Текст книги "Бортовой инженер Вселенной"

Глава двадцатая. Воровские будни

Спекулянт Чувадальский после возмутительного безобразия в милиции ехал на своей «шестёрке» домой не просто шокированным, а ошарашенным так, что мозги совершенно отказывались понимать происходящее. Дома очень разумная жена постаралась успокоить:

– Не переживай, Коля, – сказала, обняв мужа, – главное – сор не выносить из избы. Командировка сложная тебе предстоит, так что ни к чему волнения. Я уверена, вернёшься, всё станет на круги своя, всё образуется. И как бы то ни было, следует заставить негодяя долечить ребёнка.

И хотя всё внутри клокотало, нечего было на то сказать супругу.

Вон и корешок посигналил за окном – шофёр грузовика, ехать предстояло с которым, Андрюша. Посвященный человек – ключевая фигура в деле. И безаварийная доставка груза на нём опасного, и ока зоркого милиции замусоливание – его задача, не простая далеко совсем. И секретности режим не последнее в криминальном промысле. От умения двух человек держать язык за зубами зависит не только свобода, но и жизнь. Если за спекуляцию больше семи лет не схлопочешь, то за соучастие в хищении или скупке и перепродаже краденого вышку могут дать как дважды два. А как правило, преступлений экономических не бывает чисто одного вида, сгусток их всегда, клубок запутанный, прячется в каком как раз та мера высшая.

Вздохнул Чувадальский, перекрестился, поцеловал жену и из дома вышел.

Путь опасный спекулянта в город Димитровград лежал за ворованными запчастями к «Жигулям». Туда, где как раз один из крупнейших заводов ВАЗа пыхтел на полную мощность и где дефицитные комплектующие производили для машин. А для товарищей-друзей и для соседей Геннадий Иванович слушок пустил, брата что проведать едет. Загруженный под завязку металлическими бочками, длинный и неповоротливый «ЗИЛ-130ГЯ» под тяжестью невеликой, не напрягаясь вёз, а запрещённый советской властью коммерсант, дабы отвлечься от неприятных, без конца достающих воспоминаний свежих, в размышления ударился.

«Вот кто ты есть, Геннадий Иванович Чувадальский? Кто? Долго гадать не надо, чтобы ответить на столь незамысловатый вопрос. Ты есть спекулянт, то есть преступник, которого в любой момент могут определить в тюрьму, как пить дать, и не чешитесь, Вася. А ведь если хорошо подшевельнуть мозгами и разобраться, где собака зарыта, то главного виновника сего преступного деяния проще пареной репы определить – это непосредственно руководство нашего государства, то бишь партия коммунистическая и долбаное правительство».

Чувадальский потянулся за папиросами в карман, окошко приоткрыл и закурил. Дым и лёгкое опьянение от первой за день затяжки дали новый размышлениям толчок.

«Они и только они, вражины, столкнули страну в гнусный спекуляции овраг. А ведь что мешает строить здоровый социалистический рынок? Почему нельзя поднять цены на товары настолько, чтобы их можно было свободно брать? Если так сделать, никакой спекуляции в принципе быть не может. Зачем кому-то, где-то, что-то доставать с переплатой, а потом ещё втюхивать втридорога, когда оно – бери – не хочу? Вот, к примеру, возьмём крестовину жигулёвскую. Госцена шесть пятьдесят, а на рынке – четвертак. Или «Волга» та же. Госцена девять двести, а на рынке – сороковник. А что не даёт госцены сделать такими же, как на рынке? А то не даёт, что тогда начальничкам да прихлебателям те же машины придётся покупать за те деньги, которые они действительно стоят. А так получил гражданин начальник машинку за девять тысяч кровных денег, а на самом деле тридцать тысяч дармовых урвал. Вот тебе и незадача вся. Кровные государственные денежки мимо кассы прошли. И что, о таком положении дел не знают в Политбюро?..».

И тут Чувадальский сбился с ритма размышлений. Догадка о том, что в высшем руководстве действительно могут не знать о происходящем, неожиданно спутала карты.

«А действительно, на хрена им знать, что внизу, когда всё и так есть? Это черти, начиная со звена пониже, занимаются хреновиной. Сколько из-за них пересажали людей порядочных! И ведь за что? А за то, что для народа пользу делали! Не в ущерб себе пусть, ну и что. Можно разве здоровое стремление к обогащению преступлением считать?!».

Чувадальский выбросил окурок в окно, прикрыл глаза и попытался вообще отделаться от всяких мыслей, но они не слушались: напирали, напирали и напирали, да всё больше о больном, всё о совсем недавнем.

Задремал Чувадальский и не заметил, как за бортом несуразно длинного грузовика проплыла Курсавка – самое злое место на Северном Кавказе, где по статистике совершается происшествий дорожно-транспортных на порядок больше, чем где б то ни было. Треугольник, можно сказать, Бермудский, и никак иначе.

Условия в ГЯ как для шофёра, так и для пассажира комфортными не назовёшь, потому Геннадий Иванович притулился кое-как к дверце и задремал.

А «ЗИЛ», урча монотонно, плыл себе и плыл, курс уже в направлении Ставрополя держа. Кряхтели бочки пустые в кузове, тёрлись друг об дружку, будто поросята, которым чесаться постоянно хочется, и шофёру тоже навевали сон. Только нельзя. Остановился он на обочине, термос достал китайский и кофейка горячего из него хлебнул. Кофе в дороге, клонит в сон когда, первый друг шофёру.

Потихонечку, не спеша доплелись до Элисты, Волгоград – самый длинный город – прошли, переночевали раз один в пути и добрались, слава Господу, до места. Вот она и речка Черемшан красивейшая, и Его Величество город Димитровград Мелекесского района Ульяновской области. От Тольятти целых сто километров, только где повеселей воруют – бабушка сказала надвое.

Прибыли Геннадий Иванович с Андреем на место и первым долгом предприятие нашли, куда предназначались бочки. Разгрузились и там же в путь обратный загрузились ящиками. Лёгкий груз, немаркий и объёмный также. То, что именно как раз и надо. А без груза через полстраны проехать не дадут. УТЭПа око всевидящее не позволит.

«Экономика должна быть экономной!» – провозгласил генсек Леонид Ильич Брежнев, и поэтому по мудрому указанию вождя учредили в стране УТЭП – государственное учреждение, созданное для полной ликвидации пустопорожних пробегов грузового автотранспорта. Нужное дело, безусловно, абсолютно правильное. Капиталистам и не снилось такое счастье, чтоб ловили и загружали машины попутным грузом. Вот где, казалось бы, экономики социалистической триумф и деградация буржуазной.

Но то, что для буржуев могло б показаться счастьем, простому советскому шофёру – одна морока. Едь грузись, отвечай за сохранность в пути, разгружайся, и практически за бесплатно всё. Нужна радость такая советскому пролетарию или нет? Думаю, гадать не стоит.

И вот, загруженный на три четверти кузова пустыми ящиками, ГЯ вполз во двор деревенского дома, где замки зажигания жигулёвские ожидали – ровно десять тысяч штук. Госцена 23 рубля штука. То есть 230 000 советских рублей, или конкретно если – высшая мера, расстрел без вариантов. Посмотрели товар. Всё как надо. Старый, проверенный вор, жизнью рискуя, ерундой заниматься не станет. Засунули добро под ящики в самый низ, шлёпнули по сто граммов, рассчитались да завалились спать. Намаялись-то, поди, на все сто.

Геннадий Иванович провентилировал ещё раз в голове бухгалтерию. Десять тысяч замков по восемь рублей – восемьдесят тысяч. Магазинщик примет по четырнадцать – деньги сразу. Навара шестьдесят тысяч. Это лафа. Но не спекуляция уже это, а серьёзнее куда статья – скупка и перепродажа краденого в особо крупных размерах.

Завалились спать Геннадий Иванович с Андреем и отрубились мгновенно. Шофёр, побольше намаявшийся как убитый спал, и не снилось ничего ему, а вот Чувадальскому приснился сон.

Сидит он в «Чу», в киноконцертном зале в своём городе, про войну фильм смотрит. Немецкая субмарина возвращается из похода на базу вся изломанная и израненная, а тут бомбёжка. Разбомбили родную базу. И пристать бедной подлодке не к чему. Нет больше ни причала, ни пирса, ничего нет. Но самое интересное, что командир лодки подводной, ни кто иной как Чувадальский сам. Стоит на мостике, словно у разбитого корыта, и не знает притулиться куда.

Проснулся в поту Геннадий Иванович.

«Вот чёрт её дери! – выругался про себя. – Приснится же чушь такая!» – и вновь заснул. Больше ночью той не снилось ничего ему, только вдруг неясная тревога беспокоить стала, мешая спать.

Утром, солнышко когда лучами Черемшан погладило, собрались тати советские в путь обратный.

А хозяин гостеприимный:

– Не хочешь, Гена, – говорит, – сальников клапанов импортных прихватить, немецких комплектов сотню. На рынке они и у нас и у вас по сотке, я тебе отдам по полтиннику. Пять тысяч навара тоже не валяются на дороге. Всё какой никакой прибыток, а места с гулькин хрен занимают – весь товар помещается на одной руке.

– А откуда у вас запчасти буржуйские?

– Машины спортивные наши комплектовать за границей покупают, за валюту ясно. Умыкнуть вот удалось немножко. Геннадий Иванович, имевший как раз при себе нужный запас денег, от товара дефицитного, дорогого не отказался. В том, что на Кавказе цена этим сальникам далеко не сто, а в два раза больше, разумеется, коллеге не признался он. Повертел Чувадальский маленькую резинку в руках и умилился прямо.

– Вот ведь чёртовы буржуи! – воскликнул. – Наш курский сальник, мало того что цвета мрачного, так ещё на вид такой корявый, что как глянешь, так и вырвать хочется, а эта немецкая фитюлька, как девчонка точёная, глаз радует! И цвет светло-зелёный, что травка вешняя, и надпись честь по чести по ней шелкОвой: «BOSCH».

Посмеялись коллеги на художественный выплеск чувств. Высказывание такое душевное подтолкнуло хозяина к предложению выпить на посошок, но Чувадальский великодушно отказался. Дорога опасная и алкоголь – друзья плохие. Попрощались товарищи, и ГЯ, рыкнув недовольным тигром, домой поплёлся.

Погода февральская сюрпризов не предвещала. Солнце радовало сиянием. Штиль абсолютный успокаивающе на нервы действовал. Ну, и снова Чувадальский, передумав думы злободневные свои, закемарил. И опять подлодка, и он на мостике. Тут уж выругался мужчина так, что шофёр из рук чуть было руль не выпустил.

В дрему из-за сна дурацкого не клонило больше. В Сызрани остановил УТЭП. Проанализировав вес груза и возможности ГЯ, ответственные представители учреждения решили безапелляционно: надо что догружать и даже дали направление на «Сызрань-пластик». Забрали путевой лист, и сбеги без него попробуй. Это настоящей катастрофой было. «Сызрань-пластик» – предприятие, из которого с ворованным товаром не выехать ни под каким соусом, потому что там комплектующие делают для «Жигулей». Охрана где – не пролезет мышка.

Получил Андрюша направление на загрузку, показал старшему своему, а тот и скис сразу.

«Утро вечера мудреней», – решили, на «Сызрань-пластик» не поехали, конечно. Взяли водки бутылку, выпили и спать в гостинице завалились.

Утром проснулись, шоколадку купили в кафе и, одарив ею симпатичную дежурную УТЭПа Ниночку, поменяли опасное направление. Догружаться поехали задвижками в «Сызрань-газ», где охраны вообще никакой, и куда хоть с атомной бомбой заезжай и выезжай смело.

Отлегло от души, но отъехали когда от Сызрани сто километров, повалил вдруг такой снег, что за два метра от носа не было ничего видно, и завьюжило ещё вдобавок.

Полз ГЯ, пыхтел неторопливо. Что ему снег, когда исправен и когда шофёр ас? Только через полчаса езды остановилась трасса – ни объехать, ни проехать, а снежок лютует, шапками закидывает всё вокруг. Хорошо, солярки полный бак залили и в запасе ещё бочка целая на двести литров в кузове стоит, душу возле кабины греет.

Час проходит, второй, третий. Снег не унимается, мороз крепчает. Двадцать показывает термометр, притороченный к стеклу Андреем. Это совсем не шутки. Застынет солярка, остановится мотор, и где спасаться от мороза? Ладно место будет у кого, а может и не быть ведь, ну а это гибель.

Часа через четыре после начала снегопада появились бульдозеры. Начали чистить трассу, но бесполезно. Не хватает их, гораздо больше надо. Всё движение застопорилось напрочь.

К ночи ветер утих, снег унялся, но мороз жал, не ослабевал. Вышел Геннадий Иванович на свежий воздух покурить, покуда ветра нет, а из «Нивы» белой, на обочине стоящей в кармане снежном, что бульдозеристы сделали, неясно для чего, шофёр вышел – по несчастью товарищ и говорит:

– Видишь, грейдер тоннель пробил?

– Вижу.

– Это объезд. Можно пробку по нему объехать, а там дальше, за деревней, дорога чистая.

– И чего ж не едешь?

– Один боюсь. Парой надо бы для подстраховки.

– Точно знаешь, что объезд?

– Точно.

Поглядел Геннадий Иванович на Андрея, а тот, авантюрист по натуре, махнул рукой.

Съехала «Нива» с трассы, ГЯ за ней. Едут один километр, два, три – нормально. И вдруг сюрприз – закручивается тоннель петлёй. Понимая, что братия, едущая следом, может пощекотать ноздри за вовлечение в авантюру, погнал «Ниву» к трассе назад случайный знакомый, а заскакивал когда на дорогу, перевернулся и в кювет свалился.

Бросились горе-шофёру помогать из других машин, рядом стоящих в колонне, а героям нашим и своих забот с лихвой прибавилось – на дорогу нужно выбраться, а «ЗИЛ» не «Нива».

Взревел ГЯ, взял небольшой разгон и пушинкой вылетел на трассу, но что это? Что за странный удар снизу? Выскочил Геннадий Иванович посмотреть, а бак топливный, смятый и искорёженный, в снегу валяется. Столб километровый верхушкой сбил – вот оно как навалило снега. Работает двигатель, но только лишь на той солярке, что в насосе да в фильтрах осталась, остановится вот-вот гляди. Выключил Андрей мотор. Достал из ящика инструментального длинный и тонкий шланг, брал который для перелива топлива из бочки в бак. Сунул в бочку один конец, подоткнул хорошо, чтоб не выскочил, а другой на входную магистраль натянул. По диаметру подошёл, слава богу. Затянул хомутом, подкачал помпочкой и завёл мотор. Значит, не замёрзнуть до утра. Жаль, ещё не оказалось шланга возвращать назад обратку в бочку, чтоб солярка не на снег текла и расход чтоб топлива поменьше был, но и так всё не смертельно, слава богу, вроде.

Достал Геннадий Иванович из загашника бутылку водки и налил себе сто граммов. Без закуски выпил, лишь водой запил. Стресс не маленький, поди, наверно.

Трасса стояла всю ночь. Несмотря на то что расход топлива нормы все перекрывал в два раза, до рассвета молотить хватило.

Утром же мороз почти мгновенно спал и остановился на отметке 0. Прекратился снег. И солнце так засветило ярко, будто обрадовалось, что из плена вырвалось. Дорога ещё стояла, но чувствовалось, что ждать уже осталось недолго, и вот тронулась, наконец, колонна.

Геннадий Иванович включил приёмник. Как раз передавали о стихийном бедствии, на них свалившемся. Рассказывали о том, как чётко работает техника, вызволяющая угодивших в снежную западню, как всю ночь развозили горячую пищу и топливо, как спасали угоревших и обмороженных, и ещё всего много разного.

Колонна постепенно набирала ход, и зловещая картина вырисовывалась всё яснее. Много задохнулось в легковушках народа от выхлопных газов работающих автомобилей, много замёрзло.

– Вишь, Андрюха, как брешут? – вздохнул Геннадий Иванович.

– А, как всегда.

– Вот это точно.

Как ни странно, но топлива хватило до Волгограда. С чувством облегчения заехали на заправку. Но не тут-то было. Увидев Андрея в кузове вставляющего в бочку заправочный пистолет, заправщица замахала руками и указала на табличку: «Заправлять только в бак!».

– У меня бака нет! – крикнул королеве бензоколонки Андрей, на что та разразилась таким матом, только в Волгограде каким ругаются. Вырвавшийся из уст женщины мрачно-ядовитым облаком накрыл он пространство вокруг себя, и Геннадия Ивановича передёрнуло.

– Девушка, войдите в положение! – попросил, едва сдерживаясь, чтоб не выругаться. – Бак оторвало у нас по дороге. Слышали, была беда какая возле Сызрани? Мы не за талоны возьмём, а за наличные деньги.

Вторая порция волгоградского мата по мощи и художественной силе многократно превосходила первую. Оставив всякие попытки договориться, плюнули на бесполезные потуги мужики и купили топливо у шоферов, от заправки злополучной отъехав.

Начали переливать, а тут милиция. Знают, государственное топливо передавать – хищение. Попались, соколики! Откупаться надо, или такое раздуют кадило – мало не покажется. Так и в кузове статья расстрельная! Тут не заартачишься уже никак. Дал Геннадий Иванович две красненьких, больше нельзя, всякое подумать могут, заподозрят, что богатые, да и полезут кузов проверять ещё. А двадцатка в самый раз деньга – и не много и не мало вроде. А тем более когда беда и когда бака нет, в положение как не войти тяжёлое, хоть милиция, а всё же люди тоже.

Заправили, короче, бочку соляркой, нашли шланг в автомагазине на обратку и поехали, как короли, домой.

Поздно вечером, Слава богу, замаячил на горизонте Чу. Только что это? Расул Джарапович персоной собственной в гражданке и на машине личной встречает на подъезде ещё к району. Машет, мол, остановись, дружище!

Остановился Андрей, вылез Чувадальский, поздоровался, а Расул Джарапович:

– Что так мало погостил у брата?

– Мало да мало, ну что ж с того?

– Ладно, пошли в машину.

Хлопнули двери «Волги», оставив наедине мужчин, и милиции начальник сразу за рога быка:

– Мы кенты с тобой, Геннадий Иванович, но ведёшь ты некрасиво себя.

– Почему?

– А потому! Я прикрыть могу тогда лишь только, если знаю, прикрывать чего. А когда не знаю, извини, брат, разбирайся сам!

– Не тяни кота за хвост, Расул.

– И не собираюсь. Ты сейчас везёшь партию ворованных замков зажигания на сумму не просто большую, а умопомрачительную. Так?

– Да, так.

– Прокололся ты где-то, брат. Областная прокуратура участвует в операции. Возле дома твоего засада. Быть тебе разгруженным и посаженным, если не расстрелянным.

– Вот те нате, хрен в томате!

– Короче, последний раз предупреждаю я тебя в ситуации подобной. Последний, имей в виду. И на этом всё. В Нижний Тагил по твоей вине неохота как-то.

– Ну почему же, Расул Джарапович? Разве не кладу на лапу ежемесячно оговоренную сумму?

– Ложишь, Гена, ложишь. Если б не ложил, я б не разговаривал с тобой сейчас. А я, видишь, разговариваю, то есть помню добро. А ты жадный и хитрожопый! И вдобавок ко всему забывчивый.

– Чего забывчивый?

– Мудрость народную позабыл – на каждую хитрую жопу есть хрен с винтом!

– Да где же я, Расульчик, жадный, если оговоренную дань, словно юный пионер, плачу?!

– Платишь, платишь, но, повторяю, ты забыл, что на каждую хитрую жопу есть хрен с винтом!

– Что ты всё хрен да хрен заладил? Говори понятно!

– Да куда ж понятней? Про мелочёвку ты мне уши прожужжал, а про крупное дело – ни гу-гу. А почему? А потому, товарищ преступник, чтоб не знал реальных я доходов твоих. А ну узнаю да таксу подниму? Правильно я рассуждаю, Гена?

Чувадальский вздохнул, понимая справедливость слов милиционера, а Расул Джарапович, не дождавшись ответа, ответил сам:

– Жмот ты, Гена! Жадина, свет каких не видел! – поглядел на подопечного, съёжился который в комок, и:

– Ладно, – сказал, – жадность это хотя и порок, но штука ясная, можно понять какую. А вот я не такой, как ты.

Думаешь, наверное, что таксу в соответствие с доходами приведу? Нет, ошибаешься. Я простой мужик, не хитрожопый, хоть чучмек, а вот душа русская – нараспашку. Правда, Гена, за прощение моё хочу, чтоб ты со мной по-братски тоже.

– Не пойму.

– Об инциденте с дочерью забудь, и точка! Вот заявление! Сам порви его при мне и в окошко выброси.

Можно было спекулянту бедному артачиться? Наверно, можно, только, смятый и подавленный, на такое не нашёл он сил – разорвал листочек на восемь частей и в окошко выбросил.

– Хорошо, – процедил он сквозь зубы, – будь по-твоему!

Видя, с каким трудом человеку далось решение, и чувствуя себя виноватым очень, Расул Джарапович хлопнул сникшего по плечу:

– В негодяи не записывай раньше времени меня, придёт время, и убедишься, что сделал правильно, уж поверь покровителю своему проверенному.

– Хорошо, – поувереннее уже спекулянт промолвил.

– Замечательно. А теперь о деле. Едь разгружайся вот по этому адресу. Твои точки могут быть под колпаком у прокуратуры. Нет гарантии, что не спалишься, а бережёного бог бережёт. К дому когда потом подъедешь, остановят. Не пугайся, под дурака коси, пожимай плечами и морду ящиком – делов всего-то.

Только собрался Чувадальский вылезти из машины промысел свой опасный вершить далее, благодетель остановил:

– Да, – сказал, – ты это, дочку долечи, врачевателя я к тебе пришлю серьёзнее и безопаснее.

– Как безопаснее?

– А так. Пола женского потому что, а кто старое помянет – тому глаз вон! – захохотал. – Прямо сегодня пришлю, и принцессой станет настоящею твоя мадам!

Через три с небольшим часа без опасного криминального груза прибыл настрадавшийся за нелёгкий путь «ЗИЛ-133ГЯ» домой. Хорошо намаялся «крокодил», окрестили так машину шофера за длинность. Только к дому Чувадальского подъехал, две машины милицейские подрезали, и из них, как пчёлы из улья, высыпали утрамбованные плотно сотрудники МВД и прокуратуры. Но не испугался подготовленный к сценарию Геннадий Иванович. Вылез он из машины, здороваясь с начальником ОБХСС района, знал которого хорошо, а в кузов без прелюдий и без предъявлений, строго по принятой советской традиции, полезли закона стражи.

«Ёлки-палки! Точно как на ворота Зимнего дворца», – подумал с облегчением коммерсант подпольный, и сон припомнил вдруг, допекавший бестолково позапрошлой ночью про подводную лодку, ну и понял, был тот сон к чему.