Текст книги "Россия и современный мир №1 / 2014"

Факты, события, люди

Историко-культурные традиции в жизни российской эмиграции

Л.П. Муромцева

Муромцева Людмила Петровна – кандидат исторических наук, доцент МГУ им. М.В. Ломоносова.

Характерной особенностью развития российской эмиграции в 1920–1930-е годы была высокая информационная и культурная насыщенность диаспорального пространства, что определялось многообразием и активностью общественно-культурной жизни зарубежной России. В крупных центрах российской диаспоры процесс воссоздания и развития основных традиций научной, общественно-политической и творческой жизни России приносил плоды в виде произведений исключительно высокого интеллектуального и художественного качества. Многочисленность российских диаспор и достаточно быстрая языковая и культурная адаптация в иностранном социуме способствовали тому, что уже в начале 1920-х годов активно развивался культурный диалог между российской эмиграцией и миром. Частично этот процесс носил стихийный характер, частично определялся осознанным движением российской и иностранной интеллигенции навстречу друг другу, сближением литературных и художественных кругов, профессиональных корпораций.

В некоторых странах историко-культурное движение в российском зарубежье имело вектор, противоположный ассимиляционной (США, Канада) или дискриминационной (Германия, Польша и др.) политике правительств в отношении эмигрантов. Напротив, такие страны, как Югославия, Чехословакия, Парагвай и др., сознательно принимали и поощряли российское культурное влияние, считая его плодотворным для собственного общественно-культурного развития. Многообразие идейного и социально-профессионального спектра эмиграции «первой волны» позволяло данным государствам выбирать те или иные направления и формы российской культуры, которые были им наиболее близки или необходимы. При этом, как правило, создавались условия и для развития историко-культурной деятельности внутри диаспоры: организации просветительных центров, учебных заведений, клубов, музеев и выставок, лекториев и т.п. Высокий уровень мероприятий привлекал местных деятелей науки и культуры, способствовал зарождению в принимающих странах интереса к русской литературе, музыке, живописи, а также к истории и культуре России в целом. Чтение научно-популярных докладов и лекций на эти темы стало одним из основных видов деятельности российской интеллигенции в Европе, США и на Дальнем Востоке. Лекции и семинары создавали поле для дискуссий, служили средством пропаганды либеральных или, напротив, консервативных идей, сохраняя и развивая в российском зарубежье традиции научной и общественной жизни, сформировавшиеся на родине в начале ХХ в.

Уже в 1921 г. П.Д. Долгорукий, П.Б. Струве, П.Н. Милюков, Е.Д. Кускова, С.П. Мельгунов, Н.К. Кульман и другие организовали среди растерянной массы своих соотечественников, оказавшихся на чужбине, публичные лекции, беседы и собрания на темы: «Задачи русской общественности», «Культурная роль эмиграции», «Россия, эмиграция и наши задачи», «Казачество за рубежом и его роль в будущем», «Миссия русской эмиграции» и т.д. Показательно, что образовательный цикл Русского народного университета в Париже в мае 1921 г. был открыт именно лекцией П.Н. Милюкова «Пути русской гражданственности» [12, т. 1, с. 34].

Зачастую в публичных выступлениях деятелей науки и искусства звучали и личные воспоминания о старой России, эпохе революции и Гражданской войне. Жанр устных мемуаров появился в российском зарубежье уже в начале 1920-х годов. Так, в апреле 1921 г. в Париже состоялась лекция К. Бальмонта «Три года при большевиках (лично пережитое)». Интерес слушателей вызывали и темы, напоминавшие им о былом величии России, роскоши царских дворцов, ушедшем мире дворянских усадеб. С циклом лекций «В Царскосельских дворцах от Петра I до Николая II» выступал Г.К. Лукомский. Лекционная деятельность российской эмиграции включала также тематику, востребованную элитарной публикой, интересующейся проблемами философии, теории науки и искусства. Например, в марте 1920 г. в парижских газетах появились объявления о лекциях профессора Шейниса «Художественное искание и научное исследование», «Художественная правда и научная истина», «Научная поэзия и поэзия науки» [12, т. 1, с. 53].

Лекционная деятельность эмигрантских просветителей имела целью не только распространение знаний в области истории и культуры России, но и формирование позиций эмигрантского сообщества в отношении большевистского режима. Их доклады содержали анализ политической и экономической ситуации в СССР, прогноз дальнейшего хода событий. В начале 1920-х годов российское зарубежье пристально следило за международным положением и дипломатической политикой Советской России. Например, 22 февраля 1921 г. в помещении Российского торгово-промышленного союза в Париже состоялся доклад А. Пиленко и М. Гошиллера на тему «Юридические и экономические последствия проектируемого торгового соглашения между Англией и Советской Россией». В прениях приняли участие ведущие правоведы русского Парижа – Б.Э. Нольде, В.Н. Новиков, М.Г. Мандельштам и др. [12, т. 1, с. 67, 72].

В центре внимания деятелей историко-культурного и просветительного движения российской военной эмиграции находились проблемы военной истории, структура и военный потенциал РККА, перспективы эволюции большевизма. В частности, в 1920–1930-е годы была популярна тема о большевиках и якобинцах. Лекции и занятия офицерских обществ нередко посвящались вопросам истории стран проживания. Так, в январе 1928 г. генерал Ф.И. Ростовцев выступил с докладом «Памятные дни и главнейшие герои Великой Французской революции». В мае 1929 г. состоялся доклад генерала Ю.Н. Данилова «Боевая деятельность русских бригад на французском фронте». В феврале 1929 г. было заслушано сообщение капитана 2-го ранга Б.П. Апрелева «Французский флот во время Великой войны по воспоминаниям очевидца». 19 января 1936 г. в Объединении казаков Черкасского округа Всевеликого войска Донского С.Г. Сватиков прочел лекцию на тему: «Пребывание казаков в Париже в 1814 г.». Хранитель казачьей библиотеки А.К. Семенченков продемонстрировал ценные и редкие гравюры из своего собрания (12, т. 1, с. 215–218).

Доклады просветительного характера во многих российских эмигрантских военных организациях, действовавших во Франции, Югославии, Болгарии, Чехословакии в 1920–1950-е годы, были посвящены юбилейным датам и имели характер исторических отчетов об их деятельности. Например, в Обществе русских офицеров-артиллеристов в Югославии был заслушан доклад полковника Тимофеева о деятельности общества за десять лет106106
  ГАРФ. Ф.Р.-6798. Оп. 1. Д. 7. Л. 23.


[Закрыть]. Воспоминания о Первой мировой и Гражданской войнах нередко становились темой заседаний военно-исторических кружков и офицерских обществ. В частности, собрания на подобные темы регулярно устраивались «Обществом русских офицеров Генерального штаба в Королевстве СХС»107107
  ГАРФ. Ф.Р.-5945. Оп. 1. Д. 49. Л. 56.


[Закрыть].

Часть лекций и докладов российские ученые читали на французском, немецком, чешском, сербском и других языках стран проживания, что способствовало их успешной профессиональной адаптации и росту авторитета в иностранном научном сообществе.

Важную роль в организации общедоступных лекций играли русские народные университеты в Праге, Париже, Нью-Йорке. Распространение сведений о России, ее культуре в современной научной деятельности русских ученых, о творчестве писателей стало одной из основных задач Русских научных институтов в Праге и Белграде. Только в 1922–1923 гг. в Русском институте в Праге было прочитано несколько циклов лекций, посвященных истории экономического развития России (П.Б. Струве), русской философской мысли (Г.В. Флоровский и П.И. Новгородцев), русской истории (А.А. Кизеветтер, Н.Н. Алексеев), русской литературе (А.В. Маклецов), русской внешней политике (Г.Н. Михайловский). Представителей чешской интеллигенции привлекали также лекции по русскому языку, русской философии, русской музыке, русскому театру, русской науке108108
  ГАРФ. Ф.Р.-6784. Оп. 1. Д. 111. Л. 1.


[Закрыть]. Русским научным институтом в Белграде за первые десять лет своего существования было подготовлено около 700 сообщений и докладов.

Кроме создания научных и учебных заведений надо упомянуть еще одно крупное просветительное начинание генерала Е.К. Миллера в 1926 г. – организацию курсов, где читались циклы «Лекций о России»: «Русская история от Смутного времени до наших дней» (генерал К.И. Сычев), «Очерки русской культуры» (князь С.М. Волконский), «Значение внешней политики в истории России» (князь Гр.Н. Трубецкой), «Русская литература» (профессор Н.К. Кульман) и др. Каждый доклад печатался отдельной брошюрой [5, с. 94–95].

В США с конца 1920-х годов широкую культурно-просветительную работу вело Русское объединенное общество взаимопомощи в Америке, которое предлагало всем желающим общеобразовательные курсы по русской истории и русской словесности, а также цикл лекций по истории общественных движений в России. Различные просветительные мероприятия проводили Общество имени М.В. Ломоносова в Бронксе, Общество имени А.П. Чехова в Нью-Йорке, Общество русской культуры и Кружок ревнителей русской культуры в Сиэтле.

Лекционно-просветительная работа в большей или меньшей степени была присуща и всем молодежным движениям русского зарубежья. В трудных условиях изгнания 1920–1930-х годов российские эмигрантские культурно-просветительные организации сохраняли своего рода «информационный код» российской истории, предоставляя молодому поколению эмиграции знания об отечественной истории как дореволюционного, так и советского периодов, знакомя его с историко-культурными традициями России.

Дальнейшее развитие историко-культурного движения в российском зарубежье середины 1920-х годов воплотилось в установленном «Дне русской культуры», объединившем всех эмигрантов независимо от их партийной принадлежности и политических пристрастий. Он полностью вписался в традицию праздников и знаменательных дат, которая получила дополнительный стимул в условиях изгнания, пронизанного воспоминаниями о прошлом как личными, так и связанными с образами культуры, истории и быта старой России.

Идея празднования «Дня русской культуры» зародилась еще в дореволюционный России как «идея национального объединения во имя культуры в самый разгар революции, на ею сотрясаемой и затопляемой русской почве» [14, с. 2]. По инициативе П.Б. Струве в 1917 г. в Петербурге была учреждена «Лига русской культуры» во главе с председателем IV Государственной думы М.В. Родзянко. Однако в условиях начавшейся вскоре Гражданской войны ей не удалось развернуть свою деятельность.

В 1924 г. культурная общественность российской диаспоры в Эстонии отметила «День русского просвещения», приуроченный к 125-летию со дня рождения А.С. Пушкина. Это мероприятие привлекло внимание ряда ведущих общественных деятелей и организаций российского зарубежья, которые выдвинули идею ежегодного празднования «Дня русской культуры» как средства объединения всей эмиграции.

В марте 1925 г. в Праге было составлено воззвание от имени нескольких организаций: Педагогического бюро, Объединения русских студенческих организаций, Российского земско-городского комитета помощи российским гражданам за границей, Союза русских академических организаций за границей. Эти организации избрали президиум в лице председателя князя П.Д. Долгорукого и секретаря Н.А. Цурикова, а также редакционную комиссию в составе П.Д. Долгорукого, профессора Е.В. Спекторского и академика П.Б. Струве. Тысяча экземпляров подготовленного ими обращения «К русским людям за рубежом» было разослано по всему миру, а его текст был опубликован в большинстве эмигрантских газет, при этом почти вся зарубежная русская пресса высказала горячую поддержку идее праздника109109
  ГАРФ. Ф.Р.-5850. Оп. 1. Д. 47. Л. 4, 5.


[Закрыть].

В воззвании, в частности, говорилось: «Центральные зарубежные организации решили обратиться к местным русским союзам, обществам и группам с предложением устройства ежегодного “Дня русской культуры”, считая это одним из желательных способов объединения всех русских людей. Таким днем мы предлагаем избрать… день рождения Пушкина, более чем кто-либо наложившего печать своего творческого гения на язык русского народа. Празднество это, должным образом проведенное, будет содействовать подъему духа зарубежных русских в нынешней тяжелой обстановке» [10, с. 270–271].

Первый общеэмигрантский «День русской культуры», состоявшийся в июне 1925 г., в значительной степени превзошел ожидания организаторов, получив живой отклик по всему российскому зарубежью. В Отчете о праздновании Н.А. Цуриков отмечал: «Еще ни разу, ни одной идее в эмиграции не удавалось объединить и собрать вокруг себя такого числа участников, как в ДРК вокруг идеи национального культурного праздника… Усталым и измученным, угасшим и сдающимся этот день показал, где и в чем надо искать, откуда черпать новые и неиссякаемые запасы ясности, твердости и душевной бодрости… “День русской культуры” явился в своем основном существе – днем горячей любви к России» [3, с. 68–69]. То, что инициатива празднования «Дня русской культуры» зародилась в Праге, не было случайностью, поскольку широкое развитие культурно-просветительных учреждений, поддержанных «Русской акцией» правительства Т.Г. Масарика, было направлено главным образом на «подготовление подрастающего поколения к возвращению в Россию культурными людьми, не порвавшими с родной культурой…»110110
  ГАРФ. Ф.Р.-5850. Оп. 1. Д. 9. Л. 36.


[Закрыть].

Уже в середине 1920-х годов российская эмигрантская интеллигенция увидела плодотворность нового начинания, оценила его значение для сохранения внутренней общности российской диаспоры, для выполнения ею культурно-исторической миссии «послания» будущей России. В.А. Маклаков писал по этому поводу: «Русская культура оказалась могучей и живучей, чем наша русская государственность» [8, с. 32].

Образ Пушкина был одинаково близок большинству культурной эмиграции независимо от политических и религиозных взглядов, а идея ДРК находила поддержку и у деятелей церкви. В частности, в 1925 г. «глубоко прочувствованную проповедь, посвященную идее празднования ДРК, произнес отец С. Булгаков»111111
  ГАРФ. Ф.Р.-5850. Оп. 1. Д. 47. Л. 20.


[Закрыть]. Позднее П.Е. Ковалевский отмечал, что День русской культуры стал «единственным торжеством, объединяющим все рассеяние, всю Зарубежную Россию и олицетворявшим ее культурное единство» [24, с. 118]. Однако программа ДРК, в частности за 1935 г., подверглась критике со стороны ряда эмигрантских авторов за ее излишний, по их мнению, консерватизм: «Почему только классики, только художественные отделы, когда новейшая культура человечества дает столько образцов гениальных открытий в области техники, науки, открытии новых земель, географических путей и т.д.»112112
  ГАРФ. Ф.Р.-5850. Оп. 1. Д. 12. Л. 96.


[Закрыть]. В 1935 г. Пражский Комитет ДРК решил учесть эти пожелания и включил в программу тему «Открыватели новых земель». Содокладчиком графини С.В. Паниной был приглашен сменовеховец профессор П.Н. Савицкий, который, как предполагалось, должен был в своем выступлении рассказать о достижениях СССР в области географических открытий. Подобная перспектива привела к протесту ряда консервативных организаций (Галлиполийского землячества, Кают-компании, РОВС и др.) и даже к их отказу от участия в «Дне русской культуры»113113
  ГАРФ. Ф.Р.-5850. Оп. 1. Д. 12. Л. 26, 97.


[Закрыть].

К 1928 г. праздник отмечался уже в 23 странах114114
  ГАРФ. Ф.Р.-5850. Оп. 1. Д. 6. Л. 445.


[Закрыть]. Одновременно отмечая «День русской культуры» в разных уголках мира, российские эмигранты обращались не только к воспоминаниям о покинутой родине, но и о своих соотечественниках за рубежом… «разбросанные по различным странам, разделенные тысячами верст родители и дети, близкие и чужие – но все равно сыны одной и той же великой страны, как бы перекликались между собой, радостно сознавая, что мертвое пространство преодолено живой идеей»115115
  ГАРФ. Ф.Р.-5850 Оп. 1. Д. 47, Л. 36; ГАРФ. Ф.Р.-9145. Оп. 1. Д. 938. Л. 3.


[Закрыть].

Составляя Отчет о проведении ДРК за 1928 г., Н.А. Цуриков отмечал, что «праздник не только расширяется, но и углубляется. Уже выработался некоторый естественный “канон” праздника: первая речь о значении празднования ДРК, вторая о Пушкине» [16, с. 4]. С конца 1920-х годов «Дни русской культуры» стали соединять имя Пушкина с мероприятиями, посвященными памяти других русских писателей, композиторов, ученых, юбилеи которых отмечались в том или ином году. В ряде случаев организаторы ДРК включали в его тематику творчество авторов нового времени, не признававшихся в СССР. Так, в 1936 г. одно из собраний было решено посвятить памяти Николая Гумилёва в связи с 50-летием со дня рождения и 15-летней годовщиной гибели поэта. Для участия в юбилейном мероприятии были приглашены И.А. Бунин, Ф.А. Степун, Н.О. Лосский и ряд других представителей творческой интеллигенции российского зарубежья.

Выпуск книг, газет, открыток, приуроченный ко «Дню русской культуры», способствовал распространению информации о празднике и сохранению памяти о нем в последующих поколениях. Расширению информационного поля ДРК в 1930-е годы содействовали новые средства коммуникации, прежде всего радиовещание. Например, в 1934 г. в Праге более 3,5 часов по радио транслировался концерт, посвященный «Дню русской культуры», включавший произведения П.И. Чайковского, А.К. Глазунова, М.А. Балакирева, М.П. Мусорского в исполнении русских и чешских музыкантов. По радио прозвучала также речь профессора С.В. Завадского «Ко Дню русской культуры»116116
  ГАРФ. Ф.Р.-5850. Оп. 1. Д. 12. Л. 58.


[Закрыть]. Летопись ДРК в течение многих лет создавалась благодаря эмигрантской прессе, которая публиковала статьи и фоторепортажи о празднике в различных городах и странах.

В проведении ДРК принимали также участие дети и молодежь. Устраивались концерты, спортивные состязания, театральные постановки, выставки. В 1925 г. с особым подъемом прошел праздник ДРК в Русской гимназии в Моравской Тршебове. Центральным событием праздника стало освящение памятника русской культуры, сооруженного на добровольные пожертвования персонала гимназии. «Сам памятник представлял собою массивный пьедестал из серого гранита с мраморной развернутой книгой, с золотой надписью на русском и чешском языках. Она гласила: “Русская культура – мощь и слава России. 8 июня 1925 г. праздник русской культуры на гостеприимной земле братьев чехов. Русская гимназия”»117117
  ГАРФ. Ф.Р.-5850. Оп. 1. Д. 47. Л. 22.


[Закрыть].

В организации празднования ДРК в различных городах Франции активную роль играл Комитет по обеспечению образования русской учащейся молодежи за границей. Его председатель М.М. Федоров в своем обращении к эмигрантскому юношеству призывал устраивать литературные чтения и концерты своими силами. Особо важную роль он отводил приглашению на эти собрания русских детей. Таким образом, «День русской культуры» приобретал серьезное воспитательное значение, вовлекая эмигрантское юношество в культурную работу, закреплявшую историческую связь поколений.

В ходе массовых мероприятий – лекций, концертов, гуляний, выставок, спортивных праздников – демонстрировалось единство эмигрантского сообщества, пропагандировались достижения русского музыкального и изобразительного искусства, неизменно привлекавших к себе иностранную публику. Выступления ведущих мастеров искусств, научные симпозиумы, торжественные собрания, на которые приглашались известные политики и ученые, способствовали сближению иностранных элит с интеллектуальными и творческими кругами российской диаспоры. Так, 9 июня 1925 г. чешская общественность отметила празднование «Дня русской культуры» собранием клуба «Чешско-русского единства». Отозвалась и чешская пресса, в частности газеты «Народные листы» и «Венков», поместившие статьи, посвященные ДРК [3, с. 39].

Показательно, что ДРК праздновали и во второй половине 1930-х годов, когда общественная активность российского зарубежья значительно снизилась, стали более заметными ассимиляционные процессы. «День русской культуры» был призван противостоять этим тенденциям, демонстрируя присутствие российской культуры и искусства в зарубежном интеллектуальном и художественном пространстве. Так, часть праздничных мероприятий в 1938 г. была посвящена 750-й годовщине «Слова о полку Игореве». Это актуализировало в исторической памяти российской эмиграции события древней отечественной истории и тему славянской письменности и языка, имевшую важное значение в контексте русско-чешских культурных связей.

Проведение ДРК в Европе прервалось в период Второй мировой войны. После оккупации фашистской Германией Чехословакии деятельность культурно-просветительных организаций российской эмиграции была поставлена под тотальный контроль, приведший к ее фактическому прекращению. Комитет ДРК должен был регистрировать все свои мероприятия и представлять финансовую отчетность оккупационным властям. Однако Комитет продолжал действовать до 1943 г., собирая материалы о проведении Дня русской культуры в различных странах мира. Так, в 1940–1941 гг. торжественно отмечался, правда, без прежнего размаха, день рождения А.С. Пушкина, устраивались спектакли и концерты. В 1942 г. Комитет ДРК выразил протест против решения германских властей отменить празднование «Дня русской культуры».

Особого внимания заслуживают университетские традиции в историко-культурной жизни эмигрантской интеллигенции. День русского просвещения, более известный под названием «Татьяниного дня», был не только напоминанием о прошлом, но и символом единения всей корпорации высшей школы, включая и иностранные университеты, в которых российские эмигранты продолжали свою научно-педагогическую деятельность. В советской России главный студенческий праздник был отменен в 1919 г. сначала негласно после закрытия университетской церкви, а в 1923 г. «архаичная и бессмысленная Татьяна» была заменена в директивном порядке «Днем пролетарского студенчества». В российском зарубежье эта традиция не прерывалась. «Татьянин день» ежегодно отмечался 25 января как в Европе, так и в других регионах российского рассеяния – США, Китае, Австралии, Северной Африке.

Популярность «Татьяниного дня» была, безусловно, связана со значительной численностью эмигрантов с высшим университетским образованием, а также с общественной активностью и авторитетом эмигрантской профессуры, большинство которой также имело университетские корни.

В Болгарии, Франции, Чехословакии и других странах эмигрантская общественность широко праздновала юбилеи Московского университета: 175-летие в 1930 г. и 180-летие в 1935 г. Следует отметить, что Комитет по проведению ДРК в Праге оказывал всяческое содействие «Обществу бывших воспитанников Императорского Московского университета», его культурно-просветительной, научно-исследовательской и издательской работе. В 1927 г. на праздновании «Дня русской культуры» в Праге А.А. Кизеветтер выступил с лекцией «Московский университет и его традиции. Роль Московского университета в культурной жизни России» [4, с. 31].

К концу 1920-х годов общество выпускников Московского университета насчитывало около 120–150 активных членов и имело своих представителей в ряде стран Европы и США. В 1929 г. им были основаны в Париже и Праге юбилейные комитеты, которые сыграли ведущую роль в подготовке празднования 175-летия Московского университета. Устроители юбилея изначально поставили задачу «сохранить полную гармонию характера празднования», исключив любые попытки придать торжеству политический характер118118
  ГАРФ. Ф.Р.-5820. Оп. 1. Д. 10. Л. 4–5, 12.


[Закрыть]. Всего в 1929 г. в Европе и США было образовано 14 юбилейных комитетов, которые тесно координировали свои усилия.

«Наступающее 12 января 1930 г. 175-летие основания первого русского университета, славного Московского университета, вызвало во всех центрах скопления русских за рубежом единодушное горячее желание ознаменовать этот день чествованием старейшего и главного рассадника русской культуры», – говорилось в документах Пражского юбилейного комитета119119
  ГАРФ. Ф.Р.-5820. Оп. 1. Д. 8. Л. 123.


[Закрыть]. Выпущенный в Париже юбилейный сборник содержал статьи профессоров Московского университета, работавших в этот период во Франции, Чехословакии и других государствах. Находясь в изгнании, деятели российской высшей школы остро переживали судьбу родного университета, о чем свидетельствует, в частности, статья М.М. Новикова «Московский университет в первый период большевистского режима» [9, с. 5–10].

На открытии торжеств в Париже выступал профессор Сорбонны Жюль Легра и другие ученые французского академического сообщества, которые отмечали значение Московского университета в истории мировой науки и высшей школы. Участию иностранной профессуры, а также представителей посольств разных стран в праздновании устроители придавали особое значение, поскольку это повышало статус мероприятий, придавало им общеевропейский характер.

Объявления об устройстве юбилейного вечера «Татьянин день» в Праге были помещены не только в русских, но и в чешских газетах120120
  ГАРФ. Ф.Р.-5820. Оп. 1. Д. 2. Л. 7.


[Закрыть]. На вечере 25 января вступительное слово произнес профессор М.М. Новиков, с речью «Московский университет и русское общество» выступил А.А. Кизеветтер. В конце вечера были танцы. Всего приглашения на чешском, французском и других языках стран проживания на юбилейные мероприятия, посвященные 175-летию Московского университета, были разосланы 110 европейским и североамериканским университетам.

Материальную поддержку юбилейным комитетам оказывали выпускники Московского университета, работавшие в университетах Европы и США, а также представители иностранной профессуры. За короткий срок Пражскому комитету удалось собрать сумму в 25 393 чешских крон121121
  ГАРФ. Ф.Р.-5820. Оп. 1. Д. 4. Л. 2.


[Закрыть]. Парижскому комитету прислали приветствия 42 университета и 75 русских эмигрантских организаций.

В 1935 г. в российском зарубежье отмечалось 170-летие со дня смерти М.В. Ломоносова, имя которого всегда связывалось с традициями отечественной науки и высшей школы. М.М. Новиков выступил по этому поводу с речью «М.В. Ломоносов – основоположник русского естествознания» [7, с. 34].

Некоторые юбилеи и памятные даты стали точками соприкосновения эмиграции с родиной. Так, 100-летнюю годовщину со дня гибели А.С. Пушкина отметили и в СССР, и в зарубежной России. В конце февраля 1935 г. в Париже был образован Центральный Пушкинский комитет с президиумом в составе В.А. Маклакова (председатель), И.А. Бунина, П.Н. Милюкова, М.М. Федорова и Г.Л. Лозинского. Он поддерживал связь с 166 аналогичными организациями, созданными по его инициативе в других центрах зарубежной России. На заседании Пушкинского Комитета 14 октября 1937 г. отмечалось, что «Комитет поставил себе главной задачей обеспечить характер всемирности чествования величайшего, не только русского, но и мирового поэта» [15, с. 60–61]. С.М. Лифарь, оценивая работу комитета, писал: «И это мировое объединение русской эмиграции без средств, без помощи Лиги Наций, без государства, без меценатов Комитету удалось осуществить» [15, с. 61]. Пушкинские торжества 1937 г. прошли в 42 государствах и 231 городе мира [15, с. 13]. Особое внимание русского Парижа и культурной общественности Франции привлекла устроенная С.М. Лифарем и М.Л. Гофманом выставка «Пушкин и его время». Различные мероприятия, посвященные теме гибели поэта, провели многочисленные творческие союзы и общества русского Парижа [11, т. 1, с. 14].

Пушкинские дни 1937 г. отмечались также в русском Харбине и других центрах дальневосточной диаспоры. В Шанхае, где существовали тесные связи между российской эмиграцией и сообществом иностранных концессий, чествование памяти А.С. Пушкина в 1937 г. приняло международный характер. Российскими эмигрантами был учрежден Пушкинский комитет, куда вошли также представители китайской, английской и французской интеллигенции. Было получено разрешение на установку бронзового памятника А.С. Пушкину, изготовленного скульптором В.С. Подгурским. На территории французской концессии был выделен участок земли, впоследствии получивший название площади Пушкина. В конце января 1937 г. в Шанхае начались торжественные мероприятия, посвященные А.С. Пушкину, в которых приняли участие практически все эмигрантские организации, французские и английские дипломаты, представители китайской общественности. В память о поэте устраивались концерты, литературные и музыкальные вечера и др. 11 февраля 1937 г. состоялось торжественное открытие памятника Пушкину. В начале 1940-х годов памятник был разрушен японцами, но в 1947 г. восстановлен при участии отделения ТАСС в Китае. Во время китайской культурной революции памятник был снесен и вновь открыт в августе 1987 г. [1, с. 457–459]. В настоящее время он является одной из достопримечательностей Шанхая, свидетельствующей не только о всемирном значении творчества Пушкина, но и о драматической истории российского зарубежья в Китае. Местный юбилейный комитет издал также прекрасно оформленную книгу «Пушкинские дни в Шанхае» с редкими иллюстрациями.

Праздники и памятные даты, которые продолжали отмечаться в СССР, в российском зарубежье сохраняли дореволюционную стилистику, прежде всего это касалось религиозных обрядов поминовения выдающихся деятелей науки и культуры, праздничных молебнов и т.п. Например, ежегодно в октябре, в годовщину смерти Чайковского, в православных храмах зарубежной России исполняли его полную литургию.

Если в первой половине 1920-х годов в советской России православные традиции еще сохранялись, то в последующие десятилетия в ходе атеистических кампаний празднование Рождества, Пасхи и других дат церковного календаря стало преследоваться и постепенно ушло из массового обихода. Напротив, в российском зарубежье церковные праздники оставались неотъемлемым элементом быта, способствовавшим сохранению не только чисто религиозных, но и многих светских традиций: рождественских и пасхальных балов, народного фольклора, детских игр и т.п. В 1940–1950-е годы встреча «второй волны» эмиграции с этой живой традицией, которая существовала в сознании советских граждан как воспоминания детства или рассказы старших, в значительной степени содействовали формированию единого культурного пространства послевоенного зарубежья.

При этом некоторые юбилейные даты стали поводом для политического противостояния между эмиграцией и советской системой. Так, в 1938 г., когда в СССР продолжались массовые политические репрессии, направленные также против церкви и духовенства, российское зарубежье праздновало 950-летие Крещения Руси. Архиерейский Синод Русской зарубежной церкви предложил всем ее епархиальным архиереям организовать широкое общенародное празднование юбилея. Эта инициатива была встречена российской эмиграцией с большим энтузиазмом. 1938 год был объявлен Свято-Владимирским годом. Эмигранты заказывали памятные медали и значки по случаю 950-летия Крещения Руси [13, с. 190]. Этой дате были посвящены мероприятия «Дня русской культуры». Так, 7 июня 1938 г. в Праге состоялось торжественное заседание на тему «950 лет Крещения Руси», на котором с речью «Дело св. Владимира и путь русской культуры» выступил профессор А.В. Карташев. Многие церковные мероприятия в российском зарубежье сохраняли политическую окраску вплоть до начала 1990-х годов, а иногда и до воссоединения церквей в 2008 г.