Текст книги "Город мертвого бога"

– Мы о нем беспокоимся, – проговорили Джо. – Он странно себя ведет.

Присси закивала так энергично, что под ней заскрипел стул.

– Я тоже заметила! Что это такое было там, во дворце, а, Нат? И главное, почему он не признается? Раньше он всегда говорил мне, если накосячит!

Натан покачал головой: он не знал в чем дело, и у него не было желания гадать.

– Все, что я знаю: там могло произойти все, что угодно. Абсолютно что угодно.

Джо подошли к ним с Присси, сели вплотную, словно заговорщики, и зашептали, косясь в сторону и прикрывая рот ладонью:

– Мы думаем, это Пэдж. Он дает Гэму распоряжения. А что за распоряжения, Гэм не говорит. Мы его спрашивали, он рот на замок! – Джо провели рукавом по лицу, покусали губы. – На него не похоже.

Присси подошла к Джо и обняла рукой за плечи.

– Не волнуйтесь, Джо. Как бы там ни было, наш Гэм – все тот же Гэм. Ничего с ним не станется.

Джо кивнули, но без особой уверенности.

– Ладно, посмотрим.

XXXII

Поставщик гладил шею своего коренника, прижимаясь щекой к шкуре животного и шепча в подергивающееся ухо:

– Кто моя красавица, а? Моя прелесть, моя гордость… Такая мяконькая… Тыщи монет за тебя мало.

Он провел сморщенными пальцами по конской морде. Лошадь закинула голову, словно бы испугавшись.

– Ну-ну… Чего ты хочешь, морковку? Хор-рошую большую морковку? Сладкую… Хрустящую…

Поставщик порылся в глубоких карманах своего пальто и вытащил бумажный пакет, тщательно расправил смятую верхушку и достал морковку – почтительно, словно это был золотой слиток. Держа ее двумя пальцами, он поднес морковку к глазу лошади, медленно поворачивая.

– Смотри: лучшая морковка, какая у них только нашлась! Сочная, твердая. Хочешь? Конечно, хочешь! Бери, она твоя.

Он сунул морковку в губы животному и придержал на ладони, пока лошадь брала угощение.

– Во-от. Кто о тебе заботится? Поставщик, вот кто. Старый добрый Поставщик…

Повернувшись, он на мгновение замер, увидев перед собой ребят.

– А вам чего нужно, паразиты?

Гэм шагнул вперед.

– Тут такое дело, сэр, мистер Поставщик, – начал он, снимая с головы кепку и крутя ее в руках перед собой. – Вы не могли бы отвезти нас сегодня вечером к Господину?

Поставщик вышел на свет, так что они смогли ясно разглядеть, какой он старый, сморщенный и злобный.

– Погоди-ка, я тебя знаю, козявка! Ты в прошлый раз зажилил у меня плату за провоз, да тебя к тому же еще и не взяли. Никуда я тебя не повезу! И твои помойные крысы тоже могут ни на что не рассчитывать. Сегодня вечером никаких поездок: моим лошадкам надо отдохнуть.

Гэм опустил взгляд к носкам своих ботинок, продолжая мять в руках кепку с такой силой, что, казалось, она того и гляди порвется.

– Прошу вас, мистер Поставщик! Мой папаша сказал, что с него довольно и что, если сегодня же вечером меня не заберут, ему придется меня прикончить и продать мои кости клеевару.

Поставщик придвинулся еще ближе, так что теперь они все чувствовали, как от него разит лошадьми и гнилой соломой, плесневелым сукном и джином.

– Ах вон оно как? Ну так передай своему папаше: если у него не хватит духу справиться самому, я могу предложить свои услуги. Я работаю быстро и аккуратно, товар не порчу, можно будет продать без проблем. Ступай домой и скажи ему это. Сделаю за две бронзовые монеты.

– Конечно, мистер Поставщик, я ему все передам, обещаю. Вот только он уже выдал мне две бронзовые монеты вперед и велел не возвращаться, пока я не отдам их вам в уплату за мой провоз.

– И у меня! И у меня то же самое! – закричали остальные, показывая зажатые в руках монеты.

Поставщик нахмурился. Его пальцы шевелились, перебирая костяшки невидимых счетов, поджатые губы беззвучно выговаривали суммы.

– И что, ваши отцы тоже хотят от вас избавиться? Хм, да, пожалуй, неплохая работенка подвернулась старому Поставщику, а морковка ведь нынче недешева… С другой стороны…

Поставщик повернулся к ним спиной и пошел к своим лошадям. Джо двинулись следом. Они вынули из кармана пакет.

– Вот, наша мама велела передать вам на дорожку.

В пакете оказался джин в глиняной фляге, кисет с трубочным табаком и несколько яблок для лошадей. Поставщик протянул руку к пакету, но Джо отдернули его:

– Только если вы нас возьмете!

Поставщик потер щетину на своих впалых щеках.

– Ну что, красотки, как вы считаете? Хватит у нас времени для еще одной поездки?

Лошади не отвечали. Они молча жевали, думая о своем; однако Поставщик, кажется, был удовлетворен.

– Ладно, щенки, ждите здесь. Пойду схожу за колокольчиком.

Унылое звяканье колокольчика тонуло в пропитанном солью тумане, холодном и густом, накатывавшем от Морской стены. Тем не менее не прошло и нескольких минут, как двадцать мальчишек, пропитанных влагой, со склоненными головами, уже выстроились в шеренгу вдоль стены во дворе Поставщика. Натан и остальные члены шайки, включая Присси, держались впереди всех. Пока Поставщик собирал пассажиров, они вели себя с небрежной уверенностью, но стоило ему завернуть за угол, как они превратились в таких же запуганных, серых, жалких отщепенцев, что и остальные.

– Слушай меня, дерьмоеды! Это экстренная поставка, так что плата будет двойная. В клети не хватит места на вас всех, так что, если у кого нет при себе двух монет, пускай сразу убирается с глаз долой! Если, скажем, вас двое братьев и у каждого по монете, сложитесь и отправляйте младшего: Господин любит помоложе – в таких больше жизни.

При этих словах несколько мальчиков покинули группу; их нетерпение поскорее уйти умерялось лишь мыслью о трепке, которую они получат, когда доберутся до дома.

– Остальные полезайте в клеть! И не ворочайтесь там, чтобы доски не скрипели! У моих лошадок зубы ноют от скрипа.

Повозка громыхала по булыжным улицам, не останавливаясь и не замедляя хода ни перед чем. Матери выбегали, подталкивая перед собой детей, но повозка двигалась дальше, оставляя их без внимания. Поставщик, очевидно, считал, что спящие посреди дороги старики и пьяные должны сами заботиться о целости своих ног – их дряхлые кости не помеха для огромных колес, а вопли боли слышны совсем недолго. Он желал совершить поездку в кратчайший срок, чтобы получить наибольшую выгоду, приложив как можно меньше усилий.

Натана, Гэма, Присси и Джо вместе с остальными в задней части повозки швыряло из стороны в сторону, словно монеты в коробке для сбора подаяний, когда пастор вытряхивает из нее мелочь на выпивку. Натан не обращал внимания на окружающих – разве что, может быть, когда бедро Присси тесно прижималось к его собственному. Он не сводил взгляда с дороги.

– Ждем еще десять минут, – прошептал он Гэму. – Потом взламывай дверцу.

– Почему бы тебе не выжечь ее Искрой?

– Не хочу привлекать его внимание.

– Брось, он несется, как заправский гонщик. Все внимание ему нужно, чтобы не слететь с дороги.

Натан сделал вид, будто не расслышал. Гэм поднялся на ноги и махнул рукой пареньку, сидевшему сзади. Это был долговязый и тощий субъект, с руками тонкими, как тростинки, и большой головой, мотавшейся взад-вперед с каждым толчком повозки.

– Подъем, худышка! Это мое место.

Тот встал, и Гэм, протиснувшись мимо него, уселся рядом с замком, запиравшим дверь клети. Он вытащил из-за пазухи железную фомку и сунул ее в левый рукав. Несколько ребят, заметив это, насупились, но под пристальным взглядом Гэма хмурое выражение быстро исчезло с их лиц. Вскоре все сидели с таким видом, словно не произошло ничего необычного.

Когда клеть покатилась по Стеклянной дороге, Натан сделал знак шайке готовиться к выходу. То же заклятье, что не пускало вверх нежеланных гостей, давало друзьям Господина возможность быстро подниматься по крутому склону – а у Поставщика было разрешение ездить здесь, когда он только пожелает.

Дорога обвивалась вокруг основания холма, на котором и внутри которого был сооружен Особняк, поднимаясь кругами через все районы Мордью; и хотя Натан старался не отвлекаться от насущной задачи, было трудно не кинуть взгляд-другой вниз, на те места, над которыми они проезжали. В одном квартале вообще не было домов – только трава и деревья, и еще озеро посередине, изогнутое, словно фасолина.

– «Легкие города» – так называют это место, – заметили Джо. – А вон там, смотри, – они указали на дворец с куполом, целиком состоящий из застекленных переплетов, – есть такие растения, каких ты никогда не видел. С шипами, которые могут проткнуть тебя, как ножом. Огромные мухи с радужными крыльями. А у некоторых деревьев есть съедобные части, сладкие, будто патока.

– Может быть, вам стоило бы поменьше зевать по сторонам и побольше думать о нашем плане, – отрезал Гэм. – Иначе от него останутся рожки да ножки… Это там не наша крыша впереди, вон там, выплывает по правому борту?

Натан поглядел в ту сторону и кивнул, но поднял руку:

– Погоди еще минутку.

– С какой стати? Вон же она!

– Нам нужно миновать ее, чтобы можно было потом аккуратно съехать обратно, не шагая вверх, не то мы потревожим чары.

– Ты действительно все продумал, а? Ничего, мы еще сделаем из тебя настоящего вора!

Натан улыбнулся. Потом все произошло в одно мгновение. Гэм с легкостью вскрыл замок и распахнул дверь, члены шайки поднялись на ноги и один за другим выскользнули с задней стороны повозки, шлепаясь на стекло, словно мокрые рыбы на разделочную доску. Повозка покатилась дальше, завернула за поворот и вскоре пропала из виду.

– По моим подсчетам, у нас есть примерно полчаса, пока Поставщик не вернется из Особняка, – прошептал Гэм. – Это если он еще прежде не науськает на нас приятелей Господина. Если он на нас настучит, жаберники могут припереться в любую минуту, чтобы убрать грязь со своей замечательной блестящей дороги.

– Он не настучит.

– Да уж понятное дело. А вдруг он сам попадет под раздачу? Вдруг Господин решит, что ему нужен новый Поставщик, что он будет делать тогда? На какие деньги покупать морковку своим возлюбленным лошадкам? Месяца не пройдет, как он будет жрать конские бифштексы, утирая слезы конскими же хвостами.

– Ладно, продолжим.

Джерки Джо вытащили из-под куртки моток веревки, который до этого времени был замаскирован под раздутый от голода живот, и на четвереньках подобрались к краю дороги.

«Шпиль» располагался немного поодаль – до него было, может быть, ярдов сто. Стекло дороги было гладким и отполированным, но сухим (здесь, наверху, тумана не было), так что они могли спускаться, не соскальзывая. Надо было только двигаться руками вперед, тогда сцепление ладоней с поверхностью было достаточным, чтобы препятствовать неумолимой тяге под уклон. Присси стащила с себя колготки и затолкала их в карман, а парни сняли носки и обувь, связав ботинки шнурками и повесив их через плечо. Они ползли по стеклянной поверхности, как пауки, пока наконец внизу не показалась крыша дома ювелира.

– Надеюсь, веревки хватит? – озабоченно спросили Джо. – Высота, похоже, немаленькая.

– Свесьте-ка ее с края, посмотрим, насколько достанет, – распорядился Гэм.

Веревка змеей скользнула через край, раскачиваясь на ветру. Сверху «Шпиль» казался плоским, словно нарисованным на листе бумаги – контур, схема, а не реальное здание.

Веревка закончилась, когда до самой высокой дымовой трубы оставалось около десяти футов.

– Отличная работа, Джо! Неужели вы не могли найти веревку подлиннее?

– Ничего лучшего в берлоге не было. У нас же не веревочный магазин!

– Не важно, – перебил Натан. – Гэм, обвяжи ее вокруг пояса, а вы, Джо, будете держать его за ноги. Не отпускайте, что бы ни случилось!

– Мы всегда к вашим услугам.

Присси подошла и заглянула через край.

– Ничего не выйдет. Как ты удержишься на крыше, после того как спрыгнешь? Там сплошные скаты.

– Я пойду первым, потом ты, Присси. Я тебя поймаю. Гэм, ты следующий. Джо, вы будете ждать наверху, пока мы не закончим, а потом вытащите нас обратно.

– Слушаемся, босс! Хорошо, что нас двое: у одного бы не хватило силенок. К тому же есть с кем поговорить.

Натан сел, свесив ноги с края Стеклянной дороги. Он снял с шеи ботинки и снова обулся. Его ноги парили над городом, словно два странных черных облачка, а он над ними казался себе вороной, летящей высоко по ветру.

– Ты так и собираешься весь день там сидеть?

Он обвязал веревку вокруг талии – не настолько крепко, чтобы ее нельзя было при необходимости развязать, но достаточно, чтобы, если рука сорвется, поддержать его пару секунд, пока он не ухватится снова. Присси, по-прежнему босая, стояла сзади. Повернувшись, Натан увидел ее ноги выше колен. Он соскользнул через край, пока не оказался лежащим на животе. Снова поднял взгляд – и увидел ее бедра. Он сполз еще дальше и повис на кончиках пальцев.

– Держимся крепче, – скомандовал Гэм. – Если его начнет раскачивать, надо будет немного подтащить обратно.

Натан разжал руки и начал падать. Наверняка это заняло не больше пары мгновений, но он успел вообразить, что члены шайки его отпустили, воспользовались удобной возможностью избавиться от него и теперь там, наверху, хохочут над ним во весь голос… И Присси тоже. Но затем веревка резко натянулась, и по его руке прострелила ударная волна боли, едва не лишив его сознания. Натан охнул – однако наверху была Присси, поэтому он прикусил губу, тяжело дыша, переждал головокружительную пульсацию и затем, дюйм за дюймом, фут за футом, пустился в путешествие через пространство.

С исподней стороны Стеклянной дороги свили свои гнезда ласточки-плевуны. Лунный свет просвечивал сквозь их затвердевшую слюну, внутри которой, словно черные точки в лягушачьей икре, темнели яйца; матери и отцы выпархивали наружу и возвращались обратно в гнезда, держа в клювах извивающихся червячков и мошек. Натан поглядел вниз, между своими ботинками: там виднелся, постепенно приближаясь, равномерный узор шиферных крыш.

Когда веревка закончилась, нужно было еще много преодолеть – он словно бы висел на высокой ветке, и что-то в нем знало: если он спрыгнет, то обязательно что-нибудь себе сломает – лодыжку, шею, позвоночник… Вверху едва различались Джо, перегнувшиеся через край дороги с веревкой в руках. А где Присси? Вон там – это она?

Продолжая держаться здоровой рукой за веревку, Натан потянулся больной рукой к поясу и развязал один узел – неловко, морщась от боли. Рука, распухшая и покрасневшая, была вся в синих прожилках, словно зрелый сыр. От перемены в распределении веса его начало раскачивать. Натан обвил ногами веревку и развязал последний узел. Теперь у него было несколько дополнительных футов, которые можно было пустить в ход. Он сжал веревку обеими ладонями и опустил ноги. Веревка заскользила; несколько дюймов, и ладони начали гореть; веревка содрала кожу, в больной руке зазвенело от боли. Наконец, перебирая руками, Натан съехал к самому концу.

Дальше было некуда.

Вверху метались ласточки, ныряя под стекло и выпархивая обратно, – маленькие создания с тельцами не больше мышиных, с крошечными, словно мышиные же катышки, глазами.

Натан разжал руки и упал.

Удар о крышу выбил из него весь воздух, так что он не мог сообразить, лежит он лицом вверх или вниз, неподвижен или продолжает скользить, в безопасности или сейчас свалится. Это продолжалось до тех пор, пока он не ощутил боль в ноге. От удара крыша прогнулась, черепичное покрытие раскололось, и его нога ушла в щель в подстилающей сырой древесине. Кажется, кожа была содрана. Ухватившись за дымовую трубу рядом, Натан высвободился: в штанине зияла прореха, но на самой ноге была лишь поверхностная ссадина, из которой сочилась тонкая струйка крови.

Тем не менее веревка над его головой быстро скользила вверх; скоро здесь будут другие. Скоро здесь будет Присси. Ему надо приготовиться.

Через дыру в крыше не было видно ничего, кроме черноты. Зато благодаря этому он знал, где приземлится Присси, когда отпустит веревку. Натан проверил черепицу с обеих сторон – она казалась достаточно крепкой. Он встал так, чтобы загородить телом дыру, и поглядел вверх. А вот и Присси! Ее юбка растопырилась, словно дамский зонтик; она сползала по веревке, вращаясь в небе. Ее ноги были плотно сжаты, образуя рукоятку зонтика, который все больше вырастал, пока не завис в десяти с чем-то футах над Натаном.

Она что-то кричала, но ветер уносил слова.

– Прыгай! Я тебя поймаю.

– Я не могу!

– Я тебя поймаю, честное слово!

– Не могу!

– Ты что, сомневаешься во мне?

Присси не успела ответить, поскольку внезапно обрушилась на него сверху. Натан подхватил ее под коленки, приложившись всем весом о дымовую трубу. Веревка скользнула, обвивая его плечи, падая петлями вокруг, но Натан сумел удержаться на ногах.

Он не успел удивиться, почему веревка оказалась здесь, не успел ощутить боль в руке: вслед за веревкой на них несся пронзительный вопль, словно визг кролика в когтях у совы. Оба подняли лица: сверху, словно молния, к ним с шокирующей скоростью приближались Джерки Джо.

Натан кинулся вбок, потянув за собой Присси под защиту дымовой трубы, но мог бы не беспокоиться – Джо приземлились в десяти футах выше. Они упали спиной, прямиком на конек, переломивший их тело ровно пополам.

Рот Присси распахнулся, как если бы она кричала, но из него не доносилось ничего, кроме хриплого, сдавленного дыхания. Наверху, над Стеклянной дорогой, маячил приземистый силуэт Гэма, крошечный и неразличимый. Если он и делал какие-то знаки, их не было видно. Потом он исчез.

Натан подошел к Джо. Впервые за все это время веки ребенка были неподвижны – так же, как и конечности и все остальное. Натан приложил ухо к губам Джо, надеясь услышать дыхание, но ничего не было.

– Они мертвы, да?

Натан кивнул.

– Ну так оживи их! Ты это можешь. Так же, как оживил сейф.

Натан покачал головой:

– Вряд ли это так работает. Умер – значит умер.

– Хотя бы попробуй!

Может быть, действительно получится? Разве он не превратил мертвоживого палтуса в живую крысу? Разве не заставил даже металл возжелать жизни? Натан положил ладони на лицо Джо: одна была маленькой и дрожащей, другая распухшей и разноцветной. Игнорируя жгучую боль, он закрыл глаза. Зуд был на месте, готовый к использованию, и Натан позволил ему набухнуть, просочиться, минуя боль, через плечи, мимо скребущего чувства в локте, мимо пульсирующего запястья – в ладони, одна из которых тут же начала гореть, словно там был порез, в который попала известка.

Здоровой рукой он чувствовал кожу Джо, тепло ее недавней жизни. Натан попробовал Почесать это ощущение – то, что оставалось в плоти Джо от движений живого тела, от их чувств, их целостности, их «я» – так, словно все это было по-прежнему заключено в физическом объекте.

Натан сразу же понял, что ничего хорошего не выйдет. Тело с неохотой отзывалось на его усилия. И замок на калитке, и металл сейфа, и мертвоживой палтус – все они стремились навстречу Искре, желали, чуть ли не вожделели ее. Все они жаждали жизни, желали быть преображенными; но с плотью Джо дело обстояло ровно наоборот. Оно сопротивлялось Искре.

Преодолевая это сопротивление, Натан попытался протолкнуть поток против воли Джо. Рана полыхнула таким огнем, что Натан затрясся с головы до ног. За закрытыми веками он видел свет, разгоравшийся все сильнее и сильнее, и когда он открыл глаза, то был вынужден отвернуться – настолько ярким было свечение. Сощурившись, он поглядел снова: тело Джо сияло, оно стало горячим, воздух над ним дрожал. Затем, к ужасу Натана, оно начало чернеть – кромки ушей, ноздри, кончики пальцев…

– Остановись! – закричала Присси. – Ты делаешь им больно!

Это было не так, Джо не могли ничего чувствовать, однако Натан послушно притушил Искру и упрятал ее обратно в грудь.

Свет медленно покинул Джо. В конце вокруг осталась только темнота и черный силуэт Стеклянной дороги наверху.

XXXIII

– Нам нельзя здесь оставаться.

Натан подошел к дыре, которую проделал в крыше ногой, и принялся расширять ее, вытаскивая куски черепицы и складывая их на верхушку трубы, откуда они не могли соскользнуть и наделать шума. Когда обнажились стропила, между ними оказалось достаточно места, чтобы протиснуться в пространство под крышей.

– Я полезу первым. Ты лезь сразу за мной, не зависай здесь и не смотри вниз. Просто лезь.

– А как же Джо?

– Здесь, наверху, с ними ничего не случится. Мы вернемся за ними, когда сделаем дело.

– А вдруг вороны выклюют им глаза? – Присси закрыла ладонями рот, словно уже видела это.

Натан подошел к телу Джо и стащил с него куртку. Тело было еще теплым и легко двигалось. Натан положил куртку сверху так, чтобы она прикрывала лицо.

– Может, подождем Гэма? Он-то наверняка знает, что делать.

Впрочем, даже говоря это, Присси не выглядела уверенной.

– Как он сюда спустится? Веревка у нас.

– Ну, мало ли… Что там вообще произошло?

– Кто его знает. Наверное, Гэм случайно выпустил веревку.

– Гэм никогда ничего не выпускает! И вообще, это ведь Джо должен был остаться наверху!

Натан молча кивнул.

– Ты готова?

– А у меня есть выбор? Не могу же я торчать здесь до утра и горевать, словно какая-то гребаная вдова!

Под крышей было пыльно; крохотные частички танцевали в лунном свете, проникавшем через дыру, колеблясь вместе с дыханием ветерка. Чердак не был застелен досками, так что Натану пришлось провести Присси по балке, ступая, как канатоходец. Они подобрались к люку в полу, и Натан приложил к нему ухо, но ничего не услышал. Петли были смазаны, так что Натан без труда открыл люк. Внутрь хлынул поток света. Это были всего лишь масляные лампы, но их свет был настолько ярче лунного, что у него заслезились глаза.

– Закрой! – зашипела Присси. – Похоже, хозяева тут, наверху, и не спят.

Натан повиновался.

– Я ничего не слышал.

– С какой стати ты должен был что-то слышать? Ты что, можешь слышать, как люди расчесывают волосы или еще что-нибудь… Читают какую-нибудь дурацкую книгу? Ты что, какая-нибудь гребаная сова? Жаль, Гэма здесь нет. И Джо…

– Я ничего не слышу… – Он выглянул в щелку. – И ничего не вижу. Почему бы не предположить, что они внизу, а прислуга просто забыла погасить свет?

– Кто-кто? О чем ты вообще говоришь? Ни хрена ты не понимаешь, Натан! Что бы ты ни делал, выходит черт-те что!

Натан промолчал. С этим было трудно спорить.

– Натан, мне страшно. Может, я лучше останусь здесь, на чердаке? Или вообще вылезу обратно? А вдруг Джо все-таки не умерли!

– С крыши мы никуда не сможем выбраться. Мы же не будем сидеть там до конца жизни!

Натан просунул голову в люк. Под ними был альков спальни, полный женских платьев; сквозь массу шелков и тафты, корсетов и кружев проглядывала нетронутая, идеально застеленная кровать. Не тратя время на то, чтобы спросить совета у Присси, он скользнул в отверстие.

В комнате было так тихо! Он никогда не слышал, чтобы было так тихо, – ни грохота волн, ни свиста ветра, ни стонов, ни вздохов… Единственным звуком было тиканье часов на прикроватном столике. Натан махнул рукой Присси, и та, хоть и с неохотой, повиновалась. Впрочем, увидев платья, она помимо воли замерла, зачарованно уставившись на них.

В спальне никого не было. Пуст был и коридор снаружи – ничего, кроме полированных, слабо пахнущих пчелиным воском деревянных полов да голых, чисто вымытых стен, на которых не было даже пятен от масляных ламп. Еще одна комната, тоже пустая: письменный стол и стул, все остальное прибрано. Натан встал в двери, прислушиваясь с таким вниманием, что его глаза невольно сощурились, а голова склонилась к плечу.

– Я ничего не слышу, – шепнула Присси.

Даже несмотря на то, что она старалась говорить как можно тише, ее слова зазвенели осколками разбитого стекла. Натан приложил палец к губам и прошел к лестнице, которая вела на нижние этажи. Жестом показав Присси, чтобы она ждала здесь, он вернулся обратно в ту комнату, откуда они пришли.

Где здесь может быть медальон? Ступая по отпечаткам их собственных следов в глубоком ворсе ковра, он прошел к алькову, заглянул под висящие платья, пошарил под строгими кожаными туфлями – ничего! Никакой ниши, куда можно было бы засунуть сейф, никаких отстающих досок. Все вещи лежали снаружи, где их легко можно было достать. Может быть, под кроватью? Нет, и там ничего – даже клубка пыли, даже ночного горшка. Натан подошел к комоду. Его лакированная поверхность, отполированная до зеркального блеска, была инкрустирована разными сортами дерева и кости, складывавшимися в изображение улыбающегося солнца. Сверху и снизу были ящики.

– Ну как, что-нибудь нашел?

Это была Присси, внезапно оказавшаяся у него за плечом. Натан вздрогнул и собрался было сказать ей, чтобы возвращалась к лестнице, но она уже выдвигала один из ящиков. В нем была навалена груда шелковых дамских панталон.

– Ну и модные вещицы у этой ювелирши!

Присси взяла одну пару – голубые, с кружевной отделкой – и погладила ими по своей щеке. Потом засунула панталоны к себе в карман, после чего добавила к ним столько других, сколько смогла запихать.

– Будем надеяться, что у нее не слишком толстая задница.

Потом Натан нашел кое-что в прикроватном шкафчике ювелирши: маленькую плоскую железную коробочку с навесным замком посередине и цепочкой, которая проходила насквозь, приковывая коробочку к раме шкафчика, укрепленного изнутри железными прутьями. На замке были какие-то вращающиеся диски с цифрами. Натан поглядел на Присси.

– Ну, давай, – сказала она, – чего ты ждешь?

Он взял коробочку и выложил на полированную поверхность столика, но снова остановился.

– Давай приступай! Время не ждет. Кто знает, когда они могут вернуться? Открывай эту штуку, забираем добычу и делаем ноги.

Натан кивнул, однако что-то было не так. В комнате чем-то запахло – словно бы железной окалиной, словно бы кислотой, чем-то незнакомым и металлическим. Чем-то наподобие Искры. Но затем запах исчез.

– Скажи комбинацию, я сама это сделаю.

– Какую комбинацию?

– Хорошо, тогда используй Искру!

Натан потрогал руку: она болезненно пульсировала.

– Что, передумал? Ладно, забудь! Обойдусь без этой ерунды. Есть и другие способы.

Присси прошла к комоду, вытащила из игольницы пригоршню булавок и принялась тыкать ими в замок. Однако замок был не того типа, который можно открыть таким способом, и все ее усилия были напрасны. Натан вытащил из-за пояса нож, но металл замка был крепче и толще, так что, если тут что и могло сломаться, так это лезвие, а не замок.

– Может, попробовать порвать цепочку?

– Эту цепочку не сломать, – раздался голос позади них. – По крайней мере, физическая сила тут не поможет.

Присси застыла на месте. Натан переложил нож в ладонь здоровой руки, готовясь к драке. Они обернулись.

В дверном проеме стояли два здоровенных черных пса, с черными глазами и в черных ошейниках, широкоплечие, высотой по пояс взрослому человеку. Собаки были одни. Натан поглядел мимо них, ища хозяина.

– Вас выдала сигнализация, установленная в ящике комода, – сообщил левый пес. – Хотя, по правде говоря, вы так воняете, что мы бы все равно вас заметили.

Натан сглотнул. Присси шагнула за его спину и прижалась, обхватив его поперек груди. Пес, стоявший справа, яростно нюхал воздух, словно учуял кролика.

– Я Анаксимандр, и меня зовут Грызь, – продолжал тот же пес. Слова раздавались, когда он оскаливал зубы, словно говорил кто-то, сидевший внутри его пасти. – А это мой коллега Сириус, которого зовут Кусь. Нашего хозяина нет дома, а вас мы не знаем. Прошу вас назвать себя, поскольку нам поручена охрана этого места, и мы не потерпим никакого вторжения или выноса вещей. Фактически нам дано позволение использовать любые средства, какие мы сочтем нужными, для предотвращения подобного, и если сам я придерживаюсь умеренности, то Сириус любит полакомиться человеческой плотью.

– Собаки же не говорят! Почему он говорит?

Натан пожал плечами. Чем говорящая собака страннее алифоньера? Или Джо? Или чего угодно другого, что творилось в Мордью?

– Мисс, на данный момент вопрос состоит в другом, – терпеливо произнес пес, назвавший себя Анаксимандром (он же Грызь). – Что вы делаете здесь, в спальне моей госпожи, и почему копаетесь в ее личных вещах? Вас можно принять за грабителей. Неужели это действительно так?

Молчаливый пес принялся нюхать еще энергичнее, водя носом из стороны в сторону. Говорун повернулся к нему, и они безмолвно обменялись мнениями.

– Сириус не был наделен даром речи, подобно мне, но зато у него имеется орган, чувствительный, помимо прочего, к злонамеренной магии, направленной на агрессию и стяжательство. По его сообщению, он чует все это в вас – по крайней мере, в щенке мужского пола, в сучке он не уверен.

Сириус прикрыл глаза и принялся скулить и повизгивать, словно что-то причиняло ему боль.

– Он раздражен. Он говорит, что от тебя веет силой. Дикой силой. Он никогда не ощущал ее в таком количестве, и это его бесит. Объяснитесь, или я убью вас обоих, просто чтобы избавить моего коллегу от источника его беспокойства.

Говорящий пес придвинулся к ним, низко наклонив голову; из его глотки вырвалось рычание.

– Мы пришли сюда, чтобы кое-что украсть, – сказал Натан.

– Зачем ты ему это говоришь!

– Так я и подозревал, – заключил Анаксимандр. – Знай же, что наказанием за воровство здесь является смерть, согласно распоряжению Господина Мордью, который снабдил меня голосом, чтобы вынести приговор, и правом привести его в исполнение.

Лапы Анаксимандра были широкими, тяжелыми, с могучими медвежьими когтями – длинными, твердыми и изогнутыми.

– Подожди! – воскликнул Натан. – Я сказал только, что мы собирались кое-что украсть. Но мы пока еще ничего не украли!

– Различие чисто номинальное, поскольку наказание за попытку кражи такое же, как и за саму кражу. Не сопротивляйтесь. Если вы позволите мне вывести вас в коридор, чтобы там вырвать вам глотки без опасения запачкать ковер, обещаю сделать это быстро и лишить Сириуса удовольствия сперва отъесть вам лица.

Услышав это, Сириус тихо взвыл.

– Держи себя в руках, коллега! Довольно! Твое мясо никуда от тебя не уйдет… Прошу прощения. Видимо, его возбуждает присутствие сучки. По его рассказам, женская кожа восхитительна на вкус, особенно когда приправлена окрашенным жиром и воском, которые женщины используют для украшения. Прошу вас, перейдите на дощатый пол, чтобы я мог исполнить волю своего хозяина.

Ни Натан, ни Присси не сделали ни единого движения в сторону коридора. Натан выставил перед собой руку с ножом и согнул колени.

– Ах вот как, – проговорил Анаксимандр, приостановившись, но тут же продолжил медленное движение вперед. – Очень жаль. То есть мне-то все равно, а вот чистильщикам будет лишняя работа. Вы ничего от этого не выгадаете. Моя госпожа приложила немало усилий за многие годы, чтоб привнести в мою породу способность сопротивляться быстрой смерти. На протяжении поколений она вскармливала только тех из моей родословной, кто оказывался достаточно вынослив, чтобы, не обращая внимания на многочисленные раны, продолжать драться, даже умирая. Многие из моих предков, в том числе и мой родитель, нашли свой конец именно таким образом, выполняя ее поручения, и гораздо больше были утоплены еще в детстве, поскольку не вынесли испытаний. Мы доказали свою способность к таким деяниям, которые шокировали бы даже самых жестокосердных собачников. Я не горжусь этим и чувствую лишь печаль за мой народ (столько смертей, и ради чего?), однако тем не менее факт остается фактом. Более того, если каким-то чудом вам удастся убить меня и выжить самим, кто защитит вас от невоздержанности Сириуса? Сириус, да прекрати ты наконец свое нытье!