Текст книги "Собирание русских земель Москвой"

109 Образование Суздальско-Нижегородского княжества отразилось и в строе церковного управления: в 1347 г. митр. Феогност ставит Нафанаила на суздальскую епископию (ПСРЛ, т. VII, с. 210; т. Х, с. 218). Покровский (Русские епархии, т. 1, с. 222, примеч. 2) сомневается, чтобы при этом восстановлении суздальской епархии к ней были причислены Нижний Новгород и Городец, а предполагает, что Нафанаил был поставлен только на Суздаль, Нижним же и Городцом управлял лишь в качестве митрополичьего наместника. Это последнее предположение навеяно только желанием смягчить смысл действий митр. Алексея, который позднее, ради целей политических, «отня епископия новогородцкую и Городецкую от владыки суздальского Алексея»; таково сообщение летописи (Никоновской, ПСРЛ, т. XI, с. 5), которая епископа Алексея называет «суздальским и новогородцким и городецким» (Там же, с. 4).

110 В «Нижегородском летописце» (изд. А.С. Гацисского, Н.Н., 1886 г., с. 4): «И в ту церковь принесен бысть из Суздаля образ св. Спаса нерукотворного». Ошибочная хронология Нижегородского летописца (1252–6760 г. вместо 1352-го) и имя князя (Константин Юрьевич вместо Васильевич) не вызывают сомнения, что речь идет об известиях, относящихся к середине XIV в. и к деятельности князя Константина Васильевича; за этими известиями идет речь о князе Дмитрии Константиновиче, современнике Донского, а даты опять ошибочны: 1303 г. (6811) и т. д.

111 Точного известия о водворении стольного княжения в Нижнем Новгороде наши источники не сохранили, как нет упоминания о нем и в «Нижегородском летописце», который дает некоторые указания, заслуживающие внимания, хотя источники этой весьма путаной и поздней компиляции не поддаются выяснению. Храмцовский (Краткий очерк истории и описание Нижнего Новгорода, ч. I, 1857 г.) отнес «перенесение престола» из Суздаля в Нижний Константином Васильевичем к 1350 г. (с. 15), а за ним и Экземплярский (т. II, с. 401).

112 «Нижегородский летописец», изд. Гацисского, с. 2–3.

113 ПСРЛ, т. VII, с. 217; т. VIII, с. 9; т. X, с. 227.

114 ПСРЛ, т. X, с. 223, «того же лета (6863) князь велики Иван Иванович взя любовь со князем Константином Васильевичем суздальским» (только в Никоновской). Там же, с. 226: «Новгородци же тогда пребыша с ним (в. к. Иваном) не в миру полтора года, но зла не бысть ничтоже» и с. 228: «Того же лета новогородци смиришася с великим князем Иваном Ивановичем, внуком Даниловым».

115 ПСРЛ, т. X, с. 228.

116 Там же. Ср. ПСРЛ, т. VIII, с. 10: «И взя степень отца своего, Суждаль и Новгород Нижней и Городец, и прииде в Русь в свою отчину с пожалованием от царя и седе на княжении Суздальском»; т. XVIII, с. 99: «Прииде из Орды князь Андрей Константинович суждальский и седе на княжении в Новогороде в Нижнем».

117 ПСРЛ, т. V, с. 228 (Софийская I, список Царского: «В лето 6864 съезд бысть в Переяславли великому князю Ивану Ивановичю с князем Андреем Константиновичем; и дары многи и честь сотвори брату своему молодшему и отпусти его с миром»).

118 Летописные своды характеризуют Андрея Константиновича как князя «благоверного и смиренного» (ПСРЛ, т. XVIII, с. 103), «кроткого и тихого, и смиренного, и многодобродетельного» (т. XI, с. 4; ср. с. 3: «Бысть же сей князь духовен зело и многодобродетелен»).

119 А.В. Экземплярский (т. II, с. 404) полагает, что эти уделы младшим братьям «дал» Андрей Константинович; осторожнее допустить отцовское уряженье, хотя и о нем нет упоминания в источниках. О четвертом сыне князя Константина Васильевича, Дмитрии Ногте, см. у Экземплярского, т. II, с. 422–423: по-видимому, следует признать предлагаемую А.В. Экземплярским датировку грамоты Суздальскому Васильевскому монастырю 6861 г. и его вывод, что Дмитрий умер раньше отца, в 1352/53 г. Упоминание о втором Дмитрии Константиновиче в Никоновской летописи под 6883 г. самой формой своей: «Со князем Дмитрием Константиновичем Ногтем Суздальским» – дает повод отнести его к вставке из родословного источника (в перечне князей – участников тверского похода в Воскресенской летописи, ПСРЛ, т. VIII, с. 22, этого Дмитрия нет, но он есть под именем «князя Дмитрия Новгородского» в Тверской, т. XV, ст. 435); такой же ошибочной вставкой следует признать его имя под 6875 г. – ПСРЛ, т. XI, с. 9; т. XVIII, с. 106; Воскресенская (т. VIII, с. 14) и тут не дает этого имени. Возможно, что тут на летописании отразилось построение некоторых черт биографии князя Дмитрия Ногтя, от которого через его сына Юрия (другим источникам неизвестного) вели свою родословную князья Ногтевы, в этой их родословной.

120 ПСРЛ, т. VIII, с. 10–11: «И сяде Наврус на царстве, и поидоша к нему в Орду вси князи русстии и бысть роздел в Орде княжением их, и приидоша койждо в свою отчиму»; то же т. XVIII, с. 100 («И бысть им в Орде роздел княжением их, и который же сих по временом своим возвратишася в свояси, и кой же их прииде в свою отчину»). Никоновская летопись дает иную редакцию этого известия, которая более определенно указывает на какие-то княжеские споры о волостях, разрешенные ханом: «Того же лета поидоша в Орду к новому царю Наурусу вей князи русстии и биша челом царю о разделении княженей их; и тако смири их и раздел положи княжением их, и знати им комуждо свое княжение и не преступати; и тако роздели их киегождо вотчину его и отпусти их с миром и с честию», т. X, с. 231. По-видимому, перед нами три сокращенных передачи общего, более обстоятельного сообщения о том, как смерть в. к. Ивана и смена ханов тотчас подняли раздоры между князьями о волостях; к сожалению, точнее о них ничего не знаем.

121 Верное указание на последовательность событий в Воскресенской (ПСРЛ, т. VIII, с. 11): весной 1360 г. «прииде на царство Волжьское некий царь с востока, именем Хыдырь, и бысть лесть в князех ордынских, и убиен бысть царь Наурус, а Хыдырь сяде на царство и дает княжение великое князю Дмитрию Константиновичу суздальскому»). То же в Лет. по Акад. списку, изд. при Лаврентьевской, с. 504; ср. ПСРЛ, т. XV, с. 428). В Троицкой (вероятно, запись московской княжеской летописи) сперва идет сообщение о приходе из Орды Дмитрия Константиновича на великое княжение, а затем (и то и другое «тое же весны») о Хидыре и убиении Науруса (т. XVIII, с. 100). Под влиянием этого источника и собственного недоумения, как мог второй Константинович получить ярлык на великое княжение мимо старшего брата, Никоновская летопись дает такой текст: «Того же лета князи суздальски приидота в Орду к царю Наурусу, князь Андрей Константинович, внук Васильев, и брат его князь Дмитрий Конставтинович, и приат их царь Наурус с честию, и даде великое княжение Володимерьское князю Дмитрию Константиновичу суздальскому не по отчине, ни по дедине; а преже, – добавляет книжник, – царь давал великое княжение Володимерское старейшему его брату князю Андрею Константиновичу суздальскому, и он по то не ялся; и тако князь Дмитрий Константинович суздальский взя великое княжение Володимерское» ит.д. Этот текст – характерная черточка московской историографии XVI в., а не источник для событий XVI в. Свой текст Никоновская летопись тут комбинирует из двух источников: сходного с Троицкой, порядок изложения которой принят за порядок событий, и сходного с Воскресенской (откуда, например, слова «не по отчине, ни по дедине» – из текста, который Никоновская ниже приводит; ср. Воскр.: и «прииде (Дмитрий) в Володимерь июня 22 и сяде на великом княжении, а не по отчине, ни по дедине» – и Ник.: «И въеха в Володимерь на великое княжение за неделю до Петрова дни, месяца июня в 22 день, не по отчине, ни по дедине»), и дополняет их соображениями книжника-составителя.

122 «…и поставлен бысть Алексей архиепископом Новугороду… митрополитом Олексеем всеа Руси, при великом князи Дмитрии Константиновиче, месяца июля в 12 день» (Новг. I, с. 356; ПСРЛ, т. IV, с. 63; т. X, с. 232); в ту же зиму в. к. Дмитрий созывает в Кострому «всем князем съезд» по делу о выдачи ханскому послу новгородских ушкуйников, которые пограбили булгарский Жукотин (ПСРЛ, т. VII, с. II; т. XVIII, с. 100–101); а тотчас по посажении своем на столе великого княжения в. к. Дмитрий послал в Новгород послов своих и наместников, «и посадиша Новогородци наместникы княжи у себе и суд ям даша, домолвяся с князем» (Новг. I, с. 356; ПСРЛ, т. IV, с. 63; т. X, с. 232).

123 В. к. Дмитрий Иванович идет с войском на князя Дмитрия Константиновича к Переяславлю, и тот бежит отсюда далее в Суздаль – ПСРЛ, т. VIII, с. 12; т. XVIII, с. 101. Никоновская (т. X, с. 233) сохранила указание, что Дмитрий Константинович «иде из Володимеря в Переяславль и сяде в нем на княжении», когда московские послы вынесли из Орды ярлык на великое княжение Дмитрию Ивановичу.

124 ПСРЛ, т. VIII, с. 12; т. XVIII, с. 102 (дважды – под 6871 г., как и в других сводах, и под 6872 г.); т. XI.

125 Воскресенская летопись (ПСРЛ, т. VIII, с. 12–13) дает известия в таком порядке: 1) под 6871 г. – о после с ярлыком в. к. Дмитрию Ивановичу от Авдулы; 2) о вторичном занятии Владимира Дмитрием Константиновичем («и тако пребысть в Володимери едину неделю; слышав же се князь великой Дмитрей Иванович и пришед пакы с братьею и с вой своими и согна его с Володимеря, он же беже в Суздаль, князь же великий поиде за ним ратью к Суздалю и взем мир отьиде»); 3) под 6872 г. – о море на Руси; 4) «Тое же зимы приде из орды от царя Азиза князь Василей Дмитреевич суздальской и с ним посол Урусманды и вынесе великое княжение отцу своему князю Дмитрею Константиновичу, он же отступися великого княжения князю великому Дмитрию Ивановичу»; 4–5) кончина суздальского епископа Алексея и в. к. Александры (27 декабря); 6) под 6873 г. – о построении Архангельского храма в Москве; 7) кончина (2 июня) нижегородского князя Андрея Константиновича – «и сяде во нем брат его Борис Константинович в Новегороде»; 8) «о споре Константиновичем»; 9) набег Тагая из Наручади; 10) посажение Бориса Константиновича на нижегородское княжение ордынским послом; 11) посольство св. Сергия в Нижний и 12) поход на Бориса кн. Дмитрия Константиновича с московской ратью и «докончанье» мира между братьями. Симеоновская летопись держится, в общем, того же порядка (повторные известия в счет не идут – т. XVIII, с. 102), но вскрывает его ошибочность следующим текстом: под 6872 г. после известия о море на Руси идет сообщение о получении князем Дмитрием Константиновичем ярлыка от хана Азиза: «Он же сступися княжениа великого князю великому Дмитрею Ивановичу московскому, а попросил и взял себе у него силу к Новугороду к Нижнему на своего брата Бориса» и т. д., кончая примирением братьев Константиновичей; а затем уже идут известия о кончине еп. Алексея и в. к. Александры, а под 6873 г. – об основании Архангельского храма и кончине Андрея Константиновича. Ценно тут прямое указание на связь между отказом Дмитрия Константиновича от ярлыка на великое княжение и его столкновением с братом Борисом – после кончины Андрея Константиновича. То же соотношение событий находим и в Никоновской легописи, которая, вообще, сохранила известия о них полнее и в порядке, который и следует признать правильным, а именно: 1) под 6871 г. поход в. к. Дмитрия Ивановича во Владимир и посольство от Авдулы; 2) посольство Амурата, разгневанного сношениями Дмитрия с Авдулой, к суздальскому Дмитрию («посол Иляк да тридцать татаринов да князь Иван белозерский»); 3) вторичное вокняжение Д. К. во Владимире; 4) поход в. к. Дмитрия Ивановича (с существенными подробностями: князь Дмитрий «бежа в Суздаль, сидев на великом княжении в Володимери точно дванадесят дний; князь великий же Дмитрей Иванович поиде за ним ратыо к Суздалю и стоа ратыо со многою силою около Суздаля и все пусто сотвори, и тако князь Дмитрей Константинович, взем мир с ним, поиде из Суздаля в Нижний Новгород к великому князю Андрею Костантиновичу, к старейшему брату своему, а князь великий Дмитрей Иванович, взем волю свою над ним, възвратися в Володимерь»), причем в прямой связи с этим рассказом сообщает Никоновская летопись о том, как в. к Дмитрий «такоже и над ростовьским князем Константином взя волю свою», а князей галицкого и стародубского согнал с их княжений, – с заключительной строкой: «Тогда вей князи ехаша в Новгород Нижний к князю Дмитрею Константиновичи, скорбяще о княжениях своих». А под 6872 г. Никоновская дает для суздальско-нижегородских дел только известие о пострижении в. к. Андрея Константиновича в иноческий чин; о его кончине сообщает под 6873 г., а затем находим интересующие нас известия в такой последовательности: 1) о поездке в Орду князя Василия Кирдяпы; 2) о столкновении Константиновичей из-за нижегородского великого княжения (причем действующим лицом выступает еп. Алексей, смерть которого, по Воскресенской, пришлось бы отнести ко времени до кончины в. к. Андрея); 3) посажение на нижегородском княжении Бориса Константиновича послом ханским; 4) возвращение Василия Кирдяпы к отцу с ярлыком от царя Азиза и 5) отказ Дмитрия Константиновича от великого княжения: «Он же не възхоте и сступися великого княжения Владимирского великому князю Дмитрею Ивановичу московскому, а изпросил у него силу к Новугороду к Нижнему на своего меншого брата на князя Бориса Константиновича». Далее, существенные сообщения Никоновской 6) о неудачном посредничестве в. к. Дмитрия Ивановича («посла к ним послы свои, чтобы ся помирили и поделилися вотчиною своею, князь же Борис не послуша»), 7) «того же лета Алексей митрополит отня епископию новогородцкую и городецкую от владыки суздальского Алексея», 8) о посольстве св. Сергия в Нижний, движении ратной силы на Бориса и примирении князей. Затем только сообщает Никоновская о кончине суздальского епископа Алексея. ПСРЛ, т. XI, с. 2–5.

126 Ср. Нижегородский летописец, с. 8: Дмитрий Константинович «поиде из Нижнего в Суждаль к сыну своему Василию Дмитриевичу».

127 Свадьба состоялась в Коломне 18 января 1366 г. (ПСРЛ, т. VIII, с. 14).

128 ПСРЛ, т. VIII, с. 14–15; т. XI, с. 6; т. VIII, с. 23–24, т. XI, с. 24. Ушкуйники захватывали «всяк товар», увозили все «лучшее и легчайшее» и увели в плен «множество народа христианского», а продавали добычу в Булгарии и в Астрахани.

129 ПСРЛ, т. VIII, с. 14; т. XI, с. 9. Татары пограбили весь нижегородский «уезд» по Волге до р. Сундовити (Сувдовака, впадающая в Волгу у села Лыскова, – см. Экземплярский, т. II, с. 411); перед русской ратью Булат бежал за реку Пьяну, а русские «гоняще по нем, много татар остаточных загонных избиша, а иные мнози в реце Пиане истопоша, неколико же их по зажитьем избиша».

130 ПСРЛ, т. VIII, с. 17 и 24–25. Вероятно, что посылка «в Булгары» великокняжеских чиновников была связана с взысканием контрибуции, которая, по летописи, была весьма значительна: Асан и Маха «добиста челом великому князю и тестю его князю Дмитрию Константиновичу двема тысячма рублев, а ратем их трема тысячма рублев».

131 ПСРЛ, т. VIII, с. 26.

132 ПСРЛ, т. XI, с. 18 (под 1372 г.). «Нижегородский летописец» отмечает два момента постройки Нижегородского кремля: под 1359 г. (такая дата невозможна), по почину князя Бориса Константиновича (если так, то в 1365 г.?), начаты земляные работы («повеле ров копать, где быть каменной городовой стене и башням») и под 1374 г., когда Дмитрий Константинович «повеле делать каменную стену и зачаты Дмитровские ворота» – изд. Гацисского, с. 12 и 17. ПСРЛ, т. VIII, с. 19: «Князь Борис Константинович постави себе город на реце на Суре и нарече его именем Курмыш».

133 Воскресенская лет. (ПСРЛ, т. VIII, с. 21): «Того же лета (1374) избиша в Новегороде в Нижнем послов Мамаевых, а с ними бе 1000 татар; а старейшину их, именем Сарайку, с прочею дружиною руками яша и ведоша в город»; в Никоновской (т. XI, с. 20) и Симеоновской (и Троицкой; XVIII, с. 114): «Новогородци Нижнего Новагорода побиша послов Мамаевых, а с ними татар тысящу, а старейшину их Сарайку яша и приведоша их в Новгород Нижний и с его дружиною». Вероятно, что первый бой разыгрался на нижегородском посаде, второй – «в городе».

134 ПСРЛ, т. VIII, с. 22, 25–26, 32–33; т. XI, с. 21, 24 (тут набег татар на Нижний Новгород под 1376 г., не упоминаемый другими летописными сводами, мотивирован раздражением ордынской власти за поход русских князей с в. к. Дмитрием Ивановичем на Тверь – черта едва ли историческая, а скорее, плод московской публицистики), 27–29 (Арапша после разграбления Засурья захватывает русских гостей на Волге, затем совершает разорительный набег на Рязанскую землю), 42–43.

135 ПСРЛ, т. VIII, с. 42–43, 45, 47. В Орду едет вскоре князь Борис Константинович, затем в. к. Дмитрий Константинович посылает к Тохтамышу «в свое место» сына Семена; едет к отцу в Сарай Иван Борисович; там же, с. 48.

136 «…понеже сам в старость прихожаше и в немощь». ПСРЛ, т. XI, с. 83.

137 Никоновская летопись (ПСРЛ, т. XI, с. 84) подчеркивает, что произошло посажение Бориса Константиновича «на великом княжении, на отчине и дедине его в Суздале и в Нижнем Новгороде и на Городце». Верная своей удельно-генеалогической системе, она постоянно называет Дмитрия Константиновича «Суздальским» или «Суздальским и Новагорода Нижнего».

138 Средний Дмитриевич Иван погиб в бою на р. Пьяне в 1377 г.

139 ПСРЛ, т. VIII, с. 50; т. XI, с. 87 и 93 («даде ему царь Городец»: вероятно, что Городецкое княжество признано за Кирдяпой при пожаловании Борису Константиновичу ярлыка на нижегородское великое княжение, а при отпуске из Орды Кирдяпа получил свой ярлык). Никоновская летопись (Там же) называет Василия Кирдяпу «суздальским и городецким», а Семена Дмитриевича «суздальским».

140 ПСРЛ, т. XI, с. 93 («Отступися им властей своих новогородцких, а они ему отступишеся его уделов»).

141 ПСРЛ, т. XI, с. 127 («Князь велики Борис Константинович Нижнего Новгорода, прииде изо Орды от царя Тахтамыша в свою отчину в Новгород в Нижний с пожалованием»); т. XVIII, с. 141. Подробности (и даже подробные даты), сообщаемые Храмцовским в «Кратком очерке истории и описании Нижнего Новгорода», ч. 1, не подлежат научному учету, пока неизвестны его источники.

142 Сравнение известий о падении нижегородской самостоятельности в разных летописных сводах показывает, что во всех имеем по-разному сокращенную передачу более полного изложения. Более обстоятельный рассказ Никоновской летописи (ПСРЛ, т. XI, с. 147–148), по существу, тот же, что, например, в Симеоновской (т. XVIII, с. 142), но тут он в редакции, полной осуждения московского коварства и боярской измены, тогда как в Никоновской устранены черты такой оценки. Некоторый, хотя и очень глухой намек на условия, помогшие в. к. Василию получить ярлык на Нижний, можно усмотреть в черте, сохраненной только Тверской летописью (т. XV, с. 440): в. к. Василий домогался Новгорода Нижнего и получил его, «преможе бо многое собрание на кровопролитье», что можно понять как указание на отклоненную переговорами угрозу татарского нашествия. По-видимому, в. к. Василий использовал гнев Тохтамыша по неизвестному поводу на нижегородских князей (а в Симеоновской летописи те же приведенные слова изменены в риторическое выражение: «на кровопролитье, на погибель христианскую»). Несколько летописей (Новг. I, с. 378; ПСРЛ, т. IV, с. 69; т. V, с. 245; т. VI, с. 122; т. VIII, с. 61) сохранили ценное указание, что удар обрушился не на одного Бориса Константиновича, а на все гнездо суздальско-нижегородских князей: в. к. Василий «пойма князей и княгинь в таль» («в полон», «сведе»), а Семен Дмитриевич бежал в Орду (Симеоновская сохранила указание, что таково было известие ее источника в неудачном выражении: «А князя великого Бориса повеле по градом розвести с княгинею и с детьми», а Никоновская заменяет «князей» – доброхотами Бориса). Вызов в. к. Василия в Орду после занятия им Нижнего и повторное пожалование ему Нижегородского княжества – кроме Никоновской и Симеоновской, см. ПСРЛ, т. IV, с. 99; т. V, с. 245. Тут свидетельство о каких-то колебаниях ордынской власти, быть может, о борьбе суздальских и московских влияний. Характерен в этом отношении текст сообщения Симеоновской летописи об окончательном торжестве в. к. Василия: «Тое же осени месяца октября в 20 день прииде князь великий Василий Дмитреевич на Москву, посажен Богом и царем, Тахтамыш придаст ему царь к великому княженью Новгород Нижний со всем княжением, и бысть радость велика в граде Москве о приезде его» (ПСРЛ, т. XVIII, с. 142–143), слова, в которых нельзя не видеть отражения только что пережитой острой тревоги. Самый порядок известий и их хронология сильно спутаны в наших сводах. Последний документ, дошедший от в. к. Бориса Константиновича, – его жалованная грамота от 8 декабря 6902 (1393) г. – А.А.Э., т. 1, № 12. «Поимание» его произошло позднее, а вторичную поездку в. к. Василия в Орду и его возвращение из Орды 20 октября надо отнести на 6903 (1394) г., т. е. вернулся в. к. Василий уже после кончины Бориса, который умер в Суздале в мае 6902 (1394) г. Самое назначение наместника в Нижний Новгород (Д.А. Всеволожского) произошло, по-видимому, только после этих событий (т. VIII, с. 62) – в ноябре 1394 г.

143 В Никоновской летописи читаем, что в. к. Василий «князя Бориса Константиновича и с женою его, и с детьми его, и елико аще быша доброхотов его всех повелел по градам розвести и в вериги железные связати и в велищей крепости держати их» (ПСРЛ, т. XI, с. 148). Если это не литературное украшение книжного творчества и если это касается не только «доброхотов», но и «князей», то пойманные князья были отпущены в Суздаль, вероятно, в связи с вторичной поездкой в. к. Василия в Орду, всего вероятнее – по приезде к нему второго ханского посла. Нет основания полагать (с Храмцовским и Экземплярским), что Борис Константинович умер «в заточении». С.М. Соловьев (кн. 1, ст. 1010) колебался, признать ли, что Дмитриевичи княжили в Суздале или только «оставались жить» там. Отсутствие всякого упоминания о том, чтобы Суздаль перешел под власть в. к. Василия, решает вопрос в том смысле, что и Борис и его племянники сохранили Суздаль в княжом владении как свою отчину.

144 ПСРЛ, т. VIII, с. 64. В Никоновской летописи (т. XI, с. 155) находим известие о походе в. к. Василия Дмитриевича «ратью к Новугороду к Нижнему на князей новогородцких, на Василия Дмитриевича Кирдяпу да на брата его Семена Дмитреевича» после сообщения о занятии им Нижнего и до известия о кончине князя Бориса Константиновича. Татищев развил и осмыслил это сообщение, представив дело так, что Кирдяпа и Семен воспользовались походом в. к. Василия на Великий Новгород для захвата Нижнего, в расчете на помощь ордынских князей, а затем дополнил (быть может, на основании каких-либо родословных источников?) известие о походе на них в. к. Василия сообщением, что в. к. Василий, выведя их из Нижнего, дал им город Шую (История Российская, т. IV, с. 374–375). Но тут надо видеть только черту спутанности порядка известий и их хронологии в наших сводах; ср. в Симеоновской сообщение о побеге Дмитриевичей в Орду до известия о смерти Бориса (т. XVIII, с. 143).

145 ПСРЛ, т. XI, с. 188 и указанные там же в примечании параллели других сводов; в самой Никоновской известие о смерти князя Василия приведено дважды (на с. 188 под 6911 г. и на с. 192 под 6913 г.). А.В. Экземплярский придал особое значение тому, что Кирдяпа в одной записи о его смерти (т. XI, с. 188; т. VI, с. 132) назван «Городецким» и решил, что князь Василий умер в Городце. Но название князя то «Городецким», то «суздальским» в записи о его кончине имеет также мало значения, как то, что Никоновская титулует князя Бориса Константиновича, в сообщении о его смерти, великим князем Новгорода Нижнего и суздальским и городецким и также называет князей Василия и Семена Дмитриевичей («князи Суздальский и Новагорода Нижнего и Городецкий») в известии об их побеге в Орду.

146 ПСРЛ, т. IV, с. 101–102; т. V, с. 247–248; в Софийской II летописи известие об этом событии приведено дважды (т. VI, с. 128 и 130, под 6903 и под 6907 гг.) в разных редакциях; вторую находим, также под 6907 г., в Воскресенской (т. VIII, с. 72 и тут же краткое известие о том же); в Никоновской – под 6904 г. (т. XI, с. 163); в Тверской – под 6907 г. (т. XV, с. 461) и под 6908 г. (Там же, с. 470). Эти разноречивые датировки одного и того же известия заставляют допустить, что и сообщение Никоновской летописи под 6907 г.: «Тое же осени князь велики Василей Дмитреевич московский посылал за князем за Семеном за Дмитреевичем за суждальским погонею до Казани и не угнаша» (т. XI, с. 171; ср. приписку на списке Царского Софийской I летописи – т. V, с. 252, примеч. г) относится к тому же самому походу. Ср. Экземплярского, т. II, с. 429; т. I, с. 137–138 и примеч. 300; едва ли можно установить, с Экземплярским, два похода кн. Юрия на Казань.

147 ПСРЛ, т. VIII, с. 75; т. VI, с. 131 – под 6909 (1401) г.; в Никоновской (т. XI, с. 186–187) под 6910 г. вместе с известием о смерти князя Семена через пять месяцев, в декабре 1401 г.

148 В почетную, по-видимому, ссылку – на княжение; по крайней мере, суздальские князья еще в третьем поколении нашли повод заявить притязания на Вятку как составную часть своей «прадедины и дедины и отчины» – С.Г.Г. и Д., т. I, № 62.

149 Подлинное положение дел всего яснее в Тверской летописи (ПСРЛ, т. XV, с. 485), где о набеге на Владимир читаем: «Приидоша татарове к Володимерю от Новагорода от Нижнего изгоном». Возможно, что Нижний был занят Даниилом раньше боя с князем Петром Дмитриевичем; может быть, на это указывают выражения Никоновской летописи: «Бысть бой на Лыскове князю Петру… со князем Данилом Борисовичем из Нижнего Новгорода…: сташа же на костех князи новгородцкие Нижнего Новгорода» (ПСРЛ, т. X, с. 215). Большая часть летописей опускает даже известие о лысковском поражении и сообщает только о разорении Владимира.

150 ПСРЛ, т. XI, с. 219.

151 ПСРЛ, т. XV, с. 487. Упомянуты кроме Даниила и Ивана Борисовичей князь Иван Васильевич (сын Кирдяпы) и Василий Семенович (сын Семена Дмитриевича).

152 Там же. Подчеркнуто, что «князь же Юрьи не сотвори зла ничтоже Новгороду»: очевидно, ожидалась кара за признание Борисовичей.

153 А.В. Экземплярский иначе оценивает эти данные – т. II, с. 432–433. У С.М. Соловьева (кн. 1, с. 1012) только пересказ Никоновской летописи. Однако сообщения Никоновской летописи о нижегородских делах за эти годы тесно связаны с данными Тверской летописи (вероятно, восходят к общему их тверскому источнику).

154 Храмцовский (Указ. соч., ч. 1, с. 40), а за ним Экземплярский (т. II, с. 433, прим. 1226) указали на грамоту «князя великого Данила Борисовича», которая была им дана архимандриту Спасо-Благовещенского монастыря «мая в 8 того лета, коли князь великий Данило Борисович вышел на свою отчину от Махмета царя в другий ряд». Храмцовский заключил отсюда, что князь Даниил вторично появился великим князем в Нижнем Новгороде «между 1423 и 1442 годами». Можно видеть тут указание на опущенный летописными сводами эпизод из истории смуты при Василии Темном.

155 Князь Александр Иванович, прозвищем Брюхатый, сын Ивана Борисовича (см. Экземплярского, т. II, с. 435–437), отъехал к в. к. Василию в 1414 г., вероятно, в связи с конфликтом между великим князем и суздальско-нижегородскими князьями; в 1418 г. в. к. Василий выдал за него дочь Василису. Его нижегородское княжение устанавливается двумя его жалованными грамотами (А.А.Э., т. I, № 17 и А. И., т. I, № 25), в конце которых читаем: «А дана грамота июля того лета, коли князь Александр Иванович сел на своей отчине в Новегороде» и «А дана грамота тое… коли великий князь Александр взял мир с великим князем». См. Экземплярского, т. II, с. 441–442. Экземплярский полагает, что владетельным князем Нижнего Новгорода был и сын Александра Ивановича Семен, объясняя этим слова духовной в. к. Василия Дмитриевича, обычно датируемой 1423 г.: «А оже, ми даст Бог Новъгород Нижний, и яз и Новым городом Нижним благословляю сына своего, князя Василия, со всем». Князь Александр Иванович умер вскоре после женитьбы в 1418 г. (Карамзин, И.Г.Р., т. V, примеч. 254, под 1418 г.). Но и предположение Экземплярского не объясняет различия в отношении к Нижнему Новгороду духовных грамот в. к. Василия Дмитриевича, так как мы не знаем года кончины князя Семена Александровича и не имеем оснований относить ее к 1423–1424 гг. Напротив, имеем прямое свидетельство, что он был жив в 1436 г. – в договорной грамоте князя Дмитрия Шемяки с в. к. Василием Темным (С.Г.Г. и Д., т. I, № 56), где Шемяка требует от в. к. Василия гарантии долга кн. Александра Ивановича и суда в случае запирательства великокняжеского «сестрича» (князя Семена). А в жалованной грамоте в. к. Василия Спасо-Евфимиеву монастырю, которая относится к 40-м гг. XV в., князь Семен упомянут как недавно умерший: грамота выполняет его «приказ» вкладом на помин души его и его предков. Поэтому почти верно определяет время его кончины Храмцовский (Указ. соч., т. I, с. 40): между 1434 (?1436) и 1440 гг. Правильнее отнести духовную Василия Дмитриевича не к 1423, а к 1418 г., когда Нижним владел князь Александр.

156 Такое притязание, по свидетельству немецких орденских источников, выдвигали литвины по отношению к Ливонскому ордену, который «nihil juris (ordo) sibi reservatet apud Ruthenos, sed omnis Russia ad Letvinos deberet simpliciter pertinere».

157 Новг. I, с. 346.

158 ПСРЛ, т. XII, с. 207, 209–210.

159 «Князь великий литовский Ольгерд посла в орду к царю Чжанибеку брата своего Кориада просити себе помощи на великого князя Семена» – 1349 г. ПСРЛ, т. VII, с. 215.

160 Там же; ПСРЛ, т. X, с. 219: «Кориад и Михаил» Воскресенской летописи – одно лицо.

161 В. к. Симеон «мир с ним взят» (т. VII, с. 215); «мир и любовь приа» (т. X, с. 221); условий этого договора не знаем, но освобождение князя Кориада и литовских послов предполагает какие-либо уступки со стороны Ольгерда (летописи упоминают только о «многих дарах»). Сватовство Ольгерда за княжну Ульяну Тверскую, а Любарта за Константиновну Ростовскую, состоявшееся в том же году (1350 г.), как бы закрепляет новый договор о «мире и любви».

162 ПСРЛ, т. VIII, с. 216; т. X, с. 223.

163 Смоленским князем в эту пору был Иван Александрович (1313–1358), который не к Москве тяготел, а к Литве – см. выше.

164 Новг. I, с. 339–340. Двойственное положение новоторжцев объясняется разногласием между новоторжскими черными людьми («въсташа чернь на бояр») и новоторжскими боярами («бояре новоторьскыи прибежаша в Новгород только душею, кто успел», а дома их разграблены, хоромы развезены, села опустошены чернью). Очевидно, звали новгородцев против великого князя местные бояре, и на них же, надо полагать, пала уплата тысячи рублей.