Текст книги "Идеальные лжецы. Опасности и правда"

– Ты заслужила мое уважение, Джуд Дерри, так что я, Эган Кэш, в эту минуту торжественно снимаю перед тобой шляпу.

Элегантным жестом истинного кабальеро он сделал вид, будто снимает невидимую шляпу, после чего отвесил изящный поклон. Его очаровательная, дьявольская улыбка победителя была поистине безупречна.

– Спасибо, – кивнула я, усмехнувшись.

Он выпрямился и сделал шаг вперед, ткнув в меня пальцем той же руки, в которой держал стакан с ромом. Он вызывающе смотрел на меня своими дьявольскими глазами, блестящими от выпитого.

– Это правда, – прошептал он с бесконечным доверием. – А теперь ты скажи мне правду, Джуд. Скажи одну-единственную правду среди всей той лжи, которую ты мне наговорила.

Правду…

Ну, быть может, я и не рассердилась, когда узнала все это. Быть может, меня и не возмутило его поведение. Возможно, я даже не почувствовала неловкости, но эта ситуация заставила меня задуматься: не сама ли я провоцировала его на все эти поступки? Моя ненависть к семье Кэшей, родившаяся в момент гибели Хенрика, наверняка осталась бы со мной навсегда, и я бы никогда не смогла жить в мире с самой собой.

Что ж, быть может, я многократно ошибалась, но в конце концов в эту самую минуту, сидя напротив Эгана, я поняла, что не желаю оторвать ему голову, и желание полюбоваться его страданиями совершенно меня покинуло.

Я не знала, кто на самом деле этот Эган, сказавший, что не собирался меня ненавидеть. Я не знала, кто этот Эган, который признался, что боится умереть. Я ничего не знала о настоящем Эгане, которого, несомненно, открыла для себя Арти, но была готова, если он протянет мне руку, протянув в ответ свою, пожать ее. Мы были как два главаря враждовавших до сих пор банд.

– Я считаю, что ты очень умный и обладаешь завидным чутьем, – произнесла я совершенно искренне. – А также невероятно хитер и способен убедить всех в своем проигрыше, чтобы в итоге выиграть. – Я с минуту поколебалась, после чего весело добавила: – А еще я считаю, что ты великий игрок в покер.

Эган пристально посмотрел на меня: возможно, искал насмешку или подвох, но, не найдя их, медленно и уверенно кивнул. Он даже слегка приосанился от гордости.

– Это правда? – лукаво спросил он.

Но я больше не собиралась отравлять ему жизнь.

– Да.

Он вздернул подбородок, и по его лицу расплылась довольная улыбка, от которой на щеках выступили ямочки. Широкая улыбка победителя.

– А еще я очень красивый, – добавил он, откровенно напрашиваясь на комплимент.

Я вздохнула и отвела глаза, как будто мне не оставалось ничего другого.

– Да, ты очень красивый, – согласилась я.

Он кивнул со счастливым видом. Затем отошел на несколько шагов, словно хотел осмотреть гостиную, и сделал глоток, игриво посмотрев на меня.

– Ты тоже очень красивая, – ответил он, подмигнув.

Я удивленно посмотрела на него.

– Ты серьезно?

Он наморщил нос.

– Нет, это я из вежливости, потому что ты приняла меня таким, как есть… – признался он тоном непослушного ребенка, остановившись возле стола, на котором стояла бутылка. – Не хочешь глотнуть, чтобы согреться?

А вот это был тот самый Эган, которого я знала. И мне совсем не хотелось с ним воевать. Я уже привыкла к его манерам. Ему не нужно было говорить, какая я красивая, но, по крайней мере, он всегда был искренен, выражал свое мнение без прикрас, и этого мне хватало.

Я тоже сделала глоток. Он снова наполнил мой стакан. Янтарная жидкость обожгла мне горло, по телу разлилась волна тепла и храбрости.

Мы уселись на подоконник, как старые друзья. Просто удивительно, но дух соперничества между нами совершенно рассеялся, пока мы смотрели на падающий за окном дождь.

– Эган, – неожиданно нарушила я молчание, – а что бы ты сделал, если бы я опубликовала видео с избиением?

Он задумался.

– Поскольку об этом твоем плане я узнал слишком поздно, пришлось очень быстро соображать. Я положил круглую сумму в один иностранный банк на чужое имя и собирался нанять нескольких адвокатов, чтобы они меня защищали. – Он снова помолчал, после чего добавил: – Но все же хорошо, что ты этого не сделала: ты избавила меня от больших проблем.

Он сказал это в шутку.

– Признайся, ведь я тебе нравлюсь, – брякнула я.

Он пожал плечами и чуть покривил губы, а затем слегка мотнул головой, словно не говоря ни да, ни нет.

– Мне вообще нравятся плохие люди, – признался он, немного поколебавшись. Затем искоса посмотрел на меня. – Быть может, я даже полюбил тебя… Как щенка, который доставляет гору хлопот.

– Подумать только, у хама прорезалась сентиментальность! – пропела я.

Эган усмехнулся. Я все еще не могла поверить, что мы так спокойно беседуем, не пытаясь каждую секунду говорить друг другу гадости.

– Но как ты узнал, что я Айви?

– От твоей матери, – ответил он, прежде чем сделать глоток.

– Что? – ошарашенно посмотрела на него я.

Он кивнул, облизал с губ остатки рома и посмотрел на меня совершенно пьяными, недоверчивыми глазами.

– Я ее навестил, – объяснил он. – Представился ей как твой друг, мол, ты просила меня кое-что ей передать, – игриво рассмеялся он. – Она спросила: «Так ты друг Айви?»

Я обмерла. Я даже не знала, как описать то, что испытала в это мгновение, но сказать, что я удивилась – это ничего не сказать.

– Мама заговорила? – изумленно спросила я.

– Да.

– И она говорила с тобой?

Эган пожал плечами.

– Должно быть, я ей понравился. Не знаю, я рассказал ей кое-что о тебе, а она вдруг это произнесла.

О боже!.. Эган был у меня дома, говорил с мамой, и она на него отреагировала, а самое удивительное: он скрывал это, не насмехаясь и не хвастаясь.

Почему же он выложил все это именно сейчас? Когда он не знал, как я отреагирую…

– Помнишь, тогда, на празднике в честь поступления, я говорил о пожертвованиях в пользу больницы? – напомнил он, видя мое молчание. – Так вот, это правда. Я оплатил ее новое лечение, и все идет хорошо.

Я была поражена безграничной естественностью, с какой он это рассказал.

– Откуда ты знаешь, что она больна? – в изумлении спросила я.

Эган недоверчиво заморгал.

– Я говорил с Тиной, – пояснил он.

Что?!

– Ты общаешься с Тиной? – снова спросила я, практически парализованная от потрясения. – А она знает, кто ты такой?

– Нет, я никогда не называл ей своего настоящего имени. Знай она, кто я такой, она бы меня и на порог не пустила.

Я медленно поднесла стакан к губам и сделала глоток. Я не могла даже представить его в маленькой, скромной гостиной моего старого дома, ведущим себя как примерный мальчик, с этой лукавой улыбкой и в дорогом, тщательно выглаженном костюме.

Я посмотрела на него как на какую-то редкую букашку, которую не видела никогда в жизни. Смотрела на его руки, словно они принадлежали кому-то другому. Сейчас он казался просто пьяным и глупым мальчишкой.

– Просто не могу поверить, – произнесла я, раскрыв рот от удивления. – Иногда ты меня просто поражаешь, Эган. Ты кажешься мерзавцем, и вдруг…

– А я и есть мерзавец, – заявил он без малейших сомнений, сопровождая свои слова задумчивым жестом. – И не могу взять и стать хорошим.

Признаюсь, я не могла отвести от него глаз. Я была глубоко потрясена, внезапно увидев перед собой Эгана, которого никогда не знала и не хотела знать. Честно говоря, я ожидала открыть в нем что-то еще хуже, но увидела совсем другое…

– Но ты действительно такой плохой, каким хотел казаться, или специально так себя вел, чтобы я тебя возненавидела и держалась подальше? – не удержалась я от вопроса.

Эган прищурился и смущенно нахмурил брови. С минуту он раздумывал, а мне казалось, что я читаю его мысли. Он растерянно посмотрел на меня. Затем приоткрыл рот, собираясь что-то ответить.

И тут свалился с подоконника. Долю секунды он безнадежно пытался удержаться, словно ему внезапно отказало чувство равновесия. Я машинально наклонилась к нему, чтобы поддержать, а то не дай бог расшибется, но все вышло из-под контроля: он зашатался, я схватила его за плечо, жидкость выплеснулась из стакана, который тут же разлетелся на мелкие осколки. В конце концов мы оказались на полу, причем я все еще поддерживала его под руку, а он обхватил меня за шею.

Очень забавный, хоть и неловкий момент.

– Думаю, тебе пора спать, – напомнила я, сдерживая смех. – Ты слишком много выпил.

Эган некрасиво фыркнул. Голова его мотнулась из стороны в сторону, и он раздраженно отвел глаза.

– Я не пьян, – возразил он совершенно пьяным голосом. – Не ври!

Но он был именно пьян, потому что проорал это так, как будто я находилась в другом конце комнаты и могла не услышать.

– Ты даже видишь неважно, можешь и меня не узнать. – Я попыталась поднять его и проводить в спальню. – Ну же, вставай…

Но тут Эган повернул голову и посмотрел на меня. Я тут же закрыла рот. Мы оказались лицом к лицу, в нескольких сантиметрах друг от друга. Возможно, от него и пахло спиртным, но я этого даже не заметила, таким совершенным показался он мне в эти минуты, в этом пространстве и времени.

– Ты Джуд, – со всей уверенностью заявил он. – Ладно, тебя зовут Айви, но я знаю, что ты Джуд. У тебя светло-карие глаза, но, когда ты злишься, они темнеют. Твои волосы на самом деле каштановые, а не черные и не рыжие. У тебя быстрая походка, и ты хмуришься, когда размышляешь. Ты говоришь очень быстро, когда чувствуешь себя уязвимой или не можешь контролировать ситуацию, ты ешь как не в себя, а еще… – Он протянул руку и ткнул пальцем мне в грудь. – Еще у тебя есть маленькая родинка вот здесь.

Я застыла, ошеломленно уставившись на него. Сказать по правде, я была воплощением шока: рот открыт, брови нахмурены, глаза вытаращены…

Я точно не ослышалась? Может, забыла почистить уши, и теперь у меня пробки? Да нет, Эган точно это сказал. Да, он много выпил, но его голос звучал вполне рассудительно – настолько рассудительно, что в первую минуту я не понимала, что мне теперь думать, говорить и делать.

Его губы сложились в кривоватую, но веселую усмешку.

– Вот видишь, сколько я о тебе знаю! – сказал он, глядя на мою растерянность.

– Да, ты все обо мне знаешь, – глупо заморгала я, по-прежнему не шевелясь. – Но… откуда?

Эган покривил губы, словно речь шла о чем-то элементарном.

– Мне пришлось очень хорошо изучить тебя, чтобы переиграть, – признался он.

Я опять не знала, что сказать. Ждала от него чего угодно, только не того, что он начнет перечислять такие подробности. Было очень странно это узнать; чего-то я даже не понимала, словно у меня во лбу открылся третий глаз, давая возможность увидеть все с другой точки зрения.

– Эган, сдается мне, ты совсем не такое чудовище, каким хочешь казаться, – пробормотала я, как будто только что это выяснила.

Он по-прежнему смотрел на меня полуприкрытыми пьяными глазами. И тут задал вопрос, которого я никак не ожидала:

– Когда мы с тобой целовались, ты чувствовала ко мне что-нибудь, кроме отвращения?

На миг я перестала дышать и задрожала от страха и растерянности.

– А ты что-нибудь чувствовал? – спросила в ответ.

– Ты вынудила меня считать тебя опасной, так что… – прошептал он.

Он неосознанно слегка причмокнул губами. Затем посмотрел на мои губы, словно прикидывая, как бы до них добраться. И в тишине, под шум дождя за окном, мы оказались так близко друг к другу, ведь я все еще поддерживала его…

Я испугалась. Да я была испугана, смущена, растеряна, все внутри тревожно всколыхнулось, и я невольно отпрянула. Эган подался вперед и упал на четвереньки. Я осталась на безопасном расстоянии, чувствуя, как забилось сердце и пересохло во рту.

Он хотел?..

Боже милосердный!

Да, мы уже делали это раньше, но я чувствовала, что на этот раз все будет совершенно иначе. Сейчас я была взволнована и напугана, как будто наш поцелуй был настоящим, а не воображаемым…

– Ты хотел поцеловать меня?.. – невольно слетело с моих губ.

Эган несколько раз с силой зажмурился, стараясь прийти в себя. Потом попытался встать, но не удержал равновесие и остался сидеть на полу, совершенно не владея телом.

– Нет! – отчаянно выкрикнул он, нахмурившись; правда, тут же брови его расслабились, растерянно выгнувшись дугой. – Или да? Даже не знаю… Я думал, ты сама хочешь, и…

– Не могу, – только и сказала я.

Прозвучало жалко, но мне было все равно.

С минуту Эган смотрел в пустоту. Это был самый трудный и тревожный момент в моей жизни. Мне даже отчего-то захотелось расплакаться.

– Это не так легко, Эган, – вздохнула я. – Не потому что мне трудно броситься в твои объятия, забыв о годах ненависти, обо всех твоих гадостях, о том, что мы пережили, – призналась я, ощутив комок в горле. – Как будто всего этого не было. Или как будто не было…

– Его, – закончил он.

И это могло означать только Адрика.

Эган, которого я не знала, да и никто не знал, Эган, который несколько секунд назад попытался сделать нечто странное, пробудил во мне интерес, но сейчас мне меньше всего хотелось идти дальше.

В моей душе и теле еще теплился след, оставленный Адриком.

Эган сполз на пол и остался лежать на спине, раскинув руки и вытянув ноги. Его пьяные сонные глаза непонимающе открывались и закрывались.

Он выглядел до смешного огромным.

– Быть может, когда-нибудь мы сможем познакомиться снова, – услышала я его вздох. – А сейчас, наверное, мне стоит поспать прямо здесь. К чертям кровати, никто не будет мне указывать, где можно спать, а где нет.

Несколько минут мы молчали. Когда я уже решила, что он уснул, он вдруг заговорил – очень тихо, не открывая глаз:

– Теперь я твердо уверен, что в любой войне выберу союзником тебя.

Я одарила его легкой улыбкой, какой он никогда у меня не видел.

Снова познакомиться с Эганом?

Ну что ж, он обладал умом стратега, зато я – отвагой солдата.

Мы не подмяли под себя весь мир только потому, что не имели такого желания.

Или потому что оба были слишком заняты слепой ненавистью и не могли понять, что в душе каждого человека таится нечто большее, чем видно на первый взгляд.

Эган Кэш был просто фантастическим противником, но теперь война закончена.

Я пошла спать в другую комнату. Когда проснулась, у меня немного болела голова, но жизнь казалась гораздо веселее. Какое-то время я еще повалялась в постели, пытаясь убедить себя, что пробудилась от кошмарного сна, зная, что уже не в Тагусе, ведь здесь пахло влажной землей, мокрой листвой, дождем и немножко морем. Было в этом запахе что-то расслабляющее, успокаивающее, здоровое.

Когда я вышла в гостиную, Эгана на полу уже не было. Комната опустела, и бутылка из-под рома, тоже почти пустая, все еще стояла на столике. Эгана нигде не было. Я искала его на кухне, в ванной, во дворике, но так и не нашла.

Я вернулась в гостиную, недоумевая, как он мог улететь, ничего мне не сказав, и тут заметила что-то, прикрепленное к монитору компьютера, стоявшего на столе в углу. Я подошла поближе и увидела записку:

«Открой единственную папку на рабочем столе».

Я включила компьютер. На рабочем столе и правда была только одна папка, а в ней файл mp4. Я дважды клацнула мышкой и села за компьютер. Началось видео, которое Эган записал на телефонную камеру. На видео было только его лицо – невыспавшееся, с кругами под глазами. Судя по гостиной на заднем плане, я поняла, что он сделал запись, пока я спала.

Он начал говорить, и голос звучал серьезно.

«Я хотел написать это в письме, но понял, что у меня не очень получается письменно излагать мысли. К счастью, в риторике я настоящий профи, так что… Думаю, это лучший выход.

Я знаю, ты многократно оказывалась права, но я никогда не умел признавать свои ошибки. Если я ошибался, то всячески искал способы перевернуть все с ног на голову, лишь бы доказать, что я прав. В конце концов, именно этому я учился всю жизнь: склонять всех на свою сторону. Это мне всегда легко удавалось, пока ты не встала у меня на пути и не спутала все карты».

Он спокойно и весело рассмеялся, так знакомо прищурив глаза.

Улыбка исчезла с его лица; оно снова стало серьезным и искренним.

«Не знаю, кем станут друг другу два врага после того, как перестали быть врагами. Быть может, со временем мы лучше узнаем друг друга и даже будем друзьями. Во всяком случае, со временем мы можем попытаться. Возможно, ты найдешь во мне что-то интересное, но я не хочу выглядеть в твоих глазах хвастуном, поэтому не буду отвлекаться…

Кстати, будет лучше, если ты примешь мое предложение, потому что, хоть ты и хотела меня уничтожить, но теперь знаешь все. Тебе известны самые мрачные мои тайны, ты знаешь, какая я сволочь, знаешь, на что способен, ты видела меня пьяным, отчаявшимся, испуганным. (Я прошу тебя никогда не рассказывать о том, что случилось в чертовом самолете. Заранее спасибо.)»

Я невольно рассмеялась.

«Если я тебе это говорю, – продолжал Эган, – значит, что ты стала для меня очень важным человеком. Ты… – Он сделал паузу, подумал, набрал в легкие воздуха и произнес таким тоном, словно не мог этого не сказать: – Ты совершенно изменила мою жизнь. Ты ненавидела меня, воевала со мной и многократно доказала, что я могу проиграть. Ты многое можешь, Джуд. Даже не знаю, как тебе это удается, но, где бы ты ни появилась, все меняется, стоит тебе только пожелать. Ты приезжаешь, разрушаешь все, что только можно, и становишься героиней. Я никогда не встречал человека, обладающего такими способностями».

Эган вздохнул и отвернулся от камеры. На миг он засомневался, стоит ли продолжать, но под конец набрался смелости и все же продолжил.

«Вот поэтому я и привез Мелани, – признался он с тяжелым вздохом. – Это правда: я знал, что он по-прежнему влюблен в нее, а тебя любит лишь наполовину. Я даже спросил у него, действительно ли у него к тебе серьезные чувства, и он не знал, что ответить, поскольку еще не научился жить без нее, а я уверен, что ты не из тех, кого можно любить наполовину. Ты – как и я: или нас любят всем сердцем, или пошли ко всем чертям со своей половинчатой любовью!

Видишь ли, лучше тебе переболеть этим сейчас. Пусть болеть придется долго, пусть даже всю жизнь, но рано или поздно ты поймешь, что заслуживаешь лучшего, чем то, что он может тебе дать».

В новом приступе нерешительности Эган уставился в пол и нервно сглотнул. Он подался вперед, тщательно подбирая слова, и словно наступал на меня грудью, с улыбкой на полуоткрытых губах. Затем снова посмотрел в камеру серыми, отважными и решительными глазами, как будто делал важное признание.

«Я не такой, как Адрик. Я не он. Я вспыльчивый идиот. Я не умею подбирать слова и говорю, не раздумывая. Наконец, мне плевать, кто что подумает, и я часто совершаю ошибки. Я знаю, что не слишком глубок и не слишком много читал. Я знаю также, что не слишком загадочен, не слишком чувствителен, не слишком нежен и вообще не так уж хорош. У меня целый список недостатков, я порой бываю невыносим и что-то непоправимо разрушил в твоей жизни. Знаю, что я самый худший из троих братьев и вряд ли смогу убедить тебя оценить другие стороны моей личности, но…»

С этими словами он решительно кивнул. Я почувствовала, что если бы мы и впрямь находились в эту минуту лицом к лицу, то сказали бы друг другу то, что не отважились сказать прежде.

«Но в одном я точно уверен, – произнес он, пристально глядя в камеру, прямо на меня. – Если я чего-то хочу всеми фибрами души, то никого не поставлю выше этого. По крайней мере, я совершенно точно выбрал бы тебя».

Я застыла.

Я сразу поняла, что он имел в виду: в ту минуту, когда Адрик принял решение уехать со своей кузиной, он поставил ее выше остальных и выбрал не меня.

Потом Эган сказал еще кое-что:

«Я знаю, что ты здесь, потому что тебя надо где-то спрятать ради спасения, но я любой ценой заберу тебя отсюда. Ты обязательно вернешься. И тебе больше не придется никому мстить, не придется больше лгать, потому что ты сможешь жить нормально, когда мы вчетвером заберем тебя. Я обещаю».

Под конец Эган слегка улыбнулся и показал в камеру средний палец – его личный, характерный жест прощания.

Затем изображение почернело.

Когда комната вновь наполнилась молчанием, я вся дрожала, глаза горели от слез, дыхание прерывалось, сердце лихорадочно билось то ли от изумления, то ли от страха, то ли от замешательства, то ли от ошеломления…

Я вышла из дома, одетая так же, как и вчера. Со всех ног я бросилась к воротам, затем побежала по тропинке к тому месту, где приземлился самолет. Из дома я не видела, там ли он еще, но вряд ли этот придурок стал бы записывать видео, а потом остался, чтобы объяснить мне все в лицо и посмотреть на мою реакцию.

Когда я добралась до того места, где вчера вечером приземлился самолет, его уже не было. Осталась лишь пустая, мокрая земля, грязная и холодная. Меня встретил утренний хор птиц, гнездившихся на острове.

Он улетел.

И начались дни моего заточения.