Текст книги "Обряд Ворлока"

Глава 17. Пещера и озеро

Блуждая по узким извилистым проходам, будто бы проточенным в скале гигантскими червями, Вратко не уставал поражаться – сколько же псалмов знает наизусть брат Димитрий!

Монах читал и «Твердо уповал я на Господа, и Он приклонился ко мне и услышал вопль мой; извлек меня из страшного рва, из тинистого болота, и поставил на камне ноги мои и утвердил стопы мои…», и «Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться: Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим…», и «Грядет Бог наш, и не в безмолвии: пред Ним огонь поедающий, и вокруг Его сильная буря…», и «Славьте Господа, ибо Он благ, ибо вовек милость Его. Кто изречет могущество Господа, возвестит все хвалы Его?..»[110]110
  Фрагменты из Псалма 39, Псалма 22, Псалма 49 и Псалма 105 соответственно.


[Закрыть], и многие другие… Он хрипел и несколько раз отхлебывал из фляги, которую заботливо подсовывал Гуннар, но не смолкал. Казалось, херсонит может повторять слово Божье сутками напролет, подобно святым подвижникам седых веков, когда по земле еще ходили апостолы, воочию видевшие светлый и скорбный лик Иисуса Христа.

И покорная звукам его голоса, не истончалась преграда, удерживающая пещерных чудовищ на почтительном расстоянии. В конце концов, новгородец даже привык к их шумному и суетливому обществу. Да и сами преследователи выглядели не так ужасно, как при первом знакомстве. Первый время от времени слепо тыкался то головой, то плечом в каменные стены. Особенно на поворотах. Одну стрелу он вырвал из глазницы, воспользовавшись некоторой заминкой на развилке, когда люди поспорили, куда идти дальше – Гуннар хотел налево, а Олаф направо. Теперь шерсть на его морде слиплась от крови и слизи, вытекающих тонкой струйкой из изувеченного глаза. Второй начал заметно прихрамывать и старался не наступать на подраненную копьем Ассал переднюю лапу. Но этот зверь вел себя настойчивее, чаще пытался проверить защитный купол на прочность, скалился, обнажая длиннющие клыки, вращал круглыми глазами и рычал каждый раз, когда ненароком в упор глядел на слабенький огонек свечи. Даже столь маленькая толика света раздражала привыкшее к мраку чудовище.

Хёрды тоже зыркали на волочащихся за ними, как хвост за собакой, зверей с усталым равнодушием. Так, наверное, викинги глядят на приближающуюся бурю. Человеку не дано предотвратить встречу со стихией. Он может лишь приспособиться к ней и приложить все усилия, чтобы выжить. Так и тут. Противостояние зашло в тупик. Оружие не в силах повредить ужасу глубин. Конечно, обычное оружие, а не заколдованное, как Ассал, но нет уверенности, что найденное в друидском тайнике копье будет слушать кого-либо кроме ворлока. Да и не был ли успех Вратко случайностью, никак не связанной с его чародейскими способностями? Но с другой стороны, горячая молитва и животворящее крестное знамение, творимое херсонитом, не позволяют преследователям наброситься. Что остается делать, когда наступило равновесие сил в сражении? Пользуясь нежданной передышкой. Надеяться на удачный случай и стараться его не упустить. Так они и поступили.

Нехта, матерый вояка, старался не замечать чудовищ. Да и некогда динни ши смотреть по сторонам. Он теперь нес свои меч и самострел, меч Лохлайна, сумку с запасом стрел, а вдобавок ко всему еще и треножник. Если бросить артефакт, ужас глубин, возможно, и отвяжется, но задание королевы останется не исполненным, а значит, все перенесенные испытания и гибель товарищей окажутся напрасными.

Сколько они бродили по путанице нор и отнорков?

Кто знает?

Вратко потерял счет времени, ощущая его течение лишь по нарастающей усталости, которая наливала свинцом ноги и руки, манила присесть передохнуть, а то и поспать. Путники то шли вперед, то возвращались – тогда пещерные обитатели, злобно рыча, трусили перед ними, подталкиваемые упругой преградой.

Вначале люди пытались искать выход, руководствуясь здравым смыслом – если один из двух ходов ведет вверх, то следует выбрать его, если какой-то кажется более проходимым, торным, если можно так выразиться, следуй, не раздумывая.

Порядком притомившись, беглецы поняли, что заблудились окончательно.

Сколько саженей камня над головой?

Как далеко выход через друидское святилище? Пускай там ждут до зубов вооруженные саксы, но это все же люди, поступки которых можно понять и даже где-то предугадать…

Отвяжутся ли хоть когда-нибудь чудовища?

Есть ли вообще хоть какой-то смысл в их походе и нынешних блужданиях? Вдруг, королева Маб решила таким хитрым способом избавиться от норовистого ворлока? А заодно и от его товарищей, тоже не отличавшихся покладистостью. А Лохлайн, Нехта, Руарк и еще семеро воинов-подземельщиков, которым уже никогда не сужено дышать, смеяться, любить и сражаться, – просто-напросто, разменная монета. Ими не грех и пожертвовать ради достижения великой цели.

А как же тогда предсмертные слова десятника? Ну, насчет камня, которым можно вызвать королеву… Прозрачный, искрящийся даже при слабеньком огоньке сальной свечи, самоцвет и сейчас висел у Вратко на шее, удерживаемый связанным на узел ремешком. Или Лохлайн должен был остаться последним? Новгородец терялся в догадках… Конечно, от хитрой колдуньи можно ожидать чего угодно, но не слишком ли все сложно?

Углубившись в размышления, парень пропустил тот миг, когда Олаф с Гуннаром прекратили споры из-за каждого поворота и каждого разветвления, а всецело положились на чутье Вульфера. Теперь оборотень возглавил маленький отряд.

Что ж, если люди не могут найти выход, приходится доверять звериному чутью и опыту, а уж его у доживающего третий человеческий век Вульфера хватало. И даже с избытком. Он сразу повел спутников не вверх, а вниз. Хёрды, против ожидания, даже не возмутились. Только переглянулись угрюмо, будто бы говоря: ну, вот, сами напросились, теперь расхлебывать придется. Да еще Нехта удостоил светло-серого волка подозрительным прищуром – что, мол, затеял? А Вратко было уже все равно. Димитрию, пожалуй, тоже. Лишь бы не оступиться, лишь бы не прервать плавно текущие слова псалмов.

– Тролльи потроха! – Гуннар остановился так неожиданно, что словен врезался ему в спину лбом.

– Эй, Подарок, ты чего бодаешься? – недовольно пробурчал викинг, поглядывая через плечо.

– А ты чего встал? Что-то увидел? – отвечал Вратко.

– Так вода… – недоуменно протянул кормщик. Криво усмехнулся. – Сапоги боюсь промочить. Сам погляди.

Он отшагнул в сторону и парень увидел.

Очередной поворот низкого – приходилось сильно пригибаться – хода привел их в широкую пещеру. Ее края терялись в темноте, недосяжные для слабых лучей свечи. Зато в двух шагах от ближнего конца, куда и выбрались путники, отражала свет ровная, будто натянутый за углы платок из драгоценного шелка, за который купцы из далеких арабских земель просили серебра, словно за трех выезженных боевых коней, водная гладь. Сперва Вратко даже показалось, что это не вода. А что? Расплавленный и остывший камень, к примеру. Ему пришлось видеть нечто подобное на Оркнейских островах – Сигурд показывал. Старый викинг говорил, что в давние времена здесь из-под земли бил источник расплавленного камня. Само собой, трудно себе представить, какой огонь должен быть, чтобы камни плавиться начали. Должно быть, и правда, адское пламя, огонь Преисподней. Еще железо, серебро, бронзу – туда-сюда. На то люди мастерят горны с поддувом, качают меха, добиваясь сильного жара. А вот камень… Но Вратко поверил на слово. Почему он должен был сомневаться в словах старика? Тем более, что Хродгейр в ответ на осторожные расспросы подтвердил сказанное Сигурдом. Да, раскаленный докрасна, расплавленный камень тек из-под земли. Когда ручьями и реками, а когда выстреливал вверх столбом на добрый десяток саженей с тем, чтобы после обрушиться обратно, уничтожая все живое, будь то зверь, человек, дерево или трава. А потом застывал, будто озеро замерзало. Вначале корка сверху, а потому уж и до дна. Только покров этот не был белым, зеленоватым или голубым, как положено льду, а черным, темно серым, бурым… И уже через седмицу можно ходить по нему без опаски. Черный Скальд заметил так же, что в Исландии, на родине Халли Челнока, земля выделывает такие штуки куда чаще, чем в «старой» Норвегии или севере Англии. Местные обитатели живут, как на иголках – того и гляди у тебя под ногами разверзнется твердь и ты провалишься в Геенну Огненную. А потоки расплавленного камня снесут в море и твой дом, и хозяйство и скотину…

Так вот. Словену сперва показалось, что он глядит на озерко застывшего камня. И лишь через несколько мгновений он сообразил, почему на поверхности нет никакой ряби – откуда, если ветер под землей поднимать некому? А уж когда Олаф поднял крохотный камушек – с ноготь величиной – и, размахнувшись, зашвырнул его подальше в темноту, развеялись последние сомнения.

Вода…

Спасение или преграда, прижатые к которой они погибнут все до единого?

Вульфер настороженно принюхивался, вытянувшись в струнку. Похоже, подземное озеро его не пугало. Напротив, внушало надежду на скорое избавление от преследования.

Воцарилась тишина, которую нарушал лишь хриплый шепот Димитрия. На большее херсонит уже не годился.

– Хвалите Бога во святыне Его, хвалите Его на тверди силы Его. Хвалите Его по могуществу Его, хвалите Его по множеству величия Его. Хвалите Его со звуком трубным, хвалите Его на псалтири и гуслях. Хвалите Его с тимпаном и ликами, хвалите Его на струнах и органе. Хвалите Его на звучных кимвалах, хвалите Его на кимвалах громогласных. Все дышащее да хвалит Господа!..[111]111
  Псалом 150.


[Закрыть]

И, тем не менее, даже такой, едва различимой, молитвы хватало, чтобы оскаленная пасть одноглазого ужаса глубин замерла неподалеку от входа в пещеру. Преграда не выпускала его из промытого подземными водами хода. О втором звере напоминало лишь глухое рычание, исполненное бессильной ярости и, как ни странно, тоски.

– Близок локоть, да не укусишь… – Гуннар показал чудовищу язык.

Ребячество, если хорошенько подумать, но на Вратко поступок кормщика подействовал ободряюще. Пускай положение безвыходное, надо не падать духом. Даже если жить осталось не больше времени, чем хватит на прочтение двух-трех псалмов (а после монах неминуемо охрипнет, собьется, запутается в словах – тогда ничто не сможет помешать нападению), прожить ее надо весело, выкрикивая насмешки в злобную морду врага, дразня смерть и дергая ее за усы.

– Эх, брат Вульфер, жаль, что ты в рыбу не перекидываешься, – покачал головой Олаф и даже потянулся потрепать светло-серого зверя по загривку. Но наткнулся на пристальный взгляд медовых глаз и передумал. – А то, испросив помощи асов, и мы научились бы… – Закончил викинг совсем уж виновато, без былого задора.

– Ты не трожь его, – задумчиво произнес Гуннар. – Кажется мне, неспроста он нас сюда привел.

– Ну да! – хмыкнул здоровяк. – Само собой, неспроста. Водички попить напоследок. Только мне эта вода что-то не нравится. Лучше уж я…

Хёрд замер, выпучив глаза, когда оборотень вдруг шагнул с каменистого берега, сразу провалившись по брюхо. Зверь сунул узкую морду в воду. Прижав уши, он завыл. Вернее, хотел завыть, но вышло лишь бульканье, сопровождаемое низким гулом. Словно вдалеке заревел туманный рог.

– Чего это он? – повернулся Гуннар к Вратко.

– Откуда мне знать? – пожал плечами новгородец.

– Ну, так ты с ним давно подружился… Опять же, ворлоку положено.

– Опять вы за свое! – парень устало, еле-еле, взмахнул рукой. Пламя свечи затрепетало, фитиль зашипел, брызгаясь топленым салом. – Мне до ворлока настоящего еще учиться лет двадцать! Если не больше! А до того не имею права называться…

– Раз чародейское искусство постигаешь, значит, уже ворлок, – степенно заметил кормщик. – А коль не знаешь, зачем оборотень наш нырять вздумал, так и скажи…

– Так и говорю! Не знаю! – отчеканил Вратко.

– А я знаю! – неожиданно улыбнулся Олаф. – Утопиться он захотел. От стыда, что нас в ловушку завел.

– Скажешь тоже… – Гуннар пытался сохранять серьезность, но не выдержал и хихикнул. Из-за сжатых губ смех получился похожим на поросячье похрюкивание.

Тут уж не выдержал новгородец.

Захохотал, тряся головой и зажимая рот ладонью – того и гляди, Нехта подумает, что грозный ворлок с ума спятил.

– Молодец, самое время! – одобрил его кормщик. – Пускай эти уроды со злости удавятся! – Он мотнул головой в сторону черного зева выхода, где тупо переминался с лапы на лапу ужас глубин.

Брат Димитрий скосил на них глаза, продолжая читать:

– Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, Отец милосердия и Бог всякого утешения, утешающий нас во всякой скорби нашей, чтобы и мы могли утешать находящихся во всякой скорби тем утешением, которым Бог утешает нас самих![112]112
  Второе послание Св. Апостола Павла к Коринфянам. Гл. 1: 3–7.


[Закрыть]

Вульфер рывком поднял голову от воды. С потемневшей шерсти стекали тонкие струйки. Ребра ходили ходуном – будь ты трижды оборотень, а без воздуха не обойдешься. «Дышать нужно всякому существу, – подумал Вратко. – И божьему созданию, и тому, кто от Лукавого род ведет. Хоть сакс и утверждает, что не знается с Сатаной».

– Ты зачем булькаешь-то? – Олаф наклонился к волку.

Не удостоив викинга ответа, Вульфер нырнул снова.

– Бывает, – пожал плечами хёрд. – Одурел малость.

– Сам ты одурел, – беззлобно ответил ему кормщик. – Он зовет кого-то.

– И я так думаю, – кивнул Вратко.

Олаф хмыкнул недоверчиво.

– Кого там звать?! Сурт[113]113
  Сурт (др. – исл. черный), в скандинавской мифологии великан, который во время последней битвы богов поведет против асов враждебные полчища хтонических существ.


[Закрыть] его знает, сколько саженей камня над головой. Тут целое озеро воды, будто из Нифльхеля натекло… Да в нем, видать, и рыбы-то нет. Кого тут звать?

Викинг в поисках поддержки посмотрел на Нехту. Динни ши не ответил. Он сидел на корточках, уставившись невидящим взглядом в стену.

– Еще один! – скривился Олаф. – Только этого нам не хватало. Хоть ромей пока в своем уме…

– Ибо по мере, как умножаются в нас страдания Христовы, умножается Христом и утешение наше, – будто ответил ему словами апостола Павла Димитрий. – Скорбим ли мы, скорбим для вашего утешения и спасения, которое совершается перенесением тех же страданий, какие и мы терпим. И надежда наша о вас тверда. Утешаемся ли, утешаемся для вашего утешения и спасения, зная, что вы участвуете как в страданиях наших, так и в утешении…

Вульфер завыл.

Ужас глубин рванулся, ударившись грудью о невидимую преграду. Зарычал, забил по воздуху передними лапами.

«Неужели чувствует, что добыча ускользает?» – пронеслось в голове новгородца.

Херсонит размашисто перекрестился.

– Гляди! – заорал Олаф, пятерней хватая Вратко за плечо. Словен аж охнул – предела своей силище викинг не знал. – Ты чего?!

Палец хёрда указывал на черную гладь подземного озера. Среди мелких волн, поднятых Вульфером, вспучилась круглая шишка размером с шапку. Она стремительно приближалась к берегу.

Что еще за напасть?

У Вратко зародилось нехорошее предчувствие. Мало ли чудовищ может здесь обитать? Наверняка пещеры способны подкинуть им еще пару-тройку неожиданностей помимо ужаса глубин…

Шишка остановилась в полутора саженях от сапог Гуннара, который, вцепившись в бороду, тоже во все глаза ее рассматривал.

Остановилась и вдруг превратилась в звериную морду: круглую, мокрую и блестящую. На первый взгляд она напоминала собаку, да только без ушей. А безухих собак, как известно, не бывает. Кроме больших, навыкате черных глаз, отражающих огонек свечи, на морде выделялись знатные усищи – таких длинных, пушистых, торчащих в разные стороны не было ни у кого в войске Харальда Сурового. Ну, разве что Лосси-датчанин мог похвастать похожими, разлохмаченными волосами.

«Да нет, – решил новгородец, – В подметки морской хевдинг не годится пришельцу.

А что же это за существо такое?»

Неизвестный зверь фыркнул, разбрызгивая капельки воды с усов, и моргнул.

– Да ведь это же нерпа[114]114
  Вратко ошибается. У берегов Британии кольчатая нерпа (Phoca hispida), довольно распространенная на русском севере и в Скандинавии, не встречается. Здесь можно встретить серого, или длинномордого, тюленя (Halychoerus grypus).


[Закрыть]! – изумленно воскликнул Вратко. – У нас на Ладоге…

– Тут тебе не Ладога! – осадил его Гуннар, перехватывая меч поудобнее.

– Да брось ты… – взял его за рукав Олаф. – Смотри лучше на нашего оборотня.

Вульфер уже успел высунуть голову из воды и тянулся носом к тюленю. Сухопутный зверь и водоплавающий надолго замерли без движения. Только шевелились ноздри и звучно били о гладь озера капельки воды, срывающиеся с волчьей шерсти.

В тишине по прежнему хрипел усталый Димитрий, удерживая кровожадных преследователей:

– … Хвалите Его, все Ангелы Его, хвалите Его, все воинства Его. Хвалите Его, солнце и луна, хвалите Его, в се звезды света. Хвалите Его, небеса небес и воды, которые превыше небес. Да хвалят имя Господа, ибо Он повелел, и сотворились; поставил их на веки и веки; дал устав, который не прейдет. Хвалите Господа от земли, великие рыбы и все бездны, огонь и град, снег и туман, бурный ветер, исполняющий слово Его, горы и все холмы, дерева плодоносные и все кедры, звери и всякий скот, пресмыкающиеся и птицы крылатые[115]115
  Псалом 148.


[Закрыть]…

Наконец оборотень вильнул хвостом и, пятясь задом, выбрался на берег.

Тюлень, смешно горбясь и растопыривая короткие передние ласты, последовал за ним. – Во как спелись… – протянул Гуннар, не опуская меч.

– Оборотень оборотню глаза не выклюет, – скривив губы, неожиданно сказал Нехта. И тут новгородца осенило:

– Селки?

– Роан, – поправил его динни ши.

– Какая разница? – махнул рукой Гуннар. – Вульфер говорил, они миролюбивые.

– Не бойцы, – презрительно бросил подземельщик. – Трусы. Когда дело доходит до драки, предпочитают спрятаться.

– А вывести отсюда он нас сможет? – Вратко краем глаза заметил, что оборотень отошел в сторонку.

– Ты умеешь плавать, как рыба? – очень серьезно спросил Нехта.

– Приходилось… – новгородец вспомнил, как бултыхался в холодных волнах Варяжского моря. Конечно, без бочонка долго он не выдержал бы, но раз роан проплыл сюда, значит и он сможет…

Вульфер рухнул на брюхо, выгибая спину. Под волчьей шерстью ходили судороги.

«Сейчас начнет превращаться в человека, – догадался парень. – То есть, как это правильно говорить? Оборачиваться. Вот!»

Вратко, припоминая, через какие мучения проходит оборотень, изменяя внешность, отвернулся, чтобы не смущать его. Осторожно положил у своих ног узелок с одеждой Вульфера-человека.

– А как долго ты можешь задержать дыхание? – продолжал приставать с расспросами динни ши.

«Чего он взъелся? Или малый народец просто сам не свой, если ни к кому не цепляется? Думал, от Лохлайна отделался…»

– Я потерплю! – твердо ответил словен. – И ты потерпишь, если жить хочешь.

– А если…

– Да ты трусишь, подземельщик? – нахмурился Гуннар. – Неужто утонуть для тебя страшнее, чем попасть под когти вон того урода? – кормщик ткнул пальцем в сторону беснующегося чудовища. Ужас глубин уже не рычал – видно, дыхания не хватало, – он просто бросался вперед и вперед. И хотя молитва, читаемая братом Димитрием, все еще не позволяла обитателю пещер вырваться из узкого прохода, зверь все же понемногу продвигался за каждый рывок. Когда на вершок, а когда и на пядь.

– Да. Я боюсь, – честно признался Нехта. – Я ни разу в жизни не плавал. Не то, чтобы нырять.

Динни ши в задумчивости покрутил в руках треножник.

– Вы хоть находку передайте ее величеству…

– Ты никак умирать собрался? – насмешливый голос Вульфера заставил одноглазого обернуться. – Не торопись раньше времени…

Сакс успел не только вернуться в человеческий облик, но и натянуть штаны. Он нырнул в рубаху, отчего следующие слова прозвучали неразборчиво.

– Чего-чего? – переспросил Гуннар.

– Еще поборемся, говорю! – несмотря на усталость, лицо оборотня лучилось радостью. – Кра-Аранг проведет нас в поселок роанов.

– Кто-кто?

Вульфер хохотнул:

– Вижу, ты совсем устал, борода! А ведь нам еще плыть.

– И далеко? – осторожно поинтересовался новгородец.

– Дальше, чем хотелось бы, но ближе, чем пристало Подарку Ньёрда! Попроси за нас морского пивовара. Авось не выдаст.

Новгородец кивнул, хотя сам уверенности в помощи вана-Ньёрда не чувствовал. Боги редко внимают просьбам людей. Обычно они сами выбирают, кого поддерживать, а кого нет.

И предугадать их промысел не в человеческих силах.

– Не доверяю что-то я этому… скользкому… – брезгливо протянул Нехта.

– Это ты зря! – покачал головой Олаф. – Тюлень – зверь безобидный. Даже Хеймдалль, когда за обманщиком Локи гонялся, в тюленя превращался. А что асам не зазорно, то и земным существам простить можно.

– Народ Холмов и жители побережья не слишком-то любят друг друга, так ведь? – Вульфер уже подпоясался.

Динни ши не ответил и лишь покрепче прижал к животу треножник.

– Значит, правда, – по-своему истолковал его молчание оборотень. – Тогда ныряем. Кра-Аранг пойдет первым… – Роан согласно хрюкнул. – Потом я. Потом Нехта. Ты, Гуннар, подсобишь ему, если вдруг что?

– Куда ж я денусь? – кормщик деловито поддергивал одежду, перехватил крестовину меча ременной петелькой – чтоб не выскользнул из ножен ненароком.

– Вот и хорошо. Потом Олаф с ромеем пойдут. Монах, хоть и вырос у моря, а доверия у меня к нему нет. Божий человек. Да и выбился из сил он – языком еле ворочает…

– Вытащу, не сомневайся, – здоровяк повел плечами, разминаясь. – Уж не брошу.

Хирдманы Черного Скальда своих не бросают.

– Книгу жалко… – вздохнул словен. – Размокнет.

– Нет той книги, за которую умереть не жалко! – Олаф махнул рукой.

– Это тебе, может быть. А для ученого человека…

– Замотай в куртку и суй в мою сумку, – решительно распорядился сакс. – Все, что мешает, выкидывай смело. Обойдемся! Промокнет-то она по любому. Да хоть что-то сохраним и то дело… Ты, Вратко из Хольмгарда, последним ныряй. – Оборотень говорил, будто извинялся. – Понимаешь, на твое копье вся надежда. Это если уроды эти прорвутся… Или за нами нырять начнут.

Новгородец кивнул. Само собой. Он уже убедился, что иначе, чем копьем Ассал, ужас глубин не поразишь. Хотя и им смертельной раны, похоже, не нанесешь.

Они выстроились в ряд на берегу.

Гуннар хотел забрать треножник у Нехты, но динни ши, похоже, решил ни за что не расставаться с артефактом. Вцепился двумя руками. Тогда кормщик молча вытащил из сумки веревочку и накрепко привязал драгоценную находку к предплечью одноглазого.

Олаф, осторожно поддерживая под локоток, привел Димитрия. Грек переставлял ноги, как слепой, не прекращая бормотать слова молитв.

Вратко оглянулся.

Первый ужас глубин, мотыляя окровавленной башкой, выбирался на простор пещеры. Медленно, но верно он преодолевал ослабевшую вместе с монахом защиту. Второй прихрамывал позади, то и дело приподнимаясь, чтобы выглянуть над загривком собрата.

Тогда он скалил длинные желтые клыки и радостно порыкивал.

– Приготовились! – скомандовал Вульфер.

Тюлень, выгнувшись, сильно ударил задними ластами. Подпрыгнул и без брызг и всплеска ушел в воду.

– Пошли!

Сакс взмахнул руками и нырнул следом за роаном.

Гуннар подтолкнул динни ши – не спи, мол. Они шагнули с берега почти одновременно.

– Давай, брат монах! – выдохнул Олаф, дергая херсонита за рукав.

И эти нырнули.

Как только смолкли звуки хриплого голоса, чудовища яростно завыли и бросились вперед огромными прыжками. Вратко прекрасно видел их колыхающиеся туши. Свеча, пусть и слабенькая, давала достаточно света.

Прежде, чем парень успел набрать полную грудь воздуха, одноглазый ужас глубин приблизился на расстояние двух прыжков.

Еще миг и…

Выпавшая из пальцев новгородца свеча зашипела и погасла.

Сжав двумя руками Ассал, Вратко бросился в озеро. Он не гнался за красотой. Подумаешь! Лишь бы скорее.

Ледяная вода сдавила ребра.

Одежда тут же намокла и облепила тело, сковывая движение.

Словен изо всех сил забил ногами.

Он не знал, куда нужно плыть. Лишь догадывался, что вперед и вниз.

Воздуха пока хватало.

Мимо пронеслась черная продолговатая тень.

Роан?

Точно он.

Кра-Аранг показывал спутникам верное направление.

Вратко приободрился. Теперь уж он не заблудится.

Парень перехватил копье левой рукой и принялся помогать ногам, загребая правой.

Глубже, глубже…

Звенело в ушах. Под ложечкой поселилась ноющая боль. «Терпи, ворлок, терпи…» Горло горело огнем.

«Ничего… Должно быть, скоро уже».

Тюлень толкнулся носом в плечо.

Промелькнул расплывчатой, смазанной тенью, уходя вверх.

«Неужели все?»

Вратко изо всех сил отталкивался от воды, ставшей вдруг густой и неподатливой.

Подводное царство будто не хотело отпускать его.

А может, и правда, вана-Ньёрд решил оставить парня на этот раз у себя? Ну, уж нет!

Гребок, еще гребок!

Только бы не выпустить из замерзших пальцев Ассал.

Перед глазами закружились цветные пятна. Ярко-желтые точки, словно искры над костром, повели неспешный хоровод.

«Держись, Вратко из Новгорода. Ведь новгородцы все, как на подбор, упрямые. Не сдавайся!»

Еще гребок!

Легкие жгли, будто кто-то углей насыпал.

Из последних сил сопротивляясь желанию вдохнуть полной грудью, словен греб и греб. Дрыгал ногами.

Когда чья-то сильная рука схватила его за ворот куртки и потащила наверх, парень понял, что спасен. И тут холодная вода хлынула в рот и нос. Разве это справедливо? Умереть за полшага от избавления. Вратко беззвучно закричал. И потерял сознание.