Электронная библиотека » Адам Улам » » онлайн чтение - страница 19


  • Текст добавлен: 14 ноября 2013, 05:31


Автор книги: Адам Улам


Жанр: Зарубежная образовательная литература, Наука и Образование


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 19 (всего у книги 48 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Не надо сравнивать Ленина в 1917 году с Лениным в 1905 году. В 1917-м он был готов ответить на настойчивые призывы Ткачева: «Готовить революцию – не значит готовить революционера. Подготовку все время ведут эксплуататоры, капиталисты, помещики… Революционеры не готовят, а делают революцию. Так делайте ее. Не откладывайте. Преступно затягивать решение, колебаться…» В 1905 году Ленин еще готовил революцию.

Социалисты были хорошо информированы о событиях нескольких недель после Кровавого воскресенья. В Женеву приехал отец Гапон, православный священник, который повел народ к Зимнему дворцу. Кто же такой Гапон? Вспомним так называемые зубатовские организации, субсидируемые полицией. Среди них особую активность проявляла организация, руководимая священником Гапоном. В ней не было места социалистам и евреям. Полиция была очень довольна деятельностью Гапона. Он, похоже, был прирожденным лидером и умело внушал все большему числу своих сторонников послушание, глубокую веру в царя и православную церковь. Точно неизвестно, что заставило Гапона, это послушное орудие в руках властей, возглавить процессию, вызвавшую революцию. Возможно, в нем проснулось сострадание к несчастным людям. Существует вероятность, что подобно многим, нашедшим себя в качестве тайных агентов охранки в революционном движении, он сошел с ума. Гапон объяснил рабочим, что это будет мирная демонстрация; они упадут царю в ноги и будут умолять его облегчить их страдания и даровать свободу. Однако он необдуманно заикнулся о революции, на тот случай, если царь с пренебрежением отнесется к их просьбам. Кое-кто утверждает, что Гапон мечтал о том, что император пригласит его на должность министра и он будет править Россией. После катастрофы Гапон скрывался, а потом сбежал из России, оставив манифест, в котором проклинал Николая II и призывал к революции.

Теперь, появившись на Западе, он выступал в роли предводителя народных масс и злейшего врага самодержавия. Социалисты и представители прогрессивных кругов Германии и Франции носились с Георгием Гапоном как со знаменитостью и забрасывали просьбами о статьях и воспоминаниях. Русские прекрасно знали: Гапон обладает крестьянской хитростью, но политически неграмотен, а его пристрастия (он любил азартные игры и выпивку) не подходят ни для революционера, ни для священника. Однако он стал предметом серьезной конкуренции между различными направлениями радикального движения. Сначала этим бесценным достоянием завладели эсеры. Агенту Рутенбергу было поручено оберегать Гапона от влияния социал-демократов и иже с ними. Но теперь Гапон чувствовал себя лидером всего революционного движения, давал аудиенции и председательствовал на заседаниях. Ленин тоже не постеснялся использовать этого явного мошенника, к тому же страдающего душевным расстройством. Причина очевидна. Гапон обладал особым даром захватывать воображение толпы, влиять на нее и вести за собой. Его вдохновенные речи увлекли тысячи рабочих. В 1904 году Ленин с грустью вспоминал, как однажды он обращался к пятнадцати рабочим.

После Кровавого воскресенья Владимир Ильич задавался вопросом, был ли «батюшка»[126]126
  Форма обращения к приходскому священнику.


[Закрыть]
, несмотря на его темное прошлое, истинным христианским социалистом, представителем молодого, прогрессивного духовенства (Гапон был ровесником Ленина). Вскоре Владимир Ильич решительно заявил: «Факты говорят в пользу Гапона». И, отдавая должное движению Гапона, задает себе риторический вопрос: «Могли ли социал-демократы воспользоваться стихийным движением?»[127]127
  Ленин В.И. Собр. соч. Т. 8. С. 93.


[Закрыть]

Но Гапона не удалось заманить в ловушку. Он начал играть роль лидера всех революционных партий. Поняв бесперспективность своей затеи, он заявил о переходе на сторону социал-демократов и провел серию совещаний с Лениным. К чести Плеханова, он отнесся к этой затее с неприязнью и скептицизмом. Когда «батюшка» объявил о переходе в социал-демократию и обратился к Плеханову, все еще общепризнанному отцу русского марксизма, тот попросил Гапона не говорить ерунды, а лучше прочитать кое-какие книги, чтобы хоть как-то понять марксизм. Спустя несколько дней Плеханов встретил Гапона на улице. Георгий Валентинович поинтересовался, как продвигается учеба, на что «батюшка» ответил, что возвращается к эсерам. Там не заставляют читать скучные книги; эсеры занимаются с ним такими интересными вещами, как стрельба, верховая езда, изготовление бомб и тому подобное. Плеханов, известный своим остроумием, объяснил Гапону, что вероломные эсеры скрывают от него свою самую важную тайну. Гапон был невероятно подозрителен и умолял Плеханова открыть ему эту тайну. Стараясь не рассмеяться, Плеханов ответил: «Как летать на воздушном шаре». Гапон смерил его взглядом и больше не обращался к социал-демократам. Вскоре он вернулся в Россию, но уже не смог играть прежнюю роль. Гапон вступил в переговоры с полицией. Рутенберг, его ангел-хранитель, проинформировал об этом Центральный комитет, который вынес смертный приговор человеку, обманувшего их надежды. Даже суровостью революционных законов нельзя оправдать такое решение: Гапон пока еще не предавал никаких революционеров, а приговор был уже приведен в исполнение. Рутенберг, полюбивший этого необычного человека, должен был уладить вопросы, связанные с убийством друга. Позже ЦК категорически отрицал соучастие в убийстве Гапона. В целом социал-демократы могли поздравить себя с неудавшейся попыткой привлечь Гапона на свою сторону.[128]128
  Несчастный Рутенберг оказался в жутком положении, революционеры отвернулись от него. В течение нескольких лет он отчаянно боролся, пытаясь оправдаться. Спустя какое-то время стало известно, что лидер эсеров Евно Азеф, провокатор, секретный сотрудник департамента полиции, вероятно, имел личные причины для устранения Гапона.


[Закрыть]

Этот случай наглядно показывает, какие отчаянные попытки предпринимали социал-демократы, в том числе и Ленин, в поисках методов и людей, которые помогли бы им овладеть сознанием масс и убедить в необходимости революции. На протяжении столетия русские радикалы отчаянно пытались поднять массы на восстание против царя. Они хватались за любую возможность, пытаясь убедить себя, что им удастся разбудить народ. Разбойники и самозванцы XVII и XVIII столетий были возведены в ранг революционных героев, поскольку смогли раскачать массы невежественных казаков и крестьян и направить их против правительства. Некоторые народовольцы поддерживали еврейские погромы, но не потому, что были антисемитами, а потому, что видели в этом доказательство того, что народный гнев может быть обращен против правопорядка. Терроризм эсеров и марксистских социал-демократов показал их неверие в возможность привлечения посторонних людей; индивидуальный террор и экономические изменения должны были привести к свержению самодержавия. Революция сделала их более оптимистичными, но едва ли более демократичными. Людей можно расшевелить и поднять на восстание, но не ради какой-то конкретной политической цели. Следовательно, если кто-то хочет овладеть массами, ему следует ввести их в заблуждение, руководить их устремлениями, даже если они не имеют никакого отношения к марксистским принципам или идут вразрез с ними.

События 1905 года явились для Ленина полным откровением и хорошим уроком. Он рассматривал революцию с точки зрения пропаганды, агитации и хорошо организованной и дисциплинированной партии. Теперь добавился еще один жизненно важный элемент – умение обращаться с пробудившимися массами. Обращение Бюро комитетов большинства, напечатанное 8 марта в газете «Вперед» и распространенное в России, одновременно отражает его сомнения в вероятности социалистической революции и растущую веру в возможность эксплуатации серьезных беспорядков и анархии. С одной стороны, Ленин предупреждает: «…нельзя забывать, что революция сильна нравственно, а не физически. Основа этой (нравственной) силы в понимании и поддержке всеми классами горстки реакционеров. Следовательно… нельзя забывать о психологии этих классов… Следует защитить частную собственность от бессмысленного разрушения и мародерства…» С другой стороны: «…при определенных условиях допустимы все средства… поджоги… террористическое акты… Как правило, таких методов следует избегать».[129]129
  Курсив дан в оригинале. III съезд РСДРП. Документы и материалы. М., 1955. С. 63.


[Закрыть]

Это уже значительный шаг в направлении ленинской тактики в 1917 году. Но пока он все еще не верит, что социалисты, не говоря уже о большевиках, смогут захватить власть в России.

Итак, 1905 год завершает еще один период в жизни Ленина и в его становлении как политического лидера. Если бы не началась революция (это относится и к войне 1914 года), большевизм, вероятно, остался бы обособленным, не слишком влиятельным элементом русской политики. Революция возродила ленинские надежды, а затем безжалостно разрушила их. Неудача не сломила Ленина. В его политической жизни было много неудач, и каждый раз он извлекал для себя полезные уроки, которые пригодились ему в час триумфа. Он любил цитировать крестьянскую поговорку: «За одного битого двух небитых дают».

В этот ответственный момент Ленин по-прежнему оставался загадкой как для друзей, так и для врагов. У него была самая обыкновенная внешность. Рост ниже среднего, кто-то даже упоминал в связи с ним определение «маленький». Лысина, окаймленная рыжеватыми волосами, и того же цвета бородка. Близорукость одного глаза выработала у него привычку прищуриваться. Кто-то из современников вспоминал, что Ленин производил «приятное» впечатление, а кто-то, что «отталкивающее». Советский агиограф представляет его в образе «мудрого крестьянина». Большая голова и черты лица, характерные для калмыка, создают образ русского волгаря.

Если на какой-то момент забыть о его политической деятельности, Ленин оказывается типичным представителем буржуазной интеллигенции. Он преданный сын и муж, заботливый брат. Та страсть, с которой биографы хватаются за отдельные случаи, вроде его детских ссор с Александром или споров с родителями, служит только лишним доказательством нормальных семейных взаимоотношений. Мало кто, не говоря уже о революционерах, мог бы вынести постоянное присутствие тещи, которая жила с Ульяновыми до самой смерти. Ленин очень горевал, что не может иметь детей. Он всегда искал и находил поддержку в семье, начиная с Анны, редактировавшей его труды, и заканчивая Марией, заботившейся о нем во время его последней, окончившейся смертью, болезни. Даже брат Дмитрий, который был не особенно близок с Владимиром Ильичем, привлекался для консультаций (он был врачом), когда болела Надежда Константиновна. Одним словом, абсолютно здоровая, гармоничная семья, так что нет повода ни для каких фрейдистских умозаключений. У Ленина были две страсти: шахматы и книги.

Как и в случае с королевой Викторией, столкнувшись с такой добродетельной личностью, современный автор ищет хоть какие-то доказательства слабости плоти. Такой автор вправе выражать негодование и даже подозревать советских авторов в приукрашивании действительности, поскольку у них Ленин предстает каким-то сверхчеловеком. Мистер Бертрам Вольф потратил много усилий на изучение отношений Ленина с Инессой Арманд, большевичкой, с которой мы встретимся в следующей главе.[130]130
  Encounter. January 1964.


[Закрыть]

Удалось установить только то, что Ленин в один из периодов своей жизни был очень привязан к этой женщине, которая разделяла его политические убеждения, была веселой, энергичной и более интеллектуально развитой, чем Крупская. Ленин обращался к ней фамильярно на «ты». Но даже если у Ленина с Арманд была связь, Владимир Ильич действовал осмотрительно, чтобы не разрушить свой брак с Надеждой. Таким образом, нам не удастся удовлетворить свое болезненное любопытство.

Богемный образ жизни, свойственный многим революционерам, был абсолютно чужд Владимиру Ильичу. Он философски, хотя и с очевидным неодобрением, относился к распаду семей, вызванному революцией и Гражданской войной. Он не собирался навязывать, как это попытался сделать Сталин в 30-х годах, кодекс буржуазных моральных ценностей. Все эти разговоры о свободной любви (применяемые на практике), об отмене семьи и тому подобные были для него «детской болезнью» коммунизма, необходимым, однако достойным сожаления признаком перехода от буржуазного общества к социалистическому. Социалистическое общество создаст основу для супружеских отношений и родительской власти; разумная буржуазная позиция, особенно при сопоставлении с ханжеством современных советских властей в отношении секса, не говоря уже о чудовищном пуританизме китайских коммунистов.

Такой же разумный подход характерен для Ленина в оценке искусства и литературы. «Стыдно не знать Тургенева», – говорил он, хотя его любимый писатель был самым что ни на есть «гнилым либералом». Он высоко ценил реакционера Достоевского и, как почти каждый русский, воздавал должное гению Толстого, хотя и опасался его влияния. Современное искусство и современная поэзия были для него закрытой книгой. «Чему их там учат теперь», – вздыхал Владимир Ильич, когда молодые люди заявляли, что больше не изучают Пушкина, «буржуазного» поэта, а восхищаются пролетарской поэзией Маяковского. Пройдет и это, понимал Ленин. Не было в нем той одержимой ярости, с какой его преемники встречали новое, экспериментальное, нонконформистское искусство.

Одним словом, Ленин был типичным русским интеллигентом с налетом буржуазной сентиментальности (как бы он обиделся, узнав об этом). Он часами мог слушать Чайковского и Бетховена, но временами, вместо успокоения, классическая музыка возбуждала его. Музыка действовала расслабляюще, а ведь его ждали срочные дела, требующие жесткости и сосредоточенности! Ему редко удавалось прослушать весь концерт. И конечно же он любил душевные народные и энергичные революционные песни.

Русские радикалы вкладывали в слова «культура» и «культурный» особый смысл. Россия была «некультурной» страной из-за самодержавия, крестьянства, грубости общественных отношений. Чем же тогда продиктовано неоднократно повторяемое заявление, что Россия «еще покажет» всему миру? Уязвленным самолюбием и чувством внутреннего протеста. И насколько «культурным» был Запад с его буржуазным лицемерием и разделением на бедных и богатых? Внешне, как и положено марксисту, Ленин был западником; в отличие от народников, он не испытывал чувства вины перед крестьянином. Но за долгие годы ссылки стал очевиден его национализм. Он побывал в Париже, Лондоне, Кракове и других городах и обращал внимание только на то, что касалось политики (исключение составляли библиотеки и парки). Прожив два года в Австрийской Польше, он не сумел выучить польский язык. Эти славянские языки настолько близки, что просто непонятно, как мог русский, прожив два года в языковой среде, не выучить ни слова по-польски. Ленин был поражен, когда обнаружил, что Каутский не знал, кто такой Некрасов, хотя непонятно, почему немецкий социалист должен был знать не самого выдающегося русского поэта. Ленин оставил отпечаток национализма на большевизме, подготовив почву для Сталина.

Мартов, который знал Ленина лучше многих, считал Владимира Ильича скромным и лишенным тщеславия. Точно известно, что Ленин никогда не окружал себя таинственностью, не требовал преклонения и не строил из себя мыслителя. Закоренелый эгоист не стал бы преклоняться (как он делал время от времени) перед Плехановым или немецкими социал-демократами или так сильно переживать по поводу их предательства и слабости. Если не считать одного серьезного исключения, о котором будет сказано ниже, Ленину не был присущ фанатизм, нелогичные действия и амбиции. Он был страстной натурой, но здравомыслящим политиком, всегда способным признать поражение, реально оценить силу и возможности противника. У него не было садистских привычек и мстительности, свойственных Сталину. Но как показала революция, он был абсолютно не способен проявить великодушие к поверженному врагу, если не видел очевидной политической выгоды.

Теперь поговорим об упомянутом нами серьезном исключении – страсти Ленина, которую нельзя объяснить политикой, которая срывала или грозила сорвать его разумные планы. Этой страстью была ненависть к интеллигенции. Он пронес это чувство через всю жизнь. В его работах то и дело попадают такие словосочетания, как «подлые интеллигенты», «интеллигентская пена», «эти подонки».

Не проще ли объяснить это чувство с современной точки зрения, поскольку в наше время стало модно ненавидеть свой класс, государство, народ. Понятие русской интеллигенции было столь неопределенно, убеждения и склонности интеллигенции так разнообразны и изменчивы, от либерализма до терроризма, что она кажется довольно странным объектом для такой безумной ненависти. Революционеры часто превозносили простых людей и всячески чернили интеллигентов, но никто не делал этого с такой яростью, как Ленин. Даже самые твердолобые реакционеры, обвинявшие во всех российских бедах евреев и интеллигентов, не могли с ним сравниться. Его ярость вызывала любая концепция, любой постулат, любое явление, так или иначе связанное с интеллигенцией: либерализм, независимость судопроизводства, парламентаризм.

В январе 1905 года Ленин написал письмо, которое тайно передали в Петербург нескольким большевикам, ожидавшим суда. Больше всего Ленин беспокоился о поведении обвиняемых на суде. Эсеры считали ниже своего достоинства ссылаться на смягчающие обстоятельства и на суде, как Желябов, гордо заявляли о своих убеждениях и обвиняли режим. Теперь было важно, чтобы в глазах революционной молодежи социал-демократы выглядели как герои, храбро встречающие опасность и с презрением отвергающие снисходительность. Ленину даже не пришло в голову, насколько нелепо давать такие указания, находясь в полной безопасности в Женеве. Неудивительно, что подсудимые пришли в сильное замешательство от этого разрешения превратиться в мучеников.

Но более всего в письме поражает неистовая вспышка ненависти в адрес адвокатов. Ленин с готовностью объясняет подсудимым, что их адвокаты будут обращаться грубо и вмешиваться, не давая им выступить с разоблачительными речами. Эти подлые интеллигенты способны причинить неприятности. Люди, которым угрожает опасность оказаться в Сибири, должны следующим образом проинструктировать своих адвокатов: «Если ты, сучий сын, позволишь себе малейшую неточность или поведешь себя как политический оппортунист, то я, обвиняемый, устрою тебе ад, объявлю, что ты негодяй, и откажусь от твоей защиты».[131]131
  Ленин В.И. Собр. соч. Т. 8. С. 51.


[Закрыть]

Бессвязность письма говорит о том, что его писал одержимый человек. Все это осужденные должны говорить своим адвокатам «мягко и умно».

Вы должны сказать адвокату: «Ты, маленький либеральный клоун, никогда не сможешь понять моих убеждений». А ведь Ленин сам был адвокатом! Если и имелся в России институт, противостоявший царскому режиму, многие члены которого являлись воплощением гражданского мужества, так это была адвокатура. Но мы еще сможем неоднократно убедиться, что содействие, оказанное интеллигенцией и либералами, только усугубляло ненависть Ленина к своему классу.

Даже самый близкий Владимиру Ильичу человек, его жена, отмечая необъяснимую ненависть Ленина к интеллигенции, весьма сожалела об этом. Крупская пыталась объяснить его чувство тем, что после ареста Александра либеральное общество Симбирска старалось держаться подальше от Ульяновых. Никто не сопровождал мать несостоявшегося убийцы царя до ближайшей железнодорожной станции, и несчастная женщина проделала этот путь верхом в полном одиночестве. Конечно, находились люди, такие, как директор гимназии, где учился Владимир, которые помогали охваченной горем семье. Даже режим, убивший брата, Владимир Ильич ненавидел меньше, чем собственный класс.

Возможно, ключ к пониманию этой проблемы в том, что принадлежность Ленина к столь сильно ненавидимому им классу в какой-то мере отразилась на его характере и манере поведения, и ему никак не удавалось от этого избавиться. В то время как Крупская занималась расшифровкой писем, приходящих из России, Ленин каждый день убирал свой рабочий стол, пришивал пуговицы и тому подобное. Этим он разительно отличался от революционеров, печально известных своей неорганизованностью, но являлось ли это свойством буржуазного интеллигента? То же можно сказать о спорте. Владимир Ильич любил охоту и пешие прогулки в горы – по тем временам довольно необычное развлечение для среднего буржуа. Подобного рода развлечения подходили скорее аристократам, нежели революционеру, не правда ли? Но Ленин объяснял, что революционер должен всегда оставаться в форме, ведь ему приходится убегать от полиции.

Это касается и манеры поведения. Его воспитали культурным человеком, и, в отличие от Хрущева, не задумываясь применявшего в речи нецензурные выражения, для него это не было в порядке вещей. Однако он умышленно использовал оскорбительно-грубые выражения и в выступлениях, и в печатных трудах. Вот как он объяснил это Валентинову: «Вас, очевидно, шокирует, что в партии мы пользуемся грубым языком… если бы социал-демократы в политике, пропаганде и полемике пользовались культурным, «непровоцирующим» языком, они были бы хуже унылых протестантских министров…»[132]132
  Валентинов Н. Встречи с Лениным. New York, 1953. С. 333.


[Закрыть]

И он ссылался на наивысший авторитет: каким грубым бывал Маркс, когда имел дело с политическими противниками.

Имеются дополнительные сведения, объясняющие его грубую манеру поведения. Во время болезни Ленина парализовало. Он узнал от жены, что Сталин был груб с ней. Крупская, естественно, не хотела волновать больного. Оскорбленный неуважением к жене Ленин в манере старорежимного господина, типичного барина, продиктовал письмо, извещая Сталина о разрыве личных отношений. Кроме того, в письме к съезду он настоятельно рекомендовал освободить Сталина от должности Генерального секретаря, поскольку «тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью». По мнению Владимира Ильича, Генеральным секретарем следовало назначить другого человека, который будет «более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам…».

Как это ни парадоксально, но патологическая ненависть к интеллигенции и буржуазии сочеталась в Ленине с невероятным интеллектуальным снобизмом. Он был уверен, что только образованные, профессионально грамотные люди должны встать во главе революции и Советского государства. Наилучшей иллюстрацией этого неразрешимого конфликта между чувствами и практицизмом является советский период. Рассматривая его, мы увидим, как Ленин то злорадствовал по поводу мучений, на которые обрекал интеллигенцию, то сокрушался, что не хватает образованных, «культурных» людей для управления социалистическим государством. Он никогда не исключал возможности, что любой человек может руководить революцией и государством.[133]133
  Его работа «Государство и революция» с очевидностью опровергла это утверждение.


[Закрыть]

Однако Ленин никогда не забывал, что ненавидимая им интеллигенция всегда будет необходимой составляющей успеха любого политического движения России. Потеряйте расположение и преданность интеллигенции, и ваши хваленые массы окажутся не чем иным, как стадом овец. Любое философское и религиозное увлечение может увести интеллигенцию в сторону от политики; христианский анархизм Толстого, неоидеалистическая философия стали для него врагом, затмившим даже меньшевизм и самодержавие.

Существовал ли в буржуазном интеллектуальном мире институт, который бы внушал Ленину благоговение и законы которого он готов был уважать? Да, несомненно: библиотеки и библиотечные правила. Страстный книгочей, Ленин судил об уровне культуры конкретного места по имеющимся там библиотекам. Единственное, что могло примирить его с Лондоном, этим оплотом плутократии и империализма, это библиотека Британского музея. В 1920 году Председатель Совета народных комиссаров и фактический диктатор России написал почтительное письмо в Московскую публичную библиотеку: он понимает, что книги не выдаются на дом, но нельзя ли ему взять всего на одну ночь два греческих словаря с тем, что утром он вернет их в библиотеку? Находясь фактически при смерти, он пишет Анне: взятая, в очередной раз в виде исключения, книга пропала, очевидно, ее взял приемный сын Анны. Книгу необходимо срочно вернуть, поскольку Ленин несет за нее ответственность![134]134
  См.: Ленин В.И. Собр. соч. Т. 38. С. 459.


[Закрыть]

Если бы Объединение библиотек нуждалось в святом покровителе, им, конечно, должен был стать Владимир Ильич Ленин.

Поколения русских радикалов вступали в любовную связь с «народом». Но к 1900 году любовь угасла. Конечно, для марксиста крестьянин не мог быть предметом наивного поклонения, как для землевольцев: примером естественных добродетелей для социалиста являлось коммунистическое общество. Жестокость крестьянина, чем-то напоминавшего дикаря, следовало направить на свержение старого режима, а вот что с ним делать, когда придет время создавать образованное, «культурное» общество? Многие марксисты просто старались не думать об этой проблеме. Ленин, прекрасно понимая, что крестьяне составляют основную долю населения России, считал, что они не могут быть отнесены к категории мелкой буржуазии. Нельзя сокрушаться над неспособностью крестьянства оценить марксизм и оставить все как есть. Революция 1905 года открыла социалистам глаза на то важное положение, которое по-прежнему занимал мужик. Временами это странное создание демонстрировало революционное рвение: крестьяне захватывали земли помещиков, сжигали их дома и нападали на полицию. А затем опять впадали в летаргический сон. Солдаты, набранные из крестьян, без всякого раскаяния по приказу расстреливали своих собратьев-крестьян.

Ленин не испытывал к крестьянам каких-либо чувств, но прекрасно понимал, что для успеха революции необходимо завоевать доверие крестьянства или, по крайней мере, нейтрализовать значительную его часть. При необходимости придется в угоду желаниям крестьян забыть о марксизме. Преемники народников, эсеры, попытались оказать влияние на крестьян. Марксистам следовало превзойти их и добиться доверия «мужиков».

Итак, 1905 год отмечен концентрацией всех усилий, направленных на привлечение крестьян на свою сторону. Сначала эти действия были сопряжены с определенной долей раздражения и неискренности, поскольку крестьянам нельзя было объяснить, что в конечном счете их судьба будет связана с марксистским государством. Следует покончить с «идиотизмом сельской жизни», считал Маркс, и тогда крестьянин по своему положению и условиям существования уподобится промышленному рабочему. Конечно, крестьянину нужно пообещать то, к чему он так истово стремится: землю, много земли. Если бы Ленин не был так глубоко предан марксистскому учению, ему бы не пришлось прилагать особых усилий для политического маневрирования. Крестьянин скорее бы предпочел жить хуже, но на собственном клочке земли, используя примитивную технику, чем стать рабочим в государственном хозяйстве, оснащенном передовой техникой. Борьба с крестьянином даже на том этапе представлялась большевикам борьбой с царством тьмы. Ярость, с которой партия под руководством Сталина проводила насильственную коллективизацию, явилась следствием компромиссов и уступок, которые предоставлялись крестьянам на протяжении четверти века.

Рабочие согласились с тем, что крестьянину отведена роль благородного дикаря. Ленинская вера в природную добродетельность пролетариата была оборотной стороной ненависти к интеллигенции. Однако вера в рабочих зачастую уступала место практическим соображениям. Рабочие честные, правдивые, смелые, но, увы, среди них мало таких, кто мог бы управлять государством. Если по неведению они собьются с социалистического пути, им надо строго указать на это. Стоило Ленину захватить власть, как он тут же объявил о закрытии профсоюзов, находившихся в оппозиции к большевикам. Он естественным образом воспринял жестокое подавление кронштадтского мятежа и не оплакивал судьбу моряков и пролетариата. Мы не слишком ошибемся, если скажем, что чувства Ленина к рабочим были сродни чувствам имперских офицеров к морякам: этакая смесь любви и снисхождения.

Можно сказать, что это действительно была любовь с оттенком зависти к простым пролетарским чувствам, неотягощенным мучительными сомнениями. Уже к концу жизни, потрясенный разногласиями в партии, Ленин пришел к выводу о необходимости увеличения числа членов ЦК за счет рабочих, «наиболее связанных с пролетарскими массами». Присутствие этих простых, «добродетельных» людей заставит Троцкого, Сталина, Бухарина отказаться от бесконечных ссор и интриганства.

Ленинская вера в простого человека нередко приводила к серьезным ошибкам. Нет никаких сомнений в том, что его восторженное отношение к Гапону отчасти объясняется крестьянскими корнями «батюшки». Способный человек из народа скорее завоюет доверие, чем обладающий такими же способностями интеллигент. Именно поэтому в течение долгого времени Ленин доверял и поддерживал Романа Малиновского, хотя и ходили упорные слухи (вполне обоснованные), что он – агент-провокатор, снабжающий полицию информацией о деятельности большевиков. Но Малиновский, несмотря на преступное прошлое, был «настоящим» рабочим, и Ленину не верилось, что такой человек может оказаться предателем. Весьма возможно, он выделял Сталина тоже по классовому признаку, что вызывало явное неодобрение партийных интеллигентов. «Замечательный грузин» был сыном сапожника, каким простым и понятным казался он на фоне тщеславных, суетливых интеллигентов! Ленин не поддерживал мнения некоторых народников, что преступление, совершенное представителями низших слоев общества, является примитивной формой социального протеста. Он снисходительно относился к виновным в хулиганстве или бандитизме, если их действия были продиктованы излишним пролетарским рвением. Законопослушный, дисциплинированный Ленин боролся, правда не всегда успешно, с желанием уничтожить буржуазию. Он злорадствовал при виде того, как эти лицемерные, напыщенные адвокаты, профессора и иже с ними, при всей их болтовне о личной неприкосновенности, трутся рядом с его пролетарскими «мальчиками».

Таким был Ленин в 1905 году. Последующие годы отразились на его взглядах и действиях, но сам он не изменился.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации