Текст книги "Расплата. Цена дружбы"

– Сбавь обороты мотора, и пошли отсюда на фиг. – Следователь шагнул на выход.

– А ждать долго? – спросил Близнец, наклоняясь к окошку, чтобы открыть дроссельную заслонку. Ждать ему оставалось доли секунды. Планшетов рванул из засады с занесенным над головой ломом. Близнец обернулся на звук и закричал от страха и неожиданности. Планшетов с маху опустил лом, и череп Близнеца треснул, будто перезрелый арбуз. Крик оборвался мгновенно, Близнец повалился под колеса. Его мозги брызнули на оштукатуренную стену гаража, часть досталась Следователю. Тот ахнул, и рванул из-за пояса пистолет.

Планшетов хотел перескочить через Близнеца, уже мертвого, но еще подергивающего ногами, но споткнулся и потерял равновесие. «Если мусор выдернет ствол, нам с чуваком крышка!» — думал Планшетов, падая. «ПМ» уже был в руках Следователя, когда Юрик, в полете, ткнул ломом вперед, словно тот был штыком от винтовки Мосина. Конец лома угодил Следователю в грудную клетку, сломав, как минимум, пару ребер. Осколок одного проткнул легкое. Следователь рухнул, как подкошенный, захлебываясь хлынувшей через носоглотку кровью. Планшетов растянулся на полу, поверх агонизирующего Близнеца.

– Чувак! – рычал Планшетов. – Не дай ему уйти!

Несмотря на полученную травму, Следователь довольно ловко перевернулся на живот и, по-пластунски, пополз к выходу. Планшетов махнул ломом вдогонку, сломав Следователю щиколотку. Стасик хотел закричать, но полный крови рот издал только невнятное бульканье.

– Чувак, где ты?! – орал Планшетов.

Сбросив оцепенение, Андрей обогнул машину, подхватив с пола кувалду. Размахнулся, что есть силы, и вогнал Следователю в крестец. Стас неистово дернулся, и его выгнуло дугой.

– Готов? – Планшетов, кряхтя, поднялся на ноги. – Я, кажется, сухожилие растянул.

– Нет, по-моему, – выдохнул Бандура, с омерзением наблюдая за делом собственных рук. Притихший было Следователь вновь начал ползти. Теперь он напоминал насекомое.

– Живучая сволочь. – Планшетов подошел, прихрамывая. – Дай-ка инструмент, чувак.

Похожая на вспышку чудовищная боль только на мгновение погасила свет. Следователь почти сразу очнулся. Что было странно? Он больше не чувствовал нижней части тела. Ни ног, ни бедер, ни мошонки. Боли тоже не было. У него остались только руки. Хорошие, надежные руки. Не было даже осмысленного желания жить. Просто надо ползти. Руки заскребли по бетону, выволакивая изувеченное тело наружу. Подальше от проклятого гаража. Это немного походило на плавание, по бассейну, где нет воды.

«Руки у меня что надо. Не подкачают. Я в школе на турнике больше всех ребят поджимался. На золотой значок ГТО. Пятьдесят раз. Физрук, на фиг, кирпичами срал. От восторга. Я выберусь. Выберусь за не фиг делать». – Это были последние внятные мысли, которые генерировал мозг. Желание ползти с такой силой охватило затуманенный рассудок Следователя, что он позабыл о напавших на них с Димкой незнакомцах, как и о том, что они сами делали в гараже. Или хотели сделать. Он позабыл обо всем на свете, и просто полз, полз, полз. Впрочем, гораздо медленнее, чем ему представлялось. В мыслях Следователь уже был на набережной. Планшетов перехватил кувалду поудобнее, метя пластуну в затылок. Но тот сделал отчаянный рывок, и удар пришелся промеж лопаток. В спине Следователя что-то хрустнуло. Он замер, хотя руки еще загребали воздух. Андрей присел на корточки, и его стошнило. Планшетов снова махнул кувалдой. Послышался глухой треск. Следователь, наконец, затих. Юрик отбросил кувалду, и она со звоном полетела в подвал.

– Вот это приход! – сказал Планшетов. Он слегка покачивался и выглядел как человек, которого только что разбудили. – Ну и… побоище, чувак.

– Не то слово – сказал Бандура, вытирая ладонью рот. И тут до них долетел жалобный стон Бонасюка:

– Ох, поистине… м-м-м… – последовала такая громкая отрыжка, каких Андрей раньше не слышал. Двигатель продолжал работать. Дышать в гараже было нечем.

– Заглуши шарманку, – попросил Андрей. – Задохнемся. Гребаная газовая камера.

Как только мотор замолчал, в гараже стало тихо, как в морге. Только шумно дышал Васек, в перерывах между спазмами рвоты.

– Ну и ну, чувак. Мы их таки замочили… – Планшетов вернулся из глубины гаража, погасил свет и приоткрыл створку ворот.

– Они хотели кончить Вась-Вася? – Андрей принялся тереть виски. Он успел здорово надышаться угарным газом, и голова первой сигнализировала об отравлении. «Но, милиционерам все равно хуже. Как там говорят американцы? Уходит боль, а приходит светлая память?»

– У тебя есть сомнения, чувак?

– Но зачем?

– Кто их знает? – Планшетов уже вполне очухался. – После поговорим. Сваливать надо. Не время…

– А что один из них, – Бандура махнул в сторону изуродованных трупов, – брякнул на счет благоверной? Что, мол, вместе веселее лежать? Типа такого?

– Я толком не расслышал, чувак. А у них уже не спросишь… – Они встретились взглядами, и Планшетов отвел глаза.

– С кем лежать? – холодея, повторил Бандура. – С кем? – Кошмарное подозрение приварило ноги к бетону. – С Кристиной?

– Не знаю, чувак. Я не думаю… – Планшетов с тревогой покосился на приятеля.

– Он имел в виду, – теперь Андрей напоминал лунатика, идущего по коньку крыши, – что Кристина где-то тут?

Планшетов хотел возразить, но язык прилип к гортани.

– И что она… – слово не хотело выговариваться, но он нашел силы, и произнес его: – мертва? Ты ведь сам сказал, что земля в подвале рыхлая?

– Это еще ничего не доказывает, – пролепетал Планшетов, в душе подозревая, что приятель угодил в самую точку, и уже переваривая картину, в которой они с Бандурой работают лопатами, пока штык не наталкивается на нечто… на нечто мягкое, очевидно. Или, пока не приходит запах. Существует старинная английская пословица, советующая собирающимся поохотиться на тигра вначале удостовериться в искренности желания повстречать зверя среди джунглей. В подвал Планшетову расхотелось. И о консервации он больше не думал.

– Чувак, – сказал Планшетов, машинально понизив голос. – Давай, это… Ноги в руки, короче. Ведь точно ничего не известно. А у нас тут, чувак, два трупа, с ментовскими ксивами, я проверил, два ствола, и облеванный пингвин в машине. Если патруль нагрянет… – продолжать не имело смысла. Андрей и без него все прекрасно понимал. Более того. Бандуре тоже не хотелось спускаться в подвал. И копать, чтобы удостовериться, или успокоиться. Это было выше его сил. По крайней мере, сейчас.

– Никто еще не сказал… – больше всего Планшетову хотелось убраться. – Берем Васька, и ходу. Он ведь в курсе дела, за что его хотели замочить. Вот и расскажет, как очухается. А сюда в любую минуту менты пожаловать могут. И все. Крышка, чувак.

Вытащить Бонасюка из машины оказалось еще труднее, чем всунуть, и Бандура с Планшетовым запыхались. Бонасюк выключился, и хотя бы перестал блевать. От него разило дешевой водкой и рвотой. И естественно, он сильно выпачкался.

– Куда его? – воротя лицо, спросил Андрей.

– В багажник, – решил Планшетов. – Заодно колеса поменяем.

Тело Бонасюка упало в багажное отделение, словно набитый до отказа тюк. Вслед за туловищем приятели затолкали ноги. Вася тихо застонал.

– Молчи, сволочь. Если б не мы, ты бы уже минут десять, как того… – Планшетов резко опустил крышку, не заботясь о том, целиком ли уместился Бонасюк. Раздался глухой удар.

– Голова? – спросил Бандура.

– Колено. Выкатишь машину? А я за «тройкой» сбегаю.

– А эти? – Бандура показал на трупы.

– Сейчас что-то придумаем. Помоги оттащить с прохода.

Они быстро освободили гараж. Юрик подобрал осиротевший «ПМ» Следователя. Взвесил на ладони, спрятал в карман.

– Зря. – Бандура неодобрительно нахмурился. – Большая ошибка.

– Вся моя жизнь – большая ошибка, чувак.

– Доказательство, – сказал Андрей. – Стопроцентное.

– Так и будет, – уперся Юрик.

– Мудак.

Передернув плечами, Бандура влез за руль машины Бонасюков. Выехал наружу. Планшетов загнал в гараж желтую «тройку».

– Сумку с деньгами не забудь!

– Айн момент, чувак.

Через минуту Юрик появился на пороге:

– Захватил?

– Чувак! Сумки в тачке нет!

– Как это?! – Мгновение они таращились друг на друга. А потом ринулись шуровать по салону, как два таможенника из учебного фильма, только, если прокрутить на повышенной скорости. Отодвинули сидения, вывернули отделение для перчаток и пепельницу. Андрей обшарил пространство под сидениями, а Планшетов даже приподнял половики.

– Стоп, чувак! Она в багажнике! Подсвети, чувак!

– Тут, свети, не свети… – силы покинули Андрея. Даже прожектор не в состоянии дорисовать того, чего нет среди декораций. Багажник был пуст, как холодильник пенсионера. Стало очевидным, что деньги пропали. Планшетов не хотел в это верить, шаря по голому, как лунная поверхность, дну. Бандура принял истину и опустился на корточки. После потери Кристины это была не такая уж существенная утрата. Скорее, заключительный аккорд. Закономерный для набранной партитуры.

– Сейчас, сейчас, найдем, чувак, – не сдавался Планшетов, откручивая запаску.

– Столько усилий, – прошептал Андрей. – Я зал, что так и будет…

– Где-то она есть, – долдонил Юрик, вероятно, рассчитывая материализовать потерю заклинаниями.

– Где-то… – эхом откликнулся Бандура. – Где-то есть… – в голову пришла история мифического Тантала, обреченного жестокими языческими богами умирать от жажды и голода, стоя под яблоней в чудесном источнике. «У тебя тоже был источник. И, худо-бедно, кое-какой сад. Теперь и то, и другое, в памяти. Зачерпывай и пей, сколько влезет. Посмотрим, как получится…»

Пока Бандура сидел в углу, Планшетов вывернул на изнанку машину капитана Журбы. Обыск «семерки» длился минуты четыре, и не дал ничего интересного, если, конечно, не считать засаленного номера «Порно Ревю».

– Прекрати, – сказал Бандура.

– Менты, выходит, тоже не брали… – Юрик не слышал приятеля. Прикинь непер?! Бомбанули тачку, чувак. Пока мы в гараже с теми пингвинами валились… Сумка на виду лежала… Что ту «Ладу» открывать? Проволоку под уплотнитель загнал, и готово!

– Поехали отсюда, – сказал Бандура. Ему стало плевать.

– Они не могли далеко уйти. – Планшетов не спешил сдаваться. Бандура подумал, что это бравада. – Поехали, говорю. Надо уметь проигрывать.

– Прошвырнемся по району, чувак! Найдем лохов.

– Двух лохов я уже нашел… Поехали к Атасову.

– К Атасову? – удивился Юрик. Зачем?

– Поговорить…

Планшетов как-то странно посмотрел на Андрея, а потом сдался.

– Как скажешь, чувак. Заводи балалайку. Я на минуту. – Юрик поспешил к гаражу.

– Ты куда?

– Пальчики наши вытру.

Пока Андрей прогревал мотор, Планшетов отвинтил крышку двухсотлитровой бочки с бензином, примеченной им еще до появления милиционеров. Кряхтя, уронил на бок. Бочка тяжело ухнула о бетон, топливо, регулярно и по дешевке скупавшееся Бонасюком у знакомого водителя мусоровоза (поистине, на будущее, и почти на дармовщинку), с пенясь, выплеснулось наружу. Отступив за порог, Юрик чиркнул спичкой.

– Что ты творишь?! – Андрей высунул голову из окна.

– Стираю отпечатки! – Планшетов плюхнулся на сиденье. От него, как из канистры, разило бензином. – Жми, чувак! Сейчас долбанет!

– Идиот! Зачем?! Зачем ты это сделал?!

Планшетов ответил ухмылкой дефективного подростка, уничтожившего классный журнал.

– Чтобы было чувак. Планируешь дожидаться пожарных?

Пламя, урча, лизало створки ворот. Внутри гаража свирепствовал огонь. Ослепительно рыжие языки вырывались наружу, длинные, как протуберанцы. Можно было не сомневаться, что кое-кто из жильцов немедленно позвонит в «01». Вызовы, скорее всего, запоздают, тушить будет нечего, зато шум поднимется, будь здоров. Следовало как можно скорее уносить ноги.

– Убить тебя мало! – крикнул Андрей, выруливая со двора. Когда «Девяносто девятая» выскочила на проспект, сзади донесся негромкий хлопок. Вроде хлопка в ладоши или звука лопнувшего воздушного шарика.

– Бензобак, – отметил Планшетов.

– Заткнись, – посоветовал Бандура.

* * *

К тому времени, как у гаража появились поднятые по тревоге расчеты дежурной части, Бандура с Планшетовым благополучно добрались к Атасову. Андрей загнал машину в самую глухую часть двора, подальше от уличных фонарей и льющегося из окон света. Заглушил мотор и потушил фары.

– Чего так далеко от парадного стал? – спросил Планшетов.

– Сам не знаю. Вот что, Юрик. Обожди здесь. Сиди тихо и не высовывайся.

– Само собой, чувак.

* * *

Андрей вылез из машины, моля Бога, чтобы Атасов был дома и не успел нализаться. Ему нестерпимо хотелось высказаться. Каждый человек хотя бы изредка нуждается в той самой жилетке, в которую принято плакать. Планшетов для этих целей не годился. Ближе Атасова у Андрея никого не было. Если не считать Кристины, но, как раз с ней приключилась беда. Правда, оставался еще отец, но теперь он был слишком далеко. И расстояние до него не измерялось километрами, или другими единицами системы СИ. По крайней мере, не только ими. Как бы это нелепо ни звучало, но временами Андрею казалось, будто отец застрял во времени, что ли, как случается с теми, кто ушел навсегда. Андрея унесло на стремнину, а отец отстал и застыл, словно сказочный Святогор-богатырь в гробу, пришедшемся аккурат по размеру. Миром Андрея стали Атасов, Протасов и Армеец. Даже те двое ментов, которых они с Планшетовым угробили в гараже, имели много больше отношения к этому миру, чем Бандура-старший со своей пасекой, находящейся очень далеко за его границами. В альбоме со старыми фотографиями. За линией горизонта.

* * *

Как и следовало ожидать, дверь в квартиру Атасова оказалась незапертой.

«Ничто его не научит», – подумал Андрей, переступая порог. Едва он очутился в прихожей, как был немедленно атакован Гримо. Пес вынырнул неизвестно откуда и с хрюканьем метнулся к Бандуре, метя в лицо мокрым, горячим языком. Охнув, Андрей повалился на вешалку, оборвав петельки на кожаном танкере Атасова, ветровке Атасова, джинсовой куртке Атасова и, наконец, пиджаке Атасова, который тот почему-то не повесил на плечики и не убрал подальше в шкаф. В довершение, Андрей больно ушиб затылок о крепкие буковые перекладины вешалки.

– Пошел вон, проклятый идиот! – завопил он. Надо сказать, что отчаянные крики жертвы только раззадорили бультерьера, который не собирался отступать.

– Образина неумная! – возмущался Андрей, одновременно, против воли, улыбаясь.

– Что ты там опять, типа, крушишь, Бандура? – донесся с кухни ворчливый голос Атасова. – Вечно от тебя мигрень и убытки.

– Атасов, забери чертового ипохондрика! – крикнул Андрей, пятясь к туалету.

– Чем это ему пес помешал? – продолжал Атасов. – Кстати, Бандура, ты, очевидно, имеешь в виду холерика?

Прорвавшись на кухню, он застал Атасова на излюбленном местечке, за столом, с ногами, покоящимися на табурете. Полная окурков хрустальная пепельница, полупустая бутылка водки «Артемида», пачка «Кэмел» в мягкой упаковке, початая банка маслят и какая-то книга, раскрытая примерно на середине, довершали картину, рисуемую Атасовым ежевечерне. Оставив Андрея, Гримо поскакал к хозяину и принялся подбивать носом его руку, что означало настоятельное требование ласки. Атасов потрепал пса за ухом и, наконец, поднял глаза. По одному виду молодого человека Атасов сразу сообразил, что случилось нечто из ряда вон.

– Что стряслось, парень? – спросил Атасов. – На тебе лица нет!

– Такое стряслось, ты не поверишь!

– Отчего же? – Атасов отложил книгу. – Уж не прикончил ли ты, типа, Артема Павловича? Уж не застрелился ли ненароком Правилов?

– Саша, мне не до шуток!

– Какие уж тут, типа, шутки. Давай, выкладывай, Бандура. После того, как я имел несчастье с тобой, типа, познакомиться, мне, как сознательному советскому гражданину из песни, «покой только снится».

– Они ее убили, – сказал Андрей и заплакал.

– Кого? Твою красотку Милу?

– Нет, Саня. – Возразил Бандура, размазывая слезы. – Милу я раздавил сам. Переехал машиной, часа полтора назад. Но, я не хотел, честное слово.

Атасов вытаращил глаза:

– А зачем же ты это сделал?

– Проклятый гололед, – пояснил Андрей. – Планшетов собирался сумку на ходу вырвать. А асфальт-то мокрый! Вот я ее… бам… есть.

– Какую сумку? – Атасов потянулся за сигаретами. – Зачем тебе, типа, понадобилась ее сумка? Помнится, ты за этой самой Милой бегал, как Гримо за сучками? А потом решил ограбить? Из ревности, типа? Она тебе не дала, и, типа, ты?…

– В сумке были деньги, Саша…

– Деньги? – Атасов прищурился, – и много?

– Больше, чем ты можешь представить. Настоящие, большие деньги.

– Ого, типа… – Атасов взъерошил волосы. – Она что же, трудится инкассатором? Эта твоя Мила? Как в «Стариках-разбойниках», да?

Андрей, сбиваясь, рассказал о банковском кредите, оформленном Протасовым и Милой на Бонасюка.

– На кой черт им понадобился Вась-Вась?

– В качестве козла отпущения.

– М-да, Бандура, с тобой не соскучишься… – чтобы переварить услышанное, Атасову понадобилось время. – Слушай, орел? А откуда ты взял машину, если мою «Альфу» из-за тебя сожгли, а «Мазду» ты разбил?

– Машину я забрал у Протасова, – пояснил Андрей. – Точнее, у Вовчика, поскольку Валерка за городом. А Волына в дупель пьяный валяется. У меня на хате, между прочим. Только это не их машина. Это моя машина. Точнее, это машина моего бати.

Атасов, конечно ничего не понял.

– Твоего, типа, бати? – повторил он, совершенно сбитый с толку. – Ты переехал Милу на машине своего бати? И где она сейчас? Машина, я имею в виду.

– Планшетов ее сжег. У Бонасюков в гараже.

– Сжег, типа? Но, зачем?

– Чтобы замести следы.

– Следы? – подавился Атасов. – Какие следы, Бандура?

– Преступления. Он ее не одну сжег, он с двумя ментами сжег.

– С ментами? – Атасов привстал со стула. – Да еще и с двумя, типа? Откуда в гараже взялись менты?!

– Приехали кокнуть Бонасюка. Ну, в смысле, устроить несчастный случай. Я же, кажется, говорил, что на Вась-Вася повесили кредит.

– Несчастный случай, это ты, Бандура! – вырвалось у Атасова, после чего он погрузился в размышления.

– А где, типа, Бонасюк? Ты его тоже, что ли, спалил?

– В багажнике валяется, пьяный. Его менты водкой накачали. А теперь Планшетов караулит.

– Подумать только, – удивился Атасов. – Какие, типа, щедрые парни все же эти менты? Водка на шару… Кто бы меня напоил? Хорошо. Значит, ты при деньгах?

– В том-то и дело, что нет. Сумку с деньгами похитили, пока мы были в гараже.

– Кто похитил?!

– Вот этого я не знаю.

Атасов схватил бутылку, и вытряс в стакан, до последней капли.

– Что-то в горле, типа, пересохло. – Пояснил он. – Выходит, ты опрокинул Протасова, парень? – Атасов смахнул слезинку, – ну и водка. Гланды, типа, дерет. Спирт паршивый, развели из-под крана.

– Выходит, так, – согласился Андрей.

– Ты кинул его на деньги…

– Которые, к тому же, украли.

– Бандура, – задумчиво сказал Атасов. – А ведь ты стреляешь по своим. Так, кажется, Никита Хрущев высказывался о Берии. Ты в курсе, что сталось с Лаврентием Павловичем?

– Его грохнули?

– А ты думал, его закормили Киевским тортом?

Андрей сглотнул слюну.

– Но, мало, типа, того. Ты еще и подставил Протасова. Раз ты свою Милу не насмерть переехал, а у нее концы в МВД, она теперь на Валерку всех собак оттуда натравит. Ему, типа, снимут скальп, а он даже не узнает, за что. Лучше бы ты Протасова задавил. Вместо Милы. Потому как, теперь, типа, ему так и так конец. Ловко придумано, парень. А ты умеешь обтяпывать делишки…

Андрей убрал со лба испарину.

– Я не хотел. И потом, они похитили Кристину. И, возможно, убили.

– Убили? – не поверил Атасов.

Пока Бандура рассказывал о своих подозрениях по поводу исчезновения госпожи Бонасюк, Атасов все больше мрачнел.

– М-да, типа… – пробормотал он, когда Бандура закончил. – Ну, типа, и дела…

Воцарилась тишина. Андрей судорожно вздохнул.

– В общем, типа, так, – определился, наконец, Атасов. – Давай, парень, решать вопросы по мере поступления. Идет, типа?

Андрей кивнул:

– Это как?

– То, что Кристины нет в живых, только предположение. Согласен, типа?

Бандура не подобрал слов. Но, ему очень хотелось, чтобы так и было. Как иначе?

– Будем надеяться, что Кристина жива. Дальше. Протасов, ты говоришь, на даче?

– Ага. С какой-то бабой трахается. С банкиршей своей, видать. Через которую кредит протолкнул.

– Кто-нибудь видел, как ты Милу сбил?

– Точно сказать не могу, – засомневался Бандура. – «Волга» нас чуть не припечатала.

– Погоня была?

– Не было, – сказал Андрей.

– В любом случае, Бандура, твою Милу надо сплавить, и чем быстрее, тем лучше. Пока она не заложила Протасова. Адрес у тебя есть…

– Как ты собираешься это сделать? – язык скверно слушался Андрея. Атасов мрачно усмехнулся.

– Византийцы, Бандура, – Атасов постучал ногтем по отложенной при появлении Андрея книге, – предпочитали творить зло чужими руками. Это очень удобно, если иметь в виду ответственность. На земле, по крайней мере. А, поскольку, никакая другая ответственность не предусмотрена статьями УПК, и, следовательно, существует только в качестве эмпирических предположений…

– Куда ты клонишь?

– Я собираюсь позвонить нашему старому приятелю Витрякову. – Невозмутимость Атасова потрясла Андрея. – Он, по-моему, настойчиво ее ищет? Надо ему помочь…

Они встретились взглядами. Дуэль не затянулась. Бандура отвел глаза.

– Как с ним связаться? – спросил он еле слышно. Принесение в жертву фигур – один из ключевых принципов большинства азартных игр. Не понимающие этого игроки обречены сами, рано или поздно, оказаться разменной монетой. Андрею оставалось радоваться только тому, что грязную работу выполнит Леня. Сделав знак обождать, Атасов ушел в комнату. Вернувшись через минуту, он бросил на стол тесненную золотом визитную карточку.

– Солидно. Это чья? – Бандура протянул руку. Надпись на картоне гласила:

Республика Крым

г. Севастополь, проспект Нахимова, 13

Закрытое Акционерное Общество Торговый Дом Бонифацкого

ВИТРЯКОВ ЛЕОНИД ЛЬВОВИЧ

КРИЗИСНЫЙ МЕНЕДЖЕР

тел.

Факс

Моб.

– Кризисный, х-м, – протянул Бандура. – Хорошая должность…

– Как раз, типа, для него, – усмехнулся Атасов. – Подозреваю, Витряков еще в городе.

– Где ты взял визитку?

– В джипе, который мы расстреляли… Если наш друг Леня неподалеку, о барышне можно забыть. Что нам и требуется. Теперь так, Бандура. Бонасюка отвези в надежное место. Глаз с него не спускай. Протасова надо предупредить. А как волна уляжется, спокойно потолкуем по душам. Насчет Кристины. Идет?

– Идет, – поддакнул Бандура, чувствуя, как гора свалилась с плеч.

– Принеси мне трубку, – распоряжался Атасов, не собираясь откладывать в долгий ящик. – Я сделаю короткий, типа, анонимный звонок. Первый в жизни, к твоему сведению.

– Что ты скажешь Витрякову?

– Предоставь это, типа, мне. Ты лучше вот что, Бандура, иди-ка, выгуляй Гримо. А то он с утра дома сидит. Заодно погляди, как там Бонасюк. И имей, типа, в виду, парень: у здорово пьяных людей язык имеет обыкновение западать в гортань. Уверяю тебя, от этого дохнет не меньше алкашей, чем от цирроза печени или белой горячки. Если планируешь поболтать с ним на досуге, лучше проверь прямо сейчас.

Покидая квартиру, Андрей успел разобрать последнее напутствие Атасова:

– А еще, типа, бывает, алкоголики захлебываются в блевоте…

Уже на лестнице Гримо так натянул поводок, слово хотел повеситься. Андрею стоило невероятных усилий удержаться на ногах и не покатиться по ступенькам. Поговаривают, определенный процент хозяев сильных, но плохо воспитанных и глупых собак покидает мир стараниями лохматых питомцев. Едва они очутились на улице, Андрею, в позе водного лыжника, пришлось уклоняться от низко расположенных ветвей, чтобы не оставить на них глазные яблоки. Гримо хрипел на весь двор, ни мало не заботясь о шее.

– Не быть тебе, болван, поводырем! – Андрей удвоил усилия. Каждый метр в нужном направлении давался ему, как бурлаку, тянущему баржу с гранитной крошкой. Видимо, Гримо, по какому-то странному стечению обстоятельств, было в противоположную сторону.

И все-таки человек взял верх над зверем, вследствие чего задыхающийся Бандура очутился рядом с «девяносто девятой». Старая молодецкая забава под названием «перетягивание каната» благотворно сказалась на его душевном состоянии, он вспотел, но успокоился.

– Вот тупое создание! – крикнул Андрей Планшетову. Пес висел позади, в виде активно действующего якоря, скорее даже противодействующего якоря, если, конечно, так можно выразиться.

– Полный кретин, – подтвердил Юрик. Появление Планшетова застало Гримо врасплох. Собаки, как правило, чертовски невнимательны, и, к тому же скверно видят в темноте, в особенности, если поглощены какой-то своей идеей. От неожиданности пес разразился раскатистым лаем на весь район. Планшетов юркнул в салон с проворством перепуганной белки. Гримо метнулся вдогонку, и, поднявшись на задние лапы, просунул башку в окно. Вид у него был таким грозным, что Планшетов мог смело прощаться с жизнью.

– Краску обдерешь! Фу! Фу, дебил! Вылезай, Юрик. Нашел, кого бояться!

– Ага, сейчас, чувак! Спешу и падаю…

* * *

Пока приятели перебрасывались словами, а Гримо неистово лаял, во дворе объявилась третья сила, и обстановка изменилась на корню. К «сталинке» подкатил микроавтобус. Не успели Планшетов и Бандура испугаться, как задние двери машины распахнулись, и оттуда посыпались спецназовцы. Бандура насчитал десять вороных шлемов, а потом сбился со счета. Вслед за автобусом во двор заехала «Волга», колонну замкнула темно синяя «пятерка». Гремя тяжелыми берцами, с автоматами в руках, группа захвата рванула в парадное. Тела спецназовцев защищали бронежилеты, а каски в свете уличных фонарей отливали агатом, наводя на мысли о чудовищно больших зернах черной икры, полученных в результате опытов генных инженеров.

КОНЕЦ МЕЖДУНАРОДНОЙ МАФИИ, ПРОМЫШЛЯЮЩЕЙ ОСЕТРОВЫХ БРАКОНЬЕРСТВОМ.

– Оцени, чувак, война началась.

– Прихлопни пасть, идиот! Это же к Атасову домой!

В парадном что-то тяжело ухнуло, и на всех пролетах потух свет. Зазвенели разбитые стекла. Наружу долетели обрывки ругательств и звуки ожесточенной потасовки. Через минуту в дверях появился Атасов, спецназовцы волокли его, как мешок. Он брыкался, только усугубляя положение. Потом его бросили в микроавтобус, головой вперед. Раздался глухой удар, борьба прекратилась.

– Гады! – прошептал Бандура. – Уделали Атасова.

– Одного взяли, товарищ полковник. – Командир спецподразделения «взял под козырек». Рослый увалень в гражданском поднял голову, изучая фасад. В нескольких окнах зажегся свет.

– Больше в квартире никого?

– Пустая, Сергей Михайлович.

– Обыскали на совесть? – Украинский достал сигареты.

– Обижаете, товарищ полковник. Не в первый раз, замужем.

Гримо на удивление, притих. Планшетов и Бандура тем более, держали языки за зубами. Густая тень и заросли служили неплохой маскировкой. До поры, до времени, естественно. Пока из багажника не застонал Бонасюк.

– Ох, поистине, где я?! Ох, выпустите меня, пожалуйста! Мамочка?! Я сплю или меня похоронили?!

– Сделай что-то! – сквозь зубы процедил Бандура, наблюдая, как спецназовцы навострили уши.

– Что сделать, чувак?! Пингвин, видать, решил, что его закопали живьем!

– Вот сволочь! Так оглуши его!

– Как, чувак?! Через багажник?

Тем временем Бонасюк от слов перешел к делу, принявшись лупить по багажнику изнутри. Удары были глухими, но приятелям показалось, что они разносятся на пол квартала. «Выкопайте меня, умоляю!», – заорал Бонасюк. В дополнение ко всем напастям Гримо, и без того взвинченный до предела, разразился таким яростным лаем, что, как минимум, половина голов в касках повернулась в их сторону.

– У каждого автомат, – как бы между прочим сообщил Планшетов.

– Я, по-твоему, слепой?

– Эй, вы там? – крикнул один из спецназовцев.

– Проверьте документы, – распорядился Украинский, и бронежилеты пришли в движение.

– Шухер! – крикнул Планшетов, запуская мотор. – Тикаем, чувак! – Поводов сомневаться в правильности этого решения не было.

– Ко мне, Гримо! – заорал Андрей, следуя примеру Юрика. Породистые гладкошерстные собаки в большинстве упрямы, как ослы. Вместо того, чтобы подчиниться, Гримо отпрянул, извиваясь, словно висельник в петле. Ошейник соскочил через голову, и собака, освободившись, исчезла в кустах. Андрей, по инерции, упал в салон.

– Черт с торбой! – взвизгнул Бандура, легко выбрав между псом и свободой.

Поскольку въезд во двор был заблокирован машинами спецназа, оставалось пятиться задом.

– За углом боковая аллея! Давай туда! – командовал Андрей. Машина виляла от бровки к бровке. Планшетов скверно ездил кормой вперед. По крайней мере на большой скорости. – Вдоль стены зоопарка прямо на проспект выскочим!

– А Гримо?!

– Забудь о Гримо! Жми!