Текст книги "Тайник на Эльбе"

Глава двадцать первая

1

Прибыв в Карлслуст, шеф Упица, генерал-майор Зепп Зейферт отказался от гостиницы, хотя для него был приготовлен комфортабельный номер. Автомобиль генерала проехал город и направился к расположенному неподалеку лесистому холму, вершину которого живописно венчали стены и башни старинного замка. Владелец замка, берлинский коммерсант, был приятелем Зейферта, и в день выезда генерала из Берлина управляющий замком получил телеграфный приказ встретить высокого гостя и предоставить замок в его полное распоряжение.

Генерала встречал, разумеется, не только управляющий замком, но и руководители местных учреждений безопасности.

Приезд видного эсэсовского генерала не прошел незамеченным и для советской разведки. Группа, действовавшая в Карлслусте, получила специальное уведомление из Москвы.

Трое советских разведчиков, заброшенных в глубокий тыл противника еще в конце второго года войны, базировались в различных районах Германии, пока не получили приказ переехать в Карлслуст.

Первой прибыла Тамара Штырева. Снабженная документами вдовы погибшего офицера, она купила домик и устроилась работать в местной фотографии ретушером.

Олег Люлько жил в Гамбурге, работал техником в телефонной компании. Та имела филиалы во многих городах, расположенных по нижнему и среднему течению Эльбы, и перевод в Карлслуст Люлько устроил довольно быстро.

Труднее пришлось Павлу Перцеву, пункт базирования которого был в Котбусе, где разведчик имел небольшой антикварный магазин. Перцеву пришлось подыскать предлог для того, чтобы съездить за товаром в Карлслуст, «познакомиться» там со Штыревой и «жениться» на ней. После того как антиквар Фриц Готбах и ретушер Стефания Шнейдер зарегистрировали брак и обвенчались, Готбах-Перцев уже на вполне законном основании перебрался в Карлслуст. Немногочисленные лица, присутствовавшие на церемонии бракосочетания, были информированы о том, что в Котбусе дела антикваров идут из рук вон плохо – под боком Берлин, который отбивает покупателей. Здесь же, в Карлслусте, который вдвое крупнее Котбуса, охотников до старинной бронзы и фарфора, разумеется, гораздо больше.

Новые жители Карлслуста подверглись негласной тщательной проверке. Но все оказалось в порядке, и вскоре Перцевым и Люлько перестали интересоваться.

Сейчас группа получила указание установить тщательное наблюдение за генералом Зейфертом, приезд которого мог быть связан с архивами, но самим ничего не предпринимать, а ждать прибытия Керимова.

Аскер приехал в Карлслуст во вторник. Назревали важные события. Капитан Люлько, служивший на телефонной станции, перехватил разговор Зейферта с Упицем. Тот тоже выезжал в Карлслуст. Встреча высокопоставленных эсэсовцев, намечаемая на послезавтра, могла многое прояснить.

Разведчики просидели вечер и весь следующий день, обдумывая план действий.

2

В четверг утром генерал Зейферт снял в кабинете замка трубку телефона и обнаружил, что аппарат не работает. Не действовал и второй телефон, непосредственно связанный с междугородной станцией.

Вскоре майор Перцев, прятавшийся в кустах на склоне холма, увидел, как из ворот замка выскочил автомобиль. Машина промчалась по склону холма и скрылась на шоссе, которое вело в город. Перцев, час назад перерезавший телефонные провода, которые тянулись из замка, имел все основания полагать, что машина направилась на телефонную станцию за монтером. А там на дежурстве находился Готфрид Вильгауз, то есть капитан Люлько…

Вскоре автомобиль доставил в замок представителя телефонной станции. Это был сам дежурный техник, который заявил посланному, что никому не может доверить обслуживание почетного гостя.

Техник проверил проводку на стене кабинета, разобрал аппараты и с полчаса возился в них. Связь заработала.

Однако техник не был доволен. Он объяснил управляющему, что аппараты стары и ненадежны. Вечером он приедет снова и заменит их.

Техник ушел.

Адъютант положил перед генералом свежую почту – связь с Зейфертом абвер поддерживал специальным курьером, который ездил из Берлина.

Зейферт вскрыл пакеты, некоторое время читал бумаги, затем отшвырнул их, порывисто встал. Закинув руки за спину и сцепив пальцы, зашагал по кабинету. Мягкий ковер на полу, тяжелые гардины, плотная ткань, обтягивавшая стены, – все это заглушало шаги. Однако адъютант услышал, открыл дверь, вопросительно взглянул на шефа.

– Убирайтесь! – проворчал Зейферт.

Адъютант прикрыл дверь.

Генерал продолжал ходить ио кабинету, все больше раздражаясь.

– Идиот, – бормотал он. – Идиот и тупица!

Слова эти относились не к адъютанту. Они были адресованы Адольфу Гитлеру, которого Зейферт в эту минуту всей душой ненавидел и презирал. Самовлюбленный крикун, не желавший слушать ничьих советов, привел страну на грань катастрофы. Еще немного, и все то, что добыто ценой огромного труда и таких жертв нации, – все рухнет и обратится в прах!

Зейферт подошел к столу, схватил бумагу, которую только что просматривал, вновь поднес к глазам. Это была очередная сводка важнейших событий. Она-то и привела генерала в ярость. Сообщалось, что Советская армия продолжала наступление почти по всему фронту, в результате чего военно-политическое положение на востоке резко ухудшалось. Русские сумели так повернуть дело, что Румыния, дравшаяся на стороне Германии, вдруг объявила войну своей бывшей покровительнице и союзнице. За неполную неделю советские войска заняли десяток городов этой страны, в том числе ее столицу Бухарест и центр нефтяной промышленности Плоешти, откуда в охваченную топливным голодом Германию до последнего времени все же сочился тоненький ручеек горючего. Из войны с СССР вышла также Финляндия. Повернула штыки против Германии и бывшая ее союзница – Болгария!

Все это так ошеломляло, что неприятные вести с западного театра военных действий, где американцы и англичане продвигались, отбрасывая германские войска, воспринимались как-то равнодушно. Да и какое, в сущности, это могло иметь значение. Война решалась не там. Генерал в бешенстве топнул ногой. Не будь сейчас у границ Германии русских армий, немцы бы показали всем этим джиай и томми, что такое настоящая война!

Вторая сводка анализировала состояние промышленности рейха и потери в живой силе и технике. Убыль в людях исчислялась такой огромной цифрой, что в нее трудно было поверить. Не менее значительна была потеря подводных лодок, кораблей, самолетов, орудий, танков. Самое страшное заключалось в том, что сейчас все заводы Германии производили вооружения и техники гораздо меньше, чем уничтожал противник. Иными словами, убыль не восполнялась.

Разумеется, содержание сводок не было новостью для генерала. Обо всем этом он знал. Обо всем, кроме истинного положения дел в промышленности. Это всегда тщательно скрывалось даже от таких, как Зейферт. И вот сегодня впервые случилось так, что авторы сводок суммировали все важнейшее, из чего складывалось состояние страны. И Зейферт был поражен вдруг раскрывшейся перед ним мрачной картиной. Что же дальше? – спрашивал себя генерал. И отвечал: крах неизбежен.

Дверь кабинета отворилась. На пороге стоял адъютант.

– Ну? – сказал Зейферт.

– Группенфюрер Гейнц Упиц прибыл.

– А! – Зейферт выпрямился. – Пригласите его.

Упиц вошел, со стуком свел каблуки, выбросил вперед руку:

– Хайль Гитлер!

– Хайль! – Зейферт приподнял правую ладонь.

Упиц, сильно косолапя, тяжело шагнул вперед. Он был явно не в настроении, и сейчас казалось, что лоб его тяжелее, чем обычно, нависает над маленькими темными глазками, а нижняя челюсть выпячена еще сильнее, будто группенфюрер готовится вцепиться в кого-нибудь зубами.

«Совершеннейшая обезьяна», – подумал Зейферт, в то время как губы его сложились в улыбку, а рука гостеприимно указала на кресло.

Упиц кивнул и тоже раздвинул в улыбке свои толстые мясистые губы, хотя в свою очередь ненавидел Зейферта.

Неприязнь между ними возникла задолго до вой-ны. Зейферт, высокий, по-юношески стройный и подвижный, с приятными чертами лица, остроумный и веселый, начал свою карьеру в военной разведке и контрразведке гораздо позже Упица, был у него в подчинении, но затем обскакал Упица и стал его начальником.

Со своей стороны Упиц считал карьеру Зейферта результатом тонкого политиканства и подлости, чего не терпел в других, хотя сам поступал именно так. Зейферт умел предугадывать мнение и точку зрения тех, кто стоял у власти, а угадав – действовать, причем действовать стремительно, опережая всех и всяческих конкурентов. В этом, как полагал Упиц, и был секрет успехов Зейферта.

Именно так произошло в начале войны, когда окружение фюрера было озабочено необходимостью во что бы то ни стало раздобыть чертежи новых бомбовых прицелов, изобретенных американцами. Как удалось разнюхать Зейферту, прицелами заинтересовался сам Гитлер. Проявив бешеную энергию, загубив несколько агентов, истратив уйму денег, Зейферт раздобыл-таки заветные фотографии чертежей. Раздобыл в обход Упица и других своих начальников.

Разумеется, Зейферт сильно рисковал. Плохо бы ему пришлось, узнай обо всем Упиц вовремя. Но тот, тоже увлеченный поисками военной новинки, ни о чем не догадывался.

И вот Зейферт положил на стол руководителя абвера чертежи прицела, причем устроил так, что о чертежах и о том, кто именно их раздобыл, немедленно узнали Геринг и Гиммлер, а через них – Гитлер.

Наутро наступила развязка. Упиц был вынужден поменяться с Зейфертом кабинетами. Последний получил не только повышение по службе, но также генеральский чин и рыцарский крест в придачу. Таков был Зепп Зейферт.

Упицу не понравился приезд Зейферта в Карлслуст. Мало хорошего сулила и встреча с ним в этом городе. Поэтому он умышленно затягивал свидание, надеясь, что в конце концов что-нибудь помешает встрече. Однако последовал повторный вызов…

Поздоровавшись, Упиц объяснил причину задержки. Он рассказал о взрыве на заводе и об операциях, которые проводил абвер по розыску и ликвидации подпольной коммунистической организации и советских разведчиков.

– Вы уверены, что действовала русская разведка? – спросил Зейферт.

– Да, уверен.

– Та, что была нацелена на Карлслуст?

– Да, – повторил Упиц.

Зейферт помедлил.

– Что ж, – сказал он, – вы, пожалуй, правы.

– Прошу учесть важное обстоятельство. С тех пор, как мы обнаружили следы советской разведки в Остбурге, она перестала подавать признаки жизни в Карлслусте. Прежде служба радиоперехвата регулярно фиксировала работу неизвестного передатчика, причем пеленг указывал на Карлслуст. Сейчас этого уже не наблюдается. Зато отмечена активная деятельность тайной рации…

– В Остбурге?

– Да. И на тех же частотах.

– Не стоит продолжать. Ясно.

– Нет, это важно. Перед самым моим отъездом оттуда мы получили окончательное подтверждение, что переиграли русских.

– Интересно.

– С операцией по заброске к ним перебежчика и агента вы знакомы, не так ли?

– Да, вы докладывали в свое время.

– Так вот, в Остбурге появился человек, который проверяет показания перебежчика Хоманна. Об этом донес кладовщик завода «Ганс Бемер», который был специально и заблаговременно предупрежден нашей службой.

– Его не взяли?

– Лучшие агенты идут по следам. Полагаю, что арест его – лишь вопрос времени. Кстати, уничтожен руководитель антифашистского подполья небезызвестный вам Оскар Шуберт.

– Шуберт? Удача, Упиц!

– Полагаю, да.

– Кто же это смог?

– Штурмфюрер Торп. Способный малый.

– Запомним его. – Зейферт помолчал и неожиданно спросил: – Хранилище далеко?

Упиц нахмурился.

– Не очень, – пробормотал он.

– Покажите мне его.

– Зачем? – Упиц встал, пожал плечами. – Или мне уже не верят?..

Поднялся и Зейферт. Минуту они в упор глядели друг на друга.

– Что вы задумали? – хрипло проговорил Упиц. – Зачем оно вам понадобилось?

Зейферт побледнел. В его глазах зажглись огоньки. Он напрягся, сжал губы.

– Послушайте, Упиц, – начал он, стараясь говорить спокойно. – Я знаю, как вы относитесь ко мне, иллюзий на этот счет не строю. Могу только сказать: это чувство взаимно… Но сейчас речь о другом. Вы хотели знать, зачем мне архивы? Отвечаю: затем же, зачем и вам. – Зейферт помолчал и, усмехнувшись, прибавил: – Теддер разговаривал с вами, только получив на это мое согласие.

В глубоко запрятанных глазках Упица промелькнула растерянность. Он чувствовал, что Зейферт говорит правду.

– Где вы оставили Теддера? – спросил генерал.

Упиц неопределенно шевельнул плечом.

– Он здесь? – Зейферт вышел из-за стола. – Говорите, черт вас побери!

– Да.

– Хорошо. Он поедет с нами.

– Но…

– Но? Почему «но», группенфюрер Упиц? Вы же собирались показать ему хранилище!

Глава двадцать вторая

1

Советские разведчики провели комбинацию с телефонами, преследуя тройную цель. Прежде всего, и это было главное, они решили установить в кабинете Зейферта портативный звукозаписывающий аппарат с весьма чувствительным микрофоном. Механизм был смонтирован в небольшом футляре, представлявшем собой точную копию ящичка из-под сигар. Он мог действовать более двенадцати часов подряд.

При осмотре телефонной проводки на стене кабинета капитан Люлько сумел незаметно сунуть прибор за портрет Гитлера, который висел над столом.

Далее Аскера и его товарищей интересовал план замка, расположение его комнат, устройство запоров на дверях и окнах. Наконец, следовало разведать, есть ли в замке охрана.

Все это требовалось на случай, если бы разведчикам понадобилось ознакомиться с документами, которые могли иметь при себе Зейферт и Упиц.

Капитан Люлько, работая в кабинете под надзором адъютанта Зейферта, дверных замков исследовать не смог, но изучил запоры на окнах, выходящих в сад. Окна были снабжены простыми задвижками вертикального действия. Старые, прослужившие не один десяток лет, они сидели в гнездах неплотно. Как рассудил Люлько, снаружи, из сада (кабинет находился на первом этаже), открыть окна было бы нетрудно.

Разведчику удалось только в общих чертах ознакомиться с замком. Внизу размещались кабинет, несколько гостиных и, видимо, столовая с кухней. Второй этаж занимали спальни. Днем замок охранялся только двумя солдатами СС – один дежурил у главного выхода, другой, расположившись в вестибюле, отдыхал. Ночью охрану, конечно, усиливали.

В этот же день, когда стемнело, Люлько явился в замок с двумя новыми телефонными аппаратами. Управляющий вызвал адъютанта генерала, тот проводил техника в кабинет. Зейферта и Упица там не было.

Прежде чем производить замену аппаратов, техник пригласил адъютанта убедиться, как скверно работают старые телефоны. Тот взял трубку и услышал сильные шумы. Техник был озабочен. Пробормотав, что дело не только в аппаратах, он попросил офицера повыше поднять телефон, прижал плечом трубку к уху, вынул отвертку и полез на стремянку, чтобы вновь исследовать проводку на стене.

Техник был грузный мужчина и, видимо, неловкий. Оказавшись наверху, он тяжело повернулся на ступеньке, качнулся, стремясь сохранить равновесие, и выронил трубку. Та с грохотом покатилась по полу. Адъютант нагнулся, поднял ее. Этого и добивался Люлько. Он ловко извлек из-за портрета звукозаписывающий прибор и сунул во внутренний карман, специально для этого нашитый под курткой.

Несколько минут спустя ремонт был закончен. Техник забрал старые аппараты и ушел.

А через час разведчики изучали сделанную прибором запись. После того как закончилось прослушивание беседы Зейферта с Упицем и аппарат заработал вхолостую, майор Перцев сказал:

– Они выехали из замка на северо-восток. Туда ведет только одно шоссе. Оно подходит к Эльбе и почти на самом ее берегу разветвляется. Правая ветвь пересекает реку по мосту, следует далее, на Остбург и Берлин. Левая устремляется на северо-запад, к Гамбургу. В районе развилки – небольшой, но густой лес, непосредственно примыкающий к берегу, который в этом месте обрывист и крут. Там и должно находиться хранилище.

– Почему такая уверенность? – спросил Аскер.

– В том районе, да и вообще вокруг, другого удобного места не найти. Кроме того, мы только что слышали, как Упиц на вопрос Зейферта, далеко ли хранилище, ответил: не очень. По-видимому, это как раз и есть те самые десять километров, которые отделяют замок от леска на берегу Эльбы.

– Это еще не доказательство.

Звукозаписывающий аппарат, слегка потрескивая, продолжал работу. Аскер обернулся к Люлько.

– Нельзя ли быстрее прокрутить паузу?

Люлько что-то переключил в приборе, и моторчик аппарата заработал на предельной скорости.

Прошло несколько минут. Вдруг в динамике раздались высокие, резкие звуки. Это были искаженные человеческие голоса. Люлько переключил механизм в обратную сторону, через минуту остановил и включил, теперь уже на нормальной скорости. Послышался баритон генерала Зейферта.

«Садитесь, – сказал баритон, – прошу садиться, господа».

Присутствующие насторожились. «Господа» означало, что Зейферт вернулся не с одним лишь группенфюрером Упицем.

Голос Зейферта предложил сигареты. Хрипловатый бас ответил, что терпеть не может легких французских сигарет, предпочитая им болгарские, которые не в пример крепче, а если нет болгарских, курит трубку.

– Упиц? – спросил Перцев.

Аскер кивнул.

В динамике зазвучал третий голос, тоже баритон, но глуше по тембру, чем голос Зейферта.

«Попробуйте мои, – проговорил голос, – ручаюсь, что понравятся. Это «Честерфилд».

– Теддер, – сказал Перцев.

По знаку Аскера Штырева принялась стенографировать. Вот что она записала:

Зейферт. Спасибо, я уже зажег свою сигарету. Ну, каково ваше впечатление?

Теддер. Я не ожидал встретить столько изобретательности. Хранилище и впрямь не доступно для посторонних, вы были правы. Надо отдать должное генералу Упицу.

Упиц. Мы сделали, что могли.

Теддер. Но как случилось, что о нем разузнала разведка русских?

Зейферт. Это пока не выяснено. Несомненно одно: у них неточные сведения. Они о многом догадываются, но ничего не знают наверное. Поэтому-то нам и удалось сбить их со следа. Теперь они охотятся за архивами в Остбурге и скоро будут ликвидированы.

Теддер. Полагаете, что это лучшее решение?

Упиц. Они достаточно долго были на свободе.

Теддер. Пока они действуют, их шефы будут ждать и вряд ли займутся заброской новых разведчиков в этот район. Нет, я бы не только не трогал их, но даже подбрасывал время от времени «доказательства» того, что они на верном пути.

3ейферт. Резонно.

Упиц. Признаться, я и сам думал об этом…

Теддер. Значит, все хорошо. Условимся, что вы так и поступите. Теперь о моем отъезде. Я покину вас завтра. Меня ждут другие дела. Операцию по изъятию архивов тайника проведем в течение месяца или двух.

Упиц. Здесь с ними ничего не случится до самого конца войны. Вы видели сами – все весьма надежно.

Теддер. Дело не в этом. Мы просто не можем так долго ждать. Архивы должны начать служить нам задолго до того, как окончатся военные действия.

Зейферт. Но…

Теддер. Спорить бесполезно, генерал. Таков приказ. Хотел бы задать вопрос: можно надеяться, что архивы ни при каких обстоятельствах не стронутся с места?

Зейферт. Да, поскольку это зависит от нас.

Теддер. Я что-то не очень хорошо понимаю…

Упиц. Соседние районы подвергаются сильной обработке с воздуха. Над ними висят сотни бомбардировщиков – американских и британских. Летают и русские, но реже.

Теддер. Не вижу связи.

Упиц. Связь есть и очень тесная. В Карлслусте военные заводы, мост через Эльбу. Их уже несколько раз бомбили. И если так будет продолжаться… Вы понимаете: малейшая неточность…

Зейферт. Да, достаточно двух-трех бомб, которые упадут в район хранилища, и все взлетит на воздух.

Теддер. Понял. Карлслуст и его окрестности бомбить не будут.

Упиц. Остаются еще русские.

Теддер. Здесь я бессилен.

Упиц. Мы сами примем меры, если случится что-либо непредвиденное. Но как с вами связаться?

Теддер. Я уже думал об этом. И решил открыть вам одного человека.

Зейферт. Он здесь, в Карлслусте?

Теддер. Здесь… Придвиньте-ка блокнот и дайте ручку. Спасибо. Это его имя и адрес. Теперь пароль, по которому вы узнаете друг друга… Черт! У меня ничего подходящего. Найдется у вас, скажем, расческа?

Упиц. Возьмите мою.

Теддер. Смотрите, я ломаю ее на две части. Готово! Этот кусок остается у вас, второй я забираю и передам моему человеку. При встрече вы или господин Упиц предъявляете обломок, агент достает свой. Вы прикладываете их друг к другу, они сходятся, и все в порядке. А у агента – средства связи со мной, поняли? Если возникнут чрезвычайные обстоятельства, он отыщет вас сам. Пароль – гребенка. То, что он передаст от моего имени, – это приказ.

Зейферт. Понимаю.

Теддер. Может случиться так, что мы встретимся не столь быстро, как это бы хотелось. Поэтому вы должны знать: послезавтра в Женевский национальный банк на имя господина Зейферта и господина Упица будет внесена определенная сумма. Какую валюту вы предпочитаете?

Зейферт. Доллары.

Теддер. И вы?

Упиц. Да.

Теддер. Хорошо. Итак, для начала – по пятнадцать тысяч долларов. Затем ежемесячно – по три тысячи. Успешное завершение операции по изъятию архивов увеличит каждый счет на пятнадцать тысяч долларов. Надеюсь, такой м-м… гонорар вас устроит?

Зейферт. Не думают ли у вас об архивах центральных аппаратов РСХА? Будет непростительно, если русские…

Теддер. Этим уже занимаются[25]25
  В последний период Второй мировой войны в Германии действовало свыше ста групп американской разведки, занятых розыском архивов гитлеровцев и других документов.


[Закрыть]. Теперь я прошу у вас гостеприимства. В город ехать не хочется: это все же небезопасно.

Зейферт. Конечно. Вы будете хорошо устроены. Быть может, пообедаем вместе?

Теддер. Нет. Я бы поспал пару часов.

Зейферт. Как угодно.

Репродуктор передал сдержанный гул голосов, шум отодвигаемых кресел, шорох шагов. Затем все смолкло. Аскер уже думал было, что запись окончена. Но минут через десять в динамике вновь зазвучали голоса.

Упиц. Вы хотите хранить их у себя?

Зейферт. Разумеется. Вас это удивляет?

Упиц. Нет, отчего же. Но я полагал…

Зейферт. Сейчас надо, чтобы мы до конца верили друг другу. Дать вам копию записки?

Упиц. Это ничего не решает. Вы же не можете дать мне копию расчески!

Зейферт. Что верно, то верно… Ну что ж, вам придется примириться с мыслью, что я веду честную игру.

Упиц. Говоря по правде, это не так-то легко.

Зейферт. Ладно, ладно, Упиц. Что было, то было. Давайте глядеть вперед. Послезавтра я возвращаюсь в Берлин. Вы?

Упиц. Я тоже.

Зейферт. Тогда едем вместе… Кстати, сколько всего ящиков?

Упиц. Около трехсот. По четверть тонны каждый или около этого.

Зейферт. Так… А не пообедать ли нам?

Упиц. Я не прочь.

Зейферт. Здесь отличный погреб, Упиц…

Упиц. Тогда поспешим.

На этом запись обрывалась.

2

Ночь опустилась на Карлслуст – тихая, теплая. Полная луна высоко стояла в индиговом небе, и мягкие лучи ее казались накладным серебром на зубцах и шпилях одинокого старинного замка. Все вокруг спало: и тополя, опоясывавшие стены замка, словно стражи, и приткнувшееся у подножия холма маленькое озерцо, и сам замок.

Перед главными воротами был перекинут через ров тяжелый горбатый мост. От моста к стенам замка тянулись массивные железные цепи. В прежние времена, в эпоху рыцарей, миннезингеров и герольдов, цепи эти с наступлением темноты приходили в движение и поднимали мост. Теперь же подъемный механизм моста представлял собой груду ржавых барабанов и зубчатых колес, цепи обвисали и были обвиты плющом. Сам мост, навсегда потерявший способность подниматься, лежал поперек рва, тоже обветшалого, поросшего крапивой и лозняком.

Был на исходе второй час ночи, когда у горбатого моста появились три тени. Они пересекли ров, приблизились к стене замка, вдруг метнулись в сторону, замерли. Послышался шорох, чуть треснула веточка, и мимо, высоко вскидывая зад, проскакал зверек.

– Кролик, – прошептал майор Перцев. – Чтоб тебя!..

Аскер опустил пистолет. Разведчики невольно усмехнулись, глядя, как катится вниз по склону холма насмерть перепуганный длинноухий.

Аскер обернулся к капитану Люлько:

– Проверьте ворота.

Люлько кивнул, скрылся за выступом стены. Вскоре он вернулся.

– Ворота заперты. Придется через стену. Я знаю место, где это удобно.

– Ведите.

Люлько пошел вперед. За ним двинулись остальные.

– Здесь, – сказал Люлько, когда разведчики оказались возле старой сосны. Дерево было высоким, его верхние ветви простирались над зубцами стены, заглядывали в парк замка. Разведчики вскарабкались по стволу, перебрались на гребень стены. Спуститься в парк было нетрудно – у Люлько имелась веревка.

И вот они в разросшемся, одичалом парке. В глубь парка вела аллея. Аскер и его товарищи осторожно пошли по ней, прячась в густой тени деревьев. Временами они останавливались и прислушивались. Где-то должен был быть патруль. Возвращаясь после второго посещения замка, капитан Люлько повстречал грузовичок, который вез в замок шестерых солдат; дело происходило вечером, поэтому можно было предположить, что солдаты ехали для ночной охраны генералов СС.

Патруль обнаружили, когда позади осталось полдороги. Лежа в кустах, разведчики проводили взглядами двух автоматчиков, неторопливо шагавших по аллее. Солдаты прошли так близко, что до них можно было дотянуться рукой.

Выждав, разведчики продолжали путь. Аллея закончилась. Впереди открылась поляна. На ней и высилось главное здание замка. Вокруг него пояском тянулся низкорослый кустарник.

Замок спал. Тишину нарушало лишь легкое поскрипывание песка под ногами часового, прохаживавшегося перед входом. Вскоре показался еще один солдат, который обходил здание.

– Четверо, – сказал Люлько. – Пожалуй, и вся охрана.

– Но их было шесть, – возразил Перцев.

– Двое, надо полагать, отдыхают. Смена.

– Это только предположение, – сказал Аскер. – Которое окно?

– Седьмое от входа, налево.

Вновь показался солдат, обходивший здание.

– Минута, – сказал Перцев, подсчитавший, сколько времени занимает путь автоматчика вокруг здания.

Еще три минуты ожидания. Еще три рейса часового вокруг дома.

И вдруг луч фонарика у входа, мигающий свет в окнах – и еще двое патрульных на дороге.

– Нет! – Аскер сжал руку Перцева. – Нельзя рисковать, провалим все дело.

Как бы в подтверждение этих слов где-то в замке глухо залаяли собаки, осветилось еще одно окно.

– Как же быть? – повторил Перцев.

Аскер не ответил. Рушился весь план, составленный разведчиками после того, как они прослушали беседу эсэсовцев с Фредом Теддером. Главным в плане было проникнуть в замок и добыть адрес того самого агента иностранной разведки, который Теддер передал Зейферту. И вот теперь Аскер отказался от решения идти в замок: малейшая неточность, случайность погубили бы все то, чего они достигли с таким трудом.

– Как же быть? – прошептал Перцев.

– Уходим. А там подумаем.

Вновь промелькнули три тени по обочине аллеи парка, у зубчатой стены, на горбатом мосту.

…Разведчики отошли подальше от дороги, залегли в густой поросли орешника. Здесь предстояло дождаться утра – идти в город ночью они не могли.

Аскер сидел, обхватив руками голову, поглаживая ладонями виски. Что же предпринять?

Как добыть адрес агента, который связан с Теддером?

От того, сумеют ли они установить, где прячется этот человек, зависит очень многое.

Об этом же напряженно думали и двое других разведчиков.

Решения не было.

Час прошел, за ним второй, а они все сидели на склоне холма, в небольшой заросшей ложбине.

Стало сыро. Постепенно начали проступать очертания замка – будто снимок проявлялся в ванночке фотографа.

Приближался рассвет.

Аскер поднял голову, поежился.

– Неудача, – глухо проговорил он. – А Теддер сегодня уезжает!..

«Сегодня уезжает». Перцева будто толкнуло.

– А из замка еще не выходил, разумеешь? – Он схватил Аскера за руку.

Секунду они глядели друг другу в глаза. Аскер порывисто притянул и обнял товарища. Он понял его с полуслова. В самом деле, Теддер после беседы с Зейфертом и Упицем не покидал замка, там и заночевал. А сегодня уезжает. Значит, должен в ближайшие же часы повидать своего человека и передать ему обломок гребенки. И если установить за Теддером наблюдение…