Текст книги "Расплата. Цена дружбы"

– Медленно шевелишься, – Поришайло вздохнул. – Ладно, у меня к тебе дело, Сергей.

– Какое? – насторожился полковник.

– Помнишь, у тебя в прошлом году два клоуна проходили? Любчик и Вардюк, если мне память не изменяет.

– Были такие, – согласился полковник неохотно. Он давно не контактировал с обоими крымскими гаишниками. Просто не возникало надобности.

– Почему, были?

Украинский сказал, что очевидно есть:

– Просто давно не связывался, Артем Павлович.

– Так свяжись, гм. Вероятно, оба понадобятся.

– Понадобятся? А для чего?

– Не телефонный разговор, – сказал Поришайло. – Ты когда в город, Сергей?

– Рассчитывал в понедельник, – помрачнел Украинский. – Но, если надо…

– Надо, – сказал Поришайло. – В пятницу жду у себя.

* * *

опять же четверг, после обеда

Распрощавшись с Сергеем Михайловичем, Мила вынула из холодильника минералку, и плеснула на два пальца в бокал. Постояла у окна, потягивая колючую шипучку, и размышляя над многоходовой комбинацией, затеянной во имя большого куша. «Ты все равно непросчитаешь каждую мелочь!» — корила себя госпожа Кларчук. Она колебалась, и было от чего. Схема представлялась сложной, а возможность споткнуться предоставлялась на каждом шагу. По улице, как черепахи ползли автомобили. Днем тут было многолюдно. Но, улица пустела к восьми, когда свет в многочисленных офисах гас, а бизнесмены разъезжались по домам. Отставив недопитую воду, госпожа Кларчук скрылась в ванной. Включила горячую воду и с наслаждением забралась под душ.

* * *

четверг, после обеда

Около трех пополудни весточку о себе прислал конвертальщик Паша. Мила как раз сушила волосы феном. Андрей, по-прежнему спал как сурок. Запищал заблаговременно приглушенный звонок. Она сняла трубку.

– Алло, Мила? Здравствуйте еще раз. Вы только не волнуйтесь! – Паша запыхался. Может и не так, как, если бы страдая отдышкой, взбежал на крышу небоскреба, но достаточно, чтобы заставить собеседницу взмокнуть. Когда вам срывающимся на крик голосом советуют, для начала, соблюдать спокойствие, остается только покрепче напрячь ягодицы. Что и предприняла госпожа Кларчук. Сжала ягодицы, как смогла.

– Только не волнуйтесь, Мила! Пока что все тип-топ. Ваши деньги на нашем счету. Точнее, были на нем. Надеюсь, их успели снять, перед тем как счет арестовало СБУ.

Кто? – Мила застыла с феном у виска, будто собираясь застрелиться. – Ты же обещал, что фирма надежная?! Белая,[50]50
  Под «белой» на жаргоне подразумевается фирма, занимающаяся той же незаконной «обналичкой», но под надежным юридическим прикрытием. Услуги подобных фирм дороже, зато, якобы, они гарантируют от неприятностей. На самом деле это не так


[Закрыть] а не однодневка?!

– Она и есть белая. Но, всякое ведь бывает. Счет арестован. Пол часа назад. Мне только что позвонили.

– Это, в твоем понимании, называется как у Бога за пазухой?! – тон Милы обещал Паше ужасные неприятности.

– Так оно и есть. Беда в том, что выборы на носу! Понимаете?! А в канун выборов вечно то наезды, то разборки. Денег на избирательные компании не хватает, вот и хлопают друг у друга кормушки. А у клиентов бабки горят. Ну, так же всегда было, паны дерутся, а чубы трещат у…

– Не морочь мне голову своими выборами! – перебила она, потея почти как в парной. С той существенной разницей, что пот казался липким ледяным киселем, старательно охлажденным в морозильнике, перед тем как очутиться за шиворотом. Если бы у Милы было время, она бы могла развить эту мысль, и дойти до понимания того, что когда человек пребывает в состоянии гармонии с собой и внешним миром, например, занимаясь сексом, то и пот не представляется чужеродной субстанцией. А когда гармония нарушается… Но, у нее не было ни времени, ни желания.

– Они не мои, черт бы их побрал! – донесся из динамика голос Паши. – Не мои! Ладно. Вот что надо сделать. Слушайте, Мила! Немедленно составьте письмо в свой банк. Такого, примерно, содержания: Просим зачислить обратно на расчетный счет ООО «Кристина» ошибочно перечисленные по таким-то реквизитам средства. ОШИБОЧНО! Подпишите у главбуха своего банка, и пускай они попробуют отозвать.

– Гениально! – взвизгнула Мила. – Я в восторге, Павел!

– Это шанс. Вы главбуха Комбанка хорошо знаете?

– Никак не знаю, – бросила Мила, и это была чистая правда. – А если мои деньги уже преобразованы в наличные?

– Это я сейчас буду выяснять, – пообещал Паша. Мила поджала губы. Она прекрасно понимала, что Паша не владеет всеми нитями. Почти никакими нитями не владеет. Финансовых посредников не допускают до «кухни», где варятся незаконные финансовые потоки. В этом их слабость и сила. Эта же особенность придает посредникам сходство со шпионами низового звена, не представляющими ни общего замысла руководства, ни адреса штаб-квартиры, ни кто вообще заведует лавочкой.

Повесив трубку и, впопыхах позабыв об Андрее, Мила включила компьютер, и почти с удовлетворением увидела, что на машине полетела система. «Не стоит удивляться, пришла беда, отворяй ворота». Она потратила десять минут, чтобы восстановить работоспособность компьютера, а потом набрала нехитрый текст. В ее распоряжении оставалось всего два чистых бланка с подписями Бонасюка, круглой печатью и угловым штампом ООО «Кристина». Госпожа Кларчук вставила бумагу в принтер и вывела письмо на печать.

– Замечательно! – воскликнула она через мгновение, потому что в картридже высохла лента. – Замечательно! Так и должно было быть! – Она оглянулась в поисках копирки, потому что копировальная бумага – лучшее средство, обеспечивающее фактическое бессмертие картриджам матричных принтеров.

Ах ты, дура! – стонала вскоре Мила, выдергивая из аппарата текст, словно специально изготовленный при помощи волшебного польского фонаря.[51]51
  Средневековое устройство из арсенала алхимиков


[Закрыть] – Не той стороной… – Мила в досаде закусила губу. – Последний бланк изуродовала. Ну-ка, немедленно успокойся! – Запасные бланки, как и сама печать, а с ней и владелец подписи, находились, под арестом, на конспиративной квартире экономической милиции. Мила уже взялась за трубку, когда что-то ее остановило. Какое-то зловещее предчувствие, отголосок недавних обещаний.

«У Бонасюка, Мила, нет никакого будущего, – проговорил Украинский в голове, и она отдернула руку, словно телефонная трубка была под током. – Кредит взял, и растратил. В долгах, понимаете, как в шелках. Жена, опять же, бросила. Запутался полностью человек. Тут у кого хочешь, нервы сдадут. Недолга и руки на себя наложить, в его-то положении». «Бонасюк-то наверняка в квартире. Другой вопрос, живой ли? Или уже мертв, пару часов как… Кто знает, какие инструкции у Следователя с Близнецом?»

«Не хотела бы я оказаться в его шкуре…»

«А ты не здорово далеко ушла…»

«Самое время в петлю залезть». – Донесся эхом Украинский. Миле представилась дергающаяся в пеньковой удавке нелепая фигурка Вась-Вася, и Близнец со Следователем, наблюдающие за своей работой с видом юных недоумков, оборвавших лапы кузнечику. Изо рта банщика вывалился синюшный язык, глаза вылезли из орбит, а коротенькие ножки быстро-быстро перебирали по воздуху. Только опереться им было не на что. Следователь с Близнецом переглянулись:

– Ну же, Бонасюк. Давай, заканчивай, не томи.

– Точно, толстый, ты задрал. Мне еще за Катькой в роддом…

«Нет, туда я ни за что не позвоню», – пообещала себе Мила. Она бы еще долго, наверное, простояла, если б не телефонный звонок, перебросивший ее из воображаемого кошмара в реальность. Звонок показался госпоже Кларчук сиреной, и ее опять прошиб пот. «Как и не купалась», – мимоходом отметила Мила.

– Письмо можете не набирать! – сообщил Паша. С таким торжеством, словно вручал Миле Сергеевне премию. Впрочем, Мила все равно испытала облегчение. Уж слишком реалистичен был мираж ПОСЛЕДНИЕ МИНУТЫ БОНАСЮКА.

– То есть? – осведомилась она.

– В общем, так. Счет действительно арестован. Но, он пустой. Утром была тревожная информация, и деньги клиентов успели перекачать в наличные. А что поступило в последний момент, просто отфутболили обратно. Так что ваши денежки вернулись вам на счет.

– Последний момент, понятие растяжимое… – сразу насторожилась Мила.

– Сто процентов ушли, – пробормотал Паша, переполненный надеждами столкнуть не нее головную боль. Но, не тут-то было. Мила разгадала чаяния собеседника, и ее переполнили самые дурные предчувствия.

– Мои деньги были отправлены вчера и к вам поступили или вчера вечером, или, на худой конец, утром. – Она говорила с расстановкой, как хороший лектор для глуховатой аудитории. – Значит, их успели обналичить. – Последнее было произнесено так, что Паша подавился с возражениями.

– Деньги вчера отправляли при мне, – повторила Мила Сергеевна с таким нажимом, словно собиралась спрессовать Пашу до размеров спичечного коробка. – Сколько они идут? Три часа? Или четыре? А ты мне сказочки тут рассказываешь?! Про какой-то ПОСЛЕДНИЙ МОМЕНТ?!

Оставив собеседника в замешательстве, Мила отстучала телефонный номер приемной кабинета Поришайло. Обращаться за помощью к Артему Павловичу хотелось меньше всего, но, похоже, не было выбора. Ее почти что сразу соединили.

– Мила, гм? – голос олигарха звучал устало, она сообразила, что он расстроен. – Хорошо, что позвонили. Завтра жду у себя.

«Сама нарвалась», – подумала Мила. – Что-то серьезное, Артем Павлович?

– Серьезное и вполне логичное, – вздохнул Поришайло. – Очевидно, то, о чем мы с вами говорили, переносится на конец недели. Ориентировочно – на субботу. Так что, завтра жду у себя, Мила. Требуется обсудить нюансы.

– Я поняла, – сказала Мила, возвращаясь к тому, ради чего позвонила:

– Артем Павлович, у меня к вам личная просьба…

О том, что нынешний Управляющий акционерным коммерческим банком Комбанк в советскую пору возглавлял Октябрьский райком ЛКСМ, Мила знала от самого Поришайло. В те времена Артем Павлович занимал кресло секретаря райкома, и отношения между двумя секретарями сложились, как у старшего брата с младшим. Вопрос состоял в том, захочет ли Поришайло об этом вспомнить.

– А что требуется, Мила Сергеевна?

Мила, не вдаваясь в подробности, изложила суть: проследить проделанный деньгами путь, с расчетного счета ООО «Кристина», и обратно, на тот же счет. По траектории, незамысловатой, как полет бумеранга. Всего-то.

– Мои партнеры вчера отправили, а им, якобы, перевели обратно. Странная какая-то ситуация…

– Ждите звонка, – сказал Поришайло.

«Вот кто не бросает слов на ветер!» — Мила приготовилась ждать. И двадцати минут не прошло, как Артем Павлович сообщил ей, что счет «Кристины» пуст, как перевернутое кверху дном ведро:

– На корреспондентский счет Комбанка деньги тоже не возвращались, – добавил Поришайло и закашлялся. – Скорее всего, г-гм, вам их вообще не отправляли.

Мила рассыпалась в благодарностях. Поришайло не стал выслушивать:

– Вам, Мила, очевидно, еще не раз потребуется такая информация? Запишите, гм, телефон. Назоветесь, и вам сообщат реальное положение дел.

– Спасибо, Артем Павлович! – пролепетала Мила Сергеевна.

– Теперь вот что, – голос Поришайлы стал таким сухим, словно принадлежал пассажиру дрейфующей через океан шлюпки. Или заблудившемуся в пустыне бедуину. – У вас неприятности, так? – она замешкалась, и олигарх продолжил: – У организации, с которой вы, как я понял, связались, гм, возникли большие проблемы. Ее руководителей настойчиво разыскивают, чтобы задать кое-какие вопросы. Но, они разбежались, оставив вместо себя бомжа, на которого зарегистрирована лавочка. Он же, гм, числится директором и главбухом…

– Спасибо, Артем Павлович, – пролепетала госпожа Кларчук.

– Кстати, – сказал Поришайло, – вы не знаете, где Украинский?

– Меньше часу назад мы разговаривали по телефону.

– Черт знает что, – пробурчал Артем Павлович. – Звоню, а там автоответчик.

Повесив трубку, Мила кинулась звонить Паше. Завтрашний визит к олигарху, который, в силу каких-то своих, неизвестных ей обстоятельств принял решение форсировать события, ей совершенно не понравился. С другой стороны, думать об этом сейчас было некогда.

* * *

– Это не всегда так! – Паша старался быть убедительным, но выходило на уровне преподавателя научного коммунизма. – Кто вам правду скажет, Мила Сергеевна? Комбанк вашими деньгами играет, краткосрочные кредиты раздает, а вам лапшу на уши вешает. Вот у нас был недавно случай… Клиент на животе рубашку рвет, бандитской крышей пугает, проведенными платежками перед носом трясет. А денег нет. Только потом выяснилось, что его банк почти банкрот. Они…

– Хватит пороть чепуху, Павел! – ее голос зазвенел. – У меня на счету ни копейки!

– Вы уверены?

– Как и в том, что у тебя неприятности.

– Все либо выдано живыми, либо отправлено восвояси, – уперся Паша. Ничего больше ему не оставалось. Миле это напомнило заевшую на самом паскудном аккорде пластинку.

– Я хочу видеть банковскую распечатку всех ваших платежей. Ты меня хорошо понимаешь? Чтобы я могла воочию убедиться, что деньги отправлены, как ты говоришь. А так это пустые слова. Мне нужны документы. И чем скорее, Павел, тем лучше. Пока я не заподозрила, что ты, дружок, мухлюешь.

– Что вы, Мила Сергеевна?! За такие номера в нашем деле голову снимают!

– До-ку-мен-ты! – по слогам повторила она.

– Мила Сергеевна?! – взмолился Павел. – Да кто же мне такую информацию даст?! Это же не обыкновенная фирма. Она же не по благотворительной части! Да я ж в этой системе Винтик со Шпунтиком! МИСТЕР НИКТО, разве не ясно?!

«А вот съезжать некрасиво!» — подумала Мила. – Мне, Паша, безразлично, кто ты там. Суть в том, что ты есть. Понимаешь?! Есть!

– Я сейчас перезвоню, – выдохнул Паша, и повесил трубку. Мила заметалась по квартире, будто раненая пантера, угодившая в ловко замаскированную западню. Все ее существо алкало немедленных и самых решительных действий, но, в создавшейся ситуации, от нее пока мало что зависело. Именно бессилие привело Милу в состояние белого каления. Через полчаса Паша только подлил бензина в костер, сообщив, что ее денег нет не только на арестованном счету, но и среди подготовленных к выдаче сумм.

– Это совершенно точно, Мила Сергеевна. Я сам решил перестраховаться. Ну, знаете, мало ли что. Знакомые системщики через компьютерную сеть негласно проверили. Счет закрыт, но он пустой. С нашей стороны без обмана.

– Где тогда мои деньги?! – страшным голосом сказала Мила. Паша подумал, что именно таким, пожалуй, выносятся смертные приговоры. – Среди наличных нет. Среди отправленных нет, на арестованном счету нет. Нигде нет… однако, где-то они есть. Ведь так?

– Ради Бога, все обойдется. – Паше очень хотелось в это верить. – Я, кому надо, доложил. Сейчас, из-за СБУ, такая неразбериха у НИХ, что может, где-то кто-то что-то напутал. Но, вы не волнуйтесь. Люди ВАШИМ вопросом занимаются.

– Твоим вопросом! – это было существенное уточнение. – Не моим! Твоим. И не у НИХ, слышишь?! У ВАС напутали.

– Пожалуйста, не цепляйтесь к словам. Сейчас все немного на взводе… Не стоит за язык ловить.

– Ты видать, позабыл, кто за мной стоит?

– Список поберегите для СБУ, – огрызнулся Павел. Его все это тоже достало.

– Ты, очевидно, меня плохо понимаешь! – Мила потеряла терпение. – За мною стоят люди из УБЭП. Это их деньги. Если я только имя твое назову, тебя ломтями настругают!

– Да причем тут я?! – взвыл Павел, представляя себя между молотом и наковальней. – Все претензии к СБУ. Я что, из управления по борьбе с коррупцией?! Я, по-вашему, председатель СБУ?!

– В том-то и дело, что нет! – зарычала Мила. – В том-то и дело, Павел! Если денег не будет, я тебя прикрывать не стану. Сдам, к чертовой матери! Хочешь быть крайним, милый? Будешь, даже не сомневайся!

– Мила Сергеевна!? – Павел едва не плакал. – Я думаю, заминка из-за наших банков. Тот придержал, тот время протянул. Это же их хлеб. Давайте хотя бы час выждем. Мы же не первый год…

Опустив трубку на рычаг, Мила, немного подумав, позвонила полковнику Украинскому. «Барбекю сожрал, и переварил, должно быть. Самое время потрудиться». Впрочем, она не тешила себя особыми надеждами, по опыту зная, что, когда пахнет жареным, доблестные «рыцари плаща и кинжала» чаще разбегаются кто куда, как зайцы, нежели падают грудью на амбразуру. «На амбразуру они вообще никогда не падают, а если, вдруг, порой и случается, то со словами ПРОКЛЯТЫЙ ГОЛОЛЕД». Ухмыльнувшись этому старому анекдоту, Мила принялась отсчитывать гудки. После седьмого звонка на даче Украинских сработал автоответчик, и сообщив голоском Светланы, что хозяева отправились на прогулку. Памятуя о том, что краткость и сдержанность делают честь при любых обстоятельствах, Мила постаралась быть лаконичной. Хоть ее и подмывало озвучить ставшую крылатой фразу Миронова из «Бриллиантовой руки»: «Лелик, все пропало! гипс снимают! я убью их! убью…»

– Сергей Михайлович, просьба как можно быстрее со мной связаться. По поводу известного вам счета. Срочно нужна помощь.

* * *

Пока автоответчик со свойственным машинам безразличием отрабатывал заложенные конструкторами функции, полковник Украинский бродил по берегу. Десна вполне избавилась ото льда, только кое-где, под обрывами, снегу удалось зацепиться за буреломы. От Десны исходил дурманящий запах свежести, а прибрежные кусты усыпали котики. Как и предполагала Светлана. Именно она выступила инициатором прогулки. Открытая местность позволяла разглядеть сквозь повисший над заливными лугами туман смутные очертания Троещины. Куда более далекие холмы Старого города прятались в дымке на горизонте, но Украинский чувствовал их присутствие. «Хорошо, хоть мобильный телефон в кабинете оставил. Хватит с меня на сегодня».

«Ну могу я хотя бы денек отдохнуть?»

Если для Милы Сергеевны время тянулось, как липучка со стройки, которую она в детстве даже пыталась жевать, воображая, что это «Дональды»,[52]52
  То есть импортные жвачки, кто не помнит


[Закрыть] то Украинский позабыл о часах, будто вывалившись из временного континуума. Света с Игорем нырнули в прибрежные кусты, дочка без умолку щебетала. Полковник остался на пригорке, задранном высоко над водой. Закурил, посматривая вдаль и представляя себя столпом мироздания, вокруг которого оборачивается вселенная, или, на худой конец, опорой линии электропередач.

Потом Украинскому надоело, и он спустился, к детям и реке. Его лицо сохраняло загадочное выражение. Внутри же он старался вообще ни о чем не думать.

«Ни о чем не думать – чудесное занятие. – Открытие посетило его недавно.– Это благо, редко доступное людям с мозгами, которое, в то же время, не в состоянии по достоинству оценить целая куч сограждан». Почти незаметный прибой лениво слизывал песчинки, тяжелые ботинки оставляли глубокие следы у кромки воды. В голове зазвучал голос Кутикова, которому Сергей Михайлович когда-то давно симпатизировал: «Спускаясь к Великой реке, мы все оставляем следы на песке…» Еле шевеля губами, Украинский принялся подпевать Кутикову.

К шести Лида засобиралась обратно. Ранней весной темнеет быстро, но, все же, на пустоши позднее, чем в городе. Света заявила родителям, что они с Игорем еще погуляют часок-другой.

– Жалко от воды уходить, мама. Тут так чудесно.

– Сережа, оставь детей в покое. – Жена взяла его под локоть. – Что ты за ними ходишь, как Цербер?

– Я? – Сергею Михайловичу показалось, что морщины, избороздившие ее лицо в последние, нелегкие месяцы, замечательным образом разгладились. Украинский чмокнул жену в щеку. Взявшись за руки, как влюбленные школьники, супруги побрели прочь.

* * *

По дороге на дачу до Сергея Михайловича дошло, что жена намерена заняться сексом. Глаза Лиды блестели. Такого блеска он не видел давно. Украинский даже растерялся – с тех пор, как к ним в дом пришла беда, они с женой ничего такого не делали. Лида словно превратилась в старушку, а полковнику на службе хватало забот. Правда, пару раз, парясь со старыми приятелями в баньке (а приятели полковника, как мы помним, занимали ответственные посты во всевозможных силовых структурах, которые, в отличие от заводов и фабрик, не вымирали, а, напротив, плодились с завидной быстротой), он имел мимолетные связи с женщинами. Дамы были, как это принято говорить, легкого поведения. Один раз совсем юная проститутка сделала Сергею Михайловичу минет. Ничего подобного в исполнении Лиды ему никогда не доводилось испытывать. И все же полковник остался разочарованным. Сначала он немного смутился, когда девушка предложила ему раздеться, в то время как сама оставалась в трусиках. «Вам удобнее сидеть или лежать?» – как ни в чем не бывало поинтересовалась проститутка. Как будто речь велась о погоде. Краснея, он стащил трусы, и опустился на деревянную лавку. Пока молодая леди самозабвенно трудилась внизу, он с некоторой досадой обозревал свою обвисшую волосатую грудь и бесформенный, растянутый живот, к которому слово пресс подходило, как антикрыло к «Запорожцу». Вследствие чрезмерного пристрастия к пиву и отсутствия физических нагрузок мозоль полковника напоминал бурдюк, почти полностью заслонявший голову девицы. «Никогда в жизни я таким образомне кончу», – злился полковник, и был не прав. Совершенство в любом ремесле, очевидно, и есть искусство. Наслаждение накатило неожиданно и такой лавиной, что Сергею Михайловичу почудилось, как через гениталии идет слабый ток. Он громко застонал, чего прежде вообще не случалось, и выплеснулся такой струей, что обескуражил проститутку. «Накопилось», – подумал полковник. Путана скользнула в душевую и склонилась над умывальником. Через щель Сергей Михайлович видел ее худенькую спину, на которой мог без труда пересчитать позвонки. Из крана текла вода, девушка полоскала рот.

– Сколько тебе лет? – спросил Сергей Михайлович.

– Шестнадцать, – чирикнула девушка, и оглянулась. Ее ждали в соседних кабинетах.

«Младше моей Светки», – с отвращением и к себе, и к проститутке, и вообще ко всему на свете подумал полковник. На смену оргазму пришла если не гадливость, то нечто весьма ее напоминающее, и раздосадованный Сергей Михайлович поехал домой.

«Даже имени ее не спросил…»

«А на кой черт оно тебе понадобилось?»

В другой раз обслуживавшей его путане было за тридцать. В ее обществе полковник почувствовал себя гораздо комфортнее. Они даже немного поболтали о том, о сем. Вино было марочным, а закуски отменными. Когда полковник помог ей разоблачиться, то обнаружил большую вскормившую младенца грудь, очень симпатичный полный живот и округлые теплые бедра с хорошо различимыми следами растяжек. Словом, женщина была настоящей и ничуть не походила на гимназистку, озабоченную влекущими в неведомое «дорожками» по десять баксов за порцию. Она казалась необыкновенно домашней, и, вместе с тем привлекательной, как большинство незнакомок. Кроме того, в ее обществе Украинский не чувствовал себя инвалидом, вытолкнутым на подиум в компании культуристов. В общем, никаких проблем не возникло. Все получилось на удивление ловко. Полковник довел ее до кульминации, и очень радовался этой победе. Потом она предложила помочь. «Просто встань вот так», – сказал полковник. Она почувствовала, когда у него подступило, и прошептала: «Можешь прямо в меня. У меня спираль». Закончив, Сергей Михайлович растянулся на кровати. Женщина прилегла рядом. Украинский, отдышавшись, попробовал возобновить разговор.

– Тебя как зовут-то, кстати? – «У меня с этим, видать, проблемы».

– Любой.

Полковник закурил «честерфилдку», выпустив облако дыма в потолок. Как пробудившийся вулкан, только в масштабе.

– А ребенку сколько лет?

– Какому? – не поняла его женщина.

– Твоему. Какому еще?

– Одиннадцать. В пятый класс ходит.

– Девочка?

– Мальчик.

– Хорошо учится?

– Хорошо.

С каждым ответом становилось все очевидней, что он свернул не на ту дорогу. И, тем не менее, Украинский продолжил. Видимо, когда тридцать лет допрашиваешь, в определенном смысле разучиваешься слушать. Или слышать.

– Без мужа сынишку растишь?

Женщина какое-то время молчала.

– Почему же? – сказала она. – Замужем.

Полковник раздавил сигарету о дно хрустальной пепельницы.

– Муж не знает?

– Догадывается…

– Догадывается?

– Если у вас зарплата тридцать условных, а вы джип из автосалона пригнали, что окружающие подумают?

– Наверное, что я неплохо устроился, – пробормотал Украинский и замолк.

– А у меня муж неплохо устроился, – криво улыбнувшись, сказала Люба. – Инженером. Ходит на завод. Отмечается. Раз в неделю. Ждет манну небесную. А дом полная чаша. И знаете, какое место кормит его, сынишку и бабку пенсионерку? А вот это. – Она потрогала лобок.

– Давно ты в этом бизнесе? – отвернувшись, спросил Украинский.

– Больше года.

– А как попала?

– Да элементарно, можно сказать. Позвонила по объявлению «приглашаем на хорошо оплачиваемую работу молодых женщин». Мне сказали подъехать, имея при себе полотенце… Я подъехала. Трудовую, как ни странно, не спрашивали.

– Ты думала, какая-то человеческая работа?

Люба презрительно фыркнула:

– А она и есть самая, что ни на есть человеческая. Ближе некуда. И потом, какая еще «хорошо оплачиваемая», если вы учительница, а не президент нефтегазового картеля?

– А вы по образованию учительница? – Украинский автоматически перешел на «Вы».

– Младших классов.

– В школе работали?

– Почему работала? Я и сейчас там работаю. Сыну-то необязательно знать, с каких потов в холодильнике ветчина. Или бананы. Не так ли?

– А полотенце-то зачем? – спросил полковник, чувствуя, что этот вопрос будет последним.

– А вы сами догадайтесь.

* * *

– Ты по какому принципу баб отбираешь? – поинтересовался Сергей Михайлович у приятеля, отвечавшего за «чувственную», что ли, часть встреч старых товарищей по оружию. Приятель, кстати, трудился в УБОП.

– С фирмы вызываю, – удивился тот. – А что, что-то не так, Серега?

– Да все так. А что за фирма?

– Наша фирма. Надежная. Под прикрытием. Девушки проверенные. Раз в неделю гинеколог. Если нагрубила, там, или, не дай Бог, что украла, так мы ее в две секунды…

– Все в порядке, – заверил Украинский. – Просто стало интересно. Слушай, а полотенца им с собой полагаются?

– Какие полотенца, Серега? Ты вообще о чем?

– А, ладно, забудь, – отмахнулся Украинский.

* * *

– Я мигом, – сказала Лида, хлопая дверью в ванную комнату. Украинский заглянул в спальню. Отбросив краешек одеяла, присел на уголок. Всунул в рот сигарету, но заколебался, подкуривать, или нет. «Пора с табаком завязывать, пока еще не поздно».

Просидев минут пять, Сергей Михайлович переместился в гостиную. Прошелся из угла в угол, поймав себя на мысли, что робеет от предстоящей близости с женой, как какой-нибудь курсант-мальчишка. Чиркнул, наконец, зажигалкой. В комнате запахло табаком. «Сейчас отЛиды нагорит», – спохватился Сергей Михайлович, и, помахав, больше для виду, ладонью, отправился курить на балкон. По дороге его внимание привлек мигающий огонек автоответчика. «Оставьте меня впокое, – сказал Украинский огоньку. – Кто бы вы ни были, будь-то эта вертихвостка Мила, будь-то это недоумок Журба! Да хоть бы и сам министр внутренних дел! К чертовой матери! ВСЕ МОИ – СО МНОЙ». Шум воды в ванной оборвался. Лида, закрутив краны, вытиралась банным полотенцем. «А потом накрутит его на голову, как тюрбан». – Тут Украинский, при необходимости, и руку бы преспокойно поставил на кон. Прожив столько лет под одной крышей, невольно становишься телепатом. Он усмехнулся, невольно посмотрел на автоответчик, и улыбка растворилась на лице. Многолетняя привычка, с годами формирующаяся во второе «Я», иногда более могущественное, чем первое, призывала прослушать сообщение. «Что за мальчишество, в конце концов. Так, понимаешь, негодится, Сергей! Ну же, пока Лида не вышла. Крутани, ради мира во всем мире». Впрочем, в нем отчего-то крепла уверенность, что никакой мир его миру не светит. Сделав несколько длинных затяжек, Украинский отступил в неравной борьбе. Метнув сигарету через перила, вернулся к аппарату. Из ванной донесся щелчок отодвигаемого засова. Сергей Михайлович надавил клавишу воспроизведения. Лида заглянула в гостиную.

– Я… – начала она, но Мила Сергеева, из динамиков, перебила:

– Сергей Михайлович, просьба как можно быстрее со мной связаться… срочно нужна помощь!

Украинский, поникнув, уставился в пол. Когда же он поднял глаза, то обнаружил, что жена впервые изменила себе, обернув полотенцем тело. В полутьме оно напоминало экстравагантное вечернее платье, шокирующе короткое и с вызывающим декольте. Волосы Лиды распушились под воздействием воды и шампуня, а немного располневшие ноги украшали милые ямочки на коленях.

Супруги молча смотрели друг на друга. Автоответчик щелкнул, снова заговорила Мила. По голосу чувствовалось, что она взволнована:

– Сергей Михайлович! Встреча перенесена на сегодня. Восемь вечера, улица Братская, 10/10. На Подоле. Сейчас предупрежу Протасова. Звоните на мобильный. Только на мобильный, Сергей Михайлович…

Лида вымученно улыбнулась:

– Тебе нужно ехать? Когда?

Украинский сверился с часами:

– Похоже, прямо сейчас, Лида.

– Ну, езжай. Значит, не судьба…

* * *

Через пятнадцать минут Украинский сидел в «Мерседесе», держа курс на город. Зажимая плечом мобильный, он наспех инструктировал подчиненных. Слава Богу, майор Торба был на месте, и это здорово упрощало задачу. Сергею Михайловичу не терпелось переговорить с Милой, но, она словно под землю провалилась. Это действительно было так. Мила спустилась в метро.

* * *

Мила Сергеевна даже перевыполнила лимит, предоставленный Паше в качестве передышки. Она дала не час, как они договаривались, а без малого почти два. И вовсе не от того, что раздобрилась ни с того, ни с сего. Около пяти Мила перезвонила по оставленному Поришайло номеру, и убедилась, что счет ООО «Кристина» пуст. Чего, впрочем, и следовало ожидать. Стало очевидным, что все дороги сходятся к Паше, и либо он убедит своих хозяев рассчитаться, либо это сделают без него. Исходя из этих соображений, она и оттягивала звонок. Угрозы в ее исполнении прозвучали, а повторение угроз – признание слабости. «Теперь будут говорить наши ружья», – грозились герои Фенимора Купера. Мила была солидарна с ними. Беда заключалась в том, что Главное Ружье, то есть полковник Украинский, находился вне зоны досягаемости телефонной компании. Мила предпочла бы разойтись по-хорошему, но шансы на это таяли с каждой минутой. «Ладно. Скоро банковский день закончится», – пробормотала она, и уселась перед телефоном. То ли ее где-то услышали, то ли просто так совпало, но он сразу ожил. Мила сняла трубку.

– Алло, Мила, это вы?

– Да, Паша, это я. «А кому, спрашивается, здесь быть…»

– А я вас набираю, а соединения нет. – Его голос заметно оживился. Это был неплохой знак, но Мила предпочитала не тешить себя надеждами, чтобы потом не разочаровываться.

– Я никому не звонила.

– Мила, все в порядке! Ваши деньги обнаружились. Вот, спешу сообщить.

– Где же они были? – флегматично осведомилась госпожа Кларчук. Накопившийся стресс не позволял ощутить облегчение.

– Лежали, вас дожидались. Все как положено, в виде кэша. Неразбериха из-за наезда получилась… вы же представляете, как оно, под огнем? Напутали, как я и думал. То есть надеялся. Фух. Ну, слава Богу.