Текст книги "Запретный сад"

А вот Агапов – совсем другого поля ягода. Лёсику иногда казалось, что к женщинам он вообще равнодушен и время от времени заводит роман с очередной красоткой только из опасения, что его сочтут голубым.

Настораживало только одно: его бывшие подруги исчезали и в тусовке больше не появлялись. Это немного тревожило Лёсика, и как-то он даже позволил себе намекнуть Агапову на свои опасения – и тут же об этом пожалел.

Лицо Агапова стало каменным, а в глазах появился нехороший, опасный блеск. Лёсик понял, что сморозил глупость, а еще – что он сам находится в шаге от края пропасти. Он поспешил перевести разговор на другую тему, долго и бестолково рассказывал о том, как познакомился с одним очень известным режиссером, а тот предложил ему стать соавтором сценария к его новому фильму…

Лицо Агапова постепенно разгладилось. Вспышка гнева прошла. Странно, но он даже снизошел до объяснений, небрежно обронив:

– Я своим делиться не люблю. Девочки хорошо устроены. В мире много мест гораздо красивее, чем это!

На губах его играла легкая ироничная улыбка, но в глазах Лёсик разглядел нечто такое, что у него мигом пропала охота расспрашивать дальше. В самом деле, меньше знаешь – крепче спишь!

Вспомнив об этом разговоре, Лёсик почувствовал себя довольно погано. Легкий релакс сейчас бы точно не повредил… Чтобы отвлечься, он закрыл глаза, устроился поудобнее, полулежа в кресле, и попытался отдохнуть немного, может быть, даже задремать.

Но вышло только хуже.

Вместо блаженного покоя, усталый мозг почему стал выдавать воспоминания о тех далеких днях, когда маленький мальчик Лева еще ходил в школу и не помышлял о карьере сутенера.

А детство у него было не слишком радостным. Еще бы! Стоит только вспомнить, каким он был тогда. Маленький, тощенький еврейский мальчик. Торчащие уши, кривые зубы, веснушки, тонкие бледные руки… В школе его регулярно били и дразнили «жиденком». Он и сейчас не забыл это чувство горькой обиды и обделенности судьбой, не забыл, с каким немым обожанием смотрел на Люсю Башкирцеву – признанную школьную королеву, когда она плыла по коридору, изредка одаривая окружающих своей особенной, светящейся улыбкой, словно голливудская кинозвезда. Она была прекрасна и знала это, милостиво даруя окружающим право любоваться собой – но только на почтительном расстоянии.

Все знали, что Люся дружит с Пашкой Савельевым – драчуном и хулиганом, головной болью всех учителей и звездой школьной футбольной команды. Желающих с ним связываться не находилось, здоровье дороже… Нрав у Пашки был суровый, и нарываться на его костлявый, но крепкий кулак никому не хотелось.

Но рядом с Люсей даже он становился робким и покорным, носил ее портфель до самого дома, провожал девушку после школьных дискотек и даже иногда выгуливал ее собачку – крошечную болонку Джулю, похожую на шустрый брехливый клубок шерсти. Почти двухметровый парень с эдаким недоразумением на поводке выглядел куда как комично, но горе было тому, кто осмеливался подшутить над ним! Только Люся могла легко взъерошить ладонью коротко стриженные волосы, и с ней рядом Пашка становился совсем другим – терпеливым и покорным, и его обычно хмурое лицо как-то мягчело, так что даже жесткая складка у губ исчезала, и появлялась робкая, неумелая какая-то улыбка…

Она не замечала, каким восхищенным и влюбленным взглядом провожает ее мальчик в смешных очках с торчащими ушами и носом-рубильником. А если и заметила бы – только посмеялась, потому Лёсик ревниво оберегал свою тайну.

Никто не знал, как он плачет по ночам и, сжав кулачки, клянется себе самому, что когда-нибудь, через много лет, он станет взрослым и сильным и еще всем покажет…

Хотя с тех пор прошло почти тридцать лет, он не забыл ничего. И Люсю тоже не забыл. Не поленился даже найти ее на сайте «однокашники. ру». Удивительно, но она действительно вышла замуж за этого самого Пашку, и они до сих пор живут вместе! Все как у людей, стандартная среднестатистическая жизнь: двое детей, квартира где-то в Бутове, потрепанные «жигули», поездки на дачу по воскресеньям, и раз в году, если повезет, удается слетать по «горящему» туру в Египет, чтобы с гордостью вывесить на сайте свои фотки на фоне пирамид. Лёсик с чувством глубокого удовлетворения убедился, что бывшая школьная королева превратилась в жирную тетку с плохой стрижкой и двойным подбородком.

Он черкнул ей пару теплых слов, написал, что она совсем не изменилась (ха-ха! Не изменилась, это точно!), и даже восхитился ее детишками. Люся, кстати, так и не ответила, но ему было уже все равно. Сердце его пело от радости. Наконец-то после долгих лет образ тоненькой синеглазой девочки, такой красивой и недоступной, ушел из памяти навсегда… Так что ура современным средствам коммуникации!

Иногда Лёсик думал, что подобные сайты существуют только для того, чтобы можно было потешить свое самолюбие и вволю позлорадствовать.

Но тогда, в начале восьмидесятых, до этого было еще далеко. Огромный, неповоротливый монстр, называемый Советским Союзом, доживал последние годы, и все-таки мало кто из его граждан верил в это. Уже вовсю рассказывали анекдоты о дряхлеющих вождях, вступали в комсомол и партию ради поступления в институт и будущей карьеры, давали и брали взятки, доставали из-под прилавка дефицитные товары… Время застоя, которое сейчас любят вспоминать с ностальгией даже те, кого в те «золотые» годы и на свете-то не было, казалось бесконечным, засасывало, словно болото… Никому бы и в голову не пришло, что всего через несколько лет от дряхлеющей империи не останется камня на камне, а ее бывшим гражданам придется жить и выживать совсем в другом мире.

Лёсик Пустерман был отнюдь не глупым мальчиком. Уже в шестнадцать лет он хорошо понимал, что поступить в мало-мальски престижный вуз ему вряд ли удастся. Пусть в аттестате красуются одни пятерки, пусть без него не обходится ни одна районная или городская олимпиада по физике и математике, пусть он стал кандидатом в мастера спорта по шахматам, все равно – пустой номер! Ни денег, ни связей, да еще пятый пункт в анкете подкачал… А уж после того, как тетя Дора из Харькова подалась со всем семейством в Израиль, – так вовсе нехорошо стало. Отца на работе в партком вызывали, даром что должность у него невелика – подумаешь, замначальника отдела в заштатном НИИ! После беседы он вернулся какой-то бледный, подавленный, и руки у него тряслись. Они с мамой заперлись в комнате и долго-долго о чем-то говорили. Лева слышал через тонкую стенку, как мама плакала и повторяла: «Ну куда же мне ехать, Сема? У меня тут все – мама, сестры…»

Уяснив, что речь идет о переезде на историческую родину, Лёсик встревожился не на шутку. Перспектива жить где-нибудь на берегу Мертвого моря, пропалывать помидоры в кибуце или, взяв в руки автомат «узи», стрелять по арабам его ни минуты не вдохновляла. Но когда у отца после пережитых волнений вдруг случился микроинсульт на нервной почве, вопрос о переезде как-то отпал сам собой.

А Лёсик оказался перед нелегким выбором: что делать дальше? Поступить в какой-нибудь «заборостроительный» институт, конечно, можно, и корочка в кармане через пять лет будет… Недаром ведь говорят: «Учение свет, а неучение – чуть свет вставай и на работу!» Кандидатский минимум сдать тоже не проблема, но есть другой вопрос: а что потом? Полжизни вкалывать за сто пятнадцать рублей, чтобы стать в лучшем случае вечным замом, умным евреем при большом начальнике, – очень надо! Хотелось другой, настоящей жизни, чтобы носить не москвошвеевские уродливые штаны, а настоящие «ливайсы», что привозят фарцовщики, ездить не в метро, а на собственном автомобиле… Но главное – хотелось, чтобы девушки не смотрели на него как на пустое место, а наоборот – сами искали его внимания.

Такую жизнь могут дать только деньги. Спрашивается: а где их взять? Не сберкассу же идти грабить!

Почти год, до самых выпускных экзаменов, Лёсик мучительно раздумывал над этой дилеммой и в конце концов, как вождь мирового пролетариата, решил пойти другим путем.

Во времена дефицита престижной считалась работа официанта, автомеханика, товароведа, да хоть продавца. Любой человек, хоть косвенно причастный к распределению благ, недоступных для простых смертных, приобретал некую значимость и весомый статус. Что толку в знаниях и ученых степенях, если даже профессор должен не купить, а достать сервелат к праздничному столу, джинсы для подрастающего отпрыска или запчасти для автомобиля? А уж посещение ресторана было для советского человека событием из ряда вон выходящим…

И это был шанс.

После школы Лёсик, к удивлению учителей и ужасу мамы, поступать в институт не стал. Еще больше он удивил окружающих, когда зачем-то пошел в техникум общественного питания по специальности «официант-бармен» и с усердием принялся изучать тонкости сервировки стола и смешивания коктейлей. Одноклассники поступали в институты, ездили в стройотряды, до хрипоты спорили о политике и ходили на концерты только-только начинавших выходить из подполья рок-музыкантов, а Лёсик как будто вовсе не обращал на них внимания. Очки с толстыми стеклами, доставлявшие столько неприятностей в школе, теперь служили надежной защитой от армии, и в техникуме он не прогуливал занятия, как многие его однокашники, не дурковал, а прилежно учился и даже стал зачем-то комсоргом в своей группе.

Через год он уже трудился в хорошем ресторане – и не жалел об этом. Порой, возвращаясь домой после трудового дня (а точнее – вечера), Лёсик уносил в кармане половину зарплаты инженера или учителя. К тому же с продуктами – никаких проблем, и это в годы очередей и тотального дефицита! Даже когда повсеместно стали вводить талоны на сахар, водку и табак, а вареная колбаса в магазине доставалась чуть ли не с бою, мама ставила на стол финский сервелат. Поначалу она ворчала немного, но скоро смирилась с его выбором. «Мальчик таки умеет жить! – с гордостью говорила она знакомым. – Конечно, образование – это хорошо, но разве его можно мазать на хлеб?»

Так и текла жизнь. Лёсик приоделся у фарцовщиков, купил новые «жигули» и даже начал задумываться о том, что пора бы вступить в жилищный кооператив. Обзаводиться семьей он, правда, не собирался, но сколько можно жить с родителями? Личная жизнь у него в те дни била ключом, а тратиться на квартиру, которую он, как человек предусмотрительный, нарочно снимал для интимных развлечений, становилось довольно обременительно.

Теперь он с легкой усмешкой вспоминал свои былые страдания. К чему все эти глупые слова о любви, когда на самом деле все просто, – если у человека есть деньги, ему доступны все блага мира: хорошая еда, одежда и самые красивые девочки? И не нужно дарить цветы, ходить на свидания, уговаривать, что-то обещать… «Нажми на кнопку – получишь результат!»

Особенное удовольствие он получал, когда подходил на улице к хорошенькой девочке – и четко, по-деловому объяснял, что ему от нее нужно. Конечно, многие начинали возмущаться, топать ножкой и даже грозились пожаловаться папе, брату, жениху, вызвать милицию… Но, услышав сумму, превышающую зарплату мамы с папой за целый месяц, девочки уже не были столь категоричны. Многие соглашались. К редким отказам Лёсик относился философски – уж чего другого, а симпатичных девчонок в Москве полно! Откажет одна – найдем другую.

Так продолжалось до тех пор, пока однажды в дождливый и пасмурный осенний вечер одна из его мимолетных подружек не пришла к нему на работу. Лёсик уже предвкушал приятную ночь, но сегодня, как назло, пришлось обслуживать большой банкет. У директора большого универмага был день рождения.

Лёсик уговорил девочку посидеть на диванчике в холле, но уже в самом конце вечера именинник, раскрасневшийся от обильной еды и выпивки, подозвал его:

– Что это за куколка там сидит, скучает? А ну, позови ее к нам!

Тем временем девушка уже засобиралась было домой, но Лёсик остановил ее:

– Подожди, милая… Понимаешь, с тобой хотят познакомиться очень солидные люди…

Он быстро объяснил подружке, в чем дело, – и она согласилась! Банкет удался на славу, уже под утро именинник уехал вместе с девушкой, а кроме обычных чаевых Лёсик получил дополнительное щедрое вознаграждение.

Этот вечер и определил всю его дальнейшую жизнь. Лёсик сообразил, что поставлять девочек гораздо выгоднее, чем сновать по банкетному залу с тяжеленным подносом. Теперь он искал их целенаправленно, выбирая, как хороший метрдотель выбирает вина. Закрытые вечеринки сильных мира сего редко обходились без Лёсика и его пташек, и он благоденствовал.

Когда подоспели большие перемены, Лёсик встретил их во всеоружии. Новые русские в малиновых пиджаках с бритыми затылками и тяжелыми золотыми цепями на бычьих шеях любили хорошо погулять и расслабиться… К тому же и девочки подросли новые, не закомплексованные, готовые на все ради того, чтобы прикоснуться к жизни, где не считают копейки до зарплаты.

С тех пор, конечно, было всякое… Были времена, когда большую часть своих доходов приходилось тратить на поддержание имиджа, за свое предосудительное занятие Лёсик был неоднократно бит, но оптимизма не терял.

Зато теперь пришло его время! Лёсик чувствовал себя как земледелец, который трудился весь год в поте лица – а теперь собирает урожай. Есть и квартира в престижной новостройке, и хороший автомобиль, и загородный дом, и деньги, отложенные на черный день…

А главное – имя свое он превратил в раскрученный бренд. А что? Есть просто костюм, и есть костюм от Хьюго Босса, есть просто телка, и есть телка от Пустермана! А уж откуда она к нему пришла – это никого не касается.

И с прессой у него отношения хорошие. В его деле без пиара – никуда… Конечно, это стоит денег, и немалых, но Лёсик и тут умудрялся сэкономить. Журналистикой ведь в большинстве своем занимаются женщины, а к телкам у него свой подход имеется. Стоит лишь намекнуть самой твердокаменной блюстительнице нравов, что готов познакомить ее с настоящим олигархом, как сердце любой старой крокодилицы тает, словно пломбир в жаркий день. Смех, да и только!

Подумав об этом, Лёсик немного повеселел и вернулся к прерванному занятию. Ну, что там с этими телками… Он устал, перед глазами плыли разноцветные круги, и в монитор он смотрел с усталой обреченностью. Девушки мелькали одна за другой, и он уже перестал отличать их друг от друга – все те же лица, заученные позы… А в глазах светится только одно: дайте денег, и побольше. Я же такая красивая!

Может, и так… В другое время он, конечно, сумел бы выгодно сбыть этих куколок каким-нибудь заезжим нефтяникам или газовикам, одуревшим без женского общества на дальней буровой посреди тундры, или провинциальным чиновникам, желающим прикоснуться к настоящему гламурному шику, чтобы не стыдно было появиться на любом мероприятии, но сейчас ему было не до того.

Агапов – случай особый, все остальное придется хоть багром отпихнуть, но для него расстараться по полной программе. Даже думать не хочется, что будет, если не угодишь!

Лёсик почти потерял надежду, когда перед ним открылось такое лицо, что он просто ахнул. Девушка была не просто хороша собой – она была прекрасна!

Точеная фигурка, нежная кожа, зеленые русалочьи глаза, длиннющие ресницы, а волосы… Мама дорогая, да девочка просто сокровище! Даже совершенно невообразимые шмотки ее не портят.

Лёсик пробежал взглядом краткую аннотацию, которой его скауты всегда снабжали новеньких, и удивился еще больше. Надо же! Двадцать семь лет – и эдакий цветок. Интересно, где она только раньше была? И чем мы занимаемся? В библиотеке работаем! Какая прелесть. Надо в библиотеку, что ли, записаться…

Он еще раз взглянул в нежное лицо прекрасной незнакомки. Было в ней все-таки что-то особенное, чего раньше ему никогда видеть не доводилось… а уж он-то насмотрелся на красивых телочек как никто другой!

Но эта девушка была не просто красивой. Она выглядела словно пришелица из другого мира. Такой могла бы быть добрая лесная фея или русалочка из сказки Андерсена, а может быть, эльфийская принцесса или инопланетянка… Или существо, которому нет названия в человеческом языке.

И тут с ним произошло нечто странное, совершенно неожиданное. В недрах безразмерной Левиной совести вдруг появилось какое-то неприятное, царапающее чувство. Он вспомнил тяжелый взгляд Агапова, его голос, каменное лицо… Если уж не кривить душой, Лёсик был совершенно не уверен в том, что его бывшие пассии греются где-нибудь на пляже под теплым солнышком или гуляют по узким улочкам прянично-красивых городов старой Европы.

Или вообще ходят по земле.

Да, он предпочитал не думать об этом, не задавать лишних вопросов… но за годы своей полупочтенной деятельности Лёсик хорошо научился разбираться в людях и видел, что от кого можно ожидать, – иногда даже против собственной воли. Вот как сейчас, например.

А девушка с экрана компьютера улыбалась так радостно и невинно и совсем-совсем не представляла себе, что ее ждет… На секунду ему вдруг стало ее жаль. Даже захотелось бросить эту затею. Ну, не нашел и не нашел, всяко бывает!

А с другой стороны… Если ему придется потерпеть неудачу, да еще с таким клиентом – на своем бизнесе и репутации можно будет ставить большой жирный крест. Этого допустить Лёсик никак не мог!

Минутная вспышка сентиментальности прошла, и Лёсик снова стал самим собой – расчетливым и циничным сукиным сыном, привыкшим мерить все и вся исключительно в денежном эквиваленте. Словно сунув ноги в разношенные домашние тапочки, он вернулся к мыслям, которыми давным-давно привык оправдывать свое занятие.

Ну, в самом деле, что толку, если хорошенькая телочка выйдет замуж за какое-нибудь чудовище – водителя, охранника, водопроводчика, который будет ее бить, пару раз обрюхатит, и после такой жизни от ее красоты не останется и воспоминания? Она будет варить борщи и вытирать сопли детям, пока не состарится и не умрет, так и не узнав, что где-то есть другая жизнь! А так у девочек появляется реальный шанс… Как они сумеют использовать его – это уже другой вопрос, и лично его он совершенно не касается. Он хорошо делает свою работу, и вполне справедливо, что он получает за это свой маленький процент.

Это ведь только по телевизору в слезливых мелодрамах и сводках криминальной хроники девицы льют крокодиловы слезы, утверждая, что их продали, обманули, изнасиловали, подставили… А на самом деле – спят и видят, как попасть в его, Лёсика, заветную картотеку, чтобы познакомиться с богатым человеком. Каждый день на его имейл приходят десятки, а то и сотни писем с фотографиями. Большую часть, правда, приходится сразу отсеивать. Ну не умеют телки оценивать себя трезво! У иной внешность такая, что можно разве что на кирпичном заводе работать, а все туда же – рвется в содержанки. Зато иногда попадаются настоящие алмазы – вот как сейчас, например.

Все, хватит на сегодня. Как говорится, «мы славно поработали и славно отдохнем!». Можно и поспать хоть немного. Лёсик вздохнул полной грудью с чувством выполненного долга и уже хотел было выключить компьютер. Осталось только закрыть все файлы и из программы выйти корректно, чтобы, сохрани Господь, сбоя не вышло.

То, что случилось дальше, можно объяснить только усталостью, недосыпом и большим количеством кофе с коньяком… Во всяком случае, сам Лёсик потом очень старался себя убедить, что дело обстоит именно так.

Он еще только потянулся к кнопке мыши, чтобы закрыть файл, щелкнув на крестик в правом верхнем углу, когда экран компьютера вдруг сам по себе начал медленно гаснуть. Прекрасное лицо девушки стало таять, исчезать, словно растворяясь в тумане… Напрасно Лёсик снова и снова нажимал «контрол – альт – делит», пытаясь перезагрузить компьютер. Ничего не менялось, проклятый аппарат как будто начал жить собственной жизнью и уже не повиновался хозяину.

Несколько секунд экран был совершенно темный. Потом он засветился каким-то странным, мертвенно-белым светом. Он словно обрел глубину, превратившись в бесконечно длинный тоннель, уходящий в никуда, и смотреть на него почему-то было очень страшно, но и глаз оторвать Лёсик не мог. Он сидел в странном оцепенении и словно бы ждал чего-то. Так приговоренный к смерти ждет своего палача…

Наконец в правом верхнем углу экрана появилась маленькая черная точка. Она росла, двигалась и вскоре превратилась в какое-то странное существо вроде большой ящерицы с широкой и крепкой треугольной головой. Больше всего оно было похоже на доисторическое чудовище, рожденное воспаленной фантазией американских кинорежиссеров. Но самое страшное – эта тварь медленно, но неуклонно и даже как будто целенаправленно приближалась к нему. Вот уже весь экран занимает уродливая голова… Черная гладкая чешуя глянцево блестела, ярко-алая пасть, полная белоснежных, острых, как иглы, зубов, была приоткрыта, создавая странное ощущение, что эта милая зверушка улыбается, а острый раздвоенный язык беспокойно шарил вокруг, словно ощупывая пространство в поисках возможной добычи…

Казалось, что эта тварь вышла на охоту. Она голодна, очень голодна…

Зрелище это было ужасным, отталкивающим – но и завораживающим в то же время. Лёсик никак не мог оторвать от нее взгляд. Эта тварь выглядела такой живой, такой настоящей… И очень опасной. Появилось совершенно абсурдное чувство, что она живая, более того – разумное существо!

И она видит его.

Казалось, она вот-вот вылезет наружу, чтобы вцепиться в него своими острыми, словно бритва, зубами.

Лёсик почувствовал, как на лбу выступили капли пота. Сейчас он уже не думал ни про Агапова, ни про его заказ, ни про прелестную девицу, которая так кстати подвернулась… Сейчас он хотел только одного: любым путем избавиться от наваждения, чтобы не видеть этой твари, не смотреть в ее маленькие красные глазки…

И не видеть там собственное отражение.

Но сейчас он не мог даже пошевелиться. Как кролик под взглядом удава, он застыл в оцепенении…

Отчаянным усилием Лёсик потянулся к кнопке «power» и вырубил компьютер. Экран как-то странно замерцал и погас. Лёсик откинулся на спинку своего кресла, взмокший, измученный, задыхающийся, словно пришлось уходить от погони по темным переулкам – совсем как в далеком детстве… И так же, как тогда, от ужаса колотится сердце.

Как только первый приступ неконтролируемой паники прошел, Лёсик ужасно рассердился. Вот сволочи хакеры, опять новый вирус заслали! Какой только дряни не гуляет по Сети… Он даже заволновался: не дай бог, вся система грохнется, база данных пропадет. Целая картотека, созданная не в один день и не в один год непосильным трудом, оказалась под угрозой. Это же просто катастрофа!

Лёсик отер капли пота, выступившие на лбу, и снова включил компьютер. Ну не выдай, родимая! Очень не хотелось верить, что случилось действительно что-то плохое.

И в самом деле – на экране засветилась заставка Windows Vista, потом машина послушно загрузилась… Лёсик бегло проверил все данные – слава богу, все работает, ничего не пропало!

Фу-у, аж от сердца отлегло. Лёсик успокоился, закрыл программу и снова выключил компьютер – на этот раз аккуратно, по всем правилам. Он закрыл крышку ноутбука и поглядел в окно, на уже начинающее светлеть небо. Странно, что именно теперь, когда вроде все закончилось наилучшим образом, он не чувствовал удовлетворения! Наоборот, в душе поселилось нехорошее чувство тревоги и какой-то непонятной, но неотвратимо приближающейся беды.

И спать что-то расхотелось… Только что носом клевал, а теперь – ни в одном глазу. Лёсик вздохнул, снял очки, протер усталые глаза… Неизвестно откуда появилось ощущение, что жизнь утекает в пустоту, уходит безвозвратно, и, может быть, ее осталось не так уж и много. Некстати подумалось о том, что ему в следующем году стукнет уже сорок пять лет… Юбилей, будь он неладен! А если вдуматься – и вспомнить особо нечего. Почему-то именно сейчас ему очень не хотелось оставаться одному. Хотелось, чтобы рядом была нормальная, добрая, любящая его баба – даже не для секса, а просто чтобы поговорить, чтобы чаю заварила, положила руку на лоб, как мама когда-то, когда он был совсем маленький.

Лёсик позвонил Наташе – хорошей, доброй, безотказной телке. Когда-то, еще в девяностых, чуть не на заре своей карьеры, Лёсик устроил ее в агентство эскорт-услуг – первое появившееся в Москве. Наташка еще, помнится, благодарила его – понятно, конечно, какие там услуги приходилось оказывать, но все лучше, чем на панели стоять! Для девочки, приехавшей в Москву из Усть-Забруйска с фанерным чемоданчиком с надеждой «поступить учиться куда-нибудь», это и впрямь была неслыханная удача. Статная, белокожая, чуть полноватая Наташка пользовалась большим спросом у выходцев с Кавказа и приносила хороший доход. Потом, когда свежесть потеряла и вышла в «ваганьковские»[6]6
  «Ваганьковские» – на профессиональном сленге сутенеров девушки старше 30 лет (от названия Ваганьковского кладбища в Москве).


[Закрыть], пошла работать администратором в одно из модельных агентств, поставляющих девушек не только для модных показов и выставок. Можно сказать, повезло девке, не спилась, на иглу не подсела, как многие другие, и, что самое удивительное – не утратила своей природной доброты и простодушной наивности, с которой когда-то явилась в Москву.

Вот и сейчас, несмотря на время, совсем не подходящее для общения, лишь услышав его голос в трубке, Наташа забеспокоилась, словно заботливая мамаша:

– Лёвочка, ты? Случилось что?

– Бери такси и приезжай! – сказал он, и она согласилась, как всегда, совершенно безропотно.

Наташка приехала скоро, всего через полчаса. Остаток ночи прошел весело, Лёсик вроде бы совсем успокоился и забыл о дурных мыслях… Но, засыпая на обширной теплой Наташкиной груди, он вздрогнул от ужаса. Перед глазами на мгновение мелькнуло черное гибкое тело… И была мысль, пронизавшая холодом все его существо: «Она меня видела!»

Лёсик сумеет забыть о странном и нелепом случае, произошедшем с ним теплой летней ночью.

Вспомнит он об этом только следующей зимой, умирая от рака в больничной палате. В теле, опутанном трубочками и катетерами, уже не останется сил, чтобы жить, и все же агония бывшего гламурного сводника растянется почти на полгода.

Узнав о своем диагнозе, он хотел было отправиться в Швейцарию, в одну из лучших клиник мира, но визу получить не удалось. Памятуя о нескольких громких скандалах, широко освещаемых в прессе, швейцарские чиновники вежливо, но вполне определенно дали понять, что присутствие господина Пустермана на их территории, мягко говоря, нежелательно.

Пришлось довольствоваться достижениями отечественной медицины. Лёсик разбрасывал деньги с невиданной для него прежде щедростью и с мольбой заглядывал в глаза докторам. Те понимающе кивали и успокаивали: «Да, да, разумеется, мы сделаем все, что возможно! В наши дни рак – уже не смертный приговор, процесс захватили в самом начале, так что не стоит беспокоиться и паниковать».

Так Лёсик оказался в комфортабельной палате ВИП-клиники, больше похожей на номер в пятизвездочном отеле. Но, лишь переступив ее порог, он почувствовал, что выйти отсюда ему больше не удастся.

Прежде чем умереть, Лёсику пришлось пройти через все круги ада: несколько операций, курс облучения, химиотерапия… Но все оказалось напрасным. Самые лучшие врачи и дорогие лекарства уже не смогут ему помочь. Рак рвал оборону, словно войска победоносной армии, наступающей по всем фронтам, и каждый день зловредные метастазы расползались по телу, словно щупальца спрута.

Самыми тяжелыми были предрассветные часы, когда ночь уже кончилась, а утро еще не наступило. Почему-то именно в это время умирало большинство его товарищей по несчастью, и каждый раз пережить его было особенно трудно.

Именно перед рассветом чаще всего наступает тот страшный час, когда очередная доза обезболивающего уже прекращает действовать, а новой до утра не будет. И коротать это время приходилось наедине с собственными мыслями…

Стоило только закрыть глаза, как Лёсик снова и снова видел перед собой одно и то же: огромную черную ящерицу с гладкой блестящей кожей, ярко-алую пасть, полную белоснежных, острых, как иглы, зубов, и красные глаза с узкой щелью зрачка. Тяжелее всего было абсурдное чувство, что эта тварь каким-то образом поселилась у него внутри и теперь медленно поедает его. Это не рак, а именно она…

Он дрожал от страха, холодный пот выступал на лбу, но бедный больной не мог ни крикнуть, ни двинуться, чтобы отогнать от себя кошмарное видение.

Это продолжалось до того момента, когда тварь наконец-то добралась до него. Он еще успел увидеть, как ее клыки сомкнулись у него на горле…

И в последний миг испытал облегчение оттого, что теперь, по крайней мере, все кончилось.

В начале осени, в один из пронзительно-ясных сентябрьских дней, которые в народе называют бабьим летом, Лиза сидела в библиотеке и рассеянно перелистывала толстый глянцевый журнал, томительно ожидая окончания еще одного рабочего дня.

В жизни ее за последнее время произошли столь разительные перемены, что оставалось только диву даваться.

О той встрече с юношей фотографом она старалась не думать, чтобы не травить душу напрасными иллюзиями, но, к ее удивлению, все устроилось само собой, словно по волшебству. Уже на следующий день ей позвонил милейший человек по имени Лев Семенович. Он назвался директором по развитию журнала, рассыпался в комплиментах и сделал ей очень интересное и заманчивое предложение о новой работе. Нет, конечно, не фотомоделью – для умной и образованной девушки найдется что-нибудь получше. Например, вести какую-нибудь колонку, писать обзоры модных показов или освещать театральные премьеры…

Они договорились встретиться в маленьком уютном кафе, чтобы обсудить перспективы дальнейшего сотрудничества. Лиза очень волновалась, старательно готовилась, перебирая свой небогатый гардероб, наводила макияж, делала прическу… Как нарочно, все валилось из рук, и казалось, что она только все портит своим излишним усердием.

В конце концов Лиза разозлилась и пошла как есть – ненакрашенная, с распущенными волосами, в льняном платьице – самом простом из всех маминых нарядов.

На встречу она явилась заранее, минут за пятнадцать. Кафе оказалось неприметное, но со вкусом отделанное и ужасно дорогое. Когда вежливый официант с галстуком-бабочкой провел Лизу к столику и положил перед ней меню в папке из коричневой тисненой кожи, она только охнула, едва взглянув на цены.

«Ничего себе! Интересно, кто только ходит сюда… Ну ладно, в крайнем случае только чаю выпью… Или нет, лучше минеральной воды. А может, лучше просто подождать?»

Пока Лиза размышляла над этой дилеммой, за спиной она услышала мягкий, приятный мужской голос:

– Здравствуйте, вы – Лиза? Я вас сразу узнал! Очень приятно познакомиться.