Текст книги "Собирание русских земель Москвой"

373 А.А.Э., т. 1, № 9 – «Се яз, князь великий (Василий Дмитриевич), сел о своим отцем (Киприаном), митрополитом Киевским и всея Руси, управили есмь (есмы?)…» Отнести ее надо к 1392 г., но ее дате 28 июня, в лето 6900, несмотря на ошибочное указание индикта, 12-го, который относится к 1389 или 1404 г.; только по окончательном водворении на митрополию, войдя в детали управления, мог Киприан наладить восстановление своих прав и владений, потерпевших за время церковной смуты, да Киприана и не было в Москве в 1389 г.; 1404 г. маловероятен как слишком поздний; ср. Е.Е. Голубинского, указ. соч., с. 326.

374 Не разделяю уверенности М.Д. Приселкова в том, что уставная грамота Киприана составлена на основе такой же грамоты митр. Алексея; ссылки на порядки, какие были при Феогносте и Алексее, еще не доказывают существования соответственных «уставных» грамот, наша грамота перечисляет вопросы, ставшие спорными и требовавшие определения; самый порядок статей – от частных вопросов об отдельных волостях к более общим – о суде, повинностях и службе митрополичьих людей говорит скорее об отсутствии сложившегося формуляра подобных грамот. Исключительное положение и значение митр. Алексея делало, по всей вероятности, спорным вопрос о праве его преемников на все, что было признано за ним.

375 Р.И.Б., т. VI-2, с. 329–330; А.З.Р., т. 1, № 25, с. 36. Возможно, что такой исход дела был подготовлен еще Киприаном, если принять предположение Е.Е. Голубинского (Указ. соч., с. 409), что обязательство новопоставляемых епископов: «Не хотети ми приимати иного митрополита, разве кого поставят из Царьграда, как есмы то изначала прияли», которое читаем в чине избрания и поставления в епископы времен Фотия (Р.И.Б., там же, № 52, с. 454), установлено еще Киприаном.

376 «Мы, – пишет Витовт в грамоте 1415 г., – не хотели были того принята Фотиа митрополита, и он мялся паки зде, у нас быта, церковь строита, и приняли были есмо его на митрополыо киевскую» (А.З.Р., т. 1, № 25). В Москву Фотий прибыл только на Пасху 1410 г. (ПСРЛ, т. XV, с. 485).

377 Захват под разными предлогами церковных имуществ и ценностей, а также умаление тех или иных прав на доходы церковной кафедры во время ее вакантности и отсутствия митрополита – явление обычное; пользовались обстоятельствами и князья, и бояре, и церковные люди, светские и духовные. В.Н. Бенешевич издал в труде «Синагога в 50 титулов» (с. 168–169) записки о расхищенном митрополичьем имуществе, которое пришлось разыскивать митр. Феогносту (после смерти литовского митрополита Феофана – см. ст. М.Д. Приселкова и М.Р. Фасмера об «Отрывках В.Н. Бенешевича» в «Известиях отделения рус. языка и словесности» Акад. наук, 1916 г., кн. 1). Едва ли Фотий нуждается в той защите, какую дает ему Е.Е. Голубинский (Указ. соч., с. 371), пытаясь заменить содержание «клевет» на него его врагов, какое сообщают источники, другим (с. 372); раздражение Витовта, духовенства, князей и бояр вызвано не только крутой требовательностью Фотия (недаром летопись дает ему редкий по отношению к митрополиту эпитет «мужественного»), но и тем прежде всего, что доходы и церковные ценности уходят, как и при прежних митрополитах, в чужую страну, в далекую резиденцию митрополита. Фотий приезжал в Литву в 1411 г. на целый год (ПСРЛ, т. VII, с. 55). ПСРЛ, т. XI, с. 223; Р.И.Б., т. VI-2, № 38 («Точию приходы церковные сбирая и живяше инде и старая устроения и честь киевския церкви на ино место полагаше»); А.З.Р., т. I, № 25. По рассказу Никоновской летописи (т. XI, с. 224), толчок к обострению отношений дали недовольные Фотием в Москве, бежавшие от него в Литву; возможно, что сведения о раздражении против митрополита в Москве дали Витовту повод поднять заново вопрос об устранении Фотия с киевской митрополии.

378 ПСРЛ, т. XI, с. 224. Грамота епископов с отречением от Фотия – Р.И.Б., т. VI-2, № 37.

379 Р.И.Б., т. VI-2, № 38 – соборная грамота западнорусских епископов; № 39 окружное послание Фотия – протест против поставления Цамблака; № 40 грамота патр. Иосифа к Фотию об осуждении Цамблака; № 41 – грамота митр. Фотия во Псков об этом «великом и богоненавидимым церковном мятеже».

380 Данные о «смерти» Цамблака или его добровольном удалении с митрополии и уходе в Молдавию – в труде Д.И. Яцимирского «Григорий Цамблак», глава IV; Яцимирский доказывает тождество Григория Цамблака с иноком Немецкого монастыря Гавриилом, но эта гипотеза, для моего изложения безразличная, едва ли достаточно им обоснована.

381 «Соединися церковь русская и в первый мир приведена бысть», когда патриарх и царь и весь освященный собор «оправдали» Фотию его митрополию – «всю русийскую землю» – Р.И.Б., т. VI-2, № 49; окружное послание Фотия Литовской Руси. Доп. к А.И., т. I, № 183; П.С.Р.Л., т. XVII, с. 58–59. Соединение было полным, так как еще до истории с Цамблаком и Галич под общей митрополичьей властью (т. XVII, с. 55).

382 «Таже потом и стяжаниа митрополии своея церковная и доходы Фотсй митрополит начат обновляти и что где изгибло начят изыскати, или от князей и бояр, что изобижено или от иных неких лихоимцев, что восхищево, села и волости и доходы и пошлины Христова дому и пречистыа Богородици и святых великих чудотворцев Петра и Алексея; он же вся сиа от них взимаше и утвержаше крепко в дому Христове и пречистыа Богородици и святых чудотворцев Петра и Алексея во священней митропольи всея Русии и доходы, и пошлины, и земли, и воды, и села, и волости», ПСРЛ, т. XI, с. 213.

383 Два послания Фотия в. к. Василию Дмитриевичу – Р.И.Б., т. VI-2, № 35 (I и II). В первом – поучение о «непременности» установленного для церкви вселенскими соборами, православными царями и предками в. к. Василия, о высоте священнического сана, «окормлению, поддержанию» которого Дмитрий Донской обязан победой над «агарянами»; сознавая это, в. к. Дмитрий «монастырские вся пошлины и церковные, яко зеницу ока, всегда соблюдайте», и сын его обязан, памятуя, что церковь породила его крещением и воспитала и поставила «оком всей Руси» «назирать» и «смотреть» как о себе самом, «како себе добре устроити житее», так и о всех «сущих под собою», а особливо «всяку неправду и хищение и лукавство и лихоимство возненавидети»; а потому великий князь должен утвердить «благочестивым списанием» все принадлежащее церкви, утвердить и устроить «все пошлины». Второе послание поясняет, что благочестивые цари Византии считали долгом охранять церковное достояние, а великий князь, поступая иначе, не должен сетовать на митрополичье поучение, ибо он «апостольское вещает». Князь великий, хоть он и «о Богом царствует», должен помнить, что он только человек и если он унизил церковь, «насильствуя, взимая неподобающая», то себе самому он этим не поможет, а должен обратиться к Церкви и к отцу своему митрополиту с покаянной речью: «Согреших, прости мя, и имаше, о отче, во всем благопослушна и покорена мене» – и с обещанием «исполнить и исправить» все церковные пошлины, нарушенные и расхищенные, хотя были издавна утверждены прародителями.

384 В 1416 г. к митр. Фотию обратились псковичи с заявлением, что последняя их «уставная грамота», скрепленная крестным целованием при князе Константине Дмитриевиче, противоречит грамоте митрополита («Коли есте доспевали, то целование княже Константиново Дмитриевича, а через мое писание»), которую псковское посольство и представило тут же Фотию вместе с уставной, и потому подлежит отмене; в ответной грамоте Фотий наставляет псковичей, что не годилось им делать постановления (очевидно, о деле церковном), не известив сперва митрополита, но что крестное целование изменять большой грех, подлежащий епитимье, и разрешает «порушите ту новину», если от нее «будет нужа христианом», однако под условием, что псковичи сами себе помогут «и милостынею, и постом, и молитвою» – Р.И.Б., т. VI-2, № 44. Уставная грамота князя Константина Дмитриевича (во Пскове в 1407–1414 гг.) упоминается в «Псковской судной грамоте» как один из источников и, очевидно, содержит постановления относительно церковного суда и подсудности духовенства, противоречившие каноническим наставлениям Фотия. Возможно, что речь идет о той самой грамоте, которая упомянута в судной грамоте, т. е. что подлежала отмене грамота не целиком, а в некоторых статьях.

385 С.Г.Г. и Д., т. I, № 39. Едва ли можно тут видеть с Экземплярским (Указ. соч., т. II, с. 135, примеч. 388) ссылку на духовную грамоту Донского (С.Г.Г. и Д., т. I, № 34) и выполнение того наделения, которого почему-то не выполнила мать – великая княгиня. Тошня – на р. Тошне близ Вологды – по духовной в. к. Дмитрия назначена была первоначально Петру Дмитриевичу вместе с Сямою, волостью близ озера Кубенского, в придачу к Угличу – из «великого княжения». Устюжна не упоминается в духовной в. к. Дмитрия, но и это не московская, а великокняжеская волость. Это наделение князя Петра – дополнительное к его дмитровскому уделу, который духовной в. к. Дмитрия оторван от прежней связи с Галичем и рассматривается уже как часть московской вотчины. Константин родился 16 мая 1389 г., а 19 мая скончался в. к. Дмитрий (ПСРЛ, т. VIII, с. 52 и 56). Ссылка духовной в. к. Василия показывает, что Дмитрий успел дать ряд о наделении младшего сына в грамоте, дополнительной к его духовной; эта дополнительная грамотка не сохранилась как потерявшая силу в последовавших переделах, раздорах и договорных соглашениях.

386 Тошня и Успожна упомянуты в духовной в. к. Василия как находившиеся в руках великого князя в момент составления духовной («благословляю»).

387 Посажение в. к. Василия совершилось во Владимире 15 августа 1389 г.; по-видимому, Владимир «за мало дней» прямо с этого торжества поехал – с сыном Иваном и старейшими боярами в Серпухов и далее в Торжок, близ которого – в Теребенском селе – прожил, пока на Крещение 1390 г. не «умиришася» князья – ПСРЛ, т. VIII, с. 60; т. XV, с. 444.

388 ПСРЛ, т. XI, с. 121; С.Г.Г. и Д., т. I, № 35 (об этом договоре см. выше, с. 330, примечание). Ввиду ненадежности владения Ржевой, подвергавшейся литовскому захвату, договор предвидит возможность ее утраты и назначает в возмещение волости Ярополч и Медуши, с тем что князья обязуются «с единого» добиваться возврата Ржевы.

389 С.Г.Г. и Д., т. I, № 38: «Что ся есмь был отступил брату своему… Волока с волостьми, Ржевы с волостьми в удел, и брат мой… отступился мне… и яз брату своему… и его детем противу того отступился в удел и в вотчину противу Волока Городця с волостьми… а противу Ржевы… Углеча», а в придачу («к тому») – Козельск, Гоголь, Алексин, «куплю Пересветову», Лисин. Уступка Волжского Городца с волостями осложнена тем, что часть их пожалована была ранее в. к. Василием Кашинскому князю Ивану Борисовичу – в это пожалование князь Владимир и его дети не должны вступаться. Эта оговорка договорной грамоты создает некоторое затруднение: грамота утверждена по благословению митр. Киприана, умершего в 1406 г., а летописи только под 1408 г. упоминают об отъезде князя Ивана Борисовича с Кашина к в. к. Василию. Остается допустить, что князь Иван и ранее уже уходил в Москву, напр. вместе с дядей Василием Михайловичем в 1403 и 1405 гг., что сделало бы более понятным умолчание о нем в летописных сообщениях о кашинских делах до 1408 г. (см. выше).

39 °C.Г.Г. и Д., т. I, № 40.

391 Княжич Иван получает «из великого князя удела» Козельск, Гоголь, Алексин, «куплю Лисин» (вероятно, куплю Пересветову, Лисин); Семен и Ярослав «на полы» – Городец на Волге. Относительно Углича, назначенного «на полы» Андрею и Василию, не повторено указание на «удел великого князя», нет и предположения, что он, как Козельск и Городец, может быть «отоиман» (в таком случае предусмотрена замена их другими волостями); однако построение грамоты заставляет признать особое положение Углича в ряду владений серпуховской княжеской семьи. И в расчете дани Городец и Углич на особом положении: дань с них не идет в общую сумму 320 руб. серпуховской дани, а с Городца – 160 руб. в состав 1500 руб. «новгородского (Новгорода Нижняго) выхода», с Углича дань также идет в особый счет.

392 О них – у Экземплярского, т. II, с. 305–311.

393 Более чем вероятно, что и воинские силы серпуховских князей выступали в поход одним полком, но и это лишь порядок выполнения ратного долга перед князем великим.

394 Это противоречие сказалось в колебаниях терминологии грамот данного времени, которые так противоречиво употребляют слово «удел». Те владения, какие Владимир Андреевич получил от в. к. Василия, получены им «в удел и в вотчину», но эти же владения он дает своим сыновьям «из удела великого князя»: представление о двух вотчинах – московской и серпуховской, установленное во времена Дмитрия Донского, перекрещивается с представлением о возможности получить «удел» не в порядке раздела наследственных владений, а как надел, получаемый от великого князя из новых приобретений великокняжеской власти. Но такой надел принимает характер великокняжеского «пожалования» и тем самым владения прекарного, подвергнутого возможности обмена, возврата, ибо по средневековому представлению о значении «пожалования» им не устранялось вполне правовое (притязательное) отношение дарителя к отчужденному в порядке пожалования владению; обычно князья выговаривали себе право обмена уступленных волостей (С.Г.Г. и Д., т. I, № 41 и 42).

395 Эти их мены и переделы известны нам только по отрывочным указаниям источников. Попытку связно их представить см. у С.М. Соловьева (кн. 1, ст. 1131–1132). Константину составили удел из волостей Тошны и Устюжны – по духовной отца из волостей в. к. Василия Васильевича; из уступок в его пользу брата Петра, бездетного и рано умершего – в начале 1428 г. – князя дмитровского удела, который отступился в пользу Константина от Углича и от волостей, полученных от Юрия Галицкого (Шачебала и Ликургов), – С.Г.Г. и Д., т. I, № 43; из звенигородских волостей, какие отдал ему кн. Юрий, – там же; Углич затем пошел в обмен на Ржеву князю Владимиру Андреевичу, но по смерти князя Владимира возвращен князю Константину (Там же, № 52: «Удел дяди нашего княж Константинов Дмитриевича Ржева и Углич»), так как часть «удела» князя Владимира Андреевича «Углич с волостьми, Городец с волостьми, Козельск с месты да Гоголь, да Олексин, да купли Пересветовы, да Лисин» не удержались в руках его потомства (Там же, № 71).

396 С.Г.Г. и Д., т. 1, № 37, 39, 41 и 42.

397 ПСРЛ, т. V, с. 261; т. IV, с. 119 («Привести в целование под своего сына князя Василья, и он не хотя быти под своим братаничем»); т. XI, с. 237. В. к. Василий отнял у брата вотчину и подверг опале его бояр (их «поиманием» и отнятием «сел и животов»). Через год князья помирились, что отразилось на второй духовной в. к. Василия.

398 Протест князя Константина – младшего дяди – не мог вытекать из каких-либо претензий на великое княжение. Дело сводилось, надо полагать, к вопросу о семейном положении, вопросу почета, если не допустить солидарности Константина с Юрием. Их отношения довольно необычны, судя по договорной грамоте в. к. Василия Темного с Юрием Дмитриевичем: Юрий уступил Константину часть звенигородских волостей, но дань с них Константин вносит в казну Юрия; эти отношения сходны с обычными отношениями между великим и удельным князем и могли создать некоторую связь владельческих интересов между князьями-братьями.

399 «Преставися князь великий Василей Дмитреевич и по нем сяде сын его князь великий Василей в споре с дядею своим с князем Юрьем» – ПСРЛ, т. VII, с. 225.

40 °Cофийские I и II летописи (ПСРЛ, т. V, с. 263 и VI, с. 143) упоминают о посылке под Нижний на Юрия князя Андрея Дмитриевича, который «брата князя Юрья не дошед да воротился» (Карамзин читал в каких-то летописцах замечание, что князь Андрей вернулся, «норовя» брату, – И.Г.Р., т. V, примеч. 257); другие своды (ПСРЛ, т. VIII, с. 92; т. XVIII, с. 167; т. XII, с. 2) дают рассказ, где этот поход приписан князю Константину, а отступление объясняется тем, что Юрий ушел за р. Суру и нельзя было перейти к нему за реку. Вероятнее замена имени Андрея именем Константина, чем обратно, и устранение в позднейшей редакции мотива «поноровки».

401 Летописный рассказ указывает на съезд князей и бояр и обсуждение действий: великий князь «обосла же ся тогда и с братом своим и дедом великим князем литовским Витовтом, и с всеми князи и бояры земли своея здумаша послати к князю Юрыю отца своего Фотия митрополита» о мире (ПСРЛ, т. VIII, с. 92).

402 В наших источниках нет указаний на обращение к хану в эту пору, но в рассказе о позднейших пререканиях в Орде перед ханом приведены такие аргументы боярина Всеволожского: в. к. Василий дал великое княжение своему сыну по «жалованию вольного царя» и потому ищет своего права по «цареву жалованию» – по «девтерем и ярлыком», причем боярин и представил ярлык («а се твое жалование перед тобою»); если этот рассказ признать точным, то в. к. Василий обеспечил заранее утверждение своей духовной ханским ярлыком. Напомню, что его духовная была и Витовту предъявлена – ПСРЛ, т. VIII, с. 96. Посажение Василия на стол великого княжения ханским послом произошло только 5 октября 1432 г.

403 ПСРЛ, т. IV, с. 203–205; т. V, с. 25–26 (Псковская летопись поясняет, что в. к. Василий уклонился от вмешательства в защиту Пскова, ибо «бяше ему тогда брань велика с князем Юрьем, стрыем своим, о великом княжеши, но обаче о всем том небрег, вречеся»); т. VIII, с. 94; Новг. I, с. 413.

404 С.Г.Г. и Д., т. I, № 43. В договор внесена и гарантия от покушений Юрия на владения младших его братьев и серпуховских князей. Отказ его от притязаний к великому князю-племяннику полный и потомственный («Того ти всего под нами блюсти, а не обидети, ни вступатися, ни под нашими детьми»). В остальном договор обычный, но князь Юрий выговорил себе право все-таки не равняться с малолетним «братом старейшим»: если великий князь сам выступает в поход, князь Юрий только сыновей с ним посылает, а сыновей этих, как и младших дядей, великий князь имеет право посылать в походы, причем Юрий отправляет с ними своих бояр и ратных людей. Договор датирован 11 марта 6936 г.

405 С.Г.Г. и Д., т. I, № 44, с надписью на обороте: «А ею грамоту князю великому прислал (с) складною вместе князь Юрьи к Орде ида».

406 Противоречие того же характера возникло и по поводу духовной в. к. Симеона Ивановича, при осуществлении которой удел старшего сына, князя великого, ушел бы из рук носителя великокняжеской власти. Избежать таких последствий и было целью «ряда» Дмитрия Донского.

407 ПСРЛ, т. IV, с. 266: только Псковская I летопись дает точную дату выезда князей из Орды: «На Рождество Ивана Предтечи» – 24 июня 1432 г.; прибыл Василий на Москву на Петров день, 29 июня.

408 Там же: «А княженья не взяху оба». В Воскресенской летописи (т. VIII, с. 96) текст интерполирован: в отсутствие князя Тегини, покровителя Юрия, хан решил дело в пользу в. к. Василия и по возвращении Тегини из Крыма стоял на том же и даже «повеле князю Юрию конь повести» под Василием; но Тегиня воспротивился, и хан «убоявся того сътворити, по Тегинину слову, да придал князю Юрию к его отчине Дмитров с властьми всеми, и отпусти царь их на свои отчины, и прииде князь велики на Москву на Петров день, а с ним посол Мансырь-Усан царевич, тот его посадил и на великое княжение, а князь Юрий в Звенигород, а оттоле в Дмитров». Выделенные слова – вставка, ср. ПСРЛ, т. XVIII, с. 172, где текст первоначальный, без этих слов. Посажение Василия ханским послом на великое княжение состоялось только 5 октября 1432 г. (индикта 10 – ПСРЛ, т. V, с. 148; Львовская, т. XX, ч. I, с. 238, «поправляет» на индикта 8, что дало бы 1430 г.). Протест Тегиня касался нс только обряда, но всего дела по существу.

409 «Наместников дмитровских сослал, княжих Юрьевых, а Дмитров за себя взял» – ПСРЛ, т. VIII, с. 148.

410 ПСРЛ, т. XII, с. 18.

411 С.Г.Г. и Д., т. I, № 49–50. Вместе с тем князь Юрий выговорил себе особое положение: брат Константин должен его признавать «братом старейшим», а можайские Андреевичи и Василий Ярославич Серпуховской – дядей; к великому князю Юрий не обязан являться по зову («и к тобе ми не ездити») и сохраняет право не выступать в походы, а только посылать с великим князем сына, как было и в договоре 1438 г. Князь Юрий получил «в вотчину и в удел» ряд волостей («что ми ся нынеча отступил»), в том числе Бежецкий Верх, с правом поступить по своему усмотрению с теми великокняжескими пожалованиями на села и слободы, какие тут были розданы в. к. Василием или его отцом.

412 Князь Андрей Дмитриевич умер в июле 1432 г., разделив свое княжество на можайский и верейский уделы между сыновьями Иваном и Михаилом. Их договор с в. к. Василием Васильевичем (С.Г.Г. и Д., т. I, № 46), как «братьи молодшей», заключен после смерти князя Константина Дмитриевича (который тут не назван, а последний раз упоминается в исходе 1432 г. – самом начале 1433 г., в связи с отъездом И.Д. Всеволожского – ПСРЛ, т. XII, с. 17). Отсутствие имени Константина мешает принять датировку А.В. Экземплярского до октября 1432 г. (т. II, с. 322). Статья этого договора: «А даст, господине, тобе Бог, великому князю, достати своее вотчины великого княженья, нас ти пожаловати, как еси рекл, из великого княженья по пригожу» – выдвигает характерную черту всей смуты времен Василия Темного, когда потрясение сложившихся владельческих отношений открывало широкие перспективы «примыслам» путем вынужденных наделов «из великого княженья» в оплату помощи и крестоцеловальной верности и позволяет отнести договор ко времени коломенского сиденья в. к. Василия (несколько ранее заключен его договор с серпуховским отчичем Василием Ярославичем, где назван и князь Константин; С.Г.Г. и Д., т. I, № 46). Однако к тому же моменту приходится отнести и договор можайских князей с в. к. Юрием Дмитриевичем, где они принимают обязательство сложить целованье к Василию Васильевичу и быть на него за одни с в. к. Юрием, не «канчивать» с ним и не ссылаться помимо Юрия: в этом договоре в. к. Юрий называет своими владениями – вотчину свою Москву, все великое княженье, Звенигород, Галич и Дмитров («что мя Бог пожаловал и царь»), а Коломна, очевидно, отдана Василию. Вероятно, что этот последний договор (С.Г.Г. и Д., т. I, № 47) заключен раньше перехода можайских князей на сторону Василия, т. е. раньше, чем определилось положение дел, сгубившее первое великокняжеское выступление Юрия; оговорка в конце договора «А сего нам целованья промежи собе не сложити, а правити» свидетельствует о неуверенности, что положение прочно.

413 «…чтобы ныне отчины не потерять, а матка бы не скиталася по чюжей отчине», – пояснял Иван Андреевич в. к. Василию, уверяя его: «Где ни буду, а семь твой человек» – ПСРЛ, т. VIII, с. 98.

414 Его договор с в. к. Юрием (С.Г.Г. и Д., т. I, № 48) признает вотчиной Юрия и его сыновей Москву и Коломну со всем, что к ним потягло; отступаясь от крестоцелованья и сношений с Василием, рязанский князь обязуется не принимать его в свою вотчину, ни его бояр, которые ему служат. Договор упоминает о рязанской рати, которая ходила на Юрия с в. к. Василием и участвовала в разорении Галича.

415 ПСРЛ, т. V, с. 266; т. XV, с. 490 (смерть Юрия 4 июня); т. VIII, с. 98. Духовная Юрия Дмитриевича (С.Г.Г. и Д., т. I, № 51) относится не к 1434 г., а к 1432 г., пока он владел Дмитровским уделом брата Петра (так у Соловьева. Ист. России, кл. 1, ст. 1058, примечание; ср. Карамзина, И.Г.Р., т. V, с. 154).

416 ПСРЛ, т. V, с. 266; т. VIII, с. 98 («Седе на великом княженьи на Москве»).

417 С.Г.Г. и Д., т. I, № 52 и 53 – оба противня договорной грамоты сшиты вместе и скреплены печатями обоих князей; тут же второй их экземпляр (№ 54 и 55), также сшитый и за печатями. Издатели С.Г.Г. и Д. полагали, что первые две грамоты писаны под Нижним, а по водворении в. к. Василия в Москве понадобилось «утверждение» договора. Но и договор 13 июня 1436 г. («А писано на Москве месяца Иуниа в 13, в лето 6944, индикта 14») состоит из четырех документов (№ 56 и 57, 58 и 59), сшитых по два противня, каждая пара за печатями. По-видимому, в данном случае каждая из договаривающихся сторон получила по экземпляру своего договора с противнем, так что в этих 8 документах только два договорных акта.

418 ПСРЛ, т. VIII, с. 99; С.Г.Г. и Д., т. I, № 60 («Бежицким Верхом, что ся был есми отступил вашему отцу князю Юрью Дмитреевичю»).

419 А.А.Э., т. I, № 29. Одна из договаривающихся сторон – в. к. Василий и оба Дмитрия Юрьевича, другая – Василий Юрьевич; эти братья его остаются в том положении, какое определено их «докончальной грамотой» с великим князем, как он их «принял» на место их отца (в грамоте явная описка или ошибка издания: «в отца нашего место» вм. «вашего»); только в Москве получает Василий долю по духовной Дмитрия Донского, а галицкая вотчина остается за его братьями, как и все, чем их великий князь пожаловал.

420 «…стоял под Устюгом 9 недель и город взял, а воеводу великого князя Глеба Оболенского убил, а десятинника владычня Иева Булатова повесил, и много устюжан секл и вешал» – ПСРЛ, т. VIII, с. 99.

421 ПСРЛ, т. VIII, с. 100 и 121; Архангелогородский летописец дает дату ослепления Василия Темного – 21 мая 1436 г.; изд. 1819 г., с. 147.

422 А.З.Р., т. I, № 50 и 51.

423 Попытку Е.Е. Голубинского (Ист. Рус. церкви, т. II, ч. 1, с. 416–418) обосновать мнение, что Герасим был поставлен лишь в митрополиты Литовские, нельзя признать убедительной. Свидетельства летописей – псковской и новгородской (ПСРЛ, т. V, с. 27 и т. III, с. 238) – и Жития новгородского архиепископа Евфимия («Памятники старинной русской литературы», вып. IV) не опровергаются соображениями Голубинского при многозначительном молчании московских источников. Ср. осторожную заметку Никоновской летописи (ПСРЛ, т. XI, с. 20): «В Новегороде во Великом нареченный владыка Еуфимий иде ставитися к митрополиту Герасиму в Смоленеск месяца Маиа в 26 день; тогда бо по преставлении Фотея, митрополита Киевского и всея Русии, не бысть на Москве митрополита». 26 мая день поставления Герасима, а выехал он из Новгорода, когда там находился в. к Василий (Новг. I, с. 415).

424 Утверждение Жития св. Ионы («Пам. ст. р. лит.», вып. IV, с. 29), что он «древле наречен бысть в митрополию Рускую и благословение патриаршие преж принесено ему о семь, еще живу сущу митрополитскому архиепископу» (т. е. Фотию), справедливо отвергнуто Голубинским (Указ. соч., с. 414); не подтверждается оно и духовной Ионы (Библиогр. летопись, III). Но не лучше обстоит дело с заявлением грамоты в. к. Василия к имп. Константину Палеологу (непосланной) об избрании Ионы по смерти Фотия «от того же тогдашнего времени» по соглашению с «литовския земли господарем» (Р.И.Б., т. VI-2, № 71). Единственным определенным указанием, что Иона в 1433 г. был наречен в митрополиты, служит его грамота в Нижегородский Печерский монастырь от 11 марта 6941 г. («Благословение Ионы епископа, нареченного в святейшую митрополию русскую…»; Там же, № 61). Летописные своды об этом не упоминают, а говорят лишь о поездке Ионы в Царьград, и то мимоходом, не в ряду своих известий (ПСРЛ, т. VI, с. 162; т. VIII, с. 122 и 149), поездке, которая состоялась после трагической гибели Герасима (сожжен Свидригайло в июне 1435 г.); об этой поездке в грамотах в. к. Василия к патр. Митрофану (Р.И.Б., т. VI-2, № 62, с. 529) и к имп. Константину (Там же, № 71, с. 578–579). Иона прибыл уже после поставления на русскую митрополию Исидора, точная дата которого неизвестна (в Москву Исидор прибыл 2 апреля 1437 г.); в. к. Василий упоминает в грамоте к императору, что Ионе обещана была митрополия после Исидора, но не ссылается ни на какое более раннее патриаршее благословение.

425 Герасим, по словам Псковской II летописи, «на Москву того ради не поеха, князи великий заратишася межу собою»: возобновление усобицы князей Юрия и Василия учтено как «розмирье» в. к. Василия с Свидригайло.

426 Самостоятельность внешних отношений Великого Новгорода в эту пору характеризуется его договором с в. к. Свидригайло Литовским (С.Г.Г. и Д., т. I и в издании А.А. Шахматова, № 19). В 1436 г. новгородцы вступают в договор с Сигизмундом Кейстутовичем – Новг. I, с. 417; в 40-х гг. XV в. с Казимиром – А.З.Р., т. I, № 39.

427 Новг. I, с. 415–417. Грамота на черный бор, данная великокняжескому боярину князю Юрию Патрикеевичу «от всего Великого Новгорода на вече на Ярославле дворе», – у Карамзина, т. V, примеч. 283.

Новг. I, с. 420; т. V, с. 29–30; т. XV, с. 491. С.М. Соловьев (Ист. России, кн. 1, ст. 1087) отнес к этому моменту договор в. к. Василия с Новгородом – А.И., т. I, № 258, который в издании помечен 1434 г. Датировка Соловьева отвечает содержанию договора, так как условия 1434 г. в нем не отразились. Но нет основания искать причину новгородского «розмирья» в новом столкновении великого князя с Шемякой, как делает Соловьев, поправляя для этого предположительно летописную хронологию.

428 Новг. I, с. 421; ответ новгородцев: «Хошь, княже, и ты к нам поеди, а не въсхошь, ино как тобе любо» (Никоновская явно переделала тот же текст на «а мы тебе ради» – ПСРЛ, т. XII, с. 42). Соловьев (там же) отнес к этому моменту договор в. к. Василия с Дмитриями Шемякой и Красным (С.Г.Г. и Д., т. I, № 60), опираясь на слова договорной грамоты: «Так же и нынеча што будете взяли на Москве нынешним приходом у меня и у моей матери… и што будет у вас и вам то отдати» (см. Соловьева, там же, с. 1061), но слова эти относятся ко взятому «на Москве», когда Юрьевичи ее с отцом занимали (ср. то же условие в грамотах № 58–59); к тому же нет повода предполагать участие в действиях Шемяки Дмитрия Красного, которого, по летописям, в ту пору уже не было в живых (умер 22 сентября 1441 г.).

429 ПСРЛ, т. VIII, с. 107, 111.

430 Там же, с. 111; т. XII, с. 61–62.

431 ПСРЛ, т. XII, с. 63, 65; т. VIII, с. 112.

432 Там же, с. 112–113.

433 Там же, с. 114 («Что дати ему с себе окуп, сколико может»); т. XII, с. 66 (То же); т. V, с. 268; т. XV, с. 492 (приехали с великим князем татары «дани имати великая», великому князю «с себе окуп давати татаром»); Новг. I, с. 427.

434 ПСРЛ, т. VIII, с. 115; т. IV, с. 125.

435 ПСРЛ, т. VIII, с. 120.

436 С.Г.Г. и Д., т. 1, № 115.

437 ПСРЛ, т. VIII, с. 113–117. Есть неразрешимое затруднение в хронологии этих событий. Летописные своды излагают их то под 6953, то под 6954 г.; но такие даты, как «июля 6, во вторник» для прихода в. к. Василия к Суздали, 7 июля в среду для его пленения и т. д. (т. VIII, с. 112–113), определенно устанавливают 1445 г., а февраля 12, в субботу, 1446 г. Москва взята Шемякой, 14 февраля на мясопустной неделе плененный великий князь привезен на Москву (Там же, с. 115–117). Однако как согласовать с этим дату договора между в. к. Василием и князем можайским Иваном – 17 июля 1445 г.? Соловьев (Ист. России, кн. 1, ст. 1066) решил, что договорная грамота написана в плену и за брата Ивана «действовал» Михаил Андреевич. Однако крайне трудно допустить, чтобы через десять дней после пленения князья в плену занялись таким договором и притом в отсутствие главного лица. Я предпочел бы поправку с «июля» на «июня».