Текст книги "Суицидология: прошлое и настоящее: проблема самоубиства в трудах философов, социологов, психотерапевтов и в художественных текстах"

В обществе сохраняется большое противодействие активной эутаназии. По юридическим соображениям, а также по мнению моралистов, существует важное различие между разрешением человеку умереть (пассивным) и убийством (активным). Медицинская общественность различает активное преднамеренное прекращение жизни, с одной стороны, и неиспользование чрезвычайных методов ее продления – с другой. В связи с этим Американская Медицинская Ассоциация пришла к заключению: «Прекращение применения искусственных методов продления жизни тела при бесспорных свидетельствах приближения биологической смерти является решением больного и/или его семьи. …Преднамеренное прекращение жизни одного человека другим, так называемое убийство из милосердия, противоречит политике нашей Ассоциации».

Герберт Хендин в книге «Самоубийства в Америке» задается вопросом: существует ли право на самоубийство? И заключает, что решительно не существует. Он пишет: «Если бы суициденты решили нанять кого—нибудь в помощь, как это описано, например, в рассказе Роберта Луиса Стивенсона «Клуб самоубийц», то общество имело бы все основания помешать этому».

В Журнале Американской Судебной Ассоциации психолог и юрист Шалмен, по—видимому, выражает чувства большинства американцев: «Никто в современном западном обществе не мог бы высказать даже предложения, что людям, если они захотят, следует разрешить самоубийство без каких бы то ни было попыток вмешаться или предотвратить его. Даже если человек не ценит собственную жизнь, то западному обществу дороги жизни всех». Таким образом, подходы медиков и общественное мнение заставляют законодателей бороться с обоюдоострым вопросом пассивной и активной эутаназии. Ведь, в конце концов, он встанет перед многими из нас.

«Всему свое время, и время всякой вещи под небом. Время рождаться, и время умирать…» (Екклесиаст. 3:1).

В неизбежности смерти нет никаких сомнений – наш час придет. Смерть – это, пожалуй, единственное событие в жизни человека, которое, коль скоро имел место факт рождения, является предсказуемым и бесспорным. Никто не может находиться в неведении относительно конечности жизни.

И тем не менее в нашем обществе на проблему смерти наложено суровое табу. Создается впечатление о существовании общего заговора, связанного с замалчиванием слова «смерть», принимаемого как бранное ругательство. Проблема смерти стала основной запретной темой, заменив секс как неприличную тему для разговора.

Французский философ Франсуа де Ларошфуко еще в ХVII веке тонко уловил это табу, когда афористически утверждал: «Ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть, не отводя взора». С давних времен смерть вуалируют иносказательным языком. Люди не умирают, они «уходят» или «отходят», «погибают», «оканчивают свое существование» или становятся «покойными».

Смерть не только камуфлируется; ее обсуждение тщательно избегается. Для многих эта тема является непристойной, они не обсуждают или даже не упоминают о ней. До сих пор в воздухе растворен предрассудок, что если о ней не говорить, то она просто—напросто исчезнет. Смерть «уйдет» сама. Существует и подход, который некоторые социологи называют «умиранием смерти».

Однако это отношение к смерти существовало не всегда. В средние века и позже многие считали смерть обыкновенным аспектом жизни. Из—за высокой смертности она была частым гостем в семьях. В отличие от этого ребенок, рожденный сейчас в Америке, вероятно, проживет более 74 лет, на целые 29 лет дольше, чем могли рассчитывать в начале XX века его предки. В прошлом много взрослых и детей умирало дома от пневмонии, дифтерии, полиомиелита и других инфекционных заболеваний. С изобретением антибиотиков, вакцин и улучшением санитарного состояния сегодня практически ликвидированы ранее смертельные исходы этих болезней. Поскольку наши предки были в постоянном контакте со смертью, то они смотрели на нее как на обычный и естественный феномен.

Современный американец переживает смерть своих близких и родственников не чаще одного раза в 20 лет. Обычно это событие происходит не дома, а в больнице. Поскольку смерть не является частой, то она рассматривается не как рядовой повторяющийся факт жизни, а как редкое и из ряда вон выходящее событие. Немаловажно и то, что в прошлом многие люди верили в возможность Воскресения и Спасения, ныне же устои религии и традиций существенно подорваны, что пошатнуло утешение, извлекавшееся из веры в духовное и физическое бессмертие.

Кроме прогресса медицинской науки и изменений религиозности общества, возникли и демографические сдвиги. Некоторые еще хорошо помнят времена, когда большинство бабушек и дедушек, родителей и детей жили совместно или, по крайней мере, вблизи друг от друга. Но сегодня с расширением миграции членов большинства семей разделяют штаты или даже континенты. И это также ограждает их от переживаний, связанных с болезнью и приближающейся смертью.

Следует заметить, что престарелые, наиболее подверженные смерти, находятся часто вне поля зрения близких. В современном западном обществе они стареют в специальных учреждениях. Некоторые старики доживают свой век в домах для престарелых, сообществах пожилых граждан или, в ряде случаев, в больницах. Там они ожидают смерти подобно тому, как в древности ее ждал прокаженный. По мере того как пожилые вольно или невольно покидают узкий семейный круг, у молодых членов семьи уменьшается возможность непосредственно, физически пережить смерть. А многие, более того, даже не видят процесса естественного старения.

Люди XX века стараются устранить смерть из жизненной реальности, надеясь, что они могут раскрыть ее таинственную загадку. Ведь у них уже есть достаточная власть над окружающей средой. Исследования космоса и технологический прогресс постепенно становятся прозаическими и обычными. Появляется тенденция рассматривать смерть и умирание как бы со стороны, с точки зрения чего—то супернаучного. Во многих лабораториях мира ученые начали расшифровывать секреты старения, и каждое новое открытие в этой области расширяет перспективы продления жизни. Если бы основные убийцы взрослых – рак, заболевание сердца, почек и сосудов – были полностью уничтожены, то, как считают исследователи, к ожидаемому сроку жизни добавилось бы, возможно, еще 10 лет. Некоторые геронтологи рискуют утверждать, что человек может жить почти беспредельно. Таким образом, люди говорят не о смерти реальных индивидов, а о смерти от какого—либо заболевания, в силу трансплантации органов или гемодиализа. Примитивной верой, что смерть может перестать быть неизбежной, современный человек пытается отрицать или смягчать ее наличие.

Только в течение последних десятилетий смерть и умирание стали достойной уважения проблемой, над которой работают в сфере здравоохранения и социологии. До этого обсуждение смерти было ограничено теологическими размышлениями, философскими толкованиями и литературными описаниями. Не нужно притворяться, что смерть не является основным условием жизни. Эта тема должна стать частью образовательных программ в школах и других учебных заведениях. Тем более, что отрицать смерть никак нельзя в нашем мире войн, насилия и угрозы ядерной катастрофы. Помня о взрывающихся ракетах, убийствах политических деятелей, которые можно увидеть в цвете по телевизору, и о потерях в наших семьях, обществу следует рассекретить тему смерти и сделать ее открытой.

Как и естественную смерть, самоубийство нельзя игнорировать. Оно было известно с незапамятных времен и совершалось самыми разными людьми, начиная с Саула, Сапфо, Сенеки и кончая Вирджинией Вульф, Сильвией Плат и Фредди Принсом. Независимо от того, завершено оно или нет, самоубийство сопровождается сильнейшими эмоциональными переживаниями, негативными социальными коллизиями и вносит ужасный хаос в жизнь. Никакая работа не требует такого умения, понимания, эмпатии и поддержки, как помощь отчаявшимся людям, не видящим цели в жизни, или семье, пережившей самоубийство близкого.

Карл Меннингер отмечал: «Для обычного человека суицид является слишком ужасным и бессмысленным событием, чтобы он мог его понять. Против него никогда не проводилось широких общественных кампаний, какие были организованы против менее предотвратимых форм смерти. К нему никогда не проявлялось организованного общественного интереса. …Хотя во многих случаях его можно было бы предотвратить с помощью кого—то из нас».

Давно существуют общественные организации для работы, например, с больными, страдающими прогрессивной мышечной дистрофией, рассеянным склерозом или церебральным параличом. Однако до последнего времени усилия общества по борьбе с такой серьезной проблемой, как суицид, были незначительными. Их нивелировал как бы незримо существовавший вопрос: разве индивид, который хочет покончить с собой, не имеет права осуществить это?

Последние исследования со всей определенностью показали: люди желают совершить самоубийство в течение относительно краткого промежутка жизни. Для того чтобы предоставить потенциальным самоубийцам эффективное убежище, пока не исчезнут разрушительные импульсы, были организованы Центры профилактики самоубийств. Они являются местом, куда отчаявшемуся человеку можно обратиться, если все остальное кажется потерянным.

В Англии еще в 1774 году было создано Королевское Гуманитарное Общество, одной из целей которого было предотвращение самоубийств. В США Национальная Лига спасения жизни была учреждена только через 133 года, в 1907 году. В ней работали чуткие волонтеры, серьезно озабоченные данной проблемой. Ее основал священник Герри Уоррен после неудачной попытки помочь суицидальной пациентке. Она говорила, что не сделала бы этого, если бы он пришел и поговорил с ней раньше. После этого Герри Уоррен создал группу (которая существует и сегодня при Центре Епископальной церкви в Нью—Йорке) для помощи лицам в состоянии суицидального кризиса.

Другой священник, Чад Вара организовал группу помощи суицидентам в Англии, назвав ее «Самаритяне». Он говорил: «Когда я слышу, что обо мне говорят как об основателе «Самаритян», мне хочется возразить. Не я основал их. Они создали меня. Когда летом 1953 года я случайно прочел, что в Лондоне происходят, по крайней мере, три самоубийства в день, несмотря на имеющиеся медицинские и социальные службы, я подумал, что обязательно нужно что—то предпринять. …Человек в отчаянии, думающий о самоубийстве, прежде всего нуждается в сочувствующем человеке, к которому он мог бы обратиться: «Вы мне поможете?»» Первая служба «Самаритян» в США основана в 1974 году в Бостоне. Другие отделения этого уже интернационального объединения распространены от Бразилии до Новой Зеландии и занимаются профилактикой суицидов, оказывая людям в отчаянии дружескую помощь.

Движение превенции суицидов в США получило еще больший общественный резонанс, когда Национальный институт психического здоровья в 1966 году создал Центр по изучению и профилактике суицидов. Для снижения уровня самоубийств ему ставилась задача «сделать это так, чтобы убедительно показать всем, что жизни могут быть спасены». В дальнейшем два клинических психолога Эдвин Шнейдман и Норман Фарбероу в Лос—Анджелесе основали Центр профилактики суицидов, являющийся сегодня одним из самых известных в мире учреждений. Его персонал состоит из психологов, психиатров, социальных работников и большого числа тщательно отобранных волонтеров. С тех пор в США было создано более 200 программ профилактики суицидов.

Существует много вариантов организации учреждений профилактики самоубийств. Их общей чертой является наличие кризисных телефонных линий для оказания экстренной помощи. Их работники устанавливают тесную двустороннюю связь (раппор) с человеком, подверженным риску самоубийства, и вступают с ним в неформальные отношения. Они сообщают, что могут облегчить эмоциональное напряжение, обсудив его проблемы. Телефонный консультант должен оценить суицидальный потенциал абонента. Если человек беседует по телефону с оружием в руке, то, естественно, ему требуется немедленная помощь. Учреждениями, используемыми для отсылок, являются больницы, практикующие психиатры, поликлиники агентства социальной помощи, священники или врачи общего профиля. При необходимости, если абоненту требуется неотложная медицинская помощь, можно использовать полицию. Некоторые агентства считают, что наиболее эффекти+вным средством помощи во время кризиса является семья; другие полагают, что лучшую поддержку могут оказать близкие друзья.

Когда суицидальный кризис близится к завершению, абонента можно направить в специализированную службу за психиатрической помощью.

Составными частями программы превенции суицидов должны быть:

• круглосуточная доступность для нуждающихся;

• активный поиск людей из групп суицидального риска;

• выявление и наблюдение за лицами, совершавшими попытки самоубийства;

• службы неотложной телефонной помощи;

• консультативные службы для населения;

• массовые образовательные программы, направленные на изучение признаков возможного самоубийства;

• суточная госпитализация или программа амбулаторной службы;

• «дом на полпути» для суицидентов (дневной стационар);

• программа частичной госпитализации в вечернее время, позволяющая больным ходить на работу;

• неотложная служба психиатрической помощи, включающая превенции и интервенции суицидов;

• амбулаторная служба;

• программа неотложных отсылок к врачам, юристам, в агентства по различным видам помощи.

Организованная профилактика суицидов должна объединять кабинеты неотложной психиатрической помощи в больницах общего профиля, центры психического здоровья, психиатрические клиники, церковные консультативные центры, антисуицидальные бюро, службы телефонной психологической помощи и центры лечения отравлений. Каждая из этих служб свойственными ей средствами оказывает важную помощь как лицам, склонным к суициду, так и всему обществу.

Когда все остальные формы поддержки потерпели поражение, важно организовать помощь оставшимся в живых жертвам. Близкие, пережившие самоубийство, часто чувствуют себя весьма вовлеченными в ситуацию, чего не случается при смерти от других причин. Тот факт, что человек сам пожелал умереть, играет в этой драматической коллизии большую роль. Оставшиеся в живых жертвы могут ощущать позор, бесчестие или отчуждение друзей. Их всех преследует один и тот же вопрос: «Почему?»

Во многих городах США сегодня существуют группы самопомощи для семей и друзей суицидентов. Это не терапевтические группы, предполагающие, что их участники должны быть психически больными. Поэтому обычно в них нет психологов или психотерапевтов. Прежде всего они дают людям возможность собраться и обсудить общие переживания, поделиться волнующими чувствами, тем, что произошло, а также получить поддержку от этого общения. Одна из таких групп «Луч надежды» в городе Коламбус Дженкшен, штат Айова, так определяет свои задачи: «Как потенциальные самоубийцы нуждаются в выражении чувств в атмосфере поддержки, эмпатии и неосуждения, так и скорбящим требуется общение с другими людьми, оказавшимися в подобной ситуации». Нашими целями являются:

– взгляд на самоубийство как на медицинскую, социальную и психологическую проблему, которая может быть разрешена;

– развитие сети групп взаимопомощи для поддержки семьи в ситуации суицида;

– оказание помощи и поддержки скорбящим;

– соединение скорбящих со «значимыми другими», имеющими опыт переживания горя, чтобы последние, делясь опытом и психологическим ростом после кризиса, помогли им получить новое понимание дальнейшей жизни;

– взаимодействие со службами здравоохранения путем направления туда членов групп для дополнительной помощи, поскольку профессионалы и группы самопомощи, работая по—разному, дополняют друг друга;

– проведение исследований по изучению естественного и патологического горя после суицидов;

– проведение семинаров на тему «Суицид: до и после», посвященных неотложной психологической помощи при суициде (распознавание признаков, ожидаемые реакции, мотивы, развенчание мифов и др.) и процессу горя, для специалистов и волонтеров, оказывающих помощь.

Перед вами прошли впечатляющие примеры того, что общество является не только простой суммой жилищ. Эти группы, помогая создать важные человеческие взаимоотношения, открывают новые перспективы, стимулируют конструктивные перемены внутри личности и вне ее и порождают желание способствовать здоровью и благополучию других людей.

Сегодня имеются вполне оптимистические надежды на будущее. Ученые постоянно совершенствуют свои знания о работе нашего мозга и создают новые средства для лечения психических заболеваний. Повышается образовательный уровень населения, возрастает желание открыто и непредвзято обсуждать вопросы психического здоровья и суицидов.

Но еще предстоит сделать многое. Образовательные программы являются чрезвычайно ценным инструментом в этой работе. Должно расти понимание людьми серьезности этой проблемы для создания новых превентивных программ и проведения исследований, направленных на оптимизацию интервенции и поственции суицида. Специалисты, работающие в области суицидологии, должны получать более глубокую подготовку, чтобы эффективно распознавать самые ранние настораживающие признаки суицида. В школах должны быть введены не только констатирующие программы о самоубийствах, но и обучающие, каким образом лучше всего справиться с кризисом и депрессией. Для всех возрастов необходимо проводить регулярные образовательные семинары и конференции. Законодателям важно понимать необходимость удовлетворения этих насущных потребностей на уровне государства и нации. Общество следует постоянно побуждать к действиям. Оно должно поставить психическое здоровье в разряд проблем особой важности, в противном случае мы рискуем столкнуться с гораздо большим числом скорбящих.

Если суицид позволительно определить как желание умереть, то у нас должны быть воля к жизни и инструменты, которые помогут нам справиться с ним, понимая, что каждая человеческая жизнь уникальна, особенна и достойна сохранения.

Жизнь и смерть приходят в мир вместе; глаза и окружающие их глазницы создаются в один и тот же момент. С самого рождения мы уже достаточно взрослые для того, чтоб умереть. Жизнь и смерть исполнены смысла и дополняют друг друга, и одну можно понять только с помощью другой. Умереть – значит прекратить жить.

Обсуждение самоубийства означает прежде всего вскрытие наложенного на него табу. Оно приводит общество, религию и человеческие души к краю пропасти. Саморазрушение может стать парадигмой независимости индивида от всех остальных. Именно по этой причине закон назвал его преступлением, а религия – грехом. Но наклеивание ярлыков не приносит пользы. Важно понять тех, кто взывает о помощи, и оказывать поддержку в минуты нужды наиболее конструктивным образом.

Каждый из нас может что—нибудь сделать в момент кризиса. Это наглядно показано в романе Торнтона Уайлдера «Мост короля Людовика Святого», когда падает мост и переходящие его люди погибают. В попытке понять, что привело каждого на этот несчастный мост саморазрушения, Уайлдер открывает важную истину: «Есть земля живых и земля мертвых, а мост между ними является любовью – единственный путь к спасению, единственный смысл». Именно поэтому смерть любви вызывает любовь к смерти.

Эдвин Шнейдман
ДЕСЯТЬ ОБЩИХ ЧЕРТ САМОУБИЙСТВ И ИХ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ ПСИХОТЕРАПИИ

Ведущей идеей этой работы является совершенно естественная мысль о том, что эффективность терапии зависит от правильности оценок, а адекватность оценок, в свою очередь, – от точности определений. Когда определения являются неадекватными, то весьма маловероятно, что могут быть найдены эффективные способы лечения. В центре внимания данной работы находится самоубийство, в частности, превенция суицидов.

Основным вопросом является следующий: что объединяет все совершенные суициды? Другими словами, какие вопросы, значительные параметры, общие черты или характеристики суицидов можно выделить, исходя из здравого смысла? Нами предпринята сознательная попытка тщательно разработать теорию суицида, используя новый подход, заключающийся в осмыслении этой проблемы без опоры на двух гигантов, работавших в области суицидологии, Эмиля Дюркгейма и Зигмунда Фрейда, и не пытаясь, таким образом, просто развить дальше традиционные социологические или психодинамические направления. Три области знания положены мною в основу пропедевтики новой суицидологии: космология (взгляд на мир), персонология (понимание личности) и теория систем (синтез несоизмеримых типов информации). Основными научными источниками предложенного подхода соответственно являются «Мировые гипотезы» Стивена Пепперса (1942), «Исследование личности» Генри Мюррея (1938) и «Живые системы» Джеймса Миллера (1978).

Ниже приводятся основные характеристики – десять общих черт самоубийства:

I. Общей целью для суицида является поиск решения. Прежде всего суицид не является случайным действием. Он никогда не бывает бессмысленным или бесцельным. Он является решением проблемы, дилеммы, брошенного кому—либо вызова, выходом из затруднений, психологического кризиса или невыносимой ситуации. Ему свойственна cвоя непогрешимая логика и целесообразность. Он является ответом – единственно доступным для человека ответом на труднейшую задачу, жизненную головоломку: как из всего этого выбраться, что делать? Цель каждого суицида состоит в поиске разрешения проблемы, стоящей перед человеком и причиняющей ему интенсивные страдания. Чтобы понять причину самоубийства, нужно прежде всего знать проблемы, решить которые он предназначен.

II. Общей задачей суицида является прекращение сознания. Своеобразным и парадоксальным образом суицид является одновременно движением к чему—то и бегством от чего—либо; то, к чему движется человек, общая практическая задача суицида состоит в полном прекращении сознания невыносимой душевной боли как решении актуальных болезненных жизненных проблем. (Как таковая «смерть» становится при этом побочным продуктом.) У отчаявшегося человека возникает мысль о возможности прекращения сознания как ответе или достойном выходе из невыносимой ситуации при наличии у него чрезмерного душевного волнения, сильного уровня тревоги и высокого летального потенциала – трех обязательных составных частей суицида, – после этого возникает инициирующая искра, которая провоцирует начало активного суицидального сценария.

III. Общим стимулом суицида является невыносимая психическая боль. Если прекращение своего потока сознания – это то, к чему движется суицидальный человек, то душевная боль – это то, от чего он стремится убежать. Детальный анализ показывает, что суицид легче всего понять как сочетанное движение по направлению к прекращению своего потока сознания и бегство от психической боли и невыносимого страдания. Никто не совершает суицида от радости: его не может вызвать состояние блаженства. В данном случае (и я хотел бы подчеркнуть это) речь идет именно о психической боли, метаболи, боли от ощущения боли. В клинической суицидологии является правилом: снизьте интенсивность страдания – подчас весьма незначительно – и человек выберет жизнь.

IV. Общим стрессором при суициде являются фрустрированные психологические потребности. Суицид следует понимать не как бессмысленный и необоснованный поступок – любое самоубийство на основании логических предпосылок, образа мышления и сосредоточенности на определенном круге проблем кажется логичным человеку, который его совершает, – а как реакцию на фрустрированные психологические потребности человека. Прежде всего суицид совершается из—за нереализованных или неудовлетворенных потребностей. Как известно, они, представляют собой окраску или текстуру нашей внутренней психической жизни. Встречается множество бессмысленных смертей, но никогда не бывает бессмысленных и безосновательных самоубийств. Удовлетворите фрустрированные потребности, и суицид не возникнет.

V. Общей суицидальной эмоцией является беспомощность—безнадежность. Для начала человеческой жизни наиболее характерно чувственное переживание в виде беспорядочного всеохватывающего интереса и возбуждения. В суицидальном же состоянии возникает преобладающее чувство беспомощности—безнадежности: «Я ничего не могу сделать (кроме совершения самоубийства), и никто не может мне помочь (облегчить боль, которую я испытываю)». Традиционно – я имею в виду XX век – считалось, что враждебность является доминирующей эмоцией при суициде. Но сегодня суицидологи знают и о других, имеющих к нему отношение, глубоких, базисных эмоциях: стыде, чувстве вины, фрустрированной зависимости. За ними находится сильное чувство внутренней опустошенности, беспомощности—безнадежности. Эта генерализированная эмоция проявляется в смятении и тревоге. Из клинического опыта известно, что при работе с человеком в состоянии душевного смятения, с выраженными летальными тенденциями нецелесообразно и бесполезно воздействовать на них непосредственно путем увещеваний, разъяснительных бесед, порицания, оказания давления или каким—нибудь другим аналогичным образом. (При суицидальных тенденциях это воздействие имеет не больше результативности, чем при алкоголизме.) Наиболее эффективным путем снижения их интенсивности является непрямое воздействие посредством уменьшения эмоционального напряжения и смятения. Психотерапевт по отношению к пациенту в этой ситуации играет роль опекуна, прежде всего защищая его интересы и благосостояние. Целью его вмешательства является снижение давления, оказываемого на человека реальными жизненными обстоятельствами и вызывающее у него эмоциональное напряжение. Основным принципом терапии является следующий: для уменьшения интенсивности летальных тенденций следует предпринять меры по снижению эмоционального напряжения и волнения, что, в свою очередь, повлечет за собой их дезактуализацию.

VI. Общим внутренним отношением к суициду является амбивалентность. Зигмунд Фрейд обратил наше внимание на примечательную психологическую истину, которая противоречит формальной логике Аристотеля. Нечто может одновременно являться Я и не—Я. Один и тот же человек может нам в одночасье нравиться и не нравиться; мы можем в один и тот же момент любить и ненавидеть супруга или ребенка. У нас часто имеются два противоположных мнения по одному и тому же вопросу. Для самоубийства типичным бывает состояние, при котором человек одновременно пытается перерезать себе горло и взывает о помощи, и оба эти воздействия являются истинными и непритворными. Амбивалентность является наиболее характерным отношением человека к суициду: он чувствует потребность совершить его и одновременно желает (и даже планирует) спасение и вмешательство других. Психотерапевт обычно использует эту амбивалентность в своих целях и какое—то время играет на ней с тем, чтобы разрядилось эмоциональное напряжение, а не пистолет самоубийцы.

VII. Общим состоянием психики при суициде является сужение когнитивной сферы. Суицид не совсем правильно считать проявлением психоза, невроза или психопатии, точнее его можно охарактеризовать как преходящее аффективное сужение сознания с ограничением использования интеллектуальных возможностей. Синонимом слова сужение является «туннельность», резкое ограничение вариантов выбора поведения, обычно доступных сознанию данного индивида, когда он не находится в состоянии паники, доводящей его до дихотомического мышления: либо какое—то особое (почти волшебное) разрешение всей ситуации в целом или прекращение потока сознания. Все или ничего. Цезарь или ничто. Варианты выбора снизились до двух – не очень—то большое разнообразие. Обычно поддерживающие человека в жизни фигуры любимых людей не игнорируются: хуже, они просто входят в рамки того, что происходит в сознании человека. Таким образом, любая попытка помочь самоубийце должна, в первую очередь, исходить из наличия у него патологического сужения когнитивной сферы.

Тот факт, что самоубийство совершается людьми, находящимися в особом суженном состоянии сознания, может привести нас к предположению, что никто и никогда не должен был бы совершать самоубийство, испытывая эмоциональное напряжение или суицидальную настроенность. Казалось бы, для того чтобы принять столь важное решение об отнятии собственной жизни, требуется ум, способный оперировать несколькими вариантами, а не только двумя, остающимися в его распоряжении. В реальности, как оказывается, наоборот, важно противодействовать именно сужению мыслей суицидального человека, предпринимая попытку раздвинуть психические шоры и увеличить число вариантов выбора за пределы только двух: либо волшебное разрешение проблем, либо смерть.

VIII. Общим действием при суициде является бегство (эгрессия).

Бегство отражает стремление человека удалиться из зоны бедствия. К числу вариантов бегства относятся, например, уход из дома или семьи, увольнение с работы, дезертирство из армии. Суицид в таком ряду поступков является предельным, окончательным бегством. Мы должны видеть различия между безобидным желанием уйти и потребностью покончить со всем, уйти навсегда. Смыслом самоубийства является радикальная и окончательная смена декораций: действием, приводящим к этому, и является бегство. Мы предотвращаем его, захлопывая выходы, например, отбирая у человека пистолет или уменьшая потребности человека к бегству.

IX. Общим коммуникативным действием при суициде является сообщение о своем намерении. Возможно, наиболее интересным результатом ретроспективного изучения большого числа психологических аутопсий в случае смерти от самоубийства является наличие почти в каждом случае явных улик приближающегося летального события. Люди, намеривающиеся совершить самоубийство, несмотря на амбивалентное отношение, сознательно или безотчетно подают сигналы бедствия, жалуются на беспомощность, взывают о помощи, ищут возможности спасения, причем обычно ситуация напоминает театр двух актеров, составляющий существенную часть суицидальной драмы. Печально и парадоксально, что общим коммуникативным действием при самоубийстве является не вражда, ярость или разрушение и даже не уход от других людей внутрь себя, а именно сообщение о своих суицидальных намерениях. Все люди, работающие сегодня в области суицидологии, знают о характерных признаках такого сообщения как вербальных, так и невербальных. Их распознавание является незаменимым способом превенции суицидов.