Текст книги "Бортовой инженер Вселенной"

Глава двадцать первая. «ТУ-144» и «ТУ-116» – братья по несчастью

После того как Шухов и Зернов, повинуясь просьбе инопланетянина, покинули компанию, а БИВ и девушки остались одни, повернулся к подругам посланец космоса и спросил с улыбкой:

– Настроение как, красавицы?

– Чудесное настроение.

– Спать, правда, хочется, но это мелочи.

– Вообще-то, нам никак нельзя расставаться до тех пор, пока мы не закончим с богом, – улыбнулась Вера.

– Разве можно нас непросветлёнными оставлять на Земле?

– Резонно, – улыбнулся нарочито БИВ, – правда, гляжу я на вас и думаю: а ведь можно и попроще подойти к вопросу.

Девушки недоуменно поглядели на Аркадия Павловича, а Вера:

– Это как? – спросила.

– В моих силах сразу сделать вас богами, без учения примитивного.

– Интересно, только непонятно, – вздохнула Надя, Люба же, задумавшись, споткнулась обо что-то и чуть не упала было.

– Ладно, – видя замешательство девушек, не стал настаивать ни на чём БИВ. – Чуть поучимся, – сказал, – давайте, только предлагаю совместить приятное с полезным.

Девушки, уже привыкшие не удивляться, поглядели на волшебника вопросительно.

– Поваляться на солнышке, где-нибудь на пляже, омываемом океаном тёплым, считаю, образованию во вред не будет.

– Разумеется, если процесс познания совмещать.

– Здорово, конечно!

– Ничего. Только как с энергией возврата? – Вера озабоченно заметила.

– Если передвигаться в пространстве через хлопок в ладоши, то бишь методом преобразований и перемещений, расход, безусловно, будет, а если покатим, как обычные люди, на земном транспорте – тратить не придётся ничего.

– Принимаем исключительно вариант последний,– Вера за всех решила.

– Я и не ожидал от вас другого, – улыбнулся БИВ и махнул рукой, останавливая проезжающее мимо утреннее такси.

Остановилась машина, но компания молодых парней, вывернувшаяся непонятно откуда, явно неадекватная, то ли с похмелья, то ли обкуренная достаточно распространённой на Кавказе анашой, бесцеремонно полезла в «Волгу», демонстрируя неуважение к героям нашим.

– Ребята, – обратился к хулиганам БИВ, – у нас самолёт отправляется через полчаса, и мы не имеем возможности при всём желании уступить вам очередь…

Идиотский хохот потряс ещё не проснувшийся Чу, а затем тирада редкой по мерзости нецензурной брани чётко расставила над i все точки. Но БИВ снова спокойно и терпеливо, как бы журя за шалость детишек маленьких:

– Вы, – сказал, – ребята, меня не злите, некогда учить вас поведению приличному, потому как самолёт ни минуты не будет ждать…

– Хачик! Осаль его! – оборвал пришельца грубый голос усевшегося на переднее сиденье лохмача.

Из машины вышел коренастый накачанный паренёк, явно спортсмен и, скорее всего, боксёр. Намерения его никаких не вызывали сомнений. Но что это? Почему-то не на БИВа обрушился крепыш гирями железными кулаков, а на товарища своего, отдавшего «Осалить!» распоряжение. Резкий и точный, безусловно профессиональный, удар в нос вырубил не понявшего ничего хама, и тот вывалился в февральскую грязь из двери открытой. Выскочили два товарища с заднего сиденья урезонить очумевшего своего друга, а тот двумя хорошо поставленными, правильными и красивыми ударами так припечатал каждого, что без жизни признаков рядышком свалились те.

Таксист, не понимая что происходит, засуетился, боясь, как бы новоявленный рэмбо не переключился со своих на чужих, только зря переживал. Обрабатывать ногами стал спортсмен товарищей, было б что, не знаю, коль не милицейский «газик». Высыпали из него четыре крепыша с дубинками, смотрят – картина преступления налицо. Приступили к задержанию гражданина, социалистическое общежитие явно неуважающего, а тот совсем не простой орешек. Бац милиционера одного кулаком по лбу, и тот шпалой в лужу. Бац второго, и этот так же. Ровно рядышком легли с первыми потерпевшими. Хорошо напарники не оплошали и сумели успокоить хлопца. Смачными ударами по голове дубинками таки молодца угомонили, а не то б всему наряду крышка.

Смотрели на происходящее в заднее стекло пассажиры и даже капельки не удивлялись, а таксист так ошарашен был увиденным в зеркало заднего вида, что дар речи потерял и спросить забыл, куда везти клиентов. Спохватился:

– Ехать будем хоть куда, скажите?

– На аэродром.

– В Минводы?

– Нет, на наш.

– Наш военный. До КП могу, а дальше не пропустят.

– Нас пропустят.

– Рубль счётчик выбивает и обратно за проезд порожний тоже рубль.

– Согласны.

На КП дежурный солдатик, увидев такси, стал по стойке смирно и, держа одну у козырька руку, другою открыл шлагбаум. Прошмыгнула «Волга» и пошлёпала по стыкам военной бетонки, а таксист, только в себя пришедший:

– Повезло, ребята, вам, – сказал, – обкурился обормот что до ума лишения, а не то б сейчас в грязи лежали.

– Да, не вмешайся бог, – уточнил БИВ, – всем бы мало не показалось – ни вам, ни нам.

Ничего не сказал шофёр, чувствуя резонность в словах клиента, а тот указал рукою на КДП, и вырулила «Волга» перед ним на бетон, самолёты где в рядок стояли, в основном ракетоносцы «Ту-95». Все один в один – крылья стреловидные, огромные, по четыре двигателя турбовинтовых, обтекатели антенн в виде карломарксовых бород, и штанга ещё у каждого на носу – топливоприёмник для дозаправки в полёте.

Только один борт, стоящий непосредственно перед КДП, был иного типа – сверхзвуковой пассажирский «Ту-144». С высоты фантастики снисходительно поглядывал он на примитивный копошащийся вокруг мир, нос слегка опустив к земле. Техники возились вокруг, готовя к вылету.

Загляделись девчонки на красоту, и таксист вылупил глаза на сверхзвуковой пассажирский лайнер, видеть который приходилось только по телевизору. А тут на тебе – рядышком стоит, даже вылезти потрогать можно.

«Ту-144» не возил уже, как буржуйский «Конкорд», пассажиров. Посчитала власть Советская расточительством ненужным дотировать стоимость билетов гражданам своим небогатым. Вот и околачивались шедевры техники неприкаянные в МАПе. Для исследовательских использовались целей и так изредка летали туда-сюда, для поддержки навыков лётного и технического состава. Именно один такой в Чу судьба занесла, не понять какая – то ли горькая, то ли сладкая.

Ну и вот, когда восхищения пик прошёл, вылезла компания из машины, с водителем расплатилась, и уехал тот скорее от греха подальше, даже щупать «Ту» сверхзвуковой не став. От клиентов поспешил отделаться скорей, с которыми и вроде ничего, нормально вроде, но тревожно, беспокойно как-то. А БИВ кивнул девушкам: мол, пошли, – и повёл их к стремянке, что использовалась вместо трапа, так как не было в Чу их именно для типа самолётов этого.

Подошедший мужчина в гражданке протянул БИВу руку:

– Аркадий Павлович?

– Так точно.

– Командир корабля Иван Владимирович Петров. Был по вам из министерства звонок, проходите, располагайтесь.

Забрался по стремянке БИВ с девушками в кабину лайнера, расселись поудобнее у иллюминаторов. Не успели осмотреться, как турбины взвыли, и порулила на исполнительный старт стрела. Остановилась на нём. Взревели двигатели, и, разогнавшись, устремилось крылатое копьё в небо.

После набора высоты вышел из кабины пилотов командир и подошёл к БИВу:

– Семнадцать тысяч, скорость соответствует аж целым двум «М».

– Тарелка летающая – не самолёт! – восхищённый, воскликнул БИВ, разумеется шутя лишь только.

– Это точно. Ну ладно, наслаждайтесь полётом, а я на чашку левую почивать. С местным командиром полка полковником Садистовым лишнего вчера хватили: и головка теперь бо-бо, и охота спать, и лекарства подлечиться нет.

– Это дело поправимое, – успокоил БИВ и недолго думая в карман пальто полез, из которого появились на свет шампанское и коньяк. – Закусь и посуда твоя, коллега, тут уж не обессудь, – добавил.

Командир, чтобы здорово не афишировать действия непотребные на борту в полёте, не стал для обслуживания привлекать техника салона, а нырнув в кабину пилотов, выскользнул оттуда с закуской вскоре.

Сели выпивать. Обстановка показалась девушкам ещё более необыкновенной, чем в летящем над землёй вагоне. Там понятно – действие сил сверхъестественных. А тут-то было всё без их вмешательства. Самолёт настоящий. Керосин в нём настоящий тоже. И пилоты настоящие. А сверхъестественное так оно и в Африке сверхъестественное и не так восхищает, как такое вот естественное, но неординарное.

Поправился маповский лётчик, закусил, ещё поправился и:

– Часика через полтора в Оленегорске будем, – просветил публику полусонную и, видя дремотное состояние девушек, – так что, – добавил, – выспаться не получится.

– Замечательно, – улыбнулся БИВ, – выспимся на следующем этапе пути, а испытатель после принятия очередной:

– Интересный этот Чу, – воскликнул.

– Чем же он вдруг интересным стал? – пригубив шампанское, спросила Вера.

– Ну, во-первых, тут в своё время очень излупили Пушкина, и он написал об этом славном городе такие стихи:

В великолепный город Чу

Я никогда не захочу!

Засмеялся пилот, а БИВ, не отставая от лётчика, внёс свою лепту в популяризацию интересных исторических фактов, связанных с великим поэтом:

– Бедный Пушкин, на юге идиоты и невежды, на севере слишком грамотные – доконали-таки гения, а кстати, знаете, что здесь неподалёку, в Моздоке, поэта тоже избили здорово, и он по этому поводу также написал стихи:

В Моздок

Я больше не ездок!

– Слышал, слышал! – покачал головой пилот. – Вчера приходили самолёт смотреть особист и командир полка, если не изменяет память, капитан Давыденко и полковник Садистов. Проставились за показ красиво, а чекист именно этот декламировал стишок про Моздок. И полковник тоже всё пытался добавить что-то, но, так как очень пьян был, всё не выходило у него никак, а потом и совсем пропал.

– Как пропал?

– Молча. «Пойду, – говорит, – орошу травку возле бетонки, пока вы квасите». Я ему: «Так на борту есть туалет, – объясняю, – зачем корячиться по нестандартному трапу?». А он ни в какую: «Не могу, – упёрся, – на земле осквернять непотребным действием воздушное судно, хоть и не военное!». И пропал. И больше его не видели. Всё облазили вокруг, самолёт перевернули кверху дном, КДП перелопатили с низа до верха, территорию прочеса рядом – как в воду канул.

– Найдётся, никуда не денется.

– Это точно, никуда не денется. Кстати, вас вчера «Ту– 116» ждал, упылил в Оленегорск сегодня – птицу важную повёз какую-то. Я как понял, вы на нём потом.

– Понял правильно, но я доволен очень, с пересадкой хоть, зато перегоняя звук.

Кончилась бутылка, и засуетился маповец.

– Всё, ребята, за компанию спасибо, скоро к точке подойдём, на месте командир быть должен.

Удалился в кабину пилотов лётчик, а Надежда посмотрела на БИВа с укором и:

– Несправедливо как-то получается, – заметила, – мы на острова, а Шухов и Зернов – домой.

– Обижаете. Проецируя прошлое на будущее, я с очень большой степенью вероятности просчитал место положения наших друзей в самое ближайшее время.

– Вот здорово! – захлопала в ладоши Люба. – И компания наша восстановится в первозданном виде, и энергия возврата не потратится. Правильно я думаю, Аркадий Павлович?

– Совершенно правильно, – ответил БИВ, но едва начавшейся беседе продолжаться было не суждено, ибо самолёт снижаться начал и вскоре приземлился мягко в Оленегорске.

Яркое северное солнце ослепило, но любоваться им возможности не представилось, сразу потому что после того, как на бетон спустились, БИВ в стоящий рядом самолёт повёл, в такой же, как и обычный «Ту-95», на вид, только в раскраске гэвээфовской, гражданской. И ещё не было у него пушек, штанги и бороды. А из-под киля, из-под самой задней точки необычного самолёта на бетон был выпущен маленький, убирающийся в салон трап. Это был «Ту-116» или «Ту-114Д» (дипломатический) – копия стратегического бомбардировщика «Ту-95».

Как-то во времена правления Никиты Сергеевича Хрущёва, не было ещё когда у нас межконтинентальных пассажирских лайнеров и «Ту-114» ещё не был готов к серийному производству, решил царь переоборудовать для перевозки важных персон два стратегических бомбардировщика «Ту-95».

Ну и вот, захотелось государю иметь такой транспорт, чтоб на Кубу без пересадок к дружку Фиделю летать. И ещё, слышал я от людей знающих, также здорово мулило лысого уколоть буржуев техникой своею уникальной дальней. Собирался на 116-м он в США слетать – прилететь в Америку и, заправщики когда подъедут, удивиться: для чего, мол? Топлива в достатке на обратный путь!

Изготовили два образца, ну и надо же такому быть? Полетел первым делом Никита Сергеевич на Кубу, встречает его Фидель, ждёт, как положено, из двери на боку фюзеляжа, а дружбан через задний проход щемится, явно неудобный и узковатый. Смеха команданте Хрущёв не вынес и на судьбе самолёта жирную поставил точку. А убирающийся после полёта трап Андрей Николаевич Туполев метко окрестил и просто: ишачий хуй. Точно так же назвал знаменитый конструктор убирающуюся пяту на «Ту-95-х», ставили которую для подстраховки при неудачных взлётах.

Компоновка переделанного бомбардировщика была единственной и уникальной в своём роде. В передней части фюзеляжа располагалась кабина пилотов, сзади размещались помещения для ВИП-персон: один небольшой, трёхместный салон для самой важной, другой побольше, человек на двенадцать-двадцать, для сопровождающих кухня, ванная, туалет. Всё пространство между передней и задней кабиной заполнялось топливными баками, то есть связь между лётчиками и пассажирами осуществлялась только с помощью телефона и пневматической почты.

Если «Ту-144-м» была уготована судьба прозябать в МАПе, то 116-е сразу передали в ВВС, ибо резать очень жалко было, и возили они уже не только тузов военных, но и технарей простых. А что? Чем пустым гонять, так чего ж не прокатить технарика, всё равно которого везти на чём-то. И навыки пилотирования поддерживаются, так же как и на ракетоносце, и какая-никакая польза. Разумеется, не представлял такого для себя позора уникальный самолёт. И к такому вот, к одному из двух униженных, БИВ с компанией подошёл. Командир ждёт, приветствует:

– Здравия желаю, Аркадий Павлович, заждались.

– Топлива под пробки? – задал БИВ бортовому инженеру вопрос не как Вселенной кочегар, а как просоленный земной бортач, стратегический, настоящий, как его коллега Шухов.

– Под пробки. Мы, когда далеко лететь, только под пробки льём.

– Это хорошо, хотя не помешало бы в дренаж плеснуть. Тонн пять лишних никогда не помешает. Запас, как говорится, жопу не… – не договорил.

– Обижаете, Аркадий Павлович. Все мы эти тонкости знаем и как табу блюстим.

– Ну, тогда никаких вопросов.

– Постелька, если захотите спать, в шкафах свежая. Искупаться пожелаете, ванная к услугам вашим. Правда, вот воды всего полтонны, не разгонишься особо, но ополоснуться можно. В холодильнике найдёте то же кое-что, по обслуге же не обессудьте – нет по штату. МО есть МО. Сами как-нибудь пытайтесь справиться.

– Это не проблема. С кабиной лётчиков связь есть?

– Так точно, и радио и почта пневматическая функциклирует.

– Ну и ладушки. Запрашивайте разрешение на запуск.

БИВ поднялся с подопечными своими по заднему трапу в самолёт, по тому самому, по которому когда-то так же поднимался Хрущёв со товарищи. Внутри блок помещений напоминал купе пассажирского вагона, только справа иллюминаторы, а слева двери.

– Лететь нам, девчонки, долго, так что вы давайте стелите постели себе и мне, да бай, уж намаялись без сна прилично.

– Сколько же часов до посадки?

– Это как с попутным ветром повезёт. На высоте он достигает порой скорости пятисот километров в час. Если дует в спину, скорость увеличивается, если в нос – соответственно, уменьшается, именно на величину скорости ветра, так что предсказать точно тяжело, но, я так думаю, часиков десять-двенадцать как минимум пожужжим.

Порулил «116-й» на взлётную полосу и, вскоре уже высоту набрав, курс взял на океан.

БИВу постелили девушки постель в помещении для главы, а себе – в большом салоне для сопровождающих. Надя и Люба сразу завалились спать, Вера же в умывальнике завозилась. Вышла из него когда, БИВ, в проходе поджидающий, взглядом поманил к себе, явно спящие чтоб не услышали. Удивилась влюблённая, нехорошее почуяв сердцем. Думала ведь с самым-самым-самым повстречалась на пути жизненном: с добрым, великодушным, могущественным, а оно-то вон как на самом деле. Понимая, что сопротивление бессмысленно и, не столько боясь каких-то действий со стороны пришельца, сколько пугаясь разочароваться в нём, смело шагнула девушка в ВИП-салон. БИВ за ней и, стараясь не шуметь, дверь тихонько за собой прикрыл.

Вера посмотрела на всемогущего, а БИВ, взглядом с гостьей встретившись, горечь разочарования прочитал в глазах и увидел капли слёз большие.

– А вот это зря, – Аркадий Павлович приблизился к дрожащей, как листочек, и, взяв за руку, притянул к себе.

– Зря это.

– Почему же зря? Совсем не зря. Я человека люблю безумно, а вы бог, предлагаете мне похабщину. Лучше б загипнотизировали, как вы это можете легко и просто, я хотя бы веры не потеряла в добро, детям бы про вас рассказывала.

– Чушь несёшь, дорогая Верочка! Несусветную и бестолковую чушь! Не будь я богом по отношению к вам, землянам, может, так бы и не поступил, многого потому что не знал бы, а им будучи – не могу иначе.

– Я человека люблю и могу изменить ему только в невменяемом состоянии. Вы на Землю заглянули позабавиться, но для целей этих вам не та нужна кандидатура. Я, могущественный бог, зачем вам?

– Вся беда в том, Вера, что вы не оцениваете положение дел трезво. Вы влюблены в иллюзию, созданную в воображении своём с лёгкой подачи сексуально озабоченных мошенников, изнывающих от безделья и тоскующих по сексу с женщиной. Впрочем, не такое уж редкое состояние гомосапиенсов земных.

Услышав про сексуально озабоченных, Вера вздрогнула, а БИВ:

– Давай приляжем и проанализируем твою любовь, что стоим как три тополя на Плющихе?

Девушка подчинилась, а БИВ хлопнул в ладоши, и на расстоянии около трёх метров возникло чёткое трёхмерное изображение.

– Это репортаж в реальном времени, – пояснил инопланетянин.

Зона тюремная. Деревообрабатывающий цех. Он закрыт. В помещении для сторожа деревянный топчан. На топчане матрас, а на матрасе два голых мужика. Неторопливо они разговор ведут.

– Как твоя заочница?

– Всё аб ге махт.

Вера вздрогнула, узнав голос, слышала какой по телефону изредка.

– Как я помню, восемнадцать ей через неделю стукнет?

– Память у тебя хорошая.

– Значит, скоро роспись?

– Скоро роспись.

– Понял, что такое литературный талант?

– Ещё как понял. Тяжёлый вздох.

– Что не сделаешь для любимого…

Далее началось уголовно наказуемое в Советском Союзе совокупление, и, брезгливо хлопнув в ладоши, БИВ прекратил показ. Ошеломлённая девушка оцепенела, а БИВ обнял её и, целуя, прошептал тихо:

– Мне, чтоб полюбить, не надо много времени. Я не человек, я – бог. Представь, что было бы, не встреться я на пути твоём?

«Ту-95Д» в гордом одиночестве бороздил небо над Атлантическим океаном. Надя и Люба, одновременно проснувшись по нужде, туалет посетить решили. Вышли они в коридор, глядь в иллюминаторы: солнце яркое вовсю буянит, а внизу ни облачка и океан бескрайний. Зрелищем залюбовались фантастическим, дух захватывает, но в туалет надо. Повернулись, дверь в ВИП-салон отъехала и широкую образовала щель, а там такое, чему глаза не верят, – влюблённая их мурлычит на груди у БИВа. Удивились так, что позабыли даже шли куда. Замерли у двери, прислушались.

– …Обмануть меня совсем не составляло труда особого. Папа рано ушёл. Мама вышла замуж, родила ребёнка от нового мужа. Мне двенадцати тогда не было. Отчим стал домогаться. Мама пыталась оградить как-то меня, но негодяй тем воспользовался, что ребёнок появился на свет совместный. Уверен был, что не отважится заявлять на него жена, побоится с маленьким ребёнком и со мною одна остаться. Не ошибся, варвар. Так я стала, вполне можно сказать, сексуальной рабыней.

Как отомстить отчиму, было моей навязчивой идеей с первых дней нашей связи. И вот как-то раз, просто перелистывая журнал, наткнулась совершенно случайно на объявление, в которой человек, сидевший в тюрьме, желал познакомиться.

Детское воображение нарисовало далеко идущие планы расправы с ненавистным отчимом, в которой главную роль должен был сыграть именно «зек – большого риска человек», помнишь, Высоцкий пел?

– Я его всего знаю.

– Ну, так вот. Написала, как взрослая. Завязалась переписка. Письма были такие душу разрывающие, что не влюбиться просто не могла. Втюрилась – душа наивная. Затем призналась, сколько лет мне на самом деле и в каком кошмаре живу. Мой виртуальный возлюбленный умудрился каким-то образом связаться с отчимом из тюрьмы. Тот перепугался и насиловать с тех пор перестал. Это ещё более возвысило спасителя в моих глазах. Ни разу не видевшись, на мой день рождения наметили в тюрьме роспись. Только вот из Тихорецка по вопросу этому как раз.

– Я всё это знаю.

– Я понимаю, только выговориться всё равно хочу.

– Выговаривайся на здоровье. Ты знаешь, за что бывший твой жених сидит?

– За разбой, подставили товарищи.

– Что-то непонятно, как можно подставить разбойника, если потерпевшие опознали?

– Я как-то не подумала об этом даже.

– А ты не думай…

Надя и Люба на цыпочках тихонько вернулись в свой салон, дабы не быть уличёнными в подслушивании, а затем, уже не таясь, отворили дверь и в туалет пошли. Вера услышала шум за дверью и, умолкнув, покраснела вся, прекратила ворковать, под одеялом скрывшись.

Надя первой вошла в санузел, а Люба, ожидая её, от нечего делать потянула за ручку дверцы, на которой было написано «ВАННАЯ». боже! Что же она увидела?! В ванной, неестественно свернувшись в спираль корявую, спал полковник авиации в повседневной форме одежды.

– Аркадий Павлович! Аркадий Павлович! – затарабанила Люба в приоткрытую дверь ВИПовского салона. – У нас тут человек в ванной!

БИВ, накинув халат, вышел в коридор и увидел в раскрытой ванной офицера, проснувшегося от шума, испуганного и моргающего непонимающе.

– Так вот почему вас, товарищ полковник, не смогли вчера найти лётчики с «Ту-144-го» и особист полковой? Разумеется, им в голову не могло прийти, перепутаете самолёты что.

– Ну дела! А летим куда?

– В гости летим к Фиделю.

– Обалдеть!

– Часа через четыре будем. Сообщить про вас пилотам?

– Что вы! Позор какой! Срам даже не на всю Дальнюю Авиацию, а на всю Советскую Армию! На весь Советский Союз! Вот что, собака, вытворяет с нами зелёный змий! Выгонят к чертям, как самого последнего негодяя… Тело всё ноет… Скрюченный спал, как червь, а похмелиться охота так, будто лампой паяльной шкуру на горле палят!

– Подлечиться возможность есть, пройдите на кухню, там найдёте закусить и выпить.

Вылез командир полка гвардии полковник Садистов из постели своей немягкой и неудобной да лечиться потопал, куда советовали, девушки же и БИВ досыпать пошли.

Дальше полёт протекал без приключений. Наконец по громкой связи сообщили пилоты о начале снижения. Стали герои мои готовиться к посадке, и только полковник мирно почивал себе на полу кухни, так как почти всё спиртное, что имелось на борту, использовал для лечения.

«Ту-116» мягко приземлился в Гаване. Как любой советский самолёт, безусловно, он был желанным. Всё намеченное БИВом протекало гладко, сбоя не было даже незначительного в колдовстве, наподобие того, который допустил он с обкурившимся проводником. Далее потому события развивались исключительно просто. Правда, думать о пьяном полковнике кочегар не посчитал нужным. Поглядел на пьяницу, «каждому своё» – подумал и, вздохнув, из самолёта вышел.

К трапу уникального лайнера подъехал автобус, и через пару часов каких-то доставил гостей Острова Революции в сказочное, уединённое месте на берегу моря, явно предназначенное для таких персон, лучше изолировать каких от ненужных глаз.

Огороженный небольшой пляж и одно расположенное на нём невысокое, но красивое и большое деревянное одноэтажное здание в комплексе являли собой нечто поражающее роскошью. Встретивший офицер передал прибывших из рук в руки другому такому же военному, и тот, поздоровавшись на чистом русском языке и не задавая вопросов, в помещение повёл компанию. Рассказал, показал где что, а перед отъездом:

– Вот вам рации, – сказал, – на связи дежурный. Что б ни пожелали, все к нему вопросы. – Улыбнулся. – Отдыхайте. Отдохнёте когда, посчитаете когда нужным, команданте к услугам вашим.

Когда офицер вышел из дома сказочного, Люба воскликнула:

– Вот это да!

– Фантастика, да и только! – Надя вслед за ней, Вера ж улыбнулась просто, а Аркадий Павлович:

– Вы не думайте, – сказал, – девчонки, что тут только развлекаться будем. Тему о боге, пока я с вами, оставлять нельзя. Ненавязчиво так, между делом как бы, в охотку, но не забывая…

Фраза последняя инопланетянина не долетела до подруг. Теплый океан пожаловал штилем чудным и водою бархатной. Побежали они в благодать, неведомую досель, БИВ следом. Триллионы лет, поди, носился бедный по пространствам неуютным да бесконечным, важные дела решая. Не Землица б на пути, сколько бы невесть ещё пришлось таскаться. Тут же на тебе и море, и девчонки, правда, мысль преступная одолевать вдруг стала: «Полюбить как всех так, не обидеть чтобы?».

«Всё в руках бога!» – улыбнулся пришелец, переваривая мысленно вопрос деликатный. Прикрыл ладонью он глаза от солнца, глянул в будущее недалёкое и вздрогнул, там увидев что-то.

– Вот же страсть какая, – прошептал, – только, может, оно и к лучшему? – Тяжело вздохнул и за девушками побежал.