Текст книги "Отличники. От других…"

– Я тоже люблю читать, – отозвалась Маша, задумчиво листая пожелтевшие страницы томика Вольтера, написанные витиеватым шрифтом на языке поэта. – Послушай, Илона! Ты обладаешь таким богатством! Здесь столько редких уникальных книг. Это ваша библиотека или хозяев?

– Это книги той бабушки, которую ты встретила у входа. Книг было гораздо больше. Она немного не в себе. Когда освобождала нам комнаты для сдачи, выбросила всё это богатство в мусорный ящик. Мы с мамой подобрали самые старые и ценные и принесли, расставили здесь. Теперь это наша библиотека. Я не знаю, что бы делала без неё, пока лежала.

Илона сервировала стол, расставив чашки и чайник невероятно тонкого китайского фарфора, и девушки сели за стол. Аромат и вкус черного индийского чая располагал к беседе, и Мария услышала историю непростой жизни литовской девочки, родившейся в Каунасе. До семи лет детство как детство, беззаботное, безоблачное. Папа – «дальнобойщик», мама – учитель истории. (Илона кивнула на фото, где она, маленькая девочка, весело улыбается в окружении родителей и бабушек) На медосмотре перед школой обнаружили у девочки сколиоз. Врачи заковали её в гипсовый корсет, позволявший только лежать на спине и шевелить руками. Память стерла тяжелые воспоминания о первых днях и месяцах неподвижности. Привыкнув жить в коконе, маленькая школьница увлеклась чтением книг, находя в прочитанных историях замещение утраченной активности своего положения. За шесть месяцев позвоночник вроде бы стабилизировался, но остался в искривленном состоянии. Была назначена операция, вытяжение, пункции лекарств и снова гипс, в котором, правда, можно было вставать на ноги, но невозможно сидеть. В девять лет тяжёлый гипсовый кокон ей заменили на жёсткий корсет, позволявший сидеть и ходить. И только тогда, в первый раз девочка пошла в специальную школу-интернат. Днём, уроки по тридцать минут, после каждого – упражнения на развитие мышц спины, шеи и конечностей, а ночью – сон в кровати, с углублениями по форме тела. Так обеспечивалась стабильность позвоночника. Родители, приезжая на выходные, забирали маленькую Илону ненадолго погулять по городу. Физиотерапию пропускать было нельзя. Жили небогато. Лечение, лекарства, каждые шесть месяцев новый корсет, забирали почти все деньги, которые зарабатывал отец. Продали дом, и купили небольшую квартиру в Вильнюсе, поближе к интернату. Все радовались, когда дочка в тринадцать лет впервые вышла на улицу без корсета.

– Ты не представляешь, как я была счастлива тогда, летом, когда мы поехали на Рижское взморье, и я смогла поплыть в первый раз! Мне так понравилось, и с тех пор я брежу водой, морем, представляю, как плаваю и ныряю даже во сне. Вода делает моё тело лёгким, почти невесомым. И тогда я радуюсь, что живу, могу двигаться, как все люди.

– Илонка, ты рассказываешь невероятные вещи, – сказала Маша, поглощенная рассказом. – Я так хочу, чтобы у тебя всё было хорошо! Чтобы ты выздоровела полностью.

– Да. Спасибо, но на этом приключения ещё не закончились. Слушай дальше.

Несчастье было закономерным. Слабые мышцы спины не смогли спасти позвоночник от удара, когда, не заметив ступеней, полетела с лестницы в парке. Скорая помощь, операция, жёсткая фиксация шейного отдела и головы – в принципе – тот вид, который ты наблюдаешь и сейчас. Так и в школу хожу, уже обычную, в этом городе. Литовские врачи не смогли помочь тогда, и санитарным самолетом привезли меня в ростовский госпиталь. Ваши врачи и интенсивная терапия, медицинское оборудование помогли быстрее восстановиться. Благодаря этому, я сейчас могу ходить, и даже плавать, как ты заметила. В этой квартире живём уже около года. Мама нашла работу в школе. А папа стал уезжать надолго за границу, водит фуры в Европе. Хочет снова купить дом под Каунасом. Мечтаем вернуться на Родину, когда я закончу школу. Буду поступать в Каунасский мединститут.

– Как же ты всё это выдержала, Илонка? – Мария порывисто обняла подругу, гладя по голове, прижала к себе, почувствовав твердый корсет под махровым халатом.

– В жизни привыкаешь ко всему. Тебе ли этого не знать, Маш, – девушка серьёзно посмотрела в глаза поверх очков. – Не раскисать, не жалеть себя, тренировать в себе силу воли – вот мои рецепты жизни.

Девушки некоторое время молча, пили чай.

– Знаешь, время всё лечит, – наконец произнесла Маша, про себя удивившись банальной простоте и глубокому философскому смыслу этой фразы. – Я знаю истории разных людей, попавших в тяжёлые ситуации в жизни. Мудрость заключается именно в возможности дать каждому из них выполнить своё предназначение на Земле, стать счастливее, чем был, сделать планету добрее и лучше. Ты думала наверно, о своем предназначении?

– Да, у меня было много времени думать. Я старалась досконально разобраться в школьных предметах, потому что знала, что не будет у меня полноценной возможности учить их в школе. Сейчас хочу подготовиться в ВУЗ так, чтобы и вступительные экзамены, и аттестат не дали бы повода приёмной комиссии меня «отсеять». И так есть слишком значительная причина признать меня негодной по здоровью для выбранной специальности. Но я и с ней справлюсь через год. Вот увидишь!

– А кем же ты хочешь стать?

– Врачом, хирургом, микрохирургом, – просто ответила Илона, таинственно улыбаясь. – Только это пока секрет. Родители даже не знают. Не хочу, чтобы отговаривали, потому что не верят в моё здоровье и силы – устали верить. А тебя я считаю лучшей подругой, поэтому делюсь.

– Хи-рур-гом – по слогам повторила поражённая девушка. – Меньше всего подумать могла об этом. Поистине, бог тебе в помощь, Лон! Это сколько же надо работать над собой, сколько узнать, суметь преодолеть, чтобы достичь этой благородной цели!

– Знаю, стараюсь работать. Ведь цель – уметь и быть готовой помочь людям, таким как я, как ты, как многие другие, которые нуждаются в помощи, надеются, что смогут вернуться к полноценной жизни, стать счастливыми, сделать счастливыми своих друзей, родных. И тогда реально наступит то, о чём ты только что говорила, – девушка сняла очки и вытерла стёкла краешком халата. – Вот, если получится у меня, хотя бы год позаниматься плаванием, я смогу развить мускулатуру спины так, чтобы пройти медкомиссию в военкомате. Знаешь, в мединституте все студенты – старшекурсники и врачи – военнослужащие, должны военные сборы проходить в полях.

– Военнообязанные, – поправила Маша. – Военнослужащие не все. У меня мама – врач, имеет военный билет и звание капитан медицинской службы. Она считается военнослужащей.

– Интересно, учат ли их стрелять?

– Наверное. Занятия по стрельбе есть на военной кафедре. Даже девятиклассники – мальчишки в школе ездят на стрельбище.

– Я имею в виду, учат ли врачей стрелять в людей? – уточнила Илона, четко и ясно выговаривая слова.

– Да, ты права. Клятва Гиппократа во многом противоречит Уставу Вооруженных Сил. Я задавала такой вопрос дедушке. Он воевал. И, знаешь, что он ответил?

Увидев в глазах подруги немой вопрос, продолжила.

– Дед Тима сказал, что в жизни бывает всё, и нужно быть готовым к тому, что зло в мире, часто оказывается сильнее добра. Человек должен быть достаточно силён и умён, чтобы не допустить победы зла над добром, быть готовым защитить себя и людей, за которых отвечает, даже если он врач или святой. Я тогда была гораздо младше и не точно помню наш разговор, но запомнила именно это.

– Всё равно не понимаю, как может сочетаться в руках врача лекарство и автомат? – настойчиво проговорила девушка.

– Парадокс. Согласна. Но ты вдумайся, автомат сам по себе не убивает. И лекарство само не лечит. Это делает человек. И если он злой, то и из лекарства сделает оружие.

– Звучит жестоко. Но, наверное, справедливо, – отозвалась Илона погрустневшим голосом. – Спасибо тебе, Маша! Слушай, расскажи о себе.

– Хорошо, – просто ответила она, и кратко рассказала о своей жизни, не вдаваясь в подробности травмы и восстановления.

Илона долго сидела молча, рассматривая подругу, словно увидела её впервые.

– Не представляю, Машка, как ты это выдержала? – наконец произнесла она в смятении. – Ты же девочка ещё. Вся жизнь теперь…

– Эй, стоп! Хватит меня в калеки записывать. Жизнь только начинается, краски приобретает. А это, – Маша кивнула на ногу, – просто обстоятельство, с которым нужно жить, ну как твой сколиоз, например, или количество диоптрий в очках. Ведь привыкаешь ко всему, сама знаешь.

– Я имею в виду, что не могу представить себе, что у меня нет какой-то конечности, которая ещё вчера была.

– Но ты, же будущий хирург. Нужно привыкать к таким вещам. Тебе предстоит по работе немало людей инвалидами сделать, спасая им жизни.

– Понимаю, но всегда к себе примеряю чью-либо трагедию, и становится страшно так, что сводит все тело, – пожаловалась Илона.

– М – м, да. Меня тоже такое чувство посещает. Но, говорят, это предназначение.

– Чего? – уставилась на подругу она.

– Не бери в голову. Давай, подружка, воспрянь духом! Уже пора ехать в бассейн, – перевела Маша тему.

Затем встала, обняв и слегка встряхнув девушку. Пока та собиралась, Мария помыла чашки и убрала закуски в холодильник. Зайдя в соседнюю комнату, продолжила внимательно знакомиться с антикварной библиотекой хозяйки. Многие книги были в настоящих кожаных переплетах с заклёпками на сгибах корешков. Одна, весившая не меньше трёх килограммов, заставила задуматься: как такую можно долго держать перед глазами, чтобы читать? Ответ стоял рядом возле шкафа и представлял себе полочку на резной ноге из красного полированного дерева, напоминающую пюпитр. На ней вместо нот лежал толстый том Энциклопедии Брокгауза и Эфрона 1908 года издания. Мурашки таинственности пробежали по коже, когда девушка, надев очки, начала листать фолиант. Пока, запинаясь, вчитывалась в старославянский текст и рассматривала изобилующие деталями гравюры-иллюстрации, вышла Илона с небольшой сумочкой через плечо. Короткое светлое пальто-пончо на красную водолазку, полностью закрывшую корсет, вываренные до небесной голубизны джинсы, облегающие ноги, легкие мокасины – элегантный и рациональный наряд для прогулки по городу.

– Лонка, выглядишь превосходно! – Не удержалась от комплимента Мария, залюбовавшись гордым профилем девушки.

Та улыбнулась своей, кажущейся высокомерной, улыбкой, и обе вышли из квартиры. В тёмном коридоре на этот раз не оказалось бабушки с «беломором», и всё равно, Маша, как ни старалась ничего не касаться, наткнулась в темноте на висящее на гвозде колесо от велосипеда. Придержав наугад его рукой, чтобы не упало, она нащупала липкую «крутилку» английского замка, и только в свете распахнутой двери, облегчённо вздохнув, стала спускаться, не забывая ощупывать тростью ступени. Илона вышла следом, наступая на края ступеней лестницы, крепко держась за перила.

– Иначе нельзя. Вечером только на ощупь домой попадаю, – прокомментировала она, выходя на улицу и щурясь от солнца.

– Да, домик страшный. А почему вы в более новом квартиру не снимете?

– В ближних рабочих общагах – «четырехэтажках» – то воды, то света нет. А в нашем доме всегда удобства включены. Инженерский, одним словом, элитный, типа… Приходится конечно с чем-то мириться. Наша бабушка одинока, родных нет, меня жалеет и почти ничего не берёт с нас. Да и комнаты, в которых живём, как видишь, вполне уютные. А самое главное, трамвай рядом, и до больницы пешком пять минут идти. Я туда каждое утро на массаж и процедуры хожу. Там тренажёры есть, занимаюсь. Мама узнавала в домоуправлении, должны починить подъезд до зимы.

– Тогда конечно…, – с сомнением протянула Мария.

Девушки шли по бульвару, любуясь яркими красками, которыми осень расцветила кроны деревьев и кустарников. На конечной остановке трамвая скопилось много людей, многие из которых были в спецовках.

– Смена на заводе закончилась. Будет трудно влезть в трамвай, – со знанием дела предупредила Илона.

– Подруга, поехали на такси. Я плачу, – решительно заявила Мария, потащив девушку к нескольким «Волгам» с шашечками. – Мы сейчас с тобой не в той форме, чтобы толпу расталкивать локтями.

– Это целых два – пятьдесят, – попыталась протестовать она.

– Не беспокойся, у меня есть деньги, Лон.

– Хорошо, спасибо. Я обязательно отдам, – неохотно согласилась девушка, с трудом пробираясь на заднее сиденье.

Маша села спереди, назвав адрес таксисту. Доехали быстро, с ветерком. Молодой водитель всю дорогу молчал, только изредка бросал сочувствующие взгляды на пассажирок.

Елена Борисовна сразу начала тренировку, предложив плыть на выносливость. Девушки, едва успев перекинуться парой слов, заняли стартовые позиции и почти сразу поплыли, даже не представляя, какое расстояние нужно покрыть для зачёта. У каждой были две конкурентки на соседних дорожках, и никто не хотел уступать. Отстать было страшно. Дашь слабину, упустишь соперника больше чем на полдорожки, не будет видно лидера – и всё, кажется, что проиграл! Маша это знала, заметила для себя время на больших часах, и поплыла, больше заботясь о равномерном дыхании и технике движений, чем о скорости. Краем глаза видела, что шустрая Оля в бурунах воды уже почти достигла противоположного берега, готовая профессионально нырнуть в развороте на новую дистанцию. По дорожке с другой стороны плыла Аня, старательно копируя Машины движения. Стараясь не отстать от подруги, она ускорила ритм взмахов правой рукой, помогая себе культей левой. У парапета Маша оказалась первой, легко развернувшись, приветственно махнула рукой приблизившейся девушке, и сосредоточилась на противоположных часах, отметив про себя время прохождения дорожки. Решив, что достаточно разогрелась, прибавила скорость, перестав отвлекаться на соседок. Лишь у старта взглянула на Илону, стоявшую с секундомером на парапете, и отмечавшую промежуточные результаты в тетради. У подруги лицо раскраснелось от азарта, и улыбка играла на губах. Она крикнула: «Давай, Маш!», воодушевив девушку на победу. Стрелки часов, казалось, двигались прямо в мозгу, стимулируя не останавливаться, работать во всю силу! На восьмой дорожке стала чувствоваться усталость. Постаравшись выровнять дыхание, Маша старалась за полный выдох сделать четыре гребка. Ритм помог. Казалось, на «втором дыхании» можно плыть ещё долго. Оглянувшись по сторонам, отметила, что некоторые отдаленные дорожки освободились. Хелена с берега помогала выбраться Тане. Лена в своей коляске о чём-то спорила со Светланой Борисовной. Но на соседней дорожке периодически проносилась стремительным дельфином Ольга. Да, чуть подальше, Юля, упорно продолжала плыть баттерфляем. Аня, повиснув на поплавках, старалась отдышаться. «Молодец, долго продержалась!» – подумала Маша, про себя гадая «кто следующий?» Ещё несколько дорожек, и воздух стал попадать в легкие с видимым трудом. Казалось, что вдыхаешь гель. Юлька всё чаще поглядывала на подругу, надеясь, должно быть, что Маша первая сойдет с дистанции. Но та продолжала плыть, восхищаясь силой Оли, с методичностью робота каждые несколько минут меняющей направление своего движения. Неожиданно, дала о себе знать нога. Мышцы свело так, что девушка, на секунду погрузившись с головой в воду, вынуждена была, морщась от боли, сбавить темп и осторожно, на спине поплыла к лесенке в конце дорожки, пытаясь одновременно массировать рукой правую голень. Юлька оказалась тут как тут, бережно поддерживая голову девушке, спросила о самочувствии. Мария вымученно улыбнувшись, прошептала: «Ты победила!»

– Давай, держись, Маш! Не бери в голову, дыши глубже. Ты молодец, боролась так долго!

Оля тоже подплыла к ним, и девушки вместе, помогая друг другу, выбрались из воды, тяжело дыша и отплёвываясь от воды. Сергей Вениаминович, тут как тут, легко подхватил Машу на руки и, почти бегом, доставил её в свой кабинет, бережно уложив на массажный стол.

– Потерпи, Морозова, сейчас всё пройдет – приговаривал он, растирая ладони массажным кремом. – Расслабься и ничего не бойся.

Действительно, минуты через три интенсивного массажа, тянущая боль в ноге уступила место приятной тяжести. Девушка слабо улыбнулась врачу, всё ещё ожидая новых мучительных судорог.

– Спасибо Вам, доктор! – сквозь зубы выговорила она.

– Ты отчаянная! Разве можно без тренировки так нагружаться? – приговаривал врач, продолжая интенсивно работать с мышцами ног. – Ничего, скоро научишься чувствовать перегрузку заранее. В воде опасны такие судороги. Особенно в море, когда люди не могут сразу прийти на помощь. Хорошо ещё, что у тебя сердце крепкое.

– Хотела проверить себя на выносливость. Ведь другие же могут!

– И ты сможешь, Мария. Я почувствовала, что ты упорная, – одобрила появившаяся в кабинете Светлана Борисовна. – Это второе и самое ценное качество для настоящего спортсмена.

– А первое? – недоумённо спросила девушка, осторожно садясь на столе и подтянув колени к подбородку.

– Первым ты тоже далеко не обделена, – посмотрев куда-то мимо, с улыбкой произнесла тренер. – Научишься прогнозировать ситуацию на несколько ходов вперед, тогда победишь.

– Я поняла, Светлана Борисовна, свою ошибку, – серьезно сказала Маша. – Я увлеклась, решила победить любой ценой. Не учла, что девочки могут быть сильнее, техничнее. Глупо, наверное?

– Ну вот, говорила же. Умеешь всё же думать, как спортсменка! Всё у тебя получится, Маша Морозова!

В кабинет протиснулась Юля, протягивая подруге протез.

– Вот, держи, Маш!

– Спасибо! – смущённо улыбнулась девушка.

Повозившись с креплением, наконец, встала на пол. Ноги гудели, шаги давались с трудом. Казалось, мышцы стопы, обеспечивающие равновесие, работают каждая сама по себе. Юлька, держа за руку, повела подругу в раздевалку.

– Знаешь, у меня и на полдорожки дыхания не оставалось. Остановиться хотела. А ты всё плывёшь и плывёшь, как машина, – болтала она своим хрипловатым голосом.

– Брось, Юль, мне ещё нужно немало поработать, чтобы плавать так, как ты. И никакой кроль тебе не нужен. Твой баттерфляй отработан до автоматизма. Я любовалась, как ты плывешь.

– Господи, как я ненавижу дифирамбы! Маш, заткнись, пожалуйста, – с ленцой в голосе сказала Юля. – Станешь старше, как я, будешь сильнее, техничнее. А вообще, эта неожиданная тренировка мне понравилась. Сразу видно, кто что может и чего стоит.

– Да, я тоже думаю, что проверить себя можно только в экстремальных условиях. А сегодня у нас они неожиданно оказались именно такими.

Девушки живо интересовались Машиным самочувствием. Аня суетилась рядом, умудряясь сноровисто одной рукой и помочь одеться, и поддержать подружку, пока та натягивала джинсы, и помочь подсушить волосы под колпаком фена. Хелена, раскрасневшись от тренировки, подошла с вопросом: «Як се чуешь?» Присев рядом на лавочку, без умолку рассказывала о своём заплыве на таком коктейле польских и русских слов и выражений, что Мария отчаялась что-либо понять, и только улыбалась, согласно кивая, чтобы не обидеть девчонку. Илона, присев на корточки, взяла ладони подруги в свои, с тревогой вглядываясь в Машины глаза, словно боясь прочесть в них страдание и боль.

– Не беспокойся, Лон. Я в порядке, – смутилась Мария, и добавила громче: – Спасибо, девчонки, за внимание ко мне! Со мной всё уже нормально. Не беспокойтесь. Сергей Вениаминович – очень опытный врач, быстро помог.

– Все за одного! Помнишь? – строго спросила Таня.

На улице девушки, щурясь в лучах закатного солнца, разговаривали и медленно шли к автобусной остановке. Юля с Аней то и дело поглядывали на Машу, готовые тот час же поддержать подругу, если та оступится или у неё закружится голова.

– Приглашение на сеанс Роллингов у меня дома всё ещё в силе, – сказала Юлия, ни к кому не обращаясь.

– Я – за! – откликнулась Мария.

– А можно, я скажу через пять минут? – прощебетала Аня и кинулась к телефону-автомату.

– Теперь наша Аня сама не своя, – ровным голосом отметила Юля, закуривая сигарету. – Без согласия Ромы – ни шагу.

– Ага. Выглядит счастливой, – улыбнулась Маша, протянув руку к пачке, уже наполовину успевшей скрыться в сумочке подружки.

– Стоп! Девчонка, куда тянешься? – удивлённо и вместе с тем, строго спросила владелица «Честерфилда».

– Слушай, «мамочка», я уже большая. Угости сигаретой, пожалуйста. Всё равно когда-нибудь попробую. Знаешь же: «Запретный плод сладок».

– Я бы не советовала. Впрочем, ты права, – пробурчала Юля, всё же протянув подруге пачку.

Помогла прикурить, внимательно наблюдая за лицом девушки. Та осторожно затянулась, словно опасаясь почувствовать вкус дыма. Задержала дыхание, оглядывая кроны деревьев. Наконец, закашлялась, подняла лицо к солнцу, стараясь скрыть навернувшиеся на глаза слёзы.

– Голова закружилась, – пробормотала она, пошатнувшись.

– Эй, подруга, пойдем, посидим на скамейке.

Юля крепко взяла девушку за локоть, подталкивая сзади правой рукой к лавочке под ярко красной кроной клёна. Облокотившись на спинку, Мария снова глубоко затянулась, долго выдыхая дым и задержав после этого дыхание. Напряжённо сидела, уставившись в одну точку где-то в конце Проспекта.

– Странный эффект. Голова кружится, но напряжения больше нет. Усталости не чувствую, – прокомментировала она. – Не думаю, что мне понравилось, но теперь знаю, как это. Да, Юлька, твои уроки я выполнила.

– Девчонки, я готова идти с вами. Пошли на автобус, – подлетевшая, как на крыльях Анька, потащила Юлю за рукав.

– Ну вот. Наша влюблённая получила индульгенцию, – отозвалась та, вставая и помогая подняться Маше.

С интересом осматриваясь, девушки зашли в просторный коридор светлой квартиры на девятом этаже нового десятиэтажного дома. «Чувствуйте себя как дома. Обувь не снимать. Полы ещё требуют уборки, – инструктировала хозяйка. – Располагайтесь на диване, а я быстро». И убежала на кухню. Просторная светлая комната с мягким ворсовым ковром на паркете была со вкусом обставлена немногочисленной мебелью. Диван, низкий стеклянный журнальный столик, у окна стол, несколько полок с книгами и вертящийся мягкий стул с красной обивкой. В глубине комнаты на тумбочке взгромоздился небольшой короб чёрно-белого «Рекорда», а по обеим сторонам на полу стояли высокие чёрные колонки профессиональной акустической системы «Эстония» с вертушкой на чёрном, с блестящими хромированными вставками и шкалами, параллелепипеде усилителя. Аня с интересом перебирала грампластинки в ярких иностранных конвертах.«Beatles, ABBA, Deep Purple», – вслух читала она, демонстрируя хорошее произношение.

– Ну что выбрала? – поинтересовалась Маша.

Юля вошла в комнату, держа на сгибе правой руки поднос, с кофейным сервизом и тарелочками с закусками. Она сноровисто, как профессиональная официантка, расставила угощения на журнальный столик и, сунув опустевший поднос за спинку дивана, помогла Ане поставить пластинку на проигрыватель. Квартиру заполнила негромкая, но очень ясно зазвучавшая инструментальная музыка. Маша невольно прислушалась к незнакомой, сразу понравившейся композиции.

– Давайте, девчонки, к столу! – тихо позвала Юля, как бы опасаясь быть громче звучащего в отличном качестве музыкального шедевра, – Концерт не обязательно слушать на голодный желудок.

– Классное звучание! – отозвалась Анна, поудобнее усаживаясь за стол.

Маша, аккуратно взяв изысканной формы кофейник, налила всем кофе. Было хорошо и уютно после всех треволнений дня просто отдыхать. Девушки делились впечатлениями и рассказывали о своих школьных и студенческих новостях. Солнце скрылось за горизонтом, и квартира погрузилась в сумрак. Таинственно светились шкалы «Эстонии», на которых тонкие стрелки качались в такт ритмичной музыке.

– А что, девочки, потанцуем? – задорно позвала Аня, когда зазвучал рок-н-ролл.

Юля встала, желая составить компанию подруге, и вопросительно взглянула на Марию.

– Давайте, покажите класс! – отозвалась девушка. – Я посмотрю пока.

Они начали танцевать, воодушевляясь всё больше. Следующая композиция оказалась ещё более зажигательной. Маша её очень любила и раньше старалась не пропускать, если есть возможность потанцевать. И сейчас, улыбаясь, отбивала ритм здоровой ногой, наблюдая, как двигаются девушки в танце. Вдруг, Юлька подошла, взяв её за руку, потянула с дивана. Журнальный столик отработанным пинком, мигом отправился в угол. Мария неуверенно улыбаясь, встала и, преодолевая тот самый внутренний липкий страх, когда в первый раз в больнице после операции встала на повреждённую ногу, сделала несколько шажков, имитируя танец. Ритм будоражил, незаметно заполнив всё вокруг, и смеющиеся лица подружек, казалось, ждали, чтобы Маша поддержала их. Нельзя было не оправдать их надежд. И, преодолевая себя, она с нарастающей уверенностью, старательно попадая в такт музыке, выполнила пару сложных прыжков с поворотами, взявшись за Юлины руки. Былого напряжения как не бывало. Его сменила радость движения. Невольно отметила, что устала улыбаться, а расслабить мышцы лица, сделав его серьёзным, не получалось.

Когда закончилась пластинка и все сели передохнуть и охладиться лимонадом, Маша крепко обняла Юлию и Анну.

– Девчонки, дорогие мои! Спасибо вам огромное! Это удивительно! Думала, уже никогда не смогу танцевать. Я с вами начала новую жизнь!

– Никогда не говори «никогда», Маш, – серьёзно заметила Юля. – Пока мы живы, мы можем всё, и даже невозможное.

– Да, Машка! Мы вместе сможем больше, чем поодиночке!

– Я так счастлива с вами, мои замечательные подружки!

Так, с отличным настроением, девушки разошлись по домам. Маша пришла домой, когда месяц на небе уже ярко светил в окружении алмазной россыпи звезд. Редкие «выжившие» фонари, свет которых с трудом пробивался через несколько отверстий, просверленных в стальных листах, защищающих лампочки от вандалов, тщетно конкурировали с ними. В темноте одного из них, девушка наугад открыла замок калитки и тихонько вошла в дом, предвкушая разговор с родителями. Звонок телефона застал её на пороге. «Мишка-братишка, привет!» – крикнула в трубку она и стала эмоционально и быстро рассказывать, делясь впечатлениями и своими мыслями, словно боясь не успеть, если связь прервётся. Родители внимательно слушали, сидя рядышком на диване, обнявшись, забыв, как только что, хотели пожурить дочку за то, что не предупредила и пришла поздно.