Текст книги "Бортовой инженер Вселенной"
Автор книги: Владимир Жуков
Жанр: Повести, Малая форма
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 24 (всего у книги 31 страниц)
Глава тридцать вторая. Первая беседа БИВа на объекте №101
Ровно в полдень Фидель Кастро в сопровождении Агапа Петровича прибыл на объект №101. Гости, проснувшиеся совсем недавно, ещё не завтракавшие и только освежившиеся морской водой, встали с шезлонгов, приветствуя команданте. После рукопожатий он, через посредство верного своего жреца, знал который русский совсем не хуже чудом не расстрелянного кубинского лейтенанта, пригласил своих могущественных гостей в беседку.
– Наблюдая за тем, как потчуют вас, – улыбнулся Фидель любезно, – заметил, что ром кубинский всей компании по душе пришёлся. Я не ошибаюсь, Аркадий Павлович?
– Не ошибаетесь, замечательный напиток, – согласился БИВ, – девушки и то на него запали, предпочтя вину.
– Это зная, приказал доставить нам серьёзной выдержки напиток – настоящий семидесятилетний кубинский ром.
Столик в беседке вскоре был заставлен яствами, и команданте, встав, торжественно по-испански произнёс первый тост:
– За наших могущественных гостей!
Жрец перевёл.
Ром оказался действительно невообразимо чудным. Таким интересным напитком, про которые говорят обычно, что после их приёма голова в порядке – ноги не идут.
Ответный тост, разумеется, был за БИВом.
– За Хосе Марти! – провозгласил он.
Восхищённые тонкой и деликатной мудростью, Агап Петрович и Фидель Кастро, однако, не удивились очень, представляя себе, перед ними кто. Понимали: не мог не ведать посланец Вселенной, Куба что начинается с Хосе Марти. Но одно дело знать, а другое – уважение проявить ненавязчиво и учтиво.
После того как выпили, БИВ, по праву беря инициативу беседы в свои руки:
– Удивительная личность ваш Хосе Марти, – сказал. – Вот в моём переводе отрывок из его стихотворения:
Оказалась быстрей раба
Пуля, посланная вдогонку.
Догнала, человек упал
И погиб на глазах ребёнка.
А к отцу подбежавший сын,
Пав на грудь, весь в слезах и боли,
Закричал: «Отомщу вам, псы,
Всем за тех, кто погиб в неволе!»
Агап перевёл, а Фидель, переварив услышанное, принялся неистово аплодировать. Гости присоединились, а когда смолкли аплодисменты, могущественный пришелец вздохнул и с горечью в голосе, головой покачивая, произнёс:
– Замечательный мужик этот ваш Хосе Марти! И то прекрасно, что конституция Кубы основана на его идеях. Жаль только, что вы наследие такого великолепного человека перемешали вместе с марксистско-ленинскими испражнениями.
Фидель Кастро насторожился, а БИВ продолжал:
– О том, кто я, думаю, рассказывать вам не стоит. И Агап Петрович, по человеческим меркам великолепный жрец, и разведка ваша, конечно, в первом приближении представление обо мне дали.
БИВ оглядел аудиторию. Та в полном своём составе являла полное, безграничное восхищение, только команданте был не весел явно.
– Что вы так помрачнели, уважаемый Фидель, – поглядел Инженер Вселенной на кубинского лидера, – не понравилось нелестное высказывание моё о пресловутом марксизме да ленинизме?
Фидель Кастро покраснел, но под бородой густой не было того заметно.
– Дабы впредь вы так болезненно не реагировали на сие, хочу поделиться рассуждениями своими по поводу коммунистического учения. Коммунизм Маркса, то бишь конечная фаза развития человеческого общества, предполагает такое состояние его, когда абсолютно всё у каждого в достатке будет. То есть если принцип социализма – первой его фазы: «От каждого по способности, каждому по труду», то коммунизма принцип: «От каждого по способности, каждому по потребности». Но, прошу прощенья, разве можно сделать так, чтобы каждому по потребности? Ну никак нельзя! Даже в сообществах, основанных на других принципах существования материи, там, где обитаю я, не добиться никак такого. Почему? А потому, что невозможно в один присест наделать всего для всех. В чём-то всегда какое-то время обязательно будет Его Величество Дефицит чего-то, того, что без ограничений поровну не поделить.
Агап вздохнул, а Фидель Кастро почесал затылок.
– Вижу-вижу, понимаю-понимаю! – успокоил, улыбаясь, БИВ. – Раскладываю по полочкам и на конкретном примере. Сегодня каждому гражданину, живущему в вашем милом государстве, хочется по хорошей квартире, по путёвому автомобилю, магазинов без талонов хочется. В принципе, не такие уж заоблачные запросы, но всё равно мгновенно их не решить. То есть какое-то время, хочешь ты или не хочешь, будет иметь место, повторюсь, Его Величество Дефицит. Удовлетворили вы одни потребности, возникают другие, дворец хочется, космический корабль, океанский лайнер, жизнь долгую и… бесконечно можно продолжать. Я к чему клоню: дефицит чего-то всегда будет. А раз так, разговор о возможности построения коммунизма, основанного на решении чисто материальных проблем, лишён смысла, то есть получается, что коммунизм Маркса построить по самой сути своей, нельзя.
Фидель Кастро вздохнул:
– То, что вы сейчас рассказываете, Аркадий Павлович, для меня не ново. В самом начале моей политической карьеры вопрос о том, какую принимать идеологию, стоял остро. Мог я в то время принять что-нибудь отличное от марксизма? Не мог, конечно. Нужна Советскому Союзу Куба не марксистско-ленинская? Разумеется, не нужна! А без него задушила бы Америка как дважды два.
– Это именно так, и потому я вам, дорогой Фидель, того не ставлю в вину.
– Да, – вздохнул тяжело Фидель, – марксизм, безусловно, белиберда, а вот чем заменить его?
– В самом лжеучении на поверхности лежит ответ. Учение господина Маркса нужно просто-напросто поставить с головы на ноги, всего-навсего необходимо перевернуть его.
– Очень интересно, поясните, Аркадий Павлович, так любезны будьте.
– Всегда пожалуйста. Общество, в котором не будет материального дефицита, нельзя построить, но такое содружество людей, в котором не будет дефицита духовного, – вполне возможно. Общество, в котором каждый переживает боль ближнего больше, чем свою, и в любой момент не раздумывая готов отдать не только последнюю рубаху, но и жизнь, чтоб попавшего в беду спасти, – такое построить можно. Ничего заведомо недостижимого в таком определении не содержится. За такой именно коммунизм лично я руками и ногами.
– Как я рад, Аркадий Павлович, что вы удостоили меня чести великой посетить Кубу! Я, честно говоря, много раз в раздумьях именно к такому выводу и приходил, но толку что? Поделись соображениями такими с московскими товарищами, и нет Острова Свободы.
– Трона мягкого тоже нет.
Фидель Кастро вновь виновато покраснел, а БИВ:
– Не краснейте, друг мой, как кисейная барышня. Имейте в виду, я благосклонен к правильным диктаторам. Именно правильная диктатура наиболее эффективна в деле воспитания, с помощью которого как раз только и можно построить добрый реальный коммунизм, а не злой Маркса.
– А что же этот долбаный прохиндей Маркс не знал, сочиняет что?
– Ещё как знал, но и создавал свои подлые творения специально, просто для того, чтобы человечеству гадость сделать.
– Только и всего?
– Только и всего.
– А зачем?
– Получал удовольствие. Слышали про садистов – господ с аномальной психикой, которые млеют от того, что кому-то больно.
– Вот скотина!
– Ещё какая!
– Надо должное отдать: хорошо покайфовал, ублюдок.
– Не могу не согласиться. Большей каки человечеству ещё никто сделать не умудрился. В умении делать гадости Маркс действительно настолько гениален, что его не только буржуины, но и коммунисты как огня до сих пор боятся. Большинство идей Маркса держится в строжайшем секрете и теми и другими.
– А вот это для меня ново.
– Не удивительно. Но если будете в Москве, попросите Леонида Ильича, чтобы познакомил с профессором Мчадловым, заместителем директора института Маркса-Энгельса-Ленина. Он главный специалист по секретным идеям Маркса. Пусть познакомит с засекреченными творениями гениального барбоса, из стотомного наследия которого выпущено только тринадцать томов, тридцать же вообще не публиковались никогда. Не боялись бы, всё б подряд печатали. Кстати, если бы положим, вопреки всем нашим логическим умозаключениям, удалось-таки невозможное и на одной из планет был бы построен марксистско-ленинский коммунизм, а на другой тот, который мы только что определили с вами, основанный на всеобщей любви, вы, в каком бы пожелали жить?
– Обижаете, Аркадий Павлович. Разумеется, не в марксистском только.
– Вот видите, глубокоуважаемый Фидель, – в добром. Я не сомневался в таком ответе. Но, чтобы помыслы не шли вразрез с делом, очень советую отнестись с оглядкой к расстрелам. Мне бы было искренне жаль вашего тёзку, расстреляйте вы его вчера.
Фидель густо покраснел снова, а БИВ опять успокоил:
– Не переживайте так. Я знаю точно, что жестокость ваша – это не садистская жестокость Маркса, только, где возможно, старайтесь не перегибать. И ещё хочу заметить: тот самый коммунизм, который вы предпочли марксистскому, о котором все как рыбы молчат, есть способ сохранения разума во Вселенной. Шухов и девочки наши уже кое-что о том знают, я же, когда перейдём к освещению основ мироздания, к этому вопросу вернусь ещё, чтоб и вам понятно тоже было. А сейчас, думаю, очень ром заждался – старичок семидесятилетний.
Разлили по бокалам тёмный золотистый напиток, и Шухов поднялся:
– За Кубу! – коротко сказал и просто. Выпили, и БИВ, посмотрев на царя кубинского:
– Я, – сказал, – думаю, уважаемый Фидель и достопочтенный Агап Петрович, что особого смысла нет темы долгие начинать сегодня, а вот негодяев до конца добить, то бишь Маркса с Энгельсом, – в самый раз будет.
Хлопнул в ладоши БИВ, и вспыхнуло в углу беседки трёхмерное изображение.
Гимназист-юноша читает в классе: «Тема сочинения «Единение верующих с Христом по Евангелию от Иоана, гл. 15, ст. 1-14, его причина и суть, безусловная необходимость и оказанное им влияние». После паузы продолжает: «Единение с Христом состоит… в том, что мы, проникнутые величайшей любовью к Нему, обращаем в то же самое время сердце наше к нашим братьям, которых Он тесно связал с нами, за которых Он также принёс себя в жертву».
БИВ остановил показ.
– Этот господин юный Маркс, – кивнул Аркадий Павлович в сторону куба. – Мы видим вполне нормального юношу, которому в добром коммунизме как раз и место. А вот экзаменационное сочинение уже с душком. Не стану утомлять вас его прослушиванием, скажу только, что господин Маркс шесть раз употребил в работе слово «уничтожить», в противоположность соученикам своим, из которых в работе этой слова такого не употребил никто. «Уничтожить» стало кличкой юного основоположника марксизма.
После получения аттестата Маркс становится страстно антирелигиозным человеком, и причина сему банальная. Всё, что родители давали студенту на существование, тратил на развлечения, но большей частью проигрывал, так как игроманией страдал серьёзно. Постоянно третировал стариков, что дают мало, и вот однажды, промотавшись и проигравшись вдрызг, попал в лапы сатанинской секты. Отсюда как раз сыр-бор весь. Кстати, эта пагубная страсть преследовала мошенника до самого смертного одра.
Предлагаю послушать самого господина Маркса. Он сейчас прочитает нам свои стихи.
ЗАКЛИНАНИЕ ВПАВШЕГО В ОТЧАЯНИЕ
Мир исчез, лес стеною вокруг.
Мне осталось одно – только месть!
Заманить в заколдованный круг,
Цель моя сатанинская есть!
Я воздвигну престол высоко!
С высоты веселее смотреть!
Гибнет как человеческий скот!
Как ликует Вселенская смерть!
БИВ остановил действие.
– Как, господа, стихи? – инженер оглядел аудиторию.
– Думаю, что комментарии излишни. Вот вам ещё стишок.
СКРИПАЧ
Я пою про смерть, про гибель,
Про великую погибель,
Чтобы вдруг когда-нибудь
Смело душу в ад метнуть.
Ну-ка, дьявол – сатана!
На смычок и скрипку на!
Так сыграй, любимый друг
Чтоб всё вымерло вокруг!
– Не читали, уважаемый Фидель, таких замечательных произведений своего оригинального идеолога? – БИВ прищурился нарочито. – Ладно, вот ещё один ужастик, и конец поэзии.
ОУЛАНЕМ
Оуланем! Оуланем!
Я танцую танец смерти!
Оуланем! Оуланем!
Сатана со мною вместе!
Оуланем! Оуланем!
Замечательно и очень
Оуланем! Оуланем!
Видеть вас в предсмертных корчах!
Оуланем! Оуланем!
Я могучими руками
Оуланем! Оуланем!
Человечество сломаю!
Оуланем! Оуланем!
Упоенье! Красота!
Оуланем! Оуланем!
Мертвецы и пустота!
– Как стишочки? – Аркадий Павлович остановил показ.
– И на этого козла нас заставляют молиться? – воскликнул Зернов. – Попадись он мне сейчас, точно выбил бы, собаке, из рогатки глаз.
– Ну, голубчик! – пожурил БИВ. – Шухов вам даже самолёты рекомендовал не калечить, когда мы потешались над американцами на «Энтерпрайзе», а вы убивать!
Фидель Кастро вздрогнул.
– Так это именно вы, товарищ Зернов, потушили прожектор на «Энтерпрайзе»? – удивился команданте.
– Я! – осмелел электрик. – Вот из этой самой рогатки! – вытащил он оружие из кармана брюк и над головой поднял.
– Вы, товарищ Зернов, достойны ордена Че Гевары! А орудие ваше должно занять почётное место в Музее Революции! – воскликнул Фидель.
– Господа! Господа! – остановил БИВ разошедшихся не в меру. – «Энтерпрайзы», рогатки, награды – это потом. Сейчас давайте не отвлекаться от темы. Смею напомнить, что время моего пребывания на Земле ограничено.
Вняв выговору, говоруны смолкли, а БИВ, промочив горло глоточком рома, продолжал:
– Кстати. Оуланем – это искажение святого имени, анаграмма Эмануила – библейского имени Иисуса, в переводе с еврейского обозначающего «бог». Подобное искажение имён очень практикуется в чёрной магии. Да и вот. На Земле у вас жил ещё один негодяй – Де Сад – основоположник садизма. Если его послушать, то покажется, что он и Маркс это два брата-близнеца.
БИВ хлопнул в ладоши, и рядом с Марксом – выплыло трёхмерное изображение мужчины, стал который, закатив глаза, декламировать самозабвенно:
«Я ненавижу природу, я хочу расколоть эту планету, нарушить ход её орбиты, остановить звёздные системы, низвергнуть земной шар в космос. Разрушить природу, защитить всё, что ей приносит ущерб, – одним словом, мне хочется хулить её в моих делах… может быть, нам удастся когда-нибудь захватить солнце, оторвать его у космоса или использовать его для того, чтобы зажечь весь мир. Это были бы настоящие преступления!»
Хлопнул в ладоши лектор. Де Сад исчез.
– Вот и разберись без бутылки, кто садист, а кто марксист. Вот ещё один артист из той же оперы – известный немецкий поэт Генрих Гейне, кстати, личный друг господина Маркса. Давайте его послушаем, для общей эрудиции, так сказать.
Хлопнул в ладоши БИВ, и рядом с Марксом появился Гейне:
«Я желал бы иметь перед моим домом пару красивых деревьев, если бог хочет моё счастье видеть совершенным, он доставит мне удовольствие увидеть на этих деревьях вздёрнутыми шестерых или семерых моих врагов. С сочувствующим сердцем я готов тогда, после смерти, простить и всё злое, что они сделали мне при жизни. Да, мы должны прощать врагам нашим, но не прежде, чем они окажутся на виселице. Я не злопамятен. Я хотел бы любить моих врагов, но не могу любить их, не отомстив им. Только тогда моё сердце откроется для них. Горечь остаётся в сердцах, пока мы не отомщены».
БИВ вновь привычно хлопнул в ладоши, Гейне исчез, а вместо него появился рядом с основоположником другой мужчина.
– Это Руге, друг Маркса, – революционер. Предлагаю очень занимательную сцену.
Увидев возле себя бородача, товарищ Маркса кинулся на него с кулаками и, припечатав хорошо в нос, неистово стал душить, причитая и приговаривая: «Ты за сколько, сволочь, продался австрийской полиции?! Признавайся, придушу не то!». «Мой один донос, – ответил невозмутимо Карл Маркс, – сорок марок стоит».
Хлопнул БИВ в ладоши, Руге исчез.
– А вот послушайте отрывок из письма Энгельсу по поводу смерти родного дяди и, соответственно, получения наследства. Его вам прочитает сам Карл Маркс:
«Если собака сдохнет, я спасён».
БИВ хлопнул опять в ладоши, и рядом с Марксом появился Энгельс. Обнялись мужчины и поцеловались так, как целуются только особи нестандартной ориентации.
– А вот отрывок из ответа на письмо нам прочитает Энгельс:
«В связи с сообщением о болезни старого наследство-представника поздравляю тебя и желаю, чтобы катастрофа как можно скорей наступила».
БИВ хлопком вновь вмешался в показ.
– А вот что пишет Маркс Энгельсу по поводу смерти своей родной матери. Отрывок из письма также он прочитает сам:
«Два часа тому назад я получил телеграмму о смерти моей матери. Судьбой было предназначено взять из жизни члена нашей семьи. Я стоял уже одной ногой в могиле. При нынешних обстоятельствах я могу быть более полезным, чем эта старая женщина. Я спешу в Триер за наследством».
БИВ привычно остановил оратора.
– Вот как господин Маркс любил родственников, как относился к маме, а вот как он обожал товарища Энгельса. Хлопнул в ладоши БИВ, и ожили в трёхмерном пространстве замершие друзья – началось гомосексуальное совокупление.
– Комментирую, – с отвращением улыбнулся лектор.
– Карл Маркс, будучи игроманом, постоянно нуждался в деньгах. В зрелом возрасте он так же, как и в юности, транжирил деньги, только ещё добавилась игра на бирже. Постоянно выручал из затруднительных финансовых ситуаций его близкий интимный друг и богатый фабрикант Фридрих Энгельс, за счёт которого основоположник мерз– кого учения жил всю свою сознательную жизнь. Однажды пролетавшему мимо духу, подобному мне, это здорово не понравилось, и наказал он, возмущённый мерзостью, негодяев по существу – Карл Маркс умер от рака ротовой полости, вроде переусердствовав на сексуальном фронте.
БИВ вздохнул, хлопнул в ладоши, и куб исчез.
– А знаете, команданте, что сказал ваш приятель Никита Сергеевич о великом наследии злого гения Карла Маркса?
– Не знаю, – мотнул головой Фидель.
– Он сказал: «Если кто-нибудь думает, что наша улыбка равносильна отказу от учений Маркса, Энгельса и Ленина, он глубоко ошибается. Кто ожидает этого, тот ждёт, пока рак на горе свиснет».
– Балабол! – покачал головой Фидель. – Трепач.
– Балабол. Сегодня утверждает, что рак на горе свистнет, а завтра его товарищи марксисты-ленинцы с потрохами гнусное ученье сдадут, будто не было его в помине. Невольно сам по себе возникает вопрос: почему все те, кто правит бал на Земле, берегут заведомо несостоятельные учения как зеницу ока? Почему слова против не дают сказать? Ларчик просто открывается. Для того, чтобы правильной теории не нашли. Никому рта не дают раскрыть: ни простым смертным, ни царям. Вот вы, Фидель, сами говорили только, что боитесь заикнуться даже о несостоятельности марксизма, так как опасаетесь остаться один на один с Америкой. А почему так претит кукловодам правильное мировоззрение?
Потому что сменить его в момент нужный тяжелей будет, чем дурацкое, бестолковое. Встанут воспитанные на правде за правильное горой, а от несостоятельного чтоб избавиться, нужно на него лишь только приоткрыть глаза. Потому, дорогой мой друг, придёт время, когда, повторюсь, и рак на горе свистнет, и на вас, команданте, и на марксизм-ленинизм с колокольни наплюют высокой… Так, чувствую, теории на сегодня хватит.
– А что, предполагается ещё и практика? – жрец учтиво взглянул на БИВа.
– Теория без практики – пустой звук, – тепло улыбнулся БИВ.
Глава тридцать третья. Встреча с марсианами
После того как освежились в море, БИВ, прищурившись, в синь безоблачную поглядел:
– В качестве практики чтоб и не почудить, чтоб и не поразвлечься?
– Я думал, мне придётся выворачиваться перед гостями наизнанку, – посетовал Фидель Кастро, – а тут вы суетитесь больше, неудобно как-то для принимающей стороны.
– То, что мне возможно, – успокоил БИВ, – не под силу ни вам, ни вашему Геваре, так что командовать парадом буду я, только не переживайте, на халяву не проскочите – за вами ром.
Странный и, казалось бы, вообще неуместный намёк на Че Гевару удивиться заставил всех. Видя то, БИВ посмотрел на Фиделя и пояснил:
– Я имел в виду вовсе не великого революционера, а специалиста иного плана – Альфреда Гевару, господина ответственного за эксклюзивный досуг.
Команданте вновь, в который раз, покраснел, но не сказал ни слова. Жрец Агап улыбнулся, а гости не поняли ничего. Откуда им было знать, что для поиска красавиц на Кубе и вообще по миру царь кубинский имел специальную службу, руководил которой именно Альфред Гевара, что БИВ почему-то, было видно, команданте в вину не ставил.
– Может быть, на яхте прогуляемся по океану? – виновато предложил Фидель, не зная, как отреагирует могущественный пришелец на тайные его шалости, отвлекая так от неприятной темы. А БИВ, и не думая отчитывать или журить:
– Яхта – это хорошо, – сказал, – но обыденно, обыкновенно. Насколько мне известно, ни вы, ни Агап Петрович ещё не путешествовали на советском стратегическом ракетоносце «Ту-95ВКМ».
– А где мы его возьмём?
– На вашем аэродроме. Там сейчас как раз Шухова самолёт стоит.
– Он неисправен – сел на вынужденную.
– Спросим кочегара. Шухов, как твой самолёт? Исправен или не исправен?
– Исправен.
– А чего ты сел на вынужденную?
– Моря захотел и рома.
– Значит, топливом заправил – и готов к полёту?
– Так почти. Если будем подниматься высоко, кислородом не мешает подзаправиться маленько тоже.
– А экипаж нам нужен?
– А зачем нам экипаж – самолёт, да я, да вы, Аркадий Павлович, какой нам нужен экипаж ещё? На вагоне вон вокруг Земли кружились!
– Верно мыслите, товарищ кочегар. Итак, уважаемый Фидель, ваша задача – снять охрану с самолёта Шухова, а затем, не фиксируя ничего в документах и иных носителях информации, организовать взлёт и посадку ракетоносца.
– Для чего секретность?
– Для Москвы. Чтобы не было прямых улик насчёт взлёта и посадки севшего на вынужденную самолёта. Ваш авторитет не пострадал чтоб здорово. Что будут думать о вас ваши кремлёвские друзья, если узнают про не санкционированные ими ваши самовольные развлечения на их поломанном самолёте?
– Спасибо, Аркадий Павлович, за душевное расположение и глубокое понимание.
БИВ похлопал царя кубинского по плечу:
– Несмотря на вашу многим кажущуюся кровожадность, я к вам искренне расположен, так как не вижу в вашем сердце никаких противоречий с главным принципом существования разума во Вселенной – принципом Великой Любви Вселенской!
– Если так, – решил случая не упускать Фидель, – так давайте скрутим США в бараний рог! Помогите мне, пожалуйста, Аркадий Павлович!
– Америку? В бараний рог? Тьфу, ерунда какая! Это мы в один момент сейчас и вас царём назначим. Только что вы делать будете с таким хозяйством?
– Что делать? Добру учить.
– Разумно, я нисколько не сомневался в правильности вашего подхода, уважаемый команданте, только добру учить – не злу. Это злу плёвое дело, а добру – тяжёлое, непростое. Вы вон, далеко ходить не надо, проституток своих хотели переиначить. Вышло что-нибудь?
Фидель снова густо покраснел, БИВ же продолжал:
– Насколько мне известно, пытаясь превратить кубинских проституток в таксисток, обучили вы многих таксованию на острове в изоляции от мужчин и авто ещё затем снабдили этих дам совсем не строгих правил.
– Было так, Аркадий Павлович.
– Ну и что же, не пропал труд даром?
– Пропал.
– Ну, совсем пропал что, говорить нельзя. Потуги и материальные затраты вашего небогатого гасударство проститутки оценили, приспособив для ублажения секса жаждущих мужчин революционные средства транспорта.
Тяжело вздохнул команданте.
– Всё вы знаете, Аркадий Павлович.
– Много, но не всё, – поправил БИВ, – знаю также, что после неудачи проекта руки у вас чесались, дабы жриц любви приговаривать к смертной казни за проституцию.
– И это было.
– А Америка – это не кубинские проститутки, с ней возни куда поболе будет.
Посмотрел БИВ на Фиделя пристально:
– Нужно оно вам, уважаемый команданте? Дров, гляди, таких наломаете, что не горюйте мама, мало что не покажется. Сами выкарабкиваются пусть. Смогут на добро переключиться – выживут, в злобе будут продолжать гнусное существование – погибнут и цивилизацию за собой потянут. Что, вообще-то, дело не великой важности. Каждое мгновенье во Вселенной погибает бесконечное множество цивилизаций, не перешагнувших барьер Великой Любви Вселенской.
БИВ закончил, а Фидель молчаливо поёжился и не сказал ни слова. Видя кислое лицо команданте, Аркадий Павлович потрепал его по плечу.
– Ну что вы, дружище, право, как девица. Будьте мужчиной. Че Гевара на вашем месте так бы ни за что не куксился. Так и быть, дабы вы своим недоброкачественным настроением не оказывали негативное влияние на присутствующих, поделюсь с вами маленьким вселенским секретом: быть на троне вам до конца своих долгих дней!
Улыбнулся команданте, а за ним и все, кто рядом был. Все распоряжения Фиделя по поводу предстоящего вояжа были моментально выполнены, и на одном «газоне», потеснившись слегка, покатила компания к 85-му.
Шухов и Зернов быстро вытащили из двигателей заглушки, расчехлили кабины, вынули колодки из-под колёс и заправили самолёт топливом и кислородом. Оглядел кочегар внешне ракетоносец и, поманив за собой компанию, по стремянке полез в кабину.
– Вы, команданте, занимайте место старшего стрелка-радиста. Замечательный круговой обзор – именно то, что надо. Я займу место командира корабля, а вы, товарищ Зернов, – указал БИВ на правое кресло, – присаживайтесь на чашку правую – на помощника командира место.
Техник непонимающе посмотрел на распорядителя.
– На «Ту-95-том» – пояснил Аркадий Павлович, – только две открывающиеся форточки, одна у командира, другая у помощника, то есть у вас, товарищ Зернов. Вы же, я думаю, не откажетесь продемонстрировать команданте искусство стрельбы из своего уникального оружия?
– Понял, Аркадий Павлович, не откажусь.
Зернов влез на указанное место, Шухов сел на своё, а Фидель Кастро забрался на вращающееся вокруг собственной оси кресло старшего стрелка радиста:
– Да, – воскликнул он. – Как здорово! Кто бы мог подумать!
Люба и Надя сели на штурманские места, а Вера и Агап Петрович остались стоять в проходе. Вместе с БИВом и Зерновым смотрели они через бронестёкла по курсу прямо.
– Запустить двигатели! – скомандовал Аркадий Павлович.
– Понял, запускаю, – ответил кочегар.
Третий двигатель, медленно набирая обороты, через две минуты вышел на режим малого газа, а за ним и остальные три. После того как двигатели были запущены, БИВ скомандовал:
– Выруливаю на старт!
85-й качнувшись, тронулся, проверил тормоза и по рулёжке покатился в полосы начало. Когда вырулили на старт, БИВ, как заправский командир корабля, как старый небесный волк, подал команду:
– Экипаж! Приготовиться к взлёту! Винты на упор! УПРТ 90!
– Винты на упоре! Двигатели нормально! Инженер к взлёту готов!
– Экипаж, взлетаю! Ноги с тормозов! Инженер, держать газ! – быстро в роль летуна входя, отчеканил БИВ.
– Держу 90! – отрапортовал кочегар, и ракетоносец покатился по полосе, набирая скорость, и взлетел красиво. После того как были убраны шасси и закрылки, самолёт перешёл в набор. На пяти тысячах командир прекратил его и обратился к членам экипажа по связи внутренней.
– Итак, господа, у нас есть два варианта полёта. Первый – не трансформируясь в иное состояние, просто прогуляться по небу, не имея возможности могуществом поразить. В этом случае для набора высоты всем придётся маски кислородные надевать, что не слишком, насколько мне известно, комфортно. Второй вариант – трансформируясь в иное состояние, получить возможность не только перемещаться со скоростью, превышающей световую, игнорируя перегрузки и не пользуясь кислородом, но и так почудить, мало что не покажется никому. Предупреждаю кубинцев, так как остальные знают, что существует весьма незначительная вероятность невозврата, где-то двадцать семь нулей после запятой. Рискнуть согласны?
– Показаться трусом оскорбительно для меня! – обиделся команданте.
– Я как шеф, – развёл руками Агап Петрович.
– Ну и понеслись тогда! – БИВ хлопнул в ладоши, выждал минуту и потянул на себя штурвал. «Ту-95-й» взмыл резко вверх, как космическая ракета, но при этом не испытывая перегрузок, и через минуту оказался в космосе.
– Полюбуйтесь, товарищи, на Землю с высоты космического полёта, – кивнул БИВ в сторону голубой планеты.
Космические туристы чуть не задохнулись от восторга. А американцы, которые не могли не заметить на экранах радаров яркую большую засветку от объекта, ввысь взметнувшегося с невероятной скоростью, крепко зачесали репы. С таким ускорением, то есть с перегрузкой невероятной такой, не могли выходить в космос существующие образцы ракетной техники. Получалось, либо Советский Союз поставил на Кубу нечто невероятное, либо её посетил НЛО, что в обоих случаях равнодушными наблюдателей из Пентагона не могло оставить, всё внимание сразу там переключили на засветку странную.
БИВ, сделав в космосе невероятно малого радиуса петлю, спустился до высоты десять тысяч метров и по вытянутому эллипсу стал облетать Кубу. Фидель Кастро, восседая на вращающемся кресле, прямо умирал от восторга. Он не находил слов, чтобы выразить восхищение, а Агап Петрович по-христиански перекрестился.
В воздух были моментально подняты истребители ВВС США, стаями они пошли за 85-м, не нарушая воздушного пространства непотопляемого авианосца (Кубы). «Ту-95», не давая возможности приблизиться, увеличивал скорость.
Вот уже истребители вышли на сверхзвук, вот уже форсаж включили, а дистанция не сокращается вопреки законам физики и смыслу здравому.
Но что это?! Откуда ни возьмись, вдруг в небе появилась целая эскадрилья летающих тарелок – ровно двенадцать. Шарахнулись врассыпную перехватчики, словно лани, испугавшиеся прайда львов, а 85-й, окружённый по периметру НЛО, свой полёт продолжил.
Фидель недоуменно посмотрел на БИВа.
– Это, случаем, не ваш сюрприз, уважаемый Аркадий Павлович?
– Действительно, оригинальный сюрприз, только, к сожалению, не мой. Это марсиане, дери их за ногу. На вершок от вас, землян, ушли, но зато на километры гонора.
– Марсиане? – удивился Фидель. – Насколько мне известно, жизнь там невозможна, не те условия, что на Земле.
– Совершенно верно. Только марсиане не на поверхности живут, а внутри шарика. Там у них и атмосфера, и давление, и температура, какая надо, и другие необходимые параметры соответствуют, а что самое главное, столкновения с астероидами не так опасны, как живущим на поверхности, например, землянам.
– Справимся с ними, если нападут? – кочегар спросил, к пластику иллюминатора прижавшись носом.
– Ну, во-первых, вовсе не обязательно марсиане должны нападать на нас. Во-вторых. Всё, не перешагнувшее через барьер Великой Вселенской Любви, семечки для нас хорошо прожаренные. Марсиане в этом плане не исключение. Так ежели чего замутят против нас, мы их легко прищучим.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
