Текст книги "Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года"

Успехи Зубатова привели социалистов в панику. На церемонию возложения венков к монументу Александра II ему удалось собрать около пятидесяти тысяч рабочих. Он создал Еврейскую независимую партию, объединив наиболее классово сознательных пролетариев. Как ни странно, но Ленин довольно спокойно относился к деятельности Зубатова. Он предсказал, что зубатовцы случайные люди, зато рабочие извлекут необходимый урок. Так все и случилось; понятно, что изобретательный слуга самодержавия шел впереди своего времени. Скоро он превратился в объект профессиональной зависти; на него начали поступать жалобы со стороны завистливых коллег. Промышленники осаждали Министерство финансов. Это что-то новенькое: стимулировать индустриальный рост России, настраивая рабочих против работодателей, не так ли? Французский посол выразил протест Министерству иностранных дел. Союзническое правительство по долгу службы должно защищать французских капиталистов. Правая пресса стала изображать Зубатова как «еврейского прислужника». Эти нападки плюс несвоевременный «успех» его движения – летом 1903 года полицейские союзы охватила волна забастовок – привели к увольнению Зубатова. Изобретательного полицейского, как настоящего революционера, отправили в административную ссылку. Несмотря на это, он остался горячим сторонником самодержавия и, как и многие другие, искренне верил, что его совет мог бы спасти Россию. В 1917 году, узнав об отречении Николая II, Зубатов покончил жизнь самоубийством.

Но весной 1903 года этот «полицейский социализм» еще представлял опасность. Однако с точки зрения Ленина, это создавало определенные преимущества над экономистами. Не являлись ли объединения Зубатова яркой демонстрацией того, что случается, если вы соглашаетесь со «стихийным» рабочим движением, ограниченными требованиями по улучшению условий труда и увеличению заработной платы? Это все равно что стегать кнутом дохлую лошадь, поскольку экономизм потерпел крах и на горизонте уже вырисовывается новая борьба. Весной Женева отметила новую историческую веху в истории русского социализма: сюда для выработки единства взглядов до открытия II съезда РСДРП, который должен был состояться летом, съехались делегаты съезда.

Этот очаровательный швейцарский город Ленин называл не иначе как «проклятая Женева». В то время его раздражение было вполне обоснованно: он совсем недавно оправился от болезни и уже был вынужден расходовать свои силы на бесконечные консультации, «лоббирование» и тому подобное с товарищами, живущими в Женеве и прибывающими из России. С бытовой точки зрения Ульяновы устроились в Женеве намного лучше, чем в Лондоне. Они занимали небольшой, но удобный дом. Приехавшая к ним мать Крупской освободила дочь от тяжелой домашней работы. В этом отношении Надежда ничем не отличалась от любой буржуазной домохозяйки. Она говорила, что не хочет занимать голову домашними хлопотами. Одним словом, ей нужны были слуги. Ульяновы жили намного обеспеченнее, чем большинство русских беженцев, которым приходилось зарабатывать на жизнь, работая официантами, грузчиками, водителями.

Ленин платил себе скромную зарплату из фонда «Искры», а все «доплаты» поступали из России, из семейного бюджета Ульяновых. Каким радостным событием (тут не обошлось без помощи из дома!) для Владимира Ильича и Надежды обернулась покупка велосипедов. С ребяческой гордостью Ленин демонстрировал товарищам велосипеды, превознося до небес щедрость матери и шурина. Подарок имел для него огромное значение и как символ любви и уважения со стороны Марии Александровны.

Для приезжего русского радикала Женева была теперь своего рода революционным Олимпом. Прогуливаясь по берегам озер, можно было встретить легендарных героев революционной истории, таких, как Лев Дейч или Вера Засулич. Четверть века назад Дейч являлся одним из участников «Чигиринского заговора», когда народники с помощью поддельных манифестов попытались убедить крестьян в том, что царь хочет, чтобы они поднялись на борьбу с аристократией и бюрократией. Он прошел тюрьмы и ссылки, совершал побеги. Вера Засулич! В дополнение к выстрелу в Трепова, принесшему ей заслуженную славу, в 1881 году она получила знаменитое письмо от Карла Маркса, в котором учитель согласился с тем, что у России должен быть собственный путь в социализм или Павел Аксельрод, который, по всей вероятности, был первым марксистом.

Но даже их слава бледнела на фоне Плеханова. Его имя пользовалось известностью не только в лагере русских социалистов, он был хорошо известен в Европе.

Владимир Ильич был бы неприятно удивлен, если бы узнал, что болгарские социалисты, получив брошюру «Что делать?», пришли к выводу, что автором является не кто иной, как Плеханов, скрывающийся под псевдонимом Ленин.[113]113
  См.: Бокалов С. Как болгарские коммунисты познакомились с Лениным // Пролетарская революция. М., 1929. № 10. С. 109.


[Закрыть]

Каждый вновь прибывший из России стремился встретиться с Георгием Валентиновичем, который теперь с большой осмотрительностью давал аудиенции. Но можно было отправиться в читальный зал публичной библиотеки и, если посчастливится, увидеть Плеханова, склонившегося над каким-нибудь теоретическим трактатом.

Те, кого удостаивали близким знакомством, испытывали смешанные чувства. Даже будущие враги Плеханова, явно проигрывавшего в сравнении с Лениным, были вынуждены признать, что Плеханов – настоящий мыслитель и великолепный собеседник. Если в беседе не затрагивались его слабые места, он блистал остроумием, сыпал анекдотами. Плеханов был культурным, высокообразованным человеком и чаще всего тащил приглянувшегося посетителя на концерт или в картинную галерею.

Мнение, сложившееся о нем и его методах, является свидетельством не столько его слабостей, сколько невероятной узости мышления тех большевиков, которые писали о нем. Так, один из них изображал Плеханова слишком «европеизированным» и погрязшим в личных отношениях. С Лениным, наоборот, каждый чувствовал себя «самим собой, настоящим русским». Но не будем заострять внимание на точности описания Ленина. Писавший воспоминания проигнорировал тот факт, что Плеханов был не только намного старше Ленина, но имел еще хроническое заболевание. Ему следовало беречь силы и время, и он был просто не в состоянии общаться с шумными русскими вдвое моложе его самого. В 1919 году Ленин с сожалением говорил: «Поскоблите русского коммуниста и вы обнаружите русского шовиниста». Одинаково ничтожны и невыносимы обвинения в том, что дочери Плеханова говорят по-французски лучше, чем по-русски (а как же иначе, если они никогда не жили в России!), что Плеханов всегда прекрасно одет, обувь сверкает и так далее и тому подобное. Как можно завидовать больному туберкулезом и тому, что после многих лет, прожитых в бедности, он смог наконец, благодаря докторской зарплате жены, обрести нормальные условия жизни. Русские социалисты (и это относится не только к будущим большевикам и советским лидерам) были особыми людьми. У этих идеалистов и энтузиастов отсутствовало чувство сострадания и понимания.

Возможно, главная причина кроется в юношеском ощущении, что революционером может быть только сильная личность. Эти люди, пережившие аресты и ссылки, «бежали» за своими знаменитыми лидерами практически так же, как сегодняшние подростки бегают за прославленными актерами театра и кино. Юношеская увлеченность, по всей видимости, сменялась горечью разочарования. Все помнят переживания Ленина, связанные с Плехановым. Теперь в Женеве товарищи не оставляли в покое своих трудолюбивых кумиров. Они обсуждали самые невероятные вопросы. Достойно ли классово сознательного социалиста увлечение цветами? Этот вопрос, по свидетельству очевидна, обсуждался в присутствии Ленина.[114]114
  См.: Валентинов Н. Встречи с Лениным. Нью-Йорк. 1953. С. 157.


[Закрыть]

Ну-ну, скажет фанатик, вы начинаете с любви к цветам, а в скором времени превратитесь в русского помещика, отдыхающего с французским романом в руках в гамаке, в то время как слуги работают в вашем саду! Каково же было изумление присутствующих, когда Ленин заявил, что революционер не только может, но и должен восторгаться красотой природы. Кавказский социалист спустя несколько лет вспоминал свой приезд к Ленину. Они с товарищем чуть не учинили драку, поспорив, кому из них Ленин оказал больше внимания!

Эта ребячливость, помноженная на «широкую русскую натуру», приводила к постоянным спорам. Если «цветочная» проблема грозила привести к идеологическому расколу, то можно себе вообразить, какой накал страстей вызвало обсуждение программы партии, будущего России и подобных вопросов. На съезде партии, вспоминал один из делегатов, он настолько обезумел от «предательства» товарища, что хотел его избить. Ленину потребовалось много времени, чтобы отговорить разбушевавшегося молодого человека, и под конец тот не выдержал и расплакался, как дитя.[115]115
  См.: Шотман А. На II съезде партии // Пролетарская революция. М. Июнь – июль 1928. С. 63.


[Закрыть]

Партийные собрания, обсуждение самых важных проблем постоянно прерывались некоторыми участниками, сердито требующими, чтобы докладчик «взял свои слова обратно», или заявляющими, что в протокол следует внести особое мнение, или обвинительное заключение, или что-то еще. Спор о том, «кто первый начал» и кто кого обманул, положил начало разногласиям между Мартовым и Лениным. Давние друзья, храбро встречавшие все опасности борьбы за общие идеалы, походили сейчас на двух рассорившихся гимназистов, со смешной театральностью демонстрирующих взаимную неприязнь.

Если в 1903 году это были опасные, можно сказать, роковые игры, то в сталинской России требование «взять свои слова обратно» превратилось в страшную традицию публичного отречения. Во время «чисток» старые большевики были вынуждены отказываться от своего прошлого и признаваться в изменнических настроениях. Ребяческое желание навязать другому собственную волю переросло в устрашающий ритуал «чистки» и «промывки мозгов». Сегодня, когда мы наблюдаем, как коммунистические партии двух великих стран, осыпая друг друга оскорблениями, требуют извинений и признания вины, странно думать, что начало этому положили молодые люди, затевавшие споры в швейцарских кафе.

Ленин, являясь обязательным участником шумных споров, тем не менее подвергал суровой критике ставшую традицией русских радикалов любовь к бесконечным спорам и разногласиям. Мы знаем о нем вполне достаточно и уже не удивляемся кажущейся парадоксальности его поведения. Интеллигент по происхождению, он яростно ненавидел интеллигенцию; горячая вера в диктатуру пролетариата уживалась в нем с полнейшим скептицизмом в отношении способностей рядового рабочего. Весной и летом 1903 года до открытия II съезда РСДРП Ленин считал, что для установления партийной дисциплины ему необходимо придерживаться умеренной позиции (позиции золотой середины) в естественных, а вероятно, и желательных (жаркие споры свидетельствовали об энтузиазме и энергии молодых людей) спорах товарищей. Пусть на конференциях и съездах люди сколько душе угодно ругаются и обманывают друг друга. Но как только будет принято решение, партия должна будет выступить единым фронтом. Отличный компромисс! Правда, упущена одна малость: что, если он ошибается и большинство проголосует против Ленина?

Дабы избежать подобной возможности, Ленин потратил весну 1903 года на проведение подготовительной работы. Теперь он принимал всех приезжавших в Женеву русских, занимался политической деятельностью и участвовал в нескончаемых дискуссиях, отвлекавших его от литературного творчества. Кроме того, он восстановил отношения с Плехановым; для придания нового вида русскому социализму Ленину требовалась помощь Георгия Валентиновича. Участие в общественно-политической жизни эмигрантской колонии в Женеве означало присутствие и на тех встречах, где дискуссии, зачастую беспорядочные, грозили перерасти в схватку. Некоторые из присутствовавших на подобных встречах вспоминали случай, когда группа подвыпивших анархистов прервала встречу социалистов, поломала мебель и была готова прямо здесь и сейчас решить вопрос о будущем России. Ленин и Плеханов сохраняли спокойствие, хотя и существовала угроза физического насилия, и анархисты отступили в некотором замешательстве.

Когда 30 июля в Брюсселе открылся II съезд партии, Ленин понял, что все его усилия не прошли даром: искровцы выработали единое мнение. Работа «Что делать?» легла в основу программы партии. В отличие от I II съезд смог отразить реальные требования русских социалистов. Большинство делегатов прибыли в Брюссель из-за границы, и в основном это были сторонники «Искры». Итак, из пятидесяти одного мандата с решающим голосом пять имели представители Бунда, организации еврейского пролетариата, хотя в то время социалистов было больше среди еврейского, а не русского пролетариата. Фактически не были представлены такие важные марксистские центры, как русская Польша и Латвия. Нельзя было достичь совершенства в условиях конспирации. По сравнению с 1898 годом, когда девять социалистов назвали свою встречу съездом, это был колоссальный прогресс. Теперь стало ясно, что русский социализм преодолеет все трудности и превратится в «настоящую» партию.

В необычных обстоятельствах создавалась эта партия, разрушившая не только империю, но искалечившая жизни людей, собравшихся в июльский полдень в помещении мучного склада в Брюсселе.[116]116
  Лучше всего об этом рассказано в кн.: Wolf В. Three who Made a Revolution. New York, 1948.


[Закрыть]

Склад кишел блохами. Из-за преследований со стороны бельгийской полиции съезд был вынужден прервать работу и переехать в Лондон. Работа съезда продолжалась до 23 августа 1903 года.

Почему же возникла тема взаимных обвинений? Обращаясь к прошлому, мы склонны увидеть в Ленине будущего диктатора, а в его оппонентах защитников демократии, начинающих понимать охватившую Ленина жажду власти. Но это слишком упрощенный подход к проблеме.

По существу, любой независимый съезд русских социалистов почти всегда вел к расколу и усилению антагонизма. Это явилось откровением и послужило серьезным уроком. Те же энергия, амбиции и идеализм, которые заставляли этих людей заниматься крайне опасным делом, мешали им урегулировать возникавшие разногласия парламентскими методами, признать свое поражение и лидерство бывшего противника. Даже в Советской России партийные съезды до тех пор, пока Сталин железной рукой не превратил их в некую пародию прошлого, являлись свидетельством ужасающих интриг, вспышек тщательно скрываемой ненависти и расколов в «монолитном единстве» большевизма. В 1903 году, столкнувшись с опасностью у себя на родине, русские революционеры могли бы работать вместе, как братья. Они яростно спорили, но обычно расставались друзьями. Столкновение мнений на съезде должно было вызвать у них сильное возбуждение, сходное по воздействию какого-нибудь наркотического средства, и высвободить силу, необходимую только для решения общих задач.

Итак, съезд проходил по заранее подготовленному сценарию, и Ленин играл в нем заранее согласованную роль представителя большинства. Эмоциональное напряжение постепенно увеличивалось. Делегаты перебрасывались нелицеприятными репликами. Возбуждение росло; со всех сторон слышались угрозы. К моменту закрытия съезда стало ясно, что эти люди вряд ли когда-нибудь смогут работать вместе. Немалым достижением явилось то, что съезд, соблюдая внешние приличия, заверил в единстве партии.

По сравнению с другими лидерами Ленин показал себя в выгодном свете. Плеханов, для которого этот съезд ознаменовал крушение всех надежд, производил тягостное впечатление. Да, его выбрали председателем съезда, но он уже был не в состоянии проявить выдержку и пойти на примирение. Отец русского марксизма обнаружил довольно-таки тяжелое остроумие, заявив: «Если Ленин действительно не соглашается с Энгельсом, его следует повесить». Он приводил неудачные примеры, вроде того, что «Наполеон обожал разводить своих маршалов с женами» или «Я помню, как Энгельс говорил, что, когда вы имеете дело с профессором, готовьтесь к худшему».[117]117
  II съезд РСДРП. Протоколы. М., 1959. С. 271.


[Закрыть]

Троцкий вел себя самым непостижимым образом. Он вскакивал, выступал по каждому вопросу от лица еврейского пролетариата, снисходительно обращаясь к докладчику, называл его «молодым человеком» (на самом деле тот был старше Троцкого). Он продемонстрировал такое невероятное сочетание блеска и самонадеянности, которое гарантировало ему великолепное будущее, однако привело в итоге к трагическому поражению. Даже Мартов (ему приписывался ангельский характер) навлек на себя упреки тем, что в решающий момент окончательного урегулирования спорных вопросов продемонстрировал излишнюю чувствительность и недостаточные тактические способности.

Трудно осуждать Ленина за его поведение на съезде. Он открыто рассказал о своих планах в статье «Что делать?» и стремился к созданию централизованной партии, состоящей из профессиональных революционеров. Что же касается его попытки захватить власть, то мы повторяем, что в 1903 году было преждевременно обвинять Ленина в сознательном стремлении стать диктатором. Член любой партии имеет право добиваться власти, пытаться оказать влияние на результаты выборов, интриговать и уговаривать. История вознаградила его многочисленных врагов за поражение, представив их защитниками демократии. Немногие их них заслуживают такой репутации.

В начале съезда заседания проходили лучше, чем Ленин мог ожидать. Его страхи, что экономистам удастся поднять голову, вскоре рассеялись. Двое или трое делегатов пожелали защитить свою точку зрения, но крепкий блок из сорок одного мандата, поддерживавший «Искру», лишил их этой возможности.[118]118
  На съезде первоначально присутствовало 43 делегата с 51 решающим и 14 с совещательным голосом; некоторые делегаты имели по 2 голоса.


[Закрыть]

Существовал еще один момент, связанный с исключительным правом «Искры» на проведение агитационной работы, которого опасался Ленин, но и его удалось обойти. Ленинский вариант программы партии вызвал восторженную поддержку большинства делегатов.

Однако в этой восторженной атмосфере единения все-таки прозвучал голос, выражавший несогласие. Он принадлежал Акимову, личности малоизвестной и до и после съезда, сыгравшему одновременно роль несносного ребенка и греческого хора. Акимов скорее удивлял, чем раздражал делегатов бестактными вопросами и высказываниями.

Акимов понял, что предложенная программа логически вытекает из статьи «Что делать?». Не рассматривает ли Ленин в своей статье рабочих как пассивную массу, которой должна руководить элитная партия? Похоже, что социалисты совершенно не интересуются пролетарской борьбой за улучшение жизненных условий. Что Ленин подразумевает, говоря, что централизованные органы должны контролировать партийные публикации? Мы собираемся ввести цензуру? Акимов выразил сомнение, что Плеханов, уважаемый учитель социал-демократов, мог поддержать такие недемократичные, немарксистские настроения. Плеханов был вынужден добавить (чтобы продемонстрировать, что он прежде всего революционер, а уж потом демократ), что все конституционные и демократические права должны отступить перед требованиями революции. Если люди выбирают парламент с социалистическим большинством, тем лучше. Если невежественный народ выберет неудобный с точки зрения социалистов парламент, то «революция» избавится от него. Это было сильно сказано, и кое-кто выразил неодобрение. Вне всякого сомнения, Плеханов уловил революционный настрой большинства делегатов. Позже, когда поступило предложение включить в программу требование об отмене смертной казни, большинство депутатов, выкрикивая: «А как же Николай II?» – категорически отвергли это предложение. Фактически всех присутствующих устраивал тот факт, что политические преступления не должны караться смертной казнью.

По вопросу внутреннего устройства партии искровцы твердо придерживались намеченной линии. Бундовцы решили добиться для своей организации автономного положения в русской социал-демократической партии и исключительного права представлять еврейских рабочих. Это совершенно не устраивало Ленина. Стоит уступить одной национальности в праве на независимость, как остальные – поляки, латыши, грузины и прочие – потребуют того же. Во что же тогда превратится централизованная организация? Искровцы готовы были уступить Бунду только зависимое положение в отношении проведения пропаганды и агитации на еврейском языке, то есть стать передаточным звеном для еврейских рабочих, не владеющих русским языком.

Несколько лет назад Ленин в разговоре с сестрой Анной дал евреям высокую оценку. Русские, заявил он, слишком ленивы и беззаботны, они слишком быстро устали от революционной борьбы, а из евреев с их упорством и фанатизмом получились превосходные революционеры. Исходя из этого, Ленин тем более не желал автономии еврейской организации. Приблизительно половина делегатов были евреями, но обрусевшие евреи не имели права говорить за еврейский пролетариат. Они с горечью восприняли отказ удовлетворить их просьбу. Во-первых (прежде всего), Бунд играл ведущую роль в создании русской социалистической партии, но был недостаточно представлен на съезде. По отношению к таким личностям, как Мартов и Троцкий, в речах делегатов Бунда явственно ощущался классовый антагонизм. Троцкий и ему подобные, несмотря на происхождение, были для бундовцев типичными русскими интеллигентами. Дискуссия неизбежно переросла во взаимные завуалированные намеки в адрес еврейского шовинизма, с одной стороны, и антисемитизма – с другой. В итоге делегаты Бунда покинули съезд, объявив о выходе своей организации. Но горечь испытали не только бундовцы. Среди множества обсуждаемых вопросов была затронута проблема, касающаяся чистоты присутствующих на съезде делегатов: социалисты ли они, демократы, евреи? Нарастание внутренних конфликтов должно было привести к взрыву негодования.

Обсуждение Устава партии вызвало горячие споры. Особенно резкие разногласия выявились при обсуждении первого параграфа, определявшего, кто может быть членом партии. Ленинская формулировка гласила, что членом партии может быть всякий, признающий ее Программу и поддерживающий партию как материальными средствами, так и личным участием в одной из партийных организаций. Согласно альтернативной формулировке Мартова, член партии должен был поддерживать партию, «оказывать ей регулярное личное содействие под руководством одной из партийных организаций». Кто-то напомнил о Гиббоне, написавшем, как разница в одно слово в теологическом догмате привела к разделению христианства на восточное и западное. Тут растущее возмущение обрушилось на статью «Что делать?»: почему понятие профессионального революционера должно быть положено в основу Устава и главных принципов партии? С этого момента съезд стал ленинским. Владимир Ильич отстоял свои решения, убедил в правильности своей позиции Плеханова. «Правда на стороне Ленина», – заявил Плеханов. Тем не менее незначительным большинством голосов, двадцать восемь к двадцати трем, была принята «более мягкая» формулировка Мартова.

Крупская бесхитростно написала о вере Владимира Ильича в то, что «на съезде партии произойдет открытая, свободная борьба. Все, невзирая на личности, будут откровенно высказываться». Все это было замечательно, однако на какое-то время Ленин организовал собственную фракцию в «Искре». Он сумел создать крепкую группу из двадцати четырех человек и таким образом получил большинство голосов, когда пятеро бундовцев и двое экономистов покинули съезд. Теперь все было готово для раскола в искровских рядах.

Потребуется несколько томов, чтобы привести все свидетельства, обвинения и встречные жалобы относительно того, «кто начал первым», «кто кого обвинил», «кто кого прервал» и так далее. Понятно, что Ленин хотел получить большинство в центральных органах партии. По предложению Ленина в первую очередь следовало сократить численность редакционной коллегии «Искры» с шести человек до трех. Одним словом, оставить Плеханова, Мартова и Ленина, а Аксельрода, Засулич и Потресова исключить из редакционной коллегии. Поднялся страшный шум. На первый взгляд предложение было весьма разумным. Так или иначе, но именно три предложенных кандидата выполняли большую часть работы. Сокращение числа редакторов должно было прекратить бесконечные споры и положительно отразиться на деятельности «Искры». Но многие делегаты, которые без всяких угрызений совести заставили уйти представителей Бунда, невозмутимо и даже с удовольствием обсуждали проблему уничтожения «врагов народа», не могли допустить мысли, что два почтенных ветерана, Аксельрод и Засулич, будут выведены из состава редакции (о Потресове никто и не вспомнил). На каком основании выражается недоверие двум революционерам, имеющим славное прошлое? В протоколы заседания попали такие примечания, как «общий беспорядок», «угрожающие крики», крики «ложь», «позор». Старой дружбе внезапно пришел конец. Вера Засулич, страдающая воспалением гортани, хрипло кричала на своего бывшего кумира Плеханова, который поддерживал Ленина. Плеханов утверждал, что Мартов заранее одобрил новую редакцию. Мартов намекал на то, что Ленин солгал.

Ленин, говорили его оппоненты, хотел иметь преобладающее влияние в редакционной коллегии, которая, в свою очередь, могла бы диктовать условия другим партийным органам: Центральному комитету (состоящему из трех членов) и Совету партии. В начале съезда Мартов прозрачно намекнул, что партия не нуждается в лидере, она просто хочет иметь представителей в центральных органах. Невероятно, чтобы ленинский план объяснялся сознательным желанием завладеть руководством партии. Ленин был одним из трех редакторов. Да, в данный момент его поддерживал Плеханов, но Георгий Валентинович был известен своим непостоянством и мог встать как на сторону Мартова, так и на сторону Ленина. Короче говоря, трудно представить, что за ленинским планом сокращения редакционной коллегии стоял макиавеллиевский умысел.

Вне всякого сомнения, съезд отметил окончание эволюции ленинской философии. В статье «Что делать?» Владимир Ильич подсознательно запланировал партию, состоящую из лидера и «винтиков», его сторонников. Теперь, когда его обвиняли в диктаторстве, он гордо принимал вызов и не считал нужным оправдываться. «Да, товарищ Мартов абсолютно прав… Против ненадежных и колеблющихся элементов (в нашей среде) мы не только можем, мы должны объявлять осадное положение…» Это звучит так по-детски: если они хотят сделать из него диктатора, он им будет и тогда покажет им всем. Но последствия были далеко не детские.

Итак, русский социализм подобно некоему примитивному организму, казалось, размножался путем деления после каждого раскола. К концу съезда сторонники Ленина насчитывали уже двадцать четыре или двадцать пять голосов против двадцати или девятнадцати сторонников Мартова. Революционеров, получивших большинство, стали называть «большевиками», а их противников «меньшевиками». Сначала эти названия использовали во взаимных поддразниваниях и писали в кавычках, но постепенно кавычки отпали, и названия стали использоваться в своем прямом значении. Почему политическая организация должна цепляться за название в знак того, что когда-то она была в меньшинстве? Это еще одна из сторон непостижимой русской души. Несмотря на видимость единства, было совершенно ясно, что ему нанесен непоправимый ущерб. Мартов категорически отказался работать в новой редакционной коллегии вместе с Лениным и Плехановым. Таким образом, большевики захватили в свои руки центральные органы партии. Меньшевики мрачно намекнули, что их противники не смогут воспользоваться денежными средствами для возвращения в Россию. Но всех делегатов, и меньшевиков и большевиков, мучила одна и та же проблема: как объяснить оставшимся дома социалистам, что творилось в этом сумасшедшем доме под названием II съезд РСДРП?