Текст книги "Закон землеройки"

Глава 17. «Серебряное» утро

«Пик-пик, пик-пик…» – запищал вдруг электронным голосом приснившийся мне незнакомый господин в золотом камзоле, и я, мгновенно проснувшись, одним нажатием кнопки прервал «его» противный писк. Одевшись, распахнул окно, чтобы определить погоду. За стеклом оказалось туманно и довольно прохладно, но предвещавшей дождь душной сырости, по счастью, не ощущалось. Поэтому, не теряя драгоценного времени, я схватил рабочую куртку и выскочил из дома.

Прибыв на пристань первым, сразу же услышал доносившееся с все еще затянутой туманом реки звонкое шлепанье о воду весел. А вскоре зашуршал песок, и к берегу причалила двухвесельная шлюпка.

– Пересаживайся назад, – скомандовал я тяжело дышавшему Владиславу, – а то, вижу, ты уже выдохся. Мне же, наоборот, согреться не помешает…

Усевшись на нагретое компаньоном сиденье, я энергично заработал веслами, надеясь, что гребу в верном направлении.

– Ориентируйтесь на мигающий впереди фонарь, – посоветовал спутник, – он на «пожарке» горит круглосуточно, а сама «пожарка» ровно в полукилометре от монастыря находится.

Владислав оказался прав, но процесс причаливания в не желающем рассеиваться тумане несколько затянулся. С трудом отыскав неширокий разрыв в плотной камышовой щетине, я наконец смог прибиться к берегу, но довольно крутому. Цепляясь за торчавшие из земли корни и стебли, мы по очереди вскарабкались на откос, после чего бодро зашагали к месту поисков.

– Мне вчера в Черногрудине повезло несказанно, – докладывал на ходу юный напарник. – Сборщики камней редко наезжали, так что отработал почти в открытую и быстро: набил мешок тем, что сверху лежало, и был таков. Но там еще несколько ящиков осталось. Тяжелых, с патронами…

– Что за патроны?

– На крышках написано, что изготовлены во Франции и имеют 8-миллиметровый калибр.

В этот момент я увидел на подпиравшем монастырскую стену земляном склоне длинную черную полосу, оставленную вчерашним грязевым потоком.

– Здесь и будем искать, – объявил я, прервав рассказ спутника.

– Что конкретно нужно найти? – вмиг сосредоточился Слава, извлекая свой металлодетектор из самодельного защитного чехла.

– Любой металл, какой только попадется.

– Новые тайны накопали?! – азартно сверкнули глаза Владислава. – Вот что значит профессионал! Мы тут годами живем и почти ничего о своих окрестностях не знаем, а вы всего лишь неделю в городе, а уже столько тайн открыли!

– Увы, пока еще далеко не все, – скромно развел я руками, – хотя и работаю в данном направлении весьма активно.

Владислав одобрительно кивнул, вставил в левое ухо наушник, явно снятый со старого кассетника, и смело зашлепал по обширному грязевому пятну, водя над его поверхностью странной решетчатой конструкцией с ручкой от обычной швабры.

– Да, вот с таким агрегатом приходится пока работать, – посетовал он, перехватив мой скептический взгляд. – Но когда разбогатею, первым делом куплю себе настоящий «Минилаб»!

– Ты про найденное оружие кому-нибудь говорил? – поинтересовался я.

– Только вам да сеструхе. Но она у меня кремень: даже родителей в мои дела не посвящает.

– А ведь ты можешь неплохо на нем заработать.

– Бандитам, что ли, продать? – удивленно воззрился на меня Славик.

– Ну почему сразу – бандитам?! В стране действует сейчас специальное постановление, позволяющее обменивать стволы на денежные знаки в любом отделении внутренних дел. И легально, и расценки хорошие. К примеру, за то, что ты уже успел из Черногрудина вывезти, сможешь выручить тысяч эдак тридцать-сорок.

– Пятнадцать-двадцать, – поправил меня Славик. – Раз мы вдвоем ту оружейную «захоронку» обнаружили, значит, и доход пополам делить будем. Ой, – воскликнул вдруг он, присаживаясь на корточки, – а вот и первая находка!

Бросившись к Владиславу, я увидел в его руке что-то вроде сплюснутого подстаканника. Сам же он, отложив миноискатель в сторону, отцепил меж тем от пояса большую пластмассовую флягу и щедро плеснул из нее на находку водой.

– Кажись, лампадка, – изрек он, когда почистил «подстаканник» рукавом куртки. – Причем серебряная. Я однажды подобную уже находил на руинах сгоревшего деревенского дома. Но как же вы догадались, – обратился он ко мне, – что в этой грязи можно найти серебро?!

Вместо ответа я лишь «загадочно» улыбнулся, и юноша, окончательно, видимо, уверовав в мои гениальность и удачливость, принялся мотаться по грязевому полю как заведенный. Однообразие его действий мне скоро наскучило, и я, решив попробовать обойти монастырь с тыла, двинулся вдоль зеленого ручья вниз по холму. Очень уж захотелось пробраться в заброшенный сад, посреди которого видел недавно сооружение, похожее на печную трубу.

Путь выдался на удивление тернистым. Сначала, переправляясь через ручей, я поскользнулся и так крепко приложился к земле «пятой точкой», что с трудом поднялся. Потом, взбираясь на противоположный склон, дважды с него сорвался. Когда же, извозившись в грязи как деревенский хряк, преодолел-таки чертов ручеек, дорогу мне преградил чудовищных размеров бурелом. Причем сучья на деревьях словно нарочно торчали именно в мою сторону и вдобавок густо перемежались дикой ежевикой.

Казалось, пробраться сквозь переплетения этой живой «колючей проволоки» совершенно невозможно, но все же я, громко матерясь всякий раз, когда очередная порция острых жал впивалась в открытые части моего тела, пробрался. Однако стоило мне перевалить через древесный завал, как глазам открылась очередная, на сей раз искусственная преграда – неглубокий ров шириной почти в четыре метра! Более того, берега его были утыканы металлическими угольниками, оплетенными, в свою очередь, уже настоящей колючей проволокой, пусть и ржавой. «Тут без тяжелой техники не прорваться, – удрученно подумал я. – Все препятствия, судя по всему, устроены специально. Видимо, кто-то тщательно охраняет свои тайны от посторонних глаз». Пришлось возвращаться обратно не солоно хлебавши.

Когда, грязный и исцарапанный ежевикой, я выбрался из обрамлявших ручей кустов, Владислав встретил меня восторженным криком:

– Вы только посмотрите, какие классные вещички я нашел!

Находки его и в самом деле оказались любопытными. Первой он показал мне серебряную плошку с двумя носиками, придававшими ей сходство с тибетским молочником, и едва заметными буквами – то ли греческими, то ли арабскими – на нижнем ободке. В качестве второго экспоната продемонстрировал скрученную винтом ложку, изготовленную скорее всего тоже из серебра либо, на худой конец, из мельхиора. И в заключение Слава похвастался парой прихотливо изогнутых серебряных пластин, похожих на небольшие листья лопуха и снабженных по краям колечками.

– И все это богатство я на том самом грязном пятачке отыскал! – бурно ликовал юноша. – Как будто его специально для нас тут высыпали!

«Похоже, все эти вещички выскочили вчера вместе с водно-грязевым прудовым потоком из пробитого в стене отверстия, – не без огорчения подумал я. – Из чего следует, что искомый мною сундук с церковными сокровищами давно уже просто-напросто развалился в воде от времени. Обидно… Неужели придется собирать утопленные ценности поштучно?…»

– Ой, Александр Григорьевич, а где это вас угораздило так изгваздаться? – обратил наконец Владислав внимание на мой плачевный вид.

– На ту сторону ручья ходил, – признался я. – Хотел посмотреть, что там…

– Вы с ума сошли?! – испуганно вытаращился на меня он. – У нас туда никто никогда не ходит!

– Почему?

– Старики говорят, что там возле колючей проволоки мины в земле со времен войны остались!

– Наверное, те мины давно уж сгнили, – предположил я предательски дрогнувшим голосом.

– Может, и сгнили, – не стал спорить юноша, – но проверять это на собственной шкуре никто почему-то не торопится. Да и что интересного может быть на монастырских задворках?! Нет уж, Александр Григорьевич, вы, пожалуйста, больше туда не суйтесь! Не ровен час, случится чего…

После моего согласного кивка успокоенный Владислав вернулся к прерванному занятию, а я вновь вспомнил об утраченных джинсах. «Скорее всего, – решил я, – найденные Славиком серебряные вещицы выскочили из колодца уже в конце процесса слива – когда мы размывали дно пруда у плотины втроем, а мои штаны "утекли" по тому же маршруту гораздо раньше. Значит, могли уплыть достаточно далеко от внешней стороны стены. И если не зацепились по дороге за какой-нибудь куст, то шансы отыскать их близки к нулю».

Машинально взглянув на часы, я увидел, что пора отправляться на «работу», и окликнул Владислава, чтобы попрощаться. Тот, подскочив, сходу задал мне вопрос, который, видимо, давно уже крутился у него на языке:

– Александр Григорьевич, но как вам все-таки удалось узнать о наличии серебра в этой грязи?

– Да просто вчера, друг мой, я занимался как раз сливом воды из тамошнего пруда, – ткнул я пальцем в сторону монастырской стены. – Вот вместе с грязью и илом вода и вынесла сюда часть предметов, столетиями, видимо, покоившихся на его дне. Проверь, кстати, на всякий случай и там, – указал я на противоположный склон.

– Обязательно проверю! – радостно воскликнул Владислав, воинственно вскинув миноискатель. – Дождусь только, пока там подсохнет малость…

– Тогда сегодня здесь тебе больше делать нечего, – улыбнулся я, – поскольку уже в ближайшие полчаса оттуда вновь потечет вода.

– Так может, она еще что-нибудь из пруда вынесет? – оживился юноша.

– Вряд ли. Вчера у нас напор был приличный, а сегодня грязь тонкой струйкой польется – как из подтекающего крана. Так что отправляйся-ка ты лучше в Черногрудино – больше пользы выйдет. А сюда мы с тобой еще вернемся…

Глава 18. Первые тайны пруда

При виде меня, грязного с ног до головы, привратник явно удивился, но промолчал Просто приветливо осклабился и даже отвесил поклон. Я поприветствовал его молчаливым кивком и тут же заметил сидевшего на поленнице неподалеку от ворот Толика. Судя по согбенной позе, помощник маялся банальным недосыпом.

– Привет, Анатолий, – подошел я к нему, – ты чего сегодня такой квелый?

Бригадир поднял голову:

– Привет, командир. Да не выспался просто.

– Совсем, что ли, не спал?

– Да подремал чуток, – зевнул он. – По очереди с Лехой у помпы ночную вахту несли. А уж когда рассвело, сюда вот поперся, вас встречать… Как считаете, доберемся нынче до чего-нибудь?

– Непременно, – заверил я его.

Толик вяло поднялся, и мы двинулись к рабочему месту. Когда же достигли трапезной, из-за угла ее, словно чертик из табакерки, выскочил отец Аристарх.

– Никак, уже работаете? – окинул он пристальным взглядом мои заляпанные свежей глиной брюки.

– Как видите, – не стал возражать я. – Пашем уже.

Настоятель приблизился вплотную и, обдав меня густым запахом чеснока, зашептал на ухо, по-свойски перейдя на «ты»:

– Ты уж там, братец, того, поосторожнее! И сам, лично сам за всем приглядывай! А когда обнаружишь что-нибудь, сразу посылай за мной, я подойду… – с этими словами батюшка удалился столь же стремительно, как и появился.

Меж тем голова Толика мелькала уже на фоне усыпанных ягодами вишневых кустов, и я бросился вдогонку. Выйдя к пруду почти одновременно с ним, невольно застыл: на месте вчерашней водной глади зияла огромная грязная клякса, на которой поблескивало несколько небольших антрацитово-черных луж. Сообразив, что соваться на эту «строительную» площадку с лопатами опасно, велел помощникам подкатить помпу прямо к мосту: сначала следовало разворошить мертвое дно с помощью водной струи.

Пока Толик с Алексеем возились с помпой, я поднялся на мост и осмотрел поверхность дна сверху. Довольно скоро наткнулся взглядом на три едва заметных на относительно ровной плоскости бугорка, расположение которых полностью совпадало с планом, составленным мною некогда на основе первичной магнитограммы. Здесь бугорки тоже отстояли друг от друга примерно на четыре метра, образуя как бы равносторонний треугольник. «Все логично, – подумал я. – Ведь если спустить под лед пару кубометров тех же снарядов, вряд ли они расползутся по дну. Скорее всего примут, опустившись вниз, форму своеобразной горки-пирамидки, вершина которой, даже когда снаряды затянутся илом, все равно будет выпирать вверх».

Поэтому как только бригадир завел двигатель помпы, я подхватил напорный шланг и направил водную струю прямо на один из бугорков. Слегка подсохшая за ночь грязь вскипела, точно перегретый суп, но я полосовал подозрительную выпуклость до тех пор, пока не смыл бóльшую часть ее верхушки. Отложив шланг и выключив помпу, подождал, пока сойдет взбаламученная жижа, и снова свесил голову с моста. Глазам предстала картинка, напомнившая мне в первый момент кладку гигантской гусеницы-шелкопряда. Рядом свесилась голова Толика.

– И что это, интересно? – спросил он.

– Пока не знаю, – отозвался я, – но уж точно не артиллерийские снаряды.

– Согласен, на снаряды не похоже. Уж я-то на них на срочной службе вдоволь насмотрелся. Чай, два года на артиллерийском складе оттарабанил.

– По форме напоминают баллоны, – задумчиво проговорил я. И распорядился: – Тащите сюда тот плот, который вы с Митяней смастерили. Проверю с его помощью, что это за штуковины мы тут обнаружили.

Когда плот был доставлен, мы втроем скинули его с моста так, чтобы он оказался как можно ближе к обнажившимся на дне пруда предметам. На лицах обоих помощников читалось нетерпение, смешанное с желанием лично спрыгнуть вниз и первым прикоснуться к странным цилиндрам, но я, вспомнив просьбу настоятеля, скомандовал:

– Алексей, бери ноги в руки и дуй за отцом Аристархом! Скажи, чтобы шел сюда.

Молодой человек беспрекословно умчался в сторону монастыря, а Толик бойко подскочил к хлипким перилам моста:

– Позвольте мне!

– Ну уж нет, – решительно оттеснил я его, – я эту кашу заварил, мне ее и расхлебывать.

Предварительно рассчитав в уме траекторию прыжка, я удачно приземлился прямо на плот, встал на колени и дотянулся до ближайшего из предметов, которые мысленно успел окрестить «бидонами». Первый бидон оказался чересчур скользким, и лишь с помощью куска арматуры, поданного по моей просьбе Толиком, мне удалось вначале поддеть, а потом и подтащить его к себе. Взяв находку в руки, рассмотрел округлое дно и суживающуюся кверху горловину с навинченной на нее плоской рифленой пластиной-пробкой. Сгоряча попробовал открутить, но когда пальцы лишь беспомощно скользнули по хорошо отполированному металлу, отложил затею до лучших времен. Передал увесистый бидончик Толику и попросил отнести его на берег.

Довольно скоро, выудив полтора десятка металлических емкостей, я ближайшее к плоту пространство расчистил, а тянуться за остальными стало опасно: можно было запросто свалиться в противную липкую трясину. Чтобы переместиться ближе к бидонам, я улегся на плот спиной и начал отталкиваться от опорного бревна ногами. В этот момент надо мной и навис, словно грозный ангел над падшим грешником, отец Аристарх.

– Сколько там еще осталось? – жадно просипел он.

– Не знаю, но думаю, что много, – развел я руками. – Я ведь пока только верхушку первой кучи раскидал. Скиньте мне, кстати, лопату, а то эти штуки слиплись все, да вдобавок тяжелые и скользкие.

– Нет, нет, нет, – отрицательно зачастил настоятель, – никакого железа! Только руками брать и как можно ласковее!

– Так у меня руки тиной уже как мылом намазаны – скользят!

– Сейчас вернусь, жди! – крикнул он и исчез из поля зрения.

Мне тем временем удалось-таки подгрести к оставшимся бидонам, и от нечего делать я с помощью все того же куска арматуры вытащил на плот еще один сосуд. Машинально перекатил с руки на руку и только теперь понял, что он чем-то наполнен. Причем явно не жидкостью, а скорее сжиженным газом. В голову тотчас вкрались, словно ночные воры, нехорошие подозрения: «А ведь Данилыч, похоже, с самого начала знал, что именно на дне его пруда покоится. Не зря же увещевал меня утром как можно осторожнее обращаться с находками. Это во что же я, интересно, влип? В какую такую авантюру втянул меня ряженый "батюшка"? И что все-таки плещется внутри этих металлических бутылок?…»

Обеспокоившись вдруг собственной безопасностью, я спешно ретировался с плота на мост, и тут в нагрудном кармане затрепыхался мобильник. Я подбежал к работавшей на холостом ходу помпе, быстро сполоснул руки и нажал кнопку соединения.

– Привет, путешественник, – пробасил в трубку Воркунов. – Ты чего…

– Миша, говори по делу, – перебил я его, – мне сейчас не до досужих разговоров!

– Хорошо, – добродушно согласился он. – Тогда слушай информацию по маузеру. Твой музейный приятель выяснил, что данный пистолет имел всего двух официальных владельцев. Последним за его получение расписался комиссар второго ранга Лукавец Геннадий Константинович. А выдан был пистолет 3 декабря 1942 года со склада Четвертого управления НКВД СССР, о чем в реестре № 43 имеется соответствующая запись. Оружие это значится как «специальное», и калибр у него не 7,62 миллиметра, как у большинства моделей подобного рода, а 9 миллиметров. Проверь на досуге.

– Как же я проверю без штангенциркуля?

– Твой приятель просветил меня и в этом вопросе, так что запоминай. Надо всунуть в ствол пистолета обычный простой карандаш. Если калибр трехлинеечный, карандаш войдет внутрь с небольшим натягом, а если 9-миллиметровый – без всякого сопротивления. И тогда патроны к нему подойдут только от парабеллума.

Я поблагодарил Михаила за сведения и нажал кнопку отбоя, но телефон вдруг снова ожил. На сей раз звонил Владислав.

– На обед к нам не заглянете, Александр Григорьевич? Настюха специально на рынок помчалась, так что приходите!

– Спасибо, Слава. Обещать не буду, но постараюсь. Сам-то чем занят?

– Разбираюсь с утренней добычей: чищу, драю, марафет навожу.

– Молодец. Однако я сейчас занят, потом поговорим. Пока!

Разговор я закончил по причине появления на берегу Толика с дюжиной разной длины досок и настоятеля с двумя алюминиевыми ведрами.

– Пару-тройку досок сразу кинь ему, – на ходу отдавал отец Аристарх указания бригадиру, – а сюда потом воды налей…

Работа, от которой я уже не чаял как избавиться, немедленно возобновилась. Правда, теперь, когда по трясине был проложен дощатый настил, выкорчевывать бидоны из плотного ила стало не в пример легче. К тому же орудовал я уже не куском арматуры, а заостренной с одного конца доской. Производительность труда заметно возросла, так что спустя полчаса количество извлеченных со дна баллонов перевалило за пятьдесят, а потом я и вовсе сбился со счета.

Наконец я устало распрямился и крикнул:

– Все, здесь пусто! Вытаскивайте меня отсюда!

– Анатолий, – удовлетворенно крякнул настоятель, – набросай-ка досок до бережка, пусть наш страдалец отдохнет чуток.

Оказавшись на берегу, я сразу же приблизился к ровным рядам лежавших на траве тускло-серебряных металлических сосудов и увидел на их уже отмытых боках выполненные по-немецки надписи: «Ziclon-G (NT-33). Ekker GMBX (Alcide)». Слово «Циклон» навеяло смутные воспоминания о прочитанных в социалистическом детстве книжках про войну, но сосредоточиться на этих воспоминаниях не удалось: церковный начальник повелел нам с Толиком перенести всю добычу в бытовку. Не поленившись посчитать количество совершенных ходок, я в итоге выяснил, что поднял со дна пруда 144 баллона непонятного мне назначения. Разглядел также, что каждый сосуд имеет индивидуальный порядковый номер.

Когда с переносом баллонов было покончено, на берег явилась бригада из десяти плотников – им надлежало удлинить мост и подвести его к следующему бугорку. По счастью, плотники принесли с собой не только брусья и гвозди, но еще и большую кастрюлю с горячей вареной картошкой, солидный пучок зеленого лука, банку соли и ведро с квасом. Наскоро ополоснувшись, мы с Толиком жадно накинулись на еду.

– Так чем эти баллоны наполнены? Краской, что ли? – поинтересовался он с набитым ртом.

– Почему именно краской? – чуть не поперхнулся я от изумления.

– Ну, я хоть и не силен в английском, – покраснел Толик как двоечник у школьной доски, – но написанное на них слово «алкид» прочитал. А поскольку на днях покупал алкидную краску для покраски дверей, подумал, что…

– Ты свой вопрос лучше Данилычу задай, – перебил я его, – уж он-то, я думаю, точно знает, чем эти баллончики наполнены.

Словно услышав мои слова, запыхавшийся отец Аристарх подбежал к нам и присел рядом.

– До чего же медленно все работают! – раздраженно воскликнул он и выхватил из кастрюли самую крупную картофелину.

– А как же проповедуемое вами христианское смирение? – подначил я его.

– Смиряться дóлжно пред высшей силой! – парировал батюшка.

Тут Толик, сыто рыгнув, мотнул головой в сторону бытовки и простодушно спросил:

– Данилыч, а что за краска в тех бидончиках плещется? И кто их, интересно, в пруд запулил?

Дабы не выказать собственного любопытства, я немедленно встал и направился к плотникам, но, достигнув моста, не выдержал и оглянулся: красный как рак Толик пристыженно смотрел в землю. «Видать, крепко его Данилыч своим ответом приложил», – догадался я и поспешил переключить внимание на плотников, вернее, на результат их трудов. Осмотр сооруженного ими настила меня не порадовал: он оказался на два метра ниже основного моста, и, следовательно, помпа, разогнавшись на столь крутом пандусе, могла запросто улететь в трясину и застрять в ней на веки вечные. Довольно скоро обнаружились и другие неприятные детали: многие жердочки нового моста были приколочены кое-как, а некоторые и вовсе… подпилены! «Итак, саботаж продолжается», – пришел я к неутешительному умозаключению.

Устроить публичное разбирательство с целью выяснения, кто и зачем этим занимается, мне не довелось, ибо подошедший вслед за мной настоятель отправил всех плотников на их основную работу в монастырь, а мне и прибывшему вместе с ним Толиком объявил:

– Отдохнули? Теперь запускайте вашу шарманку – пора дальше копать!

И мы снова вернулись к работе: Толик, стоя на новом мостике, по-прежнему разбивал водной струей корку ила, а я продолжал ковырять дно заостренной доской. На сей раз моей первой находкой оказался тоже баллон, но только черного цвета, примерно семидесяти сантиметров в длину и менее двадцати сантиметров в диаметре, то есть несколько тоньше тех, что уже лежали в бытовке. А поскольку баллоны из второй горки были легче по весу, работа пошла быстрее. Выудив из взбаламученной глины очередной стальной цилиндр, я попросту перекидывал его Толику, а он переносил его на берег, где трудился теперь отец Аристарх: собственноручно ополаскивал баллоны чистой водой и бережно укладывал их плотными рядами. Счет изъятым со дна объектам вел на этот раз бригадир: громко озвучивал порядковый номер каждого принятого от меня баллона.

Когда он досчитал до ста восемнадцати, я неожиданно выудил странный предмет, напоминающий по форме гантель. Причем один из ее шаров был размером с баскетбольный мяч, а второй – примерно вдвое больше. Предмет оказался очень тяжелым, и пришлось звать на помощь Толика. Впрочем, даже вдвоем мы с трудом извлекли гантелеобразную конструкцию из цепко державшей ее грязи, потом закинули на мост еще два очень длинных баллона, и на этом вторая горка себя исчерпала.

Я в полном изнеможении выполз вслед за бригадиром на верхний мост и блаженно раскинулся на нем, предоставив полуденному солнцу возможность хоть чуть-чуть обсушить мою насквозь промокшую одежду.

– Это что у нас тут за дом отдыха образовался? – почти тотчас навис надо мной черным коршуном настоятель. – Или хотим показать, что московские силенки истощились?

«Мстит за мои подначки, надеется, что я поведусь на подобную лабуду», – подумал я. А вслух сказал:

– А что, вы в монастыре соцсоревнование решили развернуть?

Видимо, моя реплика достигла цели. Во всяком случае настоятель, возмущенно скрипнув подошвами сапог, развернулся и молча ушел прочь. Мне же вспомнился отчего-то последний разговор с Михаилом. Он сказал, что интересующий меня маузер был вручен когда-то товарищу по фамилии Лукавец, причем не где-нибудь, а в НКВД. Черт его знает, чем именно занималось Четвертое управление сего достославного ведомства, но дураку ясно, что не благотворительностью. Однако это не суть важно. Гораздо больший интерес вызвала у меня фамилия последнего хозяина маузера. Как ни крути, а фамилия «Лукавец» относится к числу редких, и я почти не сомневался, что между бывшим владельцем пистолета и нынешним начальником местного УВД существует родственная связь. А может, Валерий Олегович вообще перевелся на столь не престижное место службы добровольно? Чтобы, к примеру, выяснить судьбу не вернувшегося с войны родственника?…

Предаваясь подобного рода размышлениям, я краем глаза успевал отслеживать процесс переноса настоятелем и бригадиром новой порции стальных цилиндров в «мою» и без того не очень просторную будку. Впрочем, особого интереса их хлопоты у меня не вызывали: я уже понял, что вожделенного и ликвидного оружия мне здесь не найти, так что надежды на дополнительный заработок растаяли как дым. Оставалась, правда, надежда на обретение остатков клада Игнатия. Только вот удастся ли извлечь их из недр пруда быстро и незаметно? «Может, размыть грунт у плотины с помощью той же помпы? – плавно перескочил я с мыслей о маузере на мысли о кладе. – Тогда легкие металлические предметы вместе с размочаленным илом снова выскочат через сливной канал за пределы монастырских стен. Некоторые могут, конечно, застрять в колодце, но их можно будет изъять оттуда позже. Только вот что делать с тяжелыми и наверняка самыми ценными сокровищами? Вряд ли удастся сдвинуть их с места водными струями. А если я начну копаться в грязи вручную, то непременно навлеку на себя подозрение окружающих…»

– Александр Григорьевич, – донесся до меня от бытовки голос Толика, – если есть желание перекусить, присоединяйтесь!

Я с трудом оторвал измученные суставы от досок и, подгоняемый писком голодного желудка, доплелся до места трапезы. На столе уже было выставлено скромное монастырское угощение: небольшая кастрюлька с каким-то варевом, блюдо с жареной рыбой и тарелка с ломтями черного хлеба.

– Чего застыл? – накинулся настоятель на задумавшегося о чем-то Толика. – Разливай!

Тот, встрепенувшись, зачерпнул суп торчавшим из кастрюльки половником и… снова застыл. Когда же отец Аристарх вопросительно взглянул на него, он виновато вытащил из супа половник, который на деле оказался… шумовкой. Сквозь многочисленные отверстия в ней бульон попросту выливался обратно.

Настоятель досадливо брякнул ложкой о стол, и Толик начал оправдываться:

– Да я тут ни при чем… Как мне повара дали, так и принес…

– Ничего страшного, – вмешался я в начавший разгораться скандал, – гущу можно наложить и шумовкой, а жидкость слить потом через бортик. Чай, невелика кастрюля.

Пока оживившийся Толик разливал по нашим тарелкам суп, меня, что называется, озарило: «Так ведь с помощью подобного дуршлага можно выудить из пруда и сокровища! А что? Согнуть кольцом кусок арматуры, прикрутить к нему кусок строительной сетки и примотать потом этот сачок к длинной палке. Вот тебе и инструмент для поисков! Води им по дну, и все, что в него угодит, – твое».

Обед наш прошел в полном молчании, и лишь отставив пустую тарелку в сторону, отец Аристарх снизошел до обращения ко мне:

– Ну что, Григорьич, не прибавилось ли силенок? Может, закончим все-таки сегодня наше дельце?

Под удавьим взглядом его желтых глаз я невольно поперхнулся хлебной крошкой, и пока Толик дружески молотил меня кулаком по спине, в голове моей мелькнула здравая мысль: «Если мы завершим работу сегодня, то завтра меня сюда могут попросту не пустить. И как же быть тогда с кладом преподобного Игнатия? Довольствоваться крохами, вынесенными водой наружу? Ну уж нет, не дождутся!»

Откашлявшись, я театрально «вытер» якобы навернувшуюся на глаза слезу и сокрушенно молвил:

– И рад бы вам помочь, дорогой Роман Данилович, да не получится. Сами видели: струя до третьей кучи уже не достанет, разве что окропит слегка. А ил быстро сохнет, и расковырять его доской мне, боюсь, не удастся. Проще говоря, надо наращивать длину напорного шланга минимум вдвое. Еще хотелось бы сделать приспособление наподобие сачка, а то мочи уж нет в грязи барахтаться.

Видимо, мой страстный и аргументированный монолог убедил настоятеля.

– Ладно, будь по-твоему, – проговорил он, не в силах скрыть разочарования. – Но учти: завтра – крайний срок! – С этими словами он резко поднялся, оправил рясу и, не оборачиваясь, зашагал прочь.

Проводив его глазами, я задумчиво взглянул на Толика. Поскольку времени у меня оставалось в обрез – только утро завтрашнего дня, – требовалось срочно обзавестись надежным помощником.

– А скажи-ка мне, друг Анатолий, как ты смотришь на возможность маленько подзаработать? – принялся я осторожно прощупывать почву.

– Маленько – это сколько? – сыто и потому благожелательно взглянул он на меня.

– Ну-у, тысяч двести… или триста… – озвучил я ему взятые «с потолка» цифры, ибо и сам не имел ни малейшего понятия о стоимости будущих находок.

– Да откуда ж здесь возьмутся такие деньжищи? – удивился Толик. – Уж на что наш Данилыч неплохо обеспечен, а и то вон в долгах как в шелках! Последние две недели и стройматериалы в кредит берет, и зарплату все лето задерживает… Отделывается крошечными авансами, да вот подкармливает чуток, чтоб не бунтовали.

– Я тебе не Данилыч, платежи задерживать не буду, – заверил я его. – Оплату получишь на месте и к тому же более ценной натурой!

– А что нужно будет делать? – спросил явно уже заинтригованный бригадир.

– Да то же самое, что и сегодня…

– А где и когда? – алчно потер он руки.

– Да прямо здесь…

– Спереть, что ли, надо что-то? – На круглом, заросшем двухдневной щетиной лице парня отразилось неподдельное изумление.

– Успокойся, ничего «переть» не придется! Просто завтра мы с тобой должны будем начать работу как можно раньше. Главное, перекати насос к плотине уже сегодня, а утром я тебе подробно все объясню, – решил я пока сохранить интригу в тайне. – И еще одна просьба: я заночую нынче в монастыре, так ты, будь другом, разбуди меня не позже пяти утра. Договорились?

– А если Данилыч нас прищучит? – опасливо скосил глаза в сторону монастыря Толик.

– Скажем, что не спалось, вот и решили, мол, начать с рассветом. А вообще ты лучше молчи, я сам найду, что сказать.

На том и разошлись. Бригадир отправился искать помощника для перемещения помпы, а я стал бродить по территории монастыря в поисках деталей для сачка. Размах развернувшейся во владениях отца Аристарха масштабной стройки меня откровенно поразил: одних только фундаментов под будущие здания здесь было залито уже не менее семи! А уж работа вокруг них кипела так, будто прямо завтра должна была прибыть комиссия из самой Москвы.