Текст книги "От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое"

Глава 5. Восточноазиатский узел

Вторая мировая в Азии

Как Япония оказалась участником гитлеровской «оси», причем самым стойким?

Страна восходящего солнца после Первой мировой войны проявляла повышенную агрессивность. Армия и флот укреплялись, перевооружались, повышали боевую выучку, проникаясь «настоящим самурайским духом», который предполагал в первую очередь готовность отдать жизнь за божественного императора. Никто и ничто не могло нарушать единства нации, готовившейся к исполнению своего предназначения – стать хозяином всей Восточной Азии и наглядно продемонстрировать всем превосходство избранной богами расы Ямато.

В результате Реставрации Мэйдзи 1868 года в центре японской жизни встала фигура императора. Он не обрел абсолютной власти, но стал номинальным главой государства, который выполнял церемониальные и религиозные функции. Санкция Божественного сына неба, верховного жреца государственной религии синтоизма и символа власти, его воля была обязательна при принятии всех государственных актов и законов. Он был главной фигурой в обрядах, которые проходили раз в полгода в синтоистском храме Ясукуни, где обитали обожествленные души павших героев.

В конституции, дарованной императором Мэйдзи в 1889 году, говорилось, что в Японской империи правит и будет вечно править император, который есть «лицо священное и неприкосновенное. В соответствии с постановлениями настоящей конституции император осуществляет законодательную власть с согласия императорского парламента, утверждает законы и отдает распоряжение об их обнародовании и исполнении, определяет устройство различных ветвей управления и оклады всех гражданских и военных чинов, каковых он же назначает и смещает… Император осуществляет верховное командование армией и флотом. Император объявляет войну, заключает мирные и иные договоры».

Но это была оболочка, имевшая мало общего с реальностью. Да, премьер-министра назначал император, который следовал в этом вопросе указаниям своих тайных советников, называемых гэнро, и лорда-хранителя печати. Поскольку император был одновременно и главным божеством в пантеоне синтоизма, и верховным главнокомандующим, военные воспринимали его приказы как божественную волю, что придавало их действиям моральную силу крестового похода.

Но в реальности роль императора была не больше, чем у английского короля. Он лишь покорно утверждал решения, уже принятые консенсусным решением кабинета министров.

Информация к размышлению:

Хирохито, император Японии, с титулом Тэнно, главы Небесного Дома, который вел свое происхождение от богини Солнца Аматерасу. Его род был столь древним, что у его представителей не было фамилий. Не было во всем мире никого равного ему: ни один монарх, кроме него, не происходил от божества. Его отец был сыном Мэйдзи и старшей фрейлины императорского двора. Дело в том, что императрица родила мужу 14 детей, среди которых было четыре сына, но все они умерли в детстве.

В детстве Хирохито был отдан на воспитание генералу Ноги, герою Русско-японской войны, самураю старой школы, отличившемуся в боях за Мукден и Порт-Артур. Когда император Мэйдзи умер в 1912 году, генерал Ноги, как верный слуга своего хозяина, совершил харакири вместе со своей супругой. Отец Хирохито был провозглашен императором и получил тронное имя Тайсё – «Великая справедливость». Хирохито был тогда отдан на воспитание адмиралу Того, другому герою Русско-японской войны.

Тайсё царствовал всего несколько лет, когда всем стало очевидно, что он не в своем уме, и эта новость вышла далеко за стены дворца. После этого Тайсё быстро убрали, и Хирохито стал принцем-регентом.

Кронпринц в 1922 году отправился в тур по Европе, чего до него не делал никто из тэнно. Путешествовал инкогнито. Заходил в магазины, ездил на метро, посещал рестораны. После его возвращения из Европы на территории императорского дворца появились поля для гольфа. Хирохито привез с собой пластинки с западной музыкой и бочонок виски. После чего даже устроил вечеринку для своих бывших школьных друзей.

В 1926 году правление Тайсё закончилось, и ему наследовал Хирохито. Он принял тронное имя Сёва, что означает «Просвещенный мир». Но даже в своем мундире главнокомандующего императорской армии Японии Хирохито выглядел, как студент. Чарли и Эмма – так называли императорскую чету иностранные журналисты в Токио в 1930-х годах.

Хирохито интересовался естествознанием, прежде всего биологией. В конце 1930-х он опубликовал книгу о грибах – под именем своего научного руководителя. Его труд по морской микробиологии даже снискал признание научной общественности. В его лаборатории стояли бюсты Дарвина, Линкольна и Наполеона.

Вкусы и пристрастия Хирохито, как говорили его почитатели, были довольно просты, хотя он был одним из богатейших людей на планете. А в министерстве императорского двора, обслуживавшем нужды семьи тэнно, трудились 5 тысяч чиновников.

Япония, безусловно, видела себя одной из великих держав и гегемоном Азии.

Сферу своего влияния Япония могла расширять лишь за счет Великобритании, Франции, США, Голландии, которые обладали Малайей, Бирмой, Вьетнамом, Камбоджой, Лаосом, Филиппинами, Индонезией, Гонконгом и Сингапуром. Западные державы также сохраняли серьезные позиции в Китае, который в Токио рассматривали как свою будущую добычу. И, конечно, Японию манили российские Сибирь и Дальний Восток.

С точки зрения непосредственной военной угрозы до середины 1930-х годов именно Япония представляла наибольшую опасность для СССР. Она последней из всех держав прекратила интервенцию на российской территории – ее войска покинули Владивосток только в 1922 году, а Северный Сахалин в 1925-м. Она активно поддерживала ушедшие за кордон белогвардейские отряды. А уже в 1923 году ею был разработан новый план войны против СССР. После установления в 1925 году дипотношений Москва предложила заключить договор о ненападении, что было отвергнуто по настоянию японских военных.

Большинство японцев воспринимали СССР как военного и идеологического противника, а русских – как «недостаточно цивилизованную нацию с экстремальным характером». Угрозой считалось распространение идей коммунизма, а декларируемая Москвой политика национального освобождения рассматривалась как вызов Японской империи.

В 1920-е годы Москва активно готовила кадры азиатских революционеров. В Московском университете трудящихся Китая им. Сунь Ятсена учились руководящие работники и КПК (секретарем партячейки «теоретического кружка» в университете в это время был Дэн Сяопин), и Гоминьдана. Среди них выделялся Чан Кайши.

Информация к размышлению:

Чан Кайши – выпускник Баодинской военной академии, продолживший военное образование в Японии, сподвижник Сунь Ятсена, женившийся на сестре его жены. Супруга Чана, как и вся ее родня, училась в Америке, что поможет налаживанию его связей с Западом. Сам он изучал в Москве опыт советского военного и партийного строительства, после чего Чан стал комендантом академии Вампу, главной кузницы командных кадров гоминьдановской армии. В 1925 году был назначен главкомом Национально-революционной армии, летом 1926 года возглавил Северный поход, чтобы – в союзе с коммунистами и с помощью Москвы – попытаться объединить страну. Но в апреле 1927 года, рассорившись с КПК, Чан Кайши приказал арестовать и казнить тысячи коммунистов.

В 1928 году он сформировал «национальное правительство» в Нанкине, и Лига Наций признала именно нанкинское правительство в качестве единственного общенационального. Что еще важнее, его признали американцы, и с тех пор Чан Кайши оставался главным проводником американских интересов в Китае. С западными державами он предпочел путь переговоров, с Советским Союзом, чьи дипломаты были выдворены еще в 1927 году, – язык силы. Были заявлены претензии на Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД), тем более что там не было ни советских войск, ни даже железнодорожной охраны. После неудачной попытки Чана в 1929 году установить с помощью военной силы полный контроль над КВЖД последовал разрыв дипломатических отношений с СССР.

Многие историки считают – и не без оснований, – что Вторая мировая война началась вовсе не 1 сентября 1939 года нападением Германии на Польшу, а еще в 1931 году – нападением Японии на Китай. Привилегия называть те или иные войны мировыми принадлежала тогда великим европейским колониальным державам – Великобритании и Франции. А как они могли назвать войну мировой, если сами эти страны в ней не участвовали. А когда убивают миллионы китайцев – какая же это мировая война. Это и не война вовсе… Вот такой – европоцентричный, западоцентричный – взгляд на мир преобладал тогда и во многом преобладает сейчас.

Великая депрессия, нанесшая мощный удар и по Японии, открыла простор для сторонников установления диктатуры, которые осуществили серию путчей и политических убийств. Они были уверены «в высшей природе традиционного японского духа», а Японскую империю рассматривали как современное, революционное (восстание против Запада) государство, как азиатского лидера.

Особое место в геополитических планах Японии принадлежало России и Китаю. Если в Японии и спорили, то не о том, стоит ли нападать на СССР, а о том, как и когда лучше это сделать. Одни настаивали, что немедленно, пока Советский Союз не набрал сил; другие уверяли, что война может затянуться и ее лучше вести с опорой на ресурсы северного Китая, откуда и стратегически удобнее наносить удар по СССР. В итоге было решено, что нападению на СССР должно предшествовать укрепление в Маньчжурии, чтобы использовать ее территории и ресурсы для атаки на советский Дальний Восток.

Война с Китаем началась с провокации, которую организовали националисты из японской Квантунской армии, названной так по Квантунскому полуострову – южной оконечности Ляодунского полуострова с Далянем (Дальним) и Люйшунем (Порт-Артуром), контроль над которыми перешел от России к Японии в 1905 году. Взрыв под японским поездом на Южно-Маньчжурской железной дороге (ЮМЖД), ставший поводом к войне с Китаем, был организован 18 сентября 1931 года группой молодых офицеров во главе с подполковником Ививарой Кандзи и полковником Итагаки Сейсиро.

В момент нападения Японии на Китай поддерживаемая Москвой компартия Китая и ее войска были в отступлении, теснимые 300-тысячным войском Гоминьдана, которое вел сам Чан Кайши в рамках третьего карательного похода против Красной армии. Сталин и Молотов дали добро на создание на подконтрольных КПК территориях Китайской Советской Республики (КСР). Ее провозгласили 600 делегатов, собравшихся в селении Епин неподалеку от Ганьчжоу в провинции Цзянси. Председателем ЦИК и главой Совнаркома КСР по согласованию с Кремлем стал Мао Цзэдун. Самопровозглашенная и не признанная даже СССР Китайская Советская Республика весной 1932 года, продолжая бои с гоминьдановцами, официально объявила войну Японии.

Молотов расскажет: «Вообще о Мао Цзэдуне мы тогда мало знали. Знали, что у них два руководителя: Мао Цзэдун – политический и Чжу Дэ – военный. Вот Ван Мина мы хорошо знали. Он с Мао уже воевал в тот период. Он критиковал Мао. Кто из них тогда был прав, нам трудно было разобраться».

Информация к размышлению:

Мао Цзэдун, 52 года. Председатель ЦК Коммунистической партии Китая.

Родился в семье зажиточного крестьянина в селе Шаошан, провинция Хунань, где получил и начальное образование. Затем учился в Душаньской начальной школе высшей ступени, в Первой провинциальной средней школе в Чанша, Провинциальном педагогическом училище в Чанша. Во время революции 1911–1913 гг, свергнувшей многотысячелетний императорский режим, короткое время служил в армии губернатора провинции. В училище создает общество «Обновление народа».

Принял принципы марксизма-ленинизма, работая с 1918 года в библиотеке Пекинского университета. «Когда 1 июля (1921 года – В.Н.) в закрытом по случаю летних каникул женском колледже на территории французской концессии в Шанхае собрались делегаты учредительного съезда Коммунистической партии Китая из Пекина, Кантона, Цзинани, Чанши, Токио, на съезде присутствовал и скромный делегат от провинции Хунань – Мао Цзэдун. По возращении в родную провинцию Мао был избран секретарем Хунаньского отделения КПК. На тот момент в Китае насчитывалось менее двух сотен членов коммунистической партии».

На III съезде КПК Мао вошел в Центральное бюро партии, был избран секретарем и заведующим организационным отделом ЦИК партии. В рамках политики союза КПК и Гоминьдана принимал участие и в I съезде Гоминьдана в 1924 году, но затем порвал с ним связи.

Возглавил крестьянское восстание «Осеннего урожая» в окрестностях Чанша в 1927 году, подавленное властями. В 1928 году создает советскую республику на западе провинции Цзянси. Один из основателей Китайской рабоче-крестьянской Красной армии. Осенью 1931 года возглавил Временное центральное советское правительство Китайской Советской Республики, созданной на территории 10 советских районов центрального Китая. В 1934 году под натиском сил Чан Кайши силам коммунистов удалось уйти в горные районы Гуйчжоу. Во время этого героического Северо-Западного (Великого) похода Мао сделался главой КПК. Новым форпостом партии стал коммунистический район Шанси-Ганьсу-Нинся с центром в Яньани. По настоянию Москвы с 1937 года КПК идет на создание единого фронта с Гоминьданом для противодействия японской агрессии. В 1943 году Мао избирается председателем Политбюро и Секретариата ЦК КПК, а в 1945 году – председателем ЦК КПК.

Громыко писал о Мао: «Если отвлечься от его теоретических установок, от его мировоззренческих концепций и особых взглядов в политике, то перед вами предстает человек в общем любезный и даже обходительный. Мао понимал шутку, и сам к ней прибегал. Старую китайскую философию он считал своим родным домом, основательно ее штудировал и говорил об этом».

Уже к началу 1932 года Япония оккупировала весь юго-запад Маньчжурии. Менее чем за пять месяцев японская армия захватила 1 100 000 квадратных километров китайской территории в трех северо-восточных провинциях, что в три раза превышало площадь самой Японии. Или площадь Польши. На оккупированных китайских территориях 1 марта 1932 года было создано марионеточное государство Маньчжоу-Го. Его верховным правителем был назначен последний император Китая Пу И, который «выполнил вычурный якобы японский ритуал, после которого его считали младшим единокровным братом японского императора Хирохито». Однако власть его был чисто номинальной. Управлял марионеточным образованием командующий Квантунской армией, который одновременно был и японским послом. Как и в других колониях, японцы развернули в Маньчжурии переселенческую политику под лозунгом «служения империи на территориях Азии».

Появилась весьма протяженная советско-японская сухопутная граница – от Владивостока и чуть ли не до Читы, на которой стали накапливаться японские войска. Пограничные столкновения шли постоянно, и угроза Дальнему Востоку занимала центральное место в расчетах советских военных. Начала расти численность советских вооруженных сил на Дальнем Востоке.

В СССР было принято решение о создании Тихоокеанского флота. Москва еще в 1931 году официально заявила о нейтралитете в японо-китайском конфликте и предложила Японии заключить пакт о ненападении и нейтралитете. Та взяла долгую паузу.

Теперь Советский Союз, ориентируясь на собственные геополитические интересы, был не против нормализации отношений с гоминьдановским правительством и оказания ему помощи в борьбе с японской агрессией. Интерес Москвы был понятен: создать максимум проблем для Японии внутри Китая силами китайцев, повернуть ее военную активность на юг, подальше от советских границ.

Чан Кайши долго и слышать не хотел о договоренностях с Москвой, но к лету 1932 года японское наступление подвигло его к тому, чтобы предложить Москве восстановить дипломатические отношения и заключить пакт. Первая реакция Сталина была настороженной: «Предложение нанкинцев о пакте ненападения – сплошное жульничество. Вообще нанкинское правительство состоит сплошь из мелких жуликов. Это не значит, конечно, что мы не должны считаться с этими жуликами или их предложением о пакте ненападения; но иметь в виду, что они мелкие жулики, – все же следует». Позднее Генсек передумает. 12 декабря 1932 года в Женеве советский нарком иностранных дел Литвинов и китайский коллега обменялись нотами о восстановлении дипломатических и консульских отношений. Уже 13 декабря – как знак крайнего недовольства – министр иностранных дел Японии Утида вручил полпреду в Токио Трояновскому ноту, отклонявшую предложение Москвы о пакте ненападения. Советско-японские отношения вступили в полосу открытой конфронтации.

В январе 1933 года японская армия захватила Шанхайгуань, что означало перенесение военных действий за пределы Маньчжурии – и поближе к границам СССР. 27 марта после «многих бессонных ночей» император Хирохито издал эдикт о формальном выходе Японии из Лиги Наций, Токио отказывалось от всех международных договоренностей, активизировалось планирование войны с Советским Союзом.

В течение весны-лета 1933 года происходили многочисленные инциденты на советско-маньчжурской границе, на КВЖД, с рыболовецкими судами. В КВЖД китайская доля официально перешла к Маньчжоу-Го, а фактически под японский контроль. Наркому иностранных дел М. М. Литвинову приписывается формулировка: «Лучше продать, чем прос… ать». Начались переговоры о продаже нами японцам Китайско-Восточной железной дороги. Соглашение будет подписано 23 марта 1935 года после двухлетнего переговорного марафона. СССР смог получить лишь пятую часть от минимальной рыночной цены КВЖД и был вытолкнут из Маньчжурии. К улучшению отношений с Японией это не привело.

Японский фактор, наряду с германским, заставлял искать союзников, форсировать сближение с Соединенными Штатами. У восстановления дипломатических отношений между СССР и США в 1933 году был серьезный антияпонский аспект – причем с обеих сторон.

Крайне неблагоприятно для Москвы складывалась ситуация внутри Китая. Чан Кайши решил, что настало время окончательно расправиться с коммунистами. В октябре 1934 года Центральная Красная армия потерпела тяжелое поражение, ее силы сосредоточились в безлюдной части провинции Шаньси, Мао Цзэдун сделал столицей городок Яньань.

К зиме 1934–1935 годов обозначилась еще одна острейшая проблема в отношениях с Японией: войска Маньчжоу-Го вступили в китайскую провинцию Чахар, граничащую с Монгольской Народной Республикой (МНР) – союзником СССР. Пограничные инциденты стали происходить каждую неделю. Руководство Японии приняло решение «о подготовке к войне на двух направлениях: северном – против СССР и южном – против США, Великобритании, Франции и Голландии». Было решено «считать главными потенциальными противниками США и Советский Союз, а следующими по важности – Китай и Великобританию».

Япония начала активное сотрудничество с гитлеровской Германией. В ноябре 1936 года в Берлине был подписан Антикоминтерновский пакт. Его заключение делало для СССР реальной угрозу войны на два фронта – одновременно и в Европе, и на Дальнем Востоке.

Москва выступила с идеей создания Тихоокеанского регионального пакта о взаимопомощи с участием СССР, США. Японии, Китая, Англии и Франции. Китай был за, но Лондон и Вашингтон проявили к этим инициативам чисто теоретический интерес. Москве стало очевидно, что великие державы не намерены никак, даже намеком, остановить агрессию ни Германии, ни Японии.

Это поощрило Японию на начало широкомасштабной войны против Китая. Вечером 7 июля 1937 года в пригородах Пекина подразделения Квантунской армии были обстреляны в районе современного пятого кольца окружной пекинской дороги у моста Лугоуцяо (мост Марко Поло), после чего японские войска начали войну. Чан Кайши наконец решился дать отпор.

Япония ответила военной эскалацией, ее войска заняли Пекин, Тяньцзинь, после чего перешли в наступление по всему фронту. В Токио полагали, что, как и в прошлом, китайская сторона запросит условия капитуляции в самом начале конфликта. Это был просчет. 30 июля Чан Кайши заявил, что «единственный доступный нам курс пролегает через направление масс всей нации на борьбу до последнего по единому плану».

Москва приняла решение поддержать Китай. 22 августа Чан Кайши заключил договор о ненападении с Советским Союзом. 22 сентября была опубликована декларация компартии о признании руководящей роли Гоминьдана, а 23-го – заявление Чан Кайши об образовании единого антияпонского фронта всех политических партий. Кремль приступил к реализации «операции Игрек» – поставкам Китаю советской военной техники, боеприпасов и снаряжения в счет предоставленного Москвой же льготного кредита. СССР направил оружия и техники в количестве, достаточном для вооружения двадцати дивизий. Всего с сентября 1937 года по июнь 1941-го Советский Союз поставит в Китай 1235 самолетов (китайские ВВС состояли исключительно из советских самолетов, и летчиками зачастую тоже были совсем не китайцы), 1600 артиллерийских орудий, больше 14 тысяч пулеметов, 50 тысяч винтовок, 180 млн патронов, 31,6 тысяч авиабомб, 2 млн снарядов. Больше никто тогда Китаю не помог.

Одновременно Чан Кайши не оставлял попыток прямо втянуть Москву в китайско-японскую войну, но Сталин проявлял максимальную осторожность.

13 декабря 1937 года японские войска захватили тогдашнюю столицу Китая – Нанкин – и учинили массовое истребление мирных жителей и ограбление города («Нанкинская резня»). Жертвами этого преступления стали более 300 тысяч человек.

Япония добивалась военных успехов, но не смогла решить ни одной стратегической задачи. «Япония оказалась в положении прежних завоевателей Китая, – замечал Генри Киссинджер. – Было достаточно сложно завоевать столь обширную страну; было невозможно ею управлять без опоры на некоторые ее культурные заповеди, что Япония, ценя уникальность своих собственных институтов, никогда не была готова делать».

В начале 1938 года Квантунская армия в Маньчжурии насчитывала 300 тысяч человек, 440 танков и 500 самолетов, которым противостоял Дальневосточный фронт под командованием маршала Василия Константиновича Блюхера. 29 июля японские войска вторглись на советскую территорию вблизи озера Хасан, отбросив наши войска и захватив стратегические высоты, сопки Заозерную (Чанкуфын) и Безымянную. Войска Дальневосточного фронта и Забайкальского военного округа дали отпор агрессору. Хасанский инцидент дал Токио отрицательный ответ на вопрос: «Готова ли Япония к войне с СССР».

Заметно увеличилась советская помощь Китаю. В начале октября СССР предпринял авиарейды дальней бомбардировочной авиации на японскую авиабазу в Ханькоу, в ходе которых было сожжено не менее 140 самолетов, советские потери составили 3 машины. К концу года в Китае работало уже 5 тысяч советских военных специалистов, включая летчиков-добровольцев (11 из них получат звание героев Советского Союза, свыше 200 погибнут). В распоряжение Чан Кайши была командирована специальная группа высших военных советников в составе 75 человек, среди которых были будущие легендарные полководцы Чуйков, Рыбалко, Батицкий, Черепанов.

Мюнхенский сговор западных держав с Гитлером вдохновлял на новые подвиги и Японию. Политика умиротворения агрессора проводилась и на Востоке. Так, США увеличили финансовую помощь Китаю для невоенных закупок на 25 млн долл. И одновременно предоставили Японии займы и кредиты на 125 млн долл., оставаясь для нее крупнейшим поставщиком стратегического сырья и военных материалов.

В октябре 1938 года Япония предприняла наступление на последние контролировавшиеся китайцами крупные центры на Востоке страны – Ухань и Кантон (Гуанчжоу). 6 ноября Мао Цзэдун произнес свои знаменитые слова: «Мы – за уничтожение войны, нам война не нужна, но уничтожить войну можно только через войну. Если хочешь, чтобы винтовок не было, – берись за винтовку… Каждый коммунист должен усвоить ту истину, что винтовка рождает власть».

К тому моменту – 1 сентября 1939 года, – с которого европейцы отсчитывают начало Второй мировой войны, погибнут уже почти 10 миллионов китайцев, а к ее концу – почти 35 миллионов. Китай раскололся на три больших территории: марионеточное государство Маньчжоу-Го, оккупированные японцами в 1937–1938 годах районы Северного, Восточного и Южного Китая, а также провинции «свободного» Китая, именуемые в литературе «Большим тылом».

Впрочем, с октября 1938 года по начало 1944 года в японо-китайской войне наступил период «затишья», или «равновесия», в котором каждая из противоборствующих сторон сберегала свои силы для дальнейших столкновений.

В конце 1938-го – начале 1939 года в Токио был разработан стратегический план дальнейшей экспансии на Дальнем Востоке. 11 мая 1939 года японские войска появились на Халхин-Голе. В Москве это квалифицировали как нарушение японо-маньчжурскими войсками границы МНР и нападение на ее территорию. Началась фактическая, пусть и не объявленная советско-японская война. Бои на Халхин-Голе приобретали все более ожесточенный характер, нарастала советско-японская конфронтация в Китае. Сражения продолжались и тогда, когда с нападением Германии на Польшу началась большая война в Европе.

Советско-германский пакт о ненападении от 23 августа 1939 года имел, помимо прочего, важный аспект, связанный с отношениями между Советским Союзом и Японией. Пакт избавил СССР от войны на два фронта. «Япония после этого сильно обиделась на Германию, и из их союза ничего толком не получилось», – подчеркивал Молотов. Видный востоковед академик Сергей Леонидович Тихвинский утверждал: «Лишь сокрушительный отпор, оказанный японской армии советскими и монгольскими войсками у Халхин-Гола, а также заключение советско-германского пакта о ненападении повлияли на изменение очередности осуществления агрессивных планов Японии, и предпочтение японскими милитаристами было отдано южному, тихоокеанскому направлению». Затеявшее атаку на Халхин-Голе правительство барона Хиранумы ушло в отставку, направив предварительно ноту протеста Берлину, в которой говорилось, что советско-германский договор о ненападении противоречит секретному протоколу к Антикоминтерновскому пакту.

В Японии звучали призывы к заключению пакта о ненападении с СССР. И ко всеобщему удивлению договор состоялся. Министр иностранных дел Японии Мацуока следовал из Токио в Берлин и 24 марта 1941 года сделал остановку в Москве, попросив встретиться со Сталиным и Молотовым. Мацуока заверил их в своем стремлении улучшить отношения с СССР и предложил заключить пакт о ненападении. В Кремле продолжали настаивать на договоре о нейтралитете.

В Берлине Гитлер скрыл от Мацуоки планы нападения на СССР, но их не скрыли Риббентроп и Геринг. Узнав о намерении Берлина атаковать СССР, Токио счел важным обеспечить Японии большую свободу маневра для запланированных операций в Юго-Восточной Азии.

На обратном пути Мацуока вновь остановился в Москве.

13 апреля Молотов и Мацуока подписали Пакт о нейтралитете, Декларацию о взаимном уважении территориальной целостности и неприкосновенности границ Монгольской Народной Республики и Маньчжоу-Го, а также письма по вопросам торгового и рыболовного соглашений и ликвидации концессий на Северном Сахалине.

Это был крупный дипломатический успех, позволявший надеяться избежать войны на два фронта. А немцам оставалось кусать локти. Впрочем, в Токио не переоценивали нерушимости заключенного соглашения. В «Секретном дневнике войны» генштаба японской армии 14 апреля была сделана запись о том, что пакт «дает дополнительное время для принятия самостоятельного решения о начале войны против Советов». А 6 мая Мацуока заявил Отту – немецкому послу в Токио: «Ни один премьер-министр или министр иностранных дел не будет в состоянии удержать Японию на нейтральной позиции в случае конфликта с Советским Союзом. В этом случае Япония будет вынуждена напасть на Россию на стороне Германии».

Советско-японский пакт был крайне нервно воспринят в Китае, поскольку означал провал попыток Чан Кайши втянуть СССР в войну с Японией.

Но Москва и не думала отказываться от негласной помощи Китаю, стараясь при этом не вызвать войну с Японией.

После нападения 22 июня 1941 года Германии на СССР на секретных заседаниях Координационного совета японского правительства и императорской ставки активно обсуждалась возможность объявления войны Советскому Союзу. Одним из сторонников этой идеи выступил… Мацуока. За нападение на СССР были также принц Коноэ и начальник генштаба армии Сугияма.

Тем не менее 2 июля императорская конференция одобрила другой план: готовиться к войне с Англией и США, продолжать продвижение на юг, оккупировать французский Индокитай. В войну Германии с СССР пока не вмешиваться, скрытно завершая военные приготовления против Москвы, чтобы быть готовыми в любой удобный момент. Согласно плану «Кантокуэн» («Специальные маневры Квантунской армии»), дата начала военных действий против СССР назначалась на 29 августа с их победным завершением в середине октября – синхронно с триумфом германского оружия.

А что китайцы? Панюшкин 23 июня сообщал о позиции Чан Кайши: «Стремление Китая к еще большему сближению с СССР является твердой политикой правительства Китая». Правительство Гоминьдана заявило о разрыве дипломатических отношений с Германией и Италией и о присоединении к антифашистскому блоку.

Приняв решение воевать сначала с США и Великобританией на юге, японцы делали все возможное, чтобы создать в Вашингтоне и Лондоне впечатление того, что Япония намерена уже в ближайшее время нанести удар именно по Советскому Союзу. Можно сказать, что такая дезинформация была успешной. Позиция высшего политического руководства США и оперативные планы Тихоокеанского флота действительно исходили из неизбежности советско-японской войны, особенно по мере успехов немецких войск.

23 июля Токио добился от французского марионеточного правительства Виши соглашения о размещении японских войск в Южном Индокитае, которое было немедленно реализовано. Это создавало прямую угрозу интересам США и Великобритании в Малайе, Сингапуре, голландской Индии и на Филиппинах. Черчилль требовал от Вашингтона резких ответных мер, и 26 июля США объявили о замораживании японских активов и установлении контроля над финансовыми, экспортными и торговыми операциями с Японией.

При этом ожидания советско-японской войны в Вашингтоне только усилились с приходом 18 октября на пост премьера воинственно настроенного генерала Тодзио. 19 ноября в Госдепе подготовили проект временного соглашения с Японией: в обмен на вывод войск из Южного Индокитая США разморозят японские активы. Когда 22 ноября государственный секретарь Корделл Хэлл передал проект дружественным державам, решительнейший протест последовал от Чан Кайши. Тем не менее «нота Хэлла» была вручена японскому правительству.