Текст книги "Идеальные лжецы. Опасности и правда"

27
Идеальные лжецы

Думаю, точку в этой истории следовало поставить в ту минуту, когда Эган покинул остров, потому что именно так я и должна была закончить свои дни: одинокой, несчастной и всеми брошенной.

Но… Отлет Эгана лишь ознаменовал конец лжи, но не означал конец моей жизни, ведь потом произошло несколько очень важных событий. Я знаю, что после этой видеозаписи все свелось к выбору: Эган или Адрик? Знаю, что даже вы, читатели, уверены, что все сводится к вопросу о том, кого я должна выбрать: того, кто всегда относился ко мне хорошо, или того, кто относился плохо; кто говорил мне добрые слова или кто показывал язык; кто искал способ избавиться от токсичной любви или кто, оказывается, тоже питал ко мне чувства, хоть и довольно запутанные…

Адрик? Эган? Эган? Адрик?

Ну хватит! Я никогда и не пыталась выбрать никого из них. Я никогда не думала, с кем из них я останусь или с кем из них у меня будет роман. Эта история – история мести, ошибок, совершенных глупостей, тайн и лжи. Это история младшей сестры Хенрика, которая хотела восстановить справедливость, считая себя чуть ли не Рэмбо.

Так что… я никого не выбрала.

Я осталась при своем старом и верном одиночестве.

Во-первых, потому что не могла забыть, как Эган со мной поступил. Да, положим, он делал так, чтобы достичь своих целей, и он извинился, но его действия имели весьма неприятные последствия, из-за которых я ощущала сильную неприязнь к нему. И пусть говорят, что от ненависти до любви один шаг, я чувствовала, что нас с Эганом разделяют тысячи километров и по-прежнему тлеющая в груди ярость.

Как я могла полюбить человека, которого ненавидела столько лет, только за его неожиданное признание? Немыслимо простить, забыть и продолжать жить как ни в чем не бывало, к тому же чувства не меняются за одну ночь.

Что же касается Адрика… Видите ли, суровая правда такова, что он всегда принадлежал Мелани. Да, положим, он был добр ко мне и даже под конец пожалел о своем выборе, но как можно быть уверенной в человеке, который вроде бы тебя любит, а потом вдруг выбирает другую, как будто все, что было между вами, больше не имеет значения? Это называется «играть чувствами»; такие люди легко манипулируют, изменяют, причиняют боль, разрушают жизнь.

Не хочу лгать, я действительно была влюблена в него до потери пульса, но не хотела спать с ним в той же постели, лежа в которой он продолжал молча мечтать о ней. Я не хотела целоваться с ним, зная, что, быть может, он представлял, будто целует ее. И у меня не было ни малейшего желания исправлять совершенные им глупости и врачевать раны, нанесенные Мелани.

Так нечестно. Ненормально. Я не хотела такого для себя.

Если бы это было в моей власти, я в тот же миг его разлюбила бы, но так уж несправедливо устроен мир. Это было не в моей власти, и придется смириться с неумолимой истиной – Адрик хотел, чтобы я помогла ему забыть любовь всей его жизни. Когда же эта великая любовь вернулась и он понял, что так и не смог до конца ее забыть, он с легкостью перешагнул через меня. Почему с такой легкостью? Потому что я была для него не так уж и важна. Возможно, я его и привлекала, он хотел меня, возможно, между нами существовало огромное сексуальное притяжение, но не было самого главного: любви.

Любил он Мелани. А я любила его.

Я выбрала бы его тысячу раз, но не после того, как он сам выбрал другую. Именно по этой причине я полетела с Эганом. Отчасти я желала, чтобы Адрик испытал на собственной шкуре, каково это, когда тебе предпочли другого; но в то же время я хотела защититься, потому что за несколько часов рядом с ним могла бы размякнуть, а я хотела сохранить остатки достоинства.

И все же… Судьба не позволит мне расстаться с Кэшами. Никогда. Но об этом – еще впереди.

Итак, в тот день Эган улетел, я осталась одна и теперь постепенно приходила в себя.

Первый этап можно охарактеризовать как «Ну что ж, я это заслужила».

Он начался на следующий день, когда я почувствовала себя одинокой как никогда. Эган посоветовал мне ни с кем не разговаривать; я даже не могла посмотреть какое-нибудь идиотское видео на «Ютьюбе». Садоводство меня не привлекало, потому что я была слишком ленива.

Дни сменяли друг друга, как в калейдоскопе. Большую часть времени я читала книги, которые нашла в доме, или сидела во дворике и размышляла.

Сначала я думала, что они скоро вернутся, но прошел месяц, и стало ясно, что жду я напрасно, и время на клятом острове тянется жестокой пыткой.

Так прошло два месяца, три, четыре, пять, шесть, семь… Я даже перестала считать их по календарю, просто наблюдая, как отрастают волосы, как смывается рыжая краска, которой покрасил меня Александр, и как волосы обретают естественный каштановый цвет.

Восемь месяцев, девять…

Я ходила в деревню, покупала продукты и вещи в местном магазинчике (вернее, мне их там давали бесплатно: видимо, об этом тоже была договоренность); ходила к врачу, лечила свои раны, принимала лекарства, читала книги из местной библиотеки, сидела на площади, вспоминала Тагус и временами тихонько плакала.

Так что если меня называли чокнутой плаксой с площади, то для этого были все основания.

Десять месяцев, одиннадцать, двенадцать…

С наступлением Рождества уныние перешло в новую фазу.

Я тосковала и всегда пребывала в дурном настроении. Накануне Рождества я отправилась в магазин. Мне предложили необходимые продукты для праздничного ужина, но я выбрала бутылку дешевого рома и напилась прямо во дворе. В эту ночь я надралась так, что меня несколько раз вырвало, после чего я отключилась. Проснувшись, я чувствовала себя как никогда скверно. Казалось, голова вот-вот лопнет, зато я получила глубокие и важные откровения.

Я поняла, что именно потеряла и чего, возможно, у меня больше никогда не будет. Я очень многое поняла с такой ошеломляющей скоростью, что пришлось даже притормозить. Как мне это удалось? Признаюсь, именно там я начала писать.

Однажды я включила компьютер, где Эган оставил видео, и начала набирать на клавиатуре свою странную, чудесную и безумную историю. Так что с самой первой главы я говорю с вами, мои будущие читатели. Я не знаю, будет ли это роман, биография или просто куча страниц, исписанных беспорядочными фразами. Не знаю также, что случится с ними потом, прочтут ли их когда-нибудь или они так и останутся погребенными в забвении… Но я точно знаю, что пройдут годы, прежде чем я закончу эту историю: не потому что не помню всех деталей, а потому что с каждым написанным словом возвращаюсь в Тагус, к Непревзойденным лжецам с их серыми глазами и чудесными черными волосами. И тогда я снова становлюсь девушкой, сидящей на лекциях по литературе, девушкой, которая говорит «нет» в столовой на глазах у всех. Той, которая совершает ошибки и глупо мстит.

Я знаю, что профессиональные писатели любят рассказывать о героических поступках персонажей, и в большинстве случаев меня восхищает и даже вдохновляет, когда я читаю про героя, который всегда поступает правильно, и все хорошо кончается. Я же наворотила дел, как бог на душу положит, и теперь задумалась, могу ли рассказать историю человека, который всегда поступал плохо и в итоге оказался одиноким и несчастным, как никто другой.

Итак, вот она, моя история. Вот он, мой конец. Не прекрасный принц на белом коне, не разрушенная жизнь злодеев-убийц, не счастливая свадьба – по правде говоря, вообще ничего определенного, но с одним интересным выводом: во вселенной на протяжении веков происходят самые ужасные вещи, потому что она порой бывает той еще сукой, но все равно не стоит вершить правосудие самостоятельно, как супергерои из комиксов, как не стоит и разрушать жизни других людей. Лучше заняться собственной неповторимой жизнью, и если уж хочешь влиять на жизнь других людей, то делай им только добро.

Одиночество помогло мне это понять, потому что оно было долгим. Прошел целый год со дня приезда в эту гребаную деревню.

Миновали и первые месяцы второго года. Признаюсь, я как дура прислушивалась к каждому шороху, надеясь услышать гул самолета, но вокруг по-прежнему царило безмолвие, и я возвращалась в дом, такой же, каким я его оставила (пустым и одиноким). В конце концов я перестала ждать.

Я дозрела до того, чтобы всех простить. Пока я это писала, я превратилась в самого лучшего Покемона, я привыкла к одиночеству и наконец поняла, что прошлого не вернуть, да и не хочу я его возвращать, не хочу быть той, кто разрушает чужую жизнь, пытаясь выправить свою.

Моя писанина во многом помогла.

Помогла понять, что я никогда по-настоящему не знала Непревзойденных лжецов. С тех пор как я приехала в Тагус, для меня существовала лишь моя версия происходящего, именно с этим я и жила. Именно поэтому мне никогда не приходило в голову, что Эган может оказаться кукловодом, который дергает меня за ниточки. Именно поэтому я так поздно поняла, что Адрик так же сильно любит свою кузину, как я любила его. Именно поэтому, хоть это и бросалось в глаза, я не заметила, что Александру осточертели его братцы и семейка. У каждого из них была своя беда, свои причины для страданий. Не только меня тяготили мучительное прошлое и безмерная боль.

Мы никогда этого не знаем. Мы смотрим на человека и даже не подозреваем, какая внутренняя борьба идет у него в душе. И мы ведем себя жестоко, несправедливо, мы судим, обвиняем, не желая признавать, что на месте этого человека могли оказаться и мы. Если бы в душе были окошки, куда можно заглянуть, все было бы иначе. Мы могли бы увидеть душу другого человека, понять, как ему плохо, и, возможно – только возможно – причиняли бы другим меньше зла.

Под конец фаза «Ты это заслужила» естественным путем перетекла в следующую: «Это не то, что тебе нужно». Во мне внезапно проснулось нечто до сих пор дремавшее. Я вдруг все поняла.

И это совершенно очевидно: мне нужно чем-то заняться!

Выпивать, ожидая у моря погоды, – это не мое. Да, я могу наделать тысячу ошибок, но я не из тех, кто сидит и ждет спасения. В любом случае я спасу себя сама, именно этим я и занялась.

Необходимо уехать с проклятого острова, причем самостоятельно.

И тогда я разработала план возвращения. Правда, он не включал ни лжи, ни мести. Я хотела только одного – выбраться из этой тюрьмы и начать новую жизнь, чистую и достойную, а потому я напрягла мозги и взялась за дело.

Самый простой способ выбраться отсюда – автобусом. Сесть на автобус, доехать до ближайшего города, а оттуда улететь на самолете. Все это стоило денег, хоть не таких уж и больших. Но, поскольку у меня не было ни цента, ведь все продукты и нужные вещи мне бесплатно давали в магазине, мне предстояло найти способ заработать, чтобы оплатить билет на самолет.

Я начала работать в деревенском баре (потому что только там мне предложили работу). Место было просто отвратительное. Здесь воняло потом и сигаретами. Очевидно, никто не решался задевать меня или говорить со мной в неуважительном тоне, потому что я умела постоять за себя, но все равно было крайне неприятно слушать каждый вечер пьяные мужские голоса.

Но работа имела и хорошую сторону…

Эта хорошая сторона была ростом метр семьдесят девять и звалась Кори.

Кори работал барменом. По воле богов, он был моего возраста и тоже хотел заработать, чтобы уехать отсюда и поступить в университет. В деревне жили люди лишь одного типа: отвратительные, неприятные, странные и, возможно, немножко каннибалы, но Кори был приятным исключением. Он напоминал карамельку, на полном серьезе. У него была бронзовая кожа и шоколадные волнистые волосы. Высокий, с нежной улыбкой, а в его решительных жестах сквозило яркое жизнелюбие. Красотой его одарили боги, но вишенкой на торте было его чувство юмора. Он постоянно острил, чем разгонял мое мрачное настроение, которое на меня порой нападало по вечерам.

Признаюсь, с самого начала я не подпускала к себе новых людей, но Кори невозможно было игнорировать. Его высказывания смешили меня, и мало-помалу мы сблизились и стали друзьями.

Приятно было с кем-то посмеяться, поговорить, развеяться. Так или иначе Кори помог мне выбраться из депрессии. Его появление стало неожиданностью. Я не собиралась заводить здесь друзей, но в скором времени мы стали неразлучны. С ним я больше не думала о том, почему здесь торчу, а он меня ни о чем не спрашивал.

Кори как будто с неба упал; видимо, я все-таки заслужила хоть что-то хорошее. Постепенно я начала чувствовать себя лучше. Одиночество – это все же не так и хорошо, а я действительно хотела освободиться от накопившейся во мне злости. Я думала, что мне это удалось, но на самом деле в моей душе оставалась стылая пустота, которую Кори не мог заполнить всем своим вниманием…

Однажды на рассвете мы с Кори убирали со столиков после закрытия бара. Я работала там уже восемь месяцев. Оставалось продержаться еще четыре, чтобы набрать денег на билет. Для меня это было очень важно, и мне не казалось ужасным вытирать столики после пьяных клиентов.

В опустевшем баре пахло спиртным, а ночь была ветреной и звездной.

– На что ты копишь деньги? – спросил Кори, протирая барную стойку.

У него был веселый и по-настоящему мужской голос.

Видимо, он сообразил, что я ничего не покупаю. Обычно он не задавал вопросов, но рано или поздно все равно пришлось бы признаться.

Я пожала плечами.

– Я хочу уехать отсюда, – только и сказала я.

– И куда же ты собираешься уехать?

Ответ был прост и ясен: к Эгану, Адрику и Александру.

– Возможно, куда-нибудь в большой город, – сказала я.

Под столом была лужа блевотины, и мне пришлось отодвинуть стулья, чтобы вымыть под ним.

– А можно мне с тобой? – неожиданно спросил он.

Я фыркнула с веселой растерянностью, приняв это за шутку.

– Почему ты хочешь поехать со мной? – спросила я, разыскивая ведро, перчатки и швабру, но тут же замолчала, увидев, что Кори вышел из-за барной стойки и встал в нескольких сантиметрах от меня – лицом к лицу.

Его огромные глаза шоколадного цвета, такого же, как и волосы, смотрели на меня по-новому. Его близость тоже была чем-то новым и даже странным, но волнующим. От неожиданности я растерялась. Лицо Кори, его легкий, очаровательный акцент: «Что ты буд-дешь делат?» Я хотела спросить его о том же, но тут он совершил нечто неожиданное: наклонился и поцеловал меня.

Признаюсь, я не сразу отреагировала. Но неожиданно поняла: это ведь первый поцелуй за год! Потом, конечно, меня охватило сильнейшее чувство, смесь физиологии и эмоций. Да, согласна, физиологии больше, потому что, если долгое время сдерживать желания тела, любой вздох, любое прикосновение вызовет мощный взрыв гормонов. Нравится вам это или нет, но такова жизнь!

Так что в эту минуту я вспыхнула, как непорочная девственница, позволив порыву овладеть мной. Не по воле чувств, не по воле разума, не потому что я чего-то хотела или искала ответа, а лишь по прихоти своего тела, почти угасшего оттого, что к нему больше года не прикасались мужские руки, а теперь вспыхнувшего желанием.

Так странно, когда к тебе прикасается кто-то новый, особенно тот, о ком ты никогда не думала как о мужчине. А еще более странно, когда пытаешься забыть другого человека, которого безумно любила. Поцелуй возымел странное действие: новые губы, новое жаркое тело, новые руки на моей талии…

На миг яркой вспышкой молнии в памяти вспыхнули другие поцелуи, другие руки, прежние чувства… Но я отогнала прочь эти видения; после многих месяцев одиночества я не хотела, чтобы меня что-то привязывало к Непревзойденным лжецам, а потому позволила Кори целовать меня, сколько захочет.

Потом мы взяли в баре бутылку спиртного и надрались. Затем вместе вышли и направились ко мне домой. С этой минуты я все помню смутно, но все же помню, потому что в ту ночь произошло нечто важное. Мы пришли ко мне и целовались в гостиной, где Эган почему-то пытался меня поцеловать. Да, я вспомнила об этом, но тут же отогнала эти мысли, не чувствуя ни малейших угрызений совести. Подумала я и об Адрике, и тоже отогнала мысли о нем, задвинув их в самый дальний угол памяти.

Клянусь, я считала, что поступаю правильно.

Клянусь, я считала, что, переспав с Кори, обрету свободу и совершенно исцелюсь.

Клянусь, я даже думала, что хорошо будет поехать вместе в большой город.

Клянусь, я решила, что мое фатальное невезение наконец-то закончилось.

И каково же было мое удивление, когда на следующий день я проснулась в своей постели…

…и обнаружила, что Кори украл все деньги, которые я скопила на отъезд из деревни.

28
И одна Идеальная лгунья

Согласна, эта история могла закончиться такими словами: «И вот эта несчастная, жалкая, тощая, но злобная девица осталась без денег и возможности выбраться с острова. Теперь она не могла сбежать. Остаток дней она провела на острове в мечтах, воспоминаниях и раскаянии. В последние минуты жизни она пыталась что-то сказать, но, прежде чем успела произнести хоть слово, смерть настигла ее, лишив возможности устроить спектакль».

И да, мне страшно не повезло, но, по крайней мере, ничего по-настоящему ужасного не случилось. Страшное случилось потом, уже после истории с Кори; тогда у меня от злости чуть печенка не лопнула, но я просто не знала, что делать.

Привет, карма, в который раз ты меня караешь!

Таким образом… план бегства позорно провалился. Денег у меня не было. Кори выгреб все и тем же утром улетел с острова. И вот, поверив, что готова начать все сначала, я снова рухнула в колодец уныния. Я больше никого не ненавидела (за исключением этого гада Кори) и не хотела никому мстить (за исключением гада Кори), но чувствовала себя так же паршиво, как в ту минуту, когда Эган оставил меня здесь одну. Жизнь снова стала пыткой.

Мне пришлось вернуться в чертов магазин. Честно говоря, я бы предпочла помочиться прямо на пол, чем снова войти в это место, но у меня не было еды, а мне совсем не хотелось умирать с голоду.

Едва я переступила порог, как продавец посмотрел на меня, злобно и тупо ухмыльнувшись, словно хотел сказать: «Я знал, что ты вернешься». Я отвернулась и попросила каких-то продуктов, бутылку рома и три пачки сигарет. Он пробил мне все это с раздражающей медлительностью.

В эту минуту в кошмарном магазине мне вдруг показалось, что придется провести здесь всю жизнь, и мне захотелось умереть. Хотя это было несправедливо, ведь я изменилась, стала более зрелой, более понимающей, научилась видеть в происходящем как можно больше хорошего и злилась, что никто этого не заметит, единственное, что мне остается – умереть в одиночестве, тоскующей, печальной и никому не нужной.

Ну что ж, больше мне ничего не оставалось.

Я обреченно забрала покупки. Признаюсь, мне хотелось броситься в реку и утопиться, как дети Плакальщицы (если вы не знаете эту легенду, поищите в интернете, хотя предупреждаю, она страшная), но у меня еще оставались силы, и я решила, что топиться глупо.

Я вышла из магазина, как побитая собака с поджатым хвостом. Я шла, представляя, как расправлюсь с мерзавцем Кори.

Внезапно чья-то тень молча скользнула мне за спину, и мне на голову накинули темный мешок. От неожиданности я выронила покупки. Я не понимала, что происходит, и попыталась сбросить мешок с головы, но кто-то тут же схватил меня обеими руками за шею. Я чуть не задохнулась; все во мне кричало: «Опасность!»

Я включила режим «Защищайся как бешеная» и попыталась сорвать с головы мешок, яростно обороняясь, но похитители тоже были не дураки; я поняла это в тот миг, когда второй тип, достаточно сильный, схватил меня за руки, заломил их за спину и надел наручники.

Хотя это повергло меня в еще больший ужас, я не сдалась. Вдохнула немного воздуха сквозь узенькую щель между краем мешка и шеей и принялась вопить, кричать и возмущаться, требуя ответа, какого черта меня похитили и что со мной теперь намерены делать.

Конечно, никто не ответил. Единственным ответом был сильный толчок в сторону тропинки. Я попыталась бежать, но кто-то ухватил меня за плечо и рванул на себя.

– Или ты пойдешь сама, или мы огреем тебя по башке! – приказал чей-то голос, грубый, злобный и незнакомый.

В панике я поняла, что никогда в жизни не слышала этого голоса. И тогда разум велел мне подчиниться, потому что:

а) быть может, тогда я лучше сумею оценить свои возможности;

б) я не такая дура, чтобы рисковать быть избитой в весьма опасной ситуации.

И я послушно пошла вперед. В то же время постаралась напрячь слух, но до меня доносились лишь какие-то слабые отголоски. Ясно было только одно: бежать я не могла, потому что за спиной слышались шаги похитителей, которые то и дело подталкивали меня в спину. В любом случае я старалась понять, куда меня ведут, но ничего не видела и дрожала от страха.

Так что я не имела права делать глупости.

По моим подсчетам, я шла около пяти минут, как вдруг послышался гул мотора приближающейся машины.

– Садись в машину, – приказал тот же голос.

И тут чья-то огромная рука снова схватила меня за плечо, бесцеремонно встряхнула и толкнула внутрь. Я довольно сильно ударилась, но по звукам поняла, что меня затолкали в кузов грузовика, из тех, в каких перевозят продукты.

Они закрыли дверь и заперли ее, затем кто-то поспешно запрыгнул в кабину, и грузовик тронулся. Пол подо мной вздрагивал всякий раз, как машина подпрыгивала на ухабах грунтовки (других дорог на острове и не было). В мешке я вспотела, дышать становилось все труднее. Я задыхалась в приступе клаустрофобии. Сердце бешено заколотилось от страха. Я ничего не понимала и совершенно не представляла, куда меня везут, кто меня похитил и почему.

Или все-таки представляла?

Внезапно в памяти всплыло знакомое имя: Риган. Потом еще одно: Эдриен.

Самым логичным и страшным было предположение, что Эдриен и Риган послали своих людей отомстить мне за то, что я их разоблачила.

Дело дрянь.

Пока меня везли, я так и сидела на полу, со скованными за спиной руками, хватая открытым ртом спертый воздух. Я пыталась строить планы спасения, но разум разрывался от тысяч идей, предположений и вопросов, почему я оказалась в подобной ситуации.

Как они собираются меня убить? Просто убьют или сначала будут пытать? Увижу ли я Ригана? И Эдриена? Значит, Эган, Адрик и Александр проиграли? Их отца освободили, и он решил отомстить?

От этой мысли у меня закружилась голова и свело живот.

Меня чуть не стошнило на нервной почве, но я сдержалась.

Одна за другой проходили минуты, а возможно, и часы. У меня вспотели лоб, шея и ладони. Мне хотелось кричать, топать ногами, брыкаться и кусаться, но я понимала, что вряд ли это поможет.

Грузовик остановился. Я услышала, как с силой хлопнула водительская дверь. Потом последовала долгая тишина. Затем щелкнули дверные замки, повернулись ручки, и в следующую секунду двери открылись. Сквозь неплотную ткань мешка у себя на голове я увидела тусклый отблеск света.

– Вылезай, – приказал другой голос, еще более грубый, хриплый и, конечно, тоже незнакомый.

Незнакомцы были настроены агрессивно и, несомненно, представляли опасность. Я не стала сопротивляться и послушно пошла вперед. Чьи-то пальцы стиснули мое плечо, перетащили меня через борт кузова и бесцеремонно спустили на землю, как мешок с мусором. Едва я почувствовала под ногами твердый асфальт, как меня подтолкнули вперед.

Мы пошли по дороге. Стояла гробовая тишина – странная, необъяснимая. Мы шли по улице, но где мы находились? Явно не в деревне: слишком тихо вокруг. Должно быть, где-то поблизости, где рядом лишь земля и деревья. Да, конечно, именно так здесь и пахло: деревьями и землей.

Открылась дверь, и я услышала скрежет железа по полу. Дверь железная? Незнакомец подтолкнул меня, мы вошли внутрь, и дверь за нами закрылась. Я услышала чьи-то шаги. Я пыталась вглядеться в темноту широко раскрытыми глазами, но все равно ничего не видела.

Потом кто-то схватил меня за плечо и потащил в слабо освещенное место. Мое дыхание участилось. Я подумала, что меня притащили в тюремную камеру или, хуже того, камеру пыток.

«Будут пытать», – было моей последней мыслью. Я тут же ощутила сильный удар по затылку, и все погрузилось в черноту.

Я с трудом открыла глаза.

Кажется, сначала открыла один глаз, потом другой, как пьяная. У меня ныла шея, а голова кружилась. Я думала, что меня бросят на пол, но оказалось, я сижу на стуле, привязанная веревками к спинке, и мешка на голове больше нет.

Я отчаянно заморгала, чтобы окончательно прийти в себя. Огляделась. Я находилась в какой-то комнате без окон, с тусклой лампочкой в центре потолка, как в фильме ужасов. Хотя через минуту стало ясно, что самое ужасное, несомненно, находится у меня перед глазами.

К стене была приклеена куча всякой всячины.

Или, правильнее сказать, куча газетных вырезок.

Это было похоже на огромный коллаж. Он занимал не всю стену, но большую ее часть, представляя собой идеальный прямоугольник с заголовками и статьями, которые я не сразу смогла прочесть. Я попыталась наклониться вперед, чтобы разобрать получше, и тут же сообразила, что руки и ноги свободны, а веревка просто обмотана вокруг тела.

Мне не составило труда ее распутать и освободиться. Я поднялась со стула и подошла вплотную к стене, чтобы прочесть вырезки.

Я была ошеломлена, прочитав первые:

«Семейство Кэшей замешано в различных преступлениях. Эдриену Кэшу предстоит предстать перед судом за растление несовершеннолетних».

«Риган Кэш обвиняется в совращении несовершеннолетних».

Я потрясенно читала каждый заголовок. Вот статья, где говорится, что Эдриену пришлось оставить политическую карьеру, поскольку они с Риганом привлекли к себе чрезмерное внимание полиции. Остальные статьи были также посвящены скандалам, вызванным публикацией видеозаписей. В других говорилось о сыновьях Эдриена, с всевозможными домыслами и предположениями. В третьих рассказывалось, как Ригана арестовали в его же офисе, как блокировали его банковские счета и описали сам особняк Кэшей.

Я буквально заледенела, когда поняла, что нахожусь здесь, чтобы поплатиться за это, что статьи на стене тут для того, чтобы я увидела и поняла, почему меня похитили.

Сообщение было четким и ясным: «Вот за это мы и намерены тебя убить».

Я отступила на шаг, дрожа от страха, но все же постаралась взять себя в руки. Я огляделась. Позади была дверь. Очевидно, заперта, но если вас заперли в камере, вы неминуемо попытаетесь открыть дверь, даже если и знаете, что она не откроется. Так что я подошла к двери и повернула ручку.

К моему удивлению, дверь открылась.

Я не двинулась с места, опасаясь, что за ней меня ждет еще большая опасность. Почему ее оставили открытой? Для чего? Что произойдет, если я выйду? Я не хотела этого знать. Мне хотелось закрыть ее, сказав: «Привет, пока», и снова сесть на стул, как послушная заложница.

Но я могла пойти только в этом направлении. Меня вынуждали идти. Если я не пойду, за мной скоро явятся и выволокут силой, так что мне не оставалось ничего другого, как шагнуть в эту дверь.

Я пошла по коридору. Стены везде были бетонными, выкрашенными в уныло-казенный серый цвет. Гнетущая тишина создавала впечатление, что я нахожусь в подземелье. В глубине коридора маячила еще одна дверь, и, признаюсь честно, у меня задрожали коленки.

Я направилась к ней, стараясь храбро оценить ситуацию: «Здесь я и умру». Признаюсь, меня охватили тоска и страх перед тем, что ждало за дверью.

Но я всегда готова была рисковать. Эта минута не была исключением. Переступив порог, я тут же услышала чей-то голос:

– Полагаю, мы должны были сообщить тебе именно таким образом.

Я застыла от изумления.

Время и пространство замерли.

В первые секунды я не поняла, что происходит. Я застыла, сомневаясь, а точно ли еще жива. В горле у меня застрял комок, в глазах защипало, и они тут же наполнились слезами, которые я даже не пыталась вытирать.

Сначала я увидела лицо Арти. Потом – лицо Лэндера.

Я не верила своим глазам, ошеломленно глядя на них: она, с черными волнистыми волосами, и он – рыжеволосый очкарик. Она, с точеным лицом феи, и он, с обликом неисправимого зануды. Они дышали. Они были живы. Они выжили! Однако через несколько секунд я поняла, что радоваться особо нечему. Арти сидела в инвалидном кресле на колесиках, а все лицо Лэндера было покрыто шрамами.

Что-то внутри меня сжалось от боли и безмерного чувства вины. Арти тут же дружески мне улыбнулась, но я все равно разревелась как дура, охваченная бурей противоречивых эмоций. Я была счастлива их видеть, но в то же время ощутила безмерную боль за друзей, для которых авария имела столь печальные последствия.

Я хотела что-то сказать, но Арти повернула голову, словно предлагая мне посмотреть на остальных, стоявших рядом.

Мое сердце сжалось, как у старухи на грани инфаркта. Сначала я уставилась на Оуэна. Его светлые волосы теперь стали немного длиннее, зато глаза были синими как море, какими я их помнила. Затем я увидела Александра, чьи волосы были все так же тщательно зачесаны назад, а на губах играла широкая теплая улыбка пай-мальчика. Я была растрогана, увидев, как блестят его серые глаза, явственно говорившие: «Как же я рад снова тебя видеть!» Я тоже очень рада была его увидеть.

Однако заметив того, кто стоит рядом с ним, я чуть не упала в обморок. Это был он! Даже через полсотни лет я узнала бы эти единственные на свете серые глаза! Я застыла при виде его лукавой улыбки, засунутых в карманы рук и темной одежды. В воздухе вокруг него еще плавал дух загадки, словно он вмещал в себя целый таинственный мир, который с нетерпением ожидал, когда его откроют. Но я помнила, что однажды уже попыталась войти в этот мир, и что-то горячее взорвалось в груди, вмиг осушив слезы. Наши взгляды встретились, и между ними произошел примерно такой мысленный диалог:

«Привет, Джуд».

«Привет, Адрик».

«Рад тебя видеть».

«И я рада тебя видеть».

«Мы все такие же?»

«Это вряд ли».

«Вот и отлично».

Я была слишком напряжена и лишь слабо улыбнулась ему сквозь слезы.

И под конец мой взгляд упал на другое лицо.

…

На другое?

Я тут же поняла, что нет никакого другого лица, потому что из трех братьев здесь только двое.

Александр.

И Адрик.

Больше никого.

На миг мир вокруг застыл. Все мои чувства словно сковало льдом. Леденящий ужас пробежал у меня по спине. Я растерянно заморгала, будто надеясь, что он сейчас появится, но его по-прежнему не было.

– Где Эган? – слабым голосом спросила я, в ожидании глядя на них.

Все растерянно переглянулись. Виноватые улыбки на их лицах не предвещали ничего хорошего. Уже только из-за этого мое сердце бешено забилось от страха. Мне захотелось заорать.

– Джуд, он… – решился наконец Александр; вид у него был настолько серьезный, что я поняла, как трудно ему говорить. – Когда он возвращался обратно на самолете после того, как отвез тебя на остров, произошел несчастный случай, и он…