Текст книги "Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года"

В чем был источник его неиссякаемой энергии и как можно объяснить политические уловки и бесконечную смену позиций, так изумлявшие его друзей, врагов и биографов? Основная причина все та же: растущее сомнение в возможности социалистической революции. В свое время оно заставило его написать «Что делать?» и преуменьшить значение Советов в 1905 году. Марксисты верили в революцию и социализм как верующие во второе пришествие. Какое-то время их можно было обманывать, что для начала революции еще не наступил благоприятный момент. Ждать социалистического рая можно было очень долго, но исторические законы предопределили начало революции и наступление социализма. Вся деятельность Ленина в 1906—1907 годах говорит о том, что он понимал: революцию делают люди и обстоятельства и она не является неизбежным следствием исторических законов. Более того, если вы упустили подходящий момент, то может случиться так, что у вас уже никогда не будет другой возможности. В 1906 году в России наметился спад революционной борьбы. В случае успешности конституционализм мог привести к социальному примирению. Кое-кто спокойно оценивал подобную перспективу. Рабочему классу предстояло пройти через тяжелейшее испытание конституционной монархией или буржуазной республикой, чтобы, став сильнее и воинственнее, самому захватить власть. Ленин не верил в стихийную борьбу пролетариата за социализм. «Прохождение этапа» конституционализма могло превратиться в перманентное состояние; рабочий станет заботиться о собственных интересах, крестьянин утешится земельной реформой, а интеллигенция увлечется профессиональной и интеллектуальной деятельностью. Думать об этом было невыносимо, но, если бы это произошло, Ленин все равно не отказался бы от борьбы. В минуты разочарования ему казалось, что он уже никогда не станет очевидцем великих событий, но это не означало, что он успокаивался и думал о том, чтобы заняться журналистикой или юридической практикой. В случае необходимости он бы вмешался в деятельность Швейцарской социалистической партии и повернул ее на революционный путь.

Теперь, когда возникла опасность конституционализма и ослабления активности, следовало любой ценой сохранить кипящий котел революции. Если революционная активность пролетариата сходит на нет, значит, пришло время обратить внимание на крестьянство. Атаки на меньшевиков были связаны не только с желанием захватить партию; Ленин хотел пристыдить их и заставить занять более революционную позицию. Он приравнивал меньшевиков к ненавистным либералам – кадетам, требовавшим небольших реформ, чтобы «успокоить» народ. Ленин сорвал маску с кадетов, разоблачил их двуличие и трусость. Всячески понося революцию и проводя политику соглашения с царизмом, они превозносят спокойный, «гужевой», по меткому определению Ленина, путь общественного развития. Коммунисты извлекли хороший урок из борьбы Ленина в 1906—1907 годах. Отсюда их гипнотическая способность вызывать у своих либерально-социалистических противников чувство вины за недостаточный радикализм. Когда произошел раскол в современном международном движении, китайские коммунисты применили подобную тактику против своих более уравновешенных (на этот раз) русских товарищей.

Сегодня такая политика в порядке вещей, но в то время было довольно трудно объяснить поведение Ленина. В апреле 1906 года наступил долгожданный момент, состоялось первое заседание Государственной думы. Перед началом заседания были обнародованы основные законы империи: вся исполнительная власть оставалась в руках императора; большое количество ограничений накладывалось на законодательную власть Думы. Нечего и говорить, русские либералы понимали, что страна готова к более демократичной системе голосования. Серьезное недовольство вызывали состав и полномочия Думы. Ленин отметил недостатки Думы и то неловкое положение, в котором оказались либералы – кадеты. Что это вообще за Дума? Какой настоящий демократ может согласиться с этой пародией на избирательную систему? Почти в каждом предложении Ленин призывал это законодательное собрание, большей частью либеральных трусов и ренегатов, самоутвердиться и отобрать власть у царя и его министров. То, что царь доверил кадетам правительство, было для Ленина одним из самых ужасных кошмаров. Однако он смело заявил, что рабочий класс быстро разберется с этими юристами и профессорами, получившими министерские посты из запачканных кровью царских рук. Почему? Да потому, что они способны только «выпускать пар» и будут разоблачены перед рабочим классом.[171]171
  См.: Ленин В.И. Собр. соч. Т. 10. С. 455.


[Закрыть]

Он как-то забыл, что начал «срывать с них маску» с момента создания партии. его страхам и надеждам вряд ли удалось воплотиться в реальность. Реакционные круги оправились от испуга, и ни о каком конституционализме уже не шло и речи. Царь уволил Витте до созыва Думы. Витте остановил шквал революционной атаки, получил большой заем у французских банкиров и теперь стал не нужен. его место заняло бюрократическое ничтожество. Со своей стороны Дума не была настроена сотрудничать с правительством. Для многих кадетов думская трибуна являлась местом борьбы за демократизацию России. Среди депутатов было много крестьян, а основная масса крестьянства по-прежнему была предана царю; закон, дающий право принять участие в голосовании, только укрепил эту веру.[172]172
  Имперская бюрократия знала «своих» крестьян и понимала, чего они хотят.


[Закрыть]

Самая большая группа крестьян, так называемые трудовики, стояла левее кадетов. Многие из них по духу были ближе к эсерам (официально эсеры бойкотировали выборы). Они требовали национализации земли, кроме крестьянских наделов, мирным путем. «Пролетариат борется – буржуазия крадется к власти. Пролетариат разрушает самодержавие – буржуазия цепляется за подачки слабеющего самодержавия. Пролетариат перед всем народом поднимает высоко знамя борьбы, буржуазия – знамя уступочек, сделок, торгашества», – писал Ленин. Но Владимиру Ильичу не стоило волноваться. Дума, просуществовав чуть больше двух месяцев, была распущена. То, что произошло после роспуска Думы, показывает, насколько плохо понимали в России правила парламентской игры. Двести думских делегатов отправились в Финляндию и выпустили там манифест, призывая народ отказаться от уплаты налогов, мобилизации в армию и тому подобного. Это был призыв к восстанию в ответ на действия правительства. Многие кадеты подписали выборгский манифест, а членами партии кадетов были известнейшие юристы и историки, специализирующиеся на вопросах государственного устройства.

Реакцию Ленина можно было предвидеть. Он заявил, что, учитывая уроки 1905 года, следует «более решительно, энергично и наступательно браться за оружие». На тот момент казалось, что революция вот-вот начнется. Летом 1906 года революционное движение в стране вновь усилилось: поднялась волна политических стачек, разгорелась борьба крестьян против помещиков, произошли волнения в воинских частях. Но страна была измотана революционными потрясениями, длившимися уже полтора года. Ленин продолжал взывать к массам. В августе он писал: «Социал-демократы должны признать и одобрить массовый террор». Известия о восстании в Свеаборге и Кронштадте привели Ленина в неописуемый восторг. По его предложению Петербургский комитет принимает решение о проведении всеобщей политической забастовки в поддержку свеаборгского и кронштадтского восстаний.

С конца лета 1906 года Ленин все больше времени проводит в Финляндии. Революционерам стало опасно подолгу оставаться в России: в правительстве новые настроения и тенденции.

«…Все это (революционные атаки и пропаганда) может быть изложено в следующем ультиматуме, адресованном властям: «Руки вверх!» В ответ, господа, правительство, убежденное в своей правоте, спокойно ответит: «Вам нас не запугать». Это слова нового премьер-министра и министра внутренних дел Петра Столыпина. Обладая удивительным талантом окружать себя ничтожествами, летом 1906 года Николай II все-таки умудрился назначить на должность премьер-министра человека, который совмещал в себе искреннюю преданность трону и решимость подавить революцию с государственным подходом к излечению России от болезней. Вся изобретательность Витте была направлена в сферу социальной инженерии. Столыпин не испытывал чувства социальной неполноценности, не был он и завистливым карьеристом. Пост, который он согласился занять, и проводимая им политика подразумевали вероятность, даже возможность, политического убийства. Будучи горячим патриотом, он принимал эту возможность с христианским смирением. «…Вечером, когда я вхожу в спальню, я говорю себе, что должен благодарить Бога за то, что он даровал мне еще один день жизни. Постоянное осознание близости смерти есть цена моих убеждений». Стоицизм Столыпина не согласовывался с готовностью использовать весьма сомнительные методы для подавления революции и защиты трона. Несмотря на репрессии, он думал о гражданском примирении, процветании России и ее положении в мире.

Но для начала должно было наступить спокойствие. Столыпин верил, что парламентаризм сможет примирить с царской властью, и собирался использовать время до выборов в Думу для подавления восстаний и проведения самых неотложных реформ. Почти одновременно правительство объявило об учреждении военно-полевых судов для рассмотрения вопросов, связанных с революционными беспорядками, и создании комплексной программы реформирования деревни. С одной стороны – репрессии, с другой – реформы, в этом был весь Столыпин. Он поддерживал неблаговидные действия охранки, но одновременно предлагал представителям умеренных конституционных партий войти в его кабинет. его личная трагедия, как и трагедия всей России, заключалась в том, что либералы видели в Столыпине безжалостного палача, а реакционеры опасного реформатора.

В Куоккале (в полутора часах езды от Петербурга) Ленин размышлял над новым поворотом событий. Впоследствии он отдаст должное политике Столыпина, правда весьма сдержанно. Ленин всегда признавал сильные стороны своих врагов. Кадеты, меньшевики, обычные царские бюрократы вызывали его презрение в силу их видимой нерешительности и непостоянства. Ленин с уважением говорил о врагах, которые не сдавали позиций, как это делали Столыпин или германская военная машина в 1917 году. В конце 1906-го и в начале следующего года было еще слишком рано с уверенностью говорить о том, что на данный момент утерян шанс и в ближайшие десять лет уже не появится благоприятной возможности начать революцию. Царизм повел яростное наступление на революцию. Столыпинские военно-полевые суды превзошли по строгости наказания карательные операции, проводимые годом раньше. Тогда правительство действовало довольно бессистемно: в одних районах с безумной жестокостью, в других довольно вяло. Теперь за первые шесть месяцев с момента учреждения суды вынесли тысячу сорок два смертных приговора.[173]173
  См.: Красная летопись. М., 1925. № 2. С. 139.


[Закрыть]

Петля на виселице получила название «столыпинского галстука». Продолжались террористические акты эсеров, а также «партизанские действия» и экспроприация – большевистский вариант террора. Постепенно стало ясно, что правительство одержит верх. В 1905 году забастовочное движение переросло в революцию. В 1906 году, несмотря на продолжающиеся революционные выступления, участие в них принимало уже только сорок процентов от числа участников прошлого года. Революция была подавлена, но не уничтожена.

Дача Ваза в Куоккале стала для большевиков центром конспиративной работы. Здесь Ленин проводил совещания с ближайшими помощниками, Красиным и Богдановым, принимал представителей большевистских организаций со всех концов России, выслушивая их сообщения и отдавая распоряжения. Здесь подготавливали заговор, направленный в первую очередь против правительства, а во вторую – против меньшевиков. Большевистский центр нагло игнорировал решение Стокгольмского съезда о запрете фракционной деятельности. Здесь Ленин вел активную подготовку к очередному съезду партии, где (он был уверен в этом) большевики вернут себе большинство и управление центральными органами. Продолжались столкновения с меньшевиками: по стратегии, связанной с выборами в новую Думу, по вооруженным грабежам, которым, несмотря на запрет Стокгольмского съезда, потворствовали большевики, по финансовым вопросам и так далее. Очередной скандал вспыхнул на конференции социал-демократической организации, проходившей в Санкт-Петербурге в январе 1907 года. После взаимных обвинений меньшевистские делегаты в гневе покинули конференцию. Ленин был в восторге. В брошюре «Выборы в Петербурге и лицемерие 31 меньшевика» он обвиняет меньшевиков во всех мыслимых и немыслимых грехах и в преднамеренном предательстве. Оскорбленные меньшевики привлекли Ленина к партийному суду. Слегка наивно, но с привычной для него осмотрительностью он откровенно сообщил о своей «макиавеллиевской» политике. Да, его долг приводить в замешательство и очернять меньшевиков. Только так можно защитить рабочих от кадетов, которых меньшевики собираются поддерживать на выборах. Было абсолютно ясно, что никакой партийный суд не сможет сдержать этого человека, высмеивающего партийную дисциплину, хотя она была его собственным детищем.

Теперь, несмотря на растущее недовольство со стороны наиболее воинственно настроенных сторонников, Ленин принял участие в выборах. Он просматривал различные варианты сотрудничества в период выборов с левыми партиями, в особенности с эсерами и трудовиками. Как обычно, призывы к объединению соседствовали с поношением предполагаемых союзников. Никому из большевиков не приходило в голову считать эти партии революционными. Даже эсеры являлись представителями мелкой буржуазии. Лишь спустя многие годы Ленин нашел удачную фразу, выражающую его чувства относительно сходства между большевиками и другими политическими организациями. Обращаясь после Первой мировой войны к британским коммунистам, Ленин советует им поддержать британских социалистических лидеров таким же манером, как петля поддерживает висельника. Политические альянсы всегда были одной из навязчивых идей коммунистов. Вы объединяетесь с партией X, чтобы одержать победу над общим врагом, партией Y. Одновременно вы разоблачаете партию X, указывая на недостаточную храбрость и малодушие ее лидеров. Но что будет, если «массы», поверив в этот союз, станут думать об X как о настоящей пролетарской партии? Что будет, если ваши люди окажутся на дружеской ноге с эсерами и забудут об их мелкобуржуазном происхождении? Что, если?.. Это бесконечное метание из стороны в сторону в политическом кошмаре, вероятно, является причиной того, что коммунистическая олигархия была самой несчастливой за всю историю правящих классов. Даже капиталисты имели больше возможностей, чтобы расслабиться и наслаждаться жизнью.

Посетители дачи Ваза часто задавались вопросом, остается ли у Ленина хоть какое-то время на сон. Днями напролет он беседовал с партийными работниками, ночами писал язвительные статьи, которые подобно бомбам обрушивались на голову меньшевиков и собственных сторонников. Но внешне Владимир Ильич сохранял самообладание и строго следовал традиционному русскому гостеприимству. Независимо от ранга посетителя Ленин, как бы ни был занят, поил его чаем и, если в этом была необходимость, устраивал на ночь. Простота в обращении и искренняя заинтересованность судьбами людей сослужили ему хорошую службу. Он умел так подойти к людям, его речь была проникнута такой искренней любовью и вниманием к рабочим, что простые люди безгранично верили в Ленина. Они так никогда и не смогли поверить, что этот простой, скромный человек был виновен в интригах и подлостях, в которых его обвиняли.

Пожалуй, никогда он не работал так много и напряженно, как в тот год на даче в Финляндии. его жена ежедневно ездила в Петербург, доставляя Ленину почту и газеты, а иногда оставалась там на несколько дней. Поразительно, что даже в условиях строжайшей конспирации Ленин всегда находился в окружении домашних. В Куоккале он время от времени наслаждался обществом сестры Марии и тещи. Непонятно, насколько искренне он верил в то, что полиция не знает о его местонахождении. Крупская писала: «Живущие здесь люди были раньше эсерами, теми, кто изготавливал бомбы». Революционеры уверенно чувствовали себя в Финляндии, и не стоило даже думать о сохранении какой-либо тайны. Они, как и прежде, обожали «заглянуть на огонек». Как-то Надежда Константиновна окольными путями, чтобы избавиться от полиции, вернулась домой только для того, чтобы найти там семнадцать большевиков, требующих еды и питья. В далеком Берлине большевистским агентом был доктор Яков Житомирский. Он также работал на полицию и неоднократно обращал ее внимание на конспиративную дачу в Куоккале, где жил Ленин. Но как мы уже говорили, определенная система ограничений не всегда позволяла арестовывать революционных лидеров. Многие агенты, вероятно, терялись в догадках, почему эти проклятые радикалы разрабатывают планы, устраивают заговоры, скрываются, в то время как точно известно их местонахождение. Но в какой-то момент возросла угроза ареста, и, как довольно-таки оригинально отмечает Крупская, «полиция становилась все более и более наглой». Спустя какое-то время (Ленин уже жил на Западе) Столыпин, уставший от революционеров, регулярно вдыхавших бодрящий воздух Финляндии, присоединил к России близлежащие к Петербургу финские территории.

Очередной съезд социал-демократов – третий за три года! В мае 1907 года в Лондон с Кавказа, из Сибири, Финляндии, Польши хлынули сотни большевиков и меньшевиков, бундистов и представителей других партий, чтобы продолжить ожесточенные споры. Они прекратили партизанские действия, производство бомб и агитацию среди рабочих ради того, чтобы вновь погрузиться в бесконечные дискуссии. Ранее им не удалось прийти к общему мнению, по всей видимости, и здесь у них не было шанса достигнуть договоренности. Независимо от того, какой на данный момент была позиция Ленина, а мы видели, что она постоянно менялась, он настаивал на проведении единственно верной большевистской линии в революции, опираясь на учение Маркса. Все, оказавшиеся справа, были «оппортунистами», слева – «авантюристами» и «анархистами».

Несчастные меньшевики! Когда немарксистский историк наблюдал за тем, как их заставили отправиться «на свалку истории», появился непреодолимый соблазн подтолкнуть их, предостеречь, шепнуть совет. Почему в Стокгольме, будучи в большинстве, они не выгнали Ленина и его «фалангу»? Почему не порвали с большевиками в мае 1907 года в Лондоне, когда даже самому бестолковому было ясно, что Ленин не соблюдает стокгольмских договоренностей и никогда не согласится на сплочение партии, кроме как на собственных условиях? Большевики пострадали бы в обоих случаях: они лишились бы влияния дома и были бы опозорены в глазах международного социалистического движения.

Но для меньшевиков Ленин стал неким конгломератом власяницы, «божьего наказания» и шалуна, который показывает язык, когда вы поворачиваетесь к нему спиной. Ненависть к Ленину объединяла меньшевистских лидеров. Он был им просто необходим. Такие разные люди, как Плеханов, Троцкий и Мартов, осуждая общего врага и возмутителя спокойствия, могли на этой основе достигнуть временного соглашения.

Бешенство, которое Ленин вызывал у своих противников, выразилось в выступлении одного из меньшевистских ораторов: «Вы (большевики) не можете говорить прямо, поскольку, заговори вы простым языком, сразу же вскрылись бы противоречия ваших мыслей и позиций. Язык, правильная речь, логика падают жертвами той неразберихи, которая управляет вашими взглядами… Вы были против участия в Думе, теперь ваши представители заседают в ней».[174]174
  V (Лондонский) съезд РСДРП. Протоколы. М., 1963. С. 566, 567.


[Закрыть]

И хотя среди меньшевиков не наблюдалось никакого Ленина, у них было не меньше беспорядка, чем у большевиков. Действительно ли они были за мирный, парламентский путь к свободе России? Не совсем. Тот же оратор (а им был Дан) называет идею возрождения России с помощью парламентских методов «парламентским идиотизмом». Русские социалисты всегда отличались редкостным безрассудством. Они не понимали разумной храбрости, не могли раз и навсегда отказаться от идеи кровавых актов насилия как основного средства политического спасения. В Стокгольме ближе всех к осознанию этой мысли подошел Акимов, но теперь его имя превратилось в синоним малодушия. Меньшевики оказались на одном уровне с Акимовым, говорили большевики.

Проведение Лондонского съезда продемонстрировало высокое организаторское мастерство его устроителей. Трудно поверить, что запрещенная партия могла собрать в столице иностранного государства более трехсот делегатов. Здесь были представлены не только враждующие фракции русского марксизма, но и к этому моменту полноправные участники, а не гости, как это было в Стокгольме, в лице польских социал-демократов, еврейского Бунда и латвийских социалистов. Как было объявлено, на тот момент партия насчитывала сто пятьдесят тысяч человек, но это было явным преувеличением.[175]175
  Латвийские социалисты объявили, что в Лифляндии с населением в 1 миллион 300 тысяч человек порядка 13 тысяч членов партии. Считалось, что в Лифляндии находится наибольшее количество социалистов.


[Закрыть]

На первый взгляд наиболее внушительное доказательство силы марксистского движения на территории царской России было вызвано настойчивостью большевиков. Ленин надеялся полностью изменить стокгольмский вердикт и добиться принятия своих решений. его материальные ресурсы, результат экспроприации и манипуляций с партийными фондами, давали возможность добиться небольшого преимущества над меньшевиками. Ему удалось уговорить кое-кого из нерусских социалистов, но основное большинство ускользнуло от него. Потребовалось пять лет, чтобы Ленин осознал, что не может захватить русскую социал-демократию в целом, а должен выращивать своих людей, большевиков.

Подавляющим числом голосов съезд осудил партизанскую деятельность и экспроприацию. Вряд ли является секретом (доказательством служит масса свидетельств, приведенных в работах Ленина), что большевики поддерживали и готовили такие акции, получая хорошую прибыль. Даже в тех случаях, когда подобные акции приводили к убийству, что Ленин никогда не одобрял, их нельзя было сравнивать с массовым террором.[176]176
  Это кажется таким несерьезным различием, но важно сохранить его в памяти, принимая во внимание отношение Ленина к эсерам.


[Закрыть]

Нельзя сказать, что у большевиков были «чистые руки». Некоторые бомбы, использованные в террористических актах против царских чиновников, в том числе и при попытке покушения на жизнь Столыпина в августе 1906 года, были изготовлены в лабораториях Красина. Меньшевики больше всего боялись, как к их действиям отнесутся социалисты за границей.

Не скомпрометирует ли группа, одобряющая грабежи и убийства, если это станет общеизвестно, всю русскую социал-демократию в глазах международного социалистического движения и сочувствующих? Согласно резолюции, принятой подавляющим числом голосов, запрещались партизанская деятельность, экспроприация и любые формы борьбы, ведущие к расколу партии. Подобные действия приносят страдания невинным людям, деморализуют и отталкивают народные массы, короче, наносят вред делу социализма. Члены партии, виновные в них, должны быть изгнаны из партийных рядов. В таком случае, наивно заявил один из делегатов, придется выгнать «много ведущих членов партии». Кто бы это мог быть? Запинаясь, Мартов, автор резолюции, объяснил, что резолюция не относится к действиям, совершенным в прошлом. Надеясь на чудо, меньшевики отчаянно верили, что Ленин, Красин и остальные признают себя виновными и откажутся от немарксистской, анархистской политики.

Даже после объяснения Мартова Ленин и еще тридцать четыре делегата проголосовали против принятия резолюции. Многим большевикам не нравились рискованные предприятия, поощряемые их лидером, и они не видели особого различия между массовым и индивидуальным террором. Но исходя из корпоративных чувств они воздержались от голосования.[177]177
  В результате за резолюцию проголосовало 170 человек, против 35 и 52 воздержались от голосования.


[Закрыть]

Но до решения проблемы было еще далеко. В июне 1907 года большевики совершили печально известную экспроприацию. В течение многих лет этот случай не давал покоя Ленину и стал, как мы поймем, в период между 1908 годом и Первой мировой войной одним из наиболее скандальных и мучительных воспоминаний для большевиков.

Голосуя против резолюции, Ленин был убежден, что их действия на фоне вооруженного восстания не будут играть серьезного значения. На Ленина оказывали влияние не глупые сомнения меньшевиков, а объективные факты. Если упущен момент вооруженного свержения царизма, то продолжающаяся партизанская борьба теряет всяческий смысл. Она попросту приведет к бессмысленной потере людских ресурсов, привлечет внимание полиции к большевикам и, что самое важное, отвлечет большевиков от решения первостепенных задач, связанных с агитационной и организационной работой.

Из Лондона Ленин вернулся в Финляндию. Он решил заставить своих соратников сосредоточить все внимание на парламентской борьбе. Подобная смена тактики не была внезапной; изменились обстоятельства и, кроме того, главные черты ленинского характера.

При всем его стремлении к насилию, при всем его видении драматических революционных катаклизмом Ленин, по сути, не был военным командиром. В годы Гражданской войны он не собирался принимать на себя командование и изображать генералиссимуса. В отличие от Троцкого и Сталина Ленин не любил военную форму и не вмешивался в военные действия. Он был гражданским человеком. его оружием были перо и ораторское искусство. Он был защитником (в широком смысле этого слова) и журналистом. Испытывая отвращение к парламентаризму, он тем не менее обожал споры и использовал любую возможность, чтобы продемонстрировать ораторский талант и язвительную логичность аргументации.

Выборы во Вторую Государственную думу проходили в феврале 1907 года, и Ленин уделял большое внимание избирательным соглашениям при выборах и вопросу о тактике партии по отношению в Думе. Эта Дума разительно отличалась от первой. Кадеты имели половину мест, но теперь в Думу входили шестьдесят пять представителей от социал-демократов, которые не только разоблачали и призывали к ответу правительство, но и срывали маску с несчастных либералов и умеренных, подталкивая их насколько возможно влево. Из шестидесяти пяти социал-демократов восемнадцать были большевиками.

Большевики считали себя не представителями избирателей, а скорее их агентами, и подчинялись высшему партийному органу, теоретически Центральному комитету, а фактически Ленину; в какой-то степени у коммунистов это стало нормой. Ленин с головой окунулся в парламентскую деятельность. Он писал для большевиков, заседавших в Думе, диктовал им парламентскую тактику. его стихией была парламентская борьба. Зачем тратить большие средства и преодолевать массу трудностей при издании нелегальных большевистских трактатов, когда можно свободно вести пропаганду с думской трибуны?

Для одного из думских депутатов Ленин написал выступление по аграрному вопросу, убедительное, полное сарказма, с критикой правительственных земельных реформ, которые вызывали растущую тревогу Ленина. Стремясь успокоить крестьянские волнения, Столыпин активно проводил переселенческую политику, стимулируя перемещение сельского населения из центральных районов России в малонаселенные окраинные местности – в Сибирь, на Дальний Восток. Почему крестьяне должны куда-то переселяться? Пусть помещики едут осваивать целинные земли, а конфискованные у них поместья и земли следует распределить между жадными до земли крестьянами. Только таким способом, считал Ленин (и доказывал это с помощью статистических выкладок), удастся успокоить крестьянские волнения.[178]178
  «Дайте мне воспользоваться статистическими данными, и я докажу что угодно», – сказал английский парламентарий.


[Закрыть]

Все очень просто. Если все помещичьи и государственные земли передать крестьянам, каждый из них дополнительно получит сорок акров земли![179]179
  См.: Ленин В.И. Собр. соч. Т. 12. С. 241.


[Закрыть]

Большая часть земли, которую Ленин предлагал отдать крестьянам, была занята лесами и, естественно, непригодна для возделывания. Так что все его статистические выкладки весьма сомнительны; это не что иное, как прекрасная возможность для большевиков завоевать расположение крестьян. Ленин не без удовольствия отметил, что не только крестьянские делегаты, но даже православные священники одобрительно относятся к его идее.

Предложенный кадетами жалкий компромисс – дать помещикам высказать свое мнение – привел Ленина в бешенство. «А вы знаете, что ответил на это мужик? – поинтересовался Ленин и процитировал: – Почему мы должны выкупать нашу землю? Мы что, иностранцы?»

В июне 1907 года Столыпин потерял интерес ко Второй думе. Ее роспуск сопровождался принятием поправок к закону о голосовании; правительству нужен был послушный, управляемый парламент. Социал-демократическая думская фракция была арестована за подстрекательство к вооруженному восстанию и предана суду.[180]180
  См.: Levin Alfred. The Second Пита. New Haven, 1940.


[Закрыть]

К их аресту Ленин отнесся безразлично. Было арестовано тридцать шесть меньшевиков и восемнадцать большевиков, и в любом случае думские парламентарии не представляли особой ценности. Ленин всегда побуждал думских депутатов произносить бунтарские речи. Опасения, что, несмотря на парламентскую неприкосновенность, их могут арестовать, оставляли Ленина равнодушным. «Ну, так это же отлично!» Рабочие, увидев, как обходятся с их представителями, осознают, что «нет ничего вреднее и опаснее конституционных иллюзий, являющихся не чем иным, как оппортунистическим, буржуазным ядом».

Ленин был абсолютно уверен, что Третья дума превратится в послушное орудие в руках правительства. Как должны отреагировать социалисты на новый закон о выборах? Бойкотировать выборы? Начать всеобщую забастовку? Вооруженное восстание?

Тут Ленин совершил такой поворот на сто восемьдесят градусов, который грозил потерей самых преданных сторонников. Он, настоявший на бойкоте Первой думы, выражал недовольство относительно участия во Второй думе, теперь настаивал на том, что большевики должны принимать участие в выборах в Третью думу, хотя она была не чем иным, как пародией на представительное собрание. На его взгляд, такая позиция прекрасно согласовывалась с предыдущей: плохой, реакционный парламент гораздо лучше, чем хороший, прогрессивный. Отпадет опасность конституционных иллюзий. Дума будет реакционно-бюрократической, и поскольку социалистам никогда не получить думского большинства, то два-три большевика смогут осуществлять пропаганду с думской трибуны ничуть не хуже, чем десять или двадцать.

В Териоки 8 июля состоялась конференция петербургской организации РСДРП, на которой Ленин подвергся критике со стороны группы большевиков под руководством Льва Каменева, в будущем его близкого соратника.[181]181
  См.: Красный архив. M., 1934. № 62. С. 209.


[Закрыть]

Дальнейшие встречи вызвали множество разногласий. Большевистский центр начал распадаться. Красин и Богданов разошлись с Лениным во взглядах по вопросу участия в Третьей думе. Им казалось нелепым, что большевики требуют от своих сторонников нападать на полицейские участки, банки и подобные учреждения и тут же покорно голосовать за царскую Думу. Ленин упорно стоял на своем: благоприятный момент для вооруженного восстания упущен, поэтому пришло время использовать другие методы борьбы за революционное дело. Он оказался еще более одинок, чем в 1903 году.