Текст книги "Раскодированная Россия"

Глава 6

В России главное власть. Деньги – так, на посылках. Мы же не Америка какая-нибудь, чтобы деньги решали всё. Самодержавие, тот камень, который будет вечно висеть на шее двуглавого орла. Тем смешнее и опаснее для них же самих попытки бояр, дворян, кадетов и прочих олигархов пробиться к власти с помощью интриг и денег. Попытки заранее обречены на неудачу. И когда очередных смутьянов сажают на кол в назидание остальным, как-то странно видеть удивлённое выражение их лиц. За ними не пошёл народ! Их не поддержал электорат! А что они хотели? Да любой нищий самозванец, выдающий себя за миропомазанника Божьего, и то имеет больше шансов. Он, по крайней мере, играет в российском формате, а не пытается привнести чуждую нашему менталитету модель.

– Беги, – тихо приказал Минитерминатор.

– Что? – не расслышал Сева.

– Беги, козлик, твоё время ещё не пришло.

Больше Андреич не переспрашивал. Втопил так, что только пятки засверкали. Люди шарахались в разные стороны, Андреич перепрыгивал через какие-то мешки, чемоданы, турникеты. Кто-то сзади яростно заматерился, но беглец даже окончания фраз не услышал. Он свирепо спасал свою никчемную жизнь. Через пятнадцать минут нашёл в себе смелость обернуться. Конечно, никто за ним не гнался. «Зачем я так бежал-то»? – удивился доктор, – «он же сказал, что моё время ещё не пришло. Надо же, и не запыхался совсем. Вот что значит инстинкт самосохранения. Наверное, мировой рекорд сейчас поставил, по бегу с препятствиями». Он вспомнил известную байку о том, как лев гнался за охотником, так мужик со страху перепрыгнул такую пропасть, что и лев побоялся прыгать. Вполне вероятно, что это не байка, а самая настоящая быль. Жить захочешь…

– Эй, малый, сколько времени?

Стайка бомжиков подвалила из-за угла и вопросительно уставилась на Андреича.

– Без двадцати семь, – любезно ответил Сева, глядя на часы.

– Хорошие у тебя часы, – заметил один из бомжей.

– Так себе, – не согласился Андреич.

– Ну, так отдай, – предложили бродяги.

– Всем давать, сломается кровать, – отрезал Крылов и, не желая углубляться в дискуссию, взял влево, но там был тупик.

А справа клошары, рассредоточившись, неотвратимо загоняли доктора в глухой угол. Один начал заходить за спину, а другой приготовился заговаривать зубы. Остальные сужали полукруг и ждали, когда уже можно начинать бить жертву ногами. Все эти пакости Сева знал с детства. Так обычно дралась шпана. Один толкал мажора в грудь, тот перелетал через согнувшегося напарника, и стая довершала разгром противника.

– Ты сам-то откуда? Из Москвы или приезжий? – начал ездить по ушам первый бомжик, – да не бойся, мы тебя не тронем. Звать-то тебя как?

– Гулливером.

– Как? – бродяга запнулся.

Ролевая игра хищной стаи и покорной жертвы не заладилась с самого начала.

– Гулливер жестоко подавил восстание лилипутов, – предупредил Андреич и заехал клошару кулаком в солнечное сплетение.

Солнечное сплетение находится на уровне локтевых сгибов. Проводим воображаемую линию между ними, делим пополам и вкладываем в удар всю душу, как учил заслуженный каратист Янис. Бомжик стал судорожно разевать рот и медленно сгибаться пополам. Сева лягнул ногой того, что сзади и принялся прорываться из окружения. Раздавая удары направо и налево, почти прорвался, но какой-то ублюдок успел бросить в ноги и Сева упал. Ситуация значительно усложнилась. Лёжа на полу затруднительно говорить остроумные фразы и ставить блоки. И вообще играть роль футбольного мяча унизительно и чревато для здоровья непредсказуемыми последствиями, вплоть до смертельного исхода. Бомжики принялись истово пинать Андреича, не давая ему подняться. «Ещё несколько минут и я уже не поднимусь никогда», – мелькнуло в голове поверженного Крылова.

– Оставьте его, – прозвучал надтреснутый женский голос, – я кому сказала.

– Пошла ты, курва, сейчас и тебе навешаем, – мужские голоса были против. Это чувствовалось по сыплющимся ударам

– Я не ясно выражаюсь? – в женском голосе зазвучал металл.

Андреич уже слышал где-то похожие интонации. Удары стихли. Сева быстро вскочил, ища спасительницу глазами. Подмога пришла вовремя, не стал скрывать от себя доктор. Бомжиха, выступающая во втором эшелоне внезапно выступила на первый план. Она накинула удавку на шею самому здоровому люмпену и профессионально душила неслуха.

– Х-х-х-х, – прохрипел детина и поднял руки в знак согласия с мнением боевой старушки.

– Здравствуй, Сева, – повернулась бой-бабушка к доктору.

– Семёновна?

Да, это была она. Боевая подруга Бориса Яковлевича, мастерица удавки и кинжала, уборщица трупов и вязальщица смертельных узлов. Но что с ней сделало время: из румяной, ухоженной старушки в передничке, она превратилась в бродяжку с подбитым глазом и в лохмотьях.

– Надо же, узнал, пострелёнок, – Семёновна тихо всхлипнула, – а я на себя и смотреть боюсь. Как мимо зеркал прохожу – глаза закрываю.

– Ничего, смута кончится, всё устроится, – начал сбивчиво утешать Сева.

– При чём тут смута, – вздохнула Семёновна.

– А, так это твой знакомец? – вразнобой загундели бомжи, – так бы сразу и сказала, а то мы-то, откуда знаем?

Все стали по очереди ручкаться с Андреичем и называть свои имена. Крылов всё равно не запомнил ни одного. Он находился под впечатлением разительной перемены в образе старушенции, боялся подцепить вшей и всячески скрывал свою брезгливость.

– Ну, давай что ли за знакомство, – радушно предложил бродяга, которому Сева так любезно заехал под дых.

– У меня дела, – начал врать Сева, – нужно ещё к товарищу заглянуть. Мне…

– Ты, парень, совсем офонарел, – оборвали его на полуслове, – чудом живым остался, вот и радуйся. Здесь пять банд промышляют. Утром выведем тебя, а пока даже и думать забудь. Пошли что ли.

Сева покорно поплёлся за новыми знакомыми. Пристанищем им служила целая электричка. Самое удивительное, что все окна были целы. Андреич уже привык к тому, что всё стеклянное должно быть разбито, деревянное – сожжено, а оловянное – растащено. Внутри было тепло и довольно чисто. Семёновна быстренько накрыла пластмассовый столик и выставила его в проход. Все чинно расселись по сидениям, и пир начался. Питались, кстати, бомжи на порядок лучше законопослушных граждан с московской пропиской, те просто дохли с голоду. А здесь столик едва вмещал мясные и рыбные консервы, печенье и, конечно, бутылки водки. Первый тост прозвучал за знакомство, второй за родителей, третий за женщин. Андреич сливал водку в свою шпионскую куртку, рассказывал анекдоты и скоро стал совсем своим в разношёрстной компании бичей. Алкогольный стаж сказывался, и большинство скоро вырубилось, расползаясь спать по соседним сидениям. Наконец, их осталось двое. Бабушка опять всплакнула и поведала свою историю: оказывается, Яковлевич связался с Мариной, бросил старую жену и укатил на Кипр.

– Да, ну, – удивился Сева, – а я слышал, заказали дедушку западные партнёры за то, что он так неосмотрительно пихает диски, куда не следует.

– Слухи, – всхлипнула Семёновна, – киллера, конечно, прислали, но я его быстро завалила. Не в этом дело, главное, связался старый хрыч с молоденькой, бросил меня на произвол судьбы, а сам в Пафос свалил.

– А с чего вы взяли, что он на Кипре?

– Мы же с ним домик в Пафосе ещё пять лет назад прикупили. О нём кроме нас и не знал никто. Теперь с молодой там гужуется.

– Молодая жена, та лошадь, которая быстро довезёт его до могилы, – утешил Крылов.

– Ты-то как? – махнула рукой старушка.

И Сева всё рассказал затюканной жизнью бабушке. По ходу рассказа Семёновна несколько раз его перебивала.

– Маленький, весь в чёрном? Нож об одежду вытирает? Это киллер экстра класса Малыш. Если ему тебя заказали, он тебя рано или поздно отыщет.

– Это радует, – нахмурился Сева.

– Значит, Подтироба тебе не успел ничего сказать? И не оставлял ничего?

– А что он должен был мне оставить? – развеселился Крылов, – заблёванный пиджак?

– Может, у него бумаги какие-нибудь были?

– Какие бумаги? Он керосинил до потери пульса несколько недель, потом по-пластунски полз несколько километров. Если у него чего и было, то наверняка потерял.

– Откуда ты знаешь? Ты, что проверял его карманы?

– Нужны мне его карманы.

– А Малыш его не шмонал?

– Не успел, он нас с Валентинычем заметил.

– А где сейчас Валентиныч?

– Семёновна, спроси что-нибудь полегче. И, вообще, что вы все меня про Подтиробу пытаете? – подозрительно спросил Андреич.

– Кто все? – удивилась старушка.

– Проехали, – не стал перечислять Сева.

– Давай, еще, что ли выпьем, – предложила старушка, – крепкий ты, Севушка, уже литр водки скушал, а всё как огурчик.

– Нас, наркологов, лопатой не убьёшь, – пошутил Андреич, а сам ощутил спиной знакомый холодок.

Складывалось ощущение, что старушка его спаивает. Если бы не волшебная куртка, он бы уже давно был в стельку. Бабушка отошла и принесла две рюмки.

– Ну, давай, Севушка, за нас, людей, которые всё потеряли, но скоро и нам должно повезти.

Андреич лихо чокнулся и опрокинул рюмку в левый рукав. Потом потянулся, мотнул головой и сделал вид, что его сморил богатырский сон. Старушка засуетилась, потрепала Севу за плечо. Он не подвал признаков жизни.

– Наконец-то, отключился, – вздохнула старушенция.

Кто-то подошёл и плюхнулся рядом с доктором.

– Что так долго? – недовольно спросил он неуловимо знакомым голосом.

– Не знаю прямо, что и думать, – задребезжала Семёновна, – двадцать ампул клофелина на него извела, а ему хоть бы хны. Может, ампулы просроченные?

– Нормальные ампулы. Три месяца пользуемся, и ни одной осечки не было, – пробурчал Семён Яковлевич, бывший игорный король, которого Сева, наконец, идентифицировал по людоедским интонациям.

«Вот те раз», – пронеслось в голове Крылова, – «старушка, божий одуванчик, клофелином меня, оказывается, травила. Если бы не куртка, кирдык мне. Хорошо, что я ни капли не глотнул, только губы помочил. И что я ей про жёлтый конверт ничего не сказал, тоже правильно».

– Что с ним дальше делать? – спросила чуткая старушка.

– Пускай тут пока валяется, а утром на улицу выкинем. После такой дозы не выживают. Ничего про карту Подтиробы он не знает, – заключил рассудительный старичок.

– Точно? – мужской голос, удивительно напоминающий Димин тенорок, резанул по Севиным похолодевшим ушам.

– Точно, – успокоила старушка, – меня не обманешь. Телок, сам мне всё рассказал, начистоту.

– Смотри, – предупредил тот же командирский голос.

Сева лежал на диванчике и дышал через раз. «Ай да Семёновна, провела его на славу. Трагическая история брошенной жены, трогательные лохмотья, нарисованные синяки. Если бы не куртка, умер ты, брат Крылов, от паралича дыхательного центра и бравые реаниматологи, которые расклеивают ласты, не колдовали бы над твоим холодным телом, потому что никто бы их не позвал. Вот так пить с малознакомыми людьми – кто напивается до чёртиков, а кто и до ангелов. Выбираться отсюда надо. Значит, Семён Яковлевич опять в деле. Вот ведь, неймётся старикану. А другой голос всё-таки не Димы, показалось с перепугу». Андреич выждал полчаса и крадучись двинул из электрички. Отойдя подальше, стал сливать отраву из рукава на землю. Вдруг сзади кто-то накинул ему мешок на голову, сильно сдавил грудь и потащил куда-то по ступенькам вниз. «Каюк», – последнее, что мелькнуло в затуманенном мозгу нарколога.

Глава 7

Подавляющее большинство мужиков, собираясь на праздник, пить на самом деле не хотят. Они смертельо устали квасить. У них уже не хватает здоровья бухать как раньше. И вот идёт такой бедолага и делает разминательные движения плечами и шеей, готовясь принять ни один литр на свою натруженную грудь. Глаза его устремлены к новым рекордам, но на сердце тяжело и неспокойно. Он хорохорится, подбадривает себя и других, привычно схватывается с женой по поводу количества выпивки, но с большим удовольствием покатался бы на велосипеде или повалялся на диване с газетой. Даже бы в магазин с супругой сходил. И на это бы пошёл, лишь бы не керосинить. Но деваться некуда – праздник. Есть такое слово – надо. Вы будете смеяться, но такие мужчины составляют две трети любой компании.

Андреич открыл глаза. Напротив него на корточках сидел Валера, водитель-вредитель, почему-то по пояс голый. Из головы у него торчали перья

– Приветствую тебя, бледнолицый брат.

– Здорово, Валер. Где это мы?

– В вигваме. Только я теперь Умный Кроль.

– Кто!?

– Умный Кроль. Кличка у меня теперь такая. Мы индейцы племени команчей.

Сева укусил себя за кисть. Безбашенный водитель Валера, он же индеец Умный Кроль не растворился в воздухе, не обернулся подушкой, а по-прежнему скалился и держал в руках самодельный лук и стрелы. Он был по пояс голый, в каких-то разводах. И ещё от него сильно пахло гуталином.

– И давно ты стал индейцем?

– Уже три месяца.

– Ну, и как нравится?

Последний раз Андреич играл в индейцев лет в десять. Также бегал с самодельным луком и орал: «О-о-о-о», хлопая по раззявленному рту ладонью, изображая боевой индейский клич. Много с той поры воды утекло. А у этих детство в заднице до сих пор играет. В волосы Валеры были воткнуты несколько куриных перьев, чёрные полосы пересекали лицо слабоумного команча. Если уж Валера у них носит почётную кличку Умный Кроль, как же обстоят дела с интеллектом у остальных членов племени?

– Нравится, – застенчиво признался Валера, – главное, весело. Каждый день привязываем пленников к столбу и метаем в них ножи и томагавки. Или стреляем из луков или арбалетов.

– У индейцев не было арбалетов.

– Были.

– Говорю тебе, не было.

– А я говорю – были.

Спорить с Умным Кролем было бесполезно.

– Слушай, команч, а как ты отмазался тогда от двух жмуриков в подсобке?

– Мамаша моя всё на себя взяла. Она тоже здесь.

– Ну, – выпал в осадок Сева.

– У неё кликуха Очковая Змея.

– Ха-ха-ха, – прыснул Сева, – и как она, откликается?

– В нашем племени все скво откликаются. Попробуй, не откликнись, сразу к столбу поставят.

– И что ей ничего тогда не было? После убийства двух человек?

– Почему не было. В Бутырку закатали. Я ей передачи таскал. А потом как эта канитель с раскодировкой закрутилась, все тюрьмы открыли, и она оказалась на свободе. А я к этому времени вступил в племя команчей и стал третьим помощником вождя.

– Третий помощник это серьёзно, – стал хмыкать Сева.

Умный Кроль, не замечая иронии, молодцевато поправил куриные перья, торчащие в разные стороны.

– И кто же у вас вождь?

– Крысиный Хвост, – похвастался бравый команч Валера.

– Какое-то прозвище неблагозвучное, – отметил Сева, – вот раньше были погоняла: Чингачгук – Большой Змей, Ункас – Быстроногий Олень. А Бычьего Хрена у вас нет?

– Есть, – доложил Умный Кроль, – он второй помощник вождя.

Севу уже колотило от еле сдерживаемого смеха.

– А как же тогда зовут первого помощника вождя?

– Медвежий Зад.

– Хо… хо… хорошее прозвище, – чтобы не заржать на весь вигвам, Сева уцепился за центральный шест. Вся конструкция тут же завалилась, накрыв спящих и бодрствующих. Крылова сразу схватили какие-то полуголые мужики в перьях и поволокли по длинному коридору. В конце располагалось огромное помещение, наверное, бомбоубежище. В центре стояло дубовое кресло, удивительно напоминающее трон. На нём сидел какой-то человек и грыз ногти. Перьев у него на голове было больше всех, на подлокотнике стояла бутылка фанты. Он, единственный из мужчин помимо штанов носил меховую кацавейку. Приглядевшись, Сева узнал своего старого знакомого Крысёныша. Тот не менял привычек, и это немного радовало. Он заметно раздался в плечах, щёчки налились тугой силой, налитые жирком пальцы принялись барабанить по подлокотникам. Команчей набивалось в помещение всё больше и больше. В основном это были мужчины тридцати, сорока лет, женщин и стариков было немного, а детей не было совсем. Крысёныш, он же вождь племени команчей Крысиный Хвост пронизывающе уставился в глаза Андреича. Это, правда, ему самому казалось, что он может прожечь взглядом лист железа. Гипнотизёры со стажем поставили бы ему кол. Да ещё вызвали бы родителей, чтобы их недоросль не играл в гляделки, а шёл учиться в ПТУ. Пауза затягивалась. Требовалось какого-нибудь действия. Совершенно успокоившийся насчёт своей участи доктор решил по хулиганить. С криком: «А-а-а-а»! – завалился на пол, якобы в глубоком обмороке.

– Во! – радостно завопил тоненьким голосом Крысиный Хвост, – все видели, что моего взгляда никто не выдерживает! Приведите в чувство этого говнюка.

Севу встряхнули, дружески похлопали по щекам и надрали уши. Чтобы ушные раковины не остались в руках заботливых команчей, а также с целью сохранить оставшиеся зубы, Андреич пришёл в себя мгновенно.

– Какой взгляд, какой пронизывающий взгляд, – подобострастно заголосили вокруг.

– Я ещё и не так могу, – раздухарился Крысиный Хвост, – вчера на одного посмотрел, так он сразу обделался.

– Да, – закивали раскрашенные соплеменники, – точно обделался. Пришлось в другую комнату переходить и скво приказать пол вымыть.

– Ну, что, мои верные команчи? Арбалет или воздушку? – запищал вождь.

– Арбалет! – загудело радостно племя.

– Точно? – переспросил Крысиный Хвост.

– Арбалет! – надрывались индейцы, – кровищи хочется!

– А, может, лучше воздушку? А то с арбалетом – раз, два и готово. А с мелкашкой можно растянуть удовольствие. У нас до обеда ещё два часа, торопиться некуда.

– Воздушку, воздушку! – заблажили убеждённо индейцы, – с арбалетом всё произойдёт слишком быстро.

– А, может, и арбалет, и мелкашку? – подал голос Сева, – чего мелочиться? Можно также добавить лук и стрелы, копья и томагавки, ножи и стилеты.

Андреич прекрасно себя чувствовал, зная, что Крысиный Хвост висит на кончике его языка. Стоит только сказать ему: «подожди, дай я с тебя хоть пыль отряхну» и растолстевший вождь с тонким голосом будет опять изучать курс молодого бойца. Видно Виталик его и вправду кастрировал. Так ему и надо, уроду.

– Гляди, какой храбрый, – недобро усмехнулся Крысиный Хвост, – мы ему в глотку потом раскаленный свинец зальём.

– Залей лучше себе, может, голос потолще будет, – расхохотался совершенно обнаглевший нарколог.

– Быстро привяжите его к позорному столбу, – запищал уязвлённый вождь.

– Ваше Сиятельство, – заржал распоясавшийся Крылов, – а как с таким тоненьким голосом вы команчей в атаку поднимаете? Индейцы, наверное, животами маются от ваших команд.

– Ох, лютой смертью умрёшь, – потешно пригрозил Крысиный Хвост и принял из рук Умного Кроля пневматическую винтовку.

Команчи накинулись на Крылова и принялись привязывать его к деревянному столбу. Сева всячески острил и ухмылялся, советуя слишком туго не затягивать узлы, всё равно скоро придётся распутывать верёвки и освобождать бледнолицего героя. Индейцы бегали вокруг столба, стукались лбами, мешали друг другу, и в этой суматохе Андреич как-то выпустил из поля зрения Крысёныша. А когда поднял на него глаза, смеяться резко расхотелось. Крысиное отродье вставлял себе в ухо затычку, видимо не желая слушать хлопков винтовки и воплей жертвы.

– Подожди, дай я с тебя хоть пыль отряхну!!! – завопил бедный Сева во всю глотку.

Но Крысиный Хвост остался глух к волшебному призыву. Он указательным пальцем трамбовал затычку в правом ухе и старательно открывал рот. Андреич заверещал во второй раз и сразу получил кулаком по рёбрам. «Опасное море», – пронеслось в голове Андреича, – «вместо того, чтобы сконцентрироваться и ощетиниться, я расхихикался. Сейчас будет не до смеха». Пневматическая винтовка у Крысиного Хвоста была знатная, с оптическим прицелом. Он привычно зарядил её и стал целиться куда-то вбок. Сева проследил за его мишенью и тихо осел. Там стояло чучело Виталика в натуральную величину, то есть когда-то это и был настоящий Сюсюкин, а теперь непонятное пугало, набитое соломой. Крысиный Хвост, почти не целясь, выбил у чучела глаз. Потом второй. Очевидно, это был всем известный ритуал. Воины подхватили слепую мишень и понесли менять глазные протезы. А доктор мгновенно покрылся ледяной испариной и безвольно повис на верёвках, если не они, точно бы свалился.

– Видел, как я стреляю?! – спросил Крысиный Хвост.

Как любой человек в затычках, он почти кричал.

– Видел, – закивал Сева. От его былой наглости не осталось и следа.

– Сначала делаю миллиметраж, – оповестил всех ворошиловский стрелок.

Пулька пронзительно просвистела и вошла в столб между указательным и средним пальцем правой руки.

– Теперь дырявлю левое ухо, – радостно пропищал кастрированный Робин Гуд.

Сева дёрнулся в сторону, и пулька просвистела мимо.

– Надо же, брыкается, – как будто даже удивился Крысёныш, – ничего, так даже интереснее.

«Он сейчас из меня дуршлаг сделает», – с ужасом понял Сева, извиваясь всем телом и лихорадочно ища выход. Следующая пулька прошла буквально в миллиметре от левой мочки и опалила горячим воздухом ухо привязанной жертвы.

– Я знаю, где спрятаны запасы провизии, – зычным голосом заорал Андреич, – я ему расскажу. Пусть только перестанет стрелять.

– У нас этой жратвы завались, – отмахнулся один из команчей.

– Я знаю врачей, которые смогут сделать его голос более низким, – заверещал Сева как заяц.

– Жулики все, – цыкнул зубом Умный Кроль, – мы уже нескольких тут постреляли, которые своего слова не сдержали. Ох, и дрыгались же они, прямо как ты.

Пулька угодила Андреичу в левое плечо, вызвав пронзительную боль по всей руке. То ли пулька попала в нерв, то ли так и должно быть при попадании, этого Сева не знал. Ему впервые приходилось служить живой мишенью.

– Хватит стрелять! – заорал благим матом Андреич, – я ему такую тайну открою! Такую! Какой никто не знает!

– Это все обещают, – скривился, ковыряя в зубах Умный Кроль, – а на деле одни порожняки. Врут все. Жулики и проходимцы. Никому веры нет.

Андреич, извиваясь как уж на сковородке, зачастил:

– А разве он не хочет мои истошные вопли послушать? Разве ему не интересно насладиться моим страхом?

– А зачем? – резонно заметил Умный Кроль, – как ты бздишь ему и так видно. Зачем ушам нагрузку давать. Тем более что левое ухо у него после пыток и так не слышит, а слух, его беречь надо, ещё пригодится. Если бы не приказ Крысиного Хвоста, я бы тоже затычки вдел. Чего ты, дурак, вертишься? Он тебе не в ухо, он тебе в глаз попадёт. Этого хочешь?

– Нет! – взвыл Сева.

– А он тебе всё равно попадёт, – заверил Умный Кроль, – Крысиный Хвост так навострился стрелять, что почти не промахивается.

Крысёныш не спеша пил фанту, наслаждаясь животным страхом жертвы. Процесс стрельбы по живой мишени видимо никогда ему не надоедал. Он как знатный гурман растягивал удовольствие. Стоило Севе перестать биться в судорогах, как Крысиный Хвост тщательно прицеливался и с интересом наблюдал за поведением привязанного пленника. Ещё секунда и пленник останется без уха. А дальше…

– Стой! Не стреляй! – зазвенел под сводами голос Севы, – Сюсюкин не один был, когда Крысиного Хвоста пытали. Я знаю второго. Я один могу всё вождю рассказать.

Умный Кроль подпрыгнул и замахал руками как вентилятор. Потом выскочил на линию огня и стал делать знаки Крысёнышу.

– Умный Кроль, – запищал вождь, – такое творится первый раз в нашей практике. Если его сообщение окажется пустым звуком, у меня сегодня будет две мишени. Ты хорошо подумал мой верный команч?

Валера закивал головой, всем своим видом показывая, что берёт ответственность на себя. Крысёныш чертыхаясь, извлёк из уха затычку и вопросительно уставился на Андреича.

– Это секретная информация, – голос Севы после пережитого ненамного отличался от дисканта Крысёныша.

– Говори, поганый бледнолицый, у меня от воинов секретов нет, – приказал Крысиный Хвост.

– Я знаю второго человека, который был с Сюсюкиным на дачу у Полковника.

– Знаешь второго? – мечтательно произнёс вождь, – смотри, если ты наврёшь, смерть покажется тебе раем. Но если и вправду знаешь – озолочу и подарю в жёны любую скво. Хочешь, даже Очковую Змею подарю.

– Пусть все выйдут, – стал настаивать Андреич.

– Зачем? – не понял Крысёныш, – ты, что, бледнолицый, время тянешь? Врежьте ему хорошенько.

Несколько воинов подбежали и быстренько отбуцкали несчастного пленника. Один, самый мерзкий, весь разрисованный гуталином пару раз заехал по раненому плечу, а потом врезал по шее. Сева открыл рот, из глотки вырвался жалкий хрип. Голос не повиновался Крылову. Пытаясь откашляться и произнести заветное заклинание, вдохнул, собрался, и… жалкий хрип вырвался из горла. Это был конец.