Текст книги "Расплата. Цена дружбы"

Глава 6
ПРЕДЛОЖЕНИЕ, ОТ КОТОРОГО СЛОЖНО ОТКАЗАТЬСЯ

четверг, 10-е марта

– Что-то я разоспалась, – укорила себя Мила и сладко зевнула. Большие настенные часы показывали половину одиннадцатого утра. Сквозь плотно сдвинутые портьеры пробивался яркий солнечный свет. В прихожей разрывался телефон. Потянувшись, Мила спустила ноги на пол, нашарила тапочки, и, покачиваясь, отправилась подымать трубку.

– Кто же такой навязчивый? – бормотала она на ходу.

– Ну ты и спишь! – выдохнул из динамика Бандура. Извини, если разбудил, но я испугался, что тебя замочили…

Мила Сергеевна, не переносившая нравоучений на дух, даже не успела надуть губки. «Да кто ты такой, чтобы?…» — почти наверняка сказала бы она, но последняя фраза заставила ее обомлеть.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она хрипло.

– У меня тревожная информация. Я был вчера на месте аварии. В общем, у милиции всего один труп!

– То есть? – спросонья не сообразила Мила.

– То есть, ни Витрякова, ни этого второго плуга, со шрамами на харе, ни в морге, ни в реанимации нет. Такие вот пироги. Мила Сергеевна, успевшая в душе поздравить себя с гибелью обоих свирепых врагов, почувствовала, как пол уходит из-под ног.

– Ты слышишь?

– Слышу, – глухо сказала Мила, и продолжила с неожиданной злостью: Почему же ты сразу не позвонил?! – У нее не было слов.

– Хотел сперва убедиться… – оправдывался Андрей.

– В чем?

– Как это, в чем? В этом самом! Я на проспекте одни машины застал. Точнее, остатки машин. – Без зазрения совести соврал Бандура. – Милиция уехала, скорые тоже. Были трупы, спрашиваю. Были, говорят, а как же. Сколько конкретно? Никто толком ни гу-гу.

– Долго же ты туда добирался.

Бандура решил не обижаться.

– Пока через ментов информацию пробил… – Последнее было несколько трансформированной правдой. На самом деле Андрей накануне позвонил Атасову. Тот позудел, но, в конце концов, как и всегда, помог. «Последняя сводка по городу такая, Бандура, – рассказал Атасов, перезвонив около часу ночи. – На проспекте Красных Казаков… Так-с… Две машины в лепешку. «Жигуленок» с областными номерами и микроавтобус «Форд», литовская регистрация, два дня в угоне, хм… Что там произошло, разбираются. Водителя «Жигулей», типа, отвезли в реанимацию. С закрытой черепно-мозговой. На месте аварии обнаружен труп. С документами, типа, на имя гражданина Лихачева. Уроженца города Севастополя. Тебе это имя ничего не говорит?» Поскольку Бандура смолчал, Атасов продолжил: «На улице Электриков обнаружен автомобиль «Мазда-323», красного цвета. Судя по номерам, твой. Точнее, твоей новой подружки. Или, типа, новой подружки Протасова, если тебе так больше нравится. Я давно говорил, Бандура, своей, типа, смертью, ты не умрешь». Услыхав короткие гудки отбоя, Андрей повесил трубку.

– Пока, в общем, туда, сюда… Кругом-бегом, чтобы зря тебя не переполошить.

– Не переполошить?! – взорвалась Мила. – Не переполошить?!

– А когда узнал подробности, было уже поздно.

– Поздно?! – Мила задохнулась от возмущения. – Поздно было бы, если б они меня зарезали. Это ты понимаешь?!

– Только через мой труп, – скромно сказал Бандура.

– Через твой труп? Что ты имеешь в виду?

– А разве не ясно?

– Ты хочешь сказать, что ты где-то неподалеку?

– Я под парадным. – Бандура постарался быть кратким.

– И давно?

– С вечера, – чистосердечно соврал Андрей.

– Ты простоял всю ночь?! И не зашел?

– Как можно? – пробормотал Андрей. – Вломиться, по нахалке, среди ночи? Я со стройки, а не из тусовки…

Она естественно позвала к себе. Бандура появился так быстро, что Мила не успела почистить зубы. Так ее и обнаружил Андрей, в оранжевой брючной пижаме, забавных бело-голубых тапочках, на вид 48-го размера, и со щеткой за щекой. В ванной шумела вода, оттуда веяло теплом и шампунем. Бандура невольно повел носом.

– Замерз? – Мила с тревогой вглядывалась в его лицо, осунувшееся после ночной пьянки.

– Немножко, – признался Андрей.

– Марш в ванную.

– Неудобно, как-то.

– Неудобно спать на потолке. Без разговоров.

Ванная комната в квартире Милы приятно поражала размерами. Андрей вытянулся во весь рост, блаженствуя под толстым слоем пены, сонный, как рыба подо льдом. «Кутить так кутить, – решил он, и не пожалел импортного шампуня. Тем более, что тот по всем понятиям попадал в разряд дармовых. – А того гада, который предложил в хрущевках ванные по полтора метра устанавливать, надо посадить в тумбочку на неделю. А если он уже, к сожалению, не с нами, для, так сказать, отправления правосудия, тогда…»

* * *

Пока Бандура фантазировал лежа, в то время как тело омывали пропитанные шампунем потоки, Мила Сергеевна взялась за телефон. Когда контролируемая вами крупная сумма ушла по адресу ФИНАНСОВАЯ МАФИЯ, стоит время от времени напоминать о себе. Ведь удачное завершение сделки не обеспечивается законами, согласно которым привыкли жить наивные западные европейцы. Впрочем, правилами не обделена даже печально знаменитая русская рулетка.

Конвертальщик Паша так быстро снял трубку, словно дежурил у телефона, как дневальный на тумбочке.

– Павел?

– Я, Мила Сергеевна. Как раз собирался вам звонить. Все уже на месте.

Когда вам что-то должны, но не звонят, а только собираются, к тому же на словах, это, как правило, неприятно.

– Когда ты сможешь рассчитаться?

– Для вас, как можно скорее. Но, в любом случае не раньше понедельника.

– Меня больше устроила бы пятница.

– Меня, если честно, тоже. Не хотелось бы откладывать. Такая большая… ммм, партия. – Паша тщательно подыскивал слова.

– А ты постарайся.

– Сделаю все зависящее, так сказать…

* * *

то же время, ванная г-жи Кларчук

«…а если он, все же, тю-тю, – продолжал фантазировать Андрей, то, пожалуй, хорька следует эксгумировать, и… к примеру, похоронить сидя. В его же сраной ванне. Вот. Потому что высшая справедливость, даже если это не по нутру международной, ибить ее мать, общественности, должна, в общем и целом…» – его м ысли текли так медленно, словно пена обволокла не только тело, но и мозг. Вскоре Андрей почувствовал, что засыпает. «Прикольно будет, если я у Милы в ванной захлебнусь. То-то она побегает. Куда девать труп? Ой, бля? Что рассказывать ментам? Она же толком не знает, как меня зовут? Короче, обделаться и не жить, ситуевина…»

«Она посмотрит в правах! – неожиданно полыхнуло в мозгу. – В твоих сраных правах, идиот, валяющихся, считай, на виду, в нагрудномкармане куртки». Озарения такого рода сопровождаются могучими выбросами адреналина. Стоит только сообразить, что вы безобразно облажались, как с организмом творится невероятное, сердце колотится о ребра, а артериальное давление срывает крышу, как будто бы голова – кипящая скороварка. Бандуру адреналин вытолкнул на поверхность, как разорвавшаяся в ванной мина. Он выскочил наружу, расплескав половину воды на пол. В этот драматический момент в дверь неожиданно постучали.

– А?! – задохнулся Андрей, не предполагая, чего ожидать. – «Чего-чего?! Сейчас шмальнет из твоего же ствола, который в соседнем с правами кармане».

– Полотенце и белье, – на распев произнесла Мила Сергеевна. Если она притворялась, то мастерство тянуло на Оскара. Андрей приоткрыл дверь и, что называется, уронил челюсть на кафель. Банный халат и полотенце Мила держала на изгибе локтя. Если не считать этих аккуратно выглаженных предметов, ее наготу ничего не прикрывало. – Можно войти? – как ни в чем не бывало осведомилась госпожа Кларчук. – Тонкая золотая цепочка терялась в ложбинке между грудей, а изящное, пересыпанное крохотными блестящими камешками распятие покоилось несколько ниже уровня сосков. Сглотнув, Бандура уставился на фигурку Иисуса. В опровержение некоторых сомнительных теорий, утверждающих, что стоит среднестатистическому мужчине завидеть перед собой среднестатистическую обнаженную подругу, как он машинально концентрирует внимание ниже пояса и выше колен. Мила зашла в ванную, и они очутились лицом к лицу. Пупком к пупку, как говорила распущенная подружка злодея из «Придорожного заведения» с Патриком Свейзи в главной роли.

– Черт, – пробормотал Бандура, поскользнулся, и едва не упал.

– Я предполагала, что ты смутишься. – Улыбка Милы почему-то казалась нарисованной по покрытому изморозью стеклу. – Помнится, я обещала заняться твоим образованием. Сейчас самое время. – Потянувшись, она повесила халат и полотенце на змеевик, никелированный, как дуги безопасности джипа. Бандура залюбовался грацией, сквозившей в каждом ее движении. Мила была чрезвычайно хороша. Глупо было отрицать это.

– Ты… – пробормотал Бандура, – ты…

– Хороша, правда? – подсказала Мила, и погладила атласный живот с крохотным, словно пуговка, пупком. – Так возьми меня, как ты хочешь.

Человеческий разум удивительный инструмент. Его сила и слабость одновременно заключаются в замечательной непредсказуемости, отличающей мозг от компьютера. Андрей, безусловно, хотел, но его желание совершенно неожиданно вошло в противоречие с возможностями. Такое случается сплошь и рядом. С Бандурой это произошло впервые, и он несколько растерялся.

«Ну, дела… повис на пол шестого…» — не совсем корректно думал Андрей.

– Я тебе помогу, – шептала в ухо Мила, целуя шею и ловко орудуя руками. Но и в ее умелых ладонях его свистулька не превратилась в боевой горн.

– Вот, черт, – бормотал Бандура, напуганный тем, что такие проколы, как правило, не прощаются.

– Не волнуйся. – Мила была само великодушие, и это особенно задевало.

– Я в ванной не привык, – лепетал Андрей

– Хорошо. – Обратно вооружившись обратно полотенцем, она обтерла его насухо, как ребенка. Они переместились в спальню, где Мила уложила Андрея на кровать. Ее волосы рассыпались по его животу, но это не возымело никакого действия. Поскольку усилия были тщетны, Андрей все больше чувствовал себя пациентом лаборатории по сдаче спермы, а Милу Сергеевну воображал медсестрой. Ситуация вовсе не представлялась прикольной. Бандура опасался, что Мила вот-вот взорвется. «Сейчас онапсиханет, и плюнет мне прямо в рожу», – думал Андрей, посылая яростные умственные приказы, впрочем, оставшиеся невыполненными. Большинство человеческих органов весьма условно подчиняются сознанию, этот факт особенно четко осознается с возрастом.

– Извини, – блеял Бандура.

– Ты дрожишь, – растерянно сказала Мила. Она запыхалась.

– Извини, я не могу! – отстранившись, Бандура соскочил с кровати. Его верный друг уныло болтался, придавая Андрею сходство с новобранцем на окружной медицинской комиссии.

– Почему? – Милу, наконец, выбило из седла. – Ты, что?… – она бледно улыбнулась, – только не говори, что ты голубой.

– Я не голубой! – Бандура отчаянно замотал головой. – Просто у меня… никогда раньше… как бы тебе это сказать? Ты понимаешь?

– Никогда раньше?… – она широко распахнула глаза. – Ты хочешь сказать?… Ты еще мальчик?

– Ну, где-то, по большому счету… – сопел Андрей, не подымая глаз. Зато Мила Сергеевна сразу успокоилась.

– Иди сюда, – ласково позвала она, устраиваясь на кровати. – Стань передо мной на колени, вот так. Я покажу, что надо сделать. – Кожа ее ног оказалась удивительно нежной с внутренней стороны, а тепло Бандура ощущал ушами. Не успел он как следует приступить, как Мила задрожала всем телом, руками и ногами сжимая его голову так сильно, что он опасался за сохранность шеи. «Еще!» – кажется, кричала Мила, но Андрей плохо слышал в силу целого ряда причин. Она кончила быстро и бурно, зарядив его, как подсевший аккумулятор. Бандура переместился повыше, наконец-то чувствуя себя человеком.

– Другое дело, – сказала Мила, заметив, что он в порядке. Впрочем, если раньше его системы допустили досадный сбой, то теперь разрядились до обидного быстро.

– Ух! – выдохнул Андрей, опускаясь, рядом с ней, на подушку.

– Передай, пожалуйста, полотенце, – попросила Мила Сергеевна. Спохватившись, Бандура сам протер ей живот.

– Одной из самых отвратительных привычек, передающихся мужчинам очевидно, с молоком матери, – нравоучительно заметила Мила, – является полное небрежение предметом вожделения сразу после оргазма.

– Я учту, – пообещал Андрей. – Это… поесть бы, короче.

– Все давно готово, – сказала Мила. – Помоги принести с кухни. Я предпочитаю завтракать в постели.

– Мой отец любил повторять, что, мол, завтрак съешь сам, обед раздели с другом, а ужин, отдай врагу. Но, по-моему, никогда не придерживался этих слов.

– Правила написаны, чтобы их нарушать. – Мила отправилась на кухню, на ходу набросив халат. Проводив ее мелькнувшие на мгновение ягодицы, Андрей вспомнил Протасова, называвшего эту часть женского тела «булками». «Все-таки он конкретный мудак», – заключил Бандура, пообещав, что сразу после завтрака вернется к стройной попочке хозяйки и даже попробует взять реванш.

Они наскоро перекусили разогретыми в микроволновке сандвичами, запивая апельсиновым соком из картонки. В баре нашлось «Токайское». Бандура плеснул в фужеры. Как только с завтраком было покончено, он сбросил с нее халат.

– А теперь ты стань на колени.

– Куда? – удивилась Мила.

– А вот прямо сюда. На кровать.

* * *

Около полудня они, наконец, угомонились. Оба лежали навзничь, переводя дух и перебрасываясь ленивыми фразами. Бандура потягивал «Токайское», Мила тоже несколько раз отхлебнула. Разговор потихоньку пошел о бизнесе, который, как известно, по гамме переживаемых порой ощущений как минимум сопоставим с хорошим сексом.

– Помнишь, милый, вчера я говорила тебе, что нам, возможно, доведется уехать? – осторожно поинтересовалась госпожа Кларчук.

– Прямо сейчас? – Бандура изобразил уныние верного старого пса, которого вытягивают на прогулку в дождь. После секса бывает недурственно поспать. Но, Мила придерживалась иного мнения.

– А даже если и так? – она приподняла бровь.

– Из теплой постели вылезать… – тоскливо начал Андрей, уже на середине фразы почувствовав, что Мила Сергеевна не принадлежит той славной плеяде женщин, с которыми проходят подобные номера.

– Ну и что с того?! – ледяным тоном осведомилась госпожа Кларчук. Тем более холодным, учитывая тепло и податливость, продемонстрированные буквально только что. Вот уж воистину, делу время, а потехе час. Мила явно была из тех, кто умеет разделить первое со вторым границей, не менее надежной, чем бывшая госграница СССР. С колючкой, разделительными полосами и прочими соответствующими атрибутами.

– Шутка. Что, пошутить нельзя? – примирительно сказал Бандура. – Когда скажешь, тогда и едем. Одно твое слово… а куда?

– Мои партнеры, – продолжила Мила, проигнорировав вопрос на счет адреса, – похоже, затеяли двойную игру.

– Это те, которые за нами вчера гнались?

Мила содрогнулась.

– Нет, конечно же. Хотя… хотя, знаешь, не удивлюсь, что появление тех, последних, не случайно…

– Ничего себе, случайность, – присвистнул Андрей. – Да они тебе, можно сказать, в затылок дышали!

– Очевидно, ты прав, – помрачнела госпожа Кларчук, – и это только подтверждает тот факт, что один из моих партнеров собирается меня прокатить. Опрокинуть, как девочку. Ты его, кстати, видел. В понедельник, утром, у банка.

У Комбанка он видел Бонасюка и Протасова. Андрей вооружился бутылкой и высосал ее до дна.

– Ты не мог не обратить внимания. – Добавила Мила Сергеевна. – Ты еще о нем спрашивал. Человек-гора. Куча мышц и мозги, как у динозавра.

Перед глазами Бандуры немедленно возникло мужественное лицо Протасова.

– Ага, помню, – сказал он. – В детстве мечтал таким вырасти. Чтобы все боялись, и никто сигарет не стрелял. А у нас есть еще «Токайское»?

Мила молча указала на бар.

– Его зовут Вардюком, – продолжала Мила, с неодобрением наблюдая, как Бандура энергично откупоривает бутылку. – Точнее, он называет себя Вардюком, в то время, как настоящая его фамилия…

– Протасов! – вырвалось у Бандуры.

– Откуда ты знаешь?! – лицо Милы посерело.

– Ты сама мне фамилию назвала. – Не моргнув глазом, солгал Андрей. Отступать было некуда. – В понедельник еще.

– Правда?

– Гадом буду. – Бандура сделал большой глоток.

Мила перевела дыхание. Могло быть и так, хотя, обыкновенно, она весьма тщательно следила за языком, и здорово сомневалась, что упоминала при молодом человеке фамилию Протасова.

– Он весьма опасен. Неважно, что у него глупое лицо. Не стоит обманываться на этот счет. Протасов не просто предприниматель, – с нажимом продолжала Мила. – Он еще и бандит. В первую очередь бандит. У него связи в среде рэкетиров. Люди, стоящие за ним, еще хуже его самого. Например, некий Вовчик, который таскается за Протасовым, как тень. Он, говорят, беспредельщик. Даже не просто беспредельщик, а палач, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Андрей невольно поежился. Картина получилась зловещая. Мила не сводила глаз с собеседника, изучая произведенное этими мрачными словами впечатление.

«Не знал бы я обоих битков, так уже бы и в штаны наложил…» — Можешь о хорьках не беспокоиться. – Твердо пообещал Андрей. – Не оплошаю.

– К сожалению, помимо обыкновенных бандитов нам, вероятно, доведется иметь дело с преступниками в погонах. Эти куда опаснее. Есть некий Сергей Михайлович. Он полковник милиции, и весьма крупная шишка в органах.

– Что же вы не поделили?

– Деньги, – поколебавшись, призналась Мила. – Деньги всегда легко делятся при помощи калькулятора, и очень тяжело на практике. Этим жизнь главным образом и отличается от прикладных наук.

Поскольку возразить было нечего, Бандура, снова выпив, как бы невзначай поинтересовался, откуда, собственно, взялось столько монет.

– В свое время узнаешь, – заверила Мила, не очень убедительно, как ему показалось. Он подумал о Кристине, которая, скорее всего, стала заложницей финансовых махинаций. «М-да, чувак. Ситуация. Отец бы наверняка назвал ее гнилой. Гнилая она и есть».

– Какой у нас план? – Бандура потянулся за бокалом. На этот раз ему пришлось запастись терпением. Мила Сергеевна погрузилась в размышления. По мере того, как она перебирала в уме возможные варианты развития событий (в тысячу первый раз перебирала) вокруг судьбы злополучного кредита, уверенность в благополучном исходе операции таяла, как айсберг под небом теплых широт. Первоначально она хотела вообще присвоить всю сумму, переехав в Чехию или еще дальше, на Запад. Определенные наработки для этого были, а Андрей, в качестве телохранителя и любовника (от которого, впрочем, в любой момент можно легко избавиться), придавал плану дополнительную степень надежности. Сложность его воплощения на практике заключалась в том, что и Сергей Украинский не был мальчиком. Если вы играете не по правилам, то не следует удивляться, когда вам на живот поставят утюг. «Требуетсянечто более элегантное», – говорила себе Мила, склоняясь к тому, чтобы использовать Андрея как третью, никому не известную силу, которая позволит не только завладеть деньгами, оставив Украинского и Протасова с носом, но и саму госпожу Кларчук благополучно выведет из-под подозрений. Что потом делать с самим Андреем, Мила Сергеевна еще не решила.

– Потребуется хорошая машина. – Мила перешла к размышлениям вслух. – Надежная, скоростная, но не броская. Ты сможешь достать?

Бандура почесал затылок:

– Что-то вроде «Кадета GSI» или «Гольфа»?

– На твое усмотрение. Тут тебе карты в руки.

– Даже не знаю… На когда?

– На завтра. Хотя, сроки я еще уточню. Разве это трудно устроить?

– Я вообще-то не угонщик. – Андрей зевнул. Он не спал предыдущую ночь и теперь чувствовал, как слипаются глаза.

– Это так сложно? – удивилась Мила, смерив молодого человека пронзительным взглядом.

– Я попробую, – обещал Андрей. – А что дальше?

– Завтра у меня встреча с Протасовым. Мне надо, чтобы ты был неподалеку.

– Для подстраховки? – догадался Андрей, подумав, что это будет та еще встреча. – Тебе, кстати, налить?

Мила отделалась скупым отрицательным жестом.

– Не только, – глухо добавила она. – Когда я передам Протасову нечто, скорее всего, большую спортивную сумку, от тебя потребуется вырвать ее и скрыться. Только и всего. Справишься?

– Хорошенькое «только и всего», – пролепетал Андрей. – Такого быка и кувалдой с одного раза не уложишь. Вон, лапы какие…

– Боишься? – поджала губы Мила.

– Причем здесь страх? Я прикидываю шансы. Тут, без пистолета…

– Пистолет у тебя, кажется, есть? – парировала Мила, пораженная невероятно удачной мыслью. Она вспомнила о «Браунинге», якобы добытом Андреем у Витрякова. В тот день, когда они познакомились подле здания «Неограниченного Кредита», почти неделю назад. «Все один к одному складывается. Если подбросить пистолет милиции, то, с учетом того, что Украинскому известно о Витрякове, никто и голову ломать не станет. А на пистолете наверняка висит немало. Не тот парень Витряков, чтобы долго гулять с „чистым“ стволом».

– Протасов будет один? – прервал ход ее мыслей Андрей. Ему снова загорелось выпить. Горло высохло, как почва в Сахаре. Он нашарил бутылку.

– Или один, или с Вовчиком. С этим самым Палачом. Как только я с ними встречусь, то сразу повезу сюда, на Тургеневскую. Предположительно завтра вечером. Ты должен поджидать в парадном. Со стороны черного хода. Им, насколько я помню, давно никто не пользуется.

– Он забит, – предупредил Бандура. – Я уже убедился.

– Двумя гвоздями. – Мила нетерпеливо фыркнула. Возьмешь фомку и выдернешь. Заранее. Нашел проблему. Внутренний двор освещается одним фонарем, так и тот возле забора школы, метрах в пятидесяти. Повсюду кусты. Никто тебя не разглядит. Двор проходной. Двое ворот, и калитка. На худой конец, забор невысокий. Но, неподалеку нужна машина.

– Попробую достать, – неуверенно сказал Андрей, чувствуя, как его втягивают в большое дерьмо. – А где ты встретишься с Протасовым?

– Тебе это и даром не надо. Стой в парадном и жди.

– А если они не испугаются пистолета? – Язык во рту казался деревянным, и ворочался с большим трудом.

– А ты напряги фантазию, – зашипела Мила, приподымаясь на локте.

«Офигеть, мать твою! Ты сучка, по мелочам, видать, не размениваешься!» — с неопределенной смесью восхищения и ужаса подумал Андрей. Пока он переваривал услышанное, госпожа Кларчук забила в доску последний гвоздь: – Пистолет бросишь прямо на лестнице. Только перчатки не забудь одеть. И помни, главное, чтобы все прошло быстро, и ни у кого не возникло подозрений, что это не настоящее ограбление.

– У кого это «ни у кого»? – насторожился Бандура.

– Возможно, неподалеку будут оперативники. Я тебе о полковнике милиции пять минут назад рассказала. Они хотят меня опрокинуть. Мы им этого не позволим.

– Веселое кино…

– Зато игра стоит свеч. Как только все будет позади, отправишься на вокзал и спрячешь сумку в камере хранения. Сам поедешь к тетке, и будешь дожидаться от меня сигнала. Кстати, давай ее точный адрес. И телефон тоже давай.

– Телефону с прошлого лета труба. – Андрей убрал пот со лба. Хмель делал свое дело, но, бывает, и водка пьется, как вода. – Тетка квартиру черномазым сдала. А сама значит, на дачу. На три месяца. А они, мало того, что девок тягали и ковер окурками пропалили, так еще столько с Африкой наговорили, уроды, что проще было отказаться от телефона, чем те счета оплатить. Слушай? – Бандура попробовал сменить тему. – Я один могу не справиться. Есть на стройке пара хлопцев. Надежных. За двести-триста бачков кого хочешь зароют.

– Не годится, – отрезала Мила. – В любом случае, сначала надо получить подтверждение.

– Какое подтверждение?

– Из банка. Значит, пока займись машиной.

– Вечером, – пообещал Бандура, и, пытаясь собраться с мыслями, прикрыл веки. «Токайское» шумело в голове, и мешало работать мозгам. Фраза «Ну и хренотень!» была единственной, которая пришла на ум. – Машину заранее брать не годится. Надо за пару часов до дела. Ну, чтобы подольше не хватились…

– Вечером так вечером, – не стала спорить Мила, и, в свою очередь, замолчала.

* * *

Как только Андрей захрапел, Мила, аккуратно удостоверившись, что молодой человек действительно спит, тихонько вышла на кухню, притворила дверь, и набрала номер Сергея Украинского. На этот раз полковник оказался на месте.

– Как отдыхается, Сергей Михайлович? – осведомилась Мила, услыхав в трубке бодрое «Алло?». Возможно, ей просто показалось, но полковник, узнав, с кем говорит, сразу как-то сник.

– Я сейчас в кабинет перейду, – вздохнул Сергей Михайлович, застигнутый звонком на лужайке. Лида накрывала стол в просторной веранде. Света и Игорь, громко смеясь, перекидывались во дворе ярко оранжевой пластмассовой тарелкой. Украинский колдовал над барбекю.

– Сережа, кто это? – Лида Украинская вскинула глаза, не встревоженные, но уже напряженные.

– По работе.

– Началось…

Хмурясь, Украинский поднялся в кабинет.

– Что у вас, Мила Сергеевна?

– Как вам сказать, Сергей Михайлович? – она звонила не для того, чтобы ходить вокруг да около. – Вчера я только чудом уцелела.

– То есть как? – удивился полковник, подумав, что начало разговора ему уже нравится.

– Витряков. – Одно это слово уже говорило обо всем. – Витряков, Сергей Михайлович. Удивительная у нас сложилась ситуация. Чем тяжелее его обнаружить вашим людям, тем легче он находит меня.

– Возьми за так перекати-поле в мегаполисе, – пробормотал полковник, закусив губу. Неуловимые залетные уголовники, загадочным образом связанные со столичной контрразведкой, не просто не шли у него из головы, а скорее сидели, словно кость в горле. Да и Поришайло буквально не давал прохода, стоял над душой и изводил звонками, требуя информацию на Бонифацкого и его покровителей из СБУ. «Да ты, г-м, понимаешь, чем это вообще грозит?! Кто-то под нас копает, г-м, а ты расселся, как баба на базаре!». Сергей Михайлович сделал соответствующие запросы, но ответы запаздывали из-за праздников. «Не тяни резину, Сергей!» «Да не тяну я, Артем Павлович. Люди работают, пашут, как проклятые».

Пересказав историю вчерашней погони, Мила не забыла упомянуть Андрея. Только, в интерпретации госпожи Кларчук молодой человек из ее телохранителя перекочевал в стан головорезов Витрякова.

– Витрякова и Филимонова я вам, помнится, подробно описала. Теперь попробую остальных. Один крепкий такой, сутулый. Руки длинные, почти по колено«и член видать подстать», лоб покатый, точно у гориллы. Второй невысокий, черты лица мелкие, глаза серые. Кажется, Кашкетом зовут. И последний, на вид лет двадцати. От силы. Молоденький совсем. Блондин. Глаза яркие, голубые. Симпатичная такая мордашка. – Мила дала полковнику подробный словесный портрет Андрея. Сергей Михайлович записал приметы в блокнот.

– Вчера они были на микроавтобусе, по-моему, американском. Я вообще-то разбираюсь поверхностно, так что могу и ошибаться. На проспекте Красных Казаков они врезались в какую-то машину. И, после этого отстали.

– Закройтесь на все замки, – в тысячу первый раз посоветовал полковник Украинский. Его советы давно набили Миле оскомину.

– Вы мне обещали охрану…

– Сейчас посмотрим, что можно сделать, – уклончиво отвечал он.

– Сережа! Барбекю горит! – крикнула со двора жена.

– Так снимай! – Сергей Михайлович прикрыл микрофон.

– У меня руки в муке!

– Светке скажи!

– Сергей Михайлович? Вы со мной разговариваете?!

– Извините, Мила. – Украинский высунулся в окно: – Игорь?! Пригляди-ка за шашлыком!.. Простите, Мила. Тут такое дело… Игорь?! Ты слышишь или нет?! Так о чем мы с вами?

– Об охране, которая мне обещана…

– Будет. – Пообещал Украинский. – Как, кстати, зовут самого молодого проходимца?

– Андреем.

– Очень хорошо, – вздохнул Украинский, про себя заметив, что хорошего вообще-то мало. – Попробуйте все же поостеречься. Пока ребята не подъедут. Из дому не выходите.

Мила позволила себе вздох великомученика.

– К сожалению, выйти придется, Сергей Михайлович. Я перевела известную вам сумму. В полном объеме. Она уже поступила на счет.

Украинский всплеснул руками. Еще не в раздражении, но уже с досадой:

– Как же так, Мила? Мы же определились не спешить?

– Не знаю… Импульс какой-то. Должно быть, предчувствие нехорошее. Может, из-за Витрякова нервы ни к черту. Но, в любом случае, Сергей Михайлович, пока не из-за чего волноваться. К понедельнику все будет готово, и…

– Зря вы поторопились. Мне же потребуется отдать необходимые распоряжения. – Полковник замялся. – Мобилизовать, понимаете, сотрудников.

– Много людей не потребуется, – успокоила его Мила. – Как только я встречусь с Протасовым, он завезет меня домой. Там мы рассчитаемся, и я, с вашего позволения, умываю руки. Дальше действуйте по своему усмотрению. Тургеневская не проспект, перекрыть не сложно. В парадном одна дверь. В общем, Протасов ваш.

«Мавр сделал свое дело? – ухмыльнулся полковник. – Вопрос в том, пора ли ему уходить?» — Добро, Мила. Как скажете.

Со двора до него долетел раздраженный голос жены, сообщавший половине дачного поселка, что мясо таки сгорело.

– Хотя бы кто нибудь мог присмотреть?

– Я свяжусь с вами в течение получаса, – сказал Украинский.

* * *

В ожидании его звонка Мила на цыпочках пересекла коридор и осторожно заглянула в спальню. Андрей крепко спал, безмятежно развалясь по подушкам. Скользнув по нему задумчивым взглядом, госпожа Кларчук вернулась к телефону. Как раз вовремя, чтобы снять трубку. Вскоре она выслушала историю об аварии на Красных Казаков, уже рассказанную Андреем. Украинский повторил ее почти слово в слово.

– Раз одна, понимаете, жертва ДТП, то Витряков, Филимонов, Кашкет, и блондин, – видимо, полковник читал по блокноту, – на свободе, и, значит, по-прежнему опасны. Побудьте до понедельника дома. С охраной я распоряжусь. Черного хода, значит, нет?

– Нет, – подтвердила госпожа Кларчук.

– Держите меня в курсе, – сказал Украинский, собираясь нажать отбой.

– Обязательно, Сергей Михайлович. Значит, доживем до понедельника?

– Выходит так, Мила, – сухо согласился полковник.

– Надеюсь, мы с вами управимся к этому сроку. На той неделе Артем Павлович планирует командировать меня в Крым, – как бы, между прочим, добавила ила. – Я и так оттягиваю, как могу.

– Да? – спросил полковник, делая вид, что его это не касается. Ну, что же, управимся, я надеюсь.

«Я тоже надеюсь», – добавила про себя Мила.

* * *

Не успел он положить трубку, как телефон снова разразился трелями.

«Кого еще нелегкая принесла? – скорчив гримасу, Украинский потянулся к аппарату. – Ни минуты покоя не дают».

Нелегкая принесла Поришайло:

– Есть новости по Торговому дому? – не здороваясь, спросил Артем Павлович.

– Занимаемся вопросом, Артем Павлович. Вплотную, можно сказать, подошли.

– Я вижу, г-м, как ты занимаешься. Не холодновато еще, для дачи?

«С пивом в самый раз», – захотелось ответить Украинскому. Вместо этого он завел старую шарманку о том, что люди трудятся, не покладая рук. – До конца недели, я вам гарантирую, как рентгеном проходимцев просветим.