Текст книги "Город мертвого бога"

Но Сириус не прекратил; вместо этого он начал лаять, размеренно и настойчиво, все громче и громче, пока Анаксимандр в конце концов не остановился. Он повернул к товарищу голову, словно прислушиваясь, и затем оба пса, извинившись, рысцой выбежали за дверь.

– На крышу! – шепнул Натан.

Но Присси уже ринулась наверх, оказавшись на чердаке впереди его.

От дождя крыша «Шпиля» стала скользкой. Они карабкались вверх по черепице, то и дело срываясь и обдирая ладони; ткань на их локтях и коленях пропиталась холодной влагой, капли дождя собирались на воротниках и затекали за шиворот. Все это, однако, не стоило и упоминания по сравнению с изломанным, безжизненным телом Джо. Те лежали с приоткрытым ртом и оскаленными зубами, глядя сквозь закрытые веки вверх, на Стеклянную дорогу.

– Не смотри, – сказал Натан.

– Я ничего не могу с собой поделать!

Куда еще им было смотреть? Говорят, что, если ты находишься на высоте и боишься упасть, нельзя глядеть вниз – открывающаяся перспектива, расстояние, отделяющее тебя от земли, отсутствие каких-либо препятствий между тобой и смертью от удара о землю могут вызвать парализующий страх. Точно так же существует табу на то, чтобы смотреть на мертвых: вид трупа может вызвать такой же страх. От подобного страха хочется бежать без оглядки, а Натану с Присси бежать было некуда. Однако и смотреть здесь тоже было больше не на что. Самое безопасное – глядеть вверх, но тогда дождь принимался заливать щеки, словно слезы, а поскольку они, кажется, и без того уже плакали, то почему бы им было и не смотреть на Джо?

Так что они принялись смотреть на Джо.

Ливень продолжал полировать крышу, стекая в желоба, сверху нависала Стеклянная дорога, холодная и безразличная, внутри дома их ждали собаки, внизу – смерть. Учитывая все это, было трудно поверить в то, что они увидели. Они воззрились друг на друга, смаргивая дождевые капли с ресниц: у них на глазах тело Джо разделилось на два тела, обернувшихся вокруг друг дружки, словно сплетенные в объятии любовники. Один из трупов был мальчиком, другой – девочкой, но в остальном они выглядели абсолютно одинаково. Рядом валялась кучка ненужной им больше одежды.

Присси схватила Натана за рукав, но ни тот, ни другая не могли понять, что это может значить. Внизу, под крышей, скреблись псы, встав на задние лапы.

– И что дальше?

– У нас нет выбора.

Натан передвинулся вверх по крыше и подобрал веревку, которую положил рядом с телом Джерки Джо. Сделал петлю, накинул ее на колпак дымовой трубы и крепко затянул. Присси (очевидно, поняв, что он затевает) попятилась.

– Ее не хватит до земли!

– Мы раскачаемся, запрыгнем в одно из нижних окон, а оттуда уже зададим деру.

– А вдруг у нас не получится?

Натан бросил взгляд обратно на крышу. Непростой выбор: разбиться об землю или быть съеденным собаками? Звук скребущих лап раздавался уже возле самого отверстия в черепице.

– Не убегайте! – послышался голос говорящего пса. – Мы сейчас выберемся!

Бросив последний взгляд на Джо, они вместе (Натан держался за веревку, Присси – за Натана) скользнули вниз по черпице и перевалились через край.

XXXIV

Резкое головокружительное падение угрожало превратиться в бесконечный полет вниз; затем веревка со щелчком натянулась, и они принялись раскачиваться в тридцати футах над землей, шаркая по кирпичной кладке и раздирая одежду. До ближайшего окна было не дотянуться, внизу их ждал ровный плоский камень, далекий и серый. Дождь продолжал лить как из ведра, веревка разбухла от воды, и за нее было трудно держаться.

– Мы погибнем, да? Ты не можешь как-нибудь переправить нас вниз с помощью Искры?

Натан не видел, каким образом Искра могла бы тут помочь. Даже если бы он оживил веревку, превратив ее в змею, какая была бы от этого польза? К тому же рука болела невыносимо, и он сомневался, что смог бы выдержать Зуд, не говоря уже о том, чтобы Почесать. Он и без того готов был вот-вот выпустить веревку.

Говорящий пес смотрел на них сверху, свесив голову через край крыши. Дождь лил уже с такой силой, что веревка заскользила в руках Натана, и если бы на конце не был завязан узел, за который он смог уцепиться, они бы рухнули на землю.

– Почему вы там болтаетесь? – спросил пес. – Это небезопасно. Возвращайтесь скорее; мой коллега получил сообщение. Мужское дитя, скажи мне свое имя, и если оно окажется тем, что мы ожидаем, мы не причиним тебе вреда.

Натан не ответил, однако никаких путей к спасению видно не было, и ветер с силой швырял их о стену.

Как если бы молчание Натана было требованием дальнейшей информации, пес продолжал:

– Мы были переданы в аренду хозяйке этого дома Господином Мордью. И хотя контракт обязывает нас выполнять любые приказания домовладельцев, мой компаньон напомнил мне, что в нем имеется оговорка в предотвращение конфликта интересов, который может нанести ущерб арендодателю.

Ветер дул все сильнее, бросая в лица ребят пригоршни дождя.

– Пространное приложение к этому документу содержит определенный список лиц. При появлении в доме любого из перечисленных в этом списке или кого-либо, кто может оказаться одним из названных лиц, Сириус обязан посредством психической связи информировать арендодателя, вышеупомянутого Господина Мордью…

– Натан Тривз! – завопила Присси. – Гребаный Натан Тривз – вот как его зовут!

Пес немедленно вцепился в веревку зубами и принялся тащить. У Натана опять сорвалась рука.

– Держитесь крепче, – посоветовал пес, не размыкая зубов. – Я могу вытащить веревку и тем самым вернуть вас в безопасное место, но держаться за нее – по-прежнему ваша задача.

Веревка рывками задвигалась вверх, и двое насквозь промокших воров принялись подниматься, раскачиваясь и шмякаясь о стену здания, обратно, к относительной безопасности крыши.

Наконец Анаксимандр перетащил их через край, и они увидели Сириуса – наверху, возле дымохода. Он отгрызал лицо одному из трупов Джо.

– Оставь его в покое!

Натан рванул к нему, чтобы остановить, но Анаксимандр преградил ему путь.

– Кого он должен оставить в покое? Твоих товарищей? Но они мертвы, и плоть им больше не нужна. А Сириусу, с другой стороны, необходимо питаться.

Послышался рвущийся, хлюпающий звук; Сириус поднял морду и замотал ею из стороны в сторону, как если бы он ухватил в пасть крысу и намеревался трясти ее, пока она не издохнет.

– Господин аннулировал договор нашей аренды, – невозмутимо продолжал Анаксимандр. – Нам надлежит сопроводить вас за пределы территории, не причинив вреда, после чего вам будет позволено вернуться к своим делам.

Присси отвернулась, уткнувшись лицом в Натаново плечо, и он медленно повел ее вверх, подальше от края, все это время не сводя глаз с тела Джо.

– Более того, вам будет позволено взять с собой предметы, которые вы хотели украсть.

Сириус наконец оставил трупы в покое. Они лежали с окровавленными головами, безликие, и их черепа были настолько же идентичны, как прежде их лица. Продолжая жевать, Сириус прошелся по крыше, отрезав Натану путь к телам.

– Впрочем, мы обязаны помогать только тебе, Тривз, но не раскрашенной сучке. Сириус спрашивает, можно ли ему полакомиться ее щеками, чтобы закончить трапезу чем-нибудь сладким.

– Нет!

Сириус зарычал, оттягивая назад губы. Его клыки были красными.

– Он разочарован. Может быть, в другой раз? Нам приказано побыстрее вывести вас прочь. Вы ведь пришли за медальоном? Я каждый вечер лежу подле моей хозяйки, так что мне известна комбинация сейфа. Давайте вернемся в дом.

Натану хотелось подойти к телам, попробовать их исцелить, но что он мог сделать? Бросив на Джо последний взгляд, он повернулся и двинулся туда, куда приглашал их пес.

XXXV

В коробке сейфа обнаружился медальон в форме капли, на цепочке из толстых золотых колец, немного сплющенных, чтобы лучше прилегать друг к другу, но, помимо этого, ничем не примечательных. Все это лежало на зеленой фетровой подушечке.

– Нам следует поторопиться, – заметил Анаксимандр. – Если вернется наша хозяйка, ее новые распоряжения будут противоречить тем, что мы получили.

Натан не стал тратить время, спрашивая, что произойдет в таком случае. К тому же Присси уже тащила его в сторону двери.

Комнаты на верхнем этаже были обставлены относительно скромно – кровати, платяные шкафы, письменные столы, пусть даже и отделанные плюшем; однако чем ниже они спускались, тем более бросалась в глаза выставленная напоказ роскошь. Под конец Анаксимандр вел их уже через сплошной хаос портретов в золоченых рамах, отдельно стоящих ваз, пучков разноцветных перьев, канделябров, развешанных по стенам мушкетов, пистолетов, гербов, звериных шкур и рогатых голов, ковров и прочих всевозможных изысков. Напротив подножия последней лестницы располагался дверной проем, окаймленный бронзовыми кариатидами. Натан остановился перед ними. Это были женщины с козьими головами, обнаженные до пояса, с колосьями и цепами в руках.

– Не задерживайся, – велел пес. – Нам пора уходить. Что тебя заинтересовало в этих статуях?

Юбки кариатид поддерживались ремнями, на пряжках которых был тот же знак козлиных рогов, который Натан видел в берлоге. Он протянул руку и потрогал один из них.

– Этот символ? – спросил Анаксимандр. – Это религиозное изображение, общепринятое среди аристократии этого города. Его можно увидеть во многих местах. А теперь нам пора!

Они перебежали двор с гранитными статуями и выскочили из железных ворот. Как только «Шпиль» скрылся из виду, Сириус обернулся к ним. На его морде было абсолютно новое выражение… Оскаленные зубы и наморщенный нос, столь характерные для него внутри, пропали бесследно; его язык вывалился наружу, а глаза широко раскрылись. Он обошел кругом сперва Присси, затем Анаксимандра, потом припал на передние лапы перед Натаном, опустив голову и задрав хвост.

– Коллега, – тявкнул Анаксимандр, – сейчас не время для игр!

Однако Сириус принялся вилять сперва хвостом, потом всем задом, а потом едва ли не всем телом. Анаксимандр повернулся к ребятам:

– Прошу прощения – Сириус спрашивает, нет ли у вас при себе какой-нибудь палки или мяча, чтобы вы могли это бросить, а он принести вам обратно?

Натан похлопал себя по карманам, заранее зная, что ничего там не найдет. Присси схватила его за рукав и потащила прочь.

– Оставь их в покое! Я не хочу, чтобы меня искусали.

Не успела она замолчать, как Сириус подскочил к ней, заставив ее отпрянуть; однако он не сделал попытки оторвать ей щеки. Вместо этого он принялся тыкаться носом в ее ладони, а когда она убрала руки, начал описывать восьмерки, протискиваясь у нее между ног. Он был таким большим, что ей приходилось по очереди приподнимать то одну, то другую ногу, чтобы дать ему пройти.

Анаксимандр схватил Сириуса зубами за ошейник и попытался оттащить. Поскольку ему не требовались губы, чтобы говорить (голос шел непосредственно из глотки), это не помешало ему объяснить:

– Он чувствует возбуждение, обычное для собак, когда их работа закончена. Наш контракт аннулирован, и теперь мы свободны. Больше не надо ничего сторожить, не надо драться и получать побои. Для него это новое чувство, поскольку он не знал в своей жизни ничего, кроме службы, и теперь он действует без оглядки на благопристойность своего поведения. Ему никогда не доводилось играть, хотя я рассказывал ему о палках и мячах с тех пор, как мы оба были щенками. Однажды мне довелось прочитать книгу, посвященную этому предмету (я нашел ее в детской у нашей хозяйки), и он до сих пор каждый вечер требует, чтобы я рассказал ему эту сказку перед сном.

По-видимому, слова пса чем-то тронули Присси. Глубоко вздохнув, она запустила руку в свою шаль и вытащила оттуда кошелек, в котором ничего не было, не считая нескольких медяков. Она показала кошелек Сириусу, который смотрел с жадным вниманием, разглядывая его во всех деталях, затем отвела руку и забросила его так высоко и далеко, как только смогла.

– Только смотри не порви его!

Сириус ринулся за ним с такой быстротой, что поймал кошелек прежде, чем тот упал на землю, а затем стрелой бросился обратно с таким энтузиазмом, что Присси в ужасе взвизгнула, ожидая, что ее опрокинут, однако Сириус в последний момент обогнул ее, уронил кошелек возле ее ног и вновь припал к земле, тяжело дыша.

Анаксимандр поглядел на Натана.

– Что же, Натан Тривз, если наши отношения получили развитие в этом направлении, я вовсе не буду против (разумеется, только при твоем одобрении подобных действий), если ты погладишь меня по спине. После этого ты можешь приступить к почесыванию ушей – в качестве подготовки к щекотанию под брюхом. Опять же, все это лишь в том случае, если ты чувствуешь естественную склонность предложить мне подобные услуги.

Проведя таким образом некоторое время, псы направились к Зоологическому парку. Ни одному из ребят уже не хотелось с ними расставаться. Совместные игры обладают загадочным свойством связывать людей и животных, так что каждый из них меньше склонен замечать свои невзгоды и предаваться грусти. Кроме того, размеры зверей естественным образом отпугивали любопытных, и нельзя было отрицать, что ребята чувствовали себя в гораздо большей безопасности, когда псы были рядом.

Дождавшись, пока Присси с Натаном подойдут к входу, Сириус принялся раскапывать мягкую почву клумбы сбоку от ворот, яростно отбрасывая назад комки земли. Вскоре он создал проход, через который можно было проползти. Не успел Анаксимандр приблизиться, как он уже оказался на той стороне и принялся бегать взад и вперед, опустив голову и клацая когтями по камням дорожки.

– Сюда! – позвал Анаксимандр и нырнул следом за своим товарищем.

– Ну уж нет! Я не собираюсь лезть в эту дыру. Я же вся перепачкаюсь!

Натан пожал плечами:

– Это самая короткая дорога к дому.

Даже в лунном свете некоторые из экспонатов выглядели восхитительно: птицы с глазами на перьях, развернутых широким веером за их спинами, полосатые кошки с немигающим взглядом и длинными когтями, крошечные свинки, сплошь покрытые шипами.

– Правда, милашки? – воскликнула Присси.

Анаксимандр не согласился с ней:

– Разве пленник может быть милым? Тот, кто каждый день подвергается мучениям? Если бы вы понимали их язык, то знали бы, что эти создания без конца говорят о своем несчастье. Вот эта птица, что от страха распустила свое оперение, с радостью выклевала бы тебе глаза, если бы ей только представилась такая возможность.

Присси наморщила носик:

– Но почему? Что я ей такого сделала? Разве я виновата, что у нее не хватило мозгов держаться подальше от клетки? Я же не виню ее в том, что мне придется идти работать в «Храм»!

Анаксимандр понюхал воздух, словно таким образом мог слышать то, что говорит птица.

– Она видит в тебе одного из своих тюремщиков. Ей недоступно детальное различение черт лица, посредством которого вы узнаете друг друга. Для нее вы все выглядите одинаково. Перед ее глазами лишь сеть, в которой ее сюда притащили, и эту сеть держишь ты. Она запускает когти в землю, чтобы лучше их отточить, и если тебе доведется вступить на ее территорию, она прибегнет к их помощи, чтобы сорвать мясо с твоих костей.

Присси покачала головой.

– Вот чертовы птицы! Ну и ладно, я все равно их никогда не любила… Слышь, подруга, я повытаскиваю твои перья и сделаю себе из них шляпу!

Она повернулась к Натану, ища поддержки, но тот разглядывал полосатых кошек.

– К ним это тоже относится, – продолжал Анаксимандр. – Вот эта, на которую ты смотришь, еще помнит холмы своего детства и то, как отравили ее мать. Она помнит тех, кто использует внутренности ее сородичей для изготовления лекарств, и каким способом они добывают требуемое. Она считает бесконечные и бессмысленные круги, которые наматывает по своему узилищу, и клянется возместить это число числом трупов твоих сородичей. Конкретно тебе она хочет вырвать глотку.

– Ну так скажи ей, что ей не в чем меня винить.

Анаксимандр выполнил его просьбу, однако кошка лишь затрясла плечом прутья своей клетки. Присси отвела взгляд.

– А что насчет вон тех? – спросил Натан. Впереди Сириус облаивал алифоньеров. – Они тоже нас ненавидят?

Подбежав к товарищу, Анаксимандр встал рядом с ним. Он стоял неподвижно, и Сириус тоже понемногу успокоился. К ним подошел самец-алифоньер, а за ним и его самка с детенышами. Они все стояли в молчании. Присси взяла Натана за руку. Никто не шевелился; весь мир, казалось, застыл на месте, повинуясь некоему призрачному заклятию.

– Нет, – наконец произнес Анаксимандр. – Они не испытывают к вам ненависти. Все, чего они хотят, – это быть на воле. Есть что-то еще, чего я не могу понять; Сириус говорит какую-то бессмыслицу. Пойдем, коллега! Нам не следует мешкать здесь, рядом с этими зверями. Если сюда вернутся их надзиратели, нас посадят в клетки рядом с ними; мы снова окажемся в плену, и тогда ты сможешь делиться своими мистическими рассуждениями до бесконечности.

В конце концов Анаксимандр убедил Сириуса покинуть Зоологический парк, и вся компания двинулась вдоль улочек Плезанса в направлении Пакгаузов. Внезапно Присси узнала место, мимо которого они проходили.

– Это же задняя стена того склада, где Гэм добывает нам бекон! Видите, вон там написано?

Она показала на стену: выведенная побелкой надпись была в десять футов высотой, и хотя никто из ребят не мог ее прочесть, они все же распознали в этих символах буквы.

– «Бомонт и Сыновья», – прочитал Анаксимандр. – «Поставщики свинины и вторичных продуктов».

Сириус принялся обнюхивать землю возле ворот, однако Натан не хотел больше задерживаться.

– Нам нужно найти Гэма. Он должен ответить на несколько вопросов.

Анаксимандр передал его пожелание своему товарищу. Натан опустился на колени возле решетки, ведущей в канализацию, и с помощью Присси поднял крышку люка.

XXXVI

В коридорах царила тишина, комнаты пустовали. Даже всепроникающий солоноватый аромат жарящегося бекона уступил место горькому запаху черной плесени. А вот и знак – тот же символ, что Натан видел на поясах у кариатид; здесь он виднелся в декоративной лепнине на сводах, был вырезан на планках стенной обшивки, вплетен в узор на обивке каждого предмета мебели.

Собаки плелись позади, Присси шла рядом с ним, и мягкий топот лап и стук каблуков были единственными звуками, которые он слышал. Натан сам не знал, чего ожидал, однако ему представлялась некая сцена, драма, выяснение отношений. У него имелись вопросы, на которые Гэм должен был ответить.

Но его не было!

Сириус то и дело рычал, припадал к земле, обнюхивая каждую дверь. От одних дверей он пятился, перед другими начинал скулить – но предметом его интереса был отнюдь не Гэм.

– Он чует призраков, – объяснил Анаксимандр.

В одну дверь, которая была открыта, Сириус вломился и галопом проскакал внутрь. Там, на верхушке стола, поверх кипы бумаг был водружен череп. Ударом лапы пес свалил его на пол, обошел кругом сперва в одну сторону, потом в другую, затем ухватил зубами. Присси, подбежав, попыталась вытащить череп из его пасти, но Сириус зарычал на нее и оскалил зубы, так что ей пришлось вернуться обратно к Натану.

– Что же ты его не остановишь? – спросила она.

Натан не ответил.

– Как он может помешать? – ответил за него Анаксимандр.

Присси открыла было рот, чтобы что-то сказать, однако вопрос остался риторическим, поскольку в этот момент Сириус разгрыз череп, и тот немедленно распался на кусочки. Кости были настолько древними, что кусочки тоже стали рассыпаться, пока не превратились в горстку трухи возле передних лап Сириуса. Пес понюхал ее и чихнул.

Над горсткой выросла фигура человека.

Присси и Натан попятились, но Сириус набросился на незнакомца, сперва попытался укусить его за колени, а затем прыгнул ему на грудь. Призрак лягнул его ногой (очевидно, ему не нравилось, что на него нападают), однако ни тот, ни другой никак не могли повлиять друг на друга, поскольку принадлежали к разным измерениям, их удары и укусы не встречали сопротивления.

Затем, устав сражаться с Сириусом, призрак перевел взгляд на Натана. Он улыбнулся, сунул в рот два пальца и издал беззвучный свист, неслышный даже для собак.

– Он зовет других. Смотрите!

Анаксимандр обратил их внимание на колонну в углу комнаты. Там, в длинном черном треугольнике тени, стоял еще один «человек». Можно сказать, его там практически не было: он был словно обрывок тумана, словно выцветший, облупившийся рисунок или узор из чешуек, осыпающихся с крыльев бабочки. Серый, полупрозрачный, он парил в воздухе, ничем не связанный с землей. Первый призрак указал на Натана, и новоприбывший широко раскрыл глаза, воззрившись на него почти с ужасом. Впрочем, его рот тут же разверзся в улыбке – полость, заполненная чернотой. На его шее висел медальон в виде бараньей головы, который тянул его вниз.

Он приблизился, склонившись в поклоне, однако двигался стремительно и яростно, словно атакующий бык, остановившись в каком-то футе от Натана. Здесь он выпрямился – его лицо отразило приложенные для этого усилия – и попытался что-то сказать. Его черты разгладились, губы задвигались, изображая какое-то слово. Прежде чем он успел это слово произнести, Сириус прыгнул, целясь призраку в горло, пролетел его насквозь и приземлился, тут же развернувшись для нового прыжка. Призрак рассеялся, собрался обратно, но ветерок от дыхания Натана унес его прочь, и он растворился в воздухе уже окончательно, так что Натан даже усомнился, что действительно его видел.

Потом Присси показала куда-то пальцем, скользнула за спину Натана и обхватила его за талию: еще один призрак плыл в их направлении, торжественно, словно шествовал между скамьями в церкви. По мере приближения он становился все больше, заполняя собой все доступное пространство. Этот оказался более широким в груди, хоть и таким же эфемерным по составу; у него были вислые моржовые усы, а в руках он держал шляпу-котелок, которую смиренно прижимал к себе. Похоже, он чего-то хотел, умолял о чем-то, однако и сейчас дыхание Натана, легчайший из ветерков, бесследно изгнало призрак еще прежде, чем Сириус успел на него наброситься.

Тем не менее среди теней остался маленький ребенок (мальчик или девочка, было трудно сказать) в ночной сорочке, чепчике и носочках. На ребенка Сириус только зарычал, а Присси вышла из-за Натана и опустилась перед ним на колени, протянув руку. Дитя шагнуло к ней, но тут же исчезло так же бесследно, как и другие.

Далее появилась целая компания привидений – десять, пятнадцать; их было трудно сосчитать, поскольку каждый просвечивал сквозь другого, а сквозь них просвечивали стены и картины позади, а также скульптуры и доспехи, стоявшие посреди комнаты; к тому же они постоянно двигались, проходя то спереди, то сзади вещей. Однако, сколько бы их ни было, все они внимательно смотрели на Натана, держась на безопасном расстоянии.

Один призрак улыбался, обнажив деревянные зубы, вставленные в деревянные десны; между верхним и нижним рядами влажно поблескивал язык. Его глаза были широко раскрыты, словно бы в восторге от чего-то, что оставалось недоступным для присутствующих живых. Спустя какое-то время он заговорил:

– Мы очень долго ждали этого мгновения, Господин.

Натан хотел подойти к нему, как сделала Присси, но Анаксимандр преградил ему путь, а Сириус снова зарычал.

– Не разговаривай с ним, – предупредил Анаксимандр. – Слова мертвых губительны для ушей живущих, а их и наши желания редко сочетаются.

Призрак рассмеялся, так что зубы запрыгали у него во рту. До Натана донесся сладковатый, затхлый запах могилы.

– Господин, – прошептал призрак, – почему вас так долго не было?

Его окружили другие призраки. Все они были мужчинами, и все носили мундиры с той же эмблемой, что украшала здесь каждую поверхность. Впрочем, стиль их одежды все же разнился – некоторые были одеты более затейливо, другие попроще, на одних мундир сидел в обтяжку, на других свободнее, у одних мундиры были украшены гофрированными воротничками, кистями и кружевами, одеяния других имели более скупые очертания и строгий покрой. Внезапно все как один придвинулись к Натану – по-видимому, в обратном порядке своей древности: те, что были одеты просто, подошли ближе всех, а щеголи уступали им дорогу, оставаясь позади.

– Натаниэль Тривз, вы наконец вернулись, – проговорил один, хотя Натан не смог разглядеть, кто именно. – Что задержало вас на столь долгие годы?

– Неужели вы забыли свое обещание?

Натан не выдержал.

– Какое обещание? – спросил он.

– Какое обещание?! Братья, он действительно все забыл! Обещание должно быть выполнено!

– Я не знаю, о каком обещании вы говорите.

– Господин…

Призраки окружили Натана. Он поискал внутри себя Искру, и она озарила комнату синим свечением. В руке вспыхнула боль, но призраки рассеялись, хотя их голоса остались рядом:

– Господин… Сера…

– Господин… Искра…

– Обещание…

Сириус скакал по всей комнате, как делают псы в радостные моменты, гоняясь за собственным хвостом, но он прыгал вовсе не от радости. Похоже, он видел призраков повсюду и во всем – в колышущихся языках свечного пламени, в валяющемся старом ботинке, в грудах тряпья. Когда он приблизился, Натан опустился на колени и погладил его по загривку, провел рукой вдоль его спины, почесал выступающие на крупе мослы. Однако, хотя его прикосновения и успокоили пса, этого хватило ненадолго.

Поднявшись, Натан приложил руки ко рту и прокричал, словно в рупор:

– Призраки! Я выполню данное вам обещание. Отправляйтесь обратно спать; я разбужу вас, когда вы будете мне нужны!

Пока он говорил, это казалось бессмысленным, однако стоило последнему слову затихнуть, как Сириус подошел и улегся возле его ног, успокоившись и тяжело дыша.

– Ты произвел на него впечатление, – заметил Анаксимандр. – Не так-то просто заставить призраков отправиться восвояси. Это признак великого могущества.

Натан кивнул, не зная, что ответить.

– Подумаешь, большое дело! – взорвалась Присси, сверкнув на них глазами. – Гэма здесь по-любому нет, а нам нужно его найти!

– Эту проблему легко разрешить, – возразил Анаксимандр. – Дай моему коллеге какой-нибудь предмет, на котором остался запах вашего друга. Если он в городе, Сириус сумеет разыскать его, где бы он ни был.

Присси передала Натану последнюю книгу, которую читал Гэм, и пес втянул в себя ее запах.

– Он говорит, что ваш друг тут, неподалеку. Наверху.

Натан оглядел берлогу и без колебаний скомандовал:

– Пошли!