Текст книги "Расплата. Цена дружбы"

– Бля… – были его последние слова перед тем, как «Аэростар» на полном ходу врезался в легковушку.

* * *

Двигатель умер на Рыбачьем полуострове, метров за двести до моста над заливом.

– Отмучался, – Андрей принял вправо. Ему было искренне, чисто по-мужицки жаль. Они выбрались из «Мазды». – Пошли ловить такси.

– А машина? – Мила казалась очень расстроенной.

– Слушай! Нас еле не прикончили. Машина, в конце концов, железо. Пришлешь эвакуатор, – он с сомнением оглядел иномарку, словно прошедшую через руки автомобильного маньяка-садиста. – Не уверен, что есть смысл забирать. Тут кроме сидений…

– А если Леонид?… – Мила со страхом оглянулась в ту сторону, откуда они приехали.

– Это вряд ли. Надеюсь, пацаны уже там. – Он показал на низкое небо. – Там свои дороги. И свои правила… М-да…

– А милиция? – Миле было не до шуток.

– Если тачка зарегистрирована на тебя, напиши заявление об угоне.

Вздохнув, Мила согласилась. Они пешком поднялись на мост, переброшенный с полуострова на Подол. Внизу покачивались корабли, пахло рекой и соляркой. Вдалеке торчали портовые краны, похожие на боевые треножники марсиан.

Такси удалось поймать только на Нижнем Валу. Остаток пути на Тургеневскую они проделали без приключений. Расплатившись, Мила отпустила машину. Она, похоже, пришла в себя, даже лицо порозовело.

– А кофе? – спросил Андрей. – Или покрепче чего? По случаю чудесного избавления? – он проводил ее до двери.

– Не сегодня, – сказала Мила. Поддавшись внезапному порыву, госпожа Кларчук привлекла его к себе и нежно поцеловала в щеку.

– Не обижайся. Мне нужно кое-кому позвонить.

– По поводу этих козлов? – уточнил Андрей, подумав: «Уж не Протасову ли?»

– Не только.

– На счет Витрякова можешь не волноваться, – Бандура улыбнулся одними губами. – Его, должно быть, как раз с асфальта смывают.

– Кстати, – встрепенулась Мила. Ее тон сразу стал деловым. – Тебе не сложно будет съездить на место аварии? Если они, как ты говоришь… – она замешкалась, – …уже там… то, хорошо бы в этом убедиться. Что скажешь?

«Скажу, что ты самая неблагодарная сучка, какую мне доводилось встречать». – Сделаю.

– И не дуйся. – Порывшись в сумочке, Мила Сергеевна извлекла несколько помятых купюр. – Возьми такси. Этого должно хватить.

– Потом к тебе? – справился Андрей. Она, поколебавшись, покачала головой.

– Поедь, отдохни.

– У тетки отдохнешь… – приуныл Бандура, но, когда Мила не хотела слышать, то она не слышала, что можно назвать вовсе не редкой и очень полезной человеческой способностью.

– И, вот что еще. У меня для тебя подарочек. – Мила протянула изящную пластиковую коробочку, в которой Андрей узнал пейджер. – Это тебе. Знаешь, как пользоваться?

– Разберусь, – без энтузиазма сказал Бандура.

* * *

Едва за Бандурой захлопнулась дверь, Мила потянулась к телефону, намереваясь сообщить Украинскому, что опять повстречала Витрякова, остававшегося неуловимым для оперативников Сергея Михайловича. Причем встреча едва не закончилась трагедией. Естественно, с точки зрения Милы. Вообще говоря, она здорово сомневалась, что Сергей Михайлович в состоянии избавить ее от бандитов. Это они уже проходили, и цена защиты, обещанной полковником, оказалась, мягко говоря, невысокой. «Клялся, божился, и все равно подставил, – со злостью думала Мила, набирая семизначный номер. – С другой стороны, пускай хотя бы знает. Пускай хоть немного пошевелится! Подымет задницу, что ли. Не все же только деньгизагребать…» В душе Мила надеялась, что Андрей окажется прав, бандиты убиты и остывают в морге. Но, надежды не умаляли желания огорчить полковника, прохлаждающегося на своей чертовой даче. Или, хотя бы напрячь. Однако Сергей Михайлович не отдыхал. Он, как раз отходил от очередного разноса, устроенного Артемом Поришайло. Стоило Миле коснуться трубки, как телефон запищал. От неожиданности она одернула руку, словно пластмасса была горячей. «Совсем нервы ни к черту», – подумала Мила. Почему-то она была уверена, что услышит голос полковника. И ошиблась, звонил Артем Поришайло.

– Алло? – прощебетала госпожа Кларчук.

– Мила Сергеевна? – не здороваясь, сказал олигарх. По голосу чувствовалось, что он не в себе.

– Да, Артем Павлович?

– Будет кстати, если вы подъедете в офис. – Тон был приказной, такой, когда остается разве что уточнить время:

– Когда?

– Когда, гм? А прямо сейчас.

«Невовремя я машину отпустила», – с досадой думала Мила, собираясь. Ей совершенно не улыбалась перспектива колесить по городу, после утренних приключений. С другой стороны, Андрей был в недосягаемости, а такие люди, как Поришайло – дважды не зовут. А позвав, не выносят, когда опаздывают.

* * *

Ярость, в которой продолжал буквально купаться Артем Павлович, была вызвана докладом Украинского. Примерно в полдень Сергею Михайловичу позвонил из Крыма Сан Саныч. Пяти минут разговора хватило полковнику, чтобы полчаса приходить в себя. Преодолев стресс, Сергей Михайлович ринулся звонить Поришайло. Иногда стрессы – как эпидемия. Или переходное красное знамя.

* * *

– Как же ты проглядел?! – кричал через двадцать минут Поришайло. После того как Сергей Михайлович ввел его в курс дела, у Артема Павловича случился порез конечностей. Зато язык работал, как полагается. – Это что, г-м, выходит?! За всем этим цирком в Пионерске стоит проходимец Бонифацкий, а ты… ты, б-дь, и в ус не дуешь?! Он кукловод, а ты, понимаешь, паяц! Да это же не в одну, твою мать, дугу не лезет!

Полковник Украинский набрал в легкие максимально большое количество воздуха, и теперь цедил его, как вино из бурдюка.

– Ошибки быть не может? – немного успокоившись, осведомился Поришайло.

– Исключается, Артем Павлович. Бонифацкий В.З., учредитель и владелец одноименного торгового дома. Они, раньше, конверсионное имущество барахолили, потом базы на ЮБК скупали. А теперь, значит, до операций с металлом доросли.

– Ты прошляпил! – не выдержал Поришайло. Украинский снова набрал воздуху. Легкие работали, как изношенные меха. Изношенными они и были.

– Как же он, авантюрист, б-дь, на такую высоту вскарабкался? Он же еще вчера, можно сказать, на рынке, г-м, наперсточниками командовал…

Сергей Михайлович отвечал в таком духе, что ныне для таких, как Бонифацкий, самая пора бурного размножения и роста. Артем Павлович, скрипя зубными протезами, предложил полковнику не умничать.

– Бери-ка ты его, значит, за мягкое место, и труси, чтобы мало не показалось.

– У него мягкое место надежно прикрыто… – вставил полковник.

– Что ты, гм, имеешь в виду?

– Бонифацкий – гражданин США. Скандальчик разразится, Артем Павлович.

– Вот, б-дь… гражданин, понимаешь… – Поришайло прочистил горло. Тогда этот, как его… торговый дом прижми. – Это была толковая мысль. – И потом, задействуй своих приятелей в Пионерске. Он ведь с комбинатом через посредника работает.

– Через дочернее предприятие, – уточнил Украинский.

– Ну так вот. Перекрой им кислород. Не мне тебя учить, г-гм. Нет времени прохлаждаться, Сергей! – добавил Артем Павлович.

– Да не прохлаждаюсь я. – Обиделся Украинский. – Это я сделаю, будьте покойны. Но…

– Что, но?!

– Нам пока ничего не известно о связях гражданина Бонифацкого с контрразведкой. – Напомнил полковник. – Но, они есть. Причем, на высоком уровне, и этот факт…

– Факт! – фыркнул Поришайло. – Значит, разбирайся с этим фактом.

Попрощавшись с Украинским, Поришайло погрузился в размышления. Вскоре его лицо если не просветлело, как у Архимеда, открывшего известный физический постулат, то оживилось. Правда, он не кричал «Эврика», набирая домашний номер Милы Сергеевны Кларчук, зато его глаза сверкали.

* * *

Поришайло принял Милу Сергеевну в кабинете. Когда она вошла, он скупо кивнув, показал на одно из глубоких кресел в дальней части комнаты. Пока госпожа Кларчук присаживалась, олигарх собрал в стопку документы, протер очки, а потом направился к ней, массируя руки. Мила, не отрываясь, следила за шефом. Поришайло пересек кабинет, но, не занял соседнее кресло, а примостился на его подлокотнике.

– Мила Сергеевна, – начал господин Поришайло, – нам надо поговорить.

– Я вся во внимании, Артем Павлович.

– Вот и хорошо. – Олигарх поправил лацканы пиджака. – Расскажите-ка мне вот что, Мила. Расскажите все, что вам известно о Вацлаве Бонифацком.

– Бонифацком? – она не стала скрывать удивления. Конечно, в городе орудовала банда отпетых головорезов с полуострова, непосредственно связанная с Бонифацким. И, тем не менее… – Ваш интерес как-то связан с шайкой Леонида Витрякова, Артем Павлович?

– Витряков обыкновенный отморозок, – отмахнулся олигарх. – Меня интересует Бонифацкий. Ведь вы, насколько мне известно, старые приятели?

– Ну, – несколько растерялась она, – это не совсем так, Артем Павлович. Хотя, да, мы были знакомы в молодости. Вы же знаете. Я не видела его с прошлого лета, когда… – договаривать не имело смысла.

– Вы с ним работали в горкоме комсомола? – уточнил Поришайло.

– Это было давно.

– Люди не очень меняются с возрастом, – сказал Артем Павлович. – Внешне – да, но не по сути. Мне нужно знать, Мила, что он за человек? Какие у него привычки? Сильные и слабые стороны? Наклонности? Привязанности? Друзья?

– Это займет время, Артем Павлович, – предупредила она, еще не зная, зачем олигарху понадобилась такая информация, но, подозревая, что не для заполнения поздравительной открытки.

– Время пока есть, – с ударением на середину фразы, заверил олигарх. – Итак?

* * *

Распрощавшись с Милой, Андрей отправился домой, на Лепсе. Ехать на место катастрофы «Аэростара» и пересчитывать количество жертв, у него не было ни малейшего желания. «Ага, сейчас. Только штанишки подтяну. Нашла себе, тоже, соглядатая». Оперативную информацию он рассчитывал добыть у Атасова, располагавшего, как известно, «концами» в городском УГАИ. А на полученные деньги купил по дороге две бутылки водки.

Когда он добрался домой, стоял поздний вечер. Вместе с темнотой на город надвинулся туман, редкие прохожие походили на тени.

«Может, Кристина появилась?» — кольнуло Андрея, когда он отпирал входную дверь. Едва переступив порог, Бандура понял, что это не так. В нос ударило табачным духом и перегаром. Смрад был таким густым, что казалось, его не проблема зачерпнуть ведром.

Заглянув в кухню, Андрей обнаружил дрыхнущего прямо на линолеуме Вовчика. Голова Волыны покоилась на кулаке, а из груди вырывалось тяжелое дыхание, характерное для человека, погруженного в сон большим количеством водки. Вокруг валялись пустые бутылки, несколько стаканов и десяток окурков. Некоторые были раздавлены о линолеум, некоторые никто не собирался тушить, и они погасли естественным путем. Сами по себе. Виниловое покрытие прогорело как минимум в трех местах.

– Ах ты, урод! – испаскуженный пол взывал о мщении, молоток для отбивных казался самым подходящим инструментом. Андрей счел за лучшее удалиться. «Пока я его, честное слово, не прихлопнул».

Планшетом нашелся в гостиной. Юрик похрапывал на кровати, не удосужившись сбросить сапоги. Отвалившаяся с протекторов грязь изуродовала ворсистый розовый плед, которым Кристина застилала постель. «Ах ты, сволочь!»

Первым делом он распахнул форточку, чтобы хоть немного проветрить комнату. Выключил телевизор, врубил лампу, и только потом взялся за Планшетова. Ухватил Юрика за ногу и бесцеремонно стащил на пол. Планшетов упал, как борцовское чучело, сильно ударившись затылком.

– М-м-м, – стонал Юрик. – Голова! Какого хрена, Вовчик?

– Разуй иллюминаторы, клоун! Я тебе сейчас сделаю Вовчика!

– Голова… – стонал Планшетов.

– Чтоб ты сдох! – Андрей сплюнул. – Какого хрена так надираться?

– Ты же сам приказал Вовчика накачать.

– Накачал?

– Один-один, чувак, – Планшетов поднялся на четвереньки. Андрей сунул в рот сигарету.

– Ох, чувак, только не кури.

– Тебя забыл спросить. – Чиркнула спичка. Андрей глубоко затянулся. Едва сизый, вьющийся край табачного облака коснулся ноздрей Планшетова, тот неожиданно ловко вскочил на ноги и рванул к туалету. Вскоре до ушей донесся характерный звук, с каким содержимое желудка под давлением покидает носоглотку.

Пока Планшетов освобождал желудок, Андрей включил электрочайник, разыскал банку «Якобса» и смешал две двойные порции. Когда из ванной, отдуваясь и глубоко дыша, наконец, выглянул Юрик, в гостиной плавал приятный кофейный аромат.

– На, дерни, – Андрей протянул чашку. – Мозги на место встанут.

– Не могу, чувак. Даже смотреть на жидкое тошно.

– А опохмелиться? – поинтересовался Бандура. – Пивка плеснуть? Отшлифуешься?

Планшетов в ужасе замотал головой.

– Как знаешь, – Бандура отхлебнул из чашки. – Тогда выкладывай, чего нарыл?

Кое-как сосредоточившись, Планшет приступил к рассказу. По его словам выходило, что вначале Волына довольно долго играл в молчанку, но, потом все же водка развязала ему язык.

* * *

– Чтобы ты въехал, корешок, – Волына откинулся на стуле, тыча вилкой Планшетову в нос, – мы с Валеркой скоро так поднимемся, запаришься шею выворачивать. На такую верхотуру вскарабкаемся, откуда пальмы и носороги видны. По-любому тебе говорю.

В душе обозвав Волыну одним из тех самых носорогов, Планшетов вежливо поинтересовался, каким образом произойдет столь чудесное восхождение?

– Конкретным, – пояснил Вовчик, а потом его понесло, и он поведал об афере, провернутой Протасовым буквально на днях. При этом Волына прозрачно намекнул, что является автором великолепного плана:

– Я Валерке сказал: То-то сделаешь, потом, значит, се-то. И вся пурга, зема. Погнали наши городских. Снимаем лаве и смываемся. Пока вырванные годы не начались.

– Как это? – Планшетов изобразил восхищение.

– Молча, зема. – Вовчик пошел загибать пальцы. – Короче, слушай сюда. Есть две бабы. Нет, блин. Даже три бабы. Банкирша, значит, бизнесменша, и мусорша. Валерка их трахает, а они лаве перекачивают.

– Живут некоторые, – присвистнул Планшетов. – А откуда все-таки, хрусты?

– Ты что, тупой? – Вовка потянулся за пачкой «Marlboro», брошенной Планшетовым на стол. – Взяли одного лоха за жабры, и развели на большие бабки. Делов то. На кредит, чтобы ты понял, о чем базар. Теперь лох будет на нарах париться, а мы с земой на Канарах зависать.

– Ты прямо поэт, – усмехнулся Планшетов и спросил, где удалось выцарапать подобного дебила:

– Может, там еще парочка конкретных пингвинов завалялась? Для нас с Бандурой?

– Места надо знать, – бахвалился Вовчик. – Из баньки одной выковыряли. Знакомые люди подсуетили. Серьезные. Валеркины кореша.

– Какие кореша? – наседал Планшетов, подливая водочки в пол-литровые чайные пиалы, служившие собутыльникам в качестве тары. Волына отвечал уклончиво, и Юрик догадался, что он сам толком не знает.

– В ментах сейчас вся сила. – Добавил Вовка и икнул.

– А я думал, в правде…

– Дурак ты. – Сказал Вовчик. – По-любому, конкретный дурак. Давай, короче, наливай.

На определенном этапе беседы здорово захмелевший Планшетов испытал навязчивое желание схватить вилку и засунуть Вовчику в глаз. Волына, между тем, распинался о крокодилах, на которых они с Валеркой собираются поохотиться в безлюдных дебрях Амазонии.

– В Южной Америке крокодилов нет, – поправил собутыльника Планшетов. – Там живут аллигаторы.

– Ну и хрен с ними. – Вовчик снисходительно улыбнулся. – Какая в натуре, разница, кого из ружбайки шпокать?

– Баб с собой не забудьте прихватить, – посоветовал Юрик, и они снова выпили. – А то там одни мулатки.

– С пивом покатят, – заверил Вовчик. – По-любому.

Немного посудачили о бабах, без которых и речи нет о грамотном прожигании жизни. Потом Планшетов возобновил расспросы, но языки у обоих уже заплетались, и ничего толкового больше выудить не удалось.

* * *

– Значит, земы на курорт собрались? – зло улыбнулся Андрей. Ему, в свою очередь, захотелось вооружиться табуретом и навестить похрапывающего на кухне Вовчика. Андрей растер похолодевшие ладони. – Ну, будет им курорт. – В голове промелькнуло мимолетное видение из юности: отец в полевой офицерской форме, пинающий арестанта гауптвахты, вознамерившегося поваляться на полу. «Встать, сволочь! Тут тебе не курорт!» – Раз Протасов с этими гадами снюхался, значит, в курсе дела, и где Кристина, и за что Бонасюка закрыли. И каким Макаром кредит на него повесили.

– Не скажет, – предположил Планшетов.

– Я тоже так думаю, – согласился Бандура. – Ни он, ни Мила. А этот хорек, – Андрей махнул в направлении кухни, – ни черта, скорее всего, не знает. Даже если ему, козлу, утюг на брюхо поставить. Да и неэтично как-то…

– Он тупо ждет сигнала, – сказал Юрик. – Как ему просемафорят, значит лаве на месте. Тогда он побежит вычислять Протасова.

– Твоя задача этот момент не проворонить. – Бандура поднялся из-за стола. – А там посмотрим, кому на Канары, а кому на нары.

– Это точно, чувак, – подхватил Планшетов. – Как моя мама говорила: хорошо смеется тот, кто смеется последним.

– Именно так, – подтвердил Андрей и отправился в прихожую, к телефону.

– Ты куда, чувак?

– Атасову хочу звякнуть. А потом, самое время бахнуть. У меня в сумке два флакона «Смирнова». Тащи их на стол.

Услыхав про водку, Планшетов тихо застонал.

* * *

Когда Мила Сергеевна вернулась домой, на улице уже стемнело. Отпустив машину, доставившую ее по распоряжению Поришайло, она поднялась по ступенькам и вошла в парадное, набрав комбинацию кодового замка. Внутри стояли сумерки, лестничные пролеты почти не освещались. Никогда раньше лестница не казалась ей такой мрачной. Очевидно, восприятие напрямую зависит от настроения. А у Милы на душе – кошки скребли.

Еще на лестнице вынув из сумочки ключи, она отперла дверь, и зашла в квартиру. Щелкнула выключателем, повесила плащ и медленно прошла в гостиную. Открыла бар, секунду поколебавшись, плеснула в фужер амаретто. Спиртное по вечерам не входило в число ее привычек, но, она собиралась хорошенько подумать. А для этого не мешало успокоиться. Устроившись в глубоком кресле, Мила потянулась за пультом, и нажала кнопку, не выбирая программы. Только прикрутила звук. Телевизор – прекрасный фон, чтобы тишина, иногда абсолютная, как давление не большой глубине, не мешала сосредоточиться.

Сделав несколько по-кошачьи мелких глотков, Мила опустила фужер на журнальный столик. При этом рука дрогнула, часть напитка расплескалась.

«Немедленно возьми себя в руки!» – приказала себе она, но, было проще сказать, чем сделать. И виной тому была не сама задумка Артема Павловича, которой он поделился с ней, как только прекратил ходить вокруг да около, расспрашивая о Вацлаве Бонифацком, а та роль, что, по замыслу олигарха, была уготована лично ей. Идея физического устранения конкурента, изящно сформулированная Иосифом Сталиным в виде тезиса: «Есть человек, есть проблема, нет человека, – нет проблемы», одна из ключевых идей цивилизации, а скорее, даже древнее последней, потому что родилась в тот самый момент, когда один неандерталец, после удачной охоты на мамонта, приложил другого каменным топором. Что, в конце концов, все разговоры сведутся к заказному убийству, Мила сообразила в середине разговора. Когда Артем Павлович упомянул Пионерский металлургический комбинат, уплывающий из рук, как бумажный двухтрубник по течению. «Торговый дом, ну надо же. Вот вам и наперсточник. Вот вам и инструктор райкома комсомола…»

– Артем Павлович, но, почему я?

– А кто еще? – удивился Поришайло. – Вы лично знакомы с Бонифацким, Мила. Мотивация, гм, опять же, налицо. После того, как с вами обошлись…

– Вот именно, – воскликнула Мила. – Вы же понимаете, Артем Павлович, что, если я попаду к ним в руки… Витряков… он же с меня кожу живьем сдерет… – Мила Сергеевна полагала, что Артему Павловичу пора узнать о Витрякове. О том, что он в городе, и чувствует себя, как рыба в воде, вопреки громким заверениям Украинского. Пока она рассказывала, Поришайло слушал, не перебивая. Однако Миле показалось, что ему не очень-то интересно. Ее опасения подтвердились:

– Все это частности, – сказал Поришайло, когда она закончила. – Следствие болезни, Мила Сергеевна, причина который – Вацлав Бонифацкий. Давайте, выдернем гнилой зуб, и флюс, г-гм, рассосется. Вы понимаете? – олигарх прошел к бару, плеснул «Хеннеси» в два бокала. Вернулся, протянул Миле. Она вежливо отказалась. Артем Павлович выпил за двоих. – Переговорите с Украинским. Пускай занимается Витряковым. Это – его прерогатива.

Это был тот момент, когда Мила приняла окончательное решение, прокатив Украинского, выходить из игры. «Сконцентрируйся на кредите Протасова, – сказала себе Мила Сергеевна. – Бери деньги, и беги. Это – твоя прерогатива».

«Все что ни делается, к лучшему, – сказала себе госпожа Кларчук. – Не даром мне Андрей под руку подвернулся. Не даром этот кредит, добытый Протасовым, приплыл. Все один к одному сложилось…» «Это не кредит, это билет, надеюсь, ты понимаешь, куда. И я его не провороню».

– Подумайте над этим, Мила, – добавил олигарх, сцепив руки на животе. – Если понадобятся помощники… Даже наверняка понадобятся, то, у Правилова должны найтись подходящие люди.

– Он бы мог заняться этим сам.

– Он – не годится, возразил Поришайло. – А вот его контингент… – Поришайло ненадолго задумался. – Например, Бандура…

– Андрей Бандура? – уточнила Мила. – Тот самый головорез?

– Почему нет? – Артем Павлович изобразил улыбку. – Помнится, в прошлом году он зарекомендовал себя с лучшей стороны.

– Он согласится, Артем Павлович?

– А куда он денется? – Поришайло фыркнул. – Теперь по срокам. Я думаю, недели вполне должно хватить, чтобы подготовиться.

Мила пожала плечами. Ей совсем не хотелось, чтобы олигарх посвящал ее в подробности операции, в которой она не собиралась принимать участия. Но, ведь просто так не встанешь и не скажешь: Да пошел ты на х… со своими проблемами.

– В Крыму вам понадобится прикрытие. Хотя бы несколько надежных людей. Думаю, Сергей Михайлович в состоянии обеспечить это, – сказал Поришайло задумчиво. – Какие у вас еще пожелания, Мила?

Пожелание было одно – бежать.

* * *

Приняв душ, Мила Сергеевна позвонила Украинскому. Как бы там ни было с Бонифацким, полковнику не мешало знать о том, что Витряков по-прежнему околачивается в столице. Однако дозвониться не удалось. На даче сработал автоответчик, сообщив голоском Светланы Украинской, что хозяева, к сожалению, отсутствуют. «Черта с два, отсутствуют, как же», – думала Мила, забираясь в кровать и укрываясь одеялом. Ничего не оставалось, как отложить дела до утра. Она сделала это с удовольствием.