Текст книги "Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года"

Ленин тут же воспользовался сложившейся ситуацией. Невероятно исказив факты, что станет впоследствии характерной чертой коммунистов, он обвинил левых эсеров в том, что они действовали в интересах монархистов и англо-французских капиталистов. Введенные в заблуждение, запутавшиеся люди были представлены им как «мелкие буржуазные» авантюристы. Это была мудрая мысль, продемонстрировать милосердие к лидерам эсеров: Спиридонова и другие руководители партии вскоре были прощены, но их тылы были разгромлены. Они уже никогда не смогли составить конкуренцию большевикам. Глупое убийство и неудачная попытка захвата власти отодвинули в тень их некогда опасный, пользующийся популярностью призыв: «Долой диктаторов-комиссаров». Как раньше в истории русского народничества, так и теперь индивидуальный терроризм оказался беспомощным перед массовыми репрессиями.

С этого момента они стали применяться без ограничений. Большевики возвращали города, захваченные во время июльского мятежа, безжалостно расправляясь с виновными. Хотя вооруженные восстания были делом левых эсеров (в случае с Ярославлем – правых эсеров), репрессии фактически были направлены против эксплуататорских классов и интеллигенции.

В качестве причины террора, предпринятого красным правительством, обычно приводится усиление Гражданской войны летом 1918 года, но есть основания думать, что мятеж и недовольство правлением большевиков явилось следствием жестоких действий со стороны ВЧК и других властных структур и что многие люди, поначалу дружелюбно или равнодушно относившиеся к советской власти, превратились в ее решительных врагов. Не надо обращаться к белогвардейской пропаганде, чтобы прийти к подобному заключению. Возьмем знаменитый роман о Гражданской войне, написанный коммунистом Михаилом Шолоховым. Герой «Тихого Дона», далекий от политики донской казак Григорий Мелехов, встает на путь борьбы с большевиками. Большевистский террор в значительной мере осложнил победу в Гражданской войне.

Сложные психологические причины, вызвавшие террор, и столь же туманные объяснения этих действий хорошо иллюстрирует история с убийством царской семьи в Екатеринбурге 16 июля 1918 года. Царь находился под арестом с марта 1917 года. Что делать с Николаем II? Эта проблема стояла и при Керенском, и при Ленине. Согласно революционной этике должно было состояться открытое судебное разбирательство, с перечислением злодеяний императора, после чего русский народ должен был отправить его на эшафот. В своих воспоминаниях Троцкий пишет, что предложил Ленину устроить такой суд и что он, Троцкий, видел себя в роли государственного обвинителя.[353]353
  «Я предложил провести открытое судебное разбирательство, которое показало бы истинную картину царствования с ее крестьянской политикой, с отношением к национальным меньшинствам, к культуре, войнам и т. д. Судебные слушания транслировались бы по радио на всю страну…» (В этом месте Троцкий поставил знак вопроса: о каком радио в русской деревне можно было говорить в 1918 году!). «Отчеты о процессе читались бы и обсуждались ежедневно». Trotsky's Diary in Exile 1935. Cambridge, Mass., 1958. С 80.


[Закрыть]

Ленин отказался, сославшись на нехватку времени. Он бы отказался в любом случае. Летом 1918 года другие дела требовали его внимания, и предложение Троцкого, отдающее театральностью, не соответствовало его натуре. Ленин прекрасно понимал (странно, что этого не понял Троцкий), что Николая II нельзя привлекать к суду в качестве подсудимого; он скорее вызовет жалость, чем народный гнев. Бывший император, находясь в заключении, продемонстрировал такую силу духа и хладнокровие, что привел в восхищение даже своих тюремщиков.

Проблема осложнялась тем, что Екатеринбург находился в руках антибольшевистских сил, орудовавших на Урале. Хотя решение об убийстве царя было принято местным Советом, Троцкий поясняет, что на самом деле оно исходило непосредственно от Ленина. Когда Троцкий в конце июля вернулся с фронта, Свердлов сказал ему: «Мы так решили. Ильич посчитал, что мы не должны оставлять белым живое знамя, вокруг которого они могут сплотиться, особенно в нынешних сложных обстоятельствах». Троцкий объясняет, что Ленин понимал, насколько трудно будет с помощью «судебного разбирательства» уничтожить царскую семью, и все же это было необходимо сделать с точки зрения решения проблемы престолонаследия. Воспоминания Троцкого вызывают некоторые сомнения. Ленин был юристом и наверняка знал, что ни одна из дочерей императора не может стать преемницей на троне. Как, впрочем, и личный врач императора, и слуги, также расстрелянные.

Что же на самом деле скрывается за решением Ленина? Он всегда выражал недовольство тем, что русские значительно отстают от деятелей английской и французской революций, которые безжалостно расправлялись со своими монархами. «В Англии и Франции они несколько столетий казнили своих королей, а мы запоздали с нашими»[354]354
  Ленин В.И. Собр. соч. Т. 28. С. 153.


[Закрыть], – доступно объяснил Владимир Ильич, выступая на съезде комитетов крестьянской бедноты.

Еще один признак культурной отсталости России.

Меловероятно, что Ленин искренне верил в политическое влияние царя. Объяснение, данное Троцким, не соотносится с событиями, происходившими в России в 1918 году. Троцкий пишет: «Расстрел царской семьи был нужен для того, чтобы запугать врага, лишить его мужества, а также для того, чтобы встряхнуть собственные ряды, показать им, что к прошлому нет возврата, что впереди только окончательная победа или поражение… Массы рабочих и солдат не должны были ни на минуту усомниться. Они бы не поняли и не приняли другого решения. Это Ленин хорошо понимал».[355]355
  Из дневника Троцкого. С. 81. Б этот же день Троцкий с беспокойством пишет о сыне, оставшемся в России: «Никаких известий о Сереже». его сына постигла судьба всех членов семьи Троцкого, оставшихся в России.


[Закрыть]

Для Ленина царь оставался «идиотом Романовым». Он отлично понимал, что бывший царь не популярен даже среди монархистов, которые отреклись от остальных членов семьи Романовых.

Даже во время Гражданской войны реакционное Белое движение не пыталось взывать к монархическим чувствам. Почему же тогда Ленин санкционировал расстрел? До некоторой степени это объясняется историческими аналогиями, о которых мы говорили выше, и, очевидно, желанием (здесь нельзя не согласиться с Троцким) произвести впечатление на соратников. Ленин постоянно жаловался Троцкому, что «русские слишком добрые… ленивые, мягкотелые». Даже террористы были излишне «мягкими»: убийца, готовый идти на все, старался не нанести вреда женщинам и детям, если те находились рядом с выбранной жертвой. Убийство царской семьи, по всей видимости, должно было стать хорошим уроком: «революцию не делают в белых перчатках и на паркетных полах».

Вскоре террор коснулся большевистских лидеров. 30 августа был убит председатель Петроградской ЧК М. Урицкий. Когда в Москве узнали об убийстве Урицкого, Мария Ильинична, Бухарин и многие другие стали умолять Ленина отменить намеченные на этот день выступления. Владимир Ильич категорически отказался. Первое выступление прошло гладко, а затем Ленин отправился на завод Михельсона. Шофер ждал его у машины. Позже он рассказал репортерам, что к нему подошла женщина и поинтересовалась, не машина ли это товарища Ленина. После выступления Владимир Ильич пошел к машине, но был вынужден остановиться, чтобы ответить на вопросы рабочих. Когда Ленин повернулся, чтобы сесть в автомобиль, женщина, подходившая к нему, выстрелила в него три раза. Две пули попали в Ленина.

То, что произошло сразу же после драматического события, является показательным для условий того времени. Только несколько человек из толпы обратили внимание на раненого вождя. Милиционеры бросились в погоню за террористкой. Остальные в панике разбежались. Ленин был в сознании и, когда шофер предложил ему поехать домой, согласился. Почему не в больницу? Шофер предлагает свою версию: «Кто-то… настаивал, чтобы я отвез Владимира Ильича в ближайшую больницу. Я решительно ответил, что не повезу его ни в какую больницу, а отвезу домой».[356]356
  Бонч-Бруевич В.Д. Воспоминания о Ленине, 1917—1924. С. 288.


[Закрыть]

Шел 1918 год. Кто мог ручаться, что в больнице Ленин не попадет в руки врача, сочувствующего кадетам или эсерам? Никому в голову не пришло вызвать врача, когда Владимира Ильича привезли в Кремль. Раненого Ленина кое-как втащили на четвертый этаж и оставили там без присмотра. С Марией и секретарем Ленина сделалась истерика, и они были не в состоянии оказать раненому помощь. Крупской дома не было. Только появление старого друга, Бонч-Бруевича, спасло положение. Он оказал первую помощь Владимиру Ильичу, но тоже не обратился в больницу, а позвонил сначала жене, которая по счастливой случайности была врачом, а затем в Московский Совет с просьбой найти заслуживающих доверия врачей. Все это время Ленин корчился от боли, уверяя, что пуля прошла рядом с сердцем. Наконец после томительного ожидания (не могли найти машину, чтобы привезти врачей) приехала жена Бонч-Бруевича с группой врачей. К этому времени Ленин, к счастью, потерял сознание. Задень пуля главную артерию, и он был бы уже мертв.

Известно, что коммунисты не доверяли профессиональным качествам врачей, эта тема еще найдет повторение в истории Советского государства, но, помимо этого, существует версия попытки покушения на Ленина, обычно о ней умалчивают. Согласно записям Бонч-Бруевича большевики больше всего опасались, что покушение на вождя является частью заговора, направленного на захват власти.[357]357
  Два кремлевских врача оказались среди обвиняемых в 1938 году. Они сознались в невероятном количестве совершенных убийств, в том числе Максима Горького, совершенных, как утверждают, под давлением Г. Ягоды, преемника Дзержинского. Затем последовало необъяснимое «Дело врачей», большинство из обвиняемых были евреями, об аресте которых было объявлено в 1953 году. После смерти Сталина они были реабилитированы.


[Закрыть]

Но прежде чем броситься к раненому вождю и другу, на которого фактически никто не обращал внимания, Бонч-Бруевич потратил какое-то время на то, чтобы приказать коменданту Кремля удвоить охрану и привести подразделения Красной армии в боевую готовность. Большевистские лидеры разошлись по своим командным постам и, только убедившись, что все спокойно, вернулись в Кремль узнать новости о состоянии здоровья Ленина. Большевики не отличались сентиментальностью, и Ленин наверняка бы одобрил их поведение, но вряд ли это подтверждает рассказы «о безграничной любви» к нему ближайших сотрудников. На время болезни Свердлов замещал Ленина, и Бонч-Бруевич был весьма удивлен, когда услышал от Свердлова: «Видите, Владимир Дмитриевич, мы можем руководить без Ленина». Бонч-Бруевич добавляет от себя: очевидно, Свердлов имел в виду, что хотя Ленин был незаменим, но дело коммунизма превыше всего. Остается только развести руками.

Требуются специальные знания, чтобы дать оценку противоречивым медицинским отчетам, касающимся ранения Ленина, хотя одно заключение медиков: от сильного кровотечения сердце слегка сместилось вправо – может вызвать сомнения даже у дилетанта.[358]358
  См.: Розанов В.Н. Воспоминания о В.И. Ленине. М., 1957. Т. 2. С. 336.


[Закрыть]

Ленин быстро шел на поправку. Пули остались в теле[359]359
  Одну пулю извлекли незадолго до его последней болезни.


[Закрыть], но это не доказывает, что именно по этой причине стало ухудшаться состояние его здоровья.

Ленин был беспокойным больным и уже в середине сентября вернулся к работе. Между тем покушение, предпринятое безумной женщиной, стоило жизни тысячам ни в чем не повинных людей.

Свидетельства того, что Фанни Каплан была безумна, можно найти в советских источниках, относящихся к тому периоду, и отчетах о ее допросах в ВЧК. Каплан арестовали тут же на месте преступления и задали вопрос: «Зачем вы стреляли в товарища Ленина?», на что она ответила: «Зачем вам это знать?»[360]360
  История покушения на Ленина // Пролетарская революция. 1923. № б, 7. С. 280.


[Закрыть]

В ходе допроса выяснилось, что она была террористкой еще при старом режиме, приговорена к каторжным работам и освободилась только благодаря Февральской революции. Она не объяснила, откуда у нее револьвер и были ли сообщники. Да, она стреляла в Ленина, потому что он «предал революцию и его дальнейшее существование подорвет веру в социализм». «Я анархистка, – заявила Каплан, – и не собираюсь рассказывать вам о своих политических пристрастиях». Однако призналась, что ее симпатии на стороне Учредительного собрания и Чернова».

Советские власти так никогда и не смогли связать Каплан ни с одной из организаций, ни с эсерами, ни с «реакционерами», ни с иностранной агентурой. Эта несчастная умалишенная была расстреляна без суда и следствия. Ее дело использовали в качестве предлога для проведения массового террора, охватившего всю страну. Циркуляр, подготовленный Комиссариатом внутренних дел, приказывал Советам быть беспощадными в отношении буржуазии. «Значительное число заложников должно быть из буржуазии и офицеров». ВЧК «очистила тюрьмы от царских чиновников и капиталистов», даже тех, кто сидел уже давно и никак не мог быть причастен ни к каким действиям, направленным против большевиков. «Московская ЧК расстреляла не более шестисот человек», – пишет ее руководитель.

Массы тоже решили проявить инициативу, и на одном из рабочих митингов было принято решение расстрелять «своих десять капиталистов». Да, Каплан была безумна, но если и связана с какой-то партией, то явно с кем-то из левых, судя по подходам в выборе жертв.

В заговоре была обнаружена и длинная рука Британской секретной службы. Агенты союзников, вроде Локкарта, несомненно, участвовали в опасной игре по установлению контактов с антибольшевистскими элементами, а следовательно, было неплохо связать их с покушением на убийство. В Петрограде в бывшем здании посольства был застрелен британский офицер, оказавший сопротивление при аресте. В Москве Локкарт едва избежал опасности. Он по глупости выслушивал некоторых личностей, очевидно агентов-провокаторов, которые предлагали подкупить латышские полки, чтобы повернуть их против большевиков. Локкарт провел мучительный месяц в тюрьме «в беседах» с совсем другим латышом, заместителем председателя ВЧК Петерсом. Согласно воспоминаниям обоих участников, их общение, с учетом всех обстоятельств, проходило в довольно благожелательной обстановке. Петерс, считавший себя светским человеком, уступил мольбам Локкарта и освободил его русскую подругу. его мучило то, что ему удалось обнаружить, писал Петерс в 1924 году, и о чем он прежде не упоминал, поскольку опасался нанести ущерб карьере Локкарта в Англии; дело в том, что возлюбленная англичанина была немецким агентом.[361]361
  См.: Петерс К. Работа в ЧК в первый год революции // Пролетарская революция. 1924. № 10. С. 29. Когда Локкарт, вернувшись в Англию, принялся критиковать Советы, Петерс посчитал себя свободным от взятых обязательств.


[Закрыть]

В конце концов Локкарт и другие французские и британские должностные лица были освобождены и выдворены из России. Британия ответила взаимностью, освободив советского агента в Лондоне, Максима Литвинова, будущего наркома иностранных дел.

Лето 1918 года ознаменовалось двумя взаимосвязанными событиями, представлявшими угрозу для советской власти: иностранной интервенцией и Гражданской войной. Японцы 4 апреля высадились во Владивостоке. Войска Британии, Франции и Соединенных Штатов оккупировали Архангельск и Мурманск, Одессу, Владивосток. Союзники поставляли продовольствие и оказывали финансовую помощь антибольшевистским силам. В конце мая на средней Волге и в Сибири начался антисоветский мятеж Чехословацкого корпуса.[362]362
  Чехословацкий корпус был сформирован еще до Октябрьской революции для войны с Германией из взятых в плен чехов и словаков – солдат австро-венгерской армии. Эти солдаты стремились принять участие в кампании по борьбе с Габсбургами. Когда власть захватили большевики, после серии сложных переговоров было достигнуто соглашение: Чехословацкий корпус эвакуируется через Владивосток на Восточный фронт, где будет сражаться под французским командованием. В условиях царящего в стране хаоса эвакуация иностранного корпуса более чем за 6000 миль неизбежно должна была привести к конфликтам. В мае власти решили разоружить Чехословацкий корпус, растянувшийся вдоль Транссибирской магистрали. Солдаты отказались подчиниться. Объединившись с силами внутренней контрреволюции, они захватили Поволжье, Урал и значительную часть Сибири.


[Закрыть]

Теперь, когда немцы уже не представляли никакой угрозы для советской власти, в конце весны 1918 года вызов Ленину и его соратникам бросили союзники, «западные капиталистические бандиты».

В борьбе против Советской республики объединились две силы: международный империализм и внутренняя контрреволюция. Так называемая Добровольческая армия сражалась с большевиками на юге. Под командованием бывших царских генералов Алексеева и Деникина Добровольческая армия стала ядром Вооруженных сил Юга России, объединившим все антибольшевистские силы для нанесения в 1919 году решающего удара по Красной армии. Главнокомандующим Вооруженных сил Юга России стал А.И. Деникин. Рано или поздно, но большевикам пришлось бы столкнуться с группами или движениями, стремящимися к независимости или автономии не только от советской власти, а от России в целом. Украинцы, грузины, армяне, донские и кубанские казаки мечтали обрести независимость. Репрессивная политика нового режима способствовала усилению Гражданской войны. Введение продовольственной разверстки оттолкнуло крестьянство. Нерусские национальности начали понимать двусмысленное значение коммунистической доктрины о национальном самоопределении. Даже рабочие поднялись против правительства, которое так горячо приветствовали в ноябре – декабре 1917 года. Пообещав на первом этапе удовлетворить требования всех групп, движений и национальностей, большевики взяли свое обещание обратно. Троцкий пытался установить в армии дисциплину, о которой не мог и мечтать царский военный министр. Ленин с грустью рассказал Троцкому, что его программа по восстановлению промышленного производства вызвала у делегации рабочих такую реакцию: «Видно, вы тоже, товарищ Ленин, взяли сторону капиталистов».[363]363
  Троцкий А. Ленин. С. 152.


[Закрыть]

Но самое важное, люди осознали, что в стране установилась большевистская, или коммунистическая, власть. В ноябре рабочие, солдаты и матросы сражались за Ленина и его партию, а не за марксизм и даже не за социалистическое государство. Они боролись за советскую власть. Магическая сила этих слов – советская власть – принесла победу большевикам. Для масс они означали самоуправление, право каждого полка, фабрики, города избирать собственный Совет, который сам будет управлять своей судьбой и поддерживать связь с властями в Петрограде и Москве. Весна и лето 1918 года показали всю беспочвенность их надежд: местные и профессиональные Советы постепенно распадались, а их место занимали комиссары. Мы, привыкшие считать, что слова «большевик», «Совет» и «коммунист» практически являются синонимами, были потрясены, обнаружив часто повторяемый призыв к мятежам и бунтам 1918—1921 годов: «Да здравствуют Советы! Долой комиссаров» (или большевиков). В общественном сознании существовала легенда о золотом периоде большевистской власти, периоде Советов. Время опьяняющей свободы и равенства, когда каждая деревня, каждый город занимался своими делами. А потом из Москвы пришел «комиссар» и объяснил, что выбранные ими представители – кулаки и мелкие буржуи и их надо заменить истинными пролетариями, то есть большевиками. Очень часто вместе с «комиссаром» появлялась ЧК.

Цикл анархия – репрессии – антибольшевистское восстание рассмотрим на примере Самары. Местный Совет Самары состоял в основном из анархистов и левых эсеров. Весной 1918 года Самарская губерния была независимой республикой, не обращающей внимания на события, происходящие в Москве. Как рыба в мутную воду, туда в апреле прибыл знаменитый Дыбенко, впавший в немилость у большевистского правительства. Грозного моряка сопровождала компания его приверженцев. Вероятно, он подумывал о создании собственного небольшого государства, которое будет вести борьбу с неблагодарными советскими руководителями. С огромными трудностями самарским коммунистам под руководством В. Куйбышева удалось его выдворить. История с Дыбенко привела к восстанию против коммунистов; свою роль сыграл случай, связанный с «мобилизацией» извозчичьих лошадей для Красной армии. Восстание развернулось под лозунгом «Пора разобраться с еврейскими комиссарами», и через какое-то время в Самаре господствовала полнейшая анархия. С помощью воинских частей большевикам удалось подавить восстание. Анархистско-эсеровский Совет был распущен. Начались репрессии.[364]364
  См.: Аелевич Г. Анархистская революция в Самаре // Пролетарская революция. 1922. № 7.


[Закрыть]

Оно заложило основу для следующего, более опасного антибольшевистского восстания. В июне эсеры убедили Чехословацкий корпус помочь им захватить Самару. Затем было объявлено, что в городе находится законное русское правительство, состоящее из делегатов Учредительного собрания (главным образом, правых эсеров), собравшихся в Самаре. Вскоре это правительство расширило сферу влияния, захватив родной город Ленина Симбирск, а в августе еще один город, связанный с семьей Ульяновых, – Казань.

Вот что написал об этом периоде Троцкий:

«Невольно возникал вопрос, хватит ли у измученной, разбитой, отчаявшейся страны жизненных сил, чтобы продержаться до тех пор, когда новый режим укрепит свое положение. Не было продовольствия. Не было армии. Повсюду вспыхивали заговоры. Чехословацкая армия вела себя на нашей земле как независимая армия. Мы почти не могли оказать ей сопротивления».[365]365
  Троцкий А. Ленин. С. 152.


[Закрыть]

В результате восемнадцать мятежных правительств составили конкуренцию большевистскому правительству в Москве.[366]366
  Это не считая «независимых» правительств, находившихся на территориях, оккупированных Германией (например, Украина и Литва), и тех государств, которые прежде входили в состав Российской империи, а теперь объявили себя независимыми (например, Финляндия, Грузия). James Bunyan. Intervention, Civil War and Communism in Russia April-December 1918. Baltimore, 1936. P. 277.


[Закрыть]

На первый взгляд ситуация выглядела безнадежной. Центральные и северные территории находились в полном смысле в окружении соперничающих «правительств». Немцы еще оставались на западных границах, когда началась интервенция. Франция и Англия, по всей видимости, не испытывали никаких угрызений совести, пытаясь избавиться от правительства, выказывающего откровенную враждебность в отношении Запада, заключившего мир с Германией, аннулировавшего долги Западу и лишившего собственных граждан права на частную собственность.

Даже в течение этого тяжелейшего периода Гражданской войны Ленин сохранял непоколебимую уверенность и невероятное хладнокровие. Уверенность основывалась отчасти на том, что большевистское правительство уже продержалось дольше, чем предполагалось до Октября, а значит, способно выжить благодаря собственным усилиям. Кроме того, он все еще возлагал надежды на всемирную революцию. В ноябре 1918 года произошла революция в Германии, а в 1919 году в Австро-Венгрии.[367]367
  Летом 1919 года Ленин снова заговорил о том, что в течение года коммунистическая революция охватит весь Запад. Carr E.H. The Bolshevik Revolution 1917—1923. New York, 1953, Vol. 3. P. 129. Трудно сказать, насколько искренни в этих высказываниях были Ленин и другие большевистские лидеры. Это был самый тяжелый период Гражданской войны, и подобное проявление оптимизма могло способствовать поднятию морального духа.


[Закрыть]

Но в основном уверенность Ленина основывалась на трезвой оценке физической и психологической слабости врагов коммунизма. Решение русского вопроса требовало существенного расширения интервенции. Как бы могли объяснить демократические правительства Запада своим гражданам, что после четырех лет кровавой войны им вновь потребовалось собрать огромную армию для ведения военных действий в далекой стране, на огромных территориях?

Кроме того, союзники в силу различных причин (соперничество, разногласия по ряду вопросов) не могли выработать единой стратегии в отношении России и большевизма. Франция желала, чтобы в воссоединенной России установился «приличный» режим и она вновь играла роль восточного союзника. Британия одобряла сепаратистские тенденции народов Кавказа. Некоторые политики, рассматривая Россию в качестве потенциального рынка, просто хотели, чтобы в бывшей царской империи «улеглись страсти». Некоторые видели в большевизме угрозу западной цивилизации. Черчилль заявил, что нужно «задушить большевистского младенца в колыбели». Кто-то считал коммунизм, породивший в России хаос, меньшим злом, чем царский режим с его страстью к экспансии.

Большевистская дипломатия мгновенно воспользовалась соперничеством «империалистических бандитов». Ленин понимал, что Советское государство, как и любое другое, должно принимать участие в дипломатических играх и говорить об «упразднении» внешних отношений – не более чем глупость. Всемирная революция теперь казалась делом далекого будущего. В марте 1919 года Владимир Ильич сказал: «Мы живем не просто в государстве, а в системе государств, и существование Советской республики вместе с империалистическими государствами в конечном счете совершенно исключено». Самыми важными в этой фразе являются слова «в конечном счете». А тем временем он уже начал отрабатывать приемы советской дипломатии, эдакую смесь из обещаний, угроз и лести, рассчитанную на то, чтобы привести в замешательство не только политиков, но и западных избирателей.

Советская дипломатия научилась играть на основных недостатках и слабостях правящих классов ведущих капиталистических стран. Что касается Франции, то это была жадность французского рантье. Летом 1919 года, когда дела у коммунистов шли из рук вон плохо, Ленин сделал французам заманчивое предложение относительно внешнего долга. Если «мы получим настоящий мир», сказал он в беседе, то правительство России готово отдать Франции все долги.[368]368
  См.: Ленин В.И. Собр. соч. Т. 29. С. 487.


[Закрыть]

Теперь относительно Соединенных Штатов. Большевики давно поняли, что американцы легко «ловятся» на демократическую фразеологию и утешительные заверения. В декабре 1918 года член коллегии Наркомата иностранных дел Литвинов в ноте, направленной президенту Вильсону («старый лицемер Вильсон», как его иногда называл Ленин), ни словом не обмолвился о всемирной революции, зато отдал дань восхищения президентскому «чувству справедливости и беспристрастности». В интервью «Chicago Daily News» Ленин открыто заявил, что советский режим «гарантирует» невмешательство во внутренние дела других государств.[369]369
  См.: там же. Т. 30. С. 32.


[Закрыть]

В собрание сочинений входят письма к итальянской, французской и немецкой коммунистическим партиям. Ленин собирал и любил показывать благоприятные отклики иностранной прессы о большевистском режиме. Красный террор? Но ведь даже американский буржуазный журналист Стюарт Чейз писал в «New Republic», что куда более террористическим, чем советское, было правительство Маннергейма в Финляндии.[370]370
  См.: там же. С. 11.


[Закрыть]

Как при его занятости в тот страшный для большевиков 1919 год Ленин умудрялся выкраивать время для чтения «New Republic»?

К британскому правящему классу Ленин относился с большим уважением за его практичность и стойкую враждебность к коммунизму. Ленину было известно о возрастающем влиянии рабочего класса на британскую политику, но лейбористская партия, как таковая, вызывала его глубочайшее презрение. Марксисты приходили в отчаяние от британских рабочих: они отказались поддерживать классовую войну и боролись только за улучшение условий жизни и демократию. Однако еще большее раздражение вызывала у Ленина небольшая группа британских коммунистов, которые никак не могли понять, что они принесли бы больше пользы Советской России и всемирной революции, если бы объединились с лейбористской партией. В мае 1920 года в Советскую Россию приехала делегация английских рабочих. Во время беседы с ними нервы Ленина не выдержали. Лейбористы задавали невероятно глупые вопросы и требовали подробнейших ответов. Например, что важнее: иметь Британскую коммунистическую партию или бороться за мир с Россией?[371]371
  См.: Ленин В.И. Собр. соч. Т. 31. С. 119.


[Закрыть]

Или такие вопросы. Почему в России террор, преследуют меньшевиков, запрет на свободу печати и тому подобное? Вот тут-то Ленин и потерял терпение. «Я так часто объяснял причины, что мне уже надоело повторять одно и то же». Во время беседы и в «Письме к английским рабочим» Ленин заклеймил реакционных вождей тред-юнионов как «верных слуг капиталистов», показал, что они поддерживают империалистическую политику английского правительства, закрывают глаза на интервенцию Англии против Советской республики. Тем не менее интервенция была прекращена в значительной степени под давлением тред-юнионов.

Без вмешательства иностранной интервенции Гражданская война в России могла закончиться поражением большевиков только в том случае, если бы противник (Белое движение) имел лидера, обладающего высокими организаторскими способностями и особой притягательностью Ленина, и политическую партию, обладающую единством и сплоченностью коммунистической партии. Белое движение не отвечало ни одному из этих условий, именно поэтому успех белых носил кратковременный характер.

Обычно военные приводят следующие причины, объясняющие победу большевиков. В их распоряжении была центральная часть страны с относительно короткими внутренними коммуникациями. Их противникам приходилось преодолевать огромные расстояния, чтобы сразиться с Красной армией. Белые несли серьезные потери, проходя через территории, занятые партизанами. Нехватка продовольствия и ресурсов, эпидемии (особенно сыпной тиф) наносили тяжелый урон Белой армии. Между основными центрами Белого движения, расположенными в Сибири, на юге России и в Прибалтике, не было практически никакой согласованности действий. Ленина в очень редких случаях волновал военный аспект Гражданской войны. В феврале 1918 года, когда казалось, что немцы вот-вот окажутся в Петрограде, он был почти что в панике, а вот в конце 1919 года, когда Юденич подошел к бывшей столице, Ленин был абсолютно спокоен. Чем большие территории оккупируют белые, рассуждал он, тем они станут слабее. Немецкая военная машина была «гигантом», а Белая армия просто вооруженной толпой, не слишком отличающейся от большевистской армии, но не имеющей политической организации и всех тех качеств, которые характеризуют коммунистическую партию.

Политическое бессилие приписывается, как правило, реакционному характеру белых правительств, их неспособности завоевать авторитет у крестьян, в чьих глазах они были вернувшимися помещиками и капиталистами. Все это, однако, не объясняет фатальную судьбу Белого движения, поскольку с равным успехом все вышеперечисленные причины можно отнести и к коммунистам.

На самом деле причины, объясняющие неудачу, постигшую Белое движение, намного сложнее. Они относятся к той же совокупности причин, которая привела к уничтожению демократии в предоктябрьской России. На занятой белыми территории в период между февралем и октябрем 1917 года разыгрывался один из вариантов трагедии, охватившей Россию в целом: военный режим входил в противоречие с гражданскими властями; консерваторы ненавидели умеренных, а последние не могли сосуществовать с левыми антибольшевиками. Каждое из направлений предпринимало попытку создания демократического фронта на базе местной эсеровской организации того или иного толка. Затем, в силу несовместимости военных с несчастной партией эсеров, хилая структура разрушалась; военные видели в эсерах одну из основных причин трагедии России. Диктатура, вроде той, что была установлена в Сибири Колчаком, вскоре превратилась в посмешище; режим без политического обеспечения, с противоборствующими фракциями левых и консерваторов, вскоре разрушился сам, без военного вмешательства. Были правительства, во главе которых вставали люди, чьи имена вошли в анналы русской революционной истории, например Н. Чайковский, один из инициаторов «хождения в народ» в 1870-х годах. Но страдающей от голода, растерзанной, измученной стране не было никакого дела до знаменитых имен. Большевистская революция не оказала существенного влияния на социалистические партии: социалисты остались все теми же любителями бесконечных разговоров, с подозрением относящимися к военным и с еще большим подозрением друг к другу. В свою очередь обычный профессиональный военный не видел особого различия между этими людьми и большевиками и ненавидел всех политиков за непостоянство и неуверенность. Тот факт, что многие бывшие царские офицеры стали служить в Красной армии, нельзя относить только за счет принуждения или необходимости зарабатывать средства к существованию. Внимание военных привлекла предложенная Троцким «новая модель» армии, в которой на первый план выдвигались профессиональная компетентность и дисциплина.

Еще один, и, возможно, решающий фактор говорил в пользу большевиков: гибкая умелая политика в решении национального вопроса. К 1919—1920 годам знаменитая программа «национального самоопределения» была очищена от излишнего блеска. Самые проницательные увидели за независимостью и автономией на бумаге хорошо знакомую централизацию. Однако провозглашенное право каждой нации на автономию или, если она того пожелает, независимое политическое и культурное существование по-прежнему звучало очень привлекательно. Львиную долю доверия Ленин заслужил именно благодаря этой политике и ее успешному претворению в жизнь. С невероятным терпением Владимир Ильич объяснял соратникам необходимость проведения национальной политики, критиковал за необдуманные, чрезмерные проявления национализма и за стремление к централизации. его внимание было сосредоточено на решении основной задачи, заключающейся в укреплении советской власти. Ленин умел ждать. Он не отреагировал на потерю Финляндии и Польши. После краха Колчака в Сибири он предостерегал местных коммунистов от преждевременной советизации. Разумнее иметь «независимую» сибирскую республику, которая, как только великие державы прекратят вмешиваться в российские дела, спокойно присоединится к Советской России. Он был очень осмотрителен во всем, что касалось территориальных вопросов: ни шовинистических настроений, ни лихорадочного нетерпения.