Текст книги "Звёздный Спас"

Глава 30

В кабинет позвонили, но Агапий Агафонович не спешил нажимать кнопку «открыть». Находясь в своём кабинете, словно в бронированном сейфе, он даже не удосужился взглянуть на экран монитора внешней камеры слежения, чтобы выяснить – кто звонит? И прежде всего потому, что приходили к нему обязательно по его приглашению, а сегодня он никого не приглашал. Точнее, как раз обдумывал, кого пригласить. Каково же было удивление, когда на компьютере-секьюрити зажёгся зелёный сигнальный глазок, извещающий, что пароль набран – дверные замки открываются.

Услышав мягкое пощёлкивание замков, Агапий Агафонович, ещё не веря себе, поднял голову, и в ту же секунду дверь как бы самопроизвольно распахнулась настежь. В проёме шевелилось существо – куча-мала переплетённых щупалец с плоскими присосками, посвёркивающими будто мини-диски.

Полковник, не отрывая взгляда от шевелящегося пучкообразного существа, встал и словно сбил угол зрения – существо пропало, дверь резко захлопнулась (мягко щёлкнули замки-задвижки). Агапий Агафонович, пытаясь увидеть исчезнувшее существо, зорким взглядом окинул пространство возле двери, увы, – никого. Он пододвинул кресло, а когда поднял голову, в ошеломлении едва не вскрикнул – над столом висела усатая голова в фуражке с глянцевым козырьком, отороченным серебряными позументами. Голова была перевёрнута, находилась прямо перед ним и смотрела глаза в глаза, широко улыбаясь, как бы в ожидании заслуженной похвалы. Неожиданно пришли на ум стихи:

 
Лицом к лицу
Лица не увидать.
Большое видится на расстоянье.
 

Агапий Агафонович медленно сел – нет-нет, он не согласен. Он увидел лицо полностью и в деталях. Кожа на лице конопатая, как бы побитая оспой, местами бугорчатая, с застывшими тенями, как у рептилий. И глаза такие же, как у пресмыкающихся, – пустоотсутствующие, отдающие холодной голубизной. А вот улыбка тёплая, даже какая-то озорная, может быть, из-за щербинки на левом верхнем зубе. Во всяком случае, было в ней что-то не согласовывающееся с общим образом, как бы позаимствованное с чужого лица. Только тут Агапий Агафонович заметил, что и шея, как туловище удава, длинная и какая-то рукастая, под самым подбородком круто уходит назад и вверх, так, что кажется, голова не висит над столом, а её держат, как щит, ухватив за затылок.

Неприятное зрелище, тем более что тело посетителя хотя и находилось напротив стола, но всё же в изрядном отдалении от него, на одном из стульев у самой стены.

Агапий Агафонович потянулся к кнопке «электрошока», захотелось ударить по этой голове всей мощью имеющегося напряжения, однако голова сейчас же отпрыгнула под потолок и уже оттуда, словно на телескопической антенне, пугливо озираясь, опустилась на плечи гостя. Устраиваясь на плечах, в рывке вскинулась подбородком вверх и, очевидно, встав в пазы, закрепилась. (Послышался характерный щелчок плавающего подшипника.) Теперь перед начальником СОИС на некотором отдалении сидел моложавый усатый мужчина в тёмно-коричневом костюме с позументами на обшлагах и серебряными лампасами на брюках. В согласии с последним писком моды костюм был изрядно как бы побит молью и отдавал стойким запахом невыветрившегося нафталина.

Проклятье, вот уж действительно, мир движется к своему концу, оценив наряд посетителя, подумал полковник и включил воздухоочиститель.

– Вы, наверное, меня не узнали? Разрешите представиться, смотритель клуба «Сталкер», психотерапевт Бэмсик.

Гость встал и уже сделал шаг к столу, но Агапий Агафонович, слегка приподняв руку, остановил психотерапевта. Он объяснил ему, что узнал его. В досье каждого информатора имеются и фото, и видеодиски. Дело другое: психотерапевт – прежде всего информатор, информатор специальной службы, а только потом смотритель клуба или врач, пусть даже с уникальными способностями. Так что уставные взаимоотношения никто не отменял.

– И поймите, Бэмсик, – полковник ответил мягко, как бы увещевая. – Никто не давал вам права самовольно открывать кабинет и вваливаться без приглашения. Тем более в образе осьминога, голова которого держится каким-то рукастым щупальцем. Я должен со всей ответственностью предупредить, что кабинет достаточно оснащён и может однажды захлопнуться перед вами, как мышеловка.

– Ну, это вряд ли! – с вызовом возразил Бэмсик, чем настолько сильно ошеломил Агапия Агафоновича, что он на какое-то время потерял дар речи.

– Не забывайте, что в нашем проекте задействованы люди, не уступающие вам в экстрасенсорных способностях, и мы привлекли вас вовсе не для того, чтобы объявлять вам войну и бороться с вами. Мы рассчитывали и рассчитываем на сотрудничество.

Сделав внушительную паузу, полковник со строгостью спросил:

– А у вас какие планы? Настало время поделиться – я вас внимательно слушаю.

Теперь ошеломлён был Бэмсик. Он заочно изучал полковника и пришёл к выводу, что все его действия строятся на неожиданности. Он как-то не учёл, что в основе характера полковника – чувство долга и беззаветная храбрость.

Вообще-то Бэмсика снедало желание найти Иннокентия Инютина. Он пришёл к полковнику, чтобы заручиться поддержкой в поиске. Кстати, в докладной о столкновении со смотрителями клуба «Медиум» он достаточно ясно выразился на эту тему. Нет, он не сказал, что способности молодого человека, со странным именем Кеша, его не только пугают, но и притягивают.

Он пришёл к полковнику якобы потому, что узнал о криптограмме. Точнее, кто и что стоит за нею. Информация была крайне интересной, и Бэмсик надеялся таким образом втереться в доверие к полковнику и с его помощью, пусть косвенной, напасть на Кешу. Что-то подсказывало ему, что усилившись за счёт Кеши, он сможет вершить судьбами людей, играть с ними, как с куклами. Ему не стоит полностью открываться полковнику. Сейчас Бэмсику надо быть особенно осторожным – смотрители клуба «Медиум» наверняка уже внесли его в свой список недругов.

– Да какие могут быть у меня планы, – с нескрываемой обидой в голосе неожиданно заканючил Бэмсик. – В докладной от 28 февраля я сообщал, что после встречи с небезызвестным Кешей утратил часть своих магнетических способностей, а взамен обрёл унижающее меня умение превращаться в каких-то рептилий и осьминогов. Вы же сами видели, ещё минуту назад я выглядел каким-то неправдоподобным монстром.

– Да, это уж так! – невольно, со вздохом сочувствия, согласился Агапий Агафонович и ощутил внезапное душевное облегчение.

А между тем Бэмсик продолжал:

– Самое странное и страшное, что происходит со мной, – это во сне. И ещё наяву в момент созерцания (такое случается, когда слежу за пляской огня в камине или движением света в кроне какого-нибудь обширного дерева).

Здесь Агапий Агафонович, тренированно отделявший зёрна от плевел, отметил: любит созерцать пляску огня или движение света в кроне какого-нибудь обширного дерева. Хорошо бы узнать: где и какого именно дерева?

– Ужас не в том, что мной вдруг овладевает безотчётное желание-с преобразиться в какого-нибудь отвратительного монстра, а в том, что его отвратительность связывается с комфортностью моего пребывания в нём-с. То есть чем более неприятен гад, тем более комфортно в нём-с находиться. Не раз и не два я приближался к зеркалу в подобном состоянии. Страх, ужас и отвращение руководили мной, я хотел заглянуть в будущее, чтобы определиться с настоящим. Теперь могу признаться, что именно поэтому стал смотрителем клуба «Сталкер-с».

«А ему идёт это сипящее “с”, – мысленно заметил Агапий Агафонович и заключил: – Естественно, змей-с, природу не обманешь».

– Впрочем, я не рассчитывал на успех, но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Однажды я оказался в будущем. К сожалению, повторить опыт не удалось. Зато с точностью установил, что в образе монстра мои экстрасенсорные возможности не только увеличиваются в сравнении с человеческими, они становятся просто запредельными-с. Мне не надо перемещаться в будущее или прошлое, я могу в определённых образах из настоящего наблюдать прошлое и будущее. А уж прочитывать чужие письма и мысли, находясь на расстоянии, теперь для меня-с наслаждение-с.

До чего же опасный и гнусный тип. Однако может быть полезным. И с какими только негодяями и прохвостами не приходится работать, с брезгливым восхищением подивился Агапий Агафонович.

Между тем Бэмсик продолжал:

– Я составил своеобразную-с картотеку, каталог образов, пребывание в которых наделяет меня определёнными сверхчувственными возможностями. Но имейте в виду, ни в одного из этих монстров без вашего разрешения, причём письменного, я вселяться не буду-с – отказываюсь.

Здесь Агапий Агафонович выразил сомнение, ведь Бэмсик именно в образе монстра ворвался в его кабинет без всякого на то разрешения.

– Какого монстра? – опять заканючил Бэмсик. – Простой отвод глаз. Кроме того, у меня имеются веские причины, и в том господин полковник сейчас убедится сам.

Из рукава с позументами он высунул кулак, усеянный серебряными кнопками между косточек.

«Теперь понятно, почему обшлага рукавов украшены серебряными позументами, – подумал Агапий Агафонович, – он таким способом маскирует свои руки».

– Нет-нет-с, между позументами и серебряными кнопками нет никакой связи, – неожиданно вслух ответил на мысли полковника Бэмсик и пояснил: – Просто случайное совпадение-с.

Он надавил на одну из кнопок, и сейчас же вместо него, на сиденьях всех стульев, стоящих возле стены, появилась колоссальных размеров улитка, точнее, что-то похожее на улитку, с выползшим из раковины клювообразным существом, как бы клюющим свои вывалившиеся студенистые внутренности.

– В таком виде-с мне особенно легко настраиваться на телепатическое общение с любым собеседником, находящимся хотя бы и на другой планете или рядом, как вы, господин полковник.

Агапий Агафонович был удивлён, точнее, ошарашен, слова прозвучали в голове отчётливо громко и ещё механически пространственно, словно были сказаны в рупор. Странно, очень странно! Неужто звучание речи преобразуется в клюве, попытался понять полковник и тут же отверг попытку, такого не может быть уже потому хотя бы, что этот… Возникла мысленная пауза, полковника охватило сомнение: как в данной ситуации называть подобного человека, если этот так называемый человек совершенно не похож на человека – расположился на стульях и, как ни в чём не бывало, продолжает клевать свои вывалившиеся из чрева студенистые потроха?

– Называйте Бэмсиком, прекрасный псевдоним-с, – вмешался так называемый человек, совершенно не похожий на человека. – Хочу заметить, что в отношении речи, преобразующейся в клюве, вы совершенно правы, клюв здесь ни при чём-с. Тут всё дело в раковине, которая является преобразующей антенной, благодаря которой мне удаётся разговаривать на телепатическом уровне с любым человеком и любым существом. Более того…

Громкость голоса на телепатическом уровне понизилась, стала естественнее, исчез механически дребезжащий отзвук. Агапий Агафонович сделал вывод, что Бэмсик настроился, так сказать, на персональный разговор с ним.

– И опять вы правы. Нет-с никаких гарантий, полковник, что в широком диапазоне, который я использовал для настройки с вами, не найдется ни одного любознательного субъекта, пожелающего подслушать наш разговор. Теперь же, когда я настроился исключительно на вас, разговор между нами подслушать практически невозможно. Информация пойдёт прямым потоком от меня к вам-с, от вас ко мне-с.

– А если найдётся кто-нибудь ещё с подобной, как у вас, антенной-улиткой? – вполне профессионально заинтересовался полковник.

– Ничто ему не поможет, никакая антенна, потому что информация, идущая прямым потоком, идёт-с вне времени через информационное поле Земли, которое тоже находится вне времени потому, что оберегается Землёй как её высшая сущность – дух Земли.

– Как это вне времени – не понимаю-с?! – удивился и тут же огорчился полковник внезапно вырвавшейся букве «с».

Бэмсик, напротив, обрадовался вырвавшейся букве, она свидетельствовала о том, что с полковником они договорятся.

– Я тоже-с не понимаю, – солгал он.

Ему было известно, что все космические объекты: кометы и астероиды, планеты и звёзды имеют своё внутреннее время. И это время, текучее и переливающееся, как живая вода, не имеет физической массы. Точнее, его масса, словно в волшебном сосуде, спрятана в материальной массе того или иного космического объекта (звезде или планете, комете или астероиде). Но есть и иное время, в массе которого, состоящей из разряжённой невидимой плазмы, происходит движение всего материального космоса. Бесконечная масса этого времени несравнима с крохотностью масс звёзд и планет. Кстати, Оно, это иное время, поглощает живое время звёзд и планет, и Оно же образует и подпитывает их. Оно везде, и Его нет нигде, потому что время в чистом виде находится как бы в состоянии покоя. А время в состоянии покоя, как и любое другое физическое тело, не имеет никакой массы, то есть находится вне времени. И тут возникает некоторый парадокс – времени нет, а вектор продвижения к нему существует. Все кометы и астероиды, все звёзды и планеты и их бессмертный дух (и Солнце, и Земля – не исключение) стремятся влиться в общую массу иного времени, чтобы вернуться к своим истокам и пребывать вечно. Отсюда – вектор продвижения живого времени, и отсюда – гибель материнской планеты НеборобеН, жители которой когда-то давным-давно поселились на Земле, став пращурами землян. Отсюда и предстоящая гибель Земли и гибель Солнца. Как только израсходуется их живое время, образно говоря, перетечёт в иное время, пребывающее в состоянии покоя, – так и порвётся «обёрточный пергамент», составляющий форму наших светил, так они и рассыплются, обнажив новое космическое пространство. Но тайна тайн вектора времени в том, что, изначально направленный в сторону Главного Аттрактора, соответствующий в массе покоя отсутствующему времени, он поддаётся любому волевому усилию, вплоть до детского. Главное – совпадение трёх начал. Божественной Троицы – длины волны волевого усилия, длины волны покоя времени (мизер-мизер!) и направленности волны вектора движения времени. Волна вектора иногда заменяется волной волевого усилия. Так что движение времени всегда начинается с волевого усилия, и это есть тайна тайн мироздания. Потому что мы не знаем и никогда не узнаем – что или кто стоит за Ним? Разумеется, кое-кому хотелось бы самому стоять за Ним, а ещё лучше – вместо Него.

Всё это мгновением пронеслось в голове Бэмсика как идея свыше, как затухающий импульс несуществующей планеты НеборобеН, но пребывающей в тонком мире биополя Земли. Однако делиться подобной информациией с начальником СОИС в планы Бэмсика не входило, тем более что начальник не мог поверить в неё, как говорится, по определению. В общем, психотерапевт клуба «Сталкер» не задумываясь солгал полковнику, и полковник не задумываясь тут же поверил ему. И не мог не поверить, потому что не единожды сталкивался с экстрасенсами, которые, обладая сверхчувственными способностями, зачастую не могли объяснить их.

– Теперь, господин полковник, прошу-с на секунду, даже на миллионную долю секунды попытайтесь войти со мною в прямую телепатическую связь, используя информационное поле Земли.

Видя полнейшее недоумение начальника СОИС, буквально граничащее с растерянностью, Бэмсик спокойным ровным голосом пояснил:

– Попытайтесь мысленно проникнуть в мой мозг. Например, всей силой своей фантазии вообразите, что в моей голове спрятана волшебная коробочка, своеобразный чип-с, наполненный нужной вам информацией, коснувшись которого обычным взглядом вы сейчас же и овладеете-с нужными сведениями.

Агапий Агафонович хотел отказаться, сказать, что у него ничего не получится. Уже и воздуху набрал в лёгкие, чтобы сформулировать отказ, но вместо этого сам подошёл к смотрителю, который опять превратился в человека с серебряными позументами и, пожимая его руку, поблагодарил за ценную информацию. Когда он, полковник, достаточно полно осмыслит её, тогда они с психотерапевтом опять встретятся. Сейчас же он просит информатора предоставить в его распоряжение картотеку обличий монстров, в тела которых он входил или которые соблазняли его войти.

Просьба предоставить картотеку не удивила Бэмсика, он только чуть-чуть вскинул брови.

– Господин полковник, картотека вам известна ровно настолько, насколько известна мне.

Агапий Агафонович как бы в забывчивости тряхнул головой и тут же извинился:

– Простите-с, запамятовал.

Смотритель клуба «Сталкер» исключительно корректно, в рамках уставных правил, испросил разрешения покинуть кабинет, чтобы идти на работу. И полковник не посмел задерживать, мысленно констатируя, что первая плановая встреча с одним из информаторов, кажется, прошла на славу. Ещё парочку таких плановых встреч, и вполне конкретно придётся ждать Конца света в гробу-с.

Глава 31

Только что закрылась дверь за Бэмсиком, как раздался мелодичный звон «Часового» – старинных часов, стоящих в углу. Агапий Агафонович взглянул на свои «Командирские». Взглянул непроизвольно, по инерции – время его не интересовало. На часах было девять часов пятьдесят девять минут сорок пять секунд. Проще – без пятнадцати секунд десять.

Странно, очень странно, подумал Агапий Агафонович и заново словно припаялся взглядом к часам, невероятно, но на его часах ещё не истекли пятнадцать секунд. На его часах ещё нет десяти! Однако он хорошо помнит, что Бэмсик позвонил в кабинет, когда ударил бой курантов старинных часов и на его «Командирских» было ровно десять часов пятнадцать секунд.

Полковник подбежал к компьютеру: так точно – десять ноль-ноль. Тогда, сверяя время, он отметил, что его часы на пятнадцать секунд спешат. Так и есть, всё совпадает, разница во времени на пятнадцать секунд.

Агапий Агафонович невольно замер, прислушиваясь, не раздастся ли звонок в кабинете и мягкое пощёлкивание открывающихся дверных замков, но вместо этого услышал голос Бэмсика.

– Полковник, вы опять правы, отсюда и чувство дежавю, но будущее многовариантно. А стало быть, и входов, и выходов у будущего вполне достаточно, чтобы, даже повторяясь, всё же не повторяться полностью. В нём всегда-с присутствует элемент неповторимости. Как сказал великий Гераклит из Эфеса, поклонявшийся единому знанию всего, «в одну и ту же реку ты не вступишь дважды».

– Послушайте, где вы находитесь? Я не вижу вас! – немножко «не в себе», вскричал полковник и осёкся. – Впрочем, догадываюсь, вы разговариваете со мной мыслями, используете возможности телепатии. Однако в каком-то конкретном пространстве вы сейчас находитесь, может быть, как человек-невидимка – в моём кабинете?

Агапий Агафонович, шаря глазами по всем углам, тем не менее не спускал их с компьютера. Ему казалось, что часы, выставленные на рабочем столе, собьются с точного времени, если он не будет на них смотреть. Да, он понимал, что это чувство кажущееся, что оно всего лишь обманчивый плод разыгравшегося воображения, но ничего не мог поделать.

Уйду, уйду, без всякой пенсии уйду, пусть ищут замену, мысленно возмущаясь, твердил Агапий Агафонович, не совсем сознавая причину возмущения и оттого всё более и более распаляясь.

– Успокойтесь, полковник, я нахожусь, скажем так, во вневременной полости пространства, из которой, образно говоря, много и входов, и выходов, но мне открыты только два: либо обратно в ваш кабинет, либо в клуб «Сталкер». Что посоветуете?

– Возвращайтесь сюда, немедленно! – приказал начальник СОИС.

– И о чём будем беседовать, – не скрывая иронии, спросил Бэмсик.

Агапий Агафонович вынужден был признать, что беседовать им не о чём.

– Полковник, не занимайтесь насилием. Насилие порождает насилие. Лучше займитесь осмысливанием информации, которую получили от меня.

Трудно сказать, что стало виною неадекватных действий полковника. То ли непонимание происходящего. То ли пугающая беззащитность в кабинете, который прежде считал не досягаемым ни для каких экстрасенсов. А может, просто человеческая слабость от внезапной утраты своей личной власти, но всё это вдруг смешалось, переплелось и отозвалось в нём такой бурей неконтролируемых эмоций, что впору было усомниться – полковник ли это?

В чрезвычайно крайнем возбуждении, не сознавая себя, кинулся он к пустым стульям, на которых, согласно повторившемуся времени, должна была находиться колоссальных размеров улитка с выползшим из раковины клювообразным существом. И в затмении разума запрыгнул на них, как бы на некий спортивный снаряд, напоминающий коня. К его изумлению, «конь» оказался живым – отбросил его с такой силой, что он, инстинктивно цепляясь за него, всё-таки упал навзничь. Упал и потерял сознание. Правда, в последний момент увидел через плечо психотерапевта Бэмсика рассеивающиеся струйки серебристой дымки, зал с зелёными абажурами и услышал отвратительный запах невыветривающегося нафталина.

Сколько полковник пролежал без сознания, он не знал. Голова была тяжёлой, как бы чугунной – не отрывалась от пола. Он поднёс часы к глазам и едва не вскрикнул – десять часов пятнадцать секунд. Замер. (Подумалось, что часы остановились, когда упал на пол.) Ничего подобного, секундная стрелка сдвинулась и, как ни в чём не бывало, попрыгала дальше. Полковник как-то враз позабыл про боль, вскочил на ноги, а когда вспомнил, то уже никакой боли не чувствовал.

Наверное, зал с зелёными абажурами, который на мгновение он увидел поверх плеча Бэмсика, как и падение навзничь, – это только игра его разбушевавшегося воображения. На самом деле ничего подобного не происходило. Какое-то своеобразное самовнушение или безумие, подумал полковник и неожиданно увидел возле ножки одного из стульев какую-то поблёскивающую полоску. Он поднял её. И, прежде чем догадался, что это позумент с обшлага Бэмсика, в памяти возник спокойный ровный голос.

«Попытайтесь мысленно проникнуть в мой мозг. Например, силой своей фантазии вообразите, что в моей голове спрятана волшебная коробочка, своеобразный чип-с, наполненный нужной вам информацией, коснувшись которого обычным взглядом вы сейчас же и овладеете нужными сведениями».

В самом деле, на что он тратит время? Полковник усмехнулся – как раз ничего не истратил, время, словно по заказу, останавливалось. Он вытащил салфетку и, завернув в неё позумент, осторожно положил во внутренний карман костюма. Присутствие вещественного доказательства встречи с Бэмсиком неожиданно подействовало настолько благотворно, что теперь ему не терпелось разобраться в информации, полученной от него.

Полковник поудобнее уселся в кресло за столом и, для настроя опершись на руку, прикрыл глаза (он почему-то думал, что ему придётся читать информацию подобно тому, как читается бегущая электронная строка на затемнённых рекламных стендах или компьютерах). Однако настроиться не удалось. Он вспомнил о криптограмме, и ему нестерпимо захотелось взять её в руки. Полковник отодвинул ящик стола (криптограмма, четвертинка обыкновенного стандартного листа, лежала на стопке бумаг).

«Ставим Вас в известность, что назрела безотлагательная необходимость создания Международной Чрезвычайной Комиссии (МЧК), с особыми полномочиями подбора людей, способных с помощью своих экстрасенсорных возможностей предотвратить катастрофу надвигающегося Апокалипсиса. В основе создания МЧК декларация ООН “Об охране Земли как колыбели человечества”».

В конце криптограммы вместо подписи секретаря канцелярии стояла уже известная печать – крестик в круге.

Полковник задержал взгляд на печати. И вдруг почувствовал, что крестик стал вращаться, набирать обороты, а круг – расширяться и заполняться серебристым маревом.

Президент страны и Председатель комитета СОИС прогуливались по глухой дорожке парка.

– Господин Президент, разработкой «Проекта индиго» у нас занимаются несколько отделов, я могу предоставить отчёт.

– Не надо никаких отчётов. Меня сейчас интересует, можем ли мы предъявить «нечто», чтобы американцы и японцы взяли нас в свой «Проект» на равных. Кстати, почему-то молчат Пекин и Дели?!

– Предполагаю, они молчат по тем же причинам, что и мы, – опыты ещё не закончены, – сказал Председатель и прикусил нижнюю губу.

– А вы знаете, что американцы и японцы уже создали телелинзы, благодаря которым можно заглядывать как в прошлое, так и будущее? Именно благодаря телелинзам американцам удалось заранее предсказать появление некоторых комет и астероидов в нашей галактике, в том числе и печально известного Фантома.

– И тем не менее почему-то пригласили в свой «Проект» нас.

Председатель вновь прикусил губу, и полковник увидел знакомую щербинку на верхнем левом зубе.

– Может быть, они более ответственны? – с некоторой долей сарказма сказал президент.

– Не думаю. Насколько мне известно, два их сотрудника вместе с телелинзами находятся в будущем и не возвращаются. По их сведениям, катаклизмов, связанных с предстоящим столкновением с астероидом Фантом, они не обнаружили.

– Но в соответствии с изысканиями профессора Бреуса будущее многовариантно. Кажется, именно это вы сами утверждали.

– Да, это так, – сказал Председатель и по обыкновению прикусил губу.

– В общем, если человек и Земля – живые существа и во многом схожи, то тогда в тонком мире возможно наше сотрудничество. В конце концов, предложение американцев вести совместный «Проект индиго» весьма похвально. Однако и нам необходимо предъявить им «нечто». Например, выловить из будущего «невозвращенцев» с их телелинзами или хотя бы телелинзы.

Ничего себе! Феноменальная дезинформация, уже из будущего охмуряют, подумал полковник, полагая, что всё происходящее не более чем проделки Бэмсика.

– Господин Президент, мы предъявим «нечто».

– А этот амбициозный полковник из МГУ, – Презедент приостановился. – Ну, тот, с пунктиком сверхбдительности.

– Акиндин, – подсказал Председатель.

– Вот-вот, подключите его, пока совсем уже не свихнулся. Он смел, а смелость города берёт. И не скупитесь, представьте его к званию генерал-лейтенанта, скажите – погоны вручит Верховный.

Председатель комитета согласно кивнул, а полковник, позабыв о бдительности, едва не зарыдал от счастья. Благо, сбил угол зрения, проявился не на глухой аллее парка, а в своём кабинете главного корпуса МГУ.

Придя в себя, Агапий Агафонович осторожно вернул криптограмму на календарную тетрадь, а затем плотно задвинул ящик. Потом, так же осторожно выйдя из-за стола, стал нервно и быстро ходить по кабинету. Он обдумывал обрушившуюся на него информацию. Даже не обрушившуюся, а вдруг открывшуюся. Как бы там ни было, но он вот только что побывал в иной реальности, то ли в качестве человека-невидимки, то ли какой-то другой невидимой субстанции.

Постепенно полковник успокоился, вновь почувствовал себя начальником.

Как ни крути, а опыты экстрасенсов, их паранормальные способности – это главное. Так что исчезновение и перемещение одушевлённых предметов, транспортировка интеллекта, способность экстрасенсов (того же Бэмсика) проникать и в прошлое, и в будущее (происшествие в ресторане «Ермак» тоже нельзя отрицать) – в конечном счете это как раз то, что нужно всем, а не только американцам и японцам. Да, тут нельзя проходить мимо. Да и как пройдёшь, если вот только что психотерапевт Бэмсик из клуба «Сталкер» без всякого телефона сообщил, что находится в какой-то вневременной полости.

Интересно – кто автор циркулярной криптограммы, которую он получил? Где она составлялась и с какой целью?

Агапий Агафонович предполагал, что ответ, как и прежде, всплывёт сам собою, то есть как бы вспомнится. Нет, ничего не вспоминалось. Он даже попытался включить ассоциативную память – заново прокрутил разговор Верховного с Председателем комитета. (Тут надо признать, что их разговор о генеральских погонах, которые Верховный обещал вручить ему лично, приятно согрел душу.) Полковник даже вскрикнул от удовольствия.

– Да-с, смел, смел! А пунктиком бдительности горжусь – да-с, да-с!

Впрочем, более никаких чувств и мыслей не возникло. Полковник уже было хотел смириться, заняться предстоящей встречей с информаторами из клуба «Медиум», и вдруг его осенило – надо вообразить как бы волшебную коробочку, своеобразный чип, наполненный нужной информацией.

«Уважаемый Бэмсик, немедленно предоставьте в моё распоряжение картотеку обличий монстров, в тела которых вы входили или соблазнялись войти. Это приказ. Начальник СОИС МГУ А.А. Акиндин».

Нет. Молчание. Полковник не ощущал мысленной связи с контактёром, он разговаривал с пустотой. И вдруг его опять осенило. Не отдавая себе отчёта в действиях, он торопливо вынул из кармана полоску поблёскивающего позумента, завёрнутого в салфетку, и, обнажив его, повторил приказ. Полковник откуда-то знал, просто был уверен, что смотритель клуба «Сталкер», психотерапевт Бэмсик теперь слышит его. И не ошибся.

Вначале перед глазами возник как бы «Чёрный квадрат» Казимира Малевича, олицетворяющий его беспредметный мир. (Сходство с известным полотном угадывалось и в картине, и в торчащих из подрамника краях холста.) Потом, когда на чёрной глади квадрата стали появляться монстры, как некие «архитектоны прибавочного элемента в живописи», иллюстрирующие супрематизм, полковнику вновь захотелось вернуться в беспредметный мир «Чёрного квадрата». Пожалуй, само по себе произведение Казимира Севериновича гораздо интереснее без этих, выплывающих из него тварей.

Между тем на зеркальной глади квадрата парад монстров продолжался. Сменяя друг друга, появлялись трёхглавые Змеи Горынычи с верблюжьими мордами и харями полулюдин. Огромные головы-колобки с бесчисленным количеством, как у сороконожек, младенческих ручонок, которые поначалу казались своеобразными ресничками. Явилась и уже известная улитка с выползшим из раковины клювообразным существом и многое-многое другое, сохраняющее минимум человеческого облика и оттого как бы глумящееся над ним.

Агапия Агафоновича заинтересовал монстр, похожий на осьминога. Ежесекундно меняясь обличьем, в один из моментов он вытащил как бы из-под себя свою голову и на длинном рукастом щупальце приблизил ее к полковнику. Не узнать психотерапевта, его отчуждённую улыбку и щербинку на зубе, как у Председателя комитета, было просто невозможно. Слишком свежа была встреча с ним.

– Бэмсик! – невольно вскрикнул полковник.

И в ту же секунду услышал:

– Циркулярная криптограмма оформлена в будущем, которое уже не за горами. Крестик в круге – вовсе не крестик, а знак «плюс». На материнской планете, откуда пришли на Землю наши пращуры, такой печатью испокон обозначали время. «Плюс» в круге – будущее. «Минус» – прошедшее. А настоящее – широкая разделительная линия между ними. Суть в том, что Живое Время, умножаясь, делится, подобно живой клетке. Все законы природы, вся красота мира – здесь. Вы спрашиваете о цели, она у нас с вами одна – воспользоваться влиянием будущего, чтобы изменить настоящее в свою пользу.