Текст книги "Тайник на Эльбе"

…И это, кажется, удалось!

– В новое хранилище? – переспросил Аскер, усаживаясь в машину. – После встречи с вами мне тоже пришла в голову эта мысль. Что ж, полагаю, шеф будет доволен. Но я опасаюсь, что русская разведка… Мне кажется, она может помешать.

Он старался говорить спокойно, но сейчас не узнавал собственного голоса.

– Бомбардировки в Карлслусте – работа русской разведки. – Зейферт включил передачу и тронул автомобиль.

– Не могу себе уяснить, зачем это русским! – Аскер пожал плечами. – Им, как я понимаю, нужны архивы, но не пепелища.

– Разумеется, – усмехнулся Упиц. – Но когда до архивов нельзя добраться, их предпочтительнее уничтожить, чем отдать противнику.

– Вот оно что, – протянул Аскер.

– У вас будет связь с Теддером? – спросил Зейферт.

– Да, под утро.

– Можете передать: Упиц выезжает в Карлслуст.

– Когда?

– Буду там завтра, во второй половине дня, – сказал группенфюрер.

– А колонна?

– Придет ночью.

– Грузовики?

– Да. Русские разбомбили железную дорогу к западу от Карлслуста, разрушили два моста, так что ничего другого не остается.

– В Карлслусте два крупных гаража. И оба разбиты – об этом писали в газетах. Где же возьмете машины?..

– Слишком любопытны, господин Аппель, или как там вас! – Зейферт угрюмо оглядел собеседника.

– Что поделаешь. – Аскер вздохнул. – Такова уж моя профессия. Я за тайник отвечаю головой. С меня спустят шкуру, если прежде ваших грузовиков подоспеют самолеты русских.

– Успокойтесь, – сказал Упиц. – Колонна вызвана из Гамбурга.

– Вот теперь ясно. – Аскер вытер лоб. – Теперь можно разговаривать с шефом.

– Передайте, что послезавтра на рассвете архивы будут в безопасности.

– Хорошо. Не подвезете ли меня к вокзалу?

Зейферт кивнул. Скоро машина остановилась на привокзальной площади. Аскер вылез.

– Прощайте, – сказал он. И, обращаясь к Упицу, добавил: – Быть может, мне придется навестить вас завтра в Карлслусте. Как вас найти?

– Звоните дежурному по абверу. Он будет знать.

Автомобиль отъехал.

Глава двадцать пятая

1

Через два часа после встречи Аскера с Зейфертом и Упицем в домик Тамары Штыревой принесли телеграмму. Текст был самый безобидный, но капитан Люлько разволновался. Он составил короткую шифровку, которую Тамара, как только настало время связи, передала в эфир. Сам же собрался и ушел.

Глубокой ночью с аэродрома близ Варшавы поднялась тройка тяжелых транспортных машин. В воздухе звено транспортников встретилось с группой бомбардировщиков, шедшей на запад. Встреча была согласована заранее. Бомбардировщики расступились, и грузовые самолеты заняли место в центре строя.

Медленно текло время. Штурманы методически отмечали прохождение маршрута: Кутно… Конин… Познань… Варта… Теперь еще два десятка километров – и Берлин. По команде флагмана самолеты отвернули к северу и обошли Берлин. Вскоре далеко внизу промелькнули редкие огоньки. Штурман ведущей группы определил – по дороге Эберсвальде – Виттенберге движется колонна автомашин. Бомбардировщики прошли над колонной, не удостоив ее внимания. Затем в просвете между облаками тускло блеснула извивающаяся полоска. Это была Эльба. Самолеты взяли еще севернее и пошли над рекой. Они миновали Остбург, тоже не задержавшись над ним. Следующий большой населенный пункт был Карлслуст. Самолеты шли туда.

Группа вышла на цель незадолго до рассвета. Первый удар был нанесен по системе противовоздушной обороны. Самолеты располагали точными данными о дислокации средств ПВО и с первых же заходов подавили зенитную батарею, несколько прожекторов, разбили две артиллерийские радиолокационные установки.

Затем налету подвергся аэродром, расположенный к северо-западу от Карлслуста. Самолеты действовали, не встречая серьезного сопротивления. Стреляли только батареи и пулеметные установки, оборонявшие аэродром. Вражеских же истребителей в воздухе не было. Осенью предпоследнего года войны, когда над Германией непрестанно висели эскадры бомбардировочной авиации союзников, фашистские истребители уже не представляли той силы, какой являлись в первый период войны. Десятки тысяч «мессершмиттов» и «хейнкелей» нашли могилу на Восточном фронте от огня советских летчиков и зенитчиков, немалое количество гитлеровских истребителей было уничтожено американцами и англичанами. И теперь нередко случалось, что при налетах на объекты в глубоком фашистском тылу навстречу бомбардировщикам не поднимался ни один истребитель.

Так было и при описываемом налете на Карлслуст. Советские самолеты стали в круг над аэродромом, осветили его, разбомбили служебные помещения, два ангара и метеостанцию. Одна из бомб угодила в подземное бензохранилище, вверх взметнулось пламя, потянулись клубы дыма. Специально выделенные самолеты вели бой с зенитной артиллерией.

В разгар бомбежки тройка транспортных самолетов скользнула в сторону и на малом газу прошла к поросшему лесом оврагу, который тянулся в нескольких километрах от аэродрома. Из оврага замигал лучик фонарика. Сигналил капитан Люлько. На этот ориентир самолеты выбросили первый отряд парашютистов.

В заключение бомбардировщики уложили серию стокилограммовых бомб на северо-восточную окраину Карлслуста, где было несколько промышленных предприятий, и дальше – в направлении к лесу на берегу Эльбы, близ моста и развилки дорог.

2

Утром адъютант доложил генералу Упицу: вызванный работник прибыл из Остбурга и ждет.

Упиц приказал его ввести. В кабинет вошел штурмфюрер Адольф Торп.

Упиц разрешил ему сесть и начал беседу.

– Вызваны по важному делу, – сказал он. – О том, что бомбят Карлслуст, знаете?

– Да.

– Учтите: бомбят русские.

– Разве не янки? – Торп был удивлен.

– Русские, – повторил Упиц. – В том-то и дело. За четыре последних дня четыре налета. Город не трогают – только окраины и окрестности, главным образом северо-запад и северо-восток. – Он помолчал. – Действуют так неспроста. По всему выходит, что мы были излишне самонадеянны.

И Упиц поведал Торпу о секретном хранилище.

– Да, видимо, разнюхали о тайнике, – сказал Торп. – Разнюхали, но не знают точно, где он. Или потеряли надежду до него добраться. Вот и нащупывают, чтобы обнаружить. Это не случайно, что бомбят также и магистрали, идущие на запад. Стремятся вывести их из строя, чтобы воспрепятствовать эвакуации тайника. Из трех дорог уже разбиты две. Торопятся…

Упиц молчал.

– А что, если в Карлслуст перебрался тот самый разведчик русских? – осторожно спросил Торп.

– Краузе – Губе?

– Да. Ведь он мог так поступить, господин группенфюрер, хотя бы для того, чтобы убедиться: налеты достигли цели и архивы уничтожены.

– Мог, – сказал Упиц. – Тем более что в Остбурге ему уже нельзя было оставаться. Да, вы верно рассуждаете, Торп. Я вас по этому делу и вызвал. Отправляйтесь в Карлслуст. Там предстоит серьезное дело. А у меня тревожно на душе… Отправляйтесь и как следует пошарьте в городе.

– Но я этого Краузе видел только раз, да и то со спины.

– Кюмметц и другие составили словесный портрет. И он у вас.

– Словесный портрет хорош, когда у человека имеются особые приметы. В описании же, которым располагаю я, – ничего, за что можно было бы ухватиться.

– Все равно, Торп. Отправляйтесь. Я тоже буду там, но позднее. А вы – сейчас. Сию минуту, Торп. Я распоряжусь, чтобы вам дали машину.

– Не надо, господин группенфюрер, у меня сильный мотоцикл.

– Ну и отлично. Отсюда до Карлслуста недалеко.

– На моем мотоцикле часа два.

– Выезжайте немедленно. – Упиц встал. – Вечером я приеду. Явитесь ко мне. Вам будет дано другое важное задание.

3

Берлинский поезд прибыл в Карлслуст на рассвете, когда налет советских бомбардировщиков на город был закончен.

С этим поездом вернулся Аскер. Он вышел на площадь. В воздухе висели клочья ржавого дыма. Ветер мел по тротуару хлопья тяжелой, жирной сажи. Где-то вдали играли в небе отблески пожара. Было тихо, пахло гарью.

Став Карлом Аппелем, Аскер должен был избегать встречи с товарищами, не мог показываться у дома Штыревой. Правда, логика, здравый смысл подсказывали, что слежки быть не должно: Зейферт и Упиц не пойдут на это из соображений собственной безопасности. Но Аскер не имел права даже на малейший риск. Ведь сейчас все зависело от того, как безупречно проведет он роль Карла Аппеля.

Эта предосторожность оказалась далеко не лишней. Вопреки запрещению генерала Зейферта, группенфюрер Упиц все же установил наблюдение за домом № 15 по Берлинерплац, ибо всегда предпочитал знать чуточку больше своего шефа. Слежка была поручена работнику, который умел держать язык за зубами, и с этой стороны Упиц неприятностей не опасался.

И вот сейчас за Аскером двигался человек в резиновом плаще, черном шелковом котелке и с зонтиком в руках.

Но не только он наблюдал за разведчиком. Еще дальше, позади Аскера и агента, шел майор Перцев. Охраняя Аскера, он совершил поездку в Берлин, был свидетелем его первого и второго свиданий с чинами абвера, вернулся в одном с ним вагоне.

Поездку совершили, конечно, порознь. Поэтому Перцев не попал в поле зрения наблюдателя. Но и сам Перцев долгое время не мог заподозрить человека с зонтиком – тот вел себя безукоризненно. И только при высадке в Карлслусте, перехватив взгляд агента, брошенный на Аскера, Перцев понял, с кем имеет дело.

Надо было действовать. Перцев перешел на правую сторону улицы и быстро зашагал вперед. В конце квартала виднелась телефонная будка. Она-то и была нужна Перцеву. Он вновь пересек улицу, вошел в будку, снял трубку. Когда Аскер поравнялся с будкой, дверь которой была полуоткрыта, майор Перцев, не оборачиваясь, сказал:

– С зонтиком, сзади!

Вскоре поравнялся с будкой и наблюдатель. На человека, который стоял в ней и вел оживленный телефонный разговор, он не обратил внимания.

Через квартал Аскер тоже вошел в будку. Он опустил монету, набрал номер телефона Штыревой.

– Слушаю, – раздался в трубке ее голос.

– Здравствуйте, – сказал Аскер. – Попросите вашего мужа заехать за мной на такси. Жду его через двадцать минут у себя.

И он повесил трубку.

«У себя» означало – на Берлинерплац, 15, ибо Аскер, обнаружив, что за ним наблюдают, должен был идти именно туда: ведь Аппель пошел бы с вокзала домой!

Но находиться в доме № 15 продолжительное время было рискованно: неизвестно, какие связи были у Аппеля в этом городе.

Майор Перцев знал, куда при таких обстоятельствах должен звонить Аскер. Он проводил его до дома на Берлинерплац, убедился, что наблюдатель остался неподалеку и уходить не собирается, и отправился на поиски телефона.

Будка оказалась на ближайшей улице, квартала за три. Перцев связался со Штыревой, и та передала просьбу Аскера.

Остальное было нетрудно. Перцев взял такси, задержал его немного в конце улицы и, когда убедился, что поблизости нет других легковых машин, подъехал к дому номер пятнадцать. Аскер ждал за дверью. Как только такси притормозило, он вышел и сел в машину.

Машина тронулась. Перцев оглянулся. На перекрестке метался человек в котелке. Размахивая зонтом, он тщетно пытался остановить проезжавший мимо грузовик.

4

Овраг, откуда Люлько сигналил парашютистам, был глубок и сплошь порос мелким, но довольно густым лесом.

Парашютисты приземлились в назначенном месте. Несколько человек, опустившихся за пределами оврага, быстро сориентировались и добрались до места сбора.

Выставив охранение, воздушные бойцы проверяли оружие – ручные пулеметы, противотанковые ружья, разыскивали грузовые парашюты, распаковывали ящики с гранатами и патронами.

Командир отряда, высокий сухощавый подполковник, с коричневым от загара лицом и светлыми прозрачными глазами, и капитан Люлько склонились над картой. Боевая задача – захват аэродрома – была известна подполковнику еще несколько дней назад, когда отряд только готовился к операции, тщательно изучена, и сейчас командир лишь уточнял обстановку.

Подполковник подозвал ординарца. Тот подбежал.

– Командиров взводов ко мне, командира разведки, врача!

Пока вызванные собирались, командир отряда и Люлько отошли в сторону, где развернули свое хозяйство радисты. Связь уже была установлена. Подполковник передал им листок бумаги с колонкой цифр. Это было шифрованное сообщение о том, что отряд благополучно приземлился и готовится к выполнению задачи.

Послав сообщение, рацию оставили включенной. Она должна была непрерывно слушать станцию генерала Лыкова.

Инструктаж, проведенный с командирами, был краток: отряд приступает к боевой работе только ночью, по специальному указанию. Пока соблюдать строжайшую боевую готовность и бдительность. Операция будет сорвана и отряд обречен на гибель, если противник обнаружит его раньше срока. Единственно, что позволено, – это изучить подступы к оврагу для организации обороны.

5

Адольфа Торпа преследовали в дороге неудачи. Сначала надолго задержал прокол камеры заднего колеса, затем пришлось менять запальную свечу. Стремясь наверстать потерянное время, он гнал машину во всю мочь и у въезда в город чуть было не столкнулся со встречным велосипедистом. Тот, выскочив из-за поворота, едва успел посторониться.

На велосипеде ехал майор Перцев. В те минуты, когда Торп, притормозив у здания абвера, ставил на подножку свой мотоциклет, Павел Перцев уже миновал лесок у развилки дорог возле моста через Эльбу и катил по шоссе, которое вело на Гамбург.

Не теряя времени, Торп отправился в город. Здесь он пробыл до вечера, слоняясь по магазинам, заглядывая в рестораны и кабачки, в сады и парки. Вид у Торпа был праздный. Казалось, он глубоко равнодушен ко всему. На деле же Торп буквально цеплялся взглядом за каждого, кто хоть сколько-нибудь походил на Аскера.

Настроение у Торпа было дрянное. Он понимал, что, действуя наобум, без всякого плана, не располагая данными, не может рассчитывать на успех – разве что выпадет очень большая удача. А Торп не привык так работать. Поэтому положение, в котором он сейчас оказался, раздражало, злило. Однако Торп добросовестно выполнял приказ Упица.

Когда стемнело, он облегченно вздохнул и отправился в абвер. Группенфюрер Упиц уже был на месте. О Торпе доложили. Он был принят, выслушан и отпущен ужинать.

– Явиться в десять часов, – сказал Упиц. – Будете выполнять специальное задание.

Вскоре после ухода Торпа гарнизонный пункт противовоздушной обороны сообщил о появлении советских самолетов. Но тревоги еще не объявили – самолеты шли стороной, возможно, что и не на Карлслуст.

Это предположение оправдалось. Бомбардировщики обошли город и устремились на северо-запад.

Минутой позже в кабинете, где находился Упиц, зазвонил телефон.

– Господин Упиц? – послышалось в трубке.

– Да, это я.

– Карл Аппель звонит. Прошу вас немедленно меня принять.

С помощником Теддера следовало разговаривать где-нибудь вне здания абвера. Но Упиц не мог отлучиться из кабинета. Аппель же был настойчив. И, рассудив, что сейчас вечер и большинства сотрудников нет в управлении, Упиц решил рискнуть.

– Ладно, – сказал он, – приезжайте прямо сюда. Я предупрежу дежурного.

Вскоре Аскер входил в кабинет группенфюрера.

– Вы встревожены, – сказал Упиц, бросив взгляд на посетителя. – Что случилось?

– Только что прошли бомбардировщики. Говорят, это русские.

– Да.

– Но они прошли на северо-запад!

– Так что же?

– На северо-западе Гамбург. Ведь именно оттуда должна прибыть колонна грузовиков.

– Колонна уже в пути. – Упиц поглядел нa часы. – Она пятнадцать минут как вышла. И ей уже ничто не угрожает. Даже если Гамбург сровняют с землей.

– Пятнадцать минут в пути. – Аскер взглянул на генерала. – Таким образом, машины будут здесь?..

– В полночь.

– Что же мне делать до этого времени?

– А чем вы собираетесь заняться в полночь?

– Присутствовать при погрузке архивов.

– Это невозможно.

– Почему?

– Невозможно, – повторил Упиц.

– Но… таков приказ Теддера. И я не сказал еще всего. Мне поручено сопровождать колонну.

– Куда?

– Боже мой, туда, куда она повезет архивы! … Да и вообще я не могу здесь больше оставаться. С некоторых пор мне оказывают м-м… усиленное внимание. Это не очень приятно. Мы с шефом не хотели бы подводить вас или господина Зейферта. А так обязательно случится, если меня провалят.

Упиц все понял – он лишь часа два назад выслушал доклад сотрудника, сопровождавшего Аскера из Берлина в Карлслуст.

– Но это опасно, – пробормотал он.

– В вашей власти сделать так, чтобы мы с вами не рисковали.

Упиц задумался.

– Ладно, – сказал он. – Приходите сюда в полночь… Нет, в одиннадцать часов.

Аскер покинул абвер. Убедившись, что за ним нет наблюдения, он вошел в телефонную будку и вновь позвонил Штыревой.

Фрау Готбах должна была передать супругу, что те, кого он ждет, выехали в девять часов и будут в полночь.

– Хорошо, – ответили Аскеру, – спасибо за хлопоты. Мы так рады!..

– Ну что вы, фрау Стефания. Какие же это хлопоты. Ведь мы старые друзья. Кстати, можете заодно передать, что я договорился, как меня и просили, и буду присутствовать при погрузке товаров.

– Чудесно. Муж будет в восторге!

– Прощайте, фрау Стефания.

– Доброй ночи!

Глава двадцать шестая

1

Группенфюрер Упиц был информирован правильно. Самолеты, пролетевшие восточнее Карлслуста, были советскими бомбардировщиками. Они шли курсом на северо-запад.

В строю боевых машин находилось пять транспортников. Миновав Карлслуст, группа пошла над автомобильным шоссе Берлин – Гамбург. Но не Гамбург был ее главной целью. Она выполняла особое задание.

Примерно на тридцатом километре от Карлслуста, в районе, где местность пустынна, с земли взвилась белая ракета. Группа плавно отвернула на сигнал. Внизу замигал фонарик. Самолеты убавили газ, и с транспортных машин посыпались парашютисты. Они растянулись в воздухе длинной цепочкой – самолеты не задерживались, лишь снизили скорость. Это был второй десантный отряд из группы генерала Лыкова.

Один за другим опускались парашютисты. Шелковые купола, окрашенные в темные тона, почти не просматривались в воздухе. Воины были в форме немецких солдат и офицеров. Однако это не смутило встречавшего их майора Перцева. Первый, кого он увидел, был полковник Рыбин, одетый в мундир майора вермахта. Разведчики обнялись.

– Павел Петрович, дорогой, сколько же мы с тобой не виделись – два года, а!

– Два года, товарищ полковник!

– Дома у тебя все в порядке, звонил перед выездом из Москвы: жена и дочурка здоровы.

– Спасибо, Орест Иванович. Какова обстановка?

– Еще не знаю. – Рыбин обернулся, позвал: – Коржов!

Из темноты вынырнул офицер. На его мундире были погоны гауптмана.

– Знакомьтесь, – Рыбин представил разведчиков.

Затем он приказал Коржову развернуть радиостанцию.

Вокруг в темноте, которая еще больше сгустилась (луна ушла в тучи), ощущалось непрерывное движение. Был слышен шорох шагов, приглушенные голоса.

Вернулся Коржов.

– Рация к работе готова, товарищ полковник!

Он провел Рыбина и Перцева в маленькую ложбинку, где был установлен передатчик. Шкала настройки мягко светилась. Сияла рубином крохотная индикаторная лампочка. У аппаратуры возились двое радистов.

– Вызывайте, – приказал Рыбин.

Радист заработал ключом, перешел на прием и стал записывать. На бумаге росли столбики цифр. Когда первый листок был заполнен, Коржов взял его, уселся в сторонке и, подсвечивая себе фонариком, стал расшифровывать. Рыбин прочитал часть радиограммы. Генерал Лыков сообщал: колонна грузовиков вышла из Гамбурга в двадцать один час, ожидается в Карлслусте в полночь.

– Точно, что будут идти этой дорогой? – спросил Коржов. – Другой нет?

– Была, – ответил Перцев. – Была дорога, но две бомбежки вывели ее из строя. Взорваны два виадука и мост.

Радист закончил прием, Коржов быстро расшифровал вторую часть радиограммы. Сообщалось: первый отряд через час приступает к операции.

Речь шла о десанте у аэродрома.

В конце шифровки было предупреждение: у хранилища находится майор Керимов, соблюдать строжайшую осторожность.

Рыбин обернулся:

– Товарищ Коржов, предупредите десантников: что бы ни случилось, ни одного штатского не трогать. Да и вообще избегать применять оружие. Объясните, что среди врагов – наш разведчик.

– Есть, товарищ полковник. – Коржов ушел.

– Не беспокойтесь, Орест Иванович, – сказал Перцев. – Я впереди буду, как увижу его, прикрою, чтобы все было в порядке…

…А Керимов в эти минуты отдыхал. Он лежал, вытянувшись во всю длину кровати и заложив руки за голову. Оружие он осмотрел и проверил, план действий обдумал. Теперь, перед заключительным этапом операции, надо было набраться сил. Напряжение этих месяцев, особенно дней, проведенных в Карлслусте, не прошло бесследно. Он осунулся, от углов рта легли заметные складки, глаза покраснели, смотрели устало. Вот бы вздремнуть часок. Но разве заснешь, когда нервы натянуты до предела и в голове тысячи мыслей, одна тревожнее другой!.. Так ли он действовал, как надо, хорошо ли все спланировал? Кажется, да. И все же… Он сел в кровати, потянулся за сигаретами, но усилием воли заставил себя снова лечь, расслабиться, закрыть глаза.

…В половине двенадцатого он подходил к зданию контрразведки. Задержка была умышленной, чтобы сократить время пребывания в абвере, где могли произойти нежелательные встречи.

Группенфюрер Упиц был в плаще и фуражке, нервно шагал по кабинету.

– Опаздываете, – проворчал он, неприязненно взглянув на Аскера.

Они спустились, сели в машину. Вел автомобиль Упиц, вел мастерски, на большой скорости. Машина срезала углы, почти не тормозя на поворотах, и мчалась, мчалась…

– Не может случиться, что колонна запоздает? – спросил Аскер.

– Не может. Она уже на подходе.

– Но….

– Никаких «но». Я же сказал: она на подходе.

– По времени, конечно, так оно и должно быть…

– Не по времени. Час назад навстречу грузовикам выехал мой человек. В его машине передатчик.

Посланцем Упица был штурмфюрер Торп. Он встретил колонну в двух десятках километров от Карлслуста. Маленький вездеход Торпа прижался к кювету, а навстречу с ревом неслись тупоносые дизели с высокими деревянными бортами. Они шли порожняком. Торп насчитал тридцать машин.

Пропустив колонну, Торп развернулся и помчался за ней, быстро настиг грузовики, поравнялся с головным дизелем и сделал шоферу знак остановиться. Тот повиновался. Вездеход проехал чуть вперед и тоже стал.

Торп вылез, подошел к грузовику. Рядом с водителем сидел пожилой майор.

– Что за машины? – спросил его Торп, притронувшись рукой к шляпе. – Куда следуют?

– А по какому праву вы задаете вопросы? – в свою очередь спросил майор.

Торп вынул удостоверение. Рыбин – это был он – взял его, осветил фонариком, просмотрел и вернул.

– Все в порядке, – сказал он. – Мы колонна особого назначения. Следуем в Карлслуст за каким-то важным грузом. Посланы в распоряжение…

– Группенфюрера Упица?

– Его самого.

– Двигайтесь за мной. Я должен проводить вас к месту погрузки.

– Хорошо. – Рыбин сунул в рот сигарету, протянул портсигар Торпу. – Не желаете, господин штурмфюрер?

– Спасибо.

Торп взял сигарету. Закурили. Сигарета оказалась хорошей.

– Вы один в машине? – спросил Рыбин.

– А что?

– Быть может, заберете меня к себе? Надоело трястись в этом ящике.

– Пожалуйста! – Торп погасил сигарету, пошел к вездеходу.

Рыбин вылез, оглядел колонну. Она уже подтянулась и выстроилась на правой стороне шоссе.

– Гауптман Биндер, – позвал он.

– Гауптмана Биндера вызывает майор Панцингер, – прокричало несколько голосов.

Показался офицер. Придерживая рукой кобуру пистолета, он подбежал к Рыбину. Это был Перцев.

– Поедете в головной машине, – сказал ему Рыбин и шепнул: – Километров через пять остановите колонну и вызовете меня.

– Слушаюсь!

Рыбин поспешил к Торпу. Перцев влез в кабину головного грузовика.

В вездеходе первые несколько минут ехали молча. Рыбин уголком глаза наблюдал за тем, как Торп, ведя машину левой рукой, правой включил смонтированный на щите передатчик, настроился и передал в микрофон сообщение о том, что колонна встречена.

Полковник знал Торпа по донесениям Керимова. В одном из последних сообщений утверждалось, что Торп надежно изолирован. А вот теперь гитлеровец, живой и невредимый, сидит рядом с Рыбиным. Что же произошло? Где Керимов? Все ли с ним благополучно? До последнего времени в этом можно было не сомневаться – Рыбин знал, что переданное в половине десятого вечера сообщение об автомобильной колонне добыл именно он, Керимов. Ну а сейчас? Ведь с тех пор прошло более двух часов! И еще: Керимов находится у тайника. Значит, вместе с Упицем. Но ведь и Торп оттуда. Как же они не встретились? Или – встретились?.. Обожгла мысль: вдруг Керимов провален, и затея с эвакуацией архивов в другое хранилище подстроена абвером с целью выманить и уничтожить побольше советских разведчиков!

Подозрения усилились, когда полковник стал анализировать поведение Торпа. Ведь могло быть так, что Торп согласился взять его в машину и при нем передал сообщение о колонне, чтобы усыпить его бдительность. Заодно он изолировал Рыбина от других десантников!..

Закончив передачу, Торп снял наушники, полез в карман за сигаретами. Рыбин поспешил протянуть ему портсигар.

– Прошу, – любезно сказал он. – За сигареты ручаюсь, привезены из Турции.

– Я уже успел оценить их. – Торп кивнул, взял сигарету.

– Вы поедете с грузом? – осведомился Рыбин, чиркнув спичкой и давая спутнику прикурить.

– Вряд ли. У меня есть дела поважнее. – Торп мрачно усмехнулся. – Ловлю одного типа.

– Любопытно. Кого, если не секрет?

– Секрет, – сказал Торп.

Сзади раздались настойчивые гудки. Рыбин обернулся. С головного грузовика делали знаки.

– Остановите, – сказал Рыбин. – Там что-то случилось.

Вездеход притормозил. Стал и шедший следом дизель. К Рыбину подбежал солдат и доложил, что у одной из машин спустил скат.

– Надо ехать. – Торп с беспокойством поглядел на часы. – А грузовик пусть догоняет.

– Нет, – возразил Рыбин. – У меня строгий приказ – доставить всю колонну до последней машины. Предупредили, что придется принять большой груз. Схожу, ускорю ремонт.

– Идите, – проворчал Торп. – Идите, только оставьте еще сигарету.

– Охотно!

Рыбин вновь раскрыл перед контрразведчиком портсигар.

Встретившись с Перцевым, полковник Рыбин рассказал о Торпе, о возникших подозрениях.

– Торп? – тревожно переспросил Перцев. – Не ошиблись, товарищ полковник?

– Я видел его удостоверение.

– Надо успеть предупредить Керимова. Но как это сделать? – Перцев задумался. – Сможете задержать вездеход неподалеку от места, где нас будут встречать?

– Надолго? – спросил Рыбин.

– Как удастся. Хоть на полминуты.

– Смогу.

– Тогда я все устрою. – Перцев стал объяснять: – Грузовики обойдут замешкавшийся вездеход и…

Раздались нетерпеливые гудки автомобиля Торпа.

– Понял. – Рыбин положил руку на плечо Перцева. – Действуйте. А мы все будем поблизости.

– Ясно.

– По машинам!

2

Колонна шла по левому берегу Эльбы. Постепенно шоссе стало отклоняться от реки. Между дорогой и водой тоненькой полоской пролегла рощица. Она делалась все шире и гуще и километров через пять превратилась в лес. На закруглении шоссе Торп сбавил скорость, выглянул из кабины. Грузовики шли следом.

– Здесь? – спросил Рыбин.

– Да, в этом лесу.

Рыбин взглянул на часы. Было одиннадцать.

Торп совсем убрал газ. Теперь машина еле ползла. Так ехали несколько минут. Торп напряженно вглядывался вперед. Казалось, он ищет кого-то. Неожиданно перед радиатором автомобиля возник человек с поднятой рукой.

– Наконец-то, – с облегчением пробормотал Торп.

Человек подошел. Это был гауптман – высокий, худощавый, в роговых очках с большими выпуклыми стеклами. Торп молча подвинулся вправо, освобождая место водителя. Офицер сел за руль.

– Не растеряли машин в дороге? – спросил гауптман.

– Нет, – сказал Торп.

Вездеход тронулся. Гауптман высунулся из окошка, поглядел назад, коротко просигналил. Затем подал влево и осторожно перевел вездеход через обочину дороги в лес. Зажглись фары вездехода. Световой луч уперся в стволы могучих елей. Деревья стояли так тесно, что чаща казалась непроходимой.

– Стена, – пробормотал Торп.

– Стена, – усмехнулся гауптман, резко перекладывая руль.

Он, видимо, хорошо знал лес. Вездеход петлял, едва не задевая боками за древесные стволы, вычерчивал зигзаги, лавировал в буреломе и густом кустарнике.

Рыбин посмотрел в заднее окошко. Грузовики двигались следом.

Прошло минут сорок. Впереди открылась поляна. Машина пошла ровнее.

– Сейчас будет обрыв, – сказал гауптман, – держитесь.

Рыбин увидел обрыв, когда до него осталось несколько метров, невольно схватился руками за борт машины. У обрыва дежурил второй офицер. Он подошел, показал рукой в сторону.

– Бери правее!

Гауптман послушно направил машину вправо. Офицер остался.

Рыбин видел, как он направился к головному грузовику, который следовал метрах в двадцати за вездеходом.

Вот и обрыв. Казалось, колеса вездехода повисли над бездной и сейчас машина рухнет вниз. Но гаупт-ман ловко сработал рулем, автомобиль взял чуточку в сторону и заскользил по крутому песчаному склону. Кабину заволокли облака пыли. Пыль вилась столбом и в пучке света от фар. Видимости не было никакой. Однако гауптман, включив оба тормоза, благополучно достиг дна лощины, затем умело взял крутой подъем и отъехал в сторону.

– Поглядим, как грузовики, – сказал он.

Пассажиры вылезли и подошли к краю обрыва.

Ночь наполнял рокот дизелей. Тяжелые автомобили, смутно видимые в темноте, подъезжали к краю лощины, ныряли вниз, с ревом карабкались на подъем. То и дело вспыхивали и гасли фары. Но они мало помогали – лощина была затянута пылью, и пыль все густела.

– Ловкие парни, – сказал гауптман, глядя, как умело действуют шоферы грузовиков. – А, черт!..

Один из грузовиков, только начавший спуск, вдруг стал боком, повалился на борт и, переворачиваясь, покатился по склону.

Рыбин устремился к нему.

– Назад, – крикнул гауптман.

Но Рыбин не слышал. Вот он у грузовика.

Шофер, придавленный машиной, лежит без движения. Он мертв. Два других десантника невредимы – в момент аварии их выбросило из кузова.

С минуту Рыбин стоял над телом погибшего товарища. Несколько часов назад восемь жизней отдали десантники, чтобы перехватить автомобильную колонну из Гамбурга, – операция была тщательно разработана, внезапна, и все же пришлось выдержать тяжелую схватку. Сейчас погиб еще один. А скольких постигнет та же участь, прежде чем архивы будут изъяты и переправлены через линию фронта!

Распорядившись, чтобы тело подняли наверх и погрузили в одну из машин, Рыбин вернулся к вездеходу.

Переправа через лощину, прерванная происшест-вием, возобновилась.

И снова девственный лес, чащоба. Вот на пути вездехода выросла гряда скал. Дальше скалы обрывались, между ними и следующей грядой оказалась пропасть метра в три шириной.