насчет того, что его престарелая жена «убийственно» красива и его за неё убьют. Так он сказал ей, чтобы она назвалась сестрой его. Это была полуЛожь, и седьмым чувством еврея Аврал чувствовал, что этот дрех ему сойдёт.
С некоторых пор Фанфарон ощущал себя не в своей тарелке. Страсти, которые он, как прожженый политик ранее успешно скрывал, нынче же вышли из-под контроля. Когда придворники донесли ему, что в столицу приехал некий Аврал, а с ним красавица сестра, Фанфарон не удержался, чтобы не удостовериться в этом. И сработало: он тут же решил уговорить её стать его восемьдесят четвёртой женой. Он задобрил брата всякими подарками и уже видел себя…
Но в другую полночь во дворце его случился Полтергейст, разрушивший алтарь и всю мебель. И было видение, как Аврал целует Тару в свадебном наряде.
Наутро, превозмогая головную боль, Фанфарон спросил Аврала: зачем тот назвал её сестрой и тем навел напасти? Аврал отвечал, что так Бог его, Савваоф, блюдёт своих подданных. И Фанфарон отпустил его: лишь бы ушел. Аврал был очень доволен подарками и мечтал встретить на пути ещё одного Фанфарона. А Слава о Савваофе – Заступнике прокатилась и за пределы земли Етипетской.
И ещё были в то время в полуденных странах города Кондом и Помора. Тут племянник Аврала отделился от него, ибо богатства их теснили друг друга.
И случилась в то время Война, и пять царей напали на те края. Всё пограбили и пленили Сота. Аврал услыхал про это, взял человек триста из своих людей и всех царей перебил с Божьей помощью, и сделавшись Славен, восхвалил Савваофа на весь Мир. И сказал ему Бог: «Я щит твой, ибо награда твоя велика». И спросил Аврал: «К чему мне добро, ибо Тара моя бесплодна и нету наследника…» Савваоф сказал: «Верь, будет у тебя детей, как песку».
Десять лет минуло с того обещания, а песку не прибыло. Тара разуверилась, и предложила свою служанку Агасю для зачатия. Так и случилось. А как та понесла, стала пренебрегать хозяйкой. Тара стала учить её, как тогда было принято, кнутом для ослов. А служанка сбежала от боли в пустыню. Но Архипарх поймал её и сказал: «Вернись и покорись, зато Бог сделает сына твоего большим начальником среди людей».
Авралу было под восемьдесят шесть, когда Агася подарила ему Азновура.
Года через четыре явился Создатель Авралу, и сказал: «Будь непорочен. Я сделаю тебя Отцом Народов и дам эту землю, где ты скитаешься, наследству твоему в вечное владение. И вот зарок меж нами: весь мужской пол должен быть обрезан, чтобы я не спутал, и обязан предъявлять знак по первому требованию. Ты теперь будешь Авраал, а жена твоя – Тарра, ибо будет у вас детей как песку».
И не сдержал Авраал смеха, падши на лице свое: «Какой там песок, Господи. Мне девяносто девять лет, Тарре девяносто. Из нас самих песок сыплется…»
«Это Мое дело. Получите гормональную… впрочем, вам знать не надо…»
Дрехоцид
Авраал сидел у шатра, когда лопнула струна, и в сиянии солнца он узрел перед собой три фигуры. То были Савваоф, Архипарх и Волобуев с двухразовым шприцем. А Отче был с посохом, как странник, каких много.
Праведник пал ниц. Волобуев сказал:
– Вот и прекрасненько, так и стойте, голубчик. Вам надлежит небольшая инъекция, это лишь секундная неприятность, зато потом… Вот видите, и ничуточки… Зато теперь будут у вас детишки… А супруга где-с?
– Да вон, за пологом смеётся…
Волобуев решительно вошел в шатёр. Смех прекратился, вместо него донеслись «ой!» и «ничегошеньки».
Подкрепившись, гости пошли по делам в город Кондом, чтобы убедиться, что место сие, как и Помора, погрязло в играх азартных и блуде. И дрехи их доросли до небес.
– Если всё Правда, Я сотру города эти! – мрачно сказал Всекарающий, и пошли. Авраал вспомнил, что племяш его в тех краях живет и увязался за Савваофом, вопрошая:
– А если Ты найдешь там пятьдесят праведников – пощадишь?
– Пощажу.
– А если тридцать?
– И тогда пощажу.
– Не прогневись, Отче, а как насчет десяти? – продолжал торговаться Авраал.
– Не истреблю и тогда. А теперь ступай.
Там они разошлись кто куда: Савваоф к Кондому, Авраал к себе, а Волобуев с Архипархом к Поморе.
В Поморском граде племянник Сот догадался, кого Бог послал и зазвал в дом, где заночевали. А народ взроптал и с каменьями собрался вокруг дома, ибо говорил Прорех, коего давеча утопили, что явится Окрыленный судить меру дреха. Сот, вышедши, говорил им, чтобы ушли, и сулил даже своих дочек на откуп, но ему дали в нос и хотели ломать дверь. Гости спасли хозяина, а Архипарх поднял руки и все за дверями ослепли разом. И сказал Архипарх Соту: «Бери чад своих и домочадцев, и спасайтесь с нами, ибо город сей не доживёт до полудня. Идите, не оглядываясь, чтобы вам не умереть».
И было все почти сделано, как сказано было.
И пролились сера и огонь, и излучение с небес, и накрыли распутные города с игорными домами и гомосексуалистами. А жена Сота была женщина. Она оглянулась и превратилась в соляной столб. Такие дела…
Швиллипок со своими детерминаторами взирал на два черных клубящихся гриба над долиной, и сердце его трепыхалось от гордости за дела рук своих. Из всех Чисток, Горячие были его любимыми. Он любил свою работу и был горд, что возглавляет самое разрушительное ведомство в Мироздании.
Авраал, прервавши трапезу, стоял, вглядываясь в два дымных столба на горизонте и думал: «Боже Мой, сколько народу! И десяти не нашлось…» И думал, гадал про себя: уцелел ли Сот?
Межпространство поглотило двойную дозу нейтронного облучения, и белые дыры довольно чавкали, переваривая лакомство.
Сатанеев с горя никогда не пил. Он был одет в траур и мерял кабинет шагами, и шпага била его по бедру.
– Сколько товарищей погибло! Убийцы! Сатрапы! Сколько сил и революционного подъема! Все прахом, дымом, пеплом, огнем, серой! Подумать только, нейтронную бомбу не пожалели, садисты!
– А у меня там тринадцать казино было… – подвывал Азазелло, буравя рогами трофейный стол. – И стриптизы… не говоря уж о доходных домах с девочками…
– Да что там твои потаскушки, – пьяно возражал Кот. – У меня там в Жёлтом бизнесе поболее твоего крутилось! Несчастный Кондомчик… Бедная Поморушка… Мир пеплу вашему! Народ никогда вас не забудет. Массаракш-ш-ш!
По выжженной пустыне медленно брели два изможденных от жажды мула. Они шли на север, куда глаза глядят, и, где они инстинктом чуяли, есть вода и зеленые травы. Никто ими не управлял. На первом была навьючена соляная скульптура женщины с широко открытыми глазами. А на втором возлежал изможденный мужчина. Он умирал от дегидратации, поскольку оплакивал свое неожиданное вдовство так обильно, что лишился последних ресурсов. Позади шли две девушки со следами былой красоты на исчерневших лицах, и молились, чтобы отец их не умер, и чтобы Бог вывел бы их к воде. И молитвы их были услышаны. И встала перед ними скала, из которой бил родник, и пещера для укрытия. За несколько дней девушки обжили этот оазис, и Сот, отец их, ожил, и напившись воды, вновь горько проливал её к ногам соляной мумии своей любимой жены. Разум его тронулся от усушки, и когда ему впервые было предложено покинуть сие благословленное место, он зарезал мулов, и снова плакал. Дочери тоже плакали. Жизнь зашла в тупик.
* * *
– Как там Праведник?
– Какой, Отче?
– Какой-какой! Как будто у нас много праведников! Пустынный, разумеется. Остальные под контролем… Я надеюсь…
– А, Сот? Плачет… вот уже третий год.
– Вот это Верность! Вот так бы все! Такой ценный кадр. Непременно надо его линию продолжить. Дайте ему жену.
– Что ты, что ты… помилуй Бог! Я как только заикнулся, он мне чуть крылья не пообломал, даром что старик и изможден слезьми.
– Это потрясающе! – над Савваофом просветлело. – Если проблема не решается в лоб, обойдём её сбоку. Волобуев! Сможете обеспечить, чтобы дочки от него понесли?
– Г-г-г-господи! – Искупилов опять заволновался. – А как мы потом других будем учить, что этого делать нельзя?
– Голубчик. Вы же лучше других знаете, как трудно выявить чистую линию, а тут нам сам Бог велел испробовать. Может, он сумасшедший, а может… самая чистая линия из всех вирусных.
Савваоф оглядел присутствующих.
– Будем бороться с Врагом его же оружием. Сделаем Тайну… Знаю, знаю, голубчик, вопреки это Истине, но положение у нас «аховое». Тут не до принципов… Волобуев! Только трое из нас будут знать об этом. Клянись Богом своим… Так, ладно. Значит, под видом ежика. Девчонки, я уверен, будут рады питомцу. И уколешь. И чтоб потом все про это забыли. Начисто… Особенно Ёжик!
Искупилов неопределённо покачал головой.
Дальше вы знаете, чем кончилось. Дочери (под гипнозом) напоили отца вином, переспали с ним, не стесняясь ёжика, хрустевшего в углу тараканами, понесли и потом удивлялись: откуда это?
Я рассказываю вам это с чистой совестью, потому что меня там не было, я клятвы не давал и не отвечаю за длинные языки ёжиков.
Ежу понятно, чем это завершилось: Сот утешился внуками.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
