Текст книги "Собирание русских земель Москвой"

42 «Точная» дата прихода хана Тохтамыша под Москву, обычная в наших сводах, – 6890 г., августа 23, в понедельник, – невозможна, так как 23 августа 6890/1382 г. приходилось на субботу. Ошибка – от порчи текста. Никоновская (ПСРЛ, т. XI, с. 73) и Симеоновская (т. XVIII, с. 132) сохранили такую редакцию повести «о прихождении Тохтамышеве на Москву», где порча текста принята и сглажена, да еще и подкреплена (по вычислению) сообщением, что взятие Москвы произошло 26 августа; тут только «понедельник» указывает на искажение. Но в Воскресенской (т. VIII, с. 44 и 46) следы этого искажения яснее: 1) нескладная фраза: хан «прииде ратью к городу Москве, а сила татарская прииде месяца августа в 23, в понедельник, и приидоша не вси полки к городу» поясняется вариантом (г) карамзинского списка, где вместо «в 23» стоит: «В 8 день в третий день»; дело, по-видимому, в том, что хан подошел к Москве с частью полков 8 августа (в пятницу), а в третий день после него – в понедельник 11-го – пришла вся сила татарская; 2) хан стоял под Москвой 3 дня, а на четвертый взял ее обманом: по Воскресенской – 26 августа в четверг, но 26 августа 1382 г. приходилось на вторник, а взята была Москва, очевидно, в четверг 14 августа. Не совсем обычный счет «третьего» и «четвертого» дней зависит в данном случае, вероятно, от того, что и татары пришли под Москву «в полъобеда» и взятие города произошло «по обедех» – «в 7 час дни».

43 ПСРЛ, т. IV, с. 85; т. VIII, с. 43; Никоновская, т. XI, с. 72 переносить встречу Тохтамыша Олегом «на украины своея земли рязанския».

44 ПСРЛ, т. IV, с. 89; т. VIII, с. 47.

45 ПСРЛ, т. IV, с. 90; т. VIII, с. 47–48.

46 ПСРЛ, т. VIII, с. 49.

47 Понимаю то «целование к Литве», сложения которого Олегом требует договорная грамота 1381 г. Полное отсутствие известий о содержании и обстоятельствах этого крестоцелования делает невозможной проверку, а тем самым и обоснование предположения о связи его с отношением Олега к нашествию Тохтамыша как моментом, который служил бы продолжением союза против Москвы Ягайло с Мамаем и подготовкой позднейшего союза Витовта с Тохтамышем.

48 ПСРЛ, т. VIII, с. 49: «Тое же осени преподобный игумен Сергий ездил на Рязань к князю Олгу о миру, мнози бо преже того к нему ездиша и не възмогоша умирити их, тогда «е взя с великим князем Дмитрием мир вечный». Риторическое развитие этого известия в Никоновской (т. XI, с. 87) и Симеоновской (т. XVIII, с. 136) не имеет значения.

49 «Роздел земли по реку по Оку» и по Цне: что «на московской стороне», то к Москве, «а что на рязаньской стороне, а то к Рязани»; «а володимерское но рубеж, по тому, как то было при вашем (московских князей) деде при в. к.при Иване Даниловиче и при вашем дяде при Семене и при твоем отци при в. к.при Иване» (С.Г.Г. и Д., т. I, № 32). Но владения в. к. Дмитрия заходят и за Оку: тут Тула «место великого князя Дмитрия Ивановича на рязаньской стороне» (Тулой – с уездом – в.к. Дмитрий владеет в границах, «как было при царице при Тайдуле и коли ее баскаки ведали»), но далее непонятный текст: «и в то ся князю великому Олгу не вступатися и князю великому Дмитрию» (ср. замечание С.М. Соловьева, кн. I, ст. 1142); но статья позднейших договоров в. к. Василия Дмитриевича с в. к. Федором Ольговичем и Юрия Дмитриевича с Иваном Федоровичем (С.Г.Г. и Д., т. I, № 36 и 48) и договор в. к. Василия Темного с Иваном Федоровичем (№ 65), исключающая «вступание» в Тулу преемников в. к. Дмитрия, вызывает сомнение, удалось ли ему утвердить за собой Тулу при «докончанье» «вечного мира» в 1385 г.; хотя возможно, что отказ от Тулы был уступкой в пользу рязанского князя со стороны в. к. Василия Дмитриевича. Простую и обычную ссылку на объем Тульского уезда, «как было при царице Тайдуле», Иловайский (с. 139), а за ним Экземплярский (т. I, с. 114) поняли как указание на особое положение Тулы – «какое-то исключительное», по Иловайскому, «в ведении ханских баскаков», по Экземплярскому, не в прошлом (при царице Тайдуле), а в эпоху договора. Далее кн. Олег отступается в пользу в. к. Дмитрия Талицы, Выползова и Такасова, мест, по-видимому, тульских; признает великокняжеским владением Мещеру, «куплю князя великого», и оба великие князя признают друг за другом «татарские места», какие они «отоимяли за себя от татар до сего докончанья». Вечный мир 1385 г. был заключен на основе условий, изложенных в грамоте 1381 г., с отступлениями, надо полагать, но какими, этого установить, конечно, нельзя. Близость текста ряда положений договора между великими князьями Василием Дмитриевичем и Федором Ольговичем к тексту грамоты 1381 г. подтверждает значение этой последней для представления об условиях «вечного мира» 1385 г. (ср. № 32 и 36).

50 ПСРЛ, т. VIII, с. 51; т. XI, с. 90 (тут Никоновская пишет: «Князь велики Дмитрей Иванович по сотворении мира и любви преподобного Сергиа к великому князю Олегу Рязаньскому имяше промежу себя любовь велию, и отдал князь велики Дмитрей Иванович дщерь свою княжну Софью на Рязань за князя Феодора Ольговича Рязаньского»).

51 ПСРЛ, т. XI, с. 93 (набег на Рязань в 1387 г., быть может, связанный с побегом из Орды княжича Родослава, – см. т. XI, с. 91; в этот «изгонъ» татары «Олга князя мало не яша»), с. 95 (1388 г. – набег на украйны рязанские), 122, 123, 187.

52 ПСРЛ, т. XI, с. 156. В 1395 г. нахождение Темир-Аксака коснулось рязанского Придонья («Темирю же Аксаку царю стоящу в Рязанстей земле и обапол Дона реки пусто вся сотворившу» – там же, с. 159). В 1400 г. «в пределех Черленого Яру и в караулех возле Хопор до Дону князь велики Олег Иванович с пронскими князи и с муромским и козельским избиша множество татар и царевича Мамат-Салтана яша и иных князей ординских поимаша», там же, с. 184).

53 Д.И. Иловайский (Ист. Рязанского княжества, с. 127) связывает восстановление былого ближайшего отношения Муромского княжества к рязанскому великому княжению с событиями 1385 г., указывая на летописное известие, что в. к. Дмитрий и отправил одновременно с посылкой князя Владимира Андреевича против в. к. Олега после его нападения на Коломну «иную рать» на Муром; Иловайский полагает, что «в связи с нападением Олега на Коломну произошло восстание муромцев». Запись эта дошла до нас (ПСРЛ, т. IV, с. 96; т. XI, с. 86) недописанной: «а иную рать послал на Муром, на князя безчестья»… (ради?); по-видимому, дело не в «восстании», а в «безчестье», м. б. посла великокняжеского?

54 Однако данные, правда крайне случайные и отрывочные, какие находим в наших источниках, не содержат основания для вывода, что Олег «недаром носил титул великого князя, потому что умел придать единство далеко разбросанным частям древнего Муромо-Рязанского княжества» (Иловайский, с. 128). Нет никакого основания представлять отношения в. к. Олега к князьям муромскому, карачевскому, козельскому, елецкому по аналогии с отношениями между великим князем и удельными в Москве или в Твери: их владения не были уделами рязанской отчины.

55 ПСРЛ, т. VIII, с. 69; т. XI, с. 162.

56 ПСРЛ, т. VIII, с. 69; т. XI, с. 163.

57 ПСРЛ, т. VIII, с. 70 («прогна князя Олга»); т. VI, с. 129 («Олег же не бе»); т. XI, с. 166. Подробности этого дела затушеваны в наших летописных сводах. Возможно, что в. к. Василий «отвел» Олега от Любутска не мирным посредничеством, а угрозой своего союза с Витовтом (ср. новгородские его отношения той же поры). После разгрома Рязани Витовт едет к зятю в Коломну, где в. к. Василий воздает ему многую честь и дары. Никоновская летопись подчеркнула эту связь событий: Витовт «тогда у своего зятя, у в. к. Василия Дмитреевича московского, на Коломне был и многу честь и дары от него принял, и тако возвратися во своаси, кровь пролив, аки воду, Рязанские земли».

58 ПСРЛ, т. VIII, с. 75; т. XI, с. 185–187.

59 М.К. Любавский (Лекции по древней русской истории, с. 167) усматривает в отношениях Рязани (как и Твери) к великорусской великокняжеской власти в XV в. усиление ее независимости, основание для такого суждения М.К Любавский находит в договоре 1402 г. между великими князьями Василием Дмитриевичем и Федором Ольговичем; но, как увидим ниже, нельзя согласиться с его пониманием этого договора: даже помимо сопоставления с грамотой 1381 г. сам текст этого договора не подтверждает такого понимания. Вернее суждение Иловайского: «Дальнейшая история Рязани представляет только постепенный переход к окончательному соединению с Москвой; отклонения от этого пути были очень незначительны» (Ист. Рязанского княжества, с. 135).

60 Олег Иванович умер 5 июля 1402 г. (ПСРЛ, т. VIII, с. 75; т. XI, с. 188); второй Ольгович, Родослав, находился в литовском плену и пробыл там три года, а затем был выкуплен братом за 3000 рублей; умер 14 ноября 1407 г. (ПСРЛ, т. VI, с. 135: «Ярослав Ольгович»; т. XI, с. 197; т. IV, с. 106 – 2000 серебра).

61 Федор Ольгович был женат на сестре в. к. Василия Софье Дмитриевне, а дочь Василису выдал за серпуховского князя Ивана Владимировича.

62 ПСРЛ, т. XI, с. 188: «И пожалова его царь, даде ему отчину его и дедину, великое княжение Рязаньское, улус свой».

63 С.Г.Г. и Д., т. 1 № 36; сохранился «в копии», с пометкой: «Грамота князя великого Василия Дмитриевича с князем с Федором с Олговичем Рязанским новая».

64 А князей Владимира Андреевича и Юрия Дмитриевича равными братьями, князей Андрея и Петра Дмитриевичей – младшими.

65 «А отдалится от нас Орда…»

66 «А будет ти киличея послати в Орду, и что с ним пошлешь, или х тобе посол татарьской придет, и тобе того почтити крестьяньского деля добра, а то тобе не в измену; а коли имешь киличея слати в Орду, и то ти нам явити». Вся редакция этой статьи договора придает ей характеры ограничительной оговорки к положению, что рязанский великий князь не имеет самостоягельных сношений с Ордой; такие сношения допускаются, но не ставятся в измену лишь при указываемых условиях и по необходимости («крестьянского деля добра»). Тут нет «эмансипации» от великокняжеской власти, как полагает М.К. Любавский.

67 «А въсхочет с тобою тесть мой в.к. Витовт любви, ино тобе с ним взяти любовь со мною по думе, как будет годно».

68 ПСРЛ, т. XI, с. 19.

69 Экземплярский, т. II, с. 630, примеч. 2023.

7 °C.Г.Г. и Д., т. I, № 31 и 36.

71 Нам некого иметь в виду под этими рязанскими князьями, которые тут явно не включают в себя пронского князя, кроме братьев Ольговичей – Федора и Родослава, из которых второй был в ту пору в литовском плену.

72 Это «ти» добавляю по аналогии с нижеследующей формулой договора: «А со князем Семеном с Романовичем с Новосильскым и с Торускыми князи также взяти ти любовь по давным грамотам».

73 «Давные грамоты» – не дошедшие до нас договоры между рязанскими и пронскими князьями.

74 «Исправу» в обидах «учинять» бояре обеих сторон на съезде; «о чем ся сопрут, ино им третей митрополит»; приговор митрополита окончателен: «А кого митрополит обинит, ино обидное отдати»; «а не отдаст, ино мне к в. Василию Дмитреевичю отправити, а то ми не в измену». Заключение: «Такоже на обе стороны» подчеркивает, что в. к. Василий выставляет себя не защитником и покровителем одной стороны, зятя своего Федора или пронского князя, а гарантом установленных отношений.

75 С тем отличием, что для них необязательно обращаться к третейскому суду митрополита: бояре, не придя к соглашению, «едут на третей, кого себе изберут».

76 В Никоновской (ПСРЛ, т. XI, с. 202): «В лето 6916 сентября 6 князь Иван Володимерович проньский прииде изо Орды от царя Булат-Салтана с пожалованием и с честью на Русь и сяде на Пронске, а с ним посол царев». Дело было, конечно, не в «посажении» кн. Ивана на Пронске, но нет указаний, чтобы кн. Иван получил ярлык на великое рязанское княжение, если только не усмотреть такое указание в сообщении той же летописи (с. 203), что после бегства в. к. Федора за Оку «князь великы Иван Володимерович пронский сяде на обеих княжениях, на Рязаньском и на Проньском» (ср. т. VII, с. 243). С осени до весны велись, по-видимому, переговоры; только весной 1408 г. пронский князь ударил на Рязань: битва на р. Смядве произошла 1 июня. Перед битвой опять шли переговоры: «Князь Иван пронский прииде с послом татарским – и не умиришася князи» (ПСРЛ, т. XV, с. 480). Хан Булат-Салтан был вновь на ханстве, а ни в. к. Василий, ни в. к. Федор к нему не поехали. Ср. Временник, т. X, с. 33 (Родословец).

77 ПСРЛ, т. XV, с. 480: «Князь же великий Василей московьскый даа помощь зятю своему князю Федору Ольговичу; старци же се не цохвалиша, а иже не сложив к проньскому ратью послати на нь, се бо здумаша бояре юнии». Ср. т. XI, с. 210.

78 «Татарове же отъидоша на гору и сташа, не помагаючи проняном» (ПСРЛ, т. XV, с. 481). О месте боя см. замечание Экземплярского, т. II, с. 631, примеч. 2027.

79 «…и помирил их князь великий Василей Дмитреевич, и седоста по своим княжением» (ПСРЛ, т. VII, с. 243).

80 Федор Иванович успешно отбил «полон» и покарал татарский «изгон» в 1404 г.; то же удалось рязанцам в 1410 г., но в 1414 г. татары разорили рязанские волости у р. Дона, взяли Елец, причем погиб елецкий князь, и, «много воевавши», ушли «со многим полоном и богатством»; удачна была погоня за татарским изгоном в конце 1426 г.; в 1437 г. татары рязанские «украйные села поимаша»; в 1438 г. «воеваша Рязань и много зла учиниша»; в 1442 г. приходили на «рязанския украйны», сотворили много зла и ушли с полоном; к 1443–1444 г. относится набег на Рязань царевича Мустафы и его зимовка на Рязани (в Переяславле); на этот раз московская ратная сила помогла разгромить татарскую силу, изнуренную суровой зимней стужей; быть может, в отместку за гибель Мустафы татары учинили набег на рязанские украйны осенью 1444 г. – ПСРЛ, т. XI, с. 191, 215, 225; т. XII, с. 6, 23, 25–26, 42, 61–62. Все это – лишь более крупные эпизоды постоянных украинных тревог и столкновений.

81 Разрыв московско-литовского союза в 1406–1409 гг. был лишь незначительным и преходящим эпизодом в политике в. к. Василия Дмитриевича; на «коронационном» съезде у Витовта в 1430 г. в. к.рязанский встретился в кругу других князей с в. к. Василием Дмитриевичем.

82 Даты кончины в. к. Федора Ольговича и вокняжение его сына Ивана не могут быть установлены по отсутствию данных. Ср. замечания Иловайского (с. 138) и Экземплярского (т. II, с. 595–596).

83 А.А.Э., т. I, № 25 и 26 – оба договора по одному и тому же формуляру. Князья рязанский и пронский «даются в службу» в. к. Витовту, «осподарю своему», обязуясь «служити ему верно без всякой хитрости»; в. к. Василию Васильевичу, «внуку его», помогать только по повелению в. к. Витовта, а при раздоре между ними «пособляти в. к. Витовту на них (московских князей) без хитрости» спорные дела между Литовской и Рязанской землями решаются съездом судей того и другого великого князя, но если они «сопрутся», то окончательное решение дела принадлежит в. к. Витовту. В договоры внесено обязательство «суд и исправа держати со великим князем с Василием с Васильевичем по старине»: в. к. Витовт берет отношения между Москвой и Рязанью под свою опеку. Обязательство Витовта не вступаться во владения Ивана Федоровича, «поколе рубежи» рязаньскые земли», т. е. «переяславской его вотчины», соединено с оговоркой: «Вынемте Тулу, Берестой, Ретань с Паши, Дорожен, Заколотен Гордеевьский»; тут нет уступки перечисленных мест Литве, как понял Иловайский (с. 139), а есть противоположение их «переяславской вотчине» (слово «вынемте» отнюдь не означает, чтобы они ранее входили в ее состав), надо полагать, как пунктов спорных между Москвой и Рязанью; в судьбу же их Витовт сохраняет право «вступаться».

84 С.Г.Г. и Д., т. I, № 48: «А что есмь, – говорит в этой договорной грамоте в. к. Иван Федорович князю Юрию, – посылал свою рать с твоим братычем со князем с Васильем, и воевали, и грабили, и полон имали…», и обязуется сложить к Василию свое крестоцелование.

85 Терминология этого договора своеобразна. В. к. Иван называет Юрия «господином дядей», который и обязуется «иметь его себе братаничем», а старшему своему сыну братом (равным), младшим сыновьям – братом старейшим. По содержанию отношений «господин дядя» – великий князь в отца место, брат старейший: в. к. Иван обязуется быть с ним «за один везде без хитрости», не «приставать» к татарам, не вступать в «докончанье» с Василием Темным и не сноситься с ним, не принимать в свою землю ни его, ни его бояр, а быть «на него за один» с Юрием. И с литовским великим князем Свидригайло в. к. Иван должен устанавливать соглашение не иначе как «по думе» с Юрием, и в договорной грамоте с ним писать, что он с Юрием «один человек». То же «одиначество» с Москвой, подчиненное ее политике – в отношении к татарам и мещерским князьям. Договорная грамота эта средактирована по грамоте 1402 г. (№ 36), причем иные места ее текста, взятые из образца и вновь вписанные, по-видимому, плохо согласованы: так рядом с тем же определением порядка разрешения споров между рязанским и пронским князьями, какой установлен в грамоте 1402 г., тут читаем еще такой текст: «А со князем есми с проньским и с его братьею любовь взял, а что ся промежи нас учинить, ино межи нас управити тобе, великому князю, а нам тебя слушати». Если понять этот текст как согласный с порядком митрополичьего третейского суда и великокняжеской управы на непокорного приговору получится излишнее повторение; а взятый отдельно, он отдает окончательное решение великому князю (подобно тому как было в договоре рязанского князя с в. к. Витовтом). Что обе эти формулы не дополняют друг друга, а равносильны и, стало быть, несовместимы, показывает их редакция: 1) «А что ся промежи нас учинить»… и 2) опять: «А что ся межи нас учинить»; полагаю, что первая (новая) была при редактировании грамоты написана на полях как заменяющая вторую, а в списке грамоты сохранились обе по недоразумению, причем так сложившийся текст механически перешел и в договорную грамоту 1447 г. (С.Г.Г. и Д., т. I, № 65).

86 С.Г.Г. и Д., т. I, № 65 – договор повторяет условия докончальной грамоты великих князей Юрия и Ивана, но с заменой «господина дяди» – «братом» старейшим великим князем» и «братанича» – «братом молодшим», а также с некоторыми редакционными изменениями.

87 С.Г.Г. и Д., т. I, № 65.

88 «…а кому будеть целовал крест, а тому ти целованье сложити».

89 А.З.Р., № 50.

9 °C.Г.Г. и Д., т. I, № 48.

91 Указанные выше сомнительные черты редакции этой договорной грамоты крайне затрудняют пользование ею. Великокняжеская «управа», как было уже упомянуто, в рязанско-пронских столкновениях определяется тут двумя несогласованными формулами, которых совместную наличность в тексте договорных грамот 1434 и 1447 гг. (С.Г.Г. и Д., № 48 и 65) приходится толковать как редакционное недоразумение. Но значительную трудность представляет, собственно говоря, и согласование (по содержанию) определения «рязанской отчины» как заключающей в своем составе и Пронское княжество, с признанием опеки великокняжеской власти над договорными отношениями между рязанским великим князем и пронскими князьями.

92 Иловайский. История Рязанского княжества, с. 144–145; Экземплярский, т. II, с. 631–632. ПСРЛ, т. VII, с. 244–245: «А у князя у Ивана были три сына: Федор, да князь Иван Нелюб, да князь Андрей Сухорукой; а у князя Федора был сын Юрий, да у Юрия сын князь Глеб пронской; а у князя Ивана у Нелюба сын Иван же, а у Ивана сын Василий Нелюб, а у Василья сын Шемяка князь Иван, а у князя Андрея у Сухорукого сына князь Дмитрий, а у князя у Дмитрия дети: Юрий, да Иван, да Феодор, да Данило». Временник Общ. ист. и др. рос., ч. 10, Родословец, с. 71.

93 С.Г.Г. и Д., т. I, № 127–128: «А чем меня (тебя) благословил отец наш князь великий Василей Иванович Переяславлем и Ростиславлем и Пронском и всеми волостьми и со отъеждими месты и всем великим княженьем…»

94 В конце княжения в. к. Ивана Федоровича (в начале 50-х гг.) в. к. Василий Васильевич привлек рязанского князя к уплате «ясака» на содержание касимовских татар. «А что шло царевичю Касыму и сыну его Даньяру царевичю с вашие земля при твоем деде в. к. Иване Федоровиче и при твоем отце при в.к. Василье Ивановиче и что царевичевым князем шло и их казначеем и дарагам», – поминает в. к. Иван III в договоре с в. к.рязанским Иваном Васильевичем (1483 г.; С.Г.Г. и Д., т. I, № 115); размер уплат был окончательно установлен по «записям», как в. к. Василий Васильевич «за твоего отца, за в. к. Василья Ивановича кончал с царевичевыми с Касымовыми князьми» (Там же).

95 ПСРЛ, т. VI, с. 181: «Княжение свое предасть держати в. к. Василыо Васильевичу московскому, и сына своего дал ему на руце, князя Василия, бе бо тогда еще осми лет»; т. VIII, с. 147: «Княжение же свое Рязанское и сына своего Василиа приказал в. к. Василию Васильевичу; князь же великий Василей сына его и с сестрою взят к себе на Москву, а на Рязань посла наместники своа и на прочаа грады и на власти»; т. XII, с. 112: «Княжение же свое Рязанское и сына своего Василия приказал в. к Василыо Васильевичю на соблюдение; князь же великий Василей сына его и с сестрою его с Феодосиею взя их к себе на Москву, а на Рязань посла наместники своа на соблюдение и на прочаа грады его и на власти».

96 С.Г.Г. и Д., т. I, № 127 и 128. Грамота в. к. Ивана Васильевича брату Федору сохранилась в списке, который снят в Москве с подлинной (а она «писана в Переяславле лета 7004 августа в 19 день»), о чем свидетельствует пометка на ее обороте: «Списки з грамот з докончалных с резанских великому князю Ивану з братом его со князем с Феодором, а самые грамоты докончалные с печятями лета 7035 (посланы к великой княгине?) к резанской к Огрофене с его человеком с Медведем»; грамота князя Федора брату в. к. Ивану в подлиннике за печатями и скрепой: «Смиренный епископ Семион резаньской и Муромьской». Двойной документ этот весьма интересен как единственный уцелевший до нашего времени памятник «удельных» отношений в Рязанском княжестве. Однако тут – это отношения, возникшие заново между братьями Васильевичами в исходе XV в., в пору, когда подлинные отношения удельного владения быстро разлагались под давлением великокняжеской власти московских государей. Договор 1496 г. не может служить надежным источником для изучения типа и основного уклада «удельных» отношений: немало в нем явно нового, не традиционного, а подлинно договорного. Точнее даже было бы сказать, что как нет в этом договорном тексте термина «удел», так нет в нем и раздела общей отчины между братьями по уделам. Владения младшего брата весьма незначительны: старший получил «все великое княженье», а младшему отец, великий князь Василий Иванович, и мать, в. к. Анна, и старший брат, в. к. Иван Васильевич, «отделили» только «Перевитеск и Рязань старую с волостьми и с отъеждими месты» да «треть» в переяславских доходах и доходных имуществах и часть дворцовых сел по раздельным «записям». Все это гарантируется князю Федору в потомственное владение, причем старые удельные воззрения уже настолько искажены, что требуется особая оговорка против превращения этих владений в опричнину и произвольного завещательного распоряжения ими в случае выморочности: «А не будет у тобя детей, и тобе, моему брату, своей отчины не отдати никоторою хитростью мимо меня, великого князя». За то и великий князь, обязуя брата «не хотети» великого княжения под собой и своими детьми, обещает ему: «А не будет у меня детей, и мне, великому князю, великим княженьем благословити тобя, своего брата». Составители договора судят правильно, полагая, что отчуждение «удела» на сторону мимо братьев возможно только «хитростью» (вольной или, как увидим, чаще вынужденной). Новые отношения и понятия сказались в том же договоре значительной силой великого князя и политическим принижением младшего брата, за которым лишь слабые остатки участия в княжеской власти. Утверждая свое «одиначество» (взаимное), братья не соблюдают в нем равенства; они обязуются «не канчивати, ни ссылатися» ни с кем друг без друга, но младший обязан сложить все свои сепаратные «целованья» и быть всецело в опеке старшего, который обещает его «жаловати и печаловатися им и его отчиною»; обязан младший брат «пойти без ослушанья», куда его пошлет князь великий (при этом теряет живой смысл сохраненная в договоре формула о «вседании на конь» обоих князей и посылке воевод, если великий князь сам не выступает). Участие княжого Федорова «третчика» в суде великокняжеского наместника над переяславцами сведено, по существу, к тому, что «третчик» «смотрит своего прибытка»; зато младший брат не судит в Переяславле своих людей «в душегубстве и в разбои и в татьбе с поличным», а великому князю в этих делах и в «протаможьи и в какове деле ни буди» людей князя Федора «судити и казнити воля во всем». Важнее, чем прямое участие младшего князя в управлении княжеством, взаимное договорное обязательство «новых пошлин не замышляти», не нарушать церковных и монастырских привилегий, боярского землевладения и боярских прав. Князь Федор – на рубеже между положением «удельного» князя и привилегированного крупного землевладельца – служилого князя. Тексты поздних договорных грамот, подчиняясь старым формулярам, сохраняют иногда формулы, уже не соответствующие современной им действительности, пример в данном договоре – слова «а Орды знати и ведати мне, великому князю», «а имати ми у тобя выход» и «а коли яз, князь великий, в Орду не дам». Странно было бы заключить, что в 1496 г. рязанский князь уплачивал выход «в Орду»; дело поясняется тут же упоминанием о «царевичевом ясаке Сатылгановом или хто иной царевич будет на том месте», т. е. о «ясаке», какой шел с Рязанской земли касимовским татарам со времен в. к. Василия Темного.

97 Ср. замечание Д.И. Иловайского (Указ. соч., с. 148), что «в действительности имели силу разве только экономические статьи договора, а в делах политики оба князя были покорными слугами Ивана III».

98 С.Г.Г. и Д., т. I, № 115 и 116: «Две грамоты, утверженные великого князя Ивана Васильевича болшого с князем Иваном Васильевичем меншим».

99 Когда князья Воротынские, отъезжая к Москве в 1493 г., «засели на великого князя имя» Серпейск да Мезецк, а в. к.литовский отправил своих воевод на выручку этих городов, в. к. Иван Васильевич «послал противу их сестричича своего князя Федора Васильевича рязанского», своих воевод и «великого князя рязаньского Ивана Васильевича воеводу Иньку Измайлова с силою». ПСРЛ, т. IV, с. 161; т. XVIII, с. 277; т. XII, с. 234.

10 °C.Г.Г. и Д., т. V, № 29 (1494 г.), согласно договору 1483 г., где Иван III обязался при «докончанье» с в. к.литовским «писать» рязанского князя, что он с ним «один человек».

101 С.Г.Г. и Д., т. I, № 144: «А что ми дал сестричич мой князь Федор Васильевич рязанской свою отчину на Рязани в городе и на посаде свой жеребей и Старую Рязань и Перевитеск с волостьми… потому, как ся делил с своим братом со князем с Иваном, и яз ту его вотчину… со всем по тому, как было за князем за Федором, даю сыну своему Василью». Возможно, что эта «дача» была оформлена духовной грамотой князя Федора, но видеть тут акт свободного распоряжения «уделом» как «собственностью» никак нельзя. К этому вопросу вернемся по поводу аналогичных случаев в московской практике XV в.

102 В 1172 г. князь Мстислав Андреевич, сын Боголюбского, идет с Городца к устью Оки на соединение с муромской и рязанской ратью в поход на булгар. На «устье Оки» соединяются русские военные силы для похода на булгар в 1220 г., а возвращается князь Святослав Всеволодович во Владимир на Городец (до Городца шли Волгой в лодьях, а отсюда во Владимир на конях); на Городце стоит в. к. Юрий Всеволодович, собираясь в новый поход против булгар, принимает булгарских послов и заключает с ними мир. Лавр. лет., с. 345; ПСРЛ, т. VII, с. 88; с. 126–128. И позднее обычен путь на Городец вниз по Волге и обратно с Волги; но Городец, тесно связанный с «устьем Оки» в своей стратегической роли, уступает с XIII в. почти все свое значение Нижнему Новгороду, основанному в. к. Юрием Всеволодовичем в 1221 г. Волжский Городец – ныне село Балахнинского уезда.

103 См. выше, гл. I.

104 Вопреки утверждениям, весьма сбивчивым, А.В. Экземплярского (т. II, с. 390–398).

105 ПСРЛ, т. X, с. 175; «положен бысть на Городце в церкви святого Михаила» – т. XVIII, с. 86; «положен бысть на Городце» – Новг. I, с. 309; т. VII, с. 184.

106 Ср. А.В. Экземплярского, т. II, с. 398–399.

107 См. выше, гл. 3. С вопросом о «суздальско-нижегородской» территории, которая сложилась не в порядке удельно-вотчинного выдела, а более сложным путем комбинаций владельческо-политических, связана и территориальная судьба суздальской епархии. Для сведений о ней за XIII в., весьма неполных, см. Покровского «Русские епархии в XVI–XIX вв.», т. I, с. 219–221. Епархия эта суздальско-владимирская сохраняет связь с Владимиром (см. там же, с. 220, примеч. 1); когда митр. Максим перенес митрополичью резиденцию во Владимир, он «сяде в Володимери и в Суздале, и в Новогороде в Нижнем, и прочая тамо прилежащая места, а Семиона володимерского посла в Ростов и даде ему Ростовскую епископью» (ПСРЛ, т. X, с. 172). Суздальская епархия стала митрополичьей. Первое известие о поставлении на Суздаль особого епископа встречаем только под 6855–1347 г. (ПСРЛ, т. VII, с. 210; т. X, с. 218).

108 Сообщение Никоновской летописи, что Симеон Иванович не был на погребении отца, «понеже в то время был в Новогороде в Нижнем» (ПСРЛ, т. X, с. 211 под 6848 г.), само по себе не может служить свидетельством в прямой великокняжеской или московской власти в Нижнем: кн. Симеон мог быть в Нижнем проездом в Орду или обратно или по иному поводу. Однако Никоновская летопись при сообщении о кончине князя Константина Васильевича (под 6863–1355 г., т. X, с. 228) считает, что он княжил «лет 15», т. е. с 1340/41 г., со времени смерти Калиты (то же и в Симеоновской – ПСРЛ, т. XVIII, с. 99). Это дало П.И. Мельникову (в статье «Нижегородское великое княжество» // Нижегородские губернские ведомости, 1847 г., № 3 и 4), а за ним Храмцовскому (Краткий очерк истории и описание Нижнего Новгорода, ч. 1, с. 14) утверждать, что до 1340 г. Нижним владел Симеон. Ср. колебания А.В. Экземплярского, т. II, с. 398, примеч. 115, с. 400 и 403, примеч. 1131. Счет Никоновской летописи не может быть точным: княжил Константин, хотя бы на Суздале, во всяком случае более 15 лет: сама Никоновская знает об участии Константина Васильевича Суздальского в походе Товлубия и в. к. Ивана Калиты под Смоленск в 1339 г. (т. X, с. 211), и отрицать суздальское княжение Константина с 1332 г. нет оснований. А.В. Экземплярский склонен так понять счет его княжения в 15 лет, что «Никоновская летопись берет только последние 15 лет, на протяжении которых он был князем не только суздальским, но и нижегородским», и признать, что «все Суздальско-Нижегородское княжество Константин получил по смерти Калиты, когда все русские князья были в Орде вместе с в. к. Симеоном» (ср. у Храмцовского: «Симеон получил ярлык на великокняжество Владимирско-Московское, а Константин на Суздальско-Нижегородское»; не это ли утверждение Храмцовского понимает Экземплярский под ссылкой на «некоторые известия»? – т. II, с. 400).